Unerwartete Freude (гет)

Du kannst von den Umstanden und Menschen weglaufen, nie kannst du aber von deinen Gedanken und Gefühlen fliehen.

Ты можешь убежать от обстоятельств и людей, но ты никогда не убежишь от своих мыслей и чувств.

* * *

Нарцисса Малфой неподвижно стояла у большого окна, по которому барабанили крупные капли осеннего дождя. Молодая миссис Малфой прижалась ладошкой к холодному стеклу. Из-за проливного дождя, — который на прошлой неделе лишил крова нескольких семей, проживающих на краю магического Лондона в неустойчивых к сильному дождю домах, — было трудно понять что из себя представляли темные размытые пятна, поэтому Нарцисса разглядывала своего мужа в отражении мутного стекла, заляпанного жухлыми разноцветными листьями и теперь уже не сухими прутиками, гоняемые из стороны в сторону могучим ветром.

— Люциус, — прервала затяжное молчание Нарцисса. — Тот не поднял головы: он либо не услышал девушку, либо очень ценил свое время, не считая нужным отвлекаться на мелочи.

Она с укором поглядела на его замученное отражение в окне и тут же смягчилась. Люциус, как и большая часть Британии, переживали не лучшие времена. Темный Лорд, приверженец сумасшедших, давно переходящих за рамки гуманности и морали, идей, держал не только в страхе магглорожденных волшебников, но и даже аристократов с безупречной родословной.

Длинноволосый блондин с измученным видом перебирал какие-то бумаги связанные с Пожирателями Смерти — его нынешними друзьями, соратниками, такими же фанатиками, готовые на все ради своего господина, чье имя давно уже носило табу в современном обществе. И Нарциссе пришлось смериться с этим ужасным положением дел, да и мнением ее не особо интересовались. Теперь ей приходилось часто бороться с собой, ибо в обязанности миссис Малфой теперь входило много новых пунктов и подпунктов.

Нарцисса вынуждена была терпеть общество кровожадных убийц в своем доме, она невольно становилась на одну ступень с ними, вонючими Пожирателями, когда с милой улыбкой на лице прикрывала своего мужа перед окружающими. Она лгала всему миру, прекрасно понимая, что ее, еще вчерашнюю ученицу школы магии и волшебства, вряд ли кто-то сможет обвинить в коварной, слизкой, тягучей, как патока, лжи, разливаясь внутри нее теплой ненависти самой к себе. И Люциус этим хорошенько пользовался: прикрывался симпатичной мордашкой юной красавицы-жены, будто убеждая всех ее неотразимостью, что они, Малфои, вполне мирные аристократы, не способные на подлость. Он создал иллюзию. Идеальная семья проводит длительные вечера у камина с чашкой ароматного — конечно же, первосортного — чая.

И от этого на душе Нарциссы становилось еще тяжелее; иногда она даже ощущала этот груз физически — у нее часто болела голова, ноги будто наливались свинцом, а плечи непроизвольно опускались, не давая продемонстрировать великолепную осанку, — и все это происходило без особой на то причины. То есть она переживала, молча глотала слезы, но эта частая усталость не могла появиться на почве одних моральных терзаний.

Ей надоело прятаться, как бы это не прозвучало чрезмерно пафосно, за маской. Ее уже тошнит от того, что она, к своему несчастью, обладает скверной информацией: Нарцисса в курсе того, куда исчезает ее муж, она прекрасно знает кого он мучает и убивает, ей известно, почему иногда Люциус возвращается домой поникшим, злым и сильно израненным, а главное, девушка знает кого ее муж готов слушать с упоением. Ее вынудили смериться. И, наверное, она так бы и жила с безграничной любовью, смешанной с циничным презрением, к своему мужу, Упивающемся Смерти, если бы не всплыл ответ на ее догадки по поводу ее самочувствия. Но за одним ответом последовало много-много-много других не менее важных вопросов, касающихся этой темы, и одной Нарциссе не разобраться в этом, поэтому она с почти твердой уверенностью пришла с одним немаловажным объявлением к своему мужу. Он должен прояснить ситуацию, витающую густым клубком дыма вокруг четы Малфоев. Ведь теперь ей приходиться беспокоиться и переживать за еще одного человека:

— Люциус, у меня к тебе разговор, оставь свои документы, — она медленно, но решительно встала напротив него. Но он молчал, поэтому Нарцисса, заранее прокрутив такой исход событий, решила, что если он не ответит ей в течение десяти секунд, то она просто выйдет из комнаты.

— Цисси, нельзя ли это отложить на потом? — среагировал Люциус через девять секунд, будто прочитав ее затуманенные мысли.

— Нет! — ее решительность с каждой секундой набирала обороты. — Мы будем говорить сейчас. Это важно. Посмотри на меня, пожалуйста.

— Если это насчет Темного Лорда, то это не обсуждается, — монотонно изрек Малфой, словно выученный наизусть текст, и, наконец, поднял голову: — Или, я надеюсь, ты по-другому вопросу.

— Я, как мы договорились, больше не затрагиваю эту тему, — она присела на краешек кресла, где сидел Малфой. — Я хочу обсудить важный вопрос, касающийся нас обоих. Ты должен помочь мне кое в чем разобраться, — она в упор смотрела в серые глаза — лопнувшие сосуды, разветвляясь красной паутиной, придавали его взгляду больше жестокости и надменности, поэтому Нарцисса испугалась и мигом замолчала, так и не закончив мысль.

— Нарцисса, не молчи, пожалуйста, — раздраженно произнес Люциус, откинув голову назад. — Я очень устал. Сегодня явно не мой день.

И она решила больше не тянуть с тем, с чем нельзя временить, Нарцисса, задержав дыхание, выпалила следующее:

— Я беременна, скоро месяц будет. И я не знаю что делать. Мне страшно. Я уверена, что скоро что-то случится. С тобой. Ты даже не представляешь чем оборачивается для меня каждое твое исчезновение, была бы моя воля, я бы никуда тебя не отпускала. Иногда мне кажется, что вот-вот явятся незнакомые люди и объявят...скажут точнее...что... Что тебя больше нет!— неожиданно для себя и мужа она вяло обняла его голову и тихо заплакала.

— Нарцисса, — в нерешительности замер он, — почему ты мне раньше не сказала? — он почему-то боялся пошевелиться. — Как ты могла молчать целый месяц? Т-ты с ума сошла? О таком не молчат! — он пропустил все ее слова мимо ушей, когда услышал новость о беременности.

— Откуда мне знать, нужен ли тебе ребенок или нет! — она, больше не сдерживаясь в проявлении чувств, крепче обхватила его голову и осторожно сползла ему на колени. — Цисси, — Люциус осторожно взял ладонь Нарциссы и прижал ее к своей щеке.

— Дорогая, — его голос смягчился, — успокойся, пожалуйста. Почему ты любишь делать поспешные выводы? Я уже давно хотел тебе... кхм... сказать, что самое время произвести на свет наследника. А ты молчала!

— Дай мне еще минуту, и я возьму себя в руки, — всхлипнула она и замерла, когда поняла смысл последней реплики: — Л-люциус, ты ведь нагло врешь, с каких пор ты загорелся желанием стать примерным отцом?!

— А с каких пор ты утаиваешь столь важные вещи от меня?

— С тех самых, как ты стал прислуживать Лорду!.. — вырвалось у нее. Нарцисса с испуганным видом зажала рот ладонью.

— Я не хочу это обсуждать, — он помассировал виски, — ты мне лучше ответь: что тебя так терзает в своем положении? — в его голове не укладывалось, что Нарцисса могла быть чем-то обеспокоена.

— Потому что я сама ни в чем не уверена. Скажи, ты действительно хочешь ребенка или это наглая ложь?

— Между прочим, в этом возрасте мой отец уже имел сына. Пускай это станет традицией, — педантично заметил Малфой. — Это, естественно, ошеломляющая новость, но я знал, что когда-то ты придешь и скажешь мне об этом. Этого следовало ожидать! — Люциус всплеснул руками.

—Люциус! Мне плевать на ваши традиции! Неужели ты не понимаешь, что ребенок это очень серьезно? Ты так говоришь, будто нет твоих каждодневных собраний, ночных вылазок, применений Непростительных заклятий... Ничего! Ты не думаешь, что, имея столько врагов, нам никто не навредит? Пожалуйста, скажи, что ты в здравом уме!

— Дорогая, я на все сто десять процентов уверен, что тебе ничего не угрожает. Не переживай, — он подумал, что его жена права, но решил не показывать своих опасений, а просто ее успокоить.

— А ты вообще рад этой новости?— Да, я рад, — серьезно ответил он.

— Не юли, Малфой, — она ткнула пальцем в его плечо. — Ты понимаешь какая это ответственность?

— Я все отлично понимаю! — не выдержал Люциус. — Что тебя не устраивает?

— Твоя спокойность!

— А я, по-твоему, должен плакать вместе с тобой? Нарцисса, да, я обескуражен этой новостью, я не подпрыгиваю от счастья, но я действительно рад! Рад! И это, черт возьми, чистейшая правда.

— Я... — она попыталась возразить, но не смогла подобрать нужных слов.

— Завтра я приглашу тебе колдомедика. Надеюсь, ты будешь беречь себя и ребенка и не забивать себе голову пустяками. Тебе не о чем волноваться, скоро настанет благоприятное время...

— Ты не понимаешь! — встрепенулась девушка. — Как ты можешь все воспринимать так легко? О каком благоприятном времени ты говоришь? Скоро Он возьмет всю власть в свои руки и... И лучше бы я тебе ничего не рассказывала бы!

— Ты не должна была скрывать свое положение от меня. Я бы все равно узнал, — он вытер слезы с ее щек. — А о Темном Лорде не беспокойся, это не твоего ума дело, дорогая.

— А чьего же ума — твоего? — оскалилась девушка.

— Может, и моего, — задумчиво протянул он, взяв Нарциссу за подбородок, — но не при каких обстоятельствах не твоего. Лучше думай о моем ребенке.

— Ребенок не только твой, — она уткнулась ему в плечо, чтобы не смотреть в глаза мужа, — он и мой тоже. И я беспокоюсь за его будущее.

— Оставь все заботы на меня, Нарцисса. И ради Мерлина, перестань плакать, у меня почти вся рубашка мокрая.

— Извини, — она отпрянула от его плеча и обвила его шею руками. — Понятия не имею, что со мной происходит. Я не должна была говорить лишнего.

— Я рад, что ты все быстро осознаешь, — он прикоснулся теплыми сухими губами к ее лбу, — я восхищаюсь тобой, милая.

Нарцисса поджала губы. Ее приводило в бешенство очередная табу-тема в аристократических кругах. Нарцисса еще ни разу не слышала, чтобы какой-нибудь достопочтенный волшебник признавался своей даме сердца в любви. Можно сказать, это даже неприлично, по-дикарски идти на поводу своих чувств. Она никогда не понимала, почему все так бояться нарушить это негласное правило хороших манер, но, если рассматривать всю ситуацию объективно, не полагаясь на собственные мысли по этому поводу, то все не так уж плохо. За "я тобой восхищаюсь, милая" как раз-таки кроются заветные три слова, Люциус часто признается ей в своих чувствах, только слова подбирает другие. Некоторые вообще даже на скупое "спасибо" не способны.

Большинство аристократов не любят заботиться ни о ком другом, кроме себя и заботы с другой стороны принимают как должное, поэтому редко можно сорвать с их уст слова благодарности. И любить не все умеют, уж Нарцисса знала. Всю свою жизнь ее мать готовила Нарциссу и старших сестер к главному событию их жизни — удачному замужеству. Ей-то матушка в свое время внушила, что никаких чувств, кроме долга перед семьей и равнодушного уважения между супругами нет. И как же сильно Нарцисса удивилась, когда поняла, что ее фиктивный брак перерос в настоящий, взаимный союз. И все это осознав, девушка перестала дуться и тоже поведала мужу о своей любви:

— Я тоже восхищаюсь тобой, дорогой. — Люциус удовлетворённо кивнул.

— Как, кстати, твое самочувствие? Ты успокоилась? — осторожно поинтересовался он.

— Все уже хорошо, — она искренне улыбнулась. — Я немного переволновалась. Думаю, со мной такое часто теперь будет происходить.

— Я счастлив знать, что тебя больше ничего не тревожит. Но молчать не надо было о таком...

— А что бы ты сделал, если бы узнал эту новость не от меня? — задала она волнующий вопрос.

— Я бы, — он, нахмурив лоб, на котором мгновенно образовались длинные неглубокие складки, немного озадачился вопросом, а потом мягко улыбнулся: — Сначала удивился, а потом бы обнял тебя.

— Ты бы так не сделал, Люциус. Я знаю тебя с самого детства: ты не сентиментальный болван, хотя немного мягкости тебе бы не помешало, — Нарцисса больше не хотела грузить себя переживаниями, поэтому ее удовлетворил и такой ответ.

— Ты безнадежна, — он погладил ее по голове. — Иногда ты чересчур прямолинейная.

— Не держу это за минус, — девушка расплылась в теплой улыбке.

— А я мягкость держу за большой жирный минус, — заверил Люциус то ли себя, то ли свою жену, хотя понимал, что рядом с Нарциссей он порой становился тем самыми "сентиментальным болваном", но и меру, разумеется, он знал: никаких глупых романсов под окнами, ничего розового и сопливого, никаких напыщенных речей и клятв.

— Не хочу спорить, — она наконец-то встала с его коленей и пригладила складки на юбке, — мне не хватит ни нервов, ни сил.

— Потому что правда всегда за моим плечом, — показал он на левое плечо и тоже встал. — И еще я, пожалуй, оставлю пока работу, — он подошел к Нарциссе и обвил ее еще тонкую талию руками, — предлагаю провести этот вечер вместе, — он ослепительно улыбнулся.

— А что мы будем делать? — невинно поинтересовалась она.

— Мы можем подумать об этом прямо сейчас.