Дух Рождества (гет)

Я встала спиной к огромному напольному зеркалу, повернув голову, через плечо взглянула на свое отражение и тихо застонала: разумеется, ужасная надпись по-прежнему украшала спину. «Я ЛЮБЛЮ ДРАКОНОВ» могла стать последней каплей в чаше моего терпения, если бы не данное маме обещание непременно надеть заранее преподнесенный ею рождественский подарок. В этот миг я почти пожалела, что, решив провести сочельник с родителями, не приняла приглашение Рона погостить в Норе.

Развернувшись, вновь посмотрела на свой «персональный рождественский кошмар»: весьма откровенную пижаму светло-желтого (слава Мерлину, хоть не розового!) цвета. Маечка едва прикрывала грудь, шортики скорее походили на широкий пояс. Апогеем же канареечного недоразумения являлась вышитая шелковыми нитями надпись. Да, Лаванда непременно назвала бы данный комплект «миленьким». Мне же пришлось изобразить восторг и с натянутой улыбкой поблагодарить маму — я всегда была хорошей дочерью. Единственное, что позволила себе — это спросить:

— Но почему не книга?

— Гермиона, тебе в этом году исполнилось семнадцать, — и мама многозначительно посмотрела на уже развернутый мною подарок.

— А причем здесь драконы?

Она замялась, но, несмело улыбнувшись, ответила:

— Ты же волшебница.

И вот где здесь логика? Но я промолчала и, еще раз поблагодарив, обняла маму.

Теперь же вынуждена лечь спать в этом. Ладно, один раз не... Забини.

Выключив свет и удобно устроившись в кровати, взглянула в окно. На улице тихо падал снег, теплым искрящимся покрывалом укутывая рождественские улицы, сверкающие гирлянды и припозднившихся прохожих. На душе стало так легко, спокойно, уютно. Улыбнувшись, я закрыла глаза...

— Кхм, мисс Грейнджер.

— Ай! — от неожиданности я подскочила в постели, больно ударившись головой о прикроватный светильник.

Непроизвольно потерев ушибленное место, дрожащей рукой включила злосчастный бра и в недоумении воззрилась на директора Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», вольготно устроившегося на кровати.

— П-профессор Дамблдор?

Директор загадочно улыбнулся и покачал головой. Моя рука невольно потянулась к волшебной палочке, оставленной на тумбочке неподалеку.

— Я — Дух Рождества! — торжественно заявил профессор и положил в рот неизвестно откуда взявшуюся лимонную дольку.

Волшебная палочка со стуком упала на пол.

— Нам пора, мисс Грейнджер, — не теряя времени, профессор бодро вскочил с кровати и потянул меня за руку.

— Я не...

И мы будто растаяли в воздухе.

— ...одета, — закончив фразу, невольно огляделась: мы стояли в длинном коридоре, образованном высокими библиотечными стеллажами. Каких книг здесь только не было! Толстые и тонкие; чистые и покрытые толстым слоем пыли; в ярких, сверкающих обложках и в темных, тусклых переплетах...

— Я заметил, — пришлось отвлечься от созерцания прекрасного и перевести взгляд на стоящего неподалеку... белобрысого хорька, кошмара моего сознательного детства или просто несносного слизеринца Драко Малфоя.

— Милая пижамка, — ухмыльнувшись, добавил он.

— Мерлиновы подштанники, — покраснев, прошептала я.

— Сам одолжил? — оживился Малфой.

Кажется, краснеть уже дальше некуда. Последняя мысль, как ни странно, придала сил и, гордо вскинув подбородок, я обратилась к директору:

— Профессор!

— Дух, — поправил Дамблдор.

— Профессор Дух, — директор поперхнулся, но я продолжила:

— А почему он, — ткнула в сторону несносного хорька пальцем (возмущению моему не было предела), — одет?

— Повезло: заснул над книгой, — продолжая ухмыляться, произнес Малфой.

Мысленно с ним согласилась: действительно, повезло. Нет, стоп! Заснуть над книгой? Рождество же... Я с подозрением уставилась на Драко Малфоя.

Тот, заметив мой взгляд, надменно протянул в ответ:

— Сочельники разные бывают.

Мне стало его немного жаль.

— Не всем же встречать Рождество почти голыми, — не упуская случая, съязвил он.

Немного жаль? Нет, ни капельки. Я поморщилась, посмотрела на книжные полки, затем — долго и внимательно — на нахмурившегося Малфоя. Он вернул мне взгляд, и, не сговариваясь, мы повернулись к Дамблдору.

А тот, насвистывая одну небезызвестную рождественскую песенку Селестины Уорлок, неспешно с помощью чар левитации украшал стеллажи разноцветными гирляндами. На одной из полок уже уютно примостилась маленькая елочка, украшенная миниатюрными блестящими шариками.

— Кхм, — кашлянул Малфой, привлекая к себе внимание.

— Рождество же, — ни к кому конкретно не обращаясь, весело произнес Дамблдор и, будто спохватившись, спросил:

— Вы хотите знать, где находитесь?

— И зачем, — добавил Малфой.

Снова мысленно с ним согласилась: очень своевременный вопрос.

— Я — Дух Рождества! — торжественно произнес профессор.

Малфой закатил глаза: видимо, тоже не в первый раз слышит.

— Я здесь, чтобы изменить грядущее, соединить двух созданных друг для друга людей, подарить счастье тем, кто не хочет узреть очевидное...

— Кажется, мы здесь надолго, — одними губами произнес Малфой, и я опять с ним согласилась. Завидное постоянство!

Дух между тем не замолкал:

— Вы — лед и пламя, платина и шоколад, — теперь поперхнулся Малфой, — слизеринец и гриффиндорка; вы созданы друг для друга!

Слизеринец и гриффиндорка, в нашем лице, скептически переглянулись и расхохотались.

— Допустим, — отсмеявшись, произнес Малфой, — но где мы?

— И если Вы действительно Дух Рождества, — добавила я, подозрительно взглянув на Дамблдора, — почему явились в образе нашего директора?

Малфой кивнул, соглашаясь. Мерлин, это уже не смешно!

— Дабы облегчить общение, я выбрал образ уважаемого вами волшебника, наставника...

— Неужели? — съехидничал Малфой.

Дух замерцал, и через секунду перед нами вместо профессора Дамблдора предстал Тот-о-ком-в-Рождество-не-стоит-даже-вспоминать. Воландеморт дружелюбно улыбнулся беззубым ртом — нас передернуло.

— Лучше?

Бледный Малфой покачал головой.

— Я так и подумал, — взору вновь предстал директор волшебной школы.

— Так о чем мы? — продолжил он. — Ах, да... Вы, друзья мои, спите, но видите сон, который я счел нужным вам показать. Точнее, я перенес вас в Библиотеку небытия. Здесь нет времени, нет пространства, как таковых. В хранилище собраны отпечатки других миров, альтернативных реальностей, параллельных вселенных; отражения прошлого, будущего, настоящего. Каждая книга — отдельный мир. У каждой свой жанр, направленность...

Я уже не слушала: невольно сглотнула, глаза заблестели, взгляд жадно впился в ближайший том — вот тот справа, который потолще.

Священный трепет прервал Малфой:

— Что же такого ужасного произойдет с нами в будущем?

— О, ничего смертельного! Но по-настоящему счастливы вы будете только вместе. Конечно, трудностей не избежать, но истинное счастье стоит того, чтобы за него побороться.

— А несмертельного? — подозрительно уточнил Малфой.

Глаза профессора Дамблдора гневно сверкнули. Кажется, несносный слизеринец сумел и его вывести из себя.

— Неважно! Поверьте, ваша жизнь будет скучна и невзрачна.

— Но...

— Итак, за мной, мои юные друзья! — произнес Дух и двинулся вглубь коридора.

Мы не пошевелились.

— Или предпочитаете остаться здесь навеки вечные? — донесся до нас голос профессора.

Переглянулись — поспешили вперед.

— Грейнджер, мне определенно нравится твоя пижамка! — произнес идущий позади Малфой.

Я фыркнула.

— Любишь драконов?

Предпочла промолчать.

Между тем мы свернули направо и оказались в таком же длинном украшенном праздничной мишурой коридоре. Дух Рождества, наконец, остановился и заинтересованно посмотрел на ближайшую полку.

— Где же этот том... Кажется, что-то про надежду... Нашел! Вот эта страница, — с этими словами он осторожно достал книгу в ярком зеленом переплете.

— Смотрите, друзья! Вот истинные чувства. Как все могло бы быть! — растроганно произнес директор, раскрыл книгу, и мы, будто в Омут памяти, погрузились в происходящее.

Через некоторое время мы вынырнули обратно в реальный мир, если это слово вообще применимо к Библиотеке небытия.

— Ну уж нет, увольте! Грейнджер, чайный сервиз с оранжевыми слониками? Это откуда должны расти руки?

— А мне понравилось, — проигнорировав последний выпад, протянула я. — Оказывается, ты можешь быть очень милым.

— Милым? Грейнджер, я — Малфой, злой и самовлюбленный!

— Угу, — согласилась я и грустно вздохнула.

Тем временем Дух Рождества вернул книгу на место и направился дальше по коридору.

— А что вы скажите об этом, мистер Малфой?

Напряженно переглянувшись, мы подошли ближе.

— Да, да. Вот она. Моя любимая, — Дамблдор нежно погладил корешок розового переплета и раскрыл книгу.

— Не надо, — успел произнести Драко, и мы вновь нырнули в неизведанный мир.

Возвращение было резким, будто ледяной волной окатили. И мне вдруг так захотелось обратно: в теплый летний вечер, к яркому костру, к волшебной музыке с испанскими мотивами и... к тому Малфою.

Посмотрела на Драко, тот уже пришел в себя и ехидно произнес:

— А без пижамки лучше.

Гад слизеринский!

— Хм... — Дух явно задумался. — Ну, если без пижамки лучше...

Я внутренне напряглась, но, слава Мерлину, мой «персональный рождественский кошмар» остался на мне.

— Тогда поспешим!

Малфой возвел очи к небу (или к потолку — так сразу и не разберешь, Библиотеки небытия такие загадочные) и поплелся вслед за не по годам резвым профессором. Обуреваемая любопытством, я обогнала Малфоя и поспешила вперед.

Поджидая нас, Дух уже держал в руке среднего размера фолиант в красной обложке.

— А где мистер Малфой?

Я недоуменно оглянулась и успела заметить, как Драко рыбкой нырнул в упавшую на пол темно-зеленую книгу. С самодовольным чавканьем книга захлопнулась. Дух Рождества сокрушенно покачал головой и призвал к себе злополучный том, на котором я успела прочесть лишь: «... в зеленом цвете. Часть четвертая». Зажав выбранную ранее книгу подмышкой, профессор Дамблдор открыл странный фолиант и вытряхнул оттуда Драко Малфоя.

— Уфф, она сама! Я только решил пролистать. А там... а они... уфф, — похоже дар красноречия на время покинул моего слизеринского недруга.

— Ладно, Блейз — об этом вся школа знает, — но Поттер? Грейнджер, ты знала, что он гей? — произнес ошарашенный Драко.

Я удивленно приподняла брови, директор нахмурился.

— Мистер Малфой, Вы видели только это?

Он усиленно закивал.

Дух успокоился и уже с улыбкой добавил:

— Это альтернативная история, мистер Малфой. Бывает и хуже.

— Насколько? — пролепетал Драко.

— Намного! — не выдержал профессор. — Не стоило брать книгу без спроса.

— Кому я это говорю? — продолжая возмущаться, Дух Рождества отправил красный том на место и, смерив нас с Драко хитрым взглядом, достал другой — в мерцающем черном кожаном переплете.

— Что ж, любите погорячее? Привыкли нарушать правила? Прекрасно. Прошу!

Черный том распахнулся на середине, и мы с Малфоем полетели внутрь.

Вынырнув, сразу же отскочили друг от друга. Затем, переглянувшись, одновременно прикрылись: я обняла себя руками за плечи, Малфою — как уже выяснилось — повезло больше, и он наглухо застегнул мантию.

Наступила тишина. Мои пунцовые щеки и его остекленевший взгляд говорили громче всяких слов.

— Боюсь, я этого не забуду, — пробормотал Малфой и невольно сглотнул.

Я с ним мысленно согласилась и потерла шею — разумеется, ни следов от засосов, ни ожерелья-ошейника там не оказалось.

— На это и расчет, — победно улыбнулся Дух Рождества и двинулся дальше по коридору.

А мы не смогли. Точнее попытались, но невидимый барьер не дал сделать и шагу.

В недоумении взглянула на Драко.

— Посмотри наверх, — осипшим голосом произнес он.

Я подняла голову и поняла, что мы попали в ловушку или просто... попали — над нами в воздухе висела омела.

— Вы знаете, что делать, — донеслось из-за угла, и в этот момент пошел самый настоящий снег.

— Нет, нет и нет, — я даже руки перед собой выставила.

Малфой замер. Руки-то я выставила, а грудь открыла.

— Мы никуда не спешим: в запасе целая вечность... — насмешливо напомнил Дух.

Драко отмер и, осторожно ко мне приблизившись, прошептал:

— Один поцелуй, Грейнджер... Гермиона... А дальше мы придумаем, как отсюда выбраться.

Стуча зубами то ли от холода, то ли от нервного перевозбуждения, опустила руки — Драко подошел совсем близко. Я подняла голову и утонула в взгляде его серых глаз. Он осторожно обнял меня и, чуть склонившись, поцеловал...

Мне уже не было холодно — стало нестерпимо жарко. Я, словно мороженое, таяла в его руках, вязкой лужицей растекаясь... Ой! Что-то твердое коснулось бедра — резко отстранившись, я распахнула глаза.

— Это моя палочка, — немного виновато пояснил Малфой.

— Что?!

— Моя волшебная палочка, Грейнджер, — уже с сарказмом добавил он. — Я в спешке запихнул ее в карман брюк.

Я смутилась, но внезапно пришедшая на ум мысль не дала окончательно погрязнуть в пучине стыда.

— У тебя все это время была волшебная палочка?

— Хочешь сказать, у тебя палочки с собой нет?

— А куда бы я ее засунула? — мельком взглянув на пижамку, съязвила я.

Малфою, видимо, очень хотелось ответить куда, но, слава Мерлину, он сдержался.

— Снег прекратился, — секундой позже сказал Драко.

— И омелы нет, — добавила я.

Мы, переглянувшись, сделали шаг вперед — барьера также на месте не оказалось.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, идите сюда. На этой полке имеется несколько весьма любопытных экземпляров, — раздался знакомый голос вдалеке.

— Он, что, издевается? — прошипел Малфой.

— Это не Дух Рождества, — соглашаясь, простонала я. — Сам Воландеморт — не меньше!

И мы двинулись вглубь книжного коридора.

— Малфой, насчет волшебной палочки...

Он взглянул заинтересованно.

— Идеи?

Я в задумчивости заправила за ухо прядь волос и потерла шею.

— По сути, мы спим. Согласно материалу, изложенному в «Оракуле снов»*, — глава восьмая, «Грезы и явь: взгляни сквозь завесу» — существует несколько теорий межпространственных коридоров, а также несколько возможностей проникновения и возвращения в реальный мир.

Мне было стыдно: я как-то одолжила у Рона учебник по прорицанию. Бессонница... Не любовные же романы Лаванды читать! Мерлин, кто знал, что изложенная в той книге чушь может оказаться полезной! Так, о чем я? Ах да, теории.

— Если быть точной — три...

— Не три... — процедил Малфой.

— Я помню: три.

— Не три шею! — не выдержал он и, покраснев, отвел взгляд.

В воображении вновь всплыла картинка из недавно просмотренного нами эротического действа — я тут же одернула руку.

— В общем, две из них предполагают наличие нескольких волшебных палочек. Одна — утверждает, что достаточно желания волшебника, благоприятного стечения обстоятельств, ну и провидческого дара.

— Так как это теория, предлагаю просто попробовать, — добавила я. — К тому же одна волшебная палочка усилит наше магическое поле — или как оно там в «Оракуле» называется.

— Желание вернуться у нас в достатке, а ночь перед Рождеством — чем не благоприятное стечение обстоятельств? Кстати, у тебя провидческого дара, случайно, нет?

Если быть честной — по крайней мере с собой, — из всего вышеперечисленного я ни чему так не доверяла, как проверенной повседневной жизнью волшебной палочке, несмотря ни на какие теории.

— Мое внутреннее око дремлет, — глубокомысленно заключил Драко.

— Мерлин с ним! Попытка не пытка.

— И про пытки тоже не надо, — сквозь зубы прорычал Малфой, и, думая, что я не слышу, пробормотал: — Моргана, та книжонка мне теперь сниться будет. Личный эротический кошмар.

— О! Мистер Малфой, Вам определенно понравится, — обрадовано произнес непонятно как оказавшийся рядом профессор Дамблдор и достал с полки очередное творение. — Посмотрите, страница девяносто вторая.

— Или сто девяносто вторая? — с этими словами Дух Рождества углубился в темно-синий фолиант.

— Грейнджер, что надо делать? — запаниковал Драко.

— Достань волшебную палочку, — не теряя времени, ответила я.

Малфой подчинился. Обхватив рукой его запястье, произнесла:

— Представь место, в которое хочешь вернуться, — чем точнее, тем лучше, — прочувствуй его. Ощущения, запахи, звуки. Пожелай оказаться там как можно скорее.

Драко прикрыл глаза и начал растворяться в воздухе.

— Гермиона, кажется, получается... У нас получается.

— Да, — улыбнулась я и почувствовала, будто становлюсь легче.

Через несколько секунд молодые люди исчезли. Дух Рождества едва заметно улыбнулся и, закрыв книгу, вернул на место.

— А Мойры** сомневались... — в седую бороду усмехнулся Дух и медленно растворился в воздухе. За ним исчезли и рождественские украшения. Библиотека небытия погрузилась в темноту.

Я подскочила в кровати и больно ударилась о прикроватный светильник — все время забываю попросить папу его перевесить.

Потерев ушибленное место, огляделась: комнату заливал дневной свет. Улыбнувшись, я выбралась из постели и подошла к окну. На улице было тихо и уютно. По-прежнему шел снег, крупные хлопья медленно кружились в воздухе, белым ковром укрывали улицы, украшали ветви рождественских деревьев. Не выдержав, я приоткрыла окно и, высунув руку, поймала несколько снежинок. Какое прекрасное утро! Снова улыбнулась и... вспомнила события сегодняшней ночи. Нет, то был, определенно, сон! Отвернулась от окна и задумалась, взгляд наткнулся на валявшуюся на полу волшебную палочку... Или не сон?

Я подошла к тумбочке и подняла колдовской инструмент. Почувствовав холод, поежилась: кажется, порыв ледяного ветра проник в комнату. Разворачиваясь к окну, я скользнула взглядом по напольному зеркалу — палочка вновь выпала из рук. Медленно повернувшись спиной к зеркальной поверхности, через плечо посмотрела на отражение — да так и застыла. Теперь на спине красовалась надпись: «Я ЛЮБЛЮ ДРАКО».

В голове пронеслось сразу несколько мыслей: «я его убью!», «когда успел?», «это был не сон...».

От созерцания отражения меня отвлек тихий стук: на окне сидел большой белый филин. Приблизившись, я недоверчиво взглянула на птицу, та, будто фыркнув, протянула лапу с свернутым в трубочку пергаментом. Отвязав письмо, я развернула послание: «Грейнджер, пойдешь с мной в Хогсмид?»

И чуть ниже подпись: «Ну же, Гермиона, соглашайся! ДМ».**

На душе вдруг стало так радостно, появилось четкое ощущение: сегодняшняя ночь положила начало чему-то светлому, доброму, настоящему. И я вновь улыбнулась.

* Учебник, используемый на уроке прорицания в книге «Гарри Поттер и Орден Феникса».

** Мойры — богини в Древнегреческой мифологии, три дочери Ночи, управляющие судьбой человека.

**Нет-нет, это не сова-метеор. Время — для меня понятие относительное: Драко вполне мог проспать не больше пяти минут, в то время как Гермиона — всю ночь. :)