Подоконник (джен)

Джордж сидит на грязном облупленном подоконнике и думает, что Фред скоро вернется: он же обещал, нужно только подождать немного, десять минут, или час, или несколько солнечных дней, но не больше, наверное.

Джордж сидит на трухлявом неокрашенном подоконнике в маленькой комнатушке, которую всегда делил с братом, и смотрит во двор, по которому топчутся матушкины курицы. А вот и сама Молли выходит из дома в застиранном цветастом халатике, в руках у нее небольшой алюминиевый тазик, в него мать, наклоняясь устало, собирает яйца прямо с земли.

Джордж сидит на подоконнике, отсыревшем и провонявшем гнилью, и слушает негромкое тиканье настенных часов. Они уже лет пять идут в обратную сторону — с тех пор, как Фред заколдовал какие-то механизмы, а починить уже не сумел. Не успел. Джордж надеется, что брат скоро вернется и скажет ему, какое заклятье на злополучные часы наложил, и тогда они вместе попробуют с этим разобраться, не то мать ругаться начнет. Молли ведь всегда ругается, когда сыновья портят вещи, пусть даже это хлам всякий несусветный, просто привычка у матери такая, всегда и во всем поддерживать порядок.

Джордж сидит на старом-престаром подоконнике «Норы» и наблюдает отстраненно, как первые капли дождя падают на стекло, образовывая мутно-грязные потеки. Летом окна пачкаются постоянно, а у Молли помыть их руки никак не доходят, и без того дел по дому выше крыши копится, она ж одна на себе все хозяйство тащит… Даже Джинни не помогает. Джинни к этому не приучена совершенно.

Джордж сидит на подоконнике, бывшем когда-то белым, и слушает легкие шаги на старенькой деревянной лестнице. Верхняя ступенька скрипит особенно громко, потом скрипит дверь в их общую с Фредом комнату, и сестра входит осторожно, пристраивается в изножье небрежно застеленной кровати. Джинни странно одета. Мантия на ней почти что парадная, волосы подкручены каким-то легким завивающим заклинанием, в руках — прозрачный пакет, полный фруктов, печенья и шоколада. Джинни красиво одета, но лицо ее совсем грустное; Джордж видит, как сестра пытается улыбнуться и как не получается это у нее совершенно.

— Я принесла поесть тебе, — говорит, касаясь его руки едва уловимо.

— Спасибо, — рассеянно отвечает Джордж, думая о том, что Фред непозволительно задерживается, ведь даже Джинни уже пришла, а его все нет, нельзя же так.

Сестра что-то рассказывает еще, но Джордж не особенно вслушивается. Только когда Джинни встает и начинает прощаться, он вспоминает о чем-то важном и вскидывается оживленно.

— Слушай, ты Фреда сегодня не видела?

Сестра медленно качает кудрявой рыжей головой, красивой и аккуратной, но совсем какой-то понурой.

— Если вдруг увидишь его, ты передай, чтоб сюда сразу шел, вечно без меня где-то шляется… Может, встречается с кем?

— Не знаю, — отвечает Джинни, не глядя ему в глаза, и голос ее тонкий, дрожащий, как струйка прохладной воды в уличном рукомойнике.

— Но ты передай ему, хорошо? — настойчиво повторяет Джордж.

— Передам, конечно, — сжимает губы сестра. — Ну, я пойду тогда, ты фрукты ешь, они совсем свежие.

Джордж обещает, что будет есть, но когда Джинни уходит, почти тотчас же забывает о пакете со вкусностями. Не хочется ничего вообще — то ли аппетита нет, то ли просто не привык принимать пищу без Фреда, ну да и Мерлин с ней, с пищей.

Так что же там с братом-то? Почему бродит не пойми где без Джорджа? Может, и правда девицу какую нашел, или до сих пор с Джонсон гуляет?.. Нет, кажется, с Джонсон не должен, они ведь еще в конце шестого курса расстались.

Джордж сидит неподвижно, закинув ноги в потертых брюках на подоконник, и от скуки кусает только-только отросший ноготь на большом пальце правой руки. Он часто так делает, когда нервничает. Где этот чертов Фред? Ему давно пора бы вернуться.

А за мутно-грязным оконцем уже и снег валит — хлопья крупные, мягкие на ощупь и белоснежные, какими никогда не будут матушкины простыни, сколько бы она ни старалась. Отец, сгорбившись в своей длинной до пола фуфайке, тащит из лесу огромную елку — значит, Рождество скоро, надо бы Фреду подарок купить. Джордж задумывается крепко — чего еще нет у брата из всей их коллекции приколов и шуточек? Пожалуй, что все есть, они же магазин держат, у поставщиков любую диковинку раздобыть реально. Наверное, для разнообразия можно Фреду какой-нибудь прибамбас на метлу прикупить, он любит такое, Джордж это знает.

Где же он, этот Фред? Рождество ведь скоро, матушка уже свитера довязывает, а брат все шляется где-то, зачем он так? Опоздает же — еще, не приведи Мерлин, маминого фирменного пирога с тушеной капустой ему не достанется. Джордж думает, что обязательно стащит для брата кусок за праздничным ужином и сохранит до его возвращения. Под подушкой уже штук двадцать таких кусков, они гниют и воняют, потом куда-то деваются, — наверное, мама выбрасывает, — а Джордж складирует новые. Фред ведь, когда вернется, обязательно есть захочет, он же голодный вечно, совсем как Рон.

Джордж сидит на подоконнике, поджав под себя длинные ноги. Скрипит протяжно верхняя ступенька трухлявой лестницы, и Джордж видит на пороге сестру, чьи руки оттягивают к земле две тяжелые котомки с едой. Джинни долго говорит что-то, умоляет есть, и глаза у нее совсем грустные. Отчего сестра постоянно грустит? Что стряслось? Джордж хочет спросить ее об этом, но почему-то молчит и продолжает пристально разглядывать исподлобья. Кажется, будто что-то идет не так, будто Джордж упустил нечто важное.

— Почему ты так смотришь на меня? — спрашивает Джинни устало.

— У тебя морщины, — шепотом произносит Джордж, осознав вдруг, что их вовсе не должно быть на лице его прекрасной юной сестры. — И волосы седые совсем.

Он протягивает руку, неверяще пропускает через пальцы истончившуюся жесткую прядь — белую-белую, точно снег за окном.

— Что с тобой? Почему так? — Джордж касается старческого пигментного пятна на ее дряблой шее.

— Потому что мне семьдесят восемь, — тусклым голосом отвечает Джинни.

Джордж не понимает, как такое возможно.

Когда сестра, коротко попрощавшись, уходит, он задумчиво наблюдает за ней в окно. Сгорбленная, седовласая, безмерно уставшая — кажется, из Джинни вот-вот посыплется песок...

Джорджу приходит в голову жуткая мысль, что и он, наверное, столь же стар и горбат, с побелевшими до неузнаваемости волосами. Пытаясь проверить внезапную догадку, он силится разглядеть свое отражение в окне, но не видит ничего. Джордж думает, что это, наверное, из-за снега, налипшего с другой стороны.

Джордж не знает, что в его палате нет окон.