Свежий взгляд (джен)

На вершине холма появилась женщина с короткими седыми волосами и ястребиными глазами. Быстро осмотревшись, она стремительно направилась вниз по дорожке, ведущей к аккуратному ухоженному коттеджу. Казалось, её не интересовали ни природа, весьма живописная в конце лета в этой части Англии, ни открывающийся с пригорка прекрасный вид на цветущий сад.

А в коттедже, очевидно, назревал скандал: из открытых окон доносились громкие женские крики. Гостье волей-неволей пришлось остановиться и прислушаться.

— Берта, негодница, ты снова суёшь свой нос, куда не следует? Вот погоди, доберусь я до тебя! — внутри хлопнула дверь, и чьи-то быстрые ножки затопали вниз по лестнице. — Извините её, мистер Ботт, она просто слишком любопытна. С тех пор, как уехал Джозеф, да умер мистер Холидей, с ней совсем не стало сладу!

— Что вы, миссис Холидей, она мне совершенно не мешает! — по правде говоря, в мужском голосе было больше досады, чем снисходительности.

Аккуратная белая дверь распахнулась, и наружу выскочила хорошенькая девочка лет одиннадцати. Увидев незнакомку, подходящую к дому, она остановилась, озорно улыбнулась, сделала шутливый книксен и стремительно скрылась в саду. Гостья пожала плечами и решительно вошла в открытую дверь. Она уже была в холле, когда по лестнице почти бегом спустилась миловидная женщина средних лет, выглядевшая сердитой, а вслед за ней — полноватый мужчина с пышными седыми усами и бородкой.

­ — Миссис Холидей? — спросила гостья.

— О, прошу прощения. Да, это я, — миссис Холидей улыбнулась. — Вы ко мне?

— В том числе. Но в большей степени мне нужна мисс Берта Холидей. Здравствуйте, мистер Ботт, — гостья повернулась к мужчине, — не ожидала увидеть вас. Итак, Берта живёт здесь?

— Да, это моя дочь. Что вам от неё нужно? — миссис Холидей прищурилась.

— Мне нужно поговорить с вами и вашей дочерью, — сказала гостья, доставая из кармана пальто письмо странного вида, запечатанное пурпурным воском. — Это будет долгий разговор...

* * *

Мягкое августовское солнце лилось в распахнутое окно, освещало просторную комнату и стоящий в центре широкий дубовый стол, играло неяркими бликами на медной посуде и странно выглядящих приборах. Огромное птичье перо лениво порхало по столу и смахивало мусор прямо в деревянный совок, висящий в воздухе и следующий за пером как на привязи, причём без всякого участия человека. В углу комнаты на большом мешке с надписью «Сахар» с отрешённым видом сидела миссис Холидей, держала в вытянутых руках пергамент, исписанный зелёными чернилами, и глядела на него так, словно текст был на суахили. Стоявшая возле стола Берта прямо-таки подпрыгивала от возбуждения и тараторила без умолку, умудряясь одновременно придерживать сито, которое само собой просеивало сахарную пудру, и весьма внимательно наблюдать за мистером Боттом. Тот священнодействовал с медной мельницей и одновременно присматривал за котлом, в котором что-то булькало и потрескивало.

— Ой, мистер Ботт, как это всё интересно! Это надо же, я — настоящая волшебница! Просто сказка какая-то! Вот теперь мне стало ясно, почему я прыгаю выше всех в школе, даже выше этого дылды Симмонса, а ведь его так и прозвали — кенгуру! И почему, когда я уронила мороженое на платье, оно не испачкалось — помнишь, мама, то красивое платье, ты всё велела мне беречь его — а ведь мороженое было совсем растаявшее, и упало прямо мне на колени... А вы, оказывается, тоже волшебник? То-то мне показалось однажды, что ваша щётка сама чистит сапоги... Ой, нет, я не подсматривала, не подумайте, просто дверь была приоткрыта... Ну, в первый раз уж точно... А как это называется, почему вы раньше об этом не могли говорить, статус? А, нет, статут. Ой, неужели вы всю свою жизнь прожили в Лондоне?

— Да, в столице у меня дом в Косом переулке — это такая улица Лондона, на которой живут и работают только маги, — мистер Ботт улыбался. — А на первом этаже я держал лавку, в которой продавал те самые драже собственного производства. С малых лет их любил, и не мудрено — в то время ещё не было всех этих новомодных мудрёных шоколадок. А драже — о, это же поистине королевское лакомство! Мои драже пользовались до войны бешеной популярностью. Их даже называли символом магической Британии!

— Как интересно! А почему же вы тогда столько времени прожили у нас как простой рабочий? Ах, да, вы скрывались от этих... как их... преследователей?

— Последователей, Берта. Последователей Того-кого-мы-до-сих-пор-не-любим-называть-по-имени. Было, знаешь ли, очень небезопасно попадаться им на глаза: они нападали на ни в чём не повинных беззащитных магглов, просто так, чтобы повеселиться. И я даже думать не хочу, какова оказалась судьба тех магов, которых Тот... — мистер Ботт взглянул прямо в ясные глаза девочки. — А, да что там — которых Волдеморт счёл полезными для себя. Я не единственный, кто, хоть и не представлял для него интереса, бросил всё — дом, магазин, дело всей своей жизни — и подался в бега. Ведь то была настоящая война...

— Берта, деточка, мне кажется, это слишком взрослая для тебя тема, — оказывается, миссис Холидей не была так ошарашена, как выглядела. — Кто бы мог подумать, всего какие-то три месяца назад разыгрывались такие драматические события, а мы могли об этом никогда не узнать... Скажите, мистер Ботт, вы доверяете этой женщине — как, бишь, её?

— Мадам Хуч? Безоговорочно. Она учила меня летать на метле, ещё когда я учился на первом курсе Хогвартса.

— Что ж, вам, мистер Ботт, я верю, ведь вы прожили бок-о-бок с нами целых два года. А я-то всё удивлялась: такой работящий, умный мужчина — и киснет в нашей глуши, хотя мог бы найти работу в городе.

— Мне очень повезло, миссис Холидей, ваша прекрасная ферма стала мне вторым домом, когда я уже решил, что потерял свой навсегда, а вы и Берта словно вернули мне семью, которой у меня не было уже очень давно... Что ж, теперь, раз война уже кончилась, можно возвращаться в Лондон... — мистер Ботт замолк, заметив, как вытянулось лицо миссис Холидей. — Впрочем, с этим можно не торопиться, верно? Надо бы сперва вспомнить, как они делаются, мои конфетки. Ну, да с такой замечательной помощницей дело у меня пойдёт шустро! — мистер Ботт подмигнул смущённой Берте. — Ну-ка, дорогуша, посмотри внимательно, какой должен быть сироп: он должен стекать с ложки струйкой толщиной с толстую шерстяную нитку.

— Ой, как интересно, мистер Ботт! Вот только я не поняла, как же вся эта крупная сахарная пудра, да ещё политая сиропом, не слипнется в этом котле?

— А это потому, что котёл будет вращаться, кристаллики пудры будут всё время пересыпаться, а из-за наклона котла — поворачиваться каждый раз новым боком. Сироп будет литься на них тонкой струйкой, и каждая сахаринка будет обрастать им.

— Это как снежную бабу лепить? Когда делаешь маленький снежок, потом катаешь его, катаешь, а он растёт?

— Да, это похоже. Потом мы будем так же обсыпать их вот этой мельчайшей сахарной пудрой, которую ты сейчас просеивала. Запомни, в одном дюйме этого сита должно быть шестьдесят дырочек.

— Ой, а как же их посчитать, они же такие крошечные?

— О, это очень просто. Нужно отрезать от сита квадратик со стороной в дюйм и увеличить его.

— Но как же просеивать через сито с дырочкой?

Мистер Ботт снисходительно улыбнулся:

— Чтобы починить сито, есть заклинание «Репаро». И уменьшающее заклинание для того кусочка, по которому считали дырочки.

— Мистер Ботт, вы такой умный... — восхищённо протянула Берта. — Расскажите, а почему вы занимаетесь этим? Ну, я имею в виду, что вот я люблю есть конфеты, но делать их — это вроде такое занятие... Я хочу сказать — не мужское.

— Ты даже не представляешь, насколько это мужское занятие! — мистер Ботт улыбался, глядя в широко распахнутые глаза девочки. — Во всяком случае, для магглов моего времени уж точно. Моя покойная матушка, знаешь ли, была просто волшебницей на кухне — готовила так, как никто в округе. Особенно ей удавались разные сласти. Но вот мои любимые драже — да, да, когда я был юным сорванцом, то любил конфеты так же, как и ты! — она не могла приготовить. Представь себе, она просто не знала, как они делаются! Тогда я пошёл учеником в ближайшую к нам кондитерскую лавку, чтобы научиться делать драже. Но я и представить не мог, как это долго и трудно! Берта, деточка, пересыпай пудру вот сюда и бери вот этот воск, его надо растереть хорошенько с этой сахарной пудрой...

Некоторое время они сосредоточенно хлопотали вокруг стола.

— Но ведь вы же, в конце концов, научились делать драже, верно, мистер Ботт?

— Скорее узнал все тонкости этого сложнейшего действа, но сам не был допущен к нему ни разу. Во-первых, я был тогда мальчишкой, и мне просто не хватило бы сил. Тогдашние котлы, которые так и называются — «дражировочные» — да-да, такие же, как вот этот, в котором мы с тобой сейчас приготовим наши драже... Так вот, они были огромные и тяжёлые, а вращать их надо было быстро, поставив наклонно, и требовалась большая сноровка, чтобы лить сироп тоненькой струйкой, так что в одиночку с этим не мог даже справиться очень сильный мужчина. Потом надо было обсыпать драже мельчайшей сахарной пудрой, потом сушить их целую ночь, распустив в один слой. И это всё нужно было повторить два или три раза — это потому, что если проводили дражирование один раз, но долго, получались очень неравномерные конфетки, разные по размеру и кривобокие. А если брали вместо крупной сахарной пудры орехи, или цукаты, или сухофрукты, их надо было тоже подготавливать: очищать, мыть, сушить. Поэтому приготовление одной порции драже занимало несколько дней. Да, а потом ещё их нужно глазировать очищенным пчелиным воском, смешанным с той же пудрой и растительным маслом...

— Мистер Ботт, — воскликнула Берта, — вы не говорили, что нам придётся так долго возиться!

— М-м-м, видишь ли, милая, я несколько усовершенствовал этот процесс, — сказал мистер Ботт, лукаво улыбаясь. — Разве я не сказал тебе, что недолго пробыл в учениках кондитера? По правде говоря, меня в кондитерской недолюбливали, потому что со мной вечно происходило что-то непонятное. Однажды, когда я молол пудру, из сахарной мельницы посыпался какао-порошок. В другой раз меня заставили клеить особенно большую партию этикеток, а я случайно смахнул их со стола, и они добрую четверть часа кружили по комнате, хлопая, словно голуби крыльями. Мне велели тогда убрать весь цех, но едва я взял в руки метлу, как она, представь себе, покрылась листвой — оно хоть на дворе и было лето, но возраст-то у метлы был уже солидный! Проще говоря, ждать мне оставалось только белого билета из профессии. И вот тут очень своевременно на моё имя пришло письмецо, точь-в-точь такое, как держит в руках твоя мама.

— Вам пришло по почте письмо? Не мадам Хуч принесла?

— Не по почте, совой.

— Совой?!

— Да-да, таков обычный способ сообщения в магическом мире. Письмо приносит кто-то из учителей Хогвартса в том случае, если будущий ученик магглорождённый. Мой же покойный батюшка был маг. Матушке, помнится, очень нравилось, как быстро у него получалось справляться с грязными сковородками, хе-хе-хе, — мистер Ботт довольно усмехнулся. — Вот и я подобрал несколько полезных заклинаний: чтобы котёл поворачивался сам, драже пересыпались, и не слипались, и сохли быстрее, сахарная пудра сама варилась погуще и не портилась — она ведь склонна набирать влагу из воздуха, знаешь ли. В общем, я научился делать драже за один раз, а не за несколько, как магглы, и гораздо, гораздо быстрее: я могу делать несколько порций в день. Есть и другие довольно полезные штуки... Некоторые весьма интересные заклинания я даже придумал сам, хотя в большинстве своём тому, что я умею, меня научили в Хогвартсе.

— Ой, мистер Ботт, расскажите о нём побольше, я хочу знать всё-всё!

— А когда же мы с тобой будем делать драже? Ты и так со временем узнаешь всё, что тебе нужно. На той неделе мы с тобой поедем в Лондон, покупать всё нужное тебе для учёбы по тому списку, что так долго изучает твоя матушка. Вот там и посмотришь на Косой переулок, и волшебную палочку тебе подберём, и учебники, и в аптеку зайдём — так продают всё, что нужно для изготовления зелий... и посмотрим, что там сейчас с моим домиком... Впрочем, вернёмся к нашим драже! — и мистер Ботт ловким движением извлёк из специального кармана палочку.

— Ой, мистер Ботт, это ваша волшебная палочка? А можно мне попробовать, ну хоть немножечко? — глаза Берты мгновенно загорелись.

— Вряд ли у тебя что-то получится, дитя, — мистер Ботт снисходительно усмехнулся, — но, пожалуй, попробуй. Возьми палочку и скажи слово «Люмос».

Берта осторожно, двумя пальчиками взяла палочку и шепнула: «Люмос». В тот же миг комнату озарила вспышка яркого света.

— Ну, надо же, — ошарашенно прошептал мистер Ботт, — какая неожиданность, — он внимательно посмотрел на Берту и пробормотал: — Такая сила в столь юном возрасте... М-да, очень большой потенциал...

Мистер Ботт сузил глаза и задумался, теребя свою бородку, потом встряхнул головой, словно прогоняя какие-то мысли, и воодушевлённо воскликнул:

— Ну-с, давай же начнём!

Он подошёл к лежавшему на стуле возле окна потёртому кожаному портфелю и принялся в нём что-то искать.

— Вот здесь у меня очень, очень много самых разных любопытных записей: заклинания, рецепты, разные полезные вещички... м-да...

Мистер Ботт достал несколько пожелтевших исписанных листков пергамента и перенёс их на стол, просматривал их некоторое время, а затем начал колдовать. Ничто не ускользнуло от любопытных глаз Берты: ни чашка, которая сама поливала сиропом драже, которые сами перемешивались в котле, который сам вращался, ни самоподогревающийся поднос, на котором конфетки подпрыгивали сами собой, ни глазурь, которая словно рада была покрыть их. И спустя каких-то полчаса на столе стояла большая миска, полная ровненьких блестящих конфет.

— А вот теперь начинается самое интересное! — вид мистера Ботта стал донельзя загадочный. — Ведь у нас получились простые белые сахарные драже. Магглы включают добавки для вкуса и запаха в пудру или сироп в процессе дражирования. Но ведь мы с тобой настоящие волшебники! У нас есть другое решение!

— Неужели вы наколдуете вкус?! — Берта нетерпеливо смотрела на мистера Ботта.

— Ну конечно! Мне всегда хотелось какого-то необычного вкуса, того, чего в моей первой кондитерской не могли добавить в драже. Например, форели или бергамота. И я изобрёл заклинание, которое переносит вкус, запах и цвет с одного предмета на другой! Вот, смотри! — мистер Ботт высунулся в окно, сорвал с ближайшего куста сирени листок, положил его рядом со свежеприготовленными драже и сделал заковыристое движение палочкой и воскликнул: — Органолептика форниро!

В то же мгновение драже стали зелёного цвета. Берта с ошарашенным видом взяла одно в рот, начала жевать и тут же выплюнула.

— Они и в самом деле такого же вкуса, как лист...

— Ну, разумеется! — мистер Ботт сиял. — Чудесно, не правда ли?!

Берта, переглянувшись с миссис Холидей, нерешительно переспросила:

— Чудесно?

— Ну, конечно же! О, это ещё не самая замечательная моя выдумка. Только представь, у меня были драже со вкусом сардин, требухи, чёрного перца, козявки из носа! Началось-то всё совершенно случайно, когда я хотел сделать драже со вкусом репы, но попал палочкой в свои же собственные грязные носки — вот тут-то я и понял, какая это золотая жила! Меня как будто озарило, ты только послушай: «Конфеты с любым вкусом «Берти Боттс»: риск с каждым глотком!» — просто гениально, не правда ли? — мистер Ботт вскочил и принялся расхаживать по комнате с воодушевлённым видом, размахивая руками. — Я планирую выпустить несколько новых видов драже «Берти Боттс», так сказать, в ознаменование победы над Волдемортом — ведь теперь, когда война закончилась, людям опять потребуется много сладостей и развлечений. Снова начнётся конкуренция, как после победы над Гриндевальдом, и нужно найти, чем привлекать покупателей. У меня есть пара сногсшибательных идей: например, сделать драже со вкусом машинного масла, или, скажем, жареной селёдки... М-да, всё упирается в то, что исходный образец вкуса и запаха должен присутствовать. Что ж, надо будет над этим подумать на досуге. Юная леди, может быть, вы сможете подсказать мне идейку-другую, ха-ха-ха, так сказать, свежий взгляд со стороны... — мистер Ботт повернулся к своим слушательницам и осёкся.

— Со вкусом козявки из носа? Машинного масла? — прошептала Берта, глядя на мистера Ботта как на какого-то безногого кузнечика. Прочистив горло, она вздёрнула головку и торжественно произнесла: — Мистер Ботт, вам срочно требуется маркетолог! Я согласна предложить свою кандидатуру.

Мистер Ботт растерянно посмотрел на миссис Холидей. Та, еле сдерживая смех, пояснила:

— Джозеф работает маркетологом в пивной компании. Он всегда был для неё примером: как же, старший брат. Копировала его во всём, просто в рот смотрела. Он единственный мог на неё повлиять — я и горя с ней не знала, пока он не уехал учиться. Потом, когда мужа не стало, он хотел всё бросить и вернуться сюда, на ферму... — миссис Холидей сникла, потом встрепенулась: — Я не позволила ему. Не хватает ещё губить такую светлую голову в нашей глуши! Джозеф сейчас живёт в Эдинбурге, постоянно мотается по командировкам, поэтому очень редко заглядывает в отчий дом. Но когда он приезжает, Берта ни на шаг от него не отходит, ловит каждое слово, а он хвост распустит и давай хвастаться: как его на работе ценят и уважают, какие сложные и важные вопросы он решает... — по улыбке миссис Холидей было видно, что она гордится своим сыном ничуть не меньше, чем Берта. — А девчушка-то и слушает, и внимательно так, словно ей и правда интересно... Берта, доченька, что это ты там такое пишешь?

Берта с донельзя серьёзным видом вовсю строчила что-то на обратной стороне этикетки от сахарного мешка найденным тут же огрызком карандаша. Закончив, она протянула листок мистеру Ботту и сказала:

— Вот, это мой первый вклад в новый виток вашего бизнеса. Я набросала примерный список новых вкусов драже «Берти Боттс», которые нужно будет разработать и внедрить. На первых порах, пока у вас нет своего специалиста по разработке новых вкусов, я готова совмещать две должности.

— Ну, просто копия Джозефа... — умилённо вздохнула миссис Холидей.

— Дорогуша, — растерянно протянул мистер Ботт, — я бы хотел узнать, какую плату ты с меня потребуешь за это?

— О, я всё продумала! Первое время я готова брать продукцией. Размеры оплаты мы обсудим, когда я уеду учиться, ну, и когда освоюсь, заведу друзей... Договорились?

— Ну что ж, это разумный подход, — вздохнул облегчённо мистер Ботт и вгляделся в нацарапанный Бертой список. — Ну-ка, ну-ка, посмотрим... Вишня, гранат, карамель, тирамису, козинаки, жевательная резинка «Тутти-Фрутти»... Что такое «Спрайт»? Бананы придётся очистить, а не то получится вкус банановой кожуры. Стоп-стоп, а это что у вас идёт последним пунктом, юная леди? Виски «Джек Дэниелс»? — мистер Ботт посмотрел на покрасневшую Берту поверх очков.

— Джозеф говорит, это его любимый напиток... Ну, это же не может быть невкусно, если это нравится Джозефу, верно ведь?

— Эмм... Ну, в общем, кхе-кхе, ты права... в какой-то степени... — мистер Ботт переглянулся с миссис Холидей и добавил: — Но давай лучше действовать согласно твоему списку, так сказать, последовательно. Вишня уже созрела у нас? Госпожа специалист по разработке новых видов, будьте любезные доставить сюда... Как бы это правильно назвать?

— Экспериментальные образцы, да, сейчас будут! — Берта, рванув было к выходу, на полпути вдруг остановилась: — Мистер Ботт, а в компаньоны вы меня возьмёте?

Мистер Ботт издал странный булькающий звук и вытаращил глаза. Спустя некоторое время он выдавил:

— Давай обсудим этот вопрос, когда ты станешь совершеннолетней...

— Договорились! — и Берта умчалась в сад.

Мистер Ботт с растерянным видом оглянулся на миссис Холидей. Та понимающе покивала головой, подошла и положила ему на плечо свою руку. В этот момент в комнату через окно всунулась Берта и лукаво спросила:

— Мистер Ботт, а когда у волшебников совершеннолетие наступает?

— Берта! — воскликнула мисс Холидей возмущённо. — Мистер Ботт, прошу вас, извините её, она ещё очень юна и не понимает многих вещей. Что ж, — сказала она смущённо, — пойду, пожалуй, займусь ужином.

Когда мисс Холидей вышла, мистер Ботт некоторое время стоял в раздумье, покачиваясь с пяток на носки, потом он начал бормотать себе под нос:

— Безусловно, это нечестно... Но и дядюшка Берти уже не тот, что был раньше, да-да... Время и нервотрёпка не прошли для меня даром. А ведь силы мне понадобится очень, очень много — если спрос подскочит, на что я сильно надеюсь, придётся делать огромное количество конфет... тем более что эта её идея может сработать... — лицо его нахмурилось, но вдруг разгладилось: — Да, но ведь она уедет в Хогвартс! А уж там сила просто разлита в воздухе! И кормят там на убой, а на крайний случай есть преподаватели... Да, всё верно!

Он неожиданно проворно подскочил к портфелю, покопавшись, достал крошечный затёртый кусочек пергамента и поднёс его близко к глазам.

— Да-да, это оно: зелье для энергетической связи. Так, ну-ка, ну-ка... Приготовление несложное, первокурсник справится... Ага, вот! «Добавить в зелье частицу персоны-источника силы: волос, ноготь или слюну»... Замечательно, поистине замечательно! Заклинание, движение палочкой... Плохо всё же, что в Хогвартсе не дают некоторых весьма полезных вещей — например, созданию заклинаний не обучают. Впрочем, кто хочет — тот найдёт, и я тому доказательство! Хотя мне всегда было досадно, что моё заклинание работает только с нематериальными явлениями, ха-ха!

Мистер Ботт самодовольно усмехнулся, отложил пергамент, наколдовал из воздуха пузырёк и трепетно, словно хрустальную, отлевитировал в него надкусанную Бертой конфету. Затем пробормотал:

— Пойду, пожалуй, припрячу в своей спальне, — и поспешно вышел.

Спустя минуту в комнату шумно ввалилась Берта, тараторя:

— Мистер Ботт, вот вишня, бананы, «Спрайт», а тирамису мама обещала приготовить к ужину...

Увидев, что комната пуста, она свалила «опытные образцы» на свободный край стола и принялась чуть ли не благоговейно просматривать листки пергамента, принесённые мистером Боттом.

— Ой, а это что же, новый рецепт?

Берта читала записи на истёртом крошечном клочке пергамента, которого до этого не было на столе, и в глазах её разгорался недюжинный огонь, а пальцы словно сами и шарили по столу в поисках карандаша и ненужной бумажки.

— Энергетическая связь, говорите, мистер Ботт? Что ж, в Хогвартсе много волшебников...