За тишину (джен)

О чем мечтают многие успешные люди, чем бы они ни занимались в жизни? О тишине и спокойствии, стабильности и порядке. Но обитателям замка Хогвартс — лучшей школы магической Англии — большую часть года о тишине приходится лишь мечтать.

Конечно, есть в Хогвартсе заброшенные классные комнаты, в которых веками не появлялись не только люди, но и ответственные трудоголики-домовики. Но наслаждаться покоем там могут разве что призраки, пока Пивз не появится. Есть, например, Тайная комната Салазара Слизерина, посетителей которой вообще можно пересчитать по пальцам одной руки. А в ней василиск (позже — его разлагающийся труп), так что и это помещение порядочным не назовешь.

А уж что касается более оживленных мест — вообще кошмар. В классе трансфигурации — жесткая дисциплина на уроках, но шум на переменах. Плюс вопли сов, не желающих становиться кубками, и визги поросят, которые еще недавно были тумбочками. В зельеварне дисциплина гораздо строже, даже на переменах ученики не рискуют особо шуметь. Но — не мытьем, так катаньем — периодические взрывы котлов спокойствия не добавляют никому. И в личных покоях Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора — директора Хогвартса и великого светлого мага — иногда трудно бывает предаваться философским размышлениям о судьбах мира. Ведь в соседней комнате проходят педсоветы, на которых рев возмущенного Хагрида, бывает, прошибает даже наложенную защиту от шума, а предмет спора деканов Слизерина и Гриффиндора обсуждают ученики, проходившие мимо директорского кабинета. И только одному человеку удавалось поддерживать в своих владениях тишину и порядок до самой битвы за Хогвартс, причем без особого труда...

— Мистер Крэбб, ваши пальцы не приспособлены для перелистывания бумажных страниц, а букваря на пергаменте у меня нет. Ах, это учебник по трансфигурации. За второй курс! Тогда продолжайте, вам бы хоть одну страницу одолеть. — Ирма Пинс говорит тихим и спокойным голосом, но Винсент Крэбб тут же отдергивает руки от учебника, не решаясь прикоснуться к нему еще несколько минут после ухода библиотекаря. А затем вдруг замечает, что солидный том уже открыт на странице с нужной формулой, и листать его больше действительно не придется.

— Мистер Уизли-младший, вы что-нибудь слышали о таком полезном и увлекательном занятии, как умывание? А также мытье рук? — в этот раз слова звучат преувеличенно заботливо, с нотками фанатизма, отчего Рона заметно передергивает. — Если я еще раз увижу в ваших книгах подобные жирные следы, то вымою вам руки лично. Вот этим средством, — прозрачная капля неизвестного зелья из флакончика падает точно на отпечатки пальцев в книге «Квиддич сквозь века», начинает пузыриться и зловеще шипеть, оставляя после себя идеально чистую страницу текста. Рон Уизли завороженно наблюдает за процессом, после чего решает, что вполне может позволить себе купить любимую книгу. И не появляться больше в библиотеке Хогвартса.

— Мистер Малфой, у вас есть сова? О, филин, несомненно, гораздо престижнее. Тогда почему бы вам не сделать несколько престижных закладок из его перьев и не загибать больше по-магловски уголки страниц. Иначе изготовлением закладок займусь я лично, и вы прославитесь как человек, почту которому носит абсолютно лысая птица...

— Мисс Лаванда Браун, неужели помаде мисс Парвати Патил семьдесят три года назад посвятили настолько толстую книгу...

Таков и был обычный рабочий день — с полудня до семи — библиотекаря Хогвартса. Ирма Пинс, казалось, присутствовала одновременно в каждом уголке немаленького читального зала и уж точно замечала все, что делали посетители. Виртуозно находила источник малейшего шума, практикуя на нем «Silentio». Если же шумело несколько человек, применялось модифицированное авторское заклинание «Silentio-in-Bibliotheca», которое поражало сразу определенную область и не снималось обычным «Finite». После семи, когда библиотека пустела, Ирма несколькими скупыми движениями палочки абсолютно точно расставляла по полкам книги, забытые учениками на столах. Если попадалась не библиотечная книга, то возврат ее владельцу зависел исключительно от состояния — как-либо поврежденные издания пропадали для своих хозяев бесследно, обычно пополняя запретную секцию. С утра мадам Пинс, как правило, готовила необходимые зелья из концентратов, которые она опять-таки лично варила на летних каникулах. Затем занималась книгами: очисткой и восстановлением старых, классификацией новых книг. Иногда утро разнообразили беседы с директором о библиотечном фонде: «Господин директор, если необходимая сумма на закупку новых книг не будет выделена, я перенесу большую часть фонда в запретную секцию! Учителя все-таки не так сильно портят книги». Очень редко госпожа библиотекарь посвящала часть своего драгоценного времени обсуждению газетных статей и событий в стране или школе с Минервой МакГонагалл или Помоной Спраут. Все, что происходило за пределами библиотеки, Ирму Пинс практически не интересовало. И даже увидев в кресле директора Северуса Снейпа, она лишь мгновение промедлила перед привычным «господин директор». Посещаемость библиотеки в это время стала небывало низкой, но мадам Пинс только радовалась, что летом придется варить меньше очищающих зелий для книг. Но настал момент, когда размеренность библиотечной жизни и тишина в читальном зале оказались грубо нарушены.

Битва за Хогвартс, которую позже назовут Великой, вообще изменила и разрушила много планов. Впрочем, для некоторых личностей она сначала казалась долгожданным шансом реализовать давнишнюю мечту. Вот и Августус Руквуд потратил немало сил и нервов, убеждая Темного Лорда, что он достоин возглавить отряд пожирателей смерти, и что атаковать Хогвартс его отряд должен именно со стороны библиотеки, запретной секции. Причем тогда, когда большая часть защитников уже будут втянуты в битву на других участках. Очень уж хотелось Августусу пошарить как следует в библиотечном фонде, где должно быть немало редкостей. Ходили слухи, что в тайниках у Ирмы Пинс лежит несколько книг времен основателей или даже Мерлина! Двадцати пожирателей должно было хватить и на проникновение в Хогвартс, и на удар в спину его защитникам, и на переноску особо ценных инкунабул (менее ценные можно было без проблем уменьшить). Однако все оказалось не так просто.

Первые жертвы (один убитый и трое раненых) появились почти сразу. Защитные чары самого Хогвартса нападающие преодолели медленно и аккуратно, пользуясь специальными артефактами невыразимцев. Зато потом попытались отвести душу, запустив по стенам сразу несколько бомбард. Дополнительные отражающие чары на библиотеке стали неприятным, а для кое-кого и последним сюрпризом. Здесь пришлось поработать самому Руквуду: его модифицированные взрывные заклятия постепенно бережно превратили часть стены в щебенку, сняв тем самым и щиты. Лучи заходящего солнца впервые за много лет осветили запретную секцию, книги осыпало мелкими камешками, несколько стеллажей покосилось. А потом для пожирателей начался кошмар.

— Silentio-in-Bibliotheca, — слова мадам Пинс по-прежнему были тихими, разве что слегка похожими на серпентарго, но их почему-то четко услышали все нападающие. Заклинание прозвучало как свист воздуха, рассекаемого тонким клинком рапиры. И любимая «Avada» тут же стала недоступной, как и другие высшие чары. Невербальное «Finite» не помогало. А затем прямо из пролома в стене полетели маленькие стеклянные флаконы, взрывающиеся точно над пожирателями. Брызги зелья накрыли всю группу, раздались первые крики боли. Большинство бойцов Руквуда невербально умели ставить только «Protego», но его прожигало с первой же капли. Сам Августус смог защититься «хрустальным щитом», однако растянуть его и на других не получалось никак, ему оставалось только с ужасом смотреть на капли зелья, агрессивно шипящие прямо над головой. Пожиратели без капюшонов упали практически мгновенно, корчась от дикой боли, попадая под новые порции зелья. После окончания битвы их трудноопознаваемые трупы хоронили в закрытых гробах. Остальные немедленно бросились бежать, путаясь в растворяющихся мантиях. Упавшим никто не помогал, подняться им обычно не удавалось.

Когда остатки отряда (восемь пожирателей и сам Руквуд) добрались до своего лорда — в ошметках вместо качественных дорогих мантий, в ожогах от зелья, некоторые вообще почти голые — расправа была короткой. Августусу досталась «Avada», прочим — щедрое «Crucio» лично от Волдеморта, после которого продолжать сражение не смог никто. В запретной секции вновь воцарилась тишина.

В праздновании победы мадам Пинс участия не принимала: ей нужно было восстанавливать библиотеку, варить новые порции таких полезных и многофункциональных зелий, обновлять щитовые чары. Она отказалась даже разбирать родовые библиотеки уничтоженных темномагических родов: все равно те книги, которые можно было показывать детям хотя бы теоретически, попали в Хогвартс. Орден Мерлина 2-й степени ей передал министерский чиновник, блестящий знак довольно сильно выделялся на повседневной строгой библиотекарской мантии. Это, в сочетании с легендами об обороне библиотеки от сотни пожирателей, гарантировало, что как минимум на одно поколение учеников в читальном зале будет гораздо тише и спокойнее. Возможно, и с книгами теперь станут обращаться бережнее. Ирма Пинс была довольна. В восстановленной библиотеке изменилось только одно — всех входящих теперь встречал укрепленный на стене щит-свиток со словами «Точность и тонкость» — девизом рода Пинс.