Письма (гет)

Гарри Поттер никогда прежде не наслаждался поездкой в Хогвартс-Экспрессе на обратном пути, возвращаясь из школы. Ведь каждая секунда неотвратимо приближала его к маленькой спальне на Тисовой улице, к ежедневной рутине по дому и к халатному отношению со стороны сожителей. Проще говоря, с каждой секундой он был ближе к Дурслям. И осознание ближайших перспектив всегда приводило его в уныние. Почему он не мог летом гостить в Норе, или даже у профессора Люпина? В конце концов, он мог снять комнату в Дырявом котле, как сделал в начале учебного года.

Он вздохнул и уставился за окно, погрузившись в раздумья о том, как сделать нынешнее лето более терпимым. Наверное, после случая с Мардж, Дурсли вряд ли будут счастливы его увидеть. Но быть может, они станут его игнорировать. Как же он был счастлив, хоть и ненадолго, от мысли, что он может жить у крестного. Мечты и надежды о счастливой семье, заботливом родителе были так близки, чтобы исполниться. Но, разбившись в последний момент, оставили после себя печаль и грусть.

Он вспомнил о письме, полученном от Сириуса несколько минут назад. Маленький совенок все еще носился по вагону. И как раз сейчас Гермиона Грейнджер и Рон Уизли обсуждали, как назвать неугомонную птичку. Гарри предложил имя Уоррен — так звали певца, который нравился его тёте. Одна его песня навевала мысли о похожей птичке. Они, конечно, не знали ничего о совенке, но всем было ясно, что энергии в нем столько, что «шустрик» в ближайшее время не угомонится.

Думая о сове и ее отправители, Гарри поймал себя на мысли, что не полностью осознал существование крестного. Это так странно, осмыслить сейчас, что люди, которые были связаны с его родителями и их прошлым, никуда не пропадали. Почему он никогда не думал о тех, с кем они дружили. Например, Дамблдор, но поразмыслив над этим, он уже сомневался, что старый волшебник приходился им другом, скорее между ними было нечто похожее на отношения, какие у Гарри сложились со старым волшебником. И то, что Дамблдор какое-то время хранил мантию отца, не делало связь особенной. Но и, правда, наивно полагать, что со смертью родителей, окончательно оборвалось все, с чем они были связаны. Гарри сделал заметку на будущее поговорить с Сириусом и Ремусом про маму и папу, как представится шанс. Пускай он узнал многое за этот год, но ему хотелось услышать другие истории. Он надеялся, что они не ограничатся разговорами, как он похож на своего отца, а глаза у него как у Лили.

Гарри посмотрел на письмо, которое сжимал в руках. Перечитал снова, где-то в пятый раз с момента как получил. Он не мог скрыть улыбку, зная о приложенном к письму разрешении на походы в Хогсмид. Теперь ему не придется использовать мантию-невидимку. Несомненный плюс. Он так же знал, и не только он, что это Сириус подарил ему метлу. Гермиона была права, но она не стала злорадствовать на этот счет. Гарри на будущее отметил, что необходимо больше доверять мнению подруги. Все же она беспокоилась о нем. Чем он больше об этом думал, тем сильнее удивлялся себе, что готов был полететь на метле, неизвестно от кого полученной, даже не задумавшись над ситуацией. Неужели случай на первом матче его ничему не научил? А Рон ведь тоже был огорчен, что профессора забрали метлу? Его беспокоил и этот факт, что лучший друг мало задумывался о его благополучии. И все же он не мог винить Рона. Друг, как и он, был слишком возбужден при мысли о полете на новой метле. Но почему он не думал, подобно Гермионе, что кто-то пытался так причинить ему вред? Ведь они оба знали, что возможно Волдеморт все еще бродит по земле в виде духа, потому нужно быть осторожнее. Ему и Рону надо повзрослеть, чтобы впредь видеть опасности их подстерегающие. Теперь-то после Трелони он испугался. Но не знал, почему не боялся раньше.

Позже к ним в купе присоединились друзья с факультета. Невилл Лонгботтом и Джинни Уизли. Аргументы по поводу имени становились весомее. Гарри не принимал в этом никакого участия. Но когда решил вмешаться, взял на себя роль критика, не предлагая собственных идей. Так было проще. А идеи сыпались, словно из рога изобилия. Что-то Гарри подсказывало, что он не узнает имени до конца лета. Мысли его снова вернулись к Сириусу. Что же теперь будет делать его крёстный? Скорее всего, у него должен быть какой-то дом, который может послужить ему укрытием. Он приглашал Гарри жить с ним, а значит, он имел какую-никакую, а хижину.

— Так что ты думаешь о нынешнем Чемпионате Мира? — вопрос Рона отвлек Гарри от мыслей. Он не следил за отборочными матчами. Конечно, многие студенты постоянно болтали про очки, о турнирном положении печаталось в Пророке. Иногда в гостиной включали радиотрансляцию, но Гарри никогда не уделял этой стороне увлечения внимания. Он любил играть в квиддич, но не интересовался им вне поля. Конечно, возможно все было иначе, если бы он вырос в волшебном мире. А сейчас его спорт не интересовал в принципе. Иногда он начинал утро с просмотра гонок «Формула I», пока спали Дурсли. Не то, чтобы ему было интересно. Скорее от скуки. Днем же, когда шли основные трансляции спортивных состязаний, он старался находиться вне дома, подальше от Дурслей.

— Понятия не имею, — честно ответил Гарри. — Что там с Англией?

— Да как-то не очень. Сомневаюсь, что им что-то светит. Слишком Ирландцы хороши. Скорее уж они возьмут верх, — со знанием дела ответил Рон.

— О, надо же, — только и мог сказать Гарри.

— А кто еще? — заинтересовался Невилл.

— Немцы неплохи. Французы слабы — у них без вариантов. Вот Италия может удивить... — ответила Джинни за брата. Гарри и Невилл посмотрели на нее округлившимися от шока глазами. Она робко улыбнулась и залилась краской, когда встретилась с взглядом Гарри. Девочка поспешно отвернулась. — Что вы думали, я тоже люблю квиддич. Попробуйте вырастить с кучей братьев и не полюбить его!

Все, кто находился в купе вагона, рассмеялись. Они продолжили обсуждать чемпионат, делая прогнозы и споря по поводу озвучиваемых фаворитов.

Хогвартс-Экспресс мирно мчался по рельсам. Гарри заметил, как старосты обходят вагоны, задерживаясь ненадолго, чтобы раздать студентам какие-то листовки. Ему показалось это странным. Может, это было напоминание «о не использовании магии вне школы». Он увидел двух старост Ревенкло, идущих к их купе. Девушка открыла дверь и прошла внутрь.

— Кто тут у нас? — спросил парень, заглядывая над плечом девушки.

— Так... Поттер, Грейнджер, двое младших Уизли, и Лонгботтом, — перечислила староста-девушка. Гарри её не знал, и сейчас отметил, что она была очень красивой, с длинными коричневыми волосами и карими глазами. То, что она из бесформенной мантии переоделась в узкие джинсы и фиолетовую футболку, лишь подчеркивало ее красоту. Принадлежность к Ревенкло определялась значком факультета, прикрепленным к футболке на груди, и галстуком, обернутым вокруг запястья. Наверное, в этом году она окончила пятый курс. Парень-префект, оставшийся за ее спиной в коридоре, вытащил стопку конвертов и передал девушке. Она вручила каждому по одному.

Гарри посмотрел на свой. Он ничем не отличался от обычного почтового конверта. Ну, за исключением того, что в центре был нарисован герб Хогвартса. Сверху написано: Г. Поттер с Гриффиндора. Под ним: 4 курс. Он вскрыл его и заглянул внутрь. Это не было предупреждением о запрете волшебства, как он полагал прежде. Конверт оказался пуст.

— Зачем это? — Гермиона взяла на себя роль задавать очевидные вопросы. Гарри заглянул в ее конверт и убедился, что он такой же. Девушка-префект в этот момент вычеркивала их имена из своего списка на листке бумаги, который она достала из кармана джинсов.

— Это ваше летнее задание, — сказала она, еще раз пробегаясь глазами по списку.

— Но в них пусто! — возмутилась Гермиона. Староста посмотрела на девочку, покачала головой и сделала несколько пометок.

— Я добираюсь до этого.

Лицо Гермионы вытянулось от удивления.

— Все верно, в полном порядке, — сказала девушка, закладывая перо за ухо. Она достала волшебную палочку и применила какое-то, возможно, активирующее заклятье на всех конвертах, ведь ничего не произошло, и, свернув пергамент, вместе с палочкой убрала в карман. Она собралась выйти, как ее остановил вопрос Рона:

— Так что делать-то с ним? — спросил он, махая конвертом перед собой.

Префект обернулась.

— Эм, хм, точно, — она прочистила горло и выпалила одной фразой, заранее заученной, как подумал Гарри:

— С целью установления международного сотрудничества каждому из вас требуется написать три письма другу по переписке за время летних каникул.

— Но они-то, какое отношение имеют к этому? — он все еще тряс конвертом.

Префект впилась в него взглядом, словно желая прожечь насквозь.

— Я доберусь и до этого, — снова непонятный ответ. — Вы напишете письмо и положите в конверт. Заклинание, наложенное на него, отошлет письмо вашему другу по переписке. Копии писем будут посланы главе вашего факультета, чтобы удостовериться, что вы выполнили задание.

— Мы даже не будем знать, с кем переписываемся? — спросила Гермиона, уже возбужденная предстоящим вызовом. Рон и Невилл застонали при мысли о дополнительном задании. Джинни выглядела равнодушной.

Гари не был уверен в своем отношении к этому. И воспринимал, как очередное задание, которое нужно просто выполнить. По крайней мере, ему будет, чем заняться, оставаясь по ночам одиноким в маленькой спальне.

— Не будете. Школа считает, что для выполнения вашего задания лучше будет, если письмо будет анонимным.

— А если у меня не будет ничего общего с ним! — воскликнул Рон.

— Это не должно стать проблемой. Друзья по переписке подобраны в соответствии с возрастом и интересами. В Дурмстранге и Шармбаттоне много студентов. Я уверен, что каждому найдётся кто-то подходящий.

— Значит, студенты Хогвартса будут переписываться со студентами из двух других школ? — спросила Гермиона. Гарри был рад вопросу — он не знал, что это за Шармбаттон и Дурмстранг. Он, конечно, предполагал, что это другие школы. Но все же. Следовало ли, что они могли сравниться с их школой по значимости?

— Не совсем. Друзья по переписке распределены между тремя школам. Единственное, в чем можно быть уверенным — вам не достанется кто-то из вашей школы. Не расспрашивайте меня больше об этом. Другой информации у меня нет, — раздраженно объяснила старшекурсница. Гарри предположил, что в других местах новость принимали сдержанно, не вдаваясь в подробности.

— Ожидается, что мы напишем первыми? — продолжала допытываться Гермиона. Перфект уставилась на нее, словно без слов говоря — нежели, девочка, ты не можешь прожить, не задав вопросы.

— Никто ничего не ожидает. Просто вы должны написать три письма. В других школах, насколько мне известно, перед отъездом по домам ученикам раздадут такие же конверты, — она была заметно раздражена.

— Хорошо, спасибо, — пробубнила Гермиона, словно почувствовав ее раздражение.

— Еще есть вопросы?

— Что будет, если мы не сделаем это? — спросил Рон. Гарри подумал, что этот вопрос был намного лучше, чем те, какие задавала Гермиона. Префект заметно улыбнулась.

— Месяц отработок с деканом факультета и запрет посещения Хогсмида на год, если вы, конечно, вообще выросли, чтобы его посещать, — словно по листку ответила она. К Гарри пришло чувство, что у нее заранее имелся ответ на этот вопрос.

— Оу, — вырвалось у Рона. Перфект понимающе улыбнулась.

— Так что я настоятельно рекомендую написать эти письма. И раз возник такой вопрос, ваш декан ожидает превосходного уровня от этой работы, или хотя бы, чтобы не было бы стыдно за нее. Профессора не примут работы, выполненные с плохим почерком или ужасным слогом. Конечно, они не ждут от вас изысков литературного уровня, — добавила староста. — Есть еще какие-нибудь вопросы?

— Нет, спасибо, — пробубнила Гермиона. Старшекурсница удовлетворенно кивнула и вышла из купе.

— Кто следующий, Марк? — услышал Гарри за закрывшейся за девушкой дверью.

— Кто она? — спросил Рон, задумчиво продолжая прожигать взглядом место, где совсем недавно стояла староста.

— Лилиан Сизлион, — ответила Гермиона. — Она староста Ревенкло. Я удивлена, что ты не знаешь ее. Гарри, а ты-то ведь тем более должен.

— Почему я? — удился Гарри.

— С чего бы? — добавил Рон.

— Ей богу, вы двое никогда не обращаете ни на что внимания? — возмутилась Гермиона.

— Нет, не особо — улыбнулся Рон, вызывая всеобщий смех.

— Она охотник из Ревенкло, — поведала Джинни.

— Она? — Рона невероятно удивило известие. Гарри тоже. Наверное, ему следовало знать это. Но в Ревенкло Гарри интересовал только один член команды, и поэтому он никогда не замечал ее.

— Да, она та самая, — усмехнулась Гермиона.

— И еще, она очень хороша, — сказала Джинни.

— Но только Дэвис и Чэмбирс у них забивают голы! — воскликнул Рон. Джинни скептически покачала головой и сказала:

— Потому что у нее слабая рука. Но лучшего охотника защитного плана, чем она, я никогда не видела. Я даже слышала, что её пригласили в профессиональную команду на следующий год.

— Шутишь? — чуть не поперхнулся Рон.

— Вот еще. К тому же, она отзывчивая. И не раз позволяла мне практиковаться вместе с ней.

— Она мне помогла с зельями, — тихо добавил Невилл.

— Когда она это сделала? — в голосе Гермионы словно бы присутствовали ревнивые нотки.

— Она тоже была в библиотеке той ночью — писала письмо. И увидев, над чем я работаю, предложила помощь. У нас никогда не было зелий с Ревенкло, но Пуфцы говорят, что «она невероятна на зельях. Даже лучше, чем сама Гермиона. И Снейп относится к ней сдержанно». Вот как.

Гермиона фыркнула, услышав мнение о своих способностях.

— Я слышала об этом. А еще я слышала, что она ничего не может трансфигурировать у МакГонагалл, и наша профессор ей дает дополнительные уроки каждый год, — съязвила гриффиндорка.

Все в купе ненадолго замолчали.

— И почему девушки в Гриффиндоре не такие? — тихо пробормотал Рон.

— И что это значит? — возмутилась Гермиона. Рон посмотрел на неё.

— Что значит? Ты видела её, натуральная красотка, правда, парни?

Гарри заметил, что Гермиона потихоньку закипала. Невилл покраснел, словно помидор, прежде чем ответить:

— Да, она очень красивая, — подтвердил он. Обе девушки уставились на Гарри, ожидая его мнение.

— Эмм... она не плоха, но не в моём вкусе, — Гарри надеялся, что ответ был достаточно дипломатичен. А ведь, правда, подумалось ему. Чжоу Чанг ему нравилась намного больше.

— Спасибо Гарри, — сказала Гермиона. Он не был уверен, сарказм это или нет, но не стал обращать внимания. Джинни только покраснела и отвернулась.

— Гермиона, — осторожно обратился он. — Ты знаешь что-нибудь о других волшебных школах? Я до сегодня не знал, что они вообще существуют, — спросил Гарри, надеясь этим немного остудить ее пыл, если она и правда была раздражена.

— Я знаю немного. Шармбаттон расположен где-то на юге Франции. Я думаю недалеко от города Канн, но не уверена. Ее местоположение скрывается, как и у Хогвартса. К тому же, на нее наложены скрывающие чары. Любой волшебник не из школы ее просто не увидит, — тихо сказала Гермиона.

— Агхх, Французики? Единственная страна, где команда по квиддичу хуже, чем у Англии! — недовольно пробурчал Рон. — Надеюсь, моим другом по переписке будет кто-нибудь из Дурмстранга. Вряд ли мне найдется, о чем поговорить с французишками.

— Конечно, у тебя будет много тем для разговора со студентом из Думстранга, Рональд, — раздражённо сказала Гермиона. Почувствовав приближающуюся перепалку, Гарри быстро вклинился в нее:

— Почему это?

— Потому что туда принимают только представителей чистой крови. Они еще более скрытные, чем Шармбаттон. В их школьной форме есть зимняя одежда. Известно, что их замок находится где-то в центральной Европе. Но более точное расположение я не нашла ни в одной из книг, — объяснила она.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил удивлённый Рон. У Гарри хотя бы имелось оправдание своему невежеству. Но он ожидал, что люди, живущие в волшебном мире с детства, будут знать больше, однако если судить по лицам Невилла, Джинни и Рона, они были столь же невежественны.

— Я брала одну книгу о нем в прошлом году, — осторожно заметила Гермиона.

— Зачем? — спросил Невилл.

— Хотела узнать, действительно ли Хогвартс лучшая школа магии, — ответила она.

— И что ты узнала? — заинтересовалась Джинни.

— Не очень много, — призналась Гермиона. — Найти информацию по зарубежным школам почти невозможно. Хотя есть слухи, что в Думстранге больше уделяют внимания Темным Искусствам, чем в Хогвартсе или Шармбаттоне. Похоже, что у волшебников нет особого выбора, где получать образование. Их варианты ограничены.

— Интересно, почему так? — спросил Гарри. Из того, что он знал о магловских школах, они, скорее всего, сами бы заранее стали приглашать ярких студентов. Но магические школы концентрировались на собственной секретности.

— Не знаю, — Гермиона пожала плечами. — Несколько школ из нашего мира написали мне письма с приглашением, уже после того, как я получила уведомление из Хогвартса. Мне казалось, что в магическом мире будет то же самое. Видимо, я ошибалась.

— Так это вроде нормально, — сказал Рон. Гарри и Гермиона посмотрели на него.

— Ну, да,— согласился Невилл. — Всегда так было.

Гермиона посчитала, что этот разговор больше ни к чему не приведёт, и решила оставить тему, хотя могла многое что добавить.

Так за беседами они доехали до станции Кингс-Кросс. Гарри ужасало возвращение к родственникам. Но он надеялся на пришедшую к нему идею, как добиться того, чтобы его трогали как можно меньше. Он крепче сжал письмо Сириуса в руке и спустился на платформу, мысленно запретив себе бояться Дурслей. Он едва слышал, когда Рон говорил о возможности попасть на Кубок Мира по квиддичу.

Через несколько часов он находился в самой маленькой спальне на Тисовой улице. Дурсли уехали на праздничный ужин в честь окончания учебного года Дадли. Перед этим они не забыли пожаловаться по поводу, сколько они потратили впустую времени, забирая его со станции. Дядя Вернон строгим тоном запретил ему выходить из спальни, пока дома никого нет. Но нельзя корить Гарри за то, что как только Дурсли уехали, он сразу нарушил указ и поспешил проверить холодильник на наличие чего-нибудь съедобного в нем. Потом он посмотрел телевизор пару часов. И только, услышав подъезжающую к дому машину, вернулся в спальню. Он взял книжку, включил на маленькой громкости старый телевизор Дадли, и сделал вид, что читает. Но ничуть не удивился, когда никто так и не зашёл проверить, как он и чем занимается. Устав притворяться, что он что-то делает, Гарри открыл школьный сундук в поисках пижамы, где на глаза ему попался лежащий сверху конверт. Он перебросил его на кровать, подумав, что из всех летних заданий, это потребует наименьшее количество усилий. Хотя бы ничего не придется читать, чтобы покончить с ним. Он достал книгу по истории, перо, чернила и пергамент. Посидев пару минут без движения в размышлениях, он в итоге подложил под пергамент учебник по истории, воспользовавшись им вместо столика, и взялся писать.

Дорогой сокурсник.

Это ужасное начало для письма, но я полагаю, что это лучше, чем начать с «тот, кто получит письмо» или «дорогой друг по переписке». Так что я остановился на этом варианте. Меня зовут Гарри. Я только что закончил свой третий год в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Я учусь на факультете Гриффиндор, если тебе это о чём-то говорит. Я не совсем понимаю, что значит иметь друга по переписке. Я прежде не делал ничего подобного. Так что, если я пишу много и сбивчиво, приношу свои извинения. Я не знаю, чего ожидают профессора от этого задания. Староста, который мне объяснял про него, старался не слишком хорошо.

Так как я не знаю о тебе ничего, я расскажу о себе. Правда, мне не нравится говорить о своей жизни — люди полагают, что я лгу или ищу славы, чтобы я не рассказывал. Но я знаю, что я не лгу и уж точно не ищу славы.

Пожалуй, я начну со своих интересов, так как с чего-то начать необходимо. Я люблю квиддич. Мой друг надеется, что сможет достать билеты на Кубок Мира, благодаря папе, работающему в Министерстве. Это будет забавно. Я не слежу за мировыми соревнованиями или играми в местной лиге, но я люблю играть в квиддич. Я — ловец из команды факультета. В этом году мы выиграли школьный чемпионат. Впервые за долгое время. Да, я всегда ловец. Но мне нравится быть и охотником, когда кто-то из команды пропускает тренировку.

Мои любимые предметы в школе — это Защита от Тёмных Искусств и Трансфигурация. В этом году в качестве дополнительных уроков я добавил Уход за Волшебными Созданиями и Прорицание. Я не уверен, что они мне по душе, но мне нравится преподаватель по Уходу. Прорицание — это всегда забавно. Профессор любит предсказывать мою смерть на каждом занятии. На деле же, это выглядит довольно тревожно.

Я ненавижу Зелья. Я не знаю, виноват ли в этом сам предмет или учитель. Профессор ненавидит меня. Я только недавно узнал, что он затаил злобу на моего папу. Я не знаю, что между ними произошло. Видимо, глупая шутка пошла не так, и профессор так и не простил его за нее. Мне кажется, вымещать обиду на сыне — это выглядит очень по-детски. Может, ты подумаешь, что это я веду себя так. Но другие студенты подтвердят, как плохо относится ко мне профессор.

К другим предметам я достаточно равнодушен. Хотя, возможно, мне еще нравятся Чары. История Магии — хорошее место и время для сна. Гербология может и интересный предмет, но я и без нее работаю в саду все лето. Правда, не по своей воле.

Наверное, мне сразу следовало упомянуть, что я сирота. Мои родители умерли, когда мне был один год. Я живу с дядей и тётей. Они не любят магию. Хотя они не знают ничего о волшебном мире. Они просто ненавидят все, что считают ненормальным. Они думают, я выродок. Конечно, не всё так плохо. Хотя они заставляют меня работать по дому, но большую часть времени предпочитают игнорировать меня. Обычно летом я задерживаюсь у них только на пару недель, а остаток каникул — гощу в доме лучшего друга Рона.

В этом году я встретил своего крестного отца. И одного человека, кто дружил с моими родителями. Я надеялся, что проведу лето с крёстным, но этого не случилось. Может быть, когда-нибудь и получится.

Думаю, на этом стоит остановиться. Я не знаю, насколько письмо должно быть длинным. Но я надеюсь, что я написал неплохое первое письмо. Надеюсь, ты думаешь так же. Надеюсь, что мой почерк достаточно разборчив, а письмо не очень скучное. Я буду ждать твоего ответа.

Твой новый Друг по Переписке,

Гарри.

Он отстранился, беря паузу. Потом перечитал пергамент несколько раз и в итоге чувствовал удовлетворение за выполненную работу, посчитав для первого письма неплохо. Он откорректировал пару мест и снова перечитал. Хедвиг нетерпеливо ухнула из клетки. Гарри рассмеялся, посмотрев на нее.

— Не сегодня, Хедвиг, — ласково сказал он. Сова недовольно ухнула и осмотрела комнату, словно ища другую посылку. Гарри посмотрел на конверт. — К сожалению, это только мое задание. Довольно странная переписка со студентом из другой школы. — Он вложил пергамент в конверт. Ничего не случилось. В течение нескольких минут Гарри просто сидел и смотрел на него. Хедвиг наклонила голову в заинтересованности, словно они оба ждали, что должно случиться нечто волшебное. Гарри взял в руки конверт и заглянул внутрь. Пергамент был на месте. Хедвиг победоносно ухнула со своего места.

— Это не важно, — улыбнулся он. — Я даже не знаю, кому это письмо предназначено. Так что ты все равно не сможешь его доставить. — Хедвиг снова ухнула. У Гарри появилось стойкое ощущение, что может попробовать дать письмо ей, и она сделает все возможное, чтобы найти адресат. Как знать, может она даже прилетит к МакГонагалл и будет ее донимать, пока не получит ответ. Гарри рассмеялся над шуткой. Он подошел к столу и снова упаковал конверт, стараясь сильнее надавить на защелку. Как ему было известно, многие заколдованные вещи требовали специальные слова для активации.

— Активируйся, — прошептал он, сжимая конверт. Ничего не произошло. Он вздохнул и посмотрел на сову. Она победоносно не отрывала от него свои глазки, расправив крылья, словно в насмешку. Он покачал головой с досады, но тут ему пришла еще одна идея.

— Отправить, — сказал тихо. Он ничего не почувствовал, но герб Хогвартса на конверте засветился. Приложив палец к нему, Гарри ощутил присутствие магии, и свечение пропало. Ему не требовалось открывать конверт, чтобы убедиться в знании, что письмо ушло. Но он открыл. Так и есть, пергамент исчез. Он слегка засмеялся. Хедвиг выглядела теперь очень недовольной.

— Не обижайся, девочка, через пару дней я напишу Гермионе или Рону, и ты сможешь полетать, — нежно сказал он, успокаивая сову. Он оставил конверт на столе, предположив, что когда получит ответ, эмблема Хогвартса скорее всего снова засветится, как при отправке. Он забрался в кровать и укрылся одеялом. Попробовал взяться за домашнее задание по Истории Магии, но, добравшись до третьей страницы, выключил свет, и провалился в глубокий сон.

Гарри спал.

И ему снился приятный сон. Он думал о себе, как о змее. Он тягуче полз по незнакомому темному дому. Его мысли занимали крысы. Уловив сладкий аромат грызуна, он пополз к добыче.

Слишком легко даже для забавы. Маленький грызун не догадывался, что смерть рядом. Он проглотил его целиком, насладившись неповторимым чувством удовлетворения после. Свернулся в кольцо. Слишком пыльно. Ему было холодно. Это заставило вспомнить об огне и хозяине наверху.

Он тихо прополз по дому. Скользнул на лестницу, прошмыгнул через длинный коридор, ведущий в спальню. Сидевший в кресле хозяин сегодня был один. Он свернулся у волшебного огня, согревающий господина. Вот так гораздо приятнее, теплее. Он определенно помнил о каком-то деле. Кого-то дождаться. Кажется, крысу…

* * *

Гарри проснулся ранним утром. Дыхание от пробуждения было тяжелым, а сам он был очень смущен. Конечно, это не самый странный сон в его жизни.

Может, он бы сейчас не отказался вздремнуть еще немного, но пока сильна была привычка просыпаться к завтраку и школьным занятиям. И ему не хотелось возвращаться в сон со змеей. Он ничего с ним не мог поделать, как тот известный археолог, который тоже мучился от подобных кошмаров.

Гарри предполагал, что Вернон уже ушел на работу, а слышал он сейчас, видимо, храп Дадли. Ему не хотелось вставать, поэтому он решил поваляться и еще раз почитать материала по истории. Мальчик добрался до восьмой страницы, когда все же уговорил себя встать и начать этот день.

Хедвиг сидела на столе у волшебного конверта. Он печально вздохнул — никакого оповещения об ответе. На мгновение Гарри почувствовал себя глупо от одной мысли, что он подумал об этом. С момента отправки не прошло и двенадцати часов, пришедшие в основном на время, когда нормальные люди не бодрствуют. К тому же, он даже не знал, закончился ли в Шармбаттоне семестр. А может у них идут экзамены, и он не получит ответ в течение нескольких недель.

Сове хотелось изучить конверт внимательнее. Она клюнула один, два раза осторожно и, казалось, что задумалась над той вещью, которая украла у нее возможность отправить письмо хозяина.

Гарри встал с кровати и медленно побрел в сторону ванны, чтобы выполнить обычные утренние процедуры. Ему хотелось подольше насладиться горячим душем, но, не смотря на то, что Вернона, вероятно, не было дома, а Дадли не проснется до полудня, он решил не рисковать, и закончил быстро. Не стоило дожидаться стука в дверь и потом выслушивать причитания о том, как много он израсходовал воды, или вообще, что он делал в душе так долго.

Он выключил воду, насухо вытерся полотенцем. Почистил зубы, затратив времени больше, чем обычно. Расчесал волосы, точнее, провел гребешком по голове пару раз, пока не смирился с бесполезностью затеи.

Гарри проскользнул обратно в комнату, где натянул на себя обычную одежду. Ничего особенного, годная, если только для работы в саду. В голову пришла мысль, что пора купить себе подходящие шмотки. Но вот незадача. Дурсли в жизни не взяли бы его с собой по магазинам и не отпустили бы в Лондон одного, где он смог бы отсчитать немного монет из хранилища. А ему меньше всего хотелось, чтобы они прознали о волшебном банке.

В голове родилась интересная картина разговора Вернона с гоблином. Он даже вспомнил о том, на какие жестокие вещи способен волшебный народ, если верить рассказам Биннса о Войне Гоблинов.

Бросив пижаму в угол, Гарри увидел конверт, валяющийся на полу под столом. Покачав головой, он немного рассмеялся.

— Обязательно было это делать? — спросил он у совы, вернувшейся на свой насест. Хедвиг в ответ угрожающе согнула крылья и зацокала клювом. Он, не скрывая улыбки, нагнулся и вернул конверт на стол. Птица демонстративно отвернулась.

Гарри накрыл конверт книгой по истории, надеясь, что тысяча страниц о магических войнах гоблинов сдержат праведный гнев Хедвиг расправиться с его домашним заданием на лето. Он открыл окно, мало заботясь о том, что подумают родственники о летающей в окрестностях сове. Если они ее еще заметят, конечно. Покидая комнату, он думал о праве держать полярную сову в комнате как домашнее животное. Единственное, к чему пришел в размышлениях — он, по крайней мере, старается хорошо заботиться о ней.

Идя на кухню и думая чем же позавтракать, он вдруг ощутил, насколько дом темный и пустынный. Но поразмыслив над этим минуту, понял неуместность оценки. Скорее это он привык к школьной суете.

Оказавшись на кухне, Гарри решил сделать себе яичницу только из-за быстроты и легкости ее готовки. Вытащил из холодильника два яйца, заранее прикидывая, как долго Дурсли буду кричать по поводу пропажи. Он собирался разбить яйца в сковородку, когда услышал шаги. Слишком легкие, чтобы принадлежали Дадли.

— Что ты делаешь? — не предвещающим ничего хорошего тоном спросила тетушка.

— Яичницу, — ответил он, поворачиваясь к ней спиной, и демонстративно продолжил готовку.

Она сразу смолчала, обдумывая ответ.

— Можешь сделать на меня?

Гарри не мог поверить в услышанное. Это был вопрос, а не веление строгим голосом. Ему ведь было не привыкать готовить завтрак для Дурслей.

— Конечно, — ответил он, пугливо посматривая на тетю. Она, не обращая на него внимания, достала из холодильника еще два яйца и, наполнив водой чайник, поставила его на плиту.

— Спасибо, — Петуния передала ему яйца. Гарри в молчании готовил. Краем глаза он увидел, как тетушка взяла две чашки из шкафа и поставила на стол. Когда чайник вскипел, она разлила кипяток по кружкам. Как раз яичница приготовилась, и он выложил блюдо на тарелки, разделив поровну. Тетушка снова поблагодарила, сделав обстановку еще боле неловкой.

Они ели в тишине. Гарри сильно нервничал. Конечно, это было отличное утро. И все же, съев пару кусочков и сделав глоток чая, он решился на вопрос:

— Вы непривычно вежливы со мной. Почему? — мальчик тщательно подбирал слова. Петуния бросила на него привычный взгляд, когда собиралась сказать что-то грубое. Она открыла рот и… откусила от яичницы. Гарри видел, что она обдумывала ответ.

— Я чувствую себя усталой и голодной, что бы думать об этом. Тем более Вернон намерен быть более жестким к тебе этим летом, — медленно сказала Петуния, сделав глоток чая.

— Что изменилось? — Гарри поднял брови. — Я плохо себе представляю, как может быть еще хуже. И я полагаю, что не задержусь у вас надолго и уеду к друзьям. Один мой друг надеется получить билеты на чемпионат мира, — непривычно надменно для себя прокомментировал он. Взгляд тетушки стал озадаченным.

— Ты поедешь в Америку? — с удивлением спросила она.

— Куда? — вопрос сбил его с толку.

— На чемпионат мира в Америку, — пояснила тетя. Гарри только сейчас понял, что она про маггловский спорт. Он не сразу вспомнил, что чемпионат мира по футболу так же будет проходить в этом году.

— Нет, нет. Я говорю про квиддичный чемпионат мира. Это наш такой спорт, — ответил он.

Петуния задумчиво потерла подбородок, словно вспоминала.

— Это там, где играют на метлах?

— Да.

— Твоя мать рассказывала об этом. Помнится, она упоминала, что твой отец хотел стать профессиональным игроком. Ну, раз он умер безработным, значит, у него не получилось.

Гарри сильно разозлили озвученные ею вслух мысли.

— Видимо, участие в войне уже не считается за работу, — сплюнул он. Петуния в удивлении посмотрела на него, но осталась спокойной.

— Я не это хотела сказать. Хотя мне трудно представить себе, что такое война, не слыша о ней ни разу. Лили никогда не распространялась на тему, чем они занимались. Она даже не пригласила меня на свадьбу, — Петуния вернулась к завтраку.

Гарри взял время, чтобы обдумать свои мысли.

— Вы бы пошли? — ему стало интересно.

— Конечно. Она была моей единственной сестрой, и я любила ее.

— Мне жаль.

— И мне тоже. Ты должен понять. Я и Вернон, мы ненавидим твой мир. Это бессмысленно отрицать. Но у нас разные причины, чтобы его ненавидеть, — она отложила вилку. Гарри тоже закончил свой завтра. Слова тети его очень заинтересовали — в кои-то веки она сама заговорила о родителях и магии. В прошлом он пытался расспрашивать ее о них, но в ответ она только злобно огрызалась и запирала его в чулане. С другой стороны, он ведь ни разу не интересовался после того, как пошел в волшебную школу.

— И что это значит? — робко спросил он, одновременно боясь услышать ответ.

— Для Вернона ты как постоянное напоминание перед глазами, что в мире есть люди талантливее его, более одаренные и особенные, чем он когда-либо может стать. Он не понимает, почему способности, которые есть у тебя, не могут быть у него. Почему ты можешь делать то, что никогда не получится у него. В глубине души он завидует тебе.

— Завидует? — недоверчиво спросил Гарри.

— Разве так трудно понять? Я ужасно ревновала Лили, когда она получила это письмо, а я — нет. Подумай, как это может выглядеть, когда узнаешь, что вокруг тебя люди имеют волшебную силу, а ты — нет. Что в них такого особенного? И еще хуже, ты даже не можешь ни с кем об этом поделиться, ведь для остальных — мира, о котором мы сейчас говорим, не существует. Если и заговоришь, люди просто подумают, что ты безумна, потому что для них магия — сказки, — Петуния сухо рассмеялась.

— Я бы предпочел, чтобы у меня была семья, а не магия, — парировал Гарри. Петуния подарила ему печальную улыбку, которую он не смог понять.

— Ты это сейчас так говоришь. И веришь, что это правда. Но ты предпочел бы семью, зная о магии и не владея ею, или нет?

— Я бы выбрал семью, — он ответил не задумываясь. Но в глубине души не был так уверен. Гарри вспомнил, как ученики обсуждали Филча. Должно быть это странное существование. И четырнадцатилетним ребятам не свойственно испытывать сострадание.

— Взрослый ответ, Гарри. Скорее всего, самый правильный. Ревность может проявляться в разных формах, и нужно постоянно учиться, чтобы уметь различать ее, — с умным видом сказала она, что ей совсем не шло. Гарри никак не мог принять реальность разговора.

— Я всегда думал, что его раздражение вызвано из-за лишнего рта, который нужно кормить и оплачивать его проживание. И я своим присутствием мешаю ему делать, что он хочет.

— Это так, — тихо прошептала Петуния. — Но не в том смысле, как утверждает Вернон сейчас. Мне тяжело это объяснить. Но это связано как-то с кровным родством и этим домом. Пока ты не выучишься, мы не можем уехать отсюда. А у Вернона были планы на переезд много лет назад, — пояснила она. Гарри причина показалась слишком мелочной.

— Но он всегда кричит о том, как дорого я ему обхожусь! Что я должен работать, чтобы обеспечить свое содержание!

— Он лжет. Мы каждый месяц получаем дотацию из твоего фамильного сейфа, кажется, это так называется. И у нас есть к нему доступ, если возникнет такая необходимость.

— Вы что?! — воскликнул Гарри. — У вас есть доступ к моим деньгам? — Он чувствовал, как гнев обволакивал его. Он чувствовал, как терял контроль над магией. Все шло по сценарию с тетей Мардж. — Вам платили за мое содержание!

— Успокойся, Гарри, — строго отрезала она, но сделала еще хуже.

— Не успокаивай меня! Ты лгала мне на протяжении всех этих лет! Заставляла чувствовать себя ничтожеством. А в это время крала у меня деньги! — он кричал, стоя на ногах. Он хотел, нет, он желал, чтобы в его руках появилась палочка. Он хотел проклясть тетю. Она же оставалась спокойной.

— Гарри. Я знаю, что ты ненавидишь Вернона. Но он не крал твои деньги, — Гарри злобно фыркнул. — Если даже не принимать во внимания угрозы от волшебников на счет злоупотребления твоими деньгами, Вернон — честный бизнесмен. Он не будет красть деньги у своего племянника, — защищала мужа Петуния. Гарри не особо в это поверил, склоняясь к тому, что его остановили угрозы, а не мнимая честь, которую он у дяди никогда не замечал. Но ему удалось взять под контроль свою магию, отрезвленный мыслями о тонком льде, о котором он теперь вспоминал, когда думал про департамент Неправомочного Применения Магии.

— Прекрасно. Отлично. Я поверю вам. Но проверю, как мне представится шанс, — он надеялся, что для Петунии угроза прозвучала не пустым звуком, как ему самому виделось.

— Как знаешь, — а потом добивала, — и это еще одна причина для зависти. Как только ты станешь совершеннолетним, тебя ждет богатство.

Они долго молчали. Затем, к его удивлению, Петуния взяла тарелки и направилась к раковине вместо того, чтобы распорядиться позаботиться ему о грязной посуде.

— Допустим, — осмелился Гарри нарушить тишину, — Вернон ненавидит меня из ревности. Почему ненавидите меня вы?

Тарелка с грохотом выскользнула в раковину из рук Петунии.

— Я ненавижу твой мир, — она сделала паузу, — потому что он забрал Лили.

— Потому что она умерла?

— Нет. Мы ее потеряли задолго до этого. Твой мир не имеет ничего общего с нашим. Мы были самыми близкими подружками. Но после она стала появляться только на летних каникулах, но и тогда, ее интересовали исключительно учеба и магия. Потом уже стало ясно, что она не хотела иметь с этим миром ничего общего. Она писала мне изредка, и только. Как бы я не старалась, чтобы я не делала, магический мир был для нее важнее. Я не могу сказать, что виню ее. Но мне было очень больно.

Она заканчивала мыть посуду в тишине.

У Гарри не было воспоминаний о потере родителей. И друзей он покидал только на время. Ему было не понять боль женщины.

Ждет его друзей та же участь? Отстранится Гермиона от своих родителей? Пошли бы отношения у братьев Криви по тому же сценарию, будь один из них магглом? Ему тяжело было думать на такие темы.

— Мне очень жаль, — устав от размышлений, сказал Гарри.

— И мне тоже, Гарри.

— Так что изменилась сегодня? — он снова задал вопрос, на который не получил ответ ранее, и увидел добрую улыбку в ответ.

— Я ненавижу Мардж, как и ты. Мне хочется с ней сделать то же самое, когда она говорит о моей сестре. Я хочу ее взорвать. — Гарри не мог сдержать смеха от ошеломления. — А теперь иди к себе. Старайся как можно меньше попадаться на глаза Дадли и Вернона.

— Что я всегда и делаю, — ответил он.

Гарри постарался провести день вне дома. Большую часть его он просто бродил по округе и размышлял над словами тетушки. Пару раз он встретил Хедвиг. Как часто за лето она приглядывала за ним? Он знал, что его не ждали на обед, поэтому решил остаться в парке и просто наблюдал за другими детьми и семьями. Хотя он был поглощен больше в свои мысли, нежели он действительно следил за ними. Просто их присутствие успокаивало.

Вернулся домой засветло. Предположив, что Дурсли торчали перед телевизором в гостиной, о чем свидетельствовал свет в окне, он решил тихо прошмыгнуть сзади дома, надеясь не показаться им на глаза и не нарваться на гневные причитания.

— Мальчик! — окрикнул его Вернон. Видимо он был не настолько тихим, как надеялся.

— Да? — крикнул Гарри в ответ, полагая, что лучше дать о себе знать, нежели Вернон будет думать о влезшем к ним воре.

— Ты что вытворяешь, пробираешься в мой дом через заднюю дверь? Пытаешься проникнуть в него, словно преступник! — закричал Вернон. Гарри просунул голову через лестницу и заглянул в комнату. Дядя и кузен не отрывались от телевизора, а Петуния посмотрела на него раздраженно поверх журнала.

— Я не хотел вас беспокоить? — признался Гарри. Это неплохое оправдание, подумалось ему. А если Дурсли достаточно отвлечены, то они не буду допытываться у него.

— Быстро в свою комнату, мальчик! — приказал Вернон. Гарри пожал плечами и поднялся по лестнице. Часть его сущности просила не повиноваться или огрызнуться, подумывая о письме Сириуса, но ведь он и так планировал идти к себе в комнату.

Она оставалась такой же, какой он покинул ее с утра. Гарри включил старый телевизор Дадли и пощелкал по каналам. Ничего интересного. Выключил, подошел к столу. Он с надеждой приподнял учебник — ответа не было.

В этот момент в комнату, ухнув один раз, влетела Хедвиг. Она посмотрела на конверт и снова радостно заухала.

— Знаю, знаю. Если ты отправила письмо, я бы уже давно получил ответ, — признался он, зная, что это и невозможно. Хедвиг утвердительно ухнула, соглашаясь. Гарри усмехнулся и, достав пергамент и перо, написал письмо Рону. Ничего особенного. Написал, что его родственники в этом году не настолько невыносимы. Написал, чтобы друг держал его в курсе по поводу чемпионата. Написал, что хочет провести часть лета в Норе.

Он вздохнул и свернул письмо.

Хедвиг смотрела то на пергамент, то на конверт.

— А вот это твое, девочка. — Хедвиг радостно заурчала, когда он привязал к ней пергамент. — Отнеси его Рону в Нору, хорошо?

Сова посмотрела на него внимательно, моргнула в подтверждении и вылетела в окно. Гарри рассмеялся от мысли, что, наверное, стоило написать Гермионе. Она бы оценила иронию письма ради развлечения домашнего питомца.

Он решил заняться домашними заданиями. Учебник по истории он оставил пока на приспособленном месте и, порывшись в сундуке, первым вытащил книгу по Трансфигурации. Выбор его, конечно, не прельщал, но он посчитал за лучшее начать с нее пораньше. МакГонагалл — это конечно не Снэйп, но она строгий преподаватель, а ее задания самые сложные.

Глава факультета его не подвела. Ему нужно было прочитать о трех теориях Трансфигурации, а на каждую было по пятьдесят страниц текста. В итоге выбрать какую-то одну и написать по ней эссе, не забыв объяснить, почему выбрал именно эту концепцию.

Гарри перечитал задание и рассмеялся. В духе МакГонагалл было дать что-то подобное. Он уже видел лицо Рона, когда он прочтет это. Конечно, Гермиона всегда им помогала. Но так плохо не стоило начинать новый год обучения. Надо было постараться приложить собственные усилия.

На деле оказалось не все так тяжело, как он полагал прежде. Гарри прочитал первую теорию, и хотя он не знал автора текста, но посчитал, что его слова не были лишены смысла. Читалось легко и, что важнее, он понимал.

Он оторвал взгляд от книги, когда услышал гул на столе. Эмблема Хогвартса горела на конверте.

Почему он почувствовал внезапный порыв волнения, полностью парализовавший его? Неужели он волновался из-за того, что друг по переписке ненавидел теперь его за первое письмо? Не может быть. Это всего лишь домашнее задание. Староста говорила, что пары подбирались согласно их общим интересам и черт характера. Поэтому он должен был в состоянии найти что-то, что он мог бы обсудить с иностранцем.

Он очень долго смотрел на конверт, прежде чем решиться взять его в руки. Гарри пересел на кровать и осторожно заглянул внутрь. Он, затаив дыхание, вытащил пергамент и развернул. Почерк был очень красивым.

Дорогой Гарри.

Флер Делакур.

В конце выделалась красивая подпись, переливающаяся бриллиантом. Гарри не мог оторвать взгляд от пергамента. И все же, перечитав еще один раз, отбросил его на кровать. Задание разом стало сложнее. О чем он будет писать шестнадцатилетней, нет, уже почти семнадцатилетней, ведьме?

Гарри переложил письмо на стол и задумался над ответом. Ничего не придумав, он решил вернуться к Трансфигурации. Но теория совершенно не лезла в голову. Тогда он сдался и просто смотрел телевизор, пока не уснул.