Долгое прощание (джен)

Первый раз она пришла к нему спустя год после битвы за Хогвартс. Он сидел за письменным столом и не удостоил ее даже взглядом, когда она появилась в кабинете директора школы.

Ее голос от нерешительности словно звенел в тишине.

— Профессор Снейп? Сэр?

Его лицо: свет и тени, застывшее и мраморное. Никаких эмоций.

— Что вы здесь забыли, мисс Грейнджер?

Она рассматривала холодные черные глаза, бледный лоб, тонкий рот.

— Хотела поблагодарить, сэр. Просто сказать вам спасибо.

— С какой стати?

Она задумалась на мгновение.

— Потому что вы заслужили это.

Он скривился в некоем подобии улыбки.

* * *

Когда она вновь переступила порог кабинета директора, прошло пятнадцать лет. В этот раз он уже ждал ее.

— Не смогли устоять, профессор Грейнджер? — пробормотал он и посмотрел поверх письменного стола.

— Сэр?

Он молчал.

— Вы имеете в виду, что я не могла противиться возвращению в Хогвартс?

— Вы как всегда озвучили очевидный факт.

Его лицо было испещрено морщинами и скрыто тенью… но глаза светились участием.

— Я здесь, потому что хочу отдать замку что-то взамен. В благодарность за все, если вы так хотите, сэр.

Сэр не хотел, но тем не менее не возразил ни слова.

* * *

— Почему вы не можете это просто забыть? — спросил Снейп.

Она постоянно появлялась в его кабинете и вела с ним беседы.

— Если вы не заметили, я не желаю говорить о событиях, произошедших в ночь с первого на второе мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Уж точно не с вами. И я не требую ни вашей благодарности, ни вашего сочувствия. Я — не ваш друг. Равно как и не ваш исповедник. Мне достаточно трудно находиться с вами в одном месте.

— Я не хочу забывать, сэр.

Она ушла, и он облегченно вздохнул.

* * *

— Немедленно прекратите этот шум!

Когда он прикрикнул на них, обе хихикающие женщины посмотрели наверх, уже осознавая свою вину.

— Что такого произошло, что вы раскудахтались, как стая возбужденных куриц?

Гермиона улыбнулась.

— Как вы любопытны, сэр.

Увидев, как потемнело его лицо, волшебница поспешно повернула фотографии, которые показывала Минерве.

— Во время отпуска мы были на Красном море.

Мелькающие картинки отражали счастливую загорелую семью.

Северус пристально посмотрел на изображения.

— Исчезните, — тихо прорычал он, и обе женщины выбежали из кабинета.

Осталась лишь фотография смеющейся Гермионы, которая выпала из общей стопки и теперь лежала под столом.

* * *

— Почему вы ревете? — прикрикнул он.

Конечно, она не ревела, но ее глаза влажно блестели, а лицо слегка покраснело.

— Минерва ушла на заслуженный отдых, а не умерла. Что же печалиться?

— Мне будет не хватать ее, — пробормотала она, избегая его взгляда. — Кроме того…

— Что же? — резко спросил Снейп. Он не терпел истеричных женщин.

— Ах, попридержите язык, проклятый тиран!

Он удивленно сморщил лоб, когда она покинула его кабинет. Взгляд упал на дневной выпуск «Пророка», который она в поспешности забыла.

«Герой войны обманывает Гермиону Грейнджер», — пестрили заголовки.

* * *

— Снова вы, — пробормотал Северус.

Она вздохнула.

— Снова я. Неужели я вам так сильно мешаю?

Он уже открыл рот, чтобы ответить, но озадаченно закрыл его, когда понял, что солжет, если согласится. А ложью он сыт по горло. Он свободен от этого. Он настолько свободен, что может быть любезным, если только захочет. Но, конечно, не слишком милым.

— Нет, — сказал он и посмотрел на нее.

Гермиона улыбнулась. Он уже давно не видел ее улыбки, и внезапно кабинет стал казаться ему светлее, чем обычно.

* * *

— Я убью его!

Северус чуть вздрогнул, когда в его кабинет ворвалась фурия с растрепавшимися от бега волосами.

Он склонил голову.

— Могу ли я утверждать, что вы говорите о вашем бывшем муже? — Слишком часто она раздражала его этим.

— Нет, сейчас о моем сыне, который вскоре станет моим бывшим сыном, если будет продолжать в том же духе!

— Что он натворил?

— Он покрасил волосы Скорпиуса Малфоя в золотой и красный цвета и отказывается признаваться, какое заклинание использовал. А мы не можем применить простое Фините Инкататем, иначе Малфой останется и вовсе без волос!

Северус удивил ее своей реакцией — он искренне рассмеялся.

* * *

То, что он был выше, давало ему некоторые преимущества.

— Я вижу, у вас уже появились седые волосы?

Взгляд, полный невинности, — но все же ее этим не проведешь.

— Воистину, вы самый подлый, самый отвратительный, самый коварный…

Очевидно, ей не хватало слов, и он еле сдерживал ухмылку, когда волшебница недовольно уставилась на его иссиня-черные блестящие волосы.

— Мне лучше их покрасить? — наконец, на выдохе спросила она.

Он почти подмигнул ей.

— Нет, зачем же?

— Я подумала, что вам не нравится. Как глупо с моей стороны придавать значение вашему мнению.

Дверь громко захлопнулась за ней.

* * *

Был один из тех дней, когда она, по всей видимости, встала не с той ноги, потому что держалась неприветливо и едва ли замечала его попытки провокации.

— Что случилось? — спросил он вечером.

Вопрос вырвал ее из размышлений.

— У меня куча дел, — сухо ответила она. — Скоро закончится учебный год. Моя дочь выходит замуж в следующем месяце. Мой сын уезжает. А мой бывший муж находит замечательной идею играть пьяным в квиддич, упасть и сломать при этом себе шею.

— Досадно, исключительно досадно, — ответил Северус, раздумывая над тем, что последнее вряд ли было правдой.

* * *

Может быть, она пьяна? Ее глаза блестели, широкая ухмылка задорно играла на лице. С тех пор как Гермиона переступила порог кабинета, она вела себя странно. Теперь же она вытащила сигару и размахивала ею перед носом директора.

— Знаете что? Если бы я решила, что вы сможете найти ей применение, я отдала бы ее вам. Но…

— Даже не смейте!

Его угроза прозвучала слишком поздно. Она уже прикурила сигару, сделала затяжку и закашлялась.

— Ну что, теперь вы довольны, глупышка? — прогремел Северус.

— Да. Я стала бабушкой. И вы можете называть меня Гермионой.

* * *

Северус размышлял над тем, что Гермиона больше не общается с ним. Потому что он — бездушная задница. Было ли его мнение действительно настолько оскорбительным? Неужели так сложно сказать, что она думает? Иначе они болтали бы без умолку. А теперь она надулась, просто потому что он посоветовал ей разобраться с мужчиной, о котором она все время думала, и расставить все точки над i. Не то чтобы она рассказывала ему о мужчине своей мечты, но отсутствие логичных объяснений все объясняло. Откуда ему было знать, что он открывает ящик Пандоры?

— Вы этот мужчина, Северус! — прошипела она и исчезла.

* * *

Он не был трусом, никогда не был, и никто не думал о нем так, но все же ему потребовалось два года, чтобы вновь обратиться к той теме.

Но Гермиона упрямо качала головой.

— Я не сохну по тебе, как ты красноречиво выразился. Но мне ясно одно — как глупо и невозможно то, что я… испытываю к тебе. Могли бы мы вернуться к обсуждению более важных тем?

— Например?

— Как нам вытрясти побольше денег у Министерства?

Слизеринская ухмылка появилась на его лице, отчего Гермиона затаила дыхание.

— О, у меня огромное количество идей…— промурлыкал он.

* * *

В две тысячи семьдесят девятом году вновь состоялся Турнир Трех Волшебников. К невероятному сожалению Северуса чемпионом Хогвартса вновь выбрали Поттера. Но больше всего его волновал страх Гермионы и то, что она постоянно занята: и днем и ночью помогает иностранным гостям, дает всевозможные советы.

— Это моя работа, — защищалась она, когда он начинал жаловаться.

— А постоянно вертеться около директора Крама — тоже твоя работа? — прошипел он.

— Ты ревнуешь?

— Глупости!

И все же он с удовольствием отметил, что она вновь стала проводить с ним больше времени, и даже победа Поттера не омрачила его радости.

* * *

Они доверяли друг другу. Северус разрешал Гермионе вольности по отношению к себе, что было не позволено остальным. Когда он злил ее, а она — снова! — называла его ублюдком, это звучало почти как ласка. И все же он осознавал, что время утекает. Безвозвратно.

Он замечал это в ее взглядах, брошенных украдкой, и в том, что она старалась скрыть от него происходящее с нею. Конечно, он замечал все, но не знал, печалит это его или радует.

* * *

Что-то случилось. Ей было трудно дышать, а лицо побелело.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил он.

Она покачала головой.

— Ничего плохого, — заверила она. — Я всего лишь переработала и немного устала.

Она подарила ему улыбку Мадонны.

— Думаю, скоро мне выпадет возможность отдохнуть.

Что-то стянуло его грудь, и он опустил голову, чтобы скрыть предательские эмоции. Она сделала шаг навстречу.

— Северус? Ты в порядке?

— Ты покинешь нас, — беззвучно прошептал он.

Волшебница закрыла глаза.

— Да, — выдохнула она. — Скоро.

* * *

Когда она в последний раз зашла в кабинет директора, воздух словно давил на нее, не позволяя вдохнуть.

— Время приходит, Северус, — тихо сказала она.

— Нет, — он упрямо покачал головой. — Оставайся. Ты же хотела отдать Хогвартсу кое-что взамен.

Она улыбнулась.

— Надеюсь, у меня это есть.

Он знал, что она права, и все же отказывался верить, что все позади.

— Мне жаль…

— Ничего... — Ее голос был тверд. — Я не жалею ни минуты, которые провела здесь. Ты был хорошим другом. Лучшим, — добавила она, немного подумав. — Если ты будешь… — Она умоляюще посмотрела на него.

— Я там буду, — пообещал он.

* * *

Свет и тень. Нереально, тревожно. Слишком светло.

— И? — в ухо прошептал знакомый баритон.

— Северус! — выдохнула она. — Ты действительно здесь!

— А ты сомневалась?

— Не в тебе.

Она осмотрелась, и ее взгляд зацепился за зеркало.

— Почему я… почему…

— Такая молодая? Прекрасная? Желанная?

Она покраснела, и он показал на фотографию. Давно забытое фото из давно забытого отпуска.

— Мы состоим из магии. Даже в рамке для фотографии, — пробормотал он.

Ее улыбка, как и раньше, одарила его теплом, только теперь он мог коснуться этой улыбки.

— Ну что, готова к долгому путешествию?