Идеальная пара (гет)

Начало весны выдалось неожиданно тёплым: на самом здании замка снега практически не осталось, да и за его пределами проглядывали кое-где чёрные подпалины, обнажая голую, не прикрытую ничем землю. Внутри Гарри тоже открывалось что-то совершенно непонятное и неизведанное, не случавшееся с ним доселе. Почему раньше казалось, что самым важным моментом является признание, что дальше будет легче? Либо, что наиболее вероятно, его отошьют и посмеются, либо признание совсем неожиданно станет началом непосредственно отношений. Во второе не особо верилось, ведь само признание надо было сказать, оно само лезло наружу и стало самоочевидным после испытания, а реакцию Гарри предугадать не мог.

Уже после того дня, вспоминая произошедшее, Гарри так и не мог сказать, что же на него в тот момент нашло, что заставило произнести заветные слова: так глупо, так безыскусно, так, при всех. Пожалуй, сложно было без подготовки выдать чего-то более глупое и неожиданное. Произведённый эффект, впрочем, был под стать самому признанию: Анджелина и Алисия стушевались и постарались как можно скорее оказаться за ближайшим поворотом, откуда стали доноситься смешки, нервные и приглушённые, в то время как Кэти застыла на одном месте с каким-то нелепым выражением лица, будто кто-то огрел её со всех сил, допустим, сковородой, нежданно-негаданно. Рот её судорожно открывался и закрывался, издавая хриплые нечленораздельные звуки, лицо, застывшее в непонятной гримасе, пошло красноватыми пятнами, и Гарри стал уже всерьёз опасаться за здоровье девушки, как душевное, так и физическое.

— Гарри, мы можем поговорить об этом позже, — кое-как придя в себя, Кэти смогла только прошипеть что-то в ответ, — и в какой-нибудь более приватной обстановке?

Кэти, как только смогла, предпочла ретироваться, оставив парня стоять одного и потихоньку трезветь от нахлынувшего на него немногим ранее катарсиса. Дела складывались до ужаса глупо, и он уже не понимал, а зачем, собственно, решил поступить именно таким образом? С другой стороны, теперь-то что уж было рефлексировать, когда признание обернулось провалом? Теперь — вроде бы ничто, но теперь и легче: радуйся, будь, живи! Всё! Хотел завершить неопределённость — оно так и вышло, чего уж жалеть тогда! Было обидно, но чего жаловаться-то? За что боролся, на то и напоролся, сам же и виноват, в конце концов.

Он уже успел окончательно смириться с неудачей к вечеру, и общие поздравления только придавали дню унылости: судьба будто издевалась над ним, сделав героем дня, но лишив при этом надежды на отношения с любимой девушкой. Поэтому при первой появившейся возможности Гарри попытался сбежать из празднующей его выступление гостиной — просто побыть одному, попытаться осмыслить, что же делать дальше. Отбой был близко, коридоры были пусты, и эта пустота проникала в душу, выедая оттуда эмоции, чувства, воспоминания... В конце концов, отсутствие души не заболит, да? Самого Гарри, наверное, тоже выедало — но он этого точно не мог сказать. Но в любом случае тёмные и пустые коридоры были куда предпочтительнее радостно отмечающей его удачное выступление на втором этапе турнира гостиной. Здесь хотя бы никто не радовался, и даже если в тишине сложно было найти себе поддержку, происходящее вокруг не казалось изощрённым издевательством. Было только жалко, что лишь призраки могут проходить сквозь стены — слишком хотелось на улицу, в холодный мокрый воздух, улететь — лишь бы отсюда, куда-нибудь, с ветром.

— Ну что, — неожиданный хлопок по плечу, — ты уже придумал, как мы будем проводить первое свидание? — сзади стояла Кэти, на удивление спокойная, будто и не было сцены этим же днём, и только странный блеск глаз выдавал какие-то эмоции. — Или оно второе, если считать тот случай в конце ноября?

В тот вечер они пошли на пустующую по случаю испытания чемпионов астрономическую башню. Оказалось, Кэти захватила с собой телескоп, конспекты и даже три больших тёплых пледа — всё ради удобства и комфорта. Как выяснилось, им задали практическое задание по астрономии, и она решила, так сказать, совместить приятное с полезным, предложив провести первое свидание таким вот образом.

— М-м-м? Тебе что-то не нравится? — Кэти подошла опасно близко, и чуть ли не уткнулась нос-в-нос, обдавая Гарри соблазнительно горячим дыханием, кружившим голову и отнимавшим остатки понимания того, что, собственно, происходит. — Ты же не оставишь меня там мёрзнуть в одиночестве? И вообще, подумай: что может быть романтичнее, чем обнявшись с девушкой, смотреть на звёзды? Эй! Чего застыл?! Ты живой вообще?

— Э-э... А-а-а... Да... Наверное.

Наверное. Наверное, это было ещё более странным свиданием, чем ночь вдвоём в лесу перед первым испытанием, если то можно было назвать свиданием. Хотя, казалось, куда дальше-то? Оказалось, ещё куда! Гораздо меньшее количество времени занимало то, ради чего Кэти и надо было прийти на башню по учёбе: сидели, смотря на нужные звёзды в трубу, они относительно недолго, хоть и укутавшись в одни и те же пледы вдвоём, это делать было несколько... неудобно.

— Гарри, слушай, а у тебя до меня много было?

— Э... А... Ну... Ни одной, вообще-то, — герой Магической Британии в тот момент стушевался донельзя. Действительно, откуда ему было ожидать такого вопроса?

— Так неинтересно. У меня вот Джордж был. Правда, недолго, — протянула Кэти, — С ним весело, конечно, но мы друг другу как-то не подходим. Потом Перси Фосетт был, из команды Хаффлпаффа. Он милый, конечно, но по мне как-то скучноват. Так что ты получаешься третьим — уж не обессудь, — на этих словах она очаровательно улыбнулась.

Гарри и не обессудил. В конце концов, Кэти была прекрасна, с ней сносило башню, от близости контузило, и получавшийся протез головного мозга мог отказать в работе, так почему он был обязан быть её первым? Пока чувствовалось только, что он полюбил в ней всё, хотя как, например, можно полюбить чей-то затылок? И как это лучше сделать (видимо, с тыла)?

Ночное небо было ярким и безоблачным, и даже казалось почему-то тёплым, хотя вокруг было холодно и ветрено — впрочем, это совсем не касалось двух прижатых друг к другу под пледами подростков. Этим-то вообще ни до чего не было дела — лишь бы смотреть, обнявшись, по очереди в телескоп, что-то находя в глубине космоса, время от времени, пытаясь обняться ещё крепче.

— Интересно, а вас на прорицаниях учат гадать по звёздам?

— Думаешь, Трелони вообще может чему-нибудь учить? — саркастически спросил Гарри. — Я разве что могу сказать, что та падающая звезда предсказывает долгую и мучительную смерть.

— Неа, — весело возразила Кэти. — Она предсказывает, что эту ночь мы проведём вместе.

Казалось, надо было поцеловать её, прервав речь (то ли свою, то ли девушки) на середине, но почему-то решиться на такое кощунство было неимоверно сложно. В итоге Гарри так и не смог. Закончилось всё на удивление буднично: в какой-то момент Кэти заснула, едва ли не обвившись вокруг него. Гарри же было то ли тепло, то ли жарко: от кокона пледов вкруг их тел, от волнения и чуда, произошедшего в этот день, от близости прижавшегося к нему тела, тёплого и мягкого. Добавляла пикантности и уткнувшаяся в плечо грудь, может и небольшая, но совершенно точно имеющаяся — не могли же тактильные ощущения его обманывать? Тем не менее, оказалось, что парень за этот день устал настолько, что ни о чём, кроме сна, речи уже идти не могло. С другой стороны, мог ли он ещё несколько часов назад помыслить, что засыпать будет не в спальне, а на астрономической башне, не в постели, а в трёх пледах, не один, а обняв Кэти, вдыхая немного отдающий сиренью аромат её распущенных волос?

Проснулся Гарри тоже в тепле — оттого, что кто-то перебирал его лохматые волосы, и один раз взял прядь немного неудачно. Кем-то, конечно, оказалась девушка — уже его девушка, и этот нехитрый факт в один момент возносил куда-то в недосягаемую высь.

— Доброе утро, — Кэти оказалась немного взъерошенной и чуточку заспанной. — Знаешь, пожалуй, причёсываться тебе не надо, такой ты забавнее.

— Ага, ты тоже, — в знак несогласия Гарри получил за такую наглость щелчок по носу. Настроения такая мелочь испортить, конечно, не могла; можно было только рассмеяться. И Кэти была с ним солидарна.

— Кстати, если ты не хочешь объяснять всем, включая учителей, что мы тут с тобой делаем, нам лучше поторопиться, — заметила она. — К тому же, не знаю, как ты, а хочу привести себя в порядок.

На этом кусочек сказки закончился, плавно перейдя просто в отличное начало дня, коих не случалось уже достаточно давно. Пледы распутались и были забраны, и даже время, чтобы вернуться гостиные и заняться собой, ещё оставалось...

Все встречи Гарри и Кэти происходили в основном в школе — за её пределы чемпиону Хогвартса отправиться было довольно сложно, учитывая то, что разрешение на посещение Хогсмида давали право посещать его только раз в две недели. Естественно, об их отношениях вскоре стало известно всей школе, пошли разные слухи; но по большей части подобное было предсказуемо, а потому, хоть и с трудом, но принималось возлюбленными. Рон и Гермиона были ошеломлены свалившейся на них новостью, хоть Уизли первый и поздравил в итоге друга с тем, что тот «закадрил себе такую девчонку». Гермиона, впрочем, тоже была рада за друга — только постоянно напоминала, чтобы про учёбу он тоже не забывал. Но Гарри и не забывал, несмотря на появление новых отвлекающих факторов — иногда даже Кэти помогала ему, что было не особенно сложно, учитывая, что у неё эта программа уже была, да и на СОВ эти темы тоже ожидались в числе прочих. Но было в этом что-то смешное: ходить на свидание, чтобы вместе сделать уроки: кто поверит в такой бред?

Умываясь утром, Гарри стал часто вглядываться в зеркало. Оттуда на него смотрел тощий невысокий подросток с растрёпанными волосами, дурацким шрамом на лбу и ещё более дурацкими очками-велосипедами. Невзрачный, лохматый, какой-то побитый… И что, спрашивается, вообще можно найти в эдаком похожем на дождевого червя очкарике? Гарри не мог дать на это ответа, что несколько удручало. Спрашивать такое у Кэти было как-то дико — по крайней мере, на её месте он бы обиделся, услышав в свой адрес такой вопрос. Как-то помимо неуважения к себе это отдавало и неуважением к девушке, что было непростительно, как «империо», «круцио» и «авада кедавра». Вместе взятые.

— Угадаешь, куда мы пойдём в Хогсмиде? — Кэти была в своём репертуаре.

— Я даже не знаю, зачем ты спрашиваешь.

— Ты можешь думать, как я? Просто интересно. Ну и могу ли я думать, как ты, тоже.

Зная свою девушку, пусть и не идеально, Гарри мог с уверенностью сказать, что в кафе мадам Паддифут они не пойдут точно — уж та обстановка точно не подходила. Зонко? Но нет, это подходило скорее для близнецов Уизли — разного рода вредилки нравились именно им. Какие-нибудь «Три метлы» были бы слишком обычным времяпрепровождением…

— Ставлю на «Кабанью Голову» и музыкальный магазин перед этим.

— Я тебе говорила, что мы, кажется, идеальная пара?

После такого признания не получалось выдавить из себя ничего. Разве что какие-то нечленораздельные звуки.

— Нет, ну а ты думал, что только тебе меня удивлять неожиданными признаниями? Нет, я буду мстить, всю историю наших отношений буду. По крайней мере, постараюсь, — в этот момент Кэти постаралась улыбнуться покаверзней.

— Да ладно. Всё равно, настолько наперекосяк не получится.

— Это мы ещё посмотрим.

Впрочем, Гарри действительно не мог представить ни себя, выдающим что-либо вроде давешнего признания, ни Кэти, делающую то же самое. Но с проигрышем на данном этапе он смирился — возможно, ещё до начала этапа. Это было чем-то совсем незнакомым, и бороться в такой номинации не хотелось совершенно. Пока от твоего решения зависит жизнь ближнего, можно сделать всё, что угодно, а в таких бытовых ситуациях…

Свидание… А что вообще можно сказать про свидания? Они бывают либо неудачными, либо удачными, и у Гарри пока всё больше были только вторые — по крайней мере, ему нравилось. В то время, когда он был рядом со своей девушкой, казалось, что вокруг ничего не остаётся, казалось, что ничего важнее на свете быть не может. Это не то чтобы убивало удовольствие от процесса — скорее, отодвигало на второй план, вынося на первый внимание к Кэти. Уже после встречи можно было лежать долгое время в постели, глупо, счастливо улыбаясь и перебирая в своей памяти воспоминания и разговоры, а может, какую-то курьёзную ситуацию.

Но если вернуться к свиданию, в музыкальном магазине, Кэти купила себе флейту — совершенно неожиданно. Впрочем, для Гарри неожиданной была бы любая покупка — он-то вообще не знал об увлечении своей девушки каким-либо музыкальным инструментом, а потому играющая на флейте Кэти воспринималась как что-то из области фантастики, тем более что она играла хорошо, приятно для слуха. Наверное, больше удивила бы только губная гармошка.

— Подождите, а у вас есть губные гармошки на ля?

— Да-да, целых четыре модели. Сейчас принесу.

…Кабанья Голова была грязным трактиром, и притом непрезентабельным. С другой стороны, с милой и свинарник показался бы райской кущей — подумаешь, кому какое дело до каких-то плохо протёртых столов и небрежно помытой посуды, тем более что никто на тебя не обращает внимание, да и кормят хорошо.

На улице было пасмурно, и серые с чернотой облака порывали всю видимую часть неба, временами разряжаясь редким, но крупным и мокрым снежком. Сам слой белого вещества был невысок, хотя местами встречались сугробы и по пояс, и даже по грудь. Можно было швыряться друг в друга слепленными из белой массы шариками или попытаться догнать и повалить в особо крупный или одиноко стоящий сугроб, можно было… Гарри, наверное, не решился бы рассказать всё, но до темноты было, чем заняться.

— Гарри, а знаешь, чем я занимаюсь вечером или ночью, когда думаю о тебе? — сам Гарри не мог бы объяснить, ни тот факт, как они из широкой улицы оказались в тесном тупике, ни то, почему Кэти прижимается к нему, ни влажный блеск её глаз, ни вкрадчивые интонации её голоса. — Ты ведь думаешь о том же, нет?

— Прямо здесь?

— Прямо здесь, и только не говори, что не хотел ничего такого, — рука скользнула под мантию, и, наверное, Кэти действительно могла по праву считать себя отомстившей за неожиданное признание со стороны её парня, — с остальным лучше подождать до хотя бы моего совершеннолетия, но такие развлечения нам не запретит никто.

Может, Гарри и нашёлся, что ответить на такую фразу, но губы его уже были надёжно заткнуты другими губами, принадлежащими Кэти. Чужой язык спокойно выписывал виражи в его ротовой полости, а он не мог ничего предпринять — и, тем не менее, чувствовал себя просто замечательно.

— Нет, Гарри, целоваться ты не умеешь совершенно.

Сам Гарри почувствовал себя так, будто ему отрезали ноги.

— И знаешь, я не хочу, какое бы время мы не встречались, чтобы мой парень ушёл от меня не умевшим целоваться, — пока парень мог только выпадать в осадок от происходящего, Кэти продолжала, — и нет, не подумай, что я хочу с тобой расстаться. Но знать, что мой парень не умеет целоваться, выше моих сил.

Сам Гарри в это время не знал, что ответить — да он вообще не понимал, что вокруг происходит.

— И знаешь что? Пока ты не научишься делать это на должном уровне, я тебя не отпущу, — рука всё не выходила из-под мантии, заставляя Гарри забыться и слабо воспринимать происходящее, а губы тем временем вновь слились в одно целое.

Жизнь снова била ключом.