Галатея (джен)

— Нет, Альбус. Не просите.

Альбус Дамблдор тяжело вздохнул, и на несколько секунд его лицо преисполнилось такого искреннего сожаления, что человек несведущий обязательно бы вздрогнул.

Или по крайней мере устыдился своего отказа.

Северус только пожал плечами и налил себе еще холодного лимонада — день стоял жаркий, а система кондиционирования в директорском кабинете работала отвратительно.

— Когда ты улетаешь?

— Сегодня вечером.

Дамблдор снова вздохнул и побарабанил пальцами по столу, точно раздумывая, какие у него еще остались аргументы. Северус молчал, попивая лимонад.

— Ты же ученый, — сделал Дамблдор последнюю попытку его образумить. — У нас лучшие в галактике лаборатории, свободные исследования... Ты мог бы многого достичь. Неужели работа курьера — лучше?

— Я больше не ученый. И я люблю летать, — коротко ответил Северус. — Простите, Альбус, но у меня на сегодня еще много дел. Приятно было повидаться.

Распрощавшись с Дамблдором, он прошел по знакомым коридорам, в свое время изученным до последней трещинки, и вышел на галерею, опоясывающую главное здание.

Здесь свободного гулял ветер: трепал волосы, одежду и доносил резкий, неприятный запах топлива. Северус поморщился, надеясь, что студенческие эксперименты со сборкой самодельных летательных аппаратов не обернутся взрывом или пожаром.

Вся территория Хогвартса с галереи открывалась как на ладони, и Северус застыл ненадолго, разглядывая знакомые места. Ничего не изменилось за шесть лет: все так же зеленел газон, вились светлые дорожки, выложенные узорными плитками, плескался в озере гигантский кальмар.

Ячеистый купол лаборатории экспериментальной биоинженерии, виднеющейся на островке посреди озера, так ярко сиял на солнце, что слепил глаза, но Северус надолго задержал на нем взгляд.

Это место когда-то было его мечтой. Еще несколько лет назад он бы убил за должность научного сотрудника, которую ему сейчас предлагал Дамблор — и от которой он отказывался уже два раза, сначала письменно, а теперь и лично.

После войны все слишком изменилось.

Северус постоял немного, жадно разглядывая здание лаборатории до тех пор, пока перед глазами не заплясали яркие пятна, и направился к лифту. Пора было заниматься делами.

* * *

До космопорта он добрался только к закату, изрядно вымотанный и злой, как тысяча голодных фестралов, с одной мечтой: лечь на койку, закрыть глаза и проспать несколько часов. Еще, пожалуй, было бы неплохо увидеть во сне, как всех бюрократов, встретившихся ему сегодня, пожирают дикие звери. За то время, что Северус провел, стоя в очередях и заполняя десятки разрешительных документов, он успел возненавидеть и своих клиентов, и свою работу, и даже себя самого.

Но и ненависть, и злость ушли, стоило лишь увидеть свой корабль.

«Галатея», — изящный, миниатюрный, но очень резвый звездолет, — белела в мягком полумраке ангара. Местные работники убрали вмятину на обшивке, затерли все мелкие царапины и отмыли ее до первозданной чистоты, отчего корабль казался совсем новым.

Северус улыбнулся, любуясь своей красавицей, на постройку которой потратил почти три года. Не в одиночку, конечно, а при помощи целой группы механиков, однако каждую деталь он нашел, выбрал и привез сам, не доверяя в этом вопросе ничьим советам.

Возможно, это было глупо и недальновидно. Но пока он ни о чем не жалел. Этот корабль был совершенством, второй его мечтой. Местом, куда было приятно возвращаться и откуда совсем не хотелось уходить.

«Галатея» стала его домом, его семьей, его смыслом жизни. Но самое главное, она чувствовала его любовь — и отвечала взаимностью. По крайней мере, до сих пор.

Когда Северус подошел к кораблю, задраенный люк распахнулся сам собой. Развернулась серебристая лесенка трапа.

В сухом и пыльном воздухе ангара повеяло слабым запахом ландышей.

— Привет, — негромко сказал Северус, кончиками пальцев касаясь теплых перил.

* * *

Душа «Галатеи», как называл Северус корабельный искин, еще дремала. Свет и в коридорах, и в кают-компании, и на мостике был приглушен, вода из крана текла чуть теплая. В полную силу работал только бортовой компьютер, где активно шли расчеты маршрута до системы ню Волка.

Однако стоило только Северусу умыться и включить кофеварку, как свет зажегся чуть ярче — Галатея проснулась.

— Как спалось? — поинтересовался он, наливая себе кофе.

— Так не хотелось просыпаться... — донесся из динамиков негромкий шелест. — Мне снился прекрасный сон.

— Расскажешь? — Северус отхлебнул кофе, довольно кивнул и опустился в огромное мягкое кресло, с наслаждением откинув голову на спинку. Включив массажный режим, он щелкнул кнопкой, переводя вывод звука с общих динамиков на вмонтированный в кресло, и прикрыл глаза.

— Ты устал, — раздалось над ухом. — Отдохни лучше до вылета, а я расскажу потом.

— Я и так отдыхаю.

Он улыбнулся, довольный своей придумкой. Теперь можно было представлять, что она стоит за спиной, легко поглаживая его спину своими изящными руками, и шепчет на ухо. Ощущение происходящего было настолько реальным, что волоски на затылке встали дыбом.

— Мне снился замок, — сказала Галатея. — Старый, древний... с горгульями над окнами и входом. И там были люди, так много народа, и казалось, будто я хожу среди этих людей, и разговариваю с ними, и что-то им рассказываю. Только я не помню, что.

Северус вздрогнул и открыл глаза.

— А-а-а, проклятье!

Чашка, которую он держал в руках, опрокинулась от резкого движения, горячий кофе ошпарил ногу.

— Северус?.. Что-то не так?

— Нет-нет. Все нормально, — соврал он. — Просто уронил кофе, горячо. А больше тебе ничего не снилось?

— Еще я видела город. Даже не город, а так... городок. Небольшие улочки, церквушка, домики. Стояла ночь, и шел дождь, только небо было странное. Не черное, не серое, а почему-то зеленое. Забавно, да?

— Да, — кивнул Северус, выключив кресло. — Забавно. У меня тут образовалось одно очень срочное дело... давай договорим чуть попозже, хорошо? Маршрут полета уже рассчитан?

— Рассчитан, проложен, сохранен.

— Хорошо. Переведи пульт на ручное управление. Пароль доступа — три ноль один ноль один ноль ноль.

— Одну минуту.

Через полчаса Северус, проверив все настройки и убедившись, что корабль беспрекословно его слушается, покинул кабину пилота и спустился в машинное отделение, а оттуда — прошел в скрытый отсек, о котором не знали даже техники и инженеры, помогавшие ему с проектированием.

Этот отсек был его маленькой тайной. Гордостью и личным изобретением Северуса, которое, будучи опубликовано или хотя бы обнародовано, могло принести ему всемирную славу и звание выдающегося биоинженера.

Отсек был совсем крохотный, почти все место в нем занимала анабиозная капсула, от которой, словно ростки, расходились провода и трубки. Рядом с капсулой стоял пульт, подключенный к главному бортовому компьютеру.

Северус остановился около капсулы и, чуть помедлив, заглянул в прозрачное окошко.

— Привет, соня, — тихо и почти нежно сказал он, глядя на застывшее женское лицо, покрытое прозрачной анабиозной жидкостью. Ярко-рыжие волосы, нисколько не потускневшие за шесть лет, колыхались в жидкости, тень от них ложилась на истончившуюся бледную кожу. Казалось, что еще чуть-чуть — и женщина в капсуле откроет глаза.

Отвернувшись, Северус набрал код доступа на пульте. Он прекрасно знал, что она уже не очнется: парализатор серии А-15, остановивший сердце Джеймса Поттера, неосторожного растяпы, чуть не убил и ее. Если бы Северус тогда опоздал хоть на пару секунд, Лили не удалось бы спасти даже с помощью капсулы.

Его передернуло от одной только мысли, что он мог не успеть и лишиться ее навсегда.

И теперь, когда она наконец-то стала его Галатеей, любящей и понимающей, Северус не мог допустить, чтобы все закончилось. Не сейчас, когда все так замечательно, и они счастливы на этом корабле, и летят вдвоем через космос, от планеты к планете, от звезды к звезде, оберегая и охраняя друг друга.

— Все будет хорошо, — пробормотал он себе под нос, вводя нужные команды.

Это было сложнее всего — работать с сознанием, полностью затирая воспоминания, но не трогая личность. Когда Северус делал это в первый раз, у него тряслись руки, настолько он боялся все испортить. Теперь же, когда подобные операции превратились в рутину, он подчищал память Галатее быстро, деловито и без лишних эмоций.

К сожалению, со временем это приходилось делать все чаще и чаще. Галатее будто не нравилось быть самой собой, она стремилась снова стать Лили, вспомнить все те вещи, которые были важны ей в прошлой жизни — но Северус не мог этого допустить.

Не стоило прилетать в Хогвартс, думал он, напряженно наблюдая за тем, как по черному полю бегут ровные белые строчки. Нужно улететь туда, где не будет знакомых мест, где Галатея сможет продержаться дольше такой, какой она нравилась Северусу.

Иначе все рухнет. Весь его мир, такой правильный и уютный, треснет по швам.

А Северусу очень не хотелось этого допустить.

Он дождался, пока система перезагрузится, и с удовлетворением увидел сообщение о том, что восстановление сознания прошло успешно.

— Привет, — тут же донеслось из динамиков. — Маршрут загружен. Грузовой отсек заполнен целиком.

— С добрым утром, — сказал Северус. — Хорошо поспала?

* * *

Он возвращался к альфе Ориона, когда компьютер засек сигнал о помощи.

— Северус, — разбудила его Галатея, — мы приняли сигнал бедствия. Расшифровать?

— Сигнал бедствия? — Северус потер глаза и поднялся с дивана, на котором задремал прямо в кают-компании. — Да, конечно, и выведи всю информацию на главный пульт, я сейчас приду.

Галатея выполнила его просьбу даже слишком добросовестно. Не спросив, хочет ли Северус прослушать сообщение, она сразу пустила его в динамики, и весь корабль затопил тихий дрожащий женский голос.

— Помогите... — просила женщина, захлебываясь слезами. — Пожалуйста, помогите нам... Кто-нибудь... Пожалуйста, помогите...

Наскоро умывшись, Северус кинулся в пилотское кресло. Приглушив звук, он пробежался взглядом по информации.

— Туристический катер, здесь? — вслух удивился он. — В этом квадрате без силового поля? Они что, самоубийцы?

— Я могу установить соединение, — пробился сквозь всхлипывания в динамиках голос Галатеи.

Северусу в ее интонации почудилось что-то странное, но он не мог точно сказать, что именно его насторожило.

Да и, к тому же, времени на разговоры не осталось: на экране появилось изображение молодой женщины, сидящей в пилотском кресле. Выглядела она плачевно: светлые волосы, спутанные и выпачканные кровью, падали на лицо, открывая взгляду только острый подбородок, на котором алела ссадина, комбинезон был порван.

Женщина держала на коленях ребенка, пухлого мальчика лет семи, похожего на сломанную куклу — настолько неестественно у него была вывернута голова. Но несчастная мать, похоже, этого не замечала, только крепко прижимала к себе мальчика и, плача, звала на помощь.

Северус сглотнул горькую слюну. Вот что бывает, если не обращать внимания на правила безопасности и лететь на прогулочном катере в зону повышенной метеоритной опасности.

— Мисс, — негромко позвал он. — Мисс, вы меня слышите?

Женщина вздрогнула, будто от удара. Дрожащей рукой смахнула с лица спутанные пряди и посмотрела прямо на Северуса.

Лицо у нее оказалось некрасивое: длинное, лошадиное, с тонкими губами и глазами навыкате, — а уж синяки, ссадины и порезы делали его и вовсе уродливым.

— Что у вас случилось?

— Я... мы... — растерянно выдавила женщина. — Мы... помогите...

Она замолчала, растерянно глядя вперед и хлопая глазами. Северус вздохнул и попросил Галатею готовиться к стыковке.

* * *

В катере пахло гарью. Что-то еще не горело, но уже тлело, и по всем помещениям медленно расползался дым — видимо, при столкновении оказался поврежден топливный отдел. На мостике дыма пока не было, но в стыковочном отсеке было трудно дышать. Северус преодолел его бегом, очень надеясь, что все-таки сможет вернуться назад на «Галатею», а не окажется заперт на гибнущем катере, спасти который уже не представлялось никакой возможности.

Пассажиров оказалось четверо: женщина, ее муж и двое сыновей. Мужу, рыхлому толстяку с самодовольным лицом, повезло даже меньше, чем его сыну — от столкновения его пригвоздило к полу металлическим штырем, и умирал он, судя по искаженному лицу, долго и довольно мучительно. У пухлого ребенка оказалась сломана шея — впрочем, это Северус понял еще на «Галатее». Второй ребенок лежал без сознания, но пульс прощупывался. Северус быстро осмотрел мальчика и не нашел ни одной видимой травмы. Видимо, просто сильно ударился головой.

Взяв его на руки, Северус снова подошел к женщине.

— Мисс... миссис... Идемте со мной.

Она смотрела на него, выкатив глаза, приоткрыв рот и дрожа всем телом.

— Помогите... — продолжала бормотать она. — Пожалуйста, помогите...

Северус слегка похлопал ее по щеке, пытаясь привести в чувство.

— Идемте, — терпеливо сказал он. — Отсюда нужно уходить, ваш катер горит. Я взял одного вашего сына, так что...

— Он... не сын... мой... Дадли... — Она еще крепче прижала к себе ребенка и залилась слезами, но не сдвинулась с места. — Я не... помогите ему...

Дадли... Обычное имя почему-то вызвало неприятное чувство. Северус попытался вспомнить, где слышал его раньше, но его отвлекла Галатея.

— Северус, — раздался в наушниках голос. — Дым идет к нам.

— Ничего страшного. Запусти дополнительную очистку воздуха. И приготовь медотсек. — Он снова повернулся к женщине. — Я сейчас вернусь за вами и... Дадли, — чуть помедлив, добавил Северус.

Повернувшись, он уже направился к выходу с мостика, но не успел дойти до дверного проема — и резко остановился.

Дадли.

Дадли.

Дадли.

Проклятье!

Северус вспомнил, где слышал это имя раньше.

...—А что будет с их сыном?

— О, не переживай, Северус. У него есть тетка, ее сын, Дадли, чуть старше Гарри. Думаю, им вместе будет не скучно.

Нет. Абсурд, совпадение, не может быть.

Чувствуя, как по спине скользнул холодок, Северус отвел темные пряди со лба мальчика, которого держал на руках.

Шрам в виде молнии был слишком старый, чтобы поверить, будто он появился сегодня.

Северус сглотнул. И замер, не зная, что делать дальше, лихорадочно перебирая в уме варианты.

Как назло, на ум не шло никакого рационального решения.

Он не мог появиться с этим ребенком на «Галатее». Если ей хватает приземления в нескольких милях от Хогвартса, чтобы начать вспоминать — то что будет, если принести на борт Гарри Поттера?

Проверять и надеяться на удачу не хотелось. От Галатеи не скроешь ничего из того, что происходит на корабле, она — его глаза и уши, его душа. Ее нельзя даже временно отключить: она жива, только пока является частью корабля.

Конечно, можно попробовать обнулить память прямо сейчас, но Северус не знал, к чему это приведет.

Внутренности скрутило тугим узлом. Северусу казалось, будто он очутился в запертой комнате с множеством бутафорских дверей, за которыми нет никакого выхода, только глухая кирпичная кладка.

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным — даже когда валялся в ногах сначала у Волдеморта, а потом у Дамблдора.

Запах гари усиливался, дым уже медленно начал пробираться и на капитанский мостик. Северус понимал, что даже при самом лучшем раскладе этот катер не продержится и нескольких часов. Чудо, что он вообще до сих пор не сгорел и не взорвался.

Если сейчас просто уйти, никто даже не удивится, наткнувшись в космосе на обгоревший катер, вдруг подумал он. Никто не знает, что «Галатея» сейчас здесь, а даже если и знает — счет идет на минуты, всегда можно будет сказать, что просто не успел, не смог.

И все будет по-прежнему. Наверное.

И, может быть, когда-нибудь он даже сможет избавиться от едкой горечи во рту.

Мальчик на руках у Северуса зашевелился и открыл глаза.

Немного удивленно, с надеждой, посмотрел на Северуса.

— Вы пришли нам помочь, сэр? — тихо спросил он. — Больно...

Северус вздрогнул.

— Сев, — услышал он Галатею. — У тебя мало времени. Как дела?

— Она не хочет идти. А больше здесь живых... — Он запнулся, не сумев договорить фразу до конца. Посмотрел на мальчика на своих руках.

— Северус?

Все, что требовалось — закончить фразу. Он так часто лгал в своей жизни, что это не должно было стать проблемой.

Северус набрал полную грудь воздуха. Шумно выдохнул.

— Мне нужно будет кое-что рассказать тебе, Лил, — наконец сказал он.

И, удобнее устроив на руках мальчишку, почти бегом кинулся к стыковочному отсеку.

fin