С меня хватит! (джен)

Гарри буквально ввалился в общую гостиную Гриффиндора, доковылял до любимого кресла и рухнул в него. Вся левая рука была в крови. Похоже, рана уже достала до кости. Интересно, на завтрашней отработке он будет выцарапывать ненавистные слова на собственных костях?

Он сердито потряс рукой — боль раздражала. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, Гарри откинулся на спинку кресла. Рука просто горела, а в голове стучало так, словно по мозгам колотил палочками какой-то сумасшедший барабанщик. Вдобавок та ещё и гудела как колокол.

После рождественских каникул приходилось дважды в неделю ходить на дополнительные занятия к Снейпу, на которых его должны научить защищать разум от внешних атак. Однако видения и сны, которые, по идее, постепенно должны сойти на нет, становились всё ярче и ярче, а голова болела так, что на чём-то сосредоточиться просто невозможно.

На самом деле, после первого же «урока» Гарри пришёл к выводу, что сальноволосый ублюдок и не собирается ему помогать.

Вдруг кто-то взял его больную руку и опустил её в какую-то жидкость. Боль тут же начала отступать. Слава Мерлину, что на свете есть настойка из маринованных щупалец растопырника! А ещё — замечательный друг, всегда готовый помочь. Гарри немного поморгал, а затем перевёл взгляд на Гермиону, которая сидела на подлокотнике и держала миску.

— Спасибо, Миона, — поблагодарил он, хотя больше это напоминало стон. Всего два слова, а голова заболела ещё сильнее.

Чертовски замечательно!

Подруга только улыбнулась и утешительным жестом обняла его за плечи, явно не собираясь двигаться, пока не заживёт рука. К сожалению, от головной боли эта настойка не помогает. На самом деле, они уже перепробовали все известные зелья от головной боли, но — абсолютно без толку. Точно так же, как зелье сна без сновидений не справлялось с кошмарами — только просыпаться после него тяжелее.

Пока заживала рука, в гостиной добрых двадцать минут царила тишина. Потом Гермиона вынула его руку из миски, которую поставила на стол, и достала бинты.

— Прости, — пробормотал Гарри, когда подруга начала аккуратно бинтовать кисть.

— Не надо, — откликнулась та. — Всё в порядке. Должен же кто-то о тебе позаботиться. — Показывая, что это не жалость, девушка улыбнулась, но «пациент» всё равно поморщился. Правда, похоже, "доктор" этого не заметила.

— Не знаю, сколько ещё выдержу, — заметил Гарри.

Подруга моментально нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Собираясь ответить, Поттер открыл рот, закрыл его, потом снова открыл, но так и не нашёл слов. А затем слегка покачал головой, стараясь не давать головной боли лишний шанс.

— Не беспокойся — глупость сморозил. — Теперь во взгляде Гермионы сквозило подозрение, и Гарри заставил себя улыбнуться. — Со мной всё в порядке. Иди спать — уже почти полночь.

— Ты уверен?

— Конечно. Я тоже собираюсь лечь. Вот посижу ещё пару минут — и тоже пойду.

— Хорошо. — Судя по тону, окончательно он её не убедил. Девушка встала и направилась к нужной лестнице, но, сделав три шага, остановилась и обернулась. Гарри на неё не смотрел — сейчас он гипнотизировал огонь в камине. Покачав головой, Гермиона начала подниматься по ступенькам. Ничего, утром она из него всё вытрясет. Как всегда.

А Поттер и не сомневался, что так и будет. В Гермионе ему нравилось в том числе и это. В отличие от любой другой девушки, с ней он мог обсудить что угодно. На самом деле — в отличие от любого другого человека на свете. Она всегда готова выслушать и помочь, тогда как остальные либо отмахнутся, либо даже рта не дадут раскрыть.

Но… об этом он не мог поговорить даже с Гермионой. Вряд ли она поймёт. На самом деле, он ничуть не сомневался, что не поймёт. И вряд ли найдётся хоть один такой человек.

Тем не менее, остаётся вопрос: он и вправду готов? Он сумеет? А если нет?

Гарри наблюдал, как в камине постепенно гаснет пламя. Гостиная погружалась в темноту.

Интересно, что ему принёс этот учебный год? Ну, во-первых, боль — голова и рука неоднократно об этом «позаботились». Во-вторых, ему пожизненно запретили играть в квиддич. Больше того — даже метлу конфисковали, и теперь не полетаешь вокруг замка, чтобы расслабиться. Ах, да — ещё презрение. Куда бы он ни пошёл — в любой аудитории, в каждом коридоре его встречали с гневом, ненавистью и презрением. И ведь никуда не спрячешься. А чем он это заслужил? Да ничем! С тех пор, как впервые приехал в Хогвартс, он всегда стремился делать не то, что легко, а то, что правильно. А наказывали в основном именно его. Вот, например, случай с Хагридом, который решил у себя в хижине вырастить дракона. Чтобы у полувеликана не возникло проблем с законом, Гарри помог отправить Норберта в заповедник, а наказали всё равно его. Или когда он спас Джастина Финч-Флетчли, на которого собиралась напасть наколдованная Драко Малфоем змея. Или когда помешал Сириусу и Ремусу стать убийцами, спас кузена от пары дементоров, забил тревогу, поскольку возродился Волдеморт… в конце концов, всегда платил Поттер. Хагрид за помощь с чёртовым драконом даже «спасибо» не сказал, зато потащил ночью в Запретный лес (ничего себе отработка!). А с Малфоя, который наколдовал посреди переполненного Большого зала здоровенную кобру, ни единого балла не сняли, зато ему самому несколько месяцев пришлось мириться с ненавистью и подозрением. Хвост сбежал, и во многом благодаря ему возродился Волдеморт, а за спасение жирного глупого кузена пришлось отбиваться от Визенгамота в полном составе. Ну а теперь его считают сумасшедшим, который хочет ещё больше славы, поскольку, видите ли, пытается доказать, что Волдеморт вернулся.

А что в плюсе? Ну, это легко: одна награда за заслуги перед школой и пара-тройка сотен баллов, которые меркнут на фоне баллов, снятых Снейпом по таким «веским» причинам, как слишком громкое дыхание или добавление в бодроперцовое зелье нарезанного корня мандрагоры на секунду позже, чем в инструкции (Гарри специально проверил и обнаружил, что этот ингредиент безо всяких последствий можно добавить хоть на две минуты позже, чем написано в учебнике).

Здорово, правда?

И хоть бы раз он услышал: «Извини, Гарри, всё-таки ты оказался прав». Или: «А ведь ты спас наши задницы. Прости, что сомневались в тебе».

Нет, взамен звучало: «Вот баллы Гриффиндору и заткнись, пока из-за тебя кто-нибудь не попал впросак». Или: «Это они тебе не верили. А я верил, честное слово!».

А потом его снова отправят к «любимым» родственникам. Те включат режим «Всё зло от Поттера», опять станут обвинять во всех грехах и постоянно демонстрировать ненависть.

Честно говоря, надоело!

Если Министерство и общественность желают спрятать голову в песок, и пусть Волдеморт творит всё что заблагорассудится, почему за них должен отдуваться Гарри Поттер?

Если преподавателям наплевать, что Амбридж его пытает, пока они сидят по своим кабинетам и делают вид, будто всё в порядке, почему именно он должен принимать на себя главный удар этой суки?

Если студенты никак не включат мозги и до сих пор не в состоянии отличить человека от мифа, почему, чёрт подери, он им должен что-то доказывать?

Да потому что он слишком мягок, вот почему!

Пора это прекращать. Если дать мыши кусочек сыра, а когда та его съест — ударить, скоро наступит момент, когда мышь на сыр даже не взглянет. Надоело спасать всех и вся, ведь тебе же потом и достаётся. Снова и снова он едва не погибает, а мир от него отворачивается.

Студенты ему не верят, Министерство пытает, Орден Феникса лезет из кожи вон, чтобы он ничего не узнал, а Дамблдор вообще на него не смотрит (не говоря уже хоть о каком-то доверии)? Да на здоровье! Пусть хоть в аду сгорят!

Мысленно отмахнувшись от головной боли, Гарри встал с кресла и направился в свою спальню. Там он обнаружил храпящего Рона, сопящего Невилла, что-то бормотавшего во сне про футбол Дина и разметавшегося на кровати Симуса. Убедившись, что никто не подслушает, Поттер переоделся в пижаму, забрался в постель, задёрнул полог и спокойно позвал:

— Добби.

Рядом почти бесшумно появился домовик.

— Гарри Поттер, сэр звал Добби?

Юноша кивнул.

— Это будет завтра. Отправляй письма.

Явно погрустнев, эльф опустил голову.

— Да, сэр, — пробормотал он и исчез.

Сделав себе выговор за то, что расстроил Добби, Гарри растянулся на кровати. Правда, увлекаться не стоит: в конце концов, будешь постоянно так себя ругать — с ума сойдёшь. Оставалось устало натянуть на себя одеяло и приготовиться к очередному «сеансу» видений и кошмаров.

Так и вышло: сначала Волдеморт пытал Эйвери, а потом снова снилась эта треклятая дверь. Но тут его разбудила подушка, которая приземлилась прямо на голову.

Когда «снаряд» кто-то забрал, Мальчик-Который-Выжил сел и надел очки. И увидел, что Рон, Дин и Симус устроили сражение. А вот Невилл, судя по всему, уже ушёл.

— Доброе утро, Гарри! — хором крикнули Дин и Симус и дружно атаковали Рона.

Пробурчав что-то неразборчивое, Поттер на подгибавшихся ногах поплёлся в душ. По крайней мере, теперь Симус ему верит. Правда, если не считать обычных не слишком адекватных читателей «Придиры», он оказался едва ли не единственным, кого удалось переубедить. Да, из-за этого интервью редактору пришлось напечатать дополнительный тираж, но только потому, что общественность ещё разок захотела прочитать, что сказал «потный Поттер» (да, именно так с подачи Драко Малфоя многие его теперь называли).

Когда он вернулся в спальню, Дин и Симус уже ушли, а слегка потрёпанный Рон явно ждал друга.

— Ты в порядке, приятель? — поинтересовался Уизли.

— В полном, — ответил Гарри и начал рыться в сундуке в поисках одежды.

— Надо торопиться, — заметил Рон. — Думаю, Гермиона уже ждёт, чтобы идти на завтрак. — При одном только упоминании о еде его желудок издал громкий рык — видимо, пожаловался на пустоту.

— Знаешь, что? — начал Гарри, вытаскивая из сундука пару скомканных старых носков. — Вы с Гермионой идите, а я вас догоню. Мне нужна ещё пара минут.

— Ты уверен?

— Да, идите, — ответил Поттер, разворачивая носки. — Увидимся в Большом зале.

— Ладно, — согласился друг и вышел из спальни. Сейчас его мысли в основном занимала еда.

Услышав, как за спиной захлопнулась дверь, Гарри прикрыл глаза и опустился на кровать. По щеке скатилась слезинка.

— Рон, ради Бога, позаботься о ней! — сдавленно прошептал он.

* * *

У Гермионы выдалась весьма беспокойная ночь. Ей несколько раз приснилось, что Гарри опять собирается куда-то вляпаться, и его нужно остановить. Или ему угрожает опасность, а она обязана помочь. Шесть раз девушка вскакивала с кровати, накидывала халат и выходила из спальни. И только на лестнице в общую гостиную ей удавалось себя убедить, что это всего лишь сон и надо вернуться в постель. А с Гарри можно поговорить и утром.

Сейчас она сидела на диване и с нараставшим нетерпением ждала друзей. Сначала появился Невилл, потом — Дин с Симусом, а вот и Рон показался. Только где же Гарри?

— Где он? — потребовала девушка у рыжика. К сожалению, это прозвучало гораздо истеричней, чем ей хотелось. Рона такой тон явно озадачил, однако он не стал спрашивать, о ком речь. Есть только один человек, за которого подруга так переживает.

— Одевается. Сказал, чтобы мы его ждали в Большом зале.

Только вот Гермиону такой расклад категорически не устраивал, поэтому она двинулась в сторону лестницы в спальни мальчиков. Однако у Рона были другие планы, так что он взял её за талию, поднял в воздух, развернул в сторону портрета и только потом поставил на ноги.

— Я же сказал — он одевается. Думаешь, ему понравится, если ты сейчас вломишься к нам в спальню?

Честно говоря, Гермионе сейчас наплевать — пусть Гарри там хоть голый. Она должна его увидеть — и точка!

К её сожалению, Рон с ней не согласился, поэтому взял за руку, проволок через гостиную и бесцеремонно вытолкал в коридор.

— Он сказал, что будет через пару минут. Идём уже!

И так уже сердитая девушка едва не вспылила, когда спутник ещё раз подтолкнул её в спину, заодно заставив пронзительно вскрикнуть. И всю дорогу до Большого зала она бормотала себе под нос смертельные угрозы в адрес одного рыжего недоразумения. А там с великой неохотой устроилась за гриффиндорским столом, не обращая внимания ни на еду, ни на разговоры вокруг. А взамен сверлила взглядом вход в зал, чтобы ни в коем случае не пропустить Гарри. На этот раз тот уже не отвертится. И что-то ей подсказывало, что именно сегодня не стоит оставлять его одного, иначе последствия будут серьёзными.

Гермиона ещё не знала, что уже поздно.

Минут через десять её терпение лопнуло, и она уже собиралась встать и отправиться на поиски пропавшего друга, но тут перед ней опустилась сова со свежим номером «Ежедневного пророка». Решив быстро просмотреть заголовки, Гермиона развернула газету и взглянула на первую полосу. От удивления её глаза моментально округлились.

«Эксклюзивное интервью Гарри Поттера «Ежедневному пророку»!»

Прочитав первую же строчку, девушка побелела как мел.

«Специально для читателей «Ежедневного пророка»: я, Гарри Джеймс Поттер, официально заявляю, что покидаю волшебный мир».

Гермиона вскочила и вылетела из зала, оставив газету на столе. Рон и Невилл, которые сидели по бокам, тут же наклонились, чтобы посмотреть, что её заставило убежать.

«И это не спонтанное решение. Дело в том, что события нескольких последних месяцев окончательно меня убедили, что в вашем мире мне не место».

Рон и Невилл тоже вскочили и бросились из зала. Их на шаг опережала Джинни.

«Пока мне не исполнилось одиннадцать, я даже не знал, что волшебный мир существует. Меня воспитывали маггловские родственники, которые и не думали рассказывать, кто я такой».

Вскочила Луна, а за ней Чжоу и ещё пара-тройка рейвенкловцев. Тем временем Дин и Симус рванули к дверям. За ними устремились Лаванда, Парвати и близнецы Уизли.

«В мире маглов меня постоянно преследовали проблемы. Впрочем, если ты перекрашиваешь волосы учителя в синий цвет и прыгаешь так высоко, что оказываешься на крыше школы, неудивительно».

Дамблдор, МакГонагалл и Флитвик поднялись из-за преподавательского стола и тоже направились к выходу. Им на пятки наступали остальные ребята из АД.

«Когда ко мне пришёл Хагрид, хранитель ключей Хогвартса, и отвёл в волшебный мир, я подумал, что попал в сказку, где всё возможно. Как же я ошибался!»

Преодолев последнюю лестницу, Гермиона припустила по коридору. Спустя несколько мгновений у неё за спиной появились Рон, Невилл и Джинни.

«Однако слишком быстро столкнулся с грязью этого мира, когда такие люди, как Драко Малфой и его банда, издеваются над другими и оскорбляют их только за то, чего не может контролировать ни один человек в обоих мирах — своё происхождение».

Тем временем Гермиона добежала до портрета Полной леди, которая одарила девушку печальным сочувствующим взглядом и открыла вход даже без пароля.

«Стоило мне появиться в магическом мире, как на меня начали таращиться, словно на диковинное животное в зоопарке, а заодно шептаться и ехидно хихикать у меня за спиной».

Рон ворвался в гостиную Гриффиндора в тот момент, когда наверху лестницы в спальни мальчиков исчезли ноги подруги.

«Я быстро выяснил, что ещё вчера тобою могут восхищаться и считать героем, а уже сегодня ты будущий Тёмный лорд».

В надежде, что ещё не поздно, студенты и персонал Хогвартса спешили к башне ало-золотого факультета.

«Стоило мне появиться в волшебном мире, как почти сразу же пришлось предотвращать попытку похищения существом, называющим себя лордом Волдемортом, редкого и ценного артефакта, при помощи которого он мог вернуть себе тело. Дальше я убил монстра, который скрывался в легендарной Тайной комнате Салазара Слизерина, прежде чем ему приказали убивать детей. Потом спас невинного человека от судьбы хуже смерти… Я сражался с троллями, драконами, дементорами и тёмными магами. Сталкивался со сфинксами, боггартами, тритонами, соплохвостами и акромантулами. У меня на глазах убили друга».

Когда Гермиона увидела кровать Гарри пустой, ей словно булыжник в желудок упал. Ноги подкосились, и со слезами на глазах она опустилась прямо на пол.

«Мне пришлось сражаться с таким страшным злом, о котором большинство волшебников даже представления не имеют. Если бы не я, Хогвартс бы давно уже закрыли. Защищая волшебный мир, я так часто проливал кровь (причём в буквальном смысле), что уже сбился со счёта. Однако, видимо, всего этого недостаточно, не так ли?»

Широко раскрыв глаза, Рон сел на свою кровать. Джинни рухнула рядом. Невилл прислонился к одному из столбиков, которые поддерживали полог на кровати Гарри, и закрыл глаза, словно от боли.

«Едва не погибнув на дуэли с Волдемортом, я всё-таки сбежал и рассказал всему миру, что он вернулся. А заодно сообщил, кого из его последователей видел собственными глазами, надеясь, что пока не стало слишком поздно, Министерство хоть что-нибудь сделает».

Теперь и Луна стояла в спальне пятикурсников и смотрела на пустую кровать. Вокруг собрались Чжоу, Дин, Симус и их товарищи по факультету. И когда до них окончательно дошло, что именно сейчас случилось, сердце у многих словно сжала ледяная рука.

«Однако вместо того, чтобы прислушаться к моему предупреждению, Министерство решило мне не поверить. Больше того — министр магии лично позаботился, чтобы Пожиратель смерти, которого захватили в Хогвартсе, получил поцелуй дементора, прежде чем его допросили».

Всё больше и больше студентов толпились в общей гостиной «львов» — гриффиндорцы, рейвенкловцы, хаффлпаффцы… только со Слизерина никого.

«Вместо объявления, что тёмные времена возвращаются, министр предпочёл облить грязью любого, кто посмел мне поверить».

В нужную спальню наконец-то пробились Дамблдор и МакГонагалл. Остальные сотрудники шли следом.

«Вместо того, чтобы список присутствовавших при возрождении Волдеморта передать аврорам, которые арестуют этих людей, министр развязал против меня и тех, кто мне поверил, кампанию клеветы».

Ремус Люпин зашёл на кухню особняка на площади Гриммо и застал там плачущего Сириуса в компании бледной и сильно похудевшей Тонкс, чьи обычно розовые волосы стали скучного тёмного цвета.

«Вместо признания, что они теряют контроль над дементорами Азкабана, Министерство устроило разбирательство перед Визенгамотом в полном составе, поскольку я, видите ли, посмел защищаться от этих монстров».

Рухнувшая в кресло в своём кабинете Амелия Боунс устало провела рукой по лицу.

«Вместо того, чтобы усилить защиту Азкабана, Министерство сделало вид, будто ничего страшного не происходит. А когда из тюрьмы сбежали десять последователей Волдеморта, тут же заявило, что ни в чём не виновато, и всё свалило на своего любимого козла отпущения Сириуса Блэка».

Отложив газету, Корнелиус Фадж с удовлетворённой улыбкой стал намазывать маслом ещё один тост.

«А потом к травле присоединился «Ежедневный пророк», который при первом же удобном случае унижал и оскорблял меня. И верно: зачем писать правду, когда ложь и слухи покупают гораздо лучше?»

Перси Уизли бездумно уставился в газету, а в голове крутился один-единственный вопрос: «А что, если?..»

«А вернувшись в Хогвартс, я обнаружил, что надо мной ещё никогда так сильно не насмехались, попутно обливая грязью. Плюс добавились регулярные нападения на мои тело, разум и душу. И похоже, я уже не имею права ни на какую защиту, ведь Министерство считает, что пытки студентов — это в порядке вещей».

Оставшись в гордом одиночестве за преподавательским столом, Долорес Амбридж с широкой улыбкой отхлебнула чаю.

«Однако, как у любого существа на этой планете, у меня тоже есть предел. И когда я снова попытался защитить волшебный мир, а меня стали пытать и объявили лжецом, я его достиг. А когда достигаешь предела, у тебя остаётся только два варианта: либо сорваться и заставить страдать окружающих, либо уйти. Я выбрал второй вариант и просто уйду — не хочу, чтобы страдали другие».

Мрачный Билл Уизли зашёл на кухню в «Норе», собираясь сообщить родителям плохие новости.

«Похоже, вам всем не помешает урок истории. Волдеморт ведь уже приходил к власти, и тогда Министерство не сумело его остановить. Целых одиннадцать лет всемогущее Министерство магии бегало в панике как курица с отрубленной головой, совершенно не понимая, что делать, в то время как Волдеморт и его Пожиратели смерти убивали направо и налево, причём как волшебников, так и магглов. Прюэтты, Дирборны, Боунсы, Фенвики, МакКинноны, Медоузы, Лонгботтомы… И это далеко не все серьёзно пострадавшие светлые чистокровные семьи. Ну а если ты магглорождённый, у тебя вообще оставался единственный вариант — бежать за пределы Европы. К восемьдесят первому году в Министерстве работали столько Пожирателей, от авроров до невыразимцев (включая массу чиновников под Империусом), что захват Министерства оставался делом даже не недель, а считанных дней. Но тут произошло нечто неожиданное: Волдеморт лично убил двух лучших воинов Света, а потом направил палочку на их сына. Однако проклятье ударило его самого и лишило тела. Величайшего тёмного волшебника сразил пятнадцатимесячный малыш.

А теперь этот малыш вырос, и после тринадцати спокойных лет пытается рассказать миру, что Волдеморт вернулся, только вот мир не желает его слушать.

С победителя Волдеморта достаточно — он вас покидает.

Специально для Пожирателей смерти: продолжайте в том же духе — я не собираюсь вмешиваться».

За длинным обеденным столом Люциус Малфой поднял чашку чая, изобразив тост. Его супруга повторила жест, и оба ухмыльнулись.

«Специально для лорда Волдеморта: волшебный мир твой. Насколько могу судить, вы друг другу подходите».

Казалось, красные глаза Риддла засветились ещё ярче, а потом он запрокинул голову и расхохотался.

«Специально для моих друзей (или, по крайней мере, тех, кто и вправду мой друг): извините, но больше я не желаю спасать этот жалкий мир».

За столом Слизерина Драко и его шайка начали громко аплодировать и поздравлять друг друга. Что ж, имели полное право — они проделали хорошую работу.

«А что касается остальных… писак всех мастей, которые на меня клеветали, Министерства, которое меня пытало и унижало, и самое главное — общественности, которое верило во всю эту чушь и осуждало меня, зарубите себе на носу: надейтесь, что ваше любимое Министерство право, поскольку тот, кто когда-то избавил вас от Волдеморта, больше не потратит на вас ни унции магии, ни капли пота или крови. Он уходит».

Глубоко в подземельях Гринготтса директор банка Рагнок приказал Грипхуку и ещё двум гоблинам опечатать семейное хранилище Поттеров.

«Кто знает, может, вам опять повезёт, и появится ещё один ребёнок, который прикончит Волдеморта, но я сильно сомневаюсь».

В одном заброшенном саду Добби медленно поднял руки ладонями вперёд. Два десятка домовиков повторили его жест. Их магия начала создавать магический щит.

«И когда вы станете оплакивать свою судьбу, когда один за другим будете погибать в жестокой кровопролитной войне, вспомните — я вас предупреждал».

Шагнув вперёд, Альбус Дамблдор потрясённо уставился на подушку на кровати Гарри Поттера. Там лежала его палочка. Сломанная пополам. А сундук и вещи исчезли.

Луна обняла за плечи рыдавшую Гермиону, хотя у самой от слёз щипало глаза.

"Гарри Поттер говорит вам до свидания, и скатертью дорога!

P. S. Если кому-то взбредёт в голову меня искать, можете даже не пытаться. Пустая трата времени и сил. Короче — проваливайте!»

* * *

Вот и конец фанфика, но не конец истории. В своё время читатели просто завалили автора просьбами написать продолжение, и, в конце концов, тот сдался. Так что ждите перевод «Чёртовы волшебники!».

Искренне ваш, Greykot.