Вынужденная драббломания и добровольная драбблоболезнь (гет)

«Ненавижу вас, ваш магический мир и ваши традиции! Сплошной мужской шовинизм! И чем же вы отличаетесь после этого от магглов? Титулами и изысканными обращениями друг к другу? Сэ-эр! Тьфу! Даже противно! Как же это низко — заткнуть мне рот Силенцио! Подлец! Я найду способ доказать всем, что насквозь прогнившие правила, сочиненные Мерлин-знает-когда-и-кем, давно пора менять!» — раскрасневшаяся Гермиона Грейнджер, самый молодой преподаватель Хогвартса, грозно сдула постоянно падающую на глаза челку, вызывающе задрала подбородок и уперла руки в боки.

— Мисс Грейнджер! Во-первых, немедленно заткнитесь, — голосом Снейпа без всяких дополнительных заклинаний можно было заморозить Черное озеро с гигантским кальмаром в придачу. — Мне на вас постоянно чары нужно накладывать, чтобы добиться тишины? Я бы также настоятельно рекомендовал стереть ваше, без сомнения, ценное мнение с лица. Поверьте, оно совершенно неуместно. Понимаю, что современная молодая дама вроде вас вполне имеет на него право. Но, прежде чем его высказывать, хотя бы разберитесь!

Во-вторых, запомните: если домовой эльф вдруг оказался в ваших комнатах, то это совершенно не значит, что он примчался за сомнительным счастьем освобождения от векового рабства, — Снейп ухмыльнулся. — Может, у него просто есть какие-то свои дела. Или чье-то поручение. Не усложняйте жизнь ни себе, ни ему. Вы не допускаете мысли, что своим безумным хобби, которое чопорно именуете «просто вязанием», уже довели бедных домовиков до панического страха нечаянно оказаться поблизости от вас? Думаете, легко было убедить хоть кого-нибудь из них проникнуть сюда, чтобы повесить над дверями традиционный венок омелы? И теперь, когда мне это удалось, после того, замечу, как он выцыганил у меня целых два пузырька антипохмельного зелья, вы... ты не только не отправилась в Хогсмид после обеда, но еще и пытаешься всучить домовику какую-то шапку! И не смей говорить, что эльфы мерзнут на улице! Их туда и палкой не выгонишь из теплой кухни!

— Сьюки! Шельмец! Не туда! Венок повесь чуточку правее, а там закрепи гирлянду, по которой потом спустится Санта с подарком... — Снейп на мгновение отвлекся, давая указания домовику, украшающему комнату.

Сьюки судорожно метался из угла в угол, развешивая по стенам всяческие милые вещички и боязливо косясь на ядовито-зеленую вязаную шапку на полу. Гермиона воинственно сверкнула глазами, напряглась и...

— Инкарцерос! Силенцио! Так, мистер Снейп! Теперь помолчать придется вам! И не пытайтесь мне помешать!

Она подняла шапку и угрожающе двинулась в сторону эльфа.

— Сьюки!

— Сьюки гадкий! Сьюки противный! — заверещал домовик и с размаху впечатался лбом в каминную полку. — Сьюки плохой эльф! Я забы-ыл! Забы-ыл про ваше поручение!

— Ну, и что ты мне теперь предлагаешь делать, раз благодаря тебе мистер Снейп увидел мой подарок? Я эту шапку вязала больше месяца, а Рождество уже завтра!

Сьюки нырнул куда-то за кресла и вытащил пару пушистых шерстяных носков интенсивно-красного цвета.

— Но у вас же есть еще это, хозяйка Гермиона! Их можно подарить мистеру Снейпу, а директор Дамблдор пусть носит новую красивую шапочку! А ко дню рождения вы еще успеете связать целый комплект! О-ой! Мистеру Снейпу плохо! Ему надо водички! — Сьюки исчез и тут же появился со стаканом, брызгая водой на Снейпа, закатившего глаза и беззвучно стонущего от отчаяния.

* * *

Видимо, Поттер все-таки был прав, назвав меня трусом. Тогда я пытался спорить, но сегодня полностью с ним согласен. Да, я, действительно, трус, потому что боюсь тебя, девочка... Тебя — и тех желаний, которые ты стала вызывать во мне последнее время. Я пристально слежу почти за каждым шагом вашей троицы, либо сам, либо через Финеаса. Вы таитесь от всех, пытаясь найти крестражи Темного Лорда, проявляя то отчаянное бесстрашие, то — такую же отчаянную глупость. Когда я клялся беречь сына Лили, то надеялся, что смогу исполнить данный обет, теперь — не уверен, потому что если встанет выбор его жизнь или твоя ... Мерлин, не допусти этого и дай мне сил и крепости духа! Ты заняла все мои сны, мое сердце и голову... А голова предмет темный и исследованию не подлежит. Особено моя. Но мне необходимо, чтобы, ради общего блага, там была только Лили... Я должен, должен изгнать тебя из мыслей, хотя бы на время, возможно, совершив очередную роковую ошибку в своей непутевой жизни...

* * *

Лежит. Неподвижный, словно кукла. И бледный-пребледный. Глаза закрыты. Если бы не слегка колышущееся одеяло , можно было б решить что умер. Мамочки-мамочки-мамочки! Быстрее зажмуриться и не думать, не думать, чтобы не сбылось! Он лежит, а я сижу рядом. Сижу, потому что оказалось, что сидеть-то около него совершенно некому, а это неправильно. Неправильно, потому что, любому человеку, выбирающему между жизнью и смертью, надо обязательно быть кому-нибудь нужным в этом мире — вспомните мистера Уизли. Его покусала та же самая Нагини — и что?! Он вы-жил! И поправился, причем очень быстро. Потому что рядом с ним были близкие. А у профессора Снейпа никого — ни родных, ни близких, ни Дамблдора. И Гарри сидеть около кровати не будет — ему сейчас тоже в себя прийти надо после всех потерь и победы над Волдемортом... Так что только я остаюсь — заучка Грейнджер, которая вас всегда так раздражала своими вопросам А я... Нет, профессор, все мы! Мы вас очень любим, в глубине души... где-то очень глубоко. Придется вам с этим примириться.

* * *

— Деточка, но ведь нельзя же так... С первым встречным... только из-за служебного положения... — скорбный голос профессора МакГонагалл привел мисс Грейнджер в чувство крайнего раздражения.

Уж от кого от кого, а от Минервы она подобного непонимания не ожидала. «Первым встречным! — фыркнула про себя Гермиона.— Еще совсем недавно, он, помнится, был сначала вторым врагом поле Волдеморта, а потом третьим героем после Дамблдора и Гарри!» Но произнести это вслух девушка не решилась — слишком свежа в памяти была бурная реакция семейства Уизли на просочившиеся в прессу слухи о ее тщательно скрываемой связи с Северусом Снейпом, под чьим руководством она работала в Хогвартсе последние четыре месяца.

— Понимаете, профессор... Я просто не смогла пройти мимо очередного вопиющего случая домашнего рабства. И буду вынуждена....

— Просто дражайшая мисс Грейнджер не успела всучить домовому эльфу Северуса ни собственноручно связанных носков, ни шапки, — расхохотался Флитвик, присутствовавший при разговоре. — И теперь будет вынуждена съесть за полчаса ровно килограмм лимонных долек, как проигравшая в споре мне и Помоне!

«К дракклам! Ни одна мантия не налезает! Надо же было так разожраться! Теперь даже приличным людям на глаза не в чем показаться! Мало мне вечных проблем с волосами — сколько себя помню, никогда никаким укладкам не поддавались! А ведь сегодня организационное заседание нашего маленького научного сообщества, на котором меня — именно меня! — должны избрать председателем!

Мерлин! И эта парадная мантия глубокого темно-синего оттенка не сходится! Конечно, где ей сойтись, если у меня теперь что шея, что талия — одинаковы! Вот они — радости семейного очага: приготовь то, приготовь это! А кто, спрашивается, все есть будет, если дражайшей половине постоянно некогда? То совещания, то конгрессы, то вручение очередной премии… «Пусть лучше лопнет проклятое пузо, чем пропадет драгоценный продукт!» — так, помнится, моя бабушка говаривала. Вот и мучаешься, давишься, ешь. Так ведь не выбрасывать же, например, вчерашний пирог! Сколько времени на него положить пришлось, особенно на выковыривание косточек из вишен. Куда ж ему после таких-то усилий — и в мусорное ведро?! Не-ет! Правда, подозреваю, что именно благодаря последнему кусочку не хватает длины петельки на воротничке, чтобы застегнуться…

А может, это все после стирки слегка село? Все-таки эти новейшие стиральные машины весьма и весьма подозрительны! Надо, пожалуй, попробовать чаще пользоваться специальными заклинаниями. Хотя мама говорила, что от них очень быстро ткань снашивается — не наштопаешься. Так ведь зачем штопать-то? Чего-чего, а галлеонов у нас — много ли двум скромным ученым и одному очень нескромному коту при почти затворнической жизни надо-то? Вот если наследник, а еще лучше — сразу два появятся…»

— Северус, где ты там застрял? Мы опоздаем! — в комнату влетела Гермиона в светло-сером костюме, облегающем изящную фигурку, словно перчатка. Светящиеся каштановые локоны кокетливо выглядывали из-под шляпки.

В подвальной комнатке тишина. Мрак слегка разгоняет пламя нескольких восковых свечей. Именно восковых, а не стеариновых — так написано в книге, которая лежит передо мной на самодельной кафедре рядом со старым, вычищенным вручную щербатым столом. Распростёртое обнаженное тело слегка светится. Руки и ноги еще не потеряли гибкость и даже кажутся слегка теплыми на ощупь. Да, еще каких-то полтора часа назад он был жив и явился сюда, крадучись, точно вор. Мальсибер. Имя перекатывается на языке. Зачем ты пришел? Тебя же никто не звал. Ты пришел убивать? Мстить? Мне или ему? Неужели ты думал, что мы, пройдя через войну и все ваши ловушки, так ничему и не научимся? Впрочем, твои мысли уже неважны. Значение имеет только тело. Которое попало ко мне как нельзя кстати. Могла ли я надеяться на такое везение? Мерлин, ты явно благоволишь ко мне! Итак! Перчатки и нож. Никакой магии — хотя Сектумсемпрой было бы проще, но так я угроблю все, что мы создали ранее.

Вот она — заветная точка на груди. Аккуратно и почти с нежностью черчу ножом линии от каждого плеча до нее, а затем свожу их в одну и веду ниже, почти до самых основных достоинств, Мальсибер, которые заменили тебе мозги. Наверное, стоит их тоже отсечь и поместить в баночку, которая будет стоять у меня на полке и напоминать о дне, когда ты на поле битвы поймал грязнокровку Грейнджер. После я поклялась, что два часа, проведенные в твоей власти, останутся со мной до самой смерти кого-то из нас. И, наверное, стоит в другую баночку, рядышком, в качестве трофея поместить и кисть левой руки, на которую ты насадил меня точно куклу-петрушку. Как же я тогда орала — от боли, от страха и от ненависти. В память о сорванном голосе до сих пор осталась хрипотца, которая так нравится Северусу в минуты страсти.

Аккуратно раздвигаю в стороны кожу ? торопиться не стоит, она тоже может стать ценным ингредиентом — и беру ма-аленький серебряный топорик. Хм-м! А кости-то у господина палача не очень: четыре удара посильнее — и ребра разрублены. Вот оно — то, к чему я стремилась, — сердце, совсем недавно насосом гонявшее по телу саму жизнь. Держу его на ладони и восхищаюсь: велик ли обыкновенный кусочек мяса — размером с мужской кулак, а как тяжело его достать даже в Лютном переулке. Хотя, может, тяжело только нам ? продавцы не хотят связываться ни со мной, ни с Северусом. Ловлю себя на том, что рот непроизвольно растягивается в улыбке. Да, я счастлива — теперь наше экспериментальное зелье почти закончено. Остается достать сущую малость — две унции спермы героя. Но тут я думаю, что договорюсь с Джинни. Во всяком случае, ей давно нравится очаровательный гранатовый браслет, подаренный мне на день рождения папой. А чем со мной еще поделится Мальсибер — я подумаю. Заклинание стазиса сохранит его в пригодном состоянии, по крайней мере, еще пару недель.

* * *

Спальня Снейпов окрашена в пастельные тона, поэтому даже в хмурое зимнее утро в ней светло и уютно. Гермиона вскакивает против обыкновения раньше мужа, несется на кухню и возвращается обратно с подносом, на котором между чашками с кофе гордо красуется белоснежный молочник, до краев наполненный сливками.

— С добрым утром, любимый!

— Привет-привет! — Снейп протирает глаза и потягивается. — Зачем было суетиться? Я бы и сам прекрасно справился. И так вчера домой вернулась опять пикси знает во сколько. Совсем с ума сойдешь со своими библиотеками. Меня в свое время книжным червем звали, но до тебя мне как до Лондона пешком…

— Ты опять забыл, что у тебя сегодня день рождения! ? перебивает его Гермиона и тянется с поцелуем. — Ешь давай, а потом я покажу тебе свой подарок! Держу пари, он произведет впечатление.