Седьмое Рождество (гет)

Знаете, иногда мне кажется, что у меня нет шансов. Всё так запущено, и вряд ли когда-нибудь Лили Эванс станет... проще ко мне относиться, что ли. Я понимал её поведение на пятом курсе, когда она каждый день видела меня с новой пассией. Правда, понимал! Но сейчас-то... Ну что мне, в монахи пойти, чтобы она хоть раз взглянула на меня без раздражения или упрёка?!

Я добивался Эванс. Добивался весь пятый курс, вплоть до его окончания. Именно та наша шутка над Нюниусом и стала переломным моментом. Ведь в тот день, когда Лили, расплакавшись, побежала в замок, я ринулся за ней. Я хотел её утешить, правда. Ну откуда мне или Бродяге было знать, что она настолько бурно отреагирует на розыгрыш?! Хоть Эванс и была довольно шустрой, уже у входа в замок я её таки догнал. Но после нашего непродолжительного разговора я вынужден был признать, что попытка успокоения этой фурии была тщетной и совершенно необязательной. Закончилось всё стандартным: «Не приближайся ко мне, Поттер! Видеть тебя и дружков твоих не желаю! Ненавижу!»

И, знаете, меня это обидело. Отходил я от её слов ещё очень долго. Но, тем не менее, просьбу Лили я выполнил, и с тех пор к ней не приближаюсь. Эх, жаль, что и чувства так просто пройти не могут. Я заметил, что в последнее время Лили странно на меня поглядывает. Будто ждет, что я окажу ей очередные знаки внимания. Но не тут-то было! Я — сама непоколебимость. Видимо, полное игнорирование с моей стороны её не на шутку заинтересовало. Похоже, за все эти годы она привыкла, что ни один поход в Хогсмид не обходится без моего предложения совместной вылазки, а тут такая неожиданность: Джеймса Поттера Лили Эванс больше не интересует. Забавно было слушать сплетни про нас, которые, как того и следовало ожидать, разлетелись по школе со скоростью света. Собственно, мы даже до замка доехать не успели первого сентября, а весь Хогвартс-экспресс уже обсуждал, почему это Поттер не улыбнулся объекту своей симпатии... хотя даже не так: почему Поттер не посмотрел на бедняжку Лили Эванс?! Как же так произошло?!

Но самое печальное в этой истории, что никто даже не попытался у меня (или у Лили) узнать, что же произошло на самом деле. Все просто придумывали свои версии. Начиналось всё невинной обидой, и заканчивалось тем, что я уже успел переспать с ней, и мы просто не устраиваем друг друга в постели. О, Мерлин! Бродяга просто по полу катался от смеха, но мне было абсолютно не смешно. Вскоре паника началась и у него, когда пошли слухи, что мы были втроём. Именно в тот момент у нас с Сириусом и появилась идея найти и ликвидировать того, кто все эти сплетни пустил. И у нас бы всё получилось, если бы не было слишком поздно. Слухи распространялись, додумывались какие-то новые невероятные детали.... Но вскоре мы устали и последовали совету Луни: наплевали на это все.

Вот за что я его люблю, так это за его мозг. Такое впечатление, что он работает круглосуточно, не делая передышек и не имея в своём распорядке выходных. Но кроме придумывания гениальных идей, он ещё находит время для утешения, дружеских разговоров и поддержки. Именно Ремус однажды в Хогсмиде сказал мне:

— Знаешь что, Поттер? Пора тебе уже сдать свои позиции и перестать притворяться циничным задирой, которому ни до чего дела нет. Вот.

Я только поднял бровь, ничего не сказав, а он просто продолжал сверлить меня взглядом.

— Перестань так на меня смотреть, Джеймс.

— Как «так»?

— Как будто ты не понимаешь, о чём я говорю. Поверь, если ты сейчас не станешь проще относиться к людям, то потом можешь о чём-то пожалеть.

— Например?

— Ну... что потерял что-то очень для тебя ценное только потому, что был слишком гордый, или... чванливый.

— Я не чванливый! — я уж чуть было не обиделся.

— И лучше тебе сдаться как можно быстрее, — Ремус смотрел куда-то за мою спину, а потом кивнул, и я тоже развернулся в указанную ним сторону. И оторопел. Там, из какого-то жутко (в прямом смысле слова) романтичного кафе выходили Лили Эванс и какой-то дрыщ. Хотя, на самом деле, он не был дрыщом, даже наоборот, и бегала за ним добрая половина студенток. Просто думать, что он дрыщ, было гораздо проще.

Я стоял и смотрел, как Лили, смеясь над какой-то его шуткой, идёт с ним в сторону магазинов. Внутри бурлили какие-то эмоции, но я не мог их все различить. Отчётливо чувствовались только ревность, злость и безумная обида. Обида на самого себя. Но я ничего не мог поделать, кроме как стоять и наблюдать, как они удаляются. Я уже было подумал, что всё потеряно, но тут она повернула голову и заметила меня. За последние полгода мы с Лили впервые столкнулись взглядами. Вряд ли она ожидала увидеть меня стоящим посреди улицы в одном свитере, без мантии, когда на дворе вовсю мёл снег и было жутко холодно. Но мне было всё равно. Снежинки начали залеплять стёкла очков, но руки не слушались, и я не мог даже поднять их, чтобы протереть линзы.

Это было обалденно — вот так смотреть на Эванс и не отводить взгляд от стыда или страха. Даже при таких странных обстоятельствах в её глазах было столько тепла, а взгляд был таким уютным, словно она пыталась укутать меня пледом, чтобы защитить от стужи. Мне хотелось так думать. Но мы не могли вот так просто стоять и пялиться друг на друга вечно. Через минуту её друг решил, что с ней что-то случилось, и одёрнул её за плечо. Она отвернулась, чтобы сказать: «Нет, просто задумалась», но когда повернулась снова, то я уже снова стоял к ней спиной, разговаривая с Ремусом. А точнее, выслушивая его укоры.

— Ну, теперь беги к своей «судьбе», — он указал рукой на девушку, сидевшую в «Трёх мётлах» в ожидании меня. — Миранда, наверно, уже заждалась.

Не люблю я, когда он так на меня смотрит. Будто пытается быть моей совестью. Но самое ужасное — у него каждый раз получается.

— У меня всё равно уже нет шансов, — пожал плечами я, глядя себе под ноги, на снег, где я нарисовал носком ботинка какую-то размазню. Ремус закатил глаза.

— Через неделю Рождество. Ты знаешь, что делать.

Он развернулся и пошёл в «Сладкое Королевство», где его должен был ждать Хвост. Я постоял на морозе ещё полминуты и тоже вернулся в тёплое помещение. Миранда Томас из Когтеврана нетерпеливо крутила в руках чашку из-под сливочного пива, которое давно уже выпила, ожидая меня. Я встал так, что меня не было видно, и уставился на наш столик. И если бы не этот Ремус Люпин, из-за которого я теперь постоянно задавался разными вопросами о Лили, мой день был бы прекрасным. Но я Джеймс Поттер, и я не ищу лёгких путей. А если быть точнее, то за меня их не ищут друзья. Я всё-таки вернулся к своей спутнице, и мы продолжили болтовню, а потом гуляли по деревне, но вместо того, чтобы придумывать, как закадрить когтевранку, я обдумывал план действий на счёт Лили.

Эта мысль не покинула меня и ночью, когда я, лежа в кровати, сверлил взглядом потолок и не мог уснуть. Где-то справа храпел Сириус, слева сопел Люпин. Всегда раньше звуки мирного сна друзей меня усыпляли, но не в тот раз. Уснул я только под утро, так ничего и не придумав, а только истерзав себя очередной порцией мыслей о Лили. Вот так всегда.

Когда я проснулся, собираться на завтрак было уже слишком поздно, а первого урока у меня не было, так что я решил поспать подольше. Блэк пообещал принести мне булочек, но в результате, как я того и ожидал, по окончанию завтрака ни его, ни булочек в нашей комнате не обнаружилось. Питер сказал, что по дороге обратно они встретили какую-то красотку, так что мои сладости и лучший друг достались ей. Пришлось самому собираться и идти в Большой Зал в надежде, что эльфы хоть что-то ещё оставили. Хвост собирался заняться конспектом по истории, а Ремус снова пошёл в библиотеку, так что шагал я до Зала в гордом одиночестве.

В коридорах было довольно пусто. В Большом Зале тоже народу было немного. За нашим столом я увидел только нескольких первокурсников, Фрэнка Лонгботтома с девушкой Алисой, ребят с нашей квиддичной команды и Лили. Меня так и подмывало сесть рядом с ней и завести разговор о всяких пустяках типа погоды, но с другой стороны, я чувствовал, что моя компания может быть ей до сих пор неприятной. Я уже собирался сесть рядом с друзьями с команды, но не тут-то было. Я уловил, что что-то громоздкое со стороны пуффендуйского стола движется в сторону Эванс. И это был никто иной, как её ухажер, Дэвид Хэбер (ну, не мог я не узнать всю его подноготную). Дальше события развивались очень стремительно: я самым быстрым шагом, на который был только способен, подошёл к Фрэнку, и, пожав руку, сказал:

— Слушай, можно мне «Пророк» на минутку? Я верну.

— Да забирай, я уже прочитал всё, что звучит более-менее правдиво, — махнул рукой тот.

Я по-дружески хлопнул его по плечу и полетел к Лили. Как сказал бы Бродяга, полетел на крыльях любви. А вообще, я шёл обычным шагом и остановился напротив Эванс, будто только место возле неё было свободно. Она подняла заинтересованный взгляд, и я, стараясь не запинаться, спросил:

— Ты не будешь против, если я здесь сяду? — никогда не думал, что это будет так сложно. А ещё говорят, что опыт не пропьёшь. Всё ложь, господа. Или это коктейль «Лили Эванс + время» так на людей действует.

— Нет, садись, — помотала головой она и снова вернулась к статье в «Ежедневном Пророке». Боковым зрением я увидел, что Дэвид, уже почти дойдя до своей цели, вдруг резко изменил направление, словно так и задумал. Я сам себе улыбнулся и еле сдерживался, чтобы не сделать победный жест а-ля «Есть!».

— Чего улыбаешься? У меня что-то на лице? — услышал я голос Лили и резко поднял голову.

— Нет, нет. Просто... сон вспомнил.

— Сон? — я кивнул, а глаза Эванс сузились. — И что же тебе снилось? Я бы сказала, что спал ты сегодня не очень долго, да?

— Да... как ты догадалась?

— Ничего особенного. Просто Ремус рассказал, — сказала она с беззаботным видом. До меня доходило медленно, но когда всё же дошло, я рассмеялся. Лили тоже улыбнулась. О, пресвятые угодники, до чего же у неё улыбка обезоруживающая. — Ну, так что снилось?

— А, да так. Какой-то боевик. Сначала я в одиночку сражался с армией огромных огурцов, а потом ко мне присоединился Сириус, который почему-то был в костюме принцессы. Ну, знаешь, платьице розовенькое такое, с рюшами, и корона на голове. А к волшебной палочке он привязал ленточки, и сказал, что это прибавит ему сил...

Короче, наплёл я ей с три короба. Оказывается, у меня такая богатая фантазия! Приятно было видеть, что Лили от души смеётся над всякими глупостями, которые мне на самом деле и близко не снились. Ну не мог же я сказать ей правду, что мне снилась она верхом на драконе, и что мы сражались с целым взводом озверевших Сириусов!

Потом, как я и предполагал, мы заговорили о погоде и других мелочах. Ну, совсем для меня это было непривычно и немного дико — вот так сидеть напротив Эванс и мило, по-дружески, беседовать ни о чём. И знаете, эти пустяковые разговоры грели душу даже больше, чем взгляды. Взгляды, направленные исподтишка, или, наоборот, бесстыжие преследования...

Странно, но в прошлом году наши с Эванс отношения были настолько несказанно напряжёнными, что мы друг на друга не смотрели на протяжении всего шестого курса. Ну, я думаю, она вряд ли догадывается, что я не мог отвести взгляд от её спины, когда она сидела на передних партах в классе. Вряд ли она догадывается, что у меня есть её колдография, которую сделал Сириус совершенно случайно. Но, тем не менее, эта колдография волшебна, и на ней она такая живая и такая красивая, что мне не обязательно было смотреть на саму Эванс. Я просто любовался ею на заколдованной бумаге.

Но теперь я понял, насколько это здорово — просто общаться с дорогим сердцу человеком. Эванс, наверно, и не подозревает о моих чувствах, а ведь они никуда не делись. Они не исчезли и не исчезнут никогда. Только теперь, глядя Лили в глаза, я понял, насколько был прав Лунатик. До окончания школы нам осталось всего каких-то полгода. А за стенами замка взрослая жизнь. Это здесь мы только дети, которые делают из себя воинов, но там, на поле боя, где нас не ждёт ничего, кроме разочарования и боли потерь, нам точно не будет так весело. И я боюсь, что не смогу прожить без неё. Черт возьми, да я уверен в этом! Пошло оно всё! Кто не рискует, тот не пьёт огневиски!

Я специально завёл разговор в нужное мне русло, чтобы выведать у неё об их свидании с Хэбером.

—... а потом мы ещё сходили с Дэйвом в «Писсаро». У меня любимое перо поломалось, а я без него ну никак, — пожала плечами Лили, поведывая мне о том, куда они со спутником ходили после того, как мы увиделись на улице. — Но я даже не знаю, чего от него ожидать, — выдержав недолгую паузу, сказала она. — С одной стороны, я ему не безразлична, но с другой... он не настолько мне...

Неожиданно было слышать такие откровенные речи и немые мольбы о помощи от Эванс: от той, с которой мы собственно и не общались никогда, более того, терпеть друг друга не могли (ну, хорошо-хорошо: только она меня).

Она смотрела мне прямо в глаза и не могла сказать ни слова. Потом и вовсе умолкла на минуту, подперев щеку кулаком, но по-прежнему не отводя с меня глаз. Я, увлечённо слушая Лили, положил руки на стол и опустил на них подбородок, только иногда поправляя мизинцем съезжающие очки, и рассматривал её, широко открыв глаза. Чёрт, как это было романтично! Над нами, с заколдованного потолка, сыпался снег, и макушка Лили была им усыпана. Собственно, как и моя. Спустя минуту, она достала из кармана волшебную палочку, и, направив на мои очки, взмахнула ею. Я и не заметил, как снег их облепил. Странно. Находясь рядом с Лили, я вообще, по-моему, ничего не замечаю.

— Лучше? — я кивнул и поднял подбородок, подперев его кулаками.

— Ну так что, он тебя на следующие выходные пригласил, или как?

— Нет. Да я и не уверена, что согласилась бы, даже если бы и пригласил.

— Почему? Ты с ним идти не хочешь, или ты просто ленивая?

— Я не ленивая! — рассмеялась она. — Просто... — она умолкла, так и не закончив фразу, и тяжело вздохнула.

— Почему?! Фи, Эванс, ну ты и зануда. Рождество ведь! — я широко ей улыбнулся, но она и не пошевелилась. — Да ладно тебе!

— Да нет, правда. Я лучше здесь, в замке останусь. Надо ещё с младшими разобраться... многие поедут домой...

— Ничего подобного.

— Что?

— Не поедут, не парься. Во-первых, за пределами замка намного опасней. А во-вторых, это не твои заботы, — Лили уже было открыла рот, чтобы возразить, но я её опередил: — Я всё решил. В следующие выходные мы с тобой идём в Хогсмид. И я не хочу ничего слышать.

Лили посмотрела на меня с немым укором. Я подмигнул ей и, поднимаясь с лавочки, сказал:

— Но если тебе так хочется исполнить свои обязанности старосты, можешь сказать об этом МакГонагалл. Думаю, она не откажется от помощи. Но учти: твой день будет невыносим. Пока, Лили.

Она ничего не сказала на прощание, но я заметил, что она ухмыльнулась. Мать его за ногу, она мне на прощание улыбнулась! Поздравляю, Поттер, прогресс.

Стоп. О-о-о, Боги. Мы идём в Хогсмид. Мы с Лили Эванс идём в Хогсмид. Вместе.

Первое время после моего довольно смелого приглашения я очень сомневался в этой затее. Собственно говоря, я начал доставать друзей, как только добрался тогда до нашей спальни. Их терпения хватило на два дня, а потом Сириус не выдержал. Он кричал и обзывался, и я, кстати, чуть не обиделся на его дерзкое заявление, что я — тупой олень с извращённым мозгом курицы. Да, определённо, Блэку бы новых животных выводить.

Я даже и не заметил, как прошла неделя. Про ту ссору с Бродягой мы, конечно же, забыли, и я старался больше никому не надоедать. Приходилось все эмоции держать в себе, и, должен признать, я раньше понятия не имел, что это так сложно. С Эванс мы это не обсуждали, потому что нам за всю неделю не выпало шанса пообщаться. Короче, всё это время я страдал и ждал субботу.

Ночью пятницы я не спал, ворочался в кровати. Накроюсь одеялом — жарко. Откину его — холодно. Я даже последовал примеру Хвоста: накрылся и высунул пятку — снова жарко, а пятка замёрзла. И как он так спит?..

Потом я ходил по комнате. Туда-сюда. Смотрел в окно, читал Трансфигурацию, колдовал над спящим Сириусом. Маялся, одним словом.

Всё это время мне не давала покоя мысль о предстоящем свидании с Лили. Я прекрасно понимал, что не имею права на ошибку, что не должен всё испортить. Ведь это мой первый и, возможно, последний шанс.

Только под утро я вспомнил, что ещё на первом курсе Слизнорт учил нас рецепту приготовления элементарного снотворного зелья. Схватив котёл и все необходимые ингредиенты, я помчал в ванную. Пока моё снотворное закипало, я почувствовал себя тем пятикурсником-Поттером, который точно так же, как и сейчас, в закрытом туалете Плаксы Миртл варил с Бродягой разные зелья для пакостей. Эх, ностальгия.

После недлительного четырёхчасового сна я проснулся с мыслью, что здесь что-то не то. Не может Эванс после стольких лет ненависти просто взять и согласиться на свидание со мной. Хотя… у неё была целая неделя, чтобы отказаться, да и, когда я позвал её, она даже не возникала.

Поттер, стоит тебе уже прекратить думать о себе как о неудачнике. Если Эванс не отказалась — значит, она действительно хочет пойти. И точка.

Я ещё долго ворочался в постели, не желая вылезать из тёпленькой кроватки в холодный жестокий мир. Подняться меня заставил Ремус. Он спускался в гостиную за какой-то книгой и, вернувшись, тихонечко сказал:

— А там внизу кто-то рыжий уже на завтрак спускается…

Впопыхах собравшись, я выскочил из нашей спальни и побежал в Большой зал. Я застал Лили спускающейся по лестнице в одиночестве. Тихо остановившись и восстановив дыхание (будто я и не бежал вовсе; куда мне спешить-то утром в субботу), я окликнул её. Она сразу услышала и обернулась, взмахнув тёмно-рыжими волосами. Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Непривычно. Даже дико как-то, если честно. Но до чего же приятно…

— Привет, Лили, — поздоровался я, догнав Эванс. — Как настроение?

— Отличное, — всё ещё улыбалась она, а у меня подкашивались ноги. — Я тебя всю неделю не видела. Только в Большом Зале и на уроках иногда… ты где пропадал?

— Да так, — я по привычке растрепал волосы, — Ремус заболел, вот мы с ребятами и сидели с ним в Больничном крыле. Не бросить же друга на произвол мадам Помфри, — хохотнул я.

Лили тоже улыбнулась, но её лицо вмиг стало очень серьёзным.

— А что с ним случилось? Может, и мне его проведать?..

— О, не стоит, его выписали вчера вечером. Обсыпной лишай был, — сочинял я на ходу. Ну не мог же я сказать ей, что во время полнолуния у моего друга-оборотня было очередное тяжелое превращение, и всю неделю он провалялся в больничной койке.

За это время мы с Лили спустились в Большой Зал. Там уже было полно народу и все радостно предвкушали поход в Хогсмид.

— Ну, увидимся позже, — собирался уже прощаться я, ожидая, что Эванс пойдёт завтракать с МакКиннон.

— Вообще-то, я думала, что ты составишь мне компанию, — сузила глаза девушка. Эффект от этих слов был не хуже Конфундуса, я вам скажу. — Марлин сказала, что сегодня хочет поспать подольше, так что на завтрак она не придёт, — быстро выпалила она.

— Это так не похоже на МакКиннон, — удивился я. — Она же у нас вроде ранняя пташка… Я с величайшим удовольствием составлю вам компанию, мисс Эванс, — я улыбнулся ей самой милой улыбкой, на которую только был способен.

Пока мы шли до свободного места в другом конце стола, я сказал:

— Вообще-то, Блэк и Петтигрю тоже спят, хотя, я думаю, Питер придёт, рано или поздно. Как же он без булочек, — Лили звонко рассмеялась.

В то время как Лили наполняла свою тарелку едой, я спросил:

— А у тебя как неделя прошла?

— Ну, вчера во время дежурства я поймала двух второкурсников. Представляешь, эти сорванцы хотели закидать кабинет Филча навозными бомбами! — возмущалась Эванс.

В этот момент я захлебнулся соком. Надеюсь, Лили подумала, что это было проявление негодования, потому что на самом деле я вспомнил, как на третьем курсе мы с Сириусом пытались сделать то же самое, но нас точно так же поймал Главный Староста. Вот же ирония.

Я хотел было ответить ей, но вдруг меня опередил чей-то знакомый голос:

— Лили? Ты почему меня не подождала?

Я обернулся: передо мной стояла Марлин МакКиннон и переводила взгляд то на меня, то на свою подругу.

— Но ты же сказала, что хотела поспать подольше… — вяло отозвалась Эванс. Я посмотрел на неё — похоже, Лили была чем-то взволнована. А вот это уже интересно.

— Я? — я снова повернулся к МакКиннон: она подняла брови и положила руку на грудь. Внезапно выражение непонимания с её лица исчезло, и она будничным тоном добавила: — Ну-у, я просто не смогла уснуть после того, как ты ушла. Вот и подумала: пойду-ка я позавтракаю, — она почему-то улыбнулась мне, а не Лили. — Ладно, мне, пожалуй, пора.

— Куда? — спросил я. МакКиннон не выспалась или что? — Ты же хотела поесть — так садись, — я подвинулся, освобождая для неё место.

— Да, спасибо, — она замялась, косясь на Лили.

Они начали разговаривать о чём-то между собой, но я даже не вслушивался. Странно они себя ведут. Если бы я не знал Эванс, я бы подумал, что она хотела позавтракать только со мной.

— Эм, ну, мы, наверное, пойдём, — внезапно вскочила со своего места Лили. Нет, только не сейчас.

— Вы куда? — я спохватился. Мы ведь только недавно пришли, ещё даже не поели нормально, а они уже ходят.

— Нам надо… в библиотеку очень надо, — после небольшой паузы ответила та. — Марлин просила меня помочь ей с зельеварением, да? — она посмотрела на МакКиннон и та кивнула, поджав губы.

— Ну и зану-у-уды! — протянул я. — Даже на каникулах от учебников не отлипают. Ладно, — я махнул рукой, — увидимся позже.

— Не грусти, Поттер, — Марлин вслед за Лили вскочила с места и направилась к выходу из Большого Зала. Эванс, уже будучи возле дверей, обернулась и улыбнулась мне.

Мне ли? Я обвёл взглядом весь Гриффиндорский стол. Хотелось бы думать, что эта улыбка была предназначена для меня. Эх, Эванс… что с тобой происходит? Куда делась та девчонка, которая все эти годы воротила нос и игнорировала меня? Ну, ладно, должен признать, мне эти изменения по душе. Такими темпами она мне ещё и сына родит!

Сегодня наше первое свидание. До сих пор в голове не укладывается. Так, надо сосредоточиться. Всё время Эванс меня отталкивала, считая невыносимым задирой и показушником. Значит, надо вести себя иначе.

Стоп. Поттер, нет. Мама всегда говорила, что самое главное — быть собой и меняться не ради людей, а ради себя. Я изменился? Изменился с тех пор, как в последний раз приглашал Лили на свидание год назад? Видимо, так, раз через несколько часов мы будем вдвоём гулять по Хогсмиду.

Я снова услышал, как меня кто-то зовёт. Подняв голову, я увидел Питера, который со счастливой улыбкой усаживался напротив меня.

— Доброе утро, Джеймс, — он весь сиял от радости при виде еды.

— Привет, Хвост. Как спалось? — но он меня, похоже, не слышал. Я проследил за его взглядом: он пялился на пирожки с вишней у меня на тарелке, и от одного их запаха у него потекли слюнки. — Хочешь? Забирай, я к ним даже не прикасался, аппетита нет.

— Спасибо, Сохатый! Они уже везде закончились, — я ему улыбнулся. — У тебя что-то случилось? Ты какой-то странный.

— Да нет, у меня все просто отлично. Я иду на свидание с Эванс сегодня, что может быть лучше? — я снова улыбнулся во все тридцать два, но ответить Пит мне не смог, потому что его рот уже был набит едой.

Я наблюдал за тем, как с тарелки Хвоста поочерёдно исчезают картошка, стейк, салат, мои пирожки, и мне очень хотелось смеяться. Хвост, похоже, не понимал, почему я развеселился, но всё же улыбался в ответ. Ну... пытался улыбаться. С полным ртом у него это получалось довольно забавно, из-за чего мне было ещё смешнее.

Внезапно Питер выпучил глаза. Мне показалось, он был напуган. Хвост смотрел куда-то немного выше моей головы, и я повернулся. Передо мной стоял тот самый Дэвид Хэбер. Вид у него был, я бы сказал, кислый (на самом деле, он был так зол, что чем-то смахивал на мантикору).

— Поттер, — я встал, не имея особого желания смотреть на него снизу вверх.

— Слушаю вас, мистер Хэбер.

— Снова строишь планы на Эванс? — без каких-либо фамильярностей начал он. — Я бы на твоём месте не питал бессмысленных надежд, она никогда не будет твоей.

— Но ты не на моём месте. И вообще, почему бы тебе не потеряться?

— Хэбер, какое счастье! — внезапно раздался голос Сириуса. Я повернулся: он стоял за Питером, около стола, и смотрел на Дэвида далеко не самым дружелюбным взглядом. — У тебя какие-то проблемы?

— Проблемы, Блэк, у твоего друга. За него и беспокойся, — напоследок он окинул нас троих яростным взглядом и ушёл за свой стол.

— А я думал, что все пуффендуйцы милые, — притворно надул губы я, опускаясь на своё место.

— Что это было? — спросил Сириус, садясь рядом с Питером.

— Не знаю, — пожал плечами я и улыбнулся Бродяге. — Ты что, чувствуешь неприятности? Сколько тебя знаю, Блэк, ты всегда в нужном месте в нужное время.

— Это в крови, Поттер. Хватит завидовать, лучше скажи, почему весь светишься? Скоро в Хогвартсе можно будет отказываться от освещения, замок будешь озарять ты, — ухмыльнулся Бродяга. — Смотри, вон те когтевранки скоро своей слюной подавятся. Так на тебя пялятся, Поттер, бездушная ты скотина. Не уделяешь девушкам ни капли внимания, — он им подмигнул и до меня донесся воодушевленный шепот. — Ну, так вот, о чем это я. Ах да, Эванс. Отправляя тебя, так сказать, в путь-дорогу, я считаю своим долгом дать тебе несколько напутствий.

— Сириус, а-ха-ха-ха, прекрати, — я чуть не катался по полу от смеха. Надо было видеть, с какой напыщенностью он это говорил.

— Ни в коем случае. Итак. Совет номер один: всегда улыбайся! — он демонстративно улыбнулся, раскинув руки, и с соседнего когтевранского стола послышался девичий ни то визг, ни то писк. Сириус кивнул в доказательство своих слов. — Совет номер два: цветочки. Девушки обожают цветы, — ну хоть это рационально. — И совет номер три: будь собой... Хотя нет, не будь собой. Ты слишком... Поттер.

Я решил промолчать, лишь закатив глаза.

— Пресвятые тыковки! — воскликнул я, когда мой взгляд случайно упал на наручные часы. — У меня остался всего час до встречи с Лили, а мне столько всего ещё надо сделать…

— Ну, так чего ты ждешь?..

— … помыться, побриться, одеться…

— Ой, Ромео, иди уже, — Сириус толкнул меня в плечо.

— Ро… кто? — поднял одну бровь я. Чего это он обзывается?!

— Это длинная история, — махнул рукой Бродяга. — Как-то раз я поссорился с родителями, убежал из дому и пошёл в магловскую библиотеку…

— Ты? В библиотеку? Смешно, — я поджал губы, чтобы не рассмеяться.

— Ой, Поттер, да свали ты уже, а?

Я улыбнулся, встал из-за стола, пожелал ребятам приятного аппетита и направился в Гриффиндорскую башню. Да, день обещает быть насыщенным.

С улицы веяло пронзительным холодом, окна украшали ледяные узоры, а за ними, на земле, белым покрывалом лежал снег. Когда раздался звон, я оглянулся на большие часы, висящие над входом в Большой Зал: три часа дня. Меня, как в магловской сказке, окликнули. Я посмотрел на ступеньки — там стояла Лили.

Я оторопел. На протяжении целой недели я думал о нашей встрече, но поверить в реальность происходящего мне было очень сложно. И вот она, Лили Эванс, стоит передо мной. Такая красивая, такая неповторимая… Я еле сдержался, чтобы не раскрыть рот от восхищения. Мой язык онемел, приклеился к нёбу, руки начали дрожать (и вовсе не от мороза), а ноги подкосились; и вся эта химия происходила со мной всего лишь от созерцания Лили Эванс. Единственное, о чём я сейчас переживал больше всего, — не сказать какую-нибудь ересь, как я могу. Ну, или не споткнуться о свою же ногу. Да, и такое у меня бывало.

Она лёгкой походкой спустилась ко мне. Такая простая и такая нежная, как снежинки, которые кружились за окнами.

— И снова привет, — она застенчиво улыбнулась.

— Привет, Лили, — еле-еле выдавил я из себя. — Отлично выглядишь.

— Спасибо, — она смутилась, и её щеки покрылись лёгким румянцем.

Но я ни капли не врал, даже наоборот, приуменьшил. На самом деле, она выглядела значительно лучше, чем "отлично".

О-о-о, похоже, кто-то очень серьёзно влюбился.

Я предложил Лили руку, и мы вышли из замка. Я не знал, о чём с ней поговорить, все мысли словно вылетели из головы. Лили тоже молчала, поэтому я решил начать с банального.

— Классная погода, да? — Лили кивнула, пробурчав: «Ага». В этот момент я чувствовал себя абсолютной противоположностью обычного Джеймса Поттера. Во всяком случае, я следую инструкциям Сириуса. Он же говорил не быть Поттером. — Наконец-то снег выпал! Рождество скоро, а праздника совсем не чувствуется.

Вот оно! Рождество! И почему я сразу не подумал, что можно поговорить о нём?

— Как праздновать собираешься?

— Пока не знаю, — вздохнула Лили. — Домой я вряд ли поеду.

— Почему? Это же семейный праздник.

— Сложно объяснить… Одним словом, я решила остаться в Хогвартсе. Правда, Марлин поедет домой, да и остальные девочки тоже, — приуныла она. — А ты? Тоже уезжаешь?

— Нет, — помотал головой я. — Остаюсь в школе.

— Рождество ведь семейный праздник, — иронично улыбнулась Эванс. — Почему не едешь?

— Сложно объяснить, — ухмыльнулся я. — Не будем сейчас об этом.

Думаю, это был не самый подходящий момент, чтобы сказать Лили, что мне не к кому ехать. Хотя, она, скорее всего, знает, что мои родители… умерли. Могу предположить, что в Хогвартсе судачат об этом.

— А ребята? Тоже остаются?

— Да, конечно. Только Пит уезжает, у него мама заболела. Мы всегда с ними Рождество вместе встречали, — улыбнулся я, вспоминая все наши прошлогодние приключения. — В том году мы праздновали у Ремуса. Сириус подарил ему пылесос. Понятия не имею, где он его достал, — я улыбнулся, вспоминая прошлое Рождество. На лице Лили тоже появилась улыбка. — Самое смешное, он до сих пор не может запомнить это слово. Хоть сейчас у него спроси! А потом, когда родители Люпина пошли спать, он на нём катался по гостиной. Ты бы это видела! В ёлку врезался, балбес, — Лили смеялась, а я только улыбался и наблюдал за ней.

— Да, хотела бы я на это посмотреть.

В этот момент в поле моего зрения попал снежный шарик, который летел прямо в Лили. Я схватил её за плечи и дёрнул в сторону. В результате, снежок попал мне прямо в лоб. Эванс прикрыла рот руками, пока я, шокированный, соображал, что произошло. Внезапно Лили расхохоталась и принялась стряхивать снег с моих волос. Смотря на весёлую смеющуюся Эванс, я тоже рассмеялся.

Мы посмотрели в ту сторону, откуда прилетел снежок. Внизу, за холмом, играли ребята с нашей квиддичной команды.

— Эй, что за безобразие?! — крикнул им я.

— О, Джеймс, привет! — помахал мне рукой наш отбивающий, Адам Бенсон. — Как дела?

— Ну, как тебе сказать? Мне только что в нос вмазали!

— Правда? Кто? Мы сейчас быстро разберёмся! — сделал невинное лицо тот.

— Эм… это кто-то из вас, идиотов! — я возмутился, а Лили, стоящая рядом, просто умирала со смеху.

— Фу, Поттер, ты же джентльмен! — отозвалась Триша Нельсон, ловец. — А джентльмены так не выражаются! — она скривилась и показала мне язык.

— Джим, присоединяйтесь к нам! — задорно крикнул вратарь Роберт Керри.

— Как-то позже, ладно? — я им подмигнул. — Пойдём, Лили. А то эти сумасшедшие сейчас начнут… Лили? — я обернулся, но её не было.

— Эй, Поттер! — услышал я её голос у себя за спиной. И в ту же секунду ещё один снежок приземлился на моём лбу. Только на этот раз он был запущен самой Лили. Я провёл рукой по лицу, стряхивая снег, и, пытаясь сделать серьёзное и обиженное выражение, посмотрел на Эванс. Она смотрела на меня с вызовом, мол, давай, Поттер, попробуй попасть в меня. В руках она держала уже готовый снежный комок. Как вы понимаете, долго я не раздумывал.

— Ну держись, Лили Эванс, — злобным тоном, но с ухмылкой на лице сказал я и тут же принялся лепить снежки.

Один за другим, в меня летели снежные комки. Но и я старался не давать заднюю, и все волосы Лили уже были мокрые, как и вся её одежда. Но когда она мне поочерёдно попала сначала в один глаз, а потом во второй, я не выдержал. Джеймс Поттер не терпит поражений.

«Да ну их, эти снежки», — подумал я, и, бросив всё, помчался на Эванс с животным ором. Она не сразу поняла, что происходит, и все так и бросалась в меня снегом.

Я повалил рыжую на землю, и прижал её руки, чтобы она не могла вырваться. Повиснув над ней (у неё, кстати, были такие перепуганные глаза!), я процедил сквозь зубы:

— Неужели ты и правда думала, что победишь? — я ухмыльнулся, а Эванс подняла бровь.

— Ну конечно я так думала, — будничным тоном сказала она. — У тебя, Джеймс Поттер, вообще нет против меня шансов.

Что верно, то верно: я же действительно не могу ничего с собой поделать, когда её вижу. Честно сказать, я и предположить никогда не мог, что у нас с Эванс будет такой романтичный момент. И именно поэтому я понятия не имел, что говорить и что дальше делать. Но я не был бы Мародёром, если бы не мог придумать чего-нибудь в такой ситуации.

— Можешь так и дальше считать, Эванс. Но, тем не менее, сверху сейчас я, а не наоборот, — прозвучало это ужасней, чем я думал. — Ну а чтобы дать тебе ещё один шанс продемонстрировать твою неподкреплённую действиями напыщенную самоуверенность… — Я замолчал, потому как Лили смотрела на меня, как на полного идиота. — Короче, как настоящий мужчина, я сжалюсь над тобой. Предлагаю пойти в «Три Метлы» и согреться. Не знаю, как ты, но я пальцев ног уже не чувствую. А лишний раз навещать мадам Помфри я желанием не горю.

Я поднялся на ноги и протянул ей руку. Лили все еще странно поглядывала на меня после моего слишком заумного предложения, но руку всё же протянула. В полном молчании мы шли в бар.

— Почему ты сегодня такой грустный? — вдруг подала голос Лили. — Обычно у тебя рот не зат… обычно ты много разговариваешь, — исправилась она, ухмыльнувшись. — Сегодня ведь такой замечательный день, улыбнись, Поттер, — она ухватила меня за щёки, пытаясь заставить меня улыбнуться. Ну и как я мог не поддаться?

Вот в этом вся прелесть девушек — они могут делать всякую фигню и этим самым вызывать только улыбку. Ведь если бы на её месте был Сириус, он бы у меня точно отхватил. А уж если говорить о Лили, то у неё привилегий намного больше, чем у какой-либо другой девушки на свете.

— Ну вот, так ведь намного лучше, — она и сама улыбнулась.

Мы зашли в «Три метлы», и, пока я делал заказ, Лили пыталась найти свободное место. Весь бар был заполнен людьми, и я очень надеялся, что нам с Эванс всё же достанется столик. В одном из углов я заметил всё тех же квиддичистов. Как они добрались сюда быстрее нас? Адам и Триша помахали мне рукой, я им кивнул. Роберт жестом пригласил меня присоединиться к ним, но я его проигнорировал. Не хватало мне ещё и свидание с Лили разделять с командой. Я их, конечно, тоже люблю, но не настолько.

Забрав наше сливочное пиво, я подался разыскивать Эванс. Она сидела за двухместным столиком у окна и, подперев подбородок руками, мечтательно разглядывала стёкла, покрытые узорами изо льда. Я сел напротив неё, и она перевела свой задумчивый взгляд на меня.

— Спасибо, — произнесла она, забирая свою кружку пива. — А здесь сегодня очень уютно.

В «Трёх мётлах» и правда было очень красиво. Бар был украшен в рождественском стиле: в одном из углов красовалась ёлка, украшенная игрушками и присыпанная искусственным снегом; под потолком сверкали волшебные огоньки (наверное, это были заколдованные феи — от пронзительного жужжания, которое они издавали, трещало в ушах), а над столами с влюблёнными парочками иногда появлялась омела.

— Ты хоть немного согрелась? — заботливо спросил я после того, как огляделся по сторонам.

— Да, я даже могу пошевелить пальцами, — скромно улыбнулась она.

— Это хорошо. У тебя даже щёки порозовели, — улыбнулся я в ответ. — Ну, расскажи мне что-нибудь.

— Например?

— Например, о своей семье.

Лили немного напряглась:

— Даже не знаю, с чего начать. Мама у меня бухгалтер, она работает с финансами, — растолковала Лили мне значение этого страшного слова. — Папа — архитектор в местной строительной фирме. Ты же знаешь, кто такие архитекторы? — я уверенно кивнул. Не знать, кто такие ахримекторы — вообще позор, серьёзно.

Надо будет потом у Луни спросить. Только бы слово запомнить.

— А у тебя есть братья или сёстры?

— Да. Есть старшая сестра Петунья, но мы с ней не очень ладим.

— Почему? Она ведь тоже ведьма?

— В том то и дело, что нет. Потому и не ладим, — грустно вздохнула Эванс.

— Ну, во всяком случае, у тебя всё же есть сестра. Я думаю, что рано или поздно ваши отношения наладятся, — я пожал плечами. — У меня вот никого нет, и… — я запнулся и умолк.

— Извини, Джеймс, это не моё дело, но… — у Лили тоже застрял комок в горле. Я знал, что она хотела сказать, но у меня не хватило сил её остановить. — Я слышала о том, что случилось с твоими родителями. Хогвартс, знаешь, полон слухов… Мне очень жаль, правда, — она взяла мои руки в свои и подняла на меня взгляд.

В её изумрудных глазах стояли слёзы. Я сжал её руку, не зная, что ещё можно сделать в такой ситуации. «Спасибо», — еле слышно прошептал я, грустно улыбнувшись девушке, в которую был без памяти влюблён. Если бы она только знала, что она была единственным человеком, который мог отвлечь меня от мыслей о потерянной семье.

Внезапно я краем глаза заметил движение над нашими головами. Мы с Лили одновременно посмотрели вверх и увидели распускающуюся над нашими макушками омелу. Я посмотрел на Эванс: она опустила глаза и еле заметно улыбалась уголками губ.

Я не мог поверить своему счастью. Аккуратно, словно я обращался с фарфором, я поднял её подбородок и посмотрел в её глубокие, словно океан, зелёные глаза. Я медленно потянулся к Лили, а она — ко мне. И тут…

Мир порой может быть таким прекрасным. Например, когда солнечные лучи пробиваются сквозь тяжёлую грозовую тучу, или когда вы с друзьями веселитесь, наслаждаясь очередной упаковкой конфет «Зубом застучи, мышью запищи». Но прекрасней всего мир становится тогда, когда улыбается Лили Эванс.

К чему это лирическое отступление, спросите вы. А к тому, что несколько секунд назад могла осуществиться моя величайшая мечта — мы с Эванс могли поцеловаться. Но, знаете, судьба может быть такой непредсказуемой барышней, и вот только что она это продемонстрировала.

* * *

Наши губы почти соприкоснулись… и в этот момент за своей спиной я услышал заинтересованный голос:

— А что это вы тут делаете?

Мы моментально отстранились друг от друга. Лили покраснела и прикрыла рот руками. Она была похожа на ребёнка, которому было очень стыдно за содеянный проступок. Наполненный желанием въехать по лицу человеку, который нам испортил такой романтичный момент (которого я, между прочим, ждал и добивался целых четыре года!), я обернулся.

Около нашего столика стояли ребята-квиддичисты с Робертом Керри во главе. Про себя я подумал, что сегодня ночью я ему нанесу неожиданный визит и задушу его во сне подушкой.

— Привет, Роб, — произнёс я тоном, из которого сложно было не понять, насколько я недоволен.

— Привет, — улыбался мне Керри от уха до уха. — Ну что, пропустим по кружечке сливочного пива?

В это время ребята взяли по стулу и приставили к нашему столику. Я взглянул на Лили: она рассматривала свои руки и молчала, поджав губы. Её щёки всё так же пылали. Да уж, ситуация.

— Я вот читал за завтраком, что Стоунхейвенские Сороки играют на следующей неделе с Нетопырями Ньюкасла на внутреннем матче Британской Лиги. Ты на кого ставишь? — спросил Керри.

— Я считаю, что победа за Сороками, — воскликнула Триша, не дав мне даже открыть рот. — И со мной согласно большинство, только Роберт стоит на своём.

— У них нет шансов, Нетопыри их сделают в два счёта, — перекривила она Роберта. — Сороки — многократные национальные чемпионы, — парировала девушка, но Роб только закатил глаза. — Тридцать два раза они брали кубок Национальной Лиги и дважды становились чемпионами Европы. Да твои ирландцы по сравнению с ними…

— Да умолкни ты уже! — не выдержал Керри. — Я от тебя эту речь уже седьмой раз за весь день слышу!

Девушка сложила руки на груди, надула губы и демонстративно отвернулась от него, но умолкла. Но спустя несколько секунд она снова начала доказывать Роберту, что у «его ирландцев» нет шансов на победу. Тейлор Ридд, наша отбивающая, и охотник Джером Хэдли посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. Кажется, Триша и Роб здорово достали их своим спором.

— Тихо! — внезапно проорал на весь бар Адам Бенсон.

Реакция была соответствующей: притихли не только ребята, но и все остальные посетители «Трёх Мётел» тоже. Я его прям зауважал.

Адам довольно улыбнулся и продолжил:

— Идите обсуждайте это на улицу. У меня скоро уже отсохнут уши от этих разговоров, даже несмотря на то, что я обожаю квиддич, и во мне всё ещё горят большие амбиции о спортивной карьере.

Роб и Триша переглянулись. Адам поднял брови, удивляясь, почему эти двое ещё тут. Они тяжело вздохнули, недовольно взглянув при этом на друга, но всё же пошли на улицу.

Адам был очень доволен собой, что чётко отражалось в его выражении лица. Тейлор и Джером заметно расслабились, а их губы расплылись в улыбках. Кажется, политика Адама им тоже была по душе. Бенсон сделал глоток сливочного пива и поочерёдно взглянул на нас с Лили.

— Эти двое созданы друг для друга. Не понимаю, почему они ещё не вместе. Хогвартс скоро взорвётся от слухов о них. Хотя кому я это рассказываю… — он вздохнул, но прежде чем я успел что-то заметить по этому поводу, он перевёл тему: — Я слышал, что вы договорились с директором и МакГонагалл насчёт Рождественской вечеринки? — он посмотрел на Лили, ожидая ответа именно от неё.

Мне всегда нравился Адам. Основными причинами, по которым я взял его в команду, были его способность усмирить Роберта и Тришу и поддержать командный дух, когда тот иссякал даже у меня. А ещё он всегда приносил на тренировки булочки с корицей и своим характером очень напоминал мне Ремуса. Ну просто вылитый Люпин! Даже сейчас он пытался разговорить Лили, чтобы та не чувствовала себя неуютно. Обычно эту функцию исполнял Лунатик. Мне эта способность почему-то никак не давалась. Думаю, это обусловлено тем, что в присутствии Эванс я обычно либо не могу сказать ни слова, либо несу всякую несусветную чушь.

После нескольких секунд колебания Лили всё же ответила:

— Да, есть такое, — неуверенно произнесла она, заправляя прядь волос за ухо. — Они очень нехотя согласились, но, думаю, мой аргумент спас ситуацию.

— Что за аргумент? — спросила Тейлор.

— Я сказала, что практически все студенты остаются здесь на Рождество, — она взглянула на меня и подмигнула. Я был как никогда доволен собой. — И многие грустят по родителям и семейному очагу. А это довольно-таки неплохой способ отвлечься, — она пожала плечами.

Ребята согласно кивнули. Ко мне повернулся Джером и сказал:

— Да, это замечательная идея. Ходят слухи, что после этой вечеринки некоторые ребята собираются и дальше отмечать праздник, но в другом месте, — Лили уже открыла рот, чтобы напомнить, что это противоречит правилам школы и расспросить подробности, но Бенсон снова её опередил.

— К сожалению, не можем ничего сказать по этому поводу, — мне показалось, что он ткнул Хэдли в бок. — Но, откровенно говоря, надеюсь, что это правда, и всё будет хорошо. В конце концов, для кое-кого, например, вас двоих и меня в том числе, это последний год в Хогвартсе. Я бы хотел провести это Рождество в кругу друзей, отрываясь на полную катушку. Сомневаюсь, что это получится под строгим надзором профессора МакГонагалл, — хохотнул он.

Выражение лица Лили сменилось. Она загрустила, но на её губах светилась еле заметная улыбка.

И я прекрасно знал, о чём она сейчас думает, ведь я об этом думаю ещё с сентября. Ещё полгода — и все мы разойдёмся своими путями. Придёт пора прощания с детством, хотя для многих из нас оно закончилось ещё этим летом, когда Волдеморт начал действовать открыто.

Единственное, о чём я просил Мерлина — не разлучать нашу скромную Мародёрскую компанию. Ну и, конечно же, чтобы Эванс наконец-то ответила мне взаимностью.

У меня мелькнула мысль, что всё это действо с командой затянулось, а мне жуть как хотелось побыть с Лили наедине. Осталось только придумать, как бы их так деликатно попросить уйти. Вот где Блэк или Люпин, когда они так нужны?

В этот момент я увидел, что Керри и Нельсон вернулись с улицы и уже направляются к нашему столику. Надо действовать быстро, иначе это затянется надолго.

— Ребята, а почему бы вам не пойти… в «Сладкое Королевство», например? Я слышал, что там сейчас огромные скидки на кексики. Вы же их так любите, — я округлил глаза для большей убедительности.

— Мы там уже были, — откликнулась Триша, которая как раз к нам подошла. Она потрясла большим пакетом сладостей. — У меня есть идея получше, капитан, — хитро улыбнулась девушка. Я насторожился. — Мы идём на озеро, кататься на коньках. И вы, мистер Поттер и мисс Эванс, идёте с нами.

— Не думаю, что это хорошая идея, Нельсон…

Но моё недовольное лицо было плохим аргументом в данной ситуации. Ребята одобрительно загудели и начали уговаривать меня на этот опасный шаг. Уговаривали все пятеро одновременно, и ни одного чёткого предложения я не услышал.

Внезапно их перебила Лили, громко откашлявшись. Мы все уставились на неё, но она смотрела только на меня.

— Да, мистер Поттер, это замечательная идея. Сейчас зима, в конце концов, самая пора кататься на коньках.

— Вот и решили, — поднялся со своего места, потирая ладони, Джером Хэдли. — Все на озеро! — поднял он руки в воздух, и ребята с восторженными возгласами направились к выходу из бара.

Я подскочил на ноги, помогая Лили надеть зимнюю мантию. Она снова выглядела довольной, и это не могло меня не радовать. Хоть я и ненавижу фигурное катание.

— Почему ты такой недовольный? — спросила она, когда мы вышли на улицу, где нас уже ждали ребята.

— Я терпеть не могу коньки.

— Дай угадаю: ты не умеешь на них кататься? — ухмыльнулась она.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, для того, чтобы догадаться об этом, не надо быть Шерлоком Холмсом, — пожала плечами Лили.

Они с Бродягой сговорились, что ли? Оба называют какие-то странные имена целый день! Сначала тот тип с итальянским именем. Как его там?.. Сомбреро? Нет, это что-то ближе к испанскому. Ромреро? Ромбекро? Ой, да ну его!

Теперь Эванс с непроизносимым именем. Готов поспорить, что они оба из маггловской литературы. Волшебники такого точно не выдумали бы. Ну разве они могут сравниться с простенькими Аланноном Пилльвиклем, Клиодной Багдасар и Гиффордом Обилертемоном?

— Просто ты ни разу за все шесть предыдущих лет не катался с ребятами на Чёрном Озере, — продолжила Лили. — Как вспомню, какие пируэты Ремус в прошлом году выписывал! Даже Питера он учил кататься, — она подняла брови, как будто указывая, что мне слабо покататься на чёртовых коньках.

— Какая ты, Эванс, наблюдательная, — саркастично скривился я. Но, должен признать, внимание с её стороны я оценил. — Ну не даётся мне оно, что я могу поделать?

— Ну, я даже не знаю… Попробовать, например? Ой, Поттер, не делай такое лицо. У тебя всё равно нет выбора. Я тебе помогу, — она улыбнулась самой доброй улыбкой, которую я когда-либо видел.

За время нашего разговора мы дошли к небольшому озеру на окраине Хогсмида. Там уже каталось множество людей, и у всех почему-то были очень счастливые лица. Ну как можно получать от этого удовольствие, кто-то мне может объяснить?!

Роберт, схватив Тришу за рукав, потащил её на горку с криком: «Будем кататься на попе с горы! Ненавижу фигурное катание!». О, надо будет его на тренировке как-то поощрить за столь мудрую фразу. Остальные ребята уже скользили по озеру с довольными лицами.

Мы трансфигурировали свои ботинки в коньки, и Лили первой вышла на лёд. Я перевёл недоверчивый взгляд со своих коньков на неё. Её глаза горели уверенностью и предвкушением. Она протянула мне руку.

«Эх, Эванс, теперь точно мне сына должна родить. Заставляешь делать меня невозможные вещи», — подумал я, но вслух произнести не решился.

Я несмело ступил на лёд. Как только вторая моя нога коснулась льда, я тут же упал. На самое мягкое место. Но, должен заметить, падение это было совершенно не мягкое.

— Я уже предупреждал, что это безнадёжно? — саркастичным тоном спросил я Эванс, пока она помогала мне подняться на ноги.

— Поттер, ты мужик или флоббер? — внезапно воскликнула она. Вот прямо в самое сердце ранила.

Я храбро подскочил на ноги, но снова поскользнулся. Лили схватила меня под руку, и начала мой короткий курс молодого бойца. Или молодого фигуриста, называйте, как хотите.

— Так, Джеймс, осторожно… Левой, правой… Та-а-ак, молодец! Левой, правой… Нет, нет, не надо так её изгибать, стой!..

Но было поздно, я снова лежал на льду, разглядывая белые, пушистые облака, витающие в небе. Очень красивые, кстати. Она нагнулась надо мной, мило улыбаясь. Я улыбнулся от уха до уха в ответ.

— Поднимайся, мой маленький, миленький флоббер. Это только начало.

Как она меня сейчас назвала? Маленький, миленький… флоббер?! Ну и как мне это воспринимать? Радоваться или нет? Вроде и маленький, и миленький, и «мой», но в тоже время — флоббер. Флоббер, мандрагору мне в штаны! Ну, Эванс, держись. Поттер выходит на лёд!

Уже через сорок минут я делал небывалые успехи: мог сам стоять на ногах, не падая, и даже самостоятельно делал мелкие шажочки. Лили просто сияла от гордости. Я и сам на минутку подумал, что всё не так плохо, как я себе это представлял, но тут Эванс заявила:

— Ну что, а теперь ускоряем темп.

Я издал жалобный вздох, но в душе я орал: «Не-е-ет!», и во всю глотку и уничтожал это озеро миллионами «Бобмард».

Эванс взяла мои руки в свои. Она ехала вперёд спиной, переводя взгляд с моих ног на мои глаза в надежде, что я не поглядываю на неё ненавидящим взглядом. Я засмотрелся на неё и даже не думал, как там правильно ставить ноги, а просто ехал по инерции. Мы выехали на центр озера, где почти никто не катался, и Лили снова взглянула на меня. Она улыбнулась, и Вселенная для нас засияла миллионами ярких огоньков.

Это был момент, когда я забыл, как дышать. Она была так красива, и момент был такой волнующий… Я взял её за талию и притянул к себе, снова потянувшись к её губам.

Где-то вдали, в другой Вселенной, другие ребята веселились, смеялись, кричали. Мне даже показалось на минуту, что я услышал затяжной истеричный крик Сириуса: «ПОТТЕР!», но я был слишком увлечён Лили, чтобы обратить на это внимание.

Казалось, что это затянулось в целую вечность. Я легонько коснулся её горячих губ, и в этот момент нас кто-то сбил с ног. Второй раз за день мне не дают нормально поцеловаться с Эванс! Да что же это такое?! Я этого дня ждал несколько лет, и у меня больше нет сил ждать.

Мы лежали на льду, распластавшись, и я чувствовал, что человек, сбивший нас с ног, лежал на мне. У меня в голове мелькала сотня мыслей о том, кто бы это мог быть. Хэбер? Ну, как по мне, он довольно ревнивый тип. Кто-то из девушек, до беспамятства влюблённых в меня? А вот они должны понимать, что шансов у любой из них нет.

Я услышал знакомое до боли бормотание и поднял взгляд.

— Поттер, ты идиот? Я же тебе кричал! Почему ты не отъехал в сторону?

— Блэк? Сам идиот! Ты мне чуть шею не свернул. Тоже мне, фигурист.

— Ах ты олень этакий, меня виноватым сделать хочешь?

Сириус начал меня колотить кулаками, а я мужественно отбивался. Со стороны это выглядело, наверное, забавно: два здоровых парня колотят друг друга, валяясь на льду. В процессе этой заварушки я поинтересовался у Лили, в порядке ли она. Она утвердительно кивнула, и я увидел, что она и Марлин МакКиннон стоят в метре от нас и смотрят на нас, как на полнейших дураков.

Стоп.

Марлин? Сириус? Неужели это то, о чём я подумал?

Я схватил Блэка за шиворот и прошептал на ухо так тихо, чтобы ни Лили, ни Марлин не услышали:

— Ты с МакКиннон на свидании, что ли, скотина?

— Сам ты, Поттер, скотина. А с Марлин мы случайно встретились в Большом Зале, поболтали, и я просто пригласил её в Хогсмид, — в этот момент он ударил меня в живот так, что я согнулся пополам (наигранно, конечно же. Не так уж сильно он меня ударил, честное слово). — Они смотрят на нас как на идиотов, — я не мог не согласиться с этим. — Вставай, Сохатый.

Лили и Марлин говорили о чём-то своём, а когда мы с Бродягой поднялись на ноги, они перевели на нас взгляды.

— Я уже немного устала, — сказала Лили. — Может, пойдём посидим?

Как же долго я ждал этого момента! Я уже не чувствовал ног, и мой зад жутко болел от бесчисленных падений, но сказать об этом Лили мне не разрешала гордость.

— Ну, вы идите, — сказал Блэк, помахав нам рукой. — А мы только недавно сюда пришли. Ну, иди уже отсюда, — округлил глаза он, когда я покосился на него.

Как только я сошёл со льда и трансфигурировал свои коньки обратно в ботинки, я выдохнул с невообразимым облегчением. Когда мы сели на лавочку, Лили обняла себя руками. Я начал волноваться, не замёрзла ли она.

— Может, лучше пойдём обратно в «Три Метлы»?

— Нет, давай посидим здесь, — помотала головой она. — Всё равно скоро стемнеет и надо будет возвращаться в замок. А отсюда открывается очень красивый вид на окраины Хогвартса.

Действительно, вид был просто замечательный. На замок понемногу опускались сумерки, небо было розово-голубым, шёл мелкий снег. Всё это создавало такую уютную атмосферу, что мне совершенно не хотелось уходить, хотя мороз уже понемногу меня пробирал.

— Я удивлена, что Сириус позвал Марлин на прогулку, — негромко сказала Лили. — Она сказала, что они случайно встретились в Грифиндорской гостиной, и Блэк пригласил её в Хогсмид.

— Мне он сказал то же, но упоминал Большой Зал, а не гостиную, — я сузил глаза. Что-то здесь не так, и сегодня вечером Бродяга не избежит расспросов об этой неугомонной блондинке.

— Они очень мило смотрятся вместе, — улыбнулась Эванс, наблюдая за тем, как Сириус гнался за смеющейся МакКиннон, сбивая всех на своём пути. — Итак, Поттер… — я насторожился, потому что после этой фразы обычно шли нравоучения. Она обратила свой взгляд на меня, но в её глазах не было и намёка на строгость, а её взгляд был необычайно мягким. — Это был замечательный день. Спасибо, — она слегка улыбнулась, — что вытащил меня из замка. Я уже начала задыхаться от обычных серых будней.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это всё, — поднял брови я.

Поднявшись со скамейки, я указал рукой на тропинку, которая вела обратно в деревню. Лили поднялась, и мы отправились обратно в Хогсмид. На самом деле, я уже не знал, что придумать и куда пойти, моя фантазия себя исчерпала. Но мне безумно не хотелось, чтобы этот день заканчивался.

Этот вечер был самым волшебным. На наши макушки сыпались снежные хлопья, солнце уже заходило за горизонт, и небо было просто невероятно красивым: смесь розовых и оранжевых облаков, которые витали над верхушками деревьев, создавали просто невероятно уютную атмосферу. Сегодня даже холодный северный ветер, закрадывающийся за пазуху, не казался таким уж леденящим. Наоборот, из-за него мы

с Лили прижимались друг к другу всё сильнее, а я считаю, что в этом нет ничего плохого.

Мы медленной прогулочной походкой шли мимо магазинчиков и кафе, разговаривая о наших хобби и вкусах, и с этой девушкой я чувствовал себя в своей тарелке. Мне очень хотелось сделать что-то приятное для неё, но ничего не приходило в голову. И в этот момент я увидел вывеску цветочного магазина. И тут мне в голову пришла отличная идея.

Как раз в этот момент из книжного магазина вышли Ремус и Питер. Увидев нас, они помахали нам, и мы к ним подошли.

— Привет, ребята, — с широкой улыбкой нас поприветствовал Питер. — Вы ещё не собираетесь обратно в замок?

— Скоро будем возвращаться, — кивнул я. — Уже темнеет, да и теплее не становится, к сожалению.

Я посмотрел на Люпина. Он еле заметно ухмылялся, глядя на нас с Эванс, и я понял, что он доволен. Ясно было, что если я сейчас попрошу его задержать на секундочку Эванс, пока я зайду в цветочную лавку, он не сможет мне отказать. Я ему подмигнул и кивнул в сторону моей будущей жены, и он всё сразу понял. Только сейчас я начал понимать, насколько у меня замечательные друзья.

— Лили, — обратился к девушке Лунатик, — я слышал, что Слизнорт записал тебя в свой клуб?

— О, да, — подняла брови девушка. — Вот вчера была рождественская вечеринка. Ужасно скучная. Какой-то парень из Когтеврана постоянно пытался оказаться рядом со мной, чтобы рассказать о какой-то очередной магической войне между троллями и кентаврами. А я терпеть не могу Историю Магии! Только не говорите Алисе, она думает, что я разделяю её любовь к этому предмету.

Ремус понимающе улыбнулся и кивнул.

— Ребята, пока вы тут болтаете, я зайду в «Писсарро», — промямлил я, но, похоже, что меня услышал только Питер. Люпин и Лили уже увлеченно болтали о Трансфигурации.

Естественно, никакого «Писсарро» здесь и близко не было. Я влетел в магазин «Цветочки от Почки» и начал оссматриваться по сторонам. Там была целая куча самых разнообразных цветов. Некоторые из них я видел только на страницах книг по Травологии, и были они настолько прекрасны, что я не знал, на чём остановить свой выбор.

— Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь? — спросила у меня седая женщина, которую, судя по надписи на её рубашке, звали Стелла. — У нас сейчас акция на ядовитые плотоядные растения — три по цене двух, — расплылась в улыбке она.

— О, нет, спасибо, я за плотоядными как-то в другой раз зайду, — улыбнулся в ответ я. Но эта шутка её, похоже, обидела. — Мне нужны цветы для девушки. Что-то необычное…

— Кажется, я знаю, что вам может понравиться, — не дав мне закончить, она подняла в воздух обе руки и резво зашагала в дальний угол магазина. Я направился за ней. — Вот, уэльские зимние одуванчики. На морозе превращаются в мергалии.

Поняв, что я понятия не имею, что такое мергалии, она закатила глаза и снова позвала за собой. Она подошла к окну и открыла его настежь. В комнату сразу попал пронизывающий зимний ветер. Как только большие голубые одуванчики оказались по ту сторону окна, произошло нечто невероятное. На месте пушистых «парашутиков» одуванчика начали появляться большие голубые лепестки. Они росли всё больше и больше, становились всё красивее, и в результате образовались роскошные голубые цветы, которые, казалось, светились изнутри.

— Это то, что надо, — даже не раздумывая, выпалил я.

Продавщица довольно ухмыльнулась и направилась к кассе.

Когда я вышел из магазина, ребята всё ещё стояли на прежнем месте и втроём над чем-то хохотали. Когда Ремус меня заметил, я показал ему большой палец, и он сразу потащил Питера подальше от нас, предварительно попрощавшись с Лили.

— Ну что, купил перо? — на её губах всё ещё светилась улыбка.

— Эм… ну, не совсем перо, — протянул я и взлохматил волосы.

Запакованный в бумагу букет был у меня за спиной. Лили убрала за ухо прядь волос и в непонимании подняла бровь.

— Ты же, вроде, в «Писсарро» ходил?

— Э-э-э… не совсем в «Писсарро», — снова моя рука потянулась к волосам.

И снова Лили подняла бровь. Только теперь вторую.

Тянуть время я не видел смысла, поэтому я достал букет из-за спины и протянул его Эванс.

— Это что? — поинтересовалась она, рассматривая упаковку со всех сторон.

Я замялся.

«О, Лили, это тебе. Я выбрал этот чудесный букет для тебя. Я в тебя влюблён с третьего куса». Или:

«Ты прекрасна как эти цветы, Лили. Я от тебя без ума уже четыре года». Или так:

«Лили Эванс, ты самая замечательная девушка на свете. Эти цветы тебе, я тебя люблю».

Даже не знаю, какой из этих трёх вариантов наименее ужасен. Я стоял и молчал, только открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, а Лили смотрела на меня в ожидании ответа.

— Это тебе, — всё, что я смог выдать.

Эванс округлила глаза и, видимо, хотела сказать что-то очень саркастичное, но потом передумала. Она сжала губы, чтобы не рассмеяться или улыбнуться, и начала открывать упаковку. Когда Лили развернула обёрточную бумагу, она приоткрыла рот от восхищения. На наших глазах скромный, хоть и большой, букет одуванчиков превращался в роскошный букет голубых мергалий.

Она подняла на меня глаза, когда трансформация цветов закончилась. В её взгляде мерцали огоньки радости, восторга, восхищения и, может быть, чего-нибудь ещё. Чего-то, что я не смог разобрать.

— Ого, Джеймс, они… они волшебны, — она вздохнула и расплылась в улыбке.

И тут я понял, что сделал всё возможное для того, чтобы наше первое свидание стало запоминающимся. Я был горд собой как никогда.

Я взлохматил волосы и тоже улыбнулся.

— Я…

Так и хотелось закричать, что я влюблён в Лили, но я знал, что ещё слишком рано для таких откровений. И, мне показалось, что Эванс этого и ожидала, но я поступил по-своему.

— Я очень рад, что они тебе понравились, Лили.

Она подошла ближе и обняла меня. Я даже и не представлял, что в её объятиях так тепло. Потом она поцеловала меня в щеку, и это было нечто, чего я совершенно не ожидал. Моё сердце просто выскакивало из груди.

Прижав букет к себе и взяв меня под руку, она мечтательным голосом произнесла:

— Уже темнеет, может, вернёмся в замок?

Я утвердительно кивнул, и мы пошли обратно к Хогвартсу. Никогда прежде разговоры ни о чём с Лили не давались так легко, как по пути в школу.

Когда мы оказались у гостиной, я подумал, что будет лучше попрощаться с Эванс здесь, а не в наполненной людьми комнате. Слухи в замке и так распространяются с немыслимой скоростью, не хотелось им этой скорости прибавлять. И, похоже, наше с Лили мнение об этом совпало, так как она тоже остановилась около портрета.

— Спасибо за этот день, Поттер, — сказала она и заправила прядь тёмно-рыжих волос за ухо. — Лучше я бы его провести не смогла. Увидимся, — она улыбнулась на прощание и снова прижалась ко мне в тёплом объятии.

— Увидимся, Эванс, — почти прошептал ей на ухо я.

Я только успел вдохнуть аромат её волос, когда она отстранилась и, произнеся пароль, вошла в гостиную. Мергалии Лили снова превратились в голубые одуванчики, и она направилась к себе в спальню.

В общей гриффиндорской комнате у камина сидели Ремус и Сириус, а Питер как раз спускался к ним по ступенькам со спальни. Увидев меня в проходе, в их глазах мелькнули задорные и любопытные огоньки. Я подошёл к друзьям и по привычке упал в кресло.

— Ну здравствуй, Дон Жуан, — воскликнул Блэк, потирая руки.

— Снова начитался маггловских книг и обзываешь меня? — наигранно обидчиво посмотрел на него я.

— Ну почему сразу обзываешь?.. — начал было Бродяга произносить речь, но я его остановил жестом руки.

— Потому что в этом весь ты, — сказал я, и Ремус с Питером не смогли со мной не согласиться. — Ты мне ни слова не сказал о том, что собирался пойти с МакКиннон в Хогсмид! — почти шёпотом сказал я, наклонившись к Сириусу поближе.

— Что? — воскликнул Люпин, пока Хвост от неожиданности давился сливочным пивом. — Они ходили на свидание, и Бродяга ничего не сказал?

— Вот видишь, какой ты плохой человек? Даже Лунатик в шоке от этого поступка!

— Давайте не здесь поговорим об этом? — сузил глаза Сириус. — Потом, в комнате обсудим. И твое, Сохатый, свидание с Эванс тоже, — он ткнул мне бутылку сливочного пива и откинулся в кресле.

— Какое мудрое решение, — поднял брови Люпин, и я не сдержал смех. — Надеюсь, вы, ребята, помните, что задолжали мне одну игру в плюй-камни, — сказал он с важным видом и расслаблено откинулся в кресле. Мы с Сириусом не смогли сдержать жалобный звук, рвущийся из наших грудей, и всем было понятно, почему: мы с Блэком ненавидели эту игру.

Вы спросите: «Как же так случилось?». А случилось так, что в один прекрасный зимний вечер нам с Бродягой было очень лень писать эссе по Истории Магии, и это за нас сделал Люпин, взамен на что мы задолжали ему по желанию. А Ремус иногда может быть очень хитрым и подлым. Вот как сейчас — он взял и испортил нам вечер одним предложением.

— Сами виноваты, — пожал плечами Лунатик, когда мы слёзно просили его придумать что-то другое. — Не надо было лениться. Теперь расплачивайтесь. Итак, чего же вы ждёте? — ехидно потер руки он. — Проигравший будет убираться в нашей комнате сегодня. Без магии.

— Да ты издеваешься! — хором воскликнули мы с Сириусом, но Люпин только помотал головой с невинным взглядом.

— Нет, не издеваюсь. Хаос в комнате продолжает набирать обороты, и я уже не выдерживаю. Кроме того, это — лучший способ заставить вас сделать это.

— Ты хотел сказать, перекинуть эту обязанность на кого-то из нас, — недовольно пробурчал Сириус, а Люпин только ехидно улыбнулся.

— Это будет интересно, — улыбнулся Питер, устраиваясь поудобнее в своем кресле.

Как вы понимаете, ни я, ни Сириус не горели желанием убирать бардак в нашей святыне. А всё потому, что несколько дней назад мы вчетвером решили вспомнить, так сказать, молодость. И взорвали туалет на втором этаже. Знаю, задумка так себе, но эта ностальгия… это непередаваемо.

И все боеприпасы, которые предназначались для этой миссии, находились, естественно, в нашей комнате. Все ингредиенты взрывных зелий (среди которых были и зловонные, и липкие, и просто противные на вид предметы), куча исписанных листов пергамента, пролитые на ковер чернила, вонючие носки Питера и Сириуса… Короче, впечатлений при уборке у кого-то из нас будет куча.

Эта игра была просто ужасной. Мало того, что Сириус выиграл, так он ещё и решил станцевать свой фирменный победный танец на столе. Понятное дело, девушки, сидящие в это время в гостиной, просто сходили с ума и давились слюной, но нам троим было не до этого, — надо было снять его со стола как можно быстрее. Этот танец был отвратительным и восхитительным одновременно. Еле усадив Сириуса обратно в его кресло, мы достали волшебные шахматы.

Через несколько минут к нам подошёл Фрэнк Лонгботтом. Он сел на краешек дивана, около Ремуса, и глубоко опечалено вздохнул. Такой вид, как сейчас, у парня был каждый раз, когда на занятиях у него что-то не получалось.

— Привет, ребята, — сухо сказал он. — Как ваш день?

— Отлично, — отозвался Сириус, который сидел к нему спиной. Лонгботтом стал ещё более грустным. — Просто замечательный! А у тебя как дела, Фрэнки?

Он обернулся и с всё ещё торжествующим взглядом глянул на Фрэнка. Улыбка тут же сползла с его лица, и уже более серьёзным тоном он спросил:

— Эй, что случилось? Чего нос повесил?

— Если я вам расскажу, вы будете смеяться.

— Ну же, Фрэнк, мы же не дети! — воскликнул Питер, всплеснув руками.

— Действительно, — кивнул Люпин. — Мы тебя поддержим в любом случае.

Лонгботтом обвёл нас всех недоверчивым взглядом, но через мгновение его лицо стало более умиротворённым.

— Ну ладно. Но только никому ни слова! — пригрозил он нам пальцем.

Я выставил руки перед собой в успокаивающем жесте. Должен сказать, что Фрэнк здорово нас заинтриговал.

— Мы поссорились с Алисой.

— Ну и с чего нам над этим смеяться? — спросил я, нахмурившись.

— Да погоди! Дело не в самом факте ссоры, а в её причине.

Люпин поднял брови, ожидая следующую фразу, но Фрэнк не горел желанием её произносить. Он глубоко вдохнул и протянул Питеру журнал, который до сих пор держал свёрнутым в руках.

Это был декабрьский экземпляр женского журнала «Ведьмополитен». Питер удивлённо раскрыл глаза, взяв его с рук Лонгботтома, но всё же его развернул.

— Тридцать четвёртая страница, если не ошибаюсь, — пробурчал Фрэнк.

Хвост открыл журнал на указанной странице, и его глаза забегали по тексту, а губы расплылись в улыбке. Через несколько секунд он закрыл кулаком рот, чтобы не рассмеяться, и душился от смеха.

— Извини, дружище, — сказал он. — Извини… просто это…

Он не закончил фразу и, выронив журнал, закрыл лицо руками. Он истерично хохотал, и Сириус, сгорая от интереса, подбежал к нему и поднял с пола этот журнал прежде, чем это успел сделать Фрэнк. Лонгботтом снова стал угрюмым.

Бродяга взглянул на нужную страницу, и его глаза стали похожими на два галлеона. Затем он попытался придать своему лицу серьёзности и подошёл ко мне.

— Джеймс Карлус Поттер, — он так официально начал предложение, что, хоть я и сидел в кресле, меня в него вжало ещё больше, — согласитесь ли вы быть моим партнёром по тесту на один вечер?

— Чего? — спросил я под дружный смех ребят.

Фрэнк, похоже, уже не чувствовал себя так удрученно, поэтому я решил подыграть Блэку.

— Отлично, — воскликнул он. — Итак, тест «Насколько хорошо вы знаете своего партнёра».

— Ну и название, — сказал Ремус Фрэнку. — Уже по нему понятно, что ничего хорошего после его прохождения не случится.

— Знаю, — кивнул Лонгботтом. — Но, Алиса — девушка с характером. Против неё не попрёшь.

— Итак, мистер Поттер, всего я вам задам шесть вопросов. Вопрос номер один, — между тем сказал Сириус. — Когда у вашего партнёра день рождения?

— Третьего ноября, — сказал я уверенным тоном.

— Верно! Второй вопрос: какая волшебная палочка у вашего партнёра?

— Что? Откуда я знаю, какая у тебя палочка? — возмутился я. Сириус обиженно глянул на меня, надув губы и подняв брови, как это иногда делает Алиса, девушка Фрэнка. — Ну, чёрная.

Сириус недовольно помотал головой и объявил, что мой ответ заслужил только половину балла.

— Третий вопрос: любимый цвет вашего партнёра?

— Эм-м-м… чёрный?

— Нет.

— Серый?

— Нет.

— Красный?

— Нет!

— Гриффиндорский? — в отчаянии выдал я.

— А такой существует? — Сириус пожал плечами. — А даже если и существует, всё равно нет.

— Так какой же? — спросил я, закатив глаза.

— А какой цвет у боли? — задумчиво протянул Сириус.

— Что?! — моему удивлению не было предела. — Его не существует!

— Латентный мазохист, — прошептал Ремус, но его всё равно все услышали. Питер и Фрэнк уже катались по полу от смеха, в буквальном смысле.

— Ладно, дальше, — отвлёкся от своих размышлений Сириус и вернулся к журналу. — Вопрос номер четыре: моё любимое блюдо?

— О, ну это совсем просто. Собачий корм и кость.

— Ах, шутник, — махнул рукой Блэк. — Я кости не люблю. Давай нормально отвечай.

— Ну ладно. Жареный картофель с грибами и зеленью, большой стейк и пирожки с яблоками.

— Ты был бы идеальным домашним эльфом, — сказал Бродяга. — Пятый вопрос: какой рукой пишет ваш партнёр?

— Левой.

— Нет, дурашка, я амбидекстр.

— Идиот ты, а не амбидекстр. Ни разу не видел, чтобы ты писал обеими руками.

— Вот, ты не обращаешь на меня внимания, — начал истерику Сириус, и тут уже я не выдержал и разразился хохотом.

— Давай уже задавай последний вопрос, — нетерпеливо сказал я, немного успокоившись.

— Хорошо. Какой любимый вид спорта вашего партнёра?

— Да это же очевидно. Квиддич, конечно.

— А вот и нет, — поднял брови Блэк. — Мой любимый вид спорта — гольф.

— Это ещё что? — опередил мой вопрос Фрэнк. — Звучит страшно.

— Это маггловский вид спорта. Они специальными палками закатывают шары в ямочки.

— Звучит смертельно скучно, — отозвался Питер, и Сириус одарил его неприветливым взглядом. — А как же квиддич?

— Любить квиддич в наше время — слишком примитивно. Все любят квиддич. А я — не все.

— Да что ты говоришь, — с нескрываемым сарказмом сказал я, подперев щеку рукой.

Сириус кивнул, округлив глаза, создавая впечатление, что говорит он абсолютно серьёзно. Затем он посмотрел в результаты теста и изрёк вердикт:

— Значит, три с половиной правильных ответа. «Вы не очень хорошо знаете капризы вашей второй половинки, — после этой фразы Блэк поднёс руку к груди, выпятил губу и сдвинул брови, и стал похож на типичную глупенькую блондинку из маггловских фильмов. — Вам стоит получше узнать друг друга, иначе рано или поздно вы можете наткнуться на непонимание между вами и вашим партнёром». Понял, Джим? Тебе стоит получше меня узнать, иначе обижусь!

— Пресвятые тыковки, я чуть в штаны не наложил от такой угрозы!

На какой-то момент все мы пятеро затихли. Но потом всю Гриффиндорскую гостиную разразил громкий хохот.

— Мне кажется, — сказал Лунатик, когда мы немного успокоились, — что в этом тесте не хватает одного вопроса. Так сказать, для завершения этой истеричной картины.

— Какого же? — спросил Бродяга.

Люпин подозвал его к себе и прошептал что-то на ухо. Блэк повернулся ко мне и, хитро сузив глаза, улыбнулся. Затем он оглянулся, осмотрев комнату, и, снова усевшись напротив меня, заглянул в глаза. Громко и чётко, самым серьёзным тоном, которым он мог говорить, он просил:

— В кого влюблён ваш партнёр?

Я закрыл глаза руками и расхохотался снова. Фрэнк, еле сдерживая смех, сказал:

— Да весь Хогвартс знает в кого!

— Лили Эванс! Любимая моя… — пропел Сириус, изображая, что он танцует вальс с невидимой девушкой. — Эванс! Эванс!

Затем он нагнулся и сделал вид, что целует свою невидимую партнёршу. Когда он закончил надо мной подтрунивать, вид у него был такой довольный, что, казалось, он сейчас взлетит к потолку как надувной шарик.

Мы долго сидели у огня, смеялись и шутили, разговаривали, играли в волшебные шахматы (плюй-камни Ремус сам выбросил в окно после того, как эпично проиграл Питеру) и беззаботно потягивали сливочное пиво из бутылок.

И никто из нас не заметил Лили Эванс, сидящую в дальнем тёмном углу гостиной, укутанную в плед и наблюдающую за всем происходящим с мечтательной улыбкой на лице.

Это было самое обычное утро самого необычного дня в моей жизни. За окном толстым и пушистым шаром на землю ложился мелкий снег, а ветер почти не оживлял его размеренное падание. Солнце только недавно показалось из-за горизонта, лениво рассеивая свой свет над замком. Я ещё валялся в постели в полудрёме, когда Бродяга своим громким, басистым голосом поставил всю нашу комнату на ноги.

— Рождество! Ро-о-ождество-о-о!.. — протяжно затянул он. — Ну что вы как вялые колбаски, просыпайтесь скорее, ведь уже Рождество!

— Ну чего ты кричишь? — еле слышно отозвался Ремус. — Успокойся, твои подарки никто не откроет. Тыкву тебе в зад, Сириус, каждый год одно и то же… — пробубнил он, уткнувшись носом в подушку.

— Почему ты так в этом уверен? А вдруг их упаковка слишком красивая, и кто-нибудь решит открыть их за меня?.. Или ещё хуже — вообще их украдёт! — в голосе Сириуса проскользнула немного истеричная нотка.

— Лунатик, — наконец-то вылез из-под одеяла я, — ты как будто не знаешь Блэка. Лучше сейчас спуститься вниз, чем потом выслушивать его причитания по поводу того, какие мы плохие друзья. А если его подарки действительно кто-то тронет…

— ЧТО?!

— Да шучу я, — я взлохматил и без того лохматые волосы и подмигнул Сириусу. — Истеричка. Пошли, пошли, сынок, буду дарить тебе подарки. Мой ненаглядный малыш, — сказал я, поднявшись на ноги, и погладил его по голове, прежде чем Блэк смог сказать ещё что-то бессмысленное.

Тяжело вздохнув, Ремус тоже встал с кровати. Питер, как и множество других студентов, уехал домой накануне вечером, и, признаться, в комнате без него было непривычно пусто. Мы накинули на плечи халаты и втроём спустились в гостиную.

— И не говори, что мы на тебя никак не влияем, — сказал я Ремусу, положив руку ему на плечо.

— О чём это ты? — спросил он, остановившись на ступеньках.

— Я о твоей фразе про тыкву и зад Блэка, — тут я уже не смог сдержать смех.

— О Мерлин, а я и не заметил даже, — Ремус выглядел слегка обескураженным. Я хлопнул его по спине, и мы продолжили путь в гостиную в сопровождении тяжелых вздохов Люпина.

Большие часы, стоящие в углу комнаты, показывали половину седьмого утра. Я хотел сделать Сириусу замечание по поводу того, что он поднял нас так рано, но, увидев его безумно счастливые глаза, передумал. Он подлетел к ёлке как бабочка и присел около неё на корточки. Мы с Ремусом встали за его спиной. Луни поднялся на носочках, с интересом разглядывая яркие упаковки множества подарков, которые лежали под елью.

— Не то… тоже не моё… О, вот! — он торжественно поднял золотистый конверт над головой. — Это от дяди Альфарда. Как-то скромненько, — сказал он, и мы с Люпином синхронно закатили глаза. — Я ожидал от самого нормального члена моей сумасшедшей семьи большей щедрости.

— Ты открой сначала, — сказал я. — Может, там пароль от твоего семейного банковского хранилища.

Сириус посмотрел на меня не очень доверчиво, но, приняв позу лотоса, принялся открывать загадочный конверт. Внутри лежало письмо, по которому Бродяга быстро пробежался глазами. Его лицо приобрело странное выражение, которое я никак не мог истолковать.

— Вы не поверите! — задыхаясь, выпалил он. — Да нет… не может такого быть!

— Что там? — сгорая от нетерпения, я вырвал у него из рук пергамент и стал читать вслух.

«Дорогой Сириус,

От тебя очень долго не было вестей, с тобой всё в порядке? Или ты, как всегда, не найдёшь несколько минут на маленькое письмо своему любимому дяде? Я ведь всегда говорил, что в тебе есть что-то от матери…»

— Это неправда! — перебил меня Бродяга. — Между мной и моей матушкой нет ничего общего!

— Да знаем мы, Блэк, остынь, — сказал я. — Это наверняка просто шутка.

— Ладно, продолжай.

«…от матери. Надеюсь, твоя гордость захочет доказать мне обратное, и ты всё-таки черканёшь мне пару строк.

Прежде всего, поздравляю тебя с Рождеством. Надеюсь, предыдущий год принёс тебе много радости, чего и желаю в следующем. Я решил, что дарить тебе мотоцикл, о котором ты так мечтаешь, не слишком разумно с моей стороны (поскольку я в последнее время, наверное, единственный член семейства Блэков, который заботиться о твоей безопасности).

Знаю, что ты сейчас недоволен, но дочитай письмо до конца.

Стоит упомянуть, что я недавно навещал знакомого колдомедика. Ты должен помнить доктора Грега Фрицшемберга, Вальбурга часто тебя к нему водила в детстве. Меня уже очень долгое время волнует боль в пояснице. Грег сказал, что меня одолевает серьёзное заболевание, которое может запросто свести меня в могилу уже в ближайшее время. Я не хочу, чтобы ты лишний раз волновался за меня и ухаживал за мной, как за беспомощным инвалидом, поэтому и не позвал к себе на рождественские каникулы. К моему величайшему сожалению, ты мне всё равно уже ничем не поможешь.

А теперь перейдём к главной сути письма. Ты и сам понимаешь, что после моей смерти Вальбурга явно захочет владеть моим домом. А если не она, то кто-нибудь ещё из этого ненормального семейства. Вчера вечером я навестил Министерство Магии и утвердил свой окончательный вариант завещания. Так что посредством этого письма я официально осведомляю тебя о том, что с момента моей смерти мой дом (Суссекс, Годрикова Впадина, улица Подрика Бэтворфи, дом 5) и всё мое состояние (счёт в банке Гринготтс № 711) переходит в твоё владение.

Но не стоит зазнаваться, я всё ещё жду тебя в гости.

С любовью,

твой дядя Альфард».

На Сириусе не было лица. Мы все молча сидели, не зная, что сказать, и ждали, пока первое слово скажет Бродяга.

— Я… я не знаю, что и думать, — сказал он, вставая на ноги. Он подошёл к окну и всмотрелся в розово-голубое небо. — С одной стороны, я очень рад, что у меня будет свой дом. Вы же видели его, он огромный! Но… дядя Альф всегда меня поддерживал, он был моим примером для подражания. Всегда такой непоколебимый, — Сириус перевёл свой понурый взгляд на нас. В его глазах стояли слёзы.

— Знаешь что, — сказал я, поднимаясь на ноги вслед за другом, — я думаю, тебе стоит его навестить. Сегодня.

— Но разве я могу? — спросил Блэк, сузив глаза. — Об этом надо было думать раньше и ехать на Хогвартс-экспрессе в Лондон со всеми остальными.

— Сходи к Дамблдору, — отозвался Люпин. — Объясни ему ситуацию. Я полагаю, он тебе вряд ли откажет. В любом случае попытка — не пытка, — он улыбнулся своей фирменной доброй улыбкой.

— Да и вообще, — махнул рукой я. — Волшебники живут долго, а зная твоего дядю, могу с уверенностью сказать, что он ещё всех нас переживёт!

— Да, ты прав, — сказал Сириус, и его губы дрогнули, расплываясь в скромной улыбке. — Давайте лучше вернёмся к подаркам, — он похлопал меня по плечу, и мы вернулись к ёлке.

Первым мы заметили небольшой конверт, адресованный Люпину. Родители Ремуса прислали ему длинное и безумно трогательное поздравительное письмо. В связи с затруднительной финансовой ситуацией в семье он ни на что и не надеялся, но стоило видеть его лицо, когда он читал эту открытку. Мы с ребятами предполагали такое развитие событий, поэтому купили Лунатику самый крутой подарок, который только могли придумать. Когда он распаковал здоровенную коробку, битком набитую его любимыми сладостями, под которыми лежала новая тёплая мантия, Люпин чуть не расплакался. В этот момент я по-настоящему понял, как важны для меня эти три человека и как всё же приятно делать людям подарки. Ради этого тёплого дружеского взгляда и твёрдой руки поддержки я готов пойти хоть на край света.

Сириусу я торжественно вручил большую коробку. Он моментально расплылся в улыбке. Кому, как не мне, знать, что для Блэка главное — красивая упаковка. Когда Бродяга открыл коробку, его выражение лица так и застыло. Улыбка медленно сползла с губ Сириуса, когда он достал оттуда длинную металлическую трубу.

— Это что ещё такое?

— Это — первый шаг к твоей мечте, Бродяга, — гордо произнёс я. — Познакомься, Сириус, это — твоя новая выхлопная труба!

На какой-то момент его лицо приобрело непонятливое выражение, но затем глаза Блэка засверкали, и он залился хохотом. Его смех был таким заразительным, что уже через несколько секунд мы смеялись вместе с ним.

— Пожалуй, повешу её над кроватью, — сказал он вскоре. Сириус вытянул трубу перед собой и пристально её рассмотрел. — Эх, всегда вы знаете, что мне нужно, — хохотнул он.

— Ну, Поттер, остался только ты, — сказал Сириус, отложив трубу в сторону.

— Ты же знаешь, что мы всегда будем рядом, — Ремус хлопнул меня по плечу и протянул мне коробку, завернутую в тёмно-синюю бумагу.

Я аккуратно раскрыл подарок. Это была среднего размера колдография в деревянной рамке, на которой была изображена вся наша скромная компания. Я вспомнил этот момент: это было в начале шестого курса. На дворе была средина октября, и это был памятный день для меня — первая победа в роли капитана команды Гриффиндора по квиддичу. Я стоял в центре фото и держал в руках большую бутылку сливочного пива, из которой выливалась пена. Слева от меня были Ремус и Сириус, которые хлопали меня по плечу и пытались растрепать мои волосы. Питер стоял справа и улыбался во весь рот, выкрикивая что-то. В следующий момент из-за моей спины начали появляться все члены нашей команды, и все они были безумно счастливы. Это отражалось в их глазах, в их улыбках, и казалось, что эта колдография создавала какую-то особенную атмосферу. Я знал это чувство не понаслышке — это было заветное чувство победы и облегчения.

Я поднял глаза и понял, что на лицах ребят было такое же выражение, как и на моём. Я знал, что все мы сейчас думаем об одном — как же хорошо, что мы есть друг у друга.

* * *

Бродяга и Лунатик поднялись в комнату, чтобы собраться на завтрак, но у меня было ещё одно невыполненное дело. Я дождался, когда в гостиной никого не будет, и подошёл к письменному столу в углу комнаты. Из кармана халата я достал коробочку, обёрнутую в зелёную упаковку, с красным бантиком сверху. Я открыл коробочку и снова полюбовался на подарок, который приготовил для Лили Эванс. Я очень нервничал, но понимал, что подарка лучше я бы ни за что в жизни не придумал.

Сев за стол, я достал небольшой лист пергамента и взял в руки перо. Слова крутились в моей голове, но я не знал, что стоит написать. Я думал над этим около десяти минут, а потом решил просто писать то, что думаю, не выбирая слова. Мне показалось, что таким образом моё письмо будет максимально откровенным.

Спустя несколько минут в моих руках лежало готовое послание для Лили. Я в очередной раз пробежался глазами по письму, проверяя, не сделал ли я какой-то глупой ошибки в элементарном слове.

«Дорогая Лили,

Честно сказать, эти слова, которые я сейчас пишу, мне даются очень сложно. Наверное, я никогда не решился бы тебе сказать их в лицо, но терпеть больше нет сил, и держать свои чувства к тебе запертыми в моей голове и сердце я тоже больше не могу. И каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, мне хочется прокричать, что ты — лучшее, что случалось со мной в жизни, но каждый раз я теряюсь, и всё, что ты от меня слышишь, — это скупое „привет“.

Я знаю, что на протяжении многих лет ты считала меня глупым и безответственным мальчишкой. Что же, я изо всех своих сил постараюсь тебе доказать обратное, ведь я уже не тот, кем был раньше. Время бежит, а с ним и наша жизнь, просто помни об этом.

То, что лежит в этой коробке, моя мама когда-то велела отдать девушке, которой я буду готов отдать своё сердце. Но тебе, Лили, я готов отдать не только своё сердце, но и всё остальное, что у меня есть.

P.S. Он отлично будет сочетаться с твоими глазами, так что даже и не думай о том, чтобы вернуть его мне.

С любовью,

Джеймс».

Положив коробочку с запиской под рождественскую ель, я поднялся в комнату и начал собираться на завтрак.

Так тщательно и так быстро я никогда ещё не приводил себя в порядок. Сириус смотрел на меня как на умалишенного, когда я старательно и прилежно расчесывал волосы.

— Пресвятые панталоны Морганы… Поттер, ты что делаешь?

— Я расчёсываюсь.

— Расчёсываешься… — Блэк сделал театральную паузу и, приложив палец к губам, продолжил. — Но ты ведь используешь расчёску. Раньше ты для этой цели использовал только пальцы, и…

— Бродяга, замолчи! — раздраженно кинул я, но быстро взяв себя в руки, обратился к растерянному Сириусу. — Сегодня необычный день. Рождество раз в году! — ответил я на его заинтересованный взгляд.

— Что ты подаришь Лили? — внезапно отозвался из ванной комнаты Ремус.

— Кое-что особенное, — с улыбкой ответил я и, посмотрев на себя в зеркало ещё раз, схватил мантию-невидимку, бросил ребятам. — Увидимся на завтраке. У меня есть кое-какие дела.

Не дав времени парням на улюлюканье и колкие заметки, я выскочил из комнаты, попутно набрасывая на плечи мантию-невидимку. Тихо спустившись в гостиную, я встал в нишу, покрытую тенью. Вид на новогоднюю ёлку мне открывался просто замечательный, так что я притих и приготовился к ожиданию. Всё утро я следил за гостиной с помощью карты Мародёров. Лили туда ещё не спускалась, так что я был на все сто уверен, что не упущу тот момент, когда она подойдёт к куче подарков и отыщет тот, который я приготовил для неё.

Часы показывали почти девять часов утра, но Лили всё ещё не было видно. По комнате туда-сюда сновали гриффиндорцы. Многие уже забрали свои подарки и направились в Большой Зал, а некоторые ждали своих друзей. Я увидел среди этой толпы Тришу Нельсон. Она кружилась вокруг ели, перебирая коробки, но свою, видимо, так и не нашла, поскольку на её лице красовалась недовольная гримаса. Она развела руками и спустя ещё несколько секунд тоже направилась к выходу из гриффиндорской гостиной. Как только портрет Полной Дамы за ней закрылся, я увидел Роберта Керри, выходящего из похожей ниши, в какой стоял я. Он опасливо оглянулся и, быстро поправив красивый блестящий бант, поставил здоровенную коробку под ёлку. Затем ещё раз оглянулся и ретировался из комнаты. Даже со своего места я видел, что на коробке было указано имя Триши. Я улыбнулся сам себе: до чего же эти двое были милыми.

Я подумал о том, что стоило взять с собой карту, и уже хотел отправиться за ней, но передумал. А вдруг, пока я буду ходить за ней, Лили спустится? Я остался стоять на месте, но уже скоро понял, что мог уже много раз сгонять за картой Мародёров.

Прошло ещё около пяти минут, когда я услышал радостные разговоры с лестницы, ведущей в мужские спальни. У меня не было никаких сомнений, кто спускался — это были, конечно же, мои друзья. Сириус шёл впереди и рассказывал Ремусу какой-то анекдот. Но когда они уже почти дошли до портрета, ведущего в коридоры, Сириус подмигнул Лунатику. Они оглянулись и подошли к нише, в которой стоял я.

— Смешной ты, Поттер, не могу, — тихо сказал он мне, убедившись, что его никто не слышит. — Ненаглядная твоя в комнате ещё, но, судя по всему, скоро выйдет.

Он небрежно кинул на пол карту Мародёров, и, подмигнув какой-то девушке, они с Луни вышли из гостиной. Блэк как будто читал мои мысли. Я взял карту и произнёс, направив на неё волшебную палочку:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!

На ней начали появляться линии и рисунки, и вскоре, отыскав на ней гриффиндорскую башню, я нашёл точку с именем «Лили Эванс». Она действительно была в своей комнате, но очень быстро передвигалась. Рядом с этой точкой было ещё несколько именных пятен, обозначающих её соседок по комнате.

Вскоре точка с именем Лили остановилась посреди комнаты, а вместе с ней и остальные точки тоже. Они стояли на месте всего пару секунд, а потом Лили направилась к выходу из комнаты, пока её соседки продолжали сновать по спальне. Ещё через секунду я услышал звук шуршащей по лестнице обуви, а потом появилась Лили.

Её глаза заблестели, а губы расплылись в скромной улыбке, когда она увидела большую сверкающую ель посреди гостиной. Я не смог не обратить внимания на забавный зеленый рождественский свитер, который она надела. На груди у неё красовался большой олень, окруженный листами омелы и снежинками. Этот свитер очень ей шёл, и её рыжие волосы, красиво спадающие на плечи, казались ещё более яркими на его фоне.

Лили подошла к ели и стала рассматривать коробки, стоящие под ней. Она достала подарок, который ей прислали родители, и принялась его раскрывать.

Пока Эванс читала письмо, которое ей прислали мама с папой, я думал о том, стоит ли выходить из своего укрытия. С одной стороны, я был в мантии-невидимке, и она бы не смогла меня увидеть. Но с другой, а вдруг я споткнусь, и она с меня слетит, или Лили заметит тень, падающую от мантии? Эх, мне бы очень этого не хотелось. Но всё же моё любопытство победило над неуверенностью, и я подошёл ближе.

Лили тем временем закончила рассматривать подарки, присланные ей родителями, и отложила коробку. Она снова подошла к ели и присела на корточки, высматривая другие подарки. Она отложила коробки, предназначавшиеся её соседкам, Мари и Тейлор. Она уже поднялась на ноги, забирая коробки, когда я понял, что она не увидела мой подарок.

Я не знал, что делать. Просто кинуть ей эту упаковку? Нет, ну это уже слишком. Попросить Почти-Безголового-Ника тонко намекнуть Эванс, что её ждёт кое-что ещё? А это неплохой вариант.

Но всё решилось волей случая. Лили споткнулась о круглый свёрток и чуть не упала лицом вниз. В последний момент она схватилась за ветку ели и скривилась от боли. Она поставила подарки, которые несла в руках, на пол и рассмотрела руку. Длинные и острые иглы впились в её ладонь, и Эванс начала их оттуда доставать, тихо ругаясь и проклиная всё, на чём стоит мир. Мне было одновременно смешно и жаль Лили. Я еле сдержался, чтобы не выдать тихий смешок. И когда она уже наклонилась за свертками, она заметила мой подарок, который довольно удачно блестел в праздничных огнях рождественской ели.

Я увидел в её глазах изумление. Она потянулась за небольшой коробочкой и медленно взяла её в руки, как будто обращалась с самым хрупким в мире фарфором. Она оглянулась, как будто сомневалась, что она — та самая Лили Эванс, которой предназначался подарок. Я довольно улыбнулся и затаил дыхание, ожидая реакции Эванс.

Она снова села на пол и открыла коробку. Взяв письмо, лежавшее сверху, она принялась читать его, слегка сдвинув брови. С каждой прочитанной строчкой её глаза открывались всё шире, а брови поднимались всё выше, и я, честно говоря, не мог понять, какие эмоции отображает это выражение её лица. Она долго смотрела в лист пергамента, даже когда давно дочитала моё послание. Потом медленным и прерывистым движением она положила его на пол и аккуратно взяла в руки коробку с моим подарком.

Подарок был покрыт вельветовой салфеткой, и она ещё около минуты решалась её убрать. Мне так и хотелось её поторопить, ведь я нервничал, как никогда. Эванс всё же взяла себя в руки и одним резким движением убрала салфетку. Её взгляд застыл над содержимым коробочки, и она даже немного приоткрыла рот в изумлении.

Лили бережно взяла ожерелье и стала его рассматривать. Её челюсти сжались, на губах заиграла улыбка, а на глазах заблестели слёзы. Эванс провела пальцами по изумруду, искусно окутанному серебром, выгравированному в форме капли, и прикрыла рот рукой.

Наверное, она могла бы очень долго так сидеть на полу гостиной и рассматривать ожерелье, но, услышав чьи-то шаги, Эванс заметалась, вскочила на ноги, схватила все свои вещи и быстро взбежала по лестнице.

Я тоже не терял времени. Выскочив из гостиной, я помчался к Большому Залу потайными проходами, оставив в одном из них мантию-невидимку и карту Мародёров. Уже возле Зала я немного отдышался и продолжил свой путь обычным шагом.

Улыбка не сползала с моего лица.

Эванс не вернёт мне ожерелье. Она точно оставит его себе, думал я. Я знал это, я это чувствовал и видел в её глазах, в её решительном взгляде, и это отображалось в тех слезах счастья, которые буквально десять минут назад катились по её прекрасным румяным щекам.

Когда Сириус увидел моё радостное лицо, он не удержался от своего типичного колкого комментария. Хотя говорил он вполголоса, чего я не мог не отметить.

— Ну, всё, — он хлопнул в ладоши и подвинулся, освобождая для меня место. — Надо сказать Филчу, что теперь точно можно гасить все свечи в замке. Ты так светишься, Поттер, что тебя из космоса можно заметить невооруженным взглядом.

— Да ладно тебе, Бродяга, — улыбнулся Ремус и повернулся ко мне. — Ну, рассказывай, что да как. А то ведь и с друзьями не поделишься радостью.

Рассказав ребятам все утренние события, мы принялись завтракать. Ремус искренне поздравил меня с достижением такой высокой цели, но обсудить эту тему и заморить червячка мы не успели, поскольку за Гриффиндорским столом очень быстро собирались студенты, и все, как назло, садились рядом с нами.

— А мне лично интересно, как теперь Эванс будет себя на публике вести, — сказал Блэк немного погодя с ехидным взглядом. — Она же у нас дамочка неприступная.

— Нас половина Хогвартса видела в Хогсмиде, — отозвался я. — Мне кажется, ей после этого будет наср… ей не будет дела до того, как себя вести, — исправился я под агрессивно настроенным взглядом Лунатика.

— Ну, вот сейчас и посмотрим, — улыбнулся он и кивнул в сторону входа в Большой Зал.

Там, под аркой из еловых веток, стояла моя ненаглядная Лили Эванс. Она обвела Зал взглядом, высматривая своих подруг, но на какую-то секунду её взор остановился на мне.

Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. И улыбался, потому что на шее самой прекрасной девушки на свете красовалось ожерелье с небольшим изумрудом в форме капельки посредине.

Лили покраснела и застенчиво кивнула мне в знак приветствия. Она быстро подошла к своим подругам и села возле них, стараясь не смотреть в нашу сторону.

Краем уха я услышал, как Сириус и Ремус вполголоса хором напевали:

— Ты нереально мила,

Глаз не свожу с тебя я.

Как небеса далека,

Обнять мечтаю пока…*

— Ну, судя по всему, уже не как небеса, — улыбнулся я ребятам и облегченно выдохнул, думая о том, как сделать этот день ещё более запоминающимся.

* Песня Фрэнки Валли «Can’t take my eyes off of you». Поэтический перевод взят с сайта amalgama-lab.com

Завтрак давно закончился, но мы с Сириусом и Ремусом всё ещё сидели за гриффиндорским столом в Большом Зале. Из окон Зала я видел, как большинство ребят, которые остались на рождественские каникулы в замке, играют на улице в снежки, лепят снеговиков или просто прогуливаются по территории Хогвартса, наслаждаясь этим прекрасным зимним днём. Мы же ждали профессоров Флитвика и МакГонагалл, чтобы помочь им украсить Большой Зал к будущему ужину.

Ремус спорил с Сириусом о том, на что лучше потратить деньги: на обустройство своей взрослой жизни или на мотоцикл. И пока в разговор не встрял я, Сириус явно выигрывал с аргументами в пользу мотоцикла. По крайней мере, их было больше.

Через несколько минут в Большой Зал вошла профессор МакГонагалл, за которой семенил Флитвик. Я проводил их взглядом: они остановились около подиума, на котором обычно стояли преподавательские обеденные столы, но сейчас там было пусто. МакГонагалл размахивала руками и очень увлечённо о чём-то рассказывала Флитвику, в то время как сам он задумчиво кивал головой, вальяжно расхаживая взад-вперёд.

— Думаю, можно к ним подойти, — сказал я, поднимаясь со своего места.

Бродяга и Лунатик встали вслед за мной, и мы вместе направились к профессорам.

— О, мистеры Поттер, Блэк и Люпин, — МакГонагалл посмотрела на нас поверх очков. — Чем могу помочь?

— Собственно, профессор, — начал деловым тоном я, предварительно поправив очки, — это мы хотели узнать, чем можем вам помочь.

Мне показалось, что Флитвик пошатнулся, хотя до этого он твёрдо стоял на ногах. МакГонагалл выглядела спокойной, но я-то знал, что в душе она рвёт волосы, задаваясь вопросом, какая же скотина погибла в Запретном Лесу, что мы пришли к ней, чтобы помочь.

— Я… я очень рада, что впервые за семь лет вы решились не только что-то разрушить в этом замке, а и, наоборот, помочь с его благоустройством.

— Я бы назвал это нашим финальным аккордом, профессор, — наиграно пафосным тоном сказал Сириус, красиво взмахнув рукой. — Всё-таки мы не просто кучка безбашенных студентов, мы, прежде всего, наделённая магическими способностями элита нашей страны, которая пытается сделать мир лучше.

— Жаль, мистер Блэк, что такое красноречие в вас проснулось только сейчас, а не когда я ожидала от вас полноценных ответов на своих уроках, — строго, но заботливо окинула Бродягу взглядом МакГонагалл. Он немного замялся, но отвечать не стал. — Что же, раз вы здесь, мы обязательно найдём для вас занятие. Пока Хагрид не вернулся, можете помочь профессору Флитвику развесить новогодние гирлянды.

Она кивнула Флитвику и, поправив прядь волос, выбившуюся из тугого пучка, направилась к факультетскому столу, чтобы отчитать каких-то ребят за баловство.

— Ну что же, господа, — начал Флитвик, покачиваясь на носочках, — раз такие дела, предлагаю вам потренироваться в исполнении базового набора заклинаний. Вот гирлянды, вам надо поднять их к потолку и закрепить на стенах. Пока потренируйтесь, а мы с профессором МакГонагалл сходим за остальными украшениями.

Мы с ребятами проводили профессоров взглядами и переглянулись. В их выражениях лиц несложно было заметить негодование, и не зря: все мы знали, что и МакГонагалл, и Флитвик могли не сомневаться в наших навыках, ведь именно мы всегда показывали лучшие результаты на их занятиях.

— Тренироваться… что за бред?! — воскликнул Блэк, а Люпин только пожал плечами. — Джим, давай мы их поднимем, а Лунатик приклеит гирлянды к стене. У тебя всегда приклеивающее заклинание получалось лучше, чем у нас, — улыбнувшись, сказал Блэк Ремусу.

— Да уж, сложно забыть ваши попытки научиться этому заклятию на втором курсе, — хохотнул Люпин, доставая палочку. — Будет что детям рассказать.

— Если твои дети узнают об этом случае, то моя репутация неугомонного бунтаря будет навсегда разрушена, так что, Лунатик, не смей. А то выколю тебе глаза, — Сириус сжал губы и направил указательный палец на левый глаз Люпина, подойдя максимально близко. Выглядело это и угрожающе и нелепо одновременно.

— Хорошо, — рассмеялся Ремус, уж больно Блэк был недовольный. — Только не нервничай, Бродяга.

Когда все гирлянды уже давно висели на своих местах, а мы отдыхали, играя в волшебные шахматы, декан нашего факультета вернулась и с довольной улыбкой осмотрела Зал.

— Отличная работа, — кивнула она и подошла поближе к нам.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать нам, но потом передумала и опустила голову, еле заметно улыбаясь уголками губ. Она оглянулась и через несколько секунд она снова окинула нас взглядом. Признаться, до сих пор ни разу профессор МакГонагалл не смотрела на нас, ребят, которые на протяжении семи лет предоставляли ей только неудобства и проблемы, с такой нежностью, как сейчас.

— Вы проделали отличную работу за последнее время, господа, — кивнула она, а её лицо снова приняло серьёзное выражение. — И, несмотря на то, что у вас было много проблем с нарушением правил несколькими годами ранее, я не могу не признать, что вы здорово поработали над собой, исправив свою репутацию в глазах преподавателей. В моих глазах, — МакГонагалл немного вздёрнула подбородок и довольно улыбнулась. Но не думайте, что теперь можно расслабиться, — медленно протянула она и посмотрела на каждого из нас, заострив свой взгляд на Бродяге. — Впереди Ж.А.Б.А., и я ожидаю от всех вас блестящих результатов.

МакГонагалл странно покосилась на Флитвика, обсуждающего что-то с когтевранским старостой около их факультетского стола, что натолкнуло меня на мысль о том, что МакГонагалл могла заключить с ним пари по поводу наших финальных оценок. Не стоит думать, что она вся такая мягкая и пушистая, хоть у неё и анимагическая форма — кошка. Я готов поспорить, что Минерва МакГонагалл способна совершать неразумные поступки даже будучи в таком уважаемом положении, как декан факультета. У меня даже была теория, что они с другими профессорами тайком по ночам играют во взрывные карты на деньги. А как ещё объяснить их негласное соперничество?

И вот теперь я надеялся и ждал, что МакГонагалл покажет свою азартную сторону, и мне наконец-то поверят. Я всегда был уверен, что в этой женщине может быть больше огня, чем в нас четырёх вместе взятых.

Она уже было развернулась, чтобы уйти, но внезапно вскинула руку в воздух и, повернувшись к нам в пол-оборота, сказала:

— О, чуть не забыла, мы с профессором Флитвиком решили направить к вам в помощь студентов, которым назначены отработки. Хагрид их скоро приведёт.

МакГонагалл кивнула нам, окинув своим фирменным пристальным взглядом напоследок, и направилась к выходу из Большого Зала. Флитвик что-то ей крикнул, но мы ничего не услышали, ведь в Зале стоял гул. Он с какой-то тенью опаски во взгляде посмотрел на нас, быстро моргнул несколько раз и снова вернулся к своим студентам.

— Ой, я уже жалею, что мы решились на этот шаг, — тяжело вздохнул Сириус.

— Это ещё почему? — я был искренне удивлён. — По-моему, профессор Мяу очень довольна тем, что мы здесь.

Сириус закатил глаза, мол, что ты вообще понимаешь, но Ремус был удивлён не меньше меня. Блэк всё же решил объясниться.

— Флитвик смотрит на нас так, как будто всё, что мы можем сделать, это устроить ядерный взрыв. Профессор Мяу, как ты назвал нашего дражайшего декана…

— Её здесь нет, Бродяга, лесть ни к чему, — улыбнулся Ремус, но Сириус пропустил это замечание мимо ушей.

— Так вот, МакГонагалл хоть и милашка, и вся эта тирада о том, что мы, оказывается, нормальные парни, от которых можно ожидать что-то, кроме разрушения и хаоса…

— Да не было хаоса ни разу же! — возмутился Ремус.

— А как же тот случай на втором курсе, когда мы взорвали туалет Плаксы Мирт? — я поспешил напомнить Люпину о наших неспокойных днях в молодости.

— Разве это можно назвать хаосом? Да, Миртл была слегка взвинчена, но…

— Слегка?! — вмешался Сириус, который ещё секунду назад был очень недоволен тем, что мы с Лунатиком прервали его монолог. — Позволь тебе освежить память, но она тогда весь второй этаж разнесла, и даже кладовую Филча! Ты разве не помнишь, как он тогда озверел и хотел её «убить»? — Сириус скорчил такое лицо, по выражению которого можно было понять без особых усилий, что именно после этого случая он и перестал испытывать хоть какую-нибудь симпатию к этому человеку.

— У меня даже сейчас его голос в ушах звенит: «Миртл, я тебя убью!», — Бродяга сморщил нос и сдвинул брови, копируя Филча. — Как можно было выдать такое, до меня до сих пор не дошло. И всё-таки я не закончил про МакГонагалл! — Сириус прикрыл лицо одной рукой и цокнул языком: — Сбили меня с мысли.

— Ты остановился на том, что в глазах Минервы мы ещё не упали на самое дно социальной ямы, — тихим голосом сказал Ремус.

— А, ну да. Так вот, хоть она и сказала нам, что мы не безнадёжные, но давайте посмотрим правде в глаза: она всё ещё видит в нас потенциальную угрозу для замка.

Я рассмеялся и хлопнул Сириуса по плечу, но он, видимо, не понял причину моего веселья.

— Ты не подумай, что я с тобой не согласен, бро, — еле выдавил я из себя спустя минуту. — Но ты поставь себя на её место — мы шесть лет подряд пытались Хогвартс по кирпичикам разобрать. И, тем не менее, она не глупая женщина и прекрасно понимает, что эта помощь со всеми этими гирляндами — это отличный повод для нас, чтобы доказать всем, что мы уже не такие, как раньше.

— Хорошо сказал, Джим, — кивнул Ремус. — Только зачем нам что-то доказывать ей? Она сама только что сказала, что в нас верит.

— МакГонагалл — да, несомненно. Но ты на Флитвика глянь, — я кивнул в его сторону.

Мы повернулись к нему, и я понял, что ещё не видел профессора таким нервным — он постоянно крутил в руках палочку, как будто ожидал, что в любой момент непонятно откуда может прийти опасность; он переминался с ноги на ногу и закусывал губу, постоянно оглядываясь по разным сторонам.

— Честно говоря, ребята, я не думаю, что это из-за нас, — сказал Ремус немного погодя. Мы повернулись к нему. Люпин выглядел слегка обескураженным. — Думаю, мы переоценили нашу собственную отрицательную репутацию. Никогда не видел, чтобы Флитвик так нервничал. Думаю, проблема в чём-то другом, и смею предположить, что дела плохи.

— Что ты имеешь в виду? — синхронно спросили мы с Блэком.

— Давайте потом это обсудим, в комнате, — Ремус незаметно указал нам в сторону входа в Зал, где вокруг Хагрида собралось с десяток студентов. — Есть основания полагать, что они с МакГонагалл и Дамблдором что-то скрывают. Что-то очень важное и интересное, — глаза Люпина горели, и нам было понятно — дело действительно должно быть невероятным, раз им загорелся даже Ремус Люпин.

* * *

На часах был почти полдень, и Большой Зал потихоньку наполнялся студентами, пришедшими на обед. Многие были мокрыми и прозябшими, ведь зимние развлечения у замка длились с раннего утра. Мы с Люпином давно уже закончили свою часть работы и сидели на скамье за гриффиндорским столом, играли в шахматы. Сириус пошёл к Дамблдору, чтобы попроситься к дяде, но его не было уже около часа. Игра не задалась с самого начала, поэтому мы с Ремусом начали выражать мысли по поводу того, что могло случиться с Бродягой в кабинете у директора.

— Предположить, что Дамблдор его отпустил, а он, в свою очередь, поехал к дяде Альфу, не попрощавшись с нами, глупо и скучно. Может, он и не дошёл до кабинета директора? — неуверенно спросил я.

— Что ты имеешь в виду? — Ремус поднял одну бровь.

— Ну, Блэк иногда бывает очень неуклюжим, ты же знаешь. Может, он запнулся по пути и голову себе расшиб или нос сломал?

Ремус наклонил голову на бок и сузил глаза, а это значило, что он не оценил эту версию.

— Я помню, как он с метлы свалился когда-то давно, но чтобы сломать себе нос на ступеньках… нет, Сохатый, это уже слишком.

— Ну а что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, что Дамблдор прижал Сириуса к стенке, и тот сознался, что это он подмешал слабительное в кружку Филча два месяца назад.

— Ты серьёзно? — тут уже была моя очередь недоумевать. — Сознающийся в своих злодеяниях Блэк? Он же живёт по девизу «не пойман — не вор», так что вряд ли он признается в этом кому-то.

— Это да, — тяжело вздохнул Ремус, объявляя мне шах. — Тогда я и не знаю, что думать.

Я поправил очки и взлохматил шевелюру. Мне подумалось, что я не видел Лили с самого утра, хотя, зная её, можно было ожидать, что она тоже появится в Большом Зале и вызовется помогать с украшением рождественских елей.

— У меня есть ещё несколько версий, — неожиданно отозвался Люпин. Он явно вошёл в кураж.

— Ты меня интригуешь, — ухмыльнулся я.

— Сириуса могли похитить пришельцы или завербовать в Пожиратели, — начал перечислять свои догадки Лунатик, загибая пальцы, — он может быть торговцем мотоциклов в школе или сбывать их на чёрном рынке. Он также мог посадить миссис Норрис на верхушку Северной башни или распылить газ-пердушку в слизеринских подземельях...

— Стоп, стоп, — остановил его жестом руки я. — Вон он бежит, смотри, на собаку похож, как всегда.

Блэк действительно был похож на собаку, когда бежал. Он всегда открывал при этом рот (оставалось только язык высунуть), смешно перебирал ногами и махал руками. А его достаточно длинные отросшие чёрные волосы и мантия смешно развевались на ветру, словно шерсть. Я в очередной раз подумал, что Блохастому отлично подходит его анимагическая форма. Вообще-то поэтому он и бегал так редко: Сириус и сам когда-то признал, что бег лишает его «привычной сексуальности». Так что если вы увидите Блэка бегущим, знайте — случилось что-то чрезвычайно важное.

Уже подбегая к нам, он поднял в воздух руку, в которой держал свиток пергамента. Оказавшись около меня, он присел на скамейку, облокотившись на стол, откинул волосы с лица и что-то неразборчиво и сбивчиво пролепетал. Он уставился на нас, а на его губах светилась улыбка. Но наши с Люпином лица не выражали ничего, кроме непонимания, поэтому Бродяга закатил глаза и так же сбивчиво, но уже более членораздельно повторил:

— Дамблдор согласился отправить меня к дяде, даже бумагу какую-то дал.

— Какую-то? — брови Ремуса взлетели вверх.

Он забрал у Сириуса его свиток пергамента и, развернув его, принялся читать с серьёзным видом. Он что-то бубнил себе под нос, а через минуту спросил:

— Ты это хоть читал?

— Нет, конечно, я забрал это и к вам сразу побежал. Ой, да что там может быть…

— Здесь написано, что ты должен вернуться в Хогвартс к восьми часам сегодняшнего вечера.

— Что?! — Сириус подскочил с лавочки с возмущённым до глубины души выражением лица, но снова сел и тихо сказал: — Дамблдор, вот же старый пень! Даже не сказал мне ни слова об этом! А что, если бы я его даже не развернул? Честно говоря, если бы не ты, Лунатик, то так бы и было.

— Наверное, профессор на это и рассчитывал, — улыбнулся Люпин и почесал затылок. — Бродяга, твоё время ограничено. На твоём месте я бы уже бежал в комнату собирать вещи. В конце концов, уже полдень.

— Да, я уже бегу, — он поднялся с лавочки и закрыл лицо руками. — И что я успею за эти восемь часов с дядей Альфардом обсудить? Этого времени не хватит даже на обсуждение последнего матча Пушек Педдл, не то что на весь квиддичный сезон, — он развёл руками. — Ладно, парни, увидимся вечером.

— Ага, привет дяде Альфу! — крикнул я убегающему Сириусу вдогонку. — Ну что, Лунатик, вот мы и остались вдвоём. Пошли хоть обед возьмём.

— Дорогу Главному Старосте! — кричал я, разгоняя младшекурсников, когда мы с Ремусом подходили к столу с едой.

Мне показалось, что я словил на себе неодобрительный, но в то же время добрый взгляд непонятно откуда возникшей Лили Эванс, которая, конечно же, не пользуется своим положением Главной Старосты Хогвартса, чтобы получить обед вне очереди. А может, мне просто хотелось словить на себе взгляд Лили.

* * *

После обеда мы с Люпином поднялись в нашу комнату. Сириуса там уже не было, но зато был бардак, который Блэк всегда очень любил после себя оставлять. Я долго сопротивлялся уговариваниям Ремуса помочь ему с уборкой, но совесть всё-таки победила. Ну не мог я смотреть, как мой лучший друг самостоятельно вылизывает комнату, в которой мы живём. Эванс бы точно гордилась мной и моим добрым нравом.

Как только я вспомнил про Лили, я подумал, что стоило бы снова увидеться с ней сегодня, но в неформальной обстановке. Не думаю, что она одобрила бы идею с продолжением Рождественской вечеринки, но попробовать её туда затащить всё же стоило. К моменту её начала Сириус уже вернётся в замок, и мне очень хотелось сесть одной попой на два стула — провести весело время и с Лили, и с друзьями. Я выразил эту идею вслух, и Луни меня поддержал:

— Определённо, попробовать стоит. Лили, конечно, человек необычный, и не думаю, что она любит отрываться на вечеринках, как Сириус, но это же и не обязательно. Да и когда, если не сегодня? — он похлопал меня по плечу и накинул на плечи свою новую зимнюю мантию. — Я пойду прогуляюсь, подышу воздухом.

— Может, тебе составить компанию?

— Не откажусь, — он кивнул, улыбнувшись. Я схватил свою мантию, и мы вышли из комнаты.

Гостиная, как всегда, была заполнена гриффиндорцами. Возле камина грелись Адам и Тейлор, Фрэнк что-то обсуждал с Джеромом, сидя в креслах у портьер, младшекурсники заняли диваны и играли там во взрывные карты. Лили тут не было, но были её соседки — они сидели у окна и о чём-то перешёптывались. Они странно поглядывали на Лонгботтома и Хэдли, и я обрадовался, что эти взгляды в кои-то веки были адресованы не мне, особенно в свете последних событий.

Я очень хорошо знал соседок Лили, и они очень любили посплетничать. Мне иногда даже казалось, что когда им скучно, они некоторые слухи сами пускают по замку, а потом наблюдают за развитием событий. Может быть, это они пустили в начале шестого курса слушок, что мы с Лили спали… в любом случае я был абсолютно уверен, что если бы Джеймс Поттер подарил особенный подарок Лили Эванс, это не осталось бы незамеченным для их острого взгляда. Так что остался вариант, что Лили им просто ничего не сказала, а они и не заметили.

Очень умно, Эванс. Вот за это я тебя и люблю

— О чём задумался? — голос Люпина вырвал меня из мыслей. Я так глубоко в них погрузился, что и не заметил, как мы вышли из замка.

— Да так… Думал о том, что, вероятно, Лили не сказала своим подругам про мой подарок.

— Это логично. Не думаю, что ей захочется обсуждать это с кем-то.

— О, психоанализ от Ремуса Люпина! — я хлопнул в ладоши с притворным воодушевлением. — Продолжай, мне даже интересно.

Люпин улыбнулся и посмотрел на меня так, как строгие отцы смотрят на своих шаловливых детей.

— Ты и сам знаешь, что я хотел сказать. Лили уже переросла тот период, когда она грубо тебя отшивала. Да и ты сам сильно поменялся, и мы знаем главною этому причину.

Ремус опустил голову. Мы стояли на берегу Озера, я наблюдал за фигуристами, выписывающими пируэты на льду. Лунатик молчал, ведь ему, как и мне, трудно было говорить на эту тему. В горле пересохло, я сглотнул и продолжил за него:

— Хочешь сказать, что она дошла до той стадии, когда поняла, что я ей нравлюсь?

— Вероятно, да, — Люпин сжал губы и поднял брови. Это означало, что слово «вероятно» здесь лишнее, но Люпин этого бы никогда не признал, потому что «ты ещё зазнаешься».

Я не мог не улыбнуться. Ремус всё ещё выглядел растерянным и расстроенным из-за того, что задел такую щепетильную тему, поэтому я, недолго думая, исполнил наш торжественный танец. Если бы кто-то увидел меня или Сириуса, исполняющими этот пляс (Ремус и Питер таким, конечно же, не занимались), то подумал бы, что у нас припадок. Но зато это всегда веселило Люпина, так что тут и думать было не о чем.

Мы с Ремусом ещё немного походили по окрестностям Хогвартса, но совсем скоро замёрзли, поэтому уже через час решили вернуться в замок. Когда мы поднимались по ступенькам на третьем этаже, меня кто-то окликнул. Я обернулся и увидел Алису Геллер, старосту Пуффендуя.

— Тебя искала МакГонагалл. Говорит, это что-то, связанное с сегодняшней вечеринкой.

— Хорошо, спасибо, — Алиса кивнула и побежала догонять друзей. — Возвращайся в комнату, я скоро приду, — Ремус кивнул, и мы разошлись в разные стороны.

В кабинете у профессора МакГонагалл было, как обычно, тихо. Она сидела за своим столом, напротив неё на стуле сидела девушка. На девушку падала тень, поэтому я её не мог разглядеть издалека.

— Мистер Поттер, проходите, — Минерва указала мне на стул, и я подошёл ближе. — Присаживайтесь.

— Спасибо, профессор, но я постою, — я улыбнулся, МакГонагалл улыбнулась в ответ.

Я посмотрел на девушку, сидящую рядом со мной. Она повернула голову, и вот мне улыбнулась Лили Эванс. Из-за тучи прорезался солнечный луч, который мигом наполнил кабинет профессора Трансфигурации своим мягким зимним светом. Волосы Эванс красиво переливались целой палитрой цветов в этом свете, а глаза блестели, словно она затеяла какую-то шалость. Мой взгляд скользнул по её шее — кулон, подаренный мной утром, всё ещё красовался на своём месте. Всё в лучших традициях маггловских сказок. Я еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

— Мистер Поттер, мы с мисс Эванс как раз обсуждали предстоящий вечер.

— Я поговорила с профессором Флитвиком, — начала Лили уверенным тоном, но когда она снова взглянула на меня, её голос почему-то дрогнул и стал немного тише. Вот где Лунатик со своим психоанализом, когда он так нужен?! Пора бы мне самому уже научиться толковать всё, что со мной (и Лили) происходит. — Я спросила, может ли он с хором исполнить какую-то композицию за сегодняшним ужином, и он согласился.

— Отличная новость, — сказал я, твёрдо кивнув.

Я старался выглядеть собранным, но на самом деле во мне всё бурлило и кипело, и желудок выделывал фляки. И это было совершенно обосновано, ведь я находился в одной комнате с девушкой, без которой не представляю свою жизнь, и деканом нашего факультета, которая слишком серьёзно отнеслась к подготовке предстоящего мероприятия. И мне очень хотелось произвести впечатление на обеих: МакГонагалл показать, что я очень ответственный и креативный, а Лили — весёлый и совсем не раздражительный. Учитывая всё это, я решил воспользоваться предложением профессора и присел на стул.

— Зал уже готов к этому торжественному ужину, не так ли, профессор? — откашлявшись, спросил я МакГонагалл.

— Если вы имеете в виду его оформление, то да, безусловно. Вы сегодня очень постарались и замечательно нам помогли, мистер Поттер. Но нам ещё необходимо разослать приглашение гостям.

— Гостям? — воскликнули мы с Лили одновременно и переглянулись. В её взгляде было видно непонимание, и это отразилось и на моём выражении лица тоже.

— Именно, гостям. Не понимаю вашего удивления, — Минерва посмотрела на нас исподлобья. — Вам с мисс Эванс необходимо написать приглашения и разослать их. Вот список имён и адресов, — она протянула нам с Лили по листку пергамента. — Займитесь этим как можно скорее, времени осталось не так много.

Мы с Лили подхватились с мест и вышли из кабинета декана. Она посмотрела на меня жалобным взглядом и тяжело вздохнула.

— Я надеялась, что хотя бы сегодня получится отдохнуть перед ужином, — она закрыла лицо руками.

— Не переживай, мы быстро справимся, — я положил руку ей на плечо, но она посмотрела на меня так, будто не могла поверить в правдивость моих слов. — Сколько имён в списке?

— Около полусотни.

— Многовато, конечно, но у меня есть неплохой план, — я подмигнул. — Иди в библиотеку и займи там большой стол. Я скоро приду.

— Но, Джеймс!.. — она крикнула что-то мне вслед, но я уже её не слышал. Я бежал в факультетскую гостиную, а в голове была только мысль, что она носит кулон мамы.

Я забежал в гостиную: Адам и Тейлор всё ещё сидели у камина и о чём-то болтали. Я подошёл к ним и, пожав руку Адаму, сказал:

— Нужна ваша помощь. Вопрос жизни и смерти.

— Что случилось? — Тейлор выглядела удивлённой, но её взгляд говорил о том, что она слабенько верит в серьёзность моей проблемы.

— Нам с Лили поручили написать приглашения на сегодняшний ужин, а их около пятидесяти штук. Это надо сделать быстро, ведь уже обед, но нас только двое.

— Мы поняли, Джим, — кивнул Адам и похлопал меня по плечу. Он поднялся с кресла, вслед за ним поднялась и Тейлор. — Как же не помочь другу произвести впечатление на даму сердца, — он многозначительно подмигнул, а Ридд рассмеялась.

— Мы поищем наших, — сказала она, — и скоро придём.

— Спасибо огромное, — я с облегчением выдохнул. — Лили уже в библиотеке, так что подходите туда.

Они вышли из гостиной, а я пошёл в спальню, надеясь, что Лунатик всё ещё там. Мои надежды оправдались — он, как обычно, лежал на своей кровати, читал книгу по Нумерологии. Я закатил глаза, давая ему понять, что я не в восторге от того, что он читает учебную литературу на каникулах, но говорить что-либо по этому поводу не стал.

— Что хотела МакГонагалл? — спросил он, закрывая книгу.

Я вкратце пересказал ему произошедшее, включая мои догадки, касающиеся поведения Эванс. Ремус только молча кивал, подперев подбородок рукой.

— Она ничего не спросила про твой подарок?

— Нет, да она и не успела, — пожал плечами я. — Я только сказал ей идти в библиотеку, а сам примчался сюда. Кстати, я же не просто так пришёл. Поможешь с приглашениями?

— Конечно, что за вопрос, — твёрдо кивнул Луни, вставая с кровати. — Пойдём, не будем терять время. Лили, наверное, нас уже давно ждёт.

Мы вышли из комнаты и направились в библиотеку. Я вспомнил, что утром Ремус заподозрил, что Флитвик что-то скрывает, и решил у него расспросить про его догадки.

— Ну ты и выбрал место и время, — закатил глаза Люпин.

— Да ладно тебе, тут всё равно никого нет, — фыркнул я. — Так что ты думаешь по этому поводу?

— Не знаю, всё довольно туманно. Зная Дамблдора и МакГонагалл, и их позицию в событиях, которые разворачиваются сейчас в Англии, можно предположить, что они что-то затеяли. Может, они ведут с кем-то переговоры или просто строят какую-то стратегию, предугадывают действия Пожирателей Смерти. Я не знаю, но предполагаю, что директор создал какую-то тайную организацию по борьбе с Сам-Знаешь-Кем. Может быть, они втроём в этом участвуют, а может, их больше, — он пожал плечами. — Мне и самому дико интересно, что они затеяли, так что я хотел вам предложить проследить за ними. Тем более, у нас есть все ресурсы — Карта и Мантия…

Мы завернули за угол и наткнулись на профессора Слизнорта. Видимо, он услышал последнюю фразу Лунатика, потому что смотрел на нас уж больно подозрительно, сузив глаза и поджав губы.

— Добрый день, профессор, — начал я слегка дрожащим голосом.

— Здравствуйте, мистер Поттер. Простите, что вмешиваюсь в ваши разговоры, но я совершенно случайно услышал про слежку с помощью карты и мантии и хотел бы услышать подробности, — он поднял брови, переводя взгляд то на меня, то на Люпина.

— Эм-м-м… ничего необычного, профессор, — я поправил очки и кивнул Слизнорту. Люпин выглядел растерянным, и вряд ли бы он смог что-то сейчас придумать. Хорошо, что у него есть я.

— Очень на это надеюсь, мистер Поттер.

— Видите ли, мы с Ремусом очень тщательно готовимся к Ж.А.Б.А., потому что хотим стать мракоборцами. Вы же знаете, что для поступления в Академию нужны наивысшие баллы. У нас возникли определённые вопросы про кентавров, когда мы читали учебник по Уходу за Магическими Существами. Мистер Скамандер не очень чётко, на наш взгляд, выложил про них информацию. Поэтому мы хотели прогуляться по Запретному Лесу, найти кого-то из кентавров и расспросить у них обо всём, что нас интересует.

— И это, по-вашему, ничего серьёзного?! — Слизнорт чуть не взорвался от собственного крика, но, когда понял, что сказал это слишком громко, пригладил свою жиденькую шевелюру и уже более тихо продолжил: — Я запрещаю вам соваться в Запретный Лес, мистер Поттер. Если вы так тщательно изучали этих существ, то наверняка вы знаете, что их причисляют к четвёртому классу опасности! Если вы хотите узнать что-то про кентавров, спросите своего преподавателя или наведайтесь в библиотеку и почитайте соответствующую литературу. Я сообщу профессору МакГонагалл о ваших намерениях, так что даже и не думайте соваться в Лес.

Он напоследок окинул нас оценивающим взглядом, затем поднялся на носочках и гордо прошагал мимо нас к ступенькам. Ремус повернулся ко мне и сказал:

— Я даже и не знаю, как на это реагировать. С одной стороны, у тебя замечательная фантазия, спасибо ей, конечно. Но с другой, он сейчас пойдёт к профессору МакГонагалл, и она нам потом расскажет всё, что про нас думает. А она ведь только несколько часов назад говорила, что мы исправились… — схватился за голову Люпин.

— В любом случае это лучше, чем если бы она узнала, что мы собираемся за ней шпионить.

Ремус шумно выдохнул, и до библиотеки мы шли уже молча. Только когда мы дошли до места назначения, он остановил меня и спросил:

— Ты уверен, что я там нужен?

— Ты о чём вообще? — недоумевал я.

— Ну, если бы у меня была возможность провести время наедине с девушкой, которая мне нравится, то я бы не стал никого приглашать.

— Лунатик, нас там ждёт пятьдесят ненаписанных писем, — ухмыльнулся я. — Ты, конечно, прав, я бы с удовольствием с ней посидел тут вдвоём. Но у нас слишком много работы, а впереди ещё куча времени, которое мы с Эванс сможем провести вдвоём.

— И всё равно, я уйду пораньше.

— Как пожелаешь, — развёл я руки. — В таком случае, квиддичистов тоже с собой заберёшь, а то уж больно они любят мне всю романтику прерывать.

— Ты ещё и их позвал? — удивился Ремус и закатил глаза. — Сумасшедший.

Я открыл дверь библиотеки, и мы с Люпином вошли. Я огляделся, но Лили не увидел. Краем глаза я заметил какое-то движение, повернулся и увидел махающую мне Эванс, сидящую в углу за большим столом. Я дёрнул Ремуса за рукав, и мы направились к ней.

— Квиддичистов ещё нет, — прошептал Ремус. Я ему ответил, что ещё не ослеп.

— Снова здравствуй, — лучезарно улыбнулся я Эванс, когда мы присели на стулья.

— Привет, Лили, — скромно кивнул Люпин, еле улыбнувшись уголками губ.

— Привет, — ответила она. — Где ты так долго был?

— Я ходил за Ремусом, а в гостиной встретил Бенсона и Ридд, они сейчас тоже придут, — Лили неуверенно кивнула, и я добавил: — С их помощью мы справимся быстрее.

— Да, несомненно, — она поджала губы, протягивая нам листы пергамента и баночки с чернилами.

Я глянул на Ремуса: он явно чувствовал себя неловко. Заметив, что я сморю на него, он повернулся. В его голубых глазах так и светилось негодование. Я прямо слышал у себя в голове его голос: «Ну ты и идиот». Наверное, это было связано с поведением Лили — я бы ни за что в жизни не сказал, что она захочет провести время со мной наедине в тихом и безлюдном углу библиотеки, если бы это так явно сейчас не отображалось в её поведении.

Мерлин, что случилось с моей жизнью? Эванс выглядит так, что готова съесть Ремуса за то, что он третий лишний, а я явно не понимаю всех её намёков (хотя я всегда считал себя экспертом в области общения с противоположным полом). Даже МакГонагалл, видимо, специально дала нам это идиотское задание, чтобы мы вдвоём с ним разобрались. Но мне, конечно же, надо было всё испортить своим энтузиазмом, запалом и неспособностью мыслить наперёд.

Джеймс Поттер, что, мандрагора тебе в штаны, с тобой случилось?! Где тот парень, который был готов душу дьяволу продать за пять минут с Лили Эванс?

Мы так и сидели в тишине и молча писали письма, только иногда согласовывая идеи по поводу оформления писем. Спустя несколько минут пришли Адам и Тейлор, которые привели с собой Тришу и Джерома. Триша, словно Юлий Цезарь, успевала справляться с несколькими делами сразу: обсуждать невежество Роберта (непонятно с кем, ведь её никто не слушал), остроумно отвечать на просьбы Адама о прекращении этого словесного поноса и писать письма. Джером сидел с отсутствующим видом, иногда поглядывая на Тейлор, по недвусмысленному выражению лица которой можно было с лёгкостью понять, что она бы сейчас с пребольшим удовольствием прокляла Тришу. Ремус тихо обсуждал с Лили нашествие бундимунок в дом его родителей. Я же пытался мысленно оградиться от всего этого балагана, вспоминая все вопросы, которые задаёт комиссия при вступлении в Академию Мракоборцев, указанные в их буклете, и ответы на них. Адам, похоже, тоже думал о чём-то своём. Из мыслей меня вырвала реплика Лунатика:

— Ну, тут осталось немного, так что мы, пожалуй, пойдём.

— Да, у нас ещё куча дел, — вскочила со своего места Тейлор, таща за собой Тришу, которой явно понравилась публика, которая редко её перебивала.

— Увидимся, — я помахал ребятам рукой, не скрывая своей радости от их ухода. Я повернулся к Лили, которая смотрела в пергамент с именами адресатов приглашений. — Извини за это.

— Ты о чём? — она попыталась изобразить недоумение, но получилось у неё плохо.

— Ну, обо всём этом. Не знаю, когда в Трише проснулась такая балаболка, но у меня до сих пор в ушах звенит от её речей.

Лили рассмеялась, заправив прядь волос за ухо, но я был серьёзен. Она небрежно махнула рукой, мол, всё нормально.

— Я… очень рад, что тебе понравился подарок, — вполголоса сказал я, опустив взгляд на пергамент.

Краем глаза я видел, что Лили смотрит на меня, но мне было невыносимо сложно поднять глаза. Мне казалось, что если я сейчас посмотрю на неё, то наткнусь на какой-то невидимый камень, споткнусь, упаду и уже не смогу встать. Она стиснула губы, и я услышал звук черкающего по пергаменту пера.

Между нами установилось молчание. Я чувствовал, что могу столько всего сказать Эванс, ведь я так долго ждал такого шанса. Я знал, что она тоже много чего может сказать мне, но она молчала. Не знаю, подбирал ли я правильные слова или ждал, что она начнёт первой, или мне просто было страшно… Язык просто прилип к нёбу, челюсти сжались, а желудок словно поглотил сам себя. Я так нервничал, что только с четвёртого раза правильно написал имя сэра Блюндринга Гольдфруммера.

Прошло несколько минут, которые мне показались бесконечно длинными, прежде чем я услышал тонкий и дрожащий голос Лили Эванс:

— Да, он прекрасен. Спасибо, Джеймс.

В списке приглашённых осталось ещё семь имён, и до момента написания последнего слова мы с Лили больше не говорили и не смотрели друг на друга.

* * *

Выйдя из библиотеки, Лили отправилась в Гриффиндорскую башню, а я пошёл к декану, чтобы оповестить её о наших достижениях. МакГонагалл не упомянула Слизнорта и была очень довольна тем, что мы справились так быстро. Мне показалось, что в ней что-то поменялось, но я не сразу понял что именно. Уже возле портрета Полной Дамы до меня дошло, что взгляд её зелёных глаз стал немного грустнее, а привычно широкая улыбка стала более печальной. Ну, а ещё она прикупила себе новую парадную мантию.

У меня оставалось ещё несколько часов до праздничного ужина, но сидеть на месте не было времени: у меня была ещё целая куча дел, связанная с подпольным рождественским празднованием. Когда я встретился с ребятами, которые обещали помощь в его организации, оказалось, что ещё ничего не готово. Более того, ни у кого на примете не было даже помещения, где всё это можно было организовать. Я, конечно, всегда знал, что мой заговорческий мозг незаменим, но чтобы настолько… я был приятно впечатлён.

Вызвав лучшие студенческие умы школы на мозговой штурм (то есть Ремуса, Адама, ещё нескольких человек с Когтеврана и Пуффендуя и даже одного слизеринца), мы коллективно начали соображать, где в замке можно устроить вечеринку на сто человек так, чтобы все сто остались незамеченными. Вариантов было немного: нигде, нигде и нигде. Казалось, что всё накрылось медным котлом, но Адам не сдавался до последнего:

— Как насчёт кабинета истории магии?

— Профессор Бинс, конечно, апатичный, но не настолько же, — поднял брови Ремус.

— Подвал?

— Только на его уборку уйдут столетия, — тяжело вздохнул староста Когтеврана, Макс Вен.

— Заброшенный кабинет Трансфигурации?

— Там рядом кладовая мистера Филча, — отмахнулась Алиса Геллер. — Даже если бы на этот кабинет сам Дамблдор наложил заглушающие заклинания, вряд ли бы это помогло.

— Неужели у нас совсем не осталось вариантов? — потёр виски Нил Голблюм, отбивающий слизеринской квиддичной команды, один из немногих нормальных людей на этом факультете. — Этот замок бесконечен! Неужели совсем нет здесь места, которое нам бы подошло?

— Мне в голову приходит только Запретный Лес, — улыбнулся я, но никому эта идея не пришлась по душе. Алиса раздражённо заметила, что кентавры вряд ли будут с нами отрываться под ритмы диско.

— У меня есть одна идея, — несмело отозвался Ремус. — Но… — он замолчал.

— Что «но»? — изнемогая от нетерпения, прокричал Нил.

— Не думаю, что это вообще реально, и мне всегда казалось, что это только слухи.

— Можно, пожалуйста, поконкретнее? — спросил Макс, подняв брови.

— Я говорю про Выручай-комнату.

Несколько человек фыркнули. Я тоже усомнился в этой идее, ведь про это место ходили только слухи, и никто из моих знакомых её никогда не видел. Но я, как хороший друг, просто обязан был поддержать Люпина.

— Эй, эй, что за негодование? — я поднял руки в воздух. — Стоит проверить её наличие. Мы ничего уже не теряем, да и других вариантов у нас тоже нет.

Некоторые ребята неуверенно закивали, и Ремус поспешил напомнить, что она должна быть на восьмом этаже. Мы договорились втроём с Люпином и Бенсоном поискать Выручай-комнату, пока Макс и Нил ищут питьё, а Алиса и второй староста Пуффендуя, Рик Макинтош, еду.

Мы с ребятами забежали в факультетскую Башню, и, пока они ждали меня в гостиной, я забежал в спальню за Картой Мародёров. Когда я спустился, Адам удивился и спросил, зачем мне нужен потрёпанный пергамент, и я пообещал все карты раскрыть чуть позже.

Мы как можно скорее побежали на восьмой этаж. Остановившись на седьмом этаже, мы зашли за поворот и остановились в нише с рыцарскими доспехами. Адам рассмеялся, когда я сообщил ему, что этот пергамент — залог нашего Мародёрского успеха. Но его лицо моментально приобрело серьёзное и ошеломлённое выражение, когда после небольшой щепотки колдовства на Карте начали появляться чертежи всех помещений замка и именные движущиеся точки, обозначающие всех студентов, находящихся в школе. Бенсон только открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег, а мы с Ремусом довольно улыбались. Мы и Бродягу вспомнили, и подумали, что он был бы очень доволен, узнав, что наш многолетний труд был оценён.

Я открыл Карту на нужной странице и проверил, нет ли кого на восьмом этаже. Он был полностью пуст, так что мы решили не медлить, и, спрятав Карту во внутренний карман моей мантии, мы направились к месту назначения.

— И что дальше? — спросил Адам, когда мы стояли напротив пустой стены, которая была покрыта сетью паутин.

— Я слышал, что нужно трижды пройтись мимо этого места, думая о помещении, которое нам нужно.

Я пожал плечами и принялся ходить туда-сюда вдоль стены, сконцентрировавшись на мысли, что нам нужна комната для рождественской вечеринки. Я даже не считал, сколько раз я прошёлся вперёд-назад, когда услышал восторженный шёпот Люпина:

— Сохатый, ты только посмотри на это!..

Я остановился на месте, оглянулся и не поверил своим глазам: прямо передо мной из обычной каменной стены вырисовывались очертания широких дверей, которые становились всё чётче и чётче. В конце концов, что-то клацнуло, и перед нами оказались обычные деревянные двери. Я взлохматил волосы и не сдержал улыбку. Мы с ребятами переглянулись и сделали шаг навстречу Выручай-комнате.

Я толкнул дверь, и мы вошли в просторную комнату. Мне захотелось прыгать от радости и визжать от восторга, ведь лучшего места, чем то, что предстало перед нами, и желать не стоило. Мысленно я пообещал себе обязательно начертить это место на Карте Мародёров.

Здесь было всё: новогодние ели, красиво украшенные сверкающими игрушками и мишурой, светящиеся гирлянды, развешенные под потолком, с которого свисали снежинки, искусно выполненные из папье-маше. В углу стоял большой граммофон, рядом с которым лежал сундук, наполненный самыми разными пластинками. Здесь были и большие дубовые столы для больших компаний, и круглые столики поменьше, скрытые от глаз за белыми тюлями.

Главным украшением этой комнаты был камин, в котором уже лежали дрова. На нём висели большие разноцветные носки, в которые я решил положить сладости.

Мы с интересом разглядели каждый уголок комнаты, и всё, что я смог после этого сказать, было:

— Я обожаю этот замок.

Здравствуйте, дорогие читатели :)

Эта глава будет очень музыкальной, так что включайте ритмы блюза и наслаждайтесь ими вместе с Джеймсом и Лили.

Я подобрала для этой части специальные песни, которые вы можете послушать тут: https://goo.gl/GBfwPm , либо можете найти подобранные мной композиции в любом удобном вам сервисе.

1. James Brown — It Was You;

2. The Jackson 5 — I Want You Back;

3. Marvin Gaye — Sunny.

* * *

Часы показывали половину пятого вечера, до ужина оставалось полчаса. За окнами на замок понемногу опускался вечер; небольшие облачка были видны только на горизонте, и снега не намечалось. Небесное полотно переливалось множеством оттенков розового, оранжевого и голубого, а над школой уже виднелся лунный диск, около которого сияло несколько ярких белых точек. Ночью небо обещало быть безоблачным и звёздным.

Я стоял перед зеркалом и рассматривал себя. Волосы выглядели, как обычно, безобразно, тут и пытаться что-то изменить не было смысла. Рубашку я выгладил, даже заправил. Туфли почистил так тщательно, что они блестели, как глаза Сириуса, когда речь заходит о мотоциклах. Даже Ремус признал, что я превзошёл сам себя.

В этот вечер нам разрешили прийти на ужин не в школьной форме (каникулы всё-таки), но у меня всё равно не было чистых и красивых свитеров, так что пришлось одеться, как на свадьбу. А вот Люпин охотно воспользовался ситуацией и напялил на себя миленький красный свитер с оленями и его любимые коричневые штаны.

— Ты выглядишь на тринадцать, — сказал я ему, когда Ремус оттолкнул меня от зеркала, чтобы полюбоваться собой.

Он повернулся ко мне и с наглым выражением лица сказал:

— Разве что по десятибалльной шкале.

Я расхохотался и не смог не заметить, что у Люпина заметно прибавилось Мародёрского остроумия в последнее время.

— Знаешь, тебя в таком прикиде могут не пустить на вечеринку, — хитро ухмыльнулся я. — Ребята подумают ещё, что тебе пока рано так серьёзно развлекаться.

Ремус прекрасно понимал, что я говорил это не всерьёз, но, одарив меня раздражённым взглядом, принялся стягивать с себя свитер, приговаривая:

— Ну что ты за человек, Поттер. Даже заноза в заднице не так надоедает, как ты.

Я сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, и прицепил значок Главного Старосты на грудь. Ремус переоделся в белую рубашку и светло-коричневый кардиган и стал передо мной, раскинув руки, мол, оценивай давай. Я довольно кивнул, показав ему большой палец.

Мы спустились в гостиную, где уже была целая куча народу. Почти все празднично вырядились — парни были в костюмах и праздничных мантиях, а на девушках красовались платья. Я уже и не помнил, когда в Хогвартсе в последний раз проводилось подобного рода мероприятие. Время от времени Слизнорт устраивал чаепития и закрытие приёмы, но на то они и были закрытыми — туда только приглашённые гости наряжались, как на балы. Я там бывал пару раз, но ребят всегда было немного, и никогда там не царило такой воодушевлённой атмосферы, как сейчас в Гриффиндорской башне.

В общей комнате стоял гул. Какофония из самых разнообразных звуков заполнила эту комнату. Где-то в углу наши сокурсники с Адамом во главе слушали пластинки, выбирая, что поставить на вечеринке, а рядом с ними кое-какие парочки вытанцовывали под весёлые мелодии. Девчонки помладше обсуждали что-то вполголоса, иногда хихикая и осматриваясь по сторонам. Те, кто постарше, говорили про приближающиеся экзамены и хвалили наряды друг друга. Парни-квиддичисты, как обычно, сидели у камина, пили сливочное пиво и играли во взрывные карты, громко комментируя происходящее. Они были растрёпанные, словно только что пробежали марафон. Я им крикнул, чтобы они привели себя в порядок, но Джером только фыркнул, а Роберт рассмеялся. С ними был и Фрэнк Лонгботтом, а его девушка, Алиса, радостно что-то обговаривала с подругами, стоя чуть дальше от него. Девочки с квиддичной команды, Триша, Кайна и Тейлор, сидели в креслах у портьер и косились на своих товарищей по команде, будто злились, что они их не позвали поиграть в карты.

Я встал посреди комнаты и громко свистнул. Гул прекратился, и я улыбнулся толпе.

— Как вы все могли знать, сегодня после ужина в школе намечается вечеринка, — я обвёл публику взглядом. Некоторые ребята одобрительно кивали, ухмыляясь и предвкушая празднование, а некоторые недоумённо поднимали брови. — Я, как Главный Староста, не одобряю этого, — я театрально взмахнул рукой и положил её на грудь, придав своему выражению лица максимально саркастичной невинности, — и предупреждаю, что буду строго следить за тем, чтобы вы все оказались в факультетской башне до отбоя, — максимально строгим тоном сказал я.

После окончания речи в комнате повисла гробовая тишина. Из-за спины я услышал тихий шёпот:

— Он что, уже пьяный?

Эта фраза на фоне всеобщего молчания прозвучала так громко, будто её прокричали. Гостиная Гриффиндора наполнилась живым звонким смехом нескольких десятков студентов, после чего все они вернулись к своим делам. Понемногу гостиная пустела, ребята направлялись в Большой Зал. Мы с Люпином захватили Адама и тоже поспешили туда, ведь договорились встретиться перед ужином с другими зачинщиками нелегального празднества. За пятнадцать минут до начала трапезы мы собрались в небольшом и очень пыльном классе, расположившемся неподалёку оттуда.

— У нас всё готово, — сказал Макс Вен с запалом в глазах. — Мы достали сливочное пиво и немного огневиски, но больше ничего у мадам Розмерты не было. Ремус, идея с Выручай-комнатой была отличной. Извини, что недооценил её поначалу.

— Спасибо, Макс, — кивнул Ремус, пожимая ему руку.

— Мы расставили еду так, как ты и говорил, — сказала Алиса Геллер. — Да, сладости в носки разложили, — опередила она мой вопрос, — так что к нашему приходу всё будет на своих местах.

— Отлично, — кивнул я. — После ужина, как и положено, ведите ребят в гостиные. Потом мы всех по очереди выведем на восьмой этаж.

— У нас получится? — поднял бровь Нил Голдблюм. — Как мы сможем добраться до восьмого этажа и остаться незамеченными преподавателями?

— У меня свои методы, не переживай, — подмигнул ему я, и Нил пожал плечами, мол, тебе лучше знать. — Встретимся в девять часов вечера в комнате собрания старост. Постарайтесь всё-таки никому из профессоров не попасться на глаза, нам лишние проблемы ни к чему.

Пожелав друг другу приятного вечера и не менее приятного аппетита, мы все направились в Большой Зал. Там длинные столы факультетов были расставлены немного не так, как обычно — теперь слизеринский и пуффендуйский столы стояли заметно ближе друг к другу, как и гриффиндорский с когтевранским. Такая перестановка делала проход между ними значительно шире. Я удивился таким изменениям, а Ремус высказал предположение, что это могли сделать для того, чтобы освободить немного пространства для танцев.

— Я уже вижу, как Дамблдор нежно берёт МакГонагалл за талию, и они вместе танцуют размеренный вальс, — я скорчил мечтательное лицо и взял за талию воображаемую МакГонагалл.

— Мистер Поттер! — позвала меня МакГонагалл, которая как будто чувствовала, что я её только что вспоминал. — Где мисс Эванс?

— Понятия не имею, профессор, — растрепал волосы я.

— Я думала, вы придёте вместе, — подняла брови она, придавая своему лицу выражения как можно более скромной невинности. Прежде чем я что-то успел сообразить, она добавила: — В таком случае, как только увидите её, подойдите с ней ко входу в Зал. Думаю, вы двое отлично справитесь с очень важным поручением.

«Только бы не встречать гостей», — подумал я. И как можно догадаться, именно этим «очень важным поручением» нам с Эванс и предстояло заняться.

Она появилась в Большом Зале уже через несколько минут после того, как МакГонагалл удалилась за преподавательский стол. Что тут сказать… я думал, она выглядела по-ангельски, когда мы ходили с ней в Хогсмид, но та Лили Эванс, которая сейчас стояла перед моими глазами, была не просто ангелом, а Ангельской Королевой. На ней было тёмно-зелёное платье с длинными ажурными рукавами и блестящими камнями у полов. Никогда прежде я ещё не видел, чтобы кому-то так шло платье. А эти рыжие локоны… Мерлин, чего бы я только ни сделал сейчас, чтобы их потрогать. Не подумайте, что я какой-то фетишист, но они выглядели так шикарно, что я не мог преодолеть в себе это странное желание.

— Сохатый, только не подавись слюной, — услышал я шёпот Люпина. — Иди и поздоровайся с Лили, — пихнул он меня в плечо, но я не мог пошевелиться.

— Ну, чего стоишь? — снова попытался подтолкнуть меня Ремус.

— Я не могу, — я повернулся к нему с испуганным лицом. — Ремус, я не могу.

— Ну что ты будешь делать, — тяжело вздохнул Ремус, закрывая лицо ладонями. — Джеймс, тебе что, тринадцать? Пойди и поздоровайся с Эванс, сделай ей пару комплиментов. Если этого не сделаешь ты, это сделает Хэбер, — он кивнул головой в сторону этого неугомонного ловеласа, уже направляющегося в сторону Лили.

Долго уговаривать меня не пришлось. Хэбер — самая лучшая мотивация.

— Ладно, я побежал, — кивнул я и стал продираться сквозь толпу гриффиндорцев и когтевранцев.

Лили обсуждала что-то с Алисой и Фрэнком, но когда Прюэтт увидела меня, она что-то сказала Эванс, улыбнулась и утащила своего благоверного в противоположную от нас сторону. Лили, похоже, была немного обескуражена таким поведением подруги. Я подошёл к ней сзади и как можно более уверенным и твёрдым тоном сказал:

— Отлично выглядишь, Эванс.

Она подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Мой взгляд засёк Хэбера, который резко изменил траекторию с очень недовольным лицом.

— Спасибо, — скромно улыбнулась Лили, заправив за ухо прядь волос. — Ты тоже. Даже рубашку заправил, — ухмыльнулась она. — Это что-то новенькое.

— Ремус сказал, что мой внешний вид должен соответствовать уровню мероприятия, — деловитым тоном ответил я. — Хотя сам он хотел надеть свитер с оленями.

— Свитеры с оленями — это классика, — поджала губы Эванс. — Такой даже у меня есть.

— Я в курсе, — ляпнул я, не подумав.

— Откуда? — сузила глаза Лили. — Я его только сегодня утром первый раз надела, но меня никто не видел в нём, кроме соседок по комнате.

Я сделал каменное лицо, как это всегда делал Сириус, когда попадал в похожие ситуации. Господи, вот же идиот. В курсе он. Мои мозговые шестерёнки давно так интенсивно не работали.

— Эм-м-м… Не то чтобы я был в курсе, — попытался выкрутиться я. Как и положено Джеймсу Поттеру в нервной ситуации, рука сама потянулась к волосам, и, по-моему, хаос, который раньше был привычным для моей причёски, теперь с большой тенью сомнения можно было назвать маленьким штормиком.

Ремус недавно сказал, что он раньше думал, будто уровень моей мозговой активности зависит от того, сколько раз я взлохмачу свою шевелюру. Юморист.

— Просто это было предсказуемо, — наконец-то выдавил я хоть какое-то объяснение. Лили только молча подняла бровь. — Я имею в виду, ты права. Это же действительно классика. Даже у меня такой был, но я из него вырос, а новый ещё не купил.

Я чувствовал, что что-то идёт в нашем разговоре не так. Надо было срочно менять тему или убегать от Лили. А поскольку убежать я не мог, пришлось прибегнуть в первому варианту.

— Тут МакГонагалл подходила, просила, чтобы мы встречали гостей, — протараторил я как можно быстрее, схватил Эванс за руку и потащил ко входу в Большой Зал, пока она не успела ничего сказать.

Когда мы проходили мимо пуффедуйского стола, я заметил Хэбера боковым зрением. Так и хотелось подойти к нему, показать, как мы с Эванс мило держимся за руки, и крикнуть «Ха!». Кстати, рука Лили была такой тёплой, что я себя чувствовал рядом с ней самым настоящим айсбергом.

Мы встали возле входа в Зал. Я взглянул на часы: до начала ужина осталось чуть меньше пяти минут, но никого из гостей не было видно. Я переминался с ноги на ногу, а Эванс поглядывала на меня исподтишка.

— Ты какой-то нервный сегодня, — заметила она спустя несколько мгновений. — У тебя что-то случилось?

Так и хотелось сказать ей «Да, Эванс, ты случилась! Какого же лешего ты такая красивая?!», но я сдержано помотал головой, бросив короткое «Нет». К нам снова подошла МакГонагалл и сказала, что некоторые гости немного задержатся, но большинство отказалось приехать в связи с тем, что они боятся выйти из дому.

— Если вы заметили, около преподавательского стола стоят круглые столы. Они и предназначались гостям, но, поскольку многих не будет, мы с профессором Дамблдором приняли решение, что за одним из ненужных столов могут сидеть старосты всех факультетов, а остальные мистер Филч просто уберёт.

— О, спасибо, профессор МакГонагалл! — Лили благодарственно ей улыбнулась. — Мы обязательно передадим это остальным старостам.

— Хорошо, — она кивнула и, окинув меня оценивающим и слегка недовольным взглядом, вернулась к обществу других преподавателей. Мы с Лили проводили её взглядом, после чего Эванс повернулась ко мне.

— Извини, но у тебя на голове просто кошмар творится, — прерывистыми и неловкими движениями она потянулась к моим волосам, приглаживая их и пытаясь сделать из них что-то более-менее приличное.

— Вряд ли у тебя что-то получится, — ухмыльнулся я. — Эти волосы не поддаются даже гелю для укладки, который изобрёл мой отец.

Лили удивлённо округлила глаза, но вскоре сдалась, так ничего путного с моей причёской и не сделав. Признаться, это было очень приятно — чувствовать её пальцы в своих волосах. Она медленно провела руками от моей макушки до скул, и я не смог удержаться от того, чтобы таки потрогать её локоны. Я запустил пальцы в её волосы, и она вздрогнула, но свои руки не убрала. Мне было совершенно плевать на то, что на нас смотрело несколько десятков пар любопытных глаз, так же как на это было плевать Лили. Она смотрела на меня так заворожённо, так нежно, что я готов был упасть в омут этих зелёных глаз, утопиться в их океане и растаять в их огне, но она резко дёрнулась, убрала мои руки, выпрямилась и сказала кому-то за моей спиной:

— Добрый вечер, сэр, добро пожаловать в Хогвартс.

Я обернулся и увидел первого гостя сегодняшнего вечера — тощего высокого мужчину, окидывающего нас с ног до головы любопытным и добрым взглядом. Он кивнул нам в знак приветствия и медленным, тяжёлым шагом двинулся в Большой Зал.

— Извини, — услышал я тонкий голосок Лили, — это было нетактично с моей стороны.

— Не понимаю, о чём ты, Эванс, — будничным тоном сказал я. — Если бы нам не нужно было играть в камердинеров Дамблдора, я бы тебя украл отсюда и не вернул как минимум до завтрашнего дня. А то и вообще бы не вернул.

— И куда бы ты меня отнёс? — полюбопытствовала Лили. И хоть я на неё не смотрел, а она не смотрела на меня, я чувствовал, как она вся дрожит и покрывается краской. — В тёмный подвал?

— Нет, там же противно, — скривился я. — Узнаешь чуть позже, — загадочно прошептал я ей на ухо, затем выпрямил спину, натянул самую широкую и обаятельную свою улыбку и поприветствовал только что приехавшую пожилую леди в бардовом пальто.

— Я же не принцесса, чтобы меня красть, — ответила Лили спустя несколько секунд. — А ты мало напоминаешь чудовище.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — мы синхронно поприветствовали вошедшую в школу супружескую пару.

— Ты перечитала сказок, Лили. Если не хочешь быть принцессой, можешь побыть и… скажем, герцогиней. Могу я украсть герцогиню?

— Герцогиня подумает, — рассмеялась Лили.

— Добрый вечер, сэр, — хором произнесли мы, когда в двери школы вошёл маленький и полненький человек, чем-то напоминающий Флитвика.

— Да ладно тебе, я же тебя не замуж зову, чего тут думать! — подтолкнул я бок Эванс. Она немного смутилась.

— Похищение человека, Поттер, — это серьёзное преступление, которое несёт за собой не менее серьёзную ответственность. Добрый вечер, сэр, добро пожаловать… — Лили начала свою реплику, но странный мужчина, к которому она обращалась, только махнул рукой, мол, ничерта этот вечер не добрый. Его лицо было изрезано шрамами, и он странно припадал на правую ногу.

— Ладно, — сказал я, — когда буду тебя похищать, переспрашивать не буду. Отрицательного ответа я так и не услышал, — поднял брови я, когда Эванс повернулась ко мне с недовольным и смешным выражением.

Тут из Большого Зала выскочил запыхавшийся Ремус.

— МакГонагалл просила передать, чтобы вы возвращались в Зал. Всех остальных встретит Филч, а ужин вот-вот начнётся.

— А она не могла сразу Филча попросить этим заняться? — закатил глаза я. — Надо сказать остальным старостам, что мы будем вместе сидеть.

— Уже всё сделано, только вас ждём, — Ремус подмигнул нам и двинулся обратно в Зал.

Я предложил Эванс руку, на которую она с радостью опёрлась, и мы вместе вошли. Мы молча шли к нашему столу, гордо подняв головы, и ловили на себе множество завистливых и добрых взглядов. Мне показалось, что Хэбер был так зол, что согнул ложу пополам одним пальцем. Вот дурак, чем кушать теперь будет? Снейпа вжало в лавочку, на которой он сидел, но я не обращал внимания ни на кого, ведь рядом со мной (ещё и под руку!) шла самая замечательная девушка во всём мире.

Мы подошли к большому круглому столу, который стоял слева от преподавательского стола, как раз напротив гриффиндорского. За ним сидели старосты всех факультетов, кроме Слизерина. Два места были пустыми, так что я подумал, что неплохо было бы позвать Адама и Нила Голдблюма. Ремус, видимо, понял, что я хочу сделать, поэтому тихо мне сказал:

— Адам отказался сидеть здесь. Сказал, что это будет некорректно, да и он договорился с Робби и Джеромом, что сядет рядом с ними.

— А Нил?

— Даже спрашивать не стал, — губы Ремуса образовали одну сплошную полосу. — Не думаю, что он захочет на глазах у всего своего факультета сидеть за одним столом с нами. Его там и так не жалуют.

Я согласно кивнул, и мы присели на свои места, как только шум в зале разорвал звон стучащей о стеклянный бокал вилки. Дамблдор выступил на средину подиума и развёл руки. Он выглядел уставшим и измученным, но его добрая улыбка и ясный взгляд заставляли меня чувствовать себя увереннее.

— Уважаемые студенты, преподаватели и гости! — он обвёл взглядом весь Зал. — Как вы все знаете, чёрные краски, захватившие наш мир, становятся всё гуще и гуще с каждым днём. Над нами нависла одна большая грозовая туча, которая всё не перестаёт испускать молнии, забирающие жизни и волю наших любимых и дорогих друзей. Вы должны быть очень осторожны перед тем, как впустить в свой дом кого-то, будь то незнакомец, старый знакомый или лучший друг. Но в это же время вы должны помнить, что рядом будут не только люди, которые захотят вам навредить, но и те люди, которые будут готовы отдать за вас свои жизни. Времена меняются, с ними меняемся и мы.

Мрачное начало праздничного ужина, подумал я. Даже кушать перехотелось. Я посмотрел на Ремуса — он нахмурился, опустил голову. Лили завороженно смотрела на директора, вслушиваясь в каждое его слово. Я же задумался: за кого бы я готов был отдать свою жизнь? Тут и гадать много не надо было, ответ был очевиден — за друзей и Лили Эванс.

— Но мы здесь собрались не для того, чтобы разбираться, кто друг, а кто враг, а чтобы отметить Рождество! — Дамблдор заметно повеселел и кинул на нас с Эванс быстрый взгляд. — Наши уважаемые Главные Старосты, мистер Поттер и мисс Эванс, убедили меня устроить этот ужин в честь этого замечательного праздника. Давайте поблагодарим их за этот прекрасный вечер!

С гриффиндорского стола послышались поддерживающие выкрики и аплодисменты.

— Поттер наш герой! — услышал я синхронное пение.

Это были ребята с квиддичной команды, которые хором пели песню, когда-то придуманную нашими болельщиками во время последнего нашего матча со Слизерином. Я им довольно улыбнулся и даже поклонился.

— Эванс, ты лучшая! — крикнула Алиса Прюэтт, и Лили робко рассмеялась.

Ребята с других факультетов были более сдержанными, а слизеринцы и вовсе не подавали каких-либо признаков радости. Я метнул свой взгляд на Нила — он еле заметно кивнул. Директор тем временем продолжил свою речь:

— Давайте же забудем про горести нашей жизни на несколько часов и насладимся этим замечательным и поистине волшебным семейным праздником в кругу друзей. Приятного аппетита, и не забудьте попробовать пирожки с сюрпризом! — крикнул он, но после пожелания приятного аппетита его уже заглушил звон вилок и ложек.

Должен сказать, я думал, что разговоров за нашим скромным столом не будет вообще, либо они ограничатся скучными светскими темами, типа последней моды на фиолетовые цилиндры или обсуждения форм Мисс Министерство Магии-1976. Но мои ожидания совершенно себя не оправдали. Более того, за те полчаса, пока мы наслаждались первыми и вторыми блюдами, я успел обсудить с пуффендуйцами Алисой и Риком боевую технику защиты от дементоров, с когтевранцами Максом и Айрой побеседовать о трёх известных мне способах приготовить буйабес и даже обменяться парочкой любезностей с Эванс. Мы как раз вспоминали с Ремусом и Мартой, как на четвёртом курсе Питер чуть не получил сотрясение мозга от серебряного подсвечника, который был заколдован Пивзом, когда Дамблдор снова поднялся, постучал вилкой по стеклянному бокалу и сказал, раскинув руки:

— Перед тем как вы приступите к десерту, я предлагаю немного утрясти содержимое ваших животов! Юноши, хватайте своих благоверных и тащите их на танцпол, ведь у нас намечаются танцы! — директор еле заметно потряс попой, будто сам дождаться не мог начала дискотеки, взмахнул палочкой, и в тот же момент из дальнего угла послышалась блюзовая мелодия (1), громкость которой всё нарастала и нарастала, пока не заполнила весь Зал своим мягким звучанием.

Саксофоны, пианино и барабаны создавали идеальный ритм для приятного неспешного танца, а басистый и немного хриплый голос певца настолько хорошо вписывался в это звучание, что я ему даже позавидовал. Меня так и подмывало подхватиться с места и закружиться в танце.

Я услышал приглушённый голос Люпина, который говорил Марте:

— Я знал! Я знал, что они затеяли что-то вроде этого!

Марта, похоже, не была удивлена происходящим, а вот все остальные в Большом Зале притихли. Дамблдор протянул руку МакГонагалл, которая с такой неподдельной радостью в неё вцепилась, что мне осталось только гадать, сколько же вина она выпила за эти тридцать минут. Я толкнул Ремуса в бок и сказал ему, чтобы он пригласил на танец Марту, но он только отмахнулся. Я же на месте сидеть не желал, поэтому соблазнительным тоном произнёс:

— Мисс Главная Староста, не составите ли вы мне компанию? — я протянул ей раскрытую ладошку, а второй показал на танцпол, который пока был занят только Дамблдором и МакГонагалл.

— С огромным удовольствием, мистер Главный Староста, — она твёрдо кивнула и, придерживая полы платья, положила свою руку в мою.

Мы медленно и грациозно вышли на средину Большого Зала и стали недалеко от директора и декана. Я взял правой рукой руку Эванс, а левую положил ей на талию. Мы смотрели друг другу в глаза и улыбались. А как же не улыбаться? Я давно не танцевал вальс и пытался не оттоптать Лили ноги изо всех сил. Эванс же держалась настолько уверенно, будто каждый день репетировала вальс и только того и ждала, чтобы с кем-то его станцевать. Мне даже показалось в какой-то момент, что не я веду её, а она меня.

Понемногу народ смелел, и вокруг нас уже кружилось с десяток пар, среди которых был и набравшийся смелости Ремус с Мартой и Макс со смеющейся Айрой, и даже Нил медленно покачивался, деликатно обнимая свою партнёршу по квиддичной команде, Дину Леви. Странный хромающий гость, которого мы с Эванс приветствовали у входа в Зал, скользил по всем нам оценивающим и придирчивым взглядом, но тоже отбивал хромающей конечностью ритм песни.

Спустя несколько минут эту медленную мелодию сменила более живая песня (2), под которую мы с Лили плясали, не жалея ног. Я кружил её и даже один раз еле сдержался, чтобы не подбросить, а она заливалась счастливым и заразительным смехом. Стоило видеть, как плясал Дамблдор. Этот старик ещё всем себя покажет.

Через три или четыре такие живые песни я уже не чувствовал ног и начал задыхаться от нехватки воздуха. Зато ребят, желающих потрясти костями, заметно прибавилось в числе, и теперь весь проход был занят танцующими жителями и гостями Хогвартса. После песни «Санни» (3) я уже вообще еле стоял на ногах. Я согнулся пополам, пытаясь восстановить дыхание, а Эванс всё продолжала кружиться вокруг меня и приговаривала:

— Ну же, Поттер, не останавливайся!

Она схватила меня за руки и кружилась, и кружилась вокруг своей оси, смеялась и сверкала восхищённым и задорным взглядом. Да, я тоже не мог стоять на месте, когда из-под каблуков Лили почти летели искры. Я схватил её, сгрёб в охапку, прижал к себе и посмотрел в эти обворожительные глаза. Эванс всё ещё улыбалась, закусив нижнюю губу, а потом провела своими тёплыми и нежными пальцами по моим щекам. Я прислонился своим лбом к её лбу и прошептал одновременно с Марвином Геем:

— Солнышко, верно одно — я тебя люблю.

Улыбка медленно сползла с её губ, но её лицо не выражало раздражения, недовольства или беспокойства. Нет, её губы были слегка приоткрыты, а глаза уверяли меня, что она давно об этом знала. Её лицо сейчас выражало только совершенно спокойную уверенность в том, что она мне верит.

— Отлично! — воскликнул Дамблдор, заняв своё излюбленное место на подъёме у преподавательского стола. — Теперь можем вернуться к десерту!

Мы вернулись за стол, который уже ломился от разнообразных сладостей: пироги и пудинги, конфеты, леденцы, объёмные фигуры из печенья, мороженое и даже восточные сладости выглядели так аппетитно, что мы и не знали, с чего начать. На этот раз мы все вместе обсуждали ещё предстоящую вечеринку, смеялись и просто наслаждались таким прекрасным вечером, коих в последнее время было слишком мало.

Мы даже сыграли в игру, которую предложила Алиса: набивали рот мелким зефиром и пытались выговаривать свои имена. Долгое время Лили и Айра не могли друг друга обыграть, но в конечном итоге мы коллективно решили, что Лили с её «Ви-ви» было больше похоже на правду, чем «А-а» Айры. Самой смешной частью этого было наблюдать за тем, куда они потом девали этот зефир. Айра, видимо, сначала хотела его просто уничтожить заклятием, но побоялась за свой язык и вовремя поняла, что не сможет нормально произнести волшебную формулу, поэтому наклонилась под стол и достала его изо рта. Эванс долго пыталась его весь прожевать, и когда у неё это всё же получилось, она призналась, что зефир теперь ещё долго не будет есть.

Я иногда поглядывал на Эванс, которая выглядела так, будто ожидала от меня чего-то совершенно безбашенного. Что я выскочу на стол и начну петь песни, например, или ещё чего получше. Но я же не настолько потерянный в своём ребячестве. Я действительно собирался кое-то что учудить, но Эванс об этом предстояло узнать немного позже. И я уверен, ей это понравится.

Музыкальное сопровождение прилагается (goo.gl/73L1rH) ;)

1. James Brown — Try Me

2. James Brown — I Feel Good

3. James Brown — That's When I Lost My Heart

4. Elvis Presley — Let's Twist Again

5. Elvis Presley — Rock'N'Roll

6. Rupert Holmes — Escape (The Pina Colada Song)

7. Brotherhood Of Man — Save All Your Kisses For Me

8. ABBA — Dancing Queen

9. Elvis Presley — Can't Help Falling In Love

* * *

— А я тебе говорю, что так и было!

— Ты меня обманываешь самым наглым образом.

— Почему ты мне не веришь?

— Потому что я его знаю, и он не мог такое сделать.

— Поттер, ты дурак? — Лили уставилась на меня. По-моему, она хотела сказать кое-что более грубое, чем почти ласковое «дурак». — Я тебе говорю, что я своими глазами видела, как Почти-Безголовый-Ник просил Пивза «разбавить серые краски тленных будней» Полной Дамы, а ты говоришь, что не веришь?

— Да ты только подумай об этом! Привидение и портрет на свидании, Эванс! Да ещё и приглашать Даму таким образом… Почти-Безголовому-Нику больше четырехсот лет, он не мог пойти на это!

Эванс закатила глаза и начала в третий раз мне объяснять, что своими глазами видела, как сэр Николас попросил Пивза выманить Полную Даму с её полотна в закрытый класс на втором этаже для свидания. Она была так красива в своём негодовании, что я мог хоть сто раз ей сказать, что не верю в этот вздор, лишь бы она рассказывала мне эту историю снова и снова, закатывала глаза, краснела и нервно махала руками у меня перед лицом. Лили распиналась в своих объяснениях, а я сидел напротив неё, всматривался в эти горящие ярким огнём глаза и наслаждался.

— Эва-а-анс, — протянул я, когда она, так страстно пытаясь мне доказать мою неправоту, три раза повторила «Почти-Безголовый-Ник» и все три раза неправильно. — Как думаешь, Сириусу это понравится?

— Что? — она тяжело выдохнула и недоумённо свела брови.

— Я вот думаю, что он будет в восторге. Давно здесь не было такой сенсации. Знаешь, в последний раз в Хогвартсе произошло что-то интересное, когда в прошлом году миссис Норрис самым волшебным образом, — я специально выделил последние слова, совершенно ни на что не намекая, — почти месяц отрыгивала не шерстью, а радугой и какала стразиками.

— Я так и знала, что это были вы! — щёлкнула пальцами Эванс. — А мне никто не верил, все говорили, что вы для этого недостаточно хороши!

Снова это двоякое чувство — вроде бы и ничего хорошего нет в том, что все считают нас недостаточно сильными волшебниками, чтобы сделать самое неприятное животное Хогвартса убийственно милым, но то, что Лили считала иначе, не могло во мне не пробудить чувство гордости.

Мы всё ещё сидели в Большом Зале. Он был уже почти пуст, здесь остались только преподаватели и студенты старших курсов. За нашим столом не было никого, кроме нас с Лили — все остальные старосты разводили студентов по факультетским общежитиям, а нам просто не хотелось уходить. Мы попивали безалкогольный глинтвейн, который давно уже остыл, и болтали о всяких пустяках. Время от времени я поглядывал на часы — до девяти часов вечера оставалось всего чуть-чуть, и нам пора было идти в комнату собраний старост, но мне так не хотелось шевелиться. Я бы хотел всю вечность вот так просидеть напротив Лили Эванс, наблюдая за тем, как она перебирает пряди волос, рассказывая о том, как ей страшно спать одной в комнате, когда её соседки уехали на каникулы. Или как она постукивает пальцами по столу, раздражённо жалуясь на преподавателя ЗОТИ, который её несправедливо обделил баллами. Над нами потолок Зала приобрёл тёмно-синий оттенок с фиолетовым отливом, а бело-голубые тучки сыпали снег, не жалея своих мнимых усилий. Обрывки блюзовой мелодии всё ещё доносились до нас, окутывая своим еле слышным звучанием, но плохой звук не мешал некоторым особо влюблённым парам танцевать. А мы с Эванс к числу этих пар не относились не потому, что были недостаточно влюблёнными, а потому что у нас обоих очень болели ноги.

Но время не стояло на месте, и мне не суждено было весь вечер наслаждаться компанией Лили в полупустом Большом Зале. Когда на часах было без десяти минут девять, я сообщил Эванс, что у нас ещё есть кое-какие дела и нам пора покидать это чудное место. Мы медленно двинулись на пятый этаж, но не успели мы дойти и до ступенек, как Лили остановилась.

— Я не могу идти, — сжала губы Эванс. — Мне туфли натёрли ноги.

Я хотел было предложить ей снять их, но потом подумал, что каменный пол в это время года особенно холодный. Вариантов оставалось немного, и я выбрал самый романтичный.

— Понести тебя на руках? — вопрос был скорее риторическим, но когда я уже подошёл к Эванс, она остановила меня жестом руки.

— Нет, я не люблю это с детства, — неловко улыбнулась она.

— Что же ты за девушка такая, которая не любит, чтобы её на руках носили, — фыркнул я. — Не хочешь на руках, тогда лезь на спину.

Лили хотела возразить мне, гордо поднять подбородок и, превозмогая боль, пойти дальше, но я настоял на своём предложении. Неловкими движениями она взобралась на мою спину, и мы двинулись в путь. Эванс молчала, цепко обвив руками мои плечи, а ногами — туловище.

— Тебе не тяжело? — спросила она, когда мы были на втором этаже.

— Нет, — немного приврал я. Зато теперь я знаю, сколько весит забота.

— У тебя крепкие руки, — заметила Лили на третьем этаже.

— Я же знал, что настанет день, когда ты в них упадешь, надо было поддерживать форму, — ухмыльнулся я, но Лили, похоже, юмор не оценила. — Извини, неудачная получилась шутка.

— Да нет, всё нормально. Это ты извини, что приходится меня тащить, — я рассмеялся и сказал ей, что здесь не за что извиняться.

Лили положила свой подбородок на моё плечо, и мне в нос ударил сладкий запах её волос. И как-то сразу легко стало её нести. О, Мерлин, сколько чувств было в этом жесте, а я и не знал, чем ей ответить.

— А у тебя приятно пахнут волосы, — единственное, до чего я додумался, когда мы поднялись на четвёртый этаж.

Лили подняла подбородок, сузила глаза и спросила:

— Это игра? — я непонимающе свёл брови. — Кто кому больше комплиментов наговорит?

— О, ну тут ты меня точно не обыграешь, — хитро хохотнул я. — Можешь даже не стараться.

— Ну почему же, — пожала плечами Эванс. — Ты мне четыре года комплименты придумывал, уже пора бы им исчерпаться. А я вот только первый сказала.

— А как же?.. — я напрягся, пытаясь вспомнить хоть одну приятную вещь, которую мне говорила Эванс. Она лукаво улыбалась, наблюдая за тем, как я хмурю брови и тяжело вздыхаю. — Про рубашку!

— Я всего лишь заметила, что ты её заправил, — пожала плечами она.

— Нет, Эванс, тебе меня всё равно не переиграть, — ухмыльнулся я, поднимаясь по лестнице пятого этажа. — У меня очень богатая фантазия.

— Мы это ещё проверим, Поттер, — она сказала это таким серьёзным тоном, что я даже засомневался в своих словах.

Тем временем мы уже подошли к комнате собраний старост. Лили удивилась, почему мы здесь, и я вкратце ей объяснил, что нарочно втягиваю её в организацию вечеринки. Я думал, она взбунтуется, скажет, что я неисправим, и захромает в Гриффиндорскую башню. Но Эванс всё спокойно выслушала и кивнула, не обронив ни слова. Её лицо приобрело странное выражение внутренней борьбы — мне показалось, что она не могла решить маленький конфликт, который поднимался в её мыслях проворным ураганом. Ну, я бы тоже до этого момента не сказал, что она согласится на такое. Ещё буквально несколько дней назад она была настроена категорически против этого всего, но, мне кажется, Адам Бенсон сыграл немаловажную роль в решении этой многогранной задачи. Она принялась слезать с моей спины, когда мы услышали знакомый голос за спинами:

— Ну что за парочка! Эванс, а я и не знал, что ты такая похотливая, — мы с Лили обернулись и увидели Сириуса, стоящего около стены и окидывающего нас задорным взглядом. — Постыдилась бы такими вещами посреди коридора заниматься.

— Ну, тебя же это не останавливало никогда, — как ни в чём не бывало, будничным тоном отозвалась Лили. — А чем я хуже? К тому же Поттер был не против.

Сириус явно не ожидал такой остроты и даже застыл с открытым ртом, но уже через мгновение расхохотался, согнувшись пополам.

— Я сочту это за комплимент, — сказал я Эванс, открывая перед ней дверь.

— Два-один, — объявила она, сверкнув взглядом.

— Эй, — обиженно воскликнул я, — я тебе ещё сегодня говорил, что ты хорошо выглядишь!

— Ладно, — недовольно кивнула она. — Значит, пока ничья.

Мы втроём вошли в комнату, в которой все уже нас ждали. Ребята смеялись, что-то обсуждая, а когда увидели нас, Макс воскликнул:

— Наконец-то! Мы уже разволновались.

Оперевшись на круглый стол, стоящий посреди маленькой каморки, которую кто-то когда-то имел наглость назвать комнатой, да ещё и начал проводить здесь собрания, я сказал:

— Итак, какой факультет удостоится первым попасть на вечеринку?

— Предлагаю тянуть жребий, — воскликнул Нил, вскинув в воздух руку.

Мы все согласились с его предложением и положили четыре пронумерованные бумажки в старый маленький котелок, валявшийся в углу комнаты.

— Дамы, тяните, — объявил Сириус, перемешивая содержимое котелка.

— Номер три, — объявила Алиса Геллер.

— Номер один, — улыбнулась Айра Клейнер.

— Номер два, — подмигнула ей Лили.

— А я даже тянуть не буду, — махнул рукой Нил, откинувшись на стуле. — И это не потому, что я не дама.

Мы рассмеялись, а Сириус похлопал Голдблюма по плечу, сообщив ему, что прощает слизеринцу такую оплошность.

— Сириус, ты взял Карту? — спросил я у Бродяги, и он потряс заветным пергаментом. — Идите с Люпином, Максом и Айрой за когтевранцами. Мы с Лили зайдём в Гриффиндорскую башню, ей надо сменить обувь.

— Без проблем, — кивнул Сириус. — Только не потеряйтесь по дороге в каком-то тёмном коридоре, — он окинул нас обоих своим фирменным взглядом а-ля я же мастер дел сердечных. Обращался он скорее к Лили, но она только кивнула.

Мы с Эванс уже выходили с комнаты, когда я услышал заигрывающий голос Блэка:

— Эй, Клейнер, а я же говорил, что рано или поздно ты сама меня приведёшь в свои покои!

— Он что, со всеми девушками так заигрывает? — спросила у меня Эванс.

— Нет, Айра — особый случай, — взлохматил волосы я. — Она ему не нравится, он её просто достаёт. Ну что, залезай, карета подана, — улыбнулся я Эванс и развернулся к ней спиной.

Мы быстро добрались до Гриффиндорской гостиной. Лили расспрашивала меня о деталях предстоящего празднества, и я не скупился на подробности. Она пришла в восторг, когда я ей перечислил исполнителей, пластинки которых Выручай-комната любезно нам предоставила.

— Но они ведь все магглы! — восхищённо воскликнула она.

— Видимо, Выручай-комната не знакома с понятием дискриминации, — пожал плечами я.

— Выручай-комната… — сказала Лили таким тоном, будто ставила под сомнение не только её существование, а и слухи про неё. — Так она действительно существует.

— Ещё как, — протянул я. — Жаль, что я её открыл для себя только на седьмом курсе.

Мы подошли к портрету Полной Дамы, но её там не было. Вместо неё на полотне красовался полный лысый мужчина, который мечтательно разглядывал кресло, на котором обычно восседала Дама. Лили слезла с моей спины, и я удивлённо уставился на неё. Она пожала плечами и прошептала:

— Может быть, она-таки пошла на свидание?

Я нахмурился и помотал головой, не желая верить в этот бред.

— Сэр, — обратился я к мужчине на портрете, — добрый вечер. Не подскажите ли, где Полная Дама?

Мужчина подпрыгнул, обернулся и медленно протянул:

— Она отлучилась по очень важному вопросу. Пароль?

— Полуночный чернослив.

Он кивнул и повёл рукой; портрет открылся, освобождая нам проход в гостиную. Мы с Лили вошли, и она сказала:

— Я более чем уверена, что она сейчас с сэром Николасом, но мне всё равно трудно поверить в реальность происходящего. Приведение и портрет… чушь какая-то.

— Ага! — воскликнул я. — А ты ещё мне пыталась доказать обратное.

Лили ухмыльнулась и закатила глаза, и направилась в свою комнату, сказав, что скоро вернётся. Я хотел было сходить за Мантией-Невидимкой, но подумал, что раз Сириус додумался взять Карту Мародёров, то и Мантия тоже должна быть у него.

Я сел в кресло у портьер, с которого открывался отличный вид на лестницу, ведущую из комнат девочек, и стал ждать Эванс. Народу в гостиной было немного — только те, кто собирался пойти на вечеринку. Младшекурсники разбежались по своим комнатам, и я увидел только двоих второклассников — мальчика и девочку, — которые играли в волшебные шахматы. Квиддичисты снова сидели все вместе, только на этот раз и с девочками. Они грелись у камина и мило о чём-то болтали. Я хотел было к ним подойти, но потом я понял, что эти несколько минут я хочу провести наедине с собой.

Вечер только начался, а я уже измотался. Да уж, все эти танцы здорово выжимают соки. Но Лили выглядела очень бодро, несмотря на то что танцевала значительно энергичнее, чем я. Я и не заметил, как задремал, но совсем скоро меня разбудил чей-то тихий голос, который звал меня по имени.

— Джеймс?..

Я открыл глаза и увидел перед собой темноволосого мальчика лет тринадцати.

— Эм-м-м…

Он замялся и около минуты собирался с мыслями. Я посмотрел на него жаждущим взглядом, он шумно выдохнул и неуверенным тоном начал:

— Я вот хотел спросить… можно ли мне и нескольким моим друзьям на вечеринку?

— Ты на каком курсе?

— На третьем, — он выпрямился и сделал такое лицо, будто быть третьекурсником — лучшая награда от высших сил.

— Нет, — коротко отрезал я и махнул рукой, давая парню понять, что ему уже пора уйти, но он уходить не торопился.

— Но почему?

— Потому что ты ещё недостаточно взрослый для таких мероприятий. Не терпится попробовать огневиски? — ухмыльнулся я, а мальчик передёрнулся. Вот оно, я попал в самое яблочко. — Парень…

— Рокки, — поправил он с деловитым видом.

— Рокки, — кивнул я, — слушай, даже если ты проберешься на вечеринку, тебе там всё равно нечего будет делать, — пожал плечами я. — Сливочное пиво мы заколдовали так, чтобы к нему не могли прикоснуться студенты, младше пятнадцати лет, а на огневиски монополия только у семикурсников. Так что иди лучше займись чем-то полезным.

Рокки расстроился и даже, похоже, разозлился на такой порядок, а я вот был доволен этой идеей. Ещё не хватало там пьяных малолеток. Я снова откинулся в кресле и глянул на часы: Лили собиралась уже десять минут. Бродяга и Лунатик, наверное, уже успели отвести когтевранцев к месту событий и вернуться обратно в комнату собраний старост, а Эванс всё не было. И как только я подумал, что Лили хотела только переобуться, я заметил её спускающуюся по лестнице. Конечно же, она меняла не только обувь. На ней теперь красовалось тёмно-фиолетовое платье до колена, которое блестело в свете ламп, освещающих гостиную.

Лёгкой походкой Эванс подошла ко мне и, заметив, что я окидываю её оценивающим взглядом, спросила:

— Что-то не так?

— Да нет, — взлохматил волосы я, — вообще-то, тебе очень идёт это платье. Оно отлично подчёркивает твою талию, — улыбнулся я и объявил: — Три-два в мою пользу.

— Ещё не вечер, Поттер, — сказала Эванс, подняв подбородок, и двинулась к выходу из гостиной.

Но не успела она и прикоснуться к портрету Полной Дамы, как он сам открылся и в проходе показался Сириус, держащий в руках раскрытую Карту.

— Эй, Гриффиндор, идём кутить! — крикнул он, подняв в воздух руки, и в этот же момент все вскочили со своих мест, кинувшись к Блэку. — Так-так, полегче, — командовал он, а я только наблюдал за ним с довольным лицом. У него не получалось никого усмирить, ведь ребята с запалом рвались как можно быстрее попасть в Выручай-комнату.

Я вылез на стол и свистнул так громко, как только мог. Гул прекратился, и все уставились на меня.

— Успокойтесь, пожалуйста, — громогласно произнёс я. — Станьте спокойно и потерпите несколько минут.

Ребята были не очень довольны тем, что им ещё надо ждать, но всё же притихли. Сириус и Лили спросили у всех желающих посетить вечеринку их возраст, отсеивая тех, кто ещё не дорос, и когда дело дошло до Триши Нельсон, Эванс меня позвала.

— Она же на четвёртом курсе, — сказала Лили, когда я у неё спросил, в чём дело.

— Она словила снитч на нашем недавнем матче с Пуффендуем, — махнул рукой я, — и вывела нас в полуфинал чемпионата школы. Нельсон это заслужила, кроме того, я специально для неё попросил у школьных эльфов несколько литров тыквенного сока.

— Несколько литров? — удивилась Триша. — Я, по-твоему, что, проглот? Может, ты просто снимешь возрастное ограничение со сливочного пива? — хитро улыбнулась она.

— Я подумаю, — прищурил глаза я, взял Эванс за локоть и потащил её к портретному проёму, где нас уже ждал Блэк.

— Можем выдвигаться, — кивнул он и достал из кармана волшебную палочку и свёрнутую Карту Мародёров.

— Стойте, — остановила нас Эванс жестом руки. — Я всё равно не понимаю, как вы собираетесь провести такую толпу через полшколы и остаться незамеченными.

— Ты просто умрёшь, когда узнаешь, — подошёл к нам Адам Бенсон. — Эти парни просто гении.

Сириус довольно хмыкнул, сказал Лили внимательно смотреть и произнёс, направив палочку на пергамент:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!

Пока Карта совершала своё обычное превращение из неприметного куска пергамента в совершенно незаменимую вещь, Эванс, абсолютно шокированная, не отрывая взгляда, наблюдала за этим действом. Когда на Карте появился последний штрих, она вырвала его из рук Сириуса и начала вертеть её из стороны в сторону, рассматривая восхищённым и удивлённым взглядом.

— Мерлин… — тихо произнесла она. — Вы это сами сделали? — она подняла на меня свои округлённые до размера галлеона глаза.

— Ага, — сказал я, улыбнувшись, и поправил очки. — Круто, да?

— Круто? — она чуть не задохнулась. — Да это не круто, это просто… потрясающе! А вот что не круто, так это то, что сюда идёт МакГонагалл.

Сириус выхватил Карту у Эванс из рук, проверил достоверность этой информации, поднял на меня взволнованный взгляд и прокричал:

— МакГонагалл!

Третий раз повторять не пришлось: все моментально вернулись на свои прежние места, делая вид, что занимаются самыми обычными делами. Робби Керри, который буквально несколько минут назад сказал мне, что раздобыл ещё ящик сливочного пива, сейчас тщательно этот ящик заматывал пледом, попутно заталкивая его под диван. Адам не знал, куда приткнуть музыкальные пластинки, которые он держал под мышкой, и не придумал ничего лучше, чем поставить их на проигрывание на небольшом граммофоне, на котором он слушал их перед ужином (1).

— Ты выглядишь слишком празднично, — выдал я Эванс, которая метала взгляд из угла в угол, прикидывая, куда можно деть свою скромную персону. Она перевела на меня свой потрясённый и испуганный взгляд, а я схватил её за руку и потащил поближе к граммофону.

Взяв Лили за талию, я придвинул её ближе к себе, и мы стали медленно покачиваться в притворном танце. Даже спустя несколько секунд этого неловкого действа, которые показались мне нескончаемыми минутами, Лили, похоже, не понимала, что происходит. И когда я почувствовал, что она понемногу отталкивает меня, портрет Полной Дамы открылся и в гостиную влетела МакГонагалл. Она окинула пристальным взглядом всю комнату, всматриваясь в лица всех присутствующих, а Лили вцепилась в меня ещё крепче, чем прежде, будто боялась, что Минерва силой её от меня оттащит. Подумав об этом, я не смог не улыбнуться, а Эванс придвинулась ко мне ещё ближе, буквально повисая на мне.

— Всё пропало? — произнесла Лили у меня над ухом и посмотрела мне в глаза таким расстроенным взглядом, будто просила у меня: «Сделай что-нибудь, Поттер!».

— О, нет, — прошептал я ей в ответ. — Ни за что на свете.

Её лицо было так близко, и смотрела она на меня так любовно, что у меня замерло сердце. Я уже не замечал вокруг ни МакГонагалл, ни два десятка ребят, которые тоже тут присутствовали. Вся эта романтика ворвалась в мою жизнь так неожиданно и так быстро и уверенно захватила все мои блокпосты невозмутимости, что я сейчас чувствовал себя беззащитным мальчиком, стоя перед Лили, которая, в свою очередь, была во всеоружии. Но, признаться, мне это нравилось, и я бы не хотел отказываться от этого сладкого, трепетного волнения, испытав его однажды.

— Мистер Поттер, мисс Эванс, — услышал я голос МакГонагалл.

Лили отпрыгнула от меня, но я схватил её за руку, придвигая обратно к себе. Это случилось совершенно неожиданно для меня самого, словно не вовремя проявившийся рефлекс. Лили попыталась вырвать свою ладонь из моей цепкой хватки, но моя рука просто окаменела, и я бы сейчас не смог её отпустить, даже если бы очень сильно захотел. Она многозначно посмотрела на меня, и я понял, что она была возмущена, взволнована и напугана одновременно. И я тоже был в шоке, хоть и пытался показать, что вся эта ситуация меня вообще не волнует. Ведь сейчас МакГонагалл могла сказать что-то в стиле «Веселье закончено, мистер Поттер, спокойной ночи», и всё могло накрыться одним огромным медным тазом. Часы планирования, все те усилия, которые мы с ребятами приложили к тому, чтобы всё было выполнено лучшим образом, — начиная от выбора бутербродов и заканчивая доставкой огневиски — всё могло пойти наперекосяк. Но больше всего я боялся не того, что мои старания никто не оценит, а того, что я могу потерять самый классный вечер за последние несколько лет. Я пережил столько всего плохого только за этот месяц, и я чувствовал, что если бы эта гулянка не состоялась, я бы точно впал в депрессию. Именно поэтому я ещё сильнее сжал ладонь Эванс, будто считал, что хрупкая Лили сможет всё это разгрести сама (в тот момент, когда она надеялась на меня), и уставился на МакГонагалл перепуганным взглядом.

МакГонагалл в это время таращилась на нас так, словно увидела, как Почти-Безголовый-Ник и Полная Дама занимаются неприличностями (насколько это вообще возможно). Было в её лице что-то такое, что наталкивало меня на мысль, что она сама очень ждала этого момента — когда она поймает нас с Эванс в момент близости. И мне показалось на какую-то частичку секунды, что она была рада больше меня, что этот момент произошёл. Но уже через секунду её лицо приобрело серьёзное выражение, которое было для МакКошки абсолютно характерно.

— Профессор? — еле выдавил из себя я.

— Да? — спросила она, но через момент поняла, что это она пришла сюда по какому-то делу, и, откашлявшись, сказала: — Полная Дама отсутствует, и я пришла сообщить вам, что сэр Дюндгрен займёт её место, пока она, — Минерва запнулась, — не найдётся. Пароль на это время — «Рождественский кутёж».

— Что, простите? — спросил я, запинаясь. Всё, капут, сворачиваемся.

— Рождественский кутёж, мистер Поттер, — повторила МакГонагалл раздражённым тоном. Но она этот тон применяла тогда, когда хотела дать понять человеку, что он её раздражает, а не тогда, когда собиралась назначать отработки. — Не смотрите на меня так, Джеймс. Этот пароль придумала не я, — она посмотрела на меня исподлобья и вышла из гостиной гордой походкой, кинув напоследок: — Доброй ночи.

Я стоял, как вкопанный, не шевелясь. Вся моя жизнь только что пронеслась у меня перед глазами. Я истерично расхохотался, согнувшись пополам, а Лили застыла рядом со мной и даже не шевелилась. Я схватил её за плечи, потряс и крикнул:

— Рождественский кутёж, Эванс!

Я посмотрел на Сириуса — он тоже смеялся, держась за живот. Никто вокруг нас, похоже, не понимал, почему нам так весело. Да я и сам этого не понимал, честно говоря. Единственное, что я сейчас знал, — что Дамблдор, который, вероятнее всего, и придумал этот пароль, и сам был бы не прочь к нам присоединиться.

Уже через минуту мы все были снова готовы выдвигаться в путь к Выручай-комнате. Сириус держал в руках Карту, проверяя, не идёт ли нам навстречу какой-то преподаватель, и медленным, но уверенным темпом мы продвигались к нашему пункту назначения. Не считая очень болтливого портрета какого-то тролля на седьмом этаже, до Комнаты мы добрались без каких-либо проблем.

Веселье внутри уже бушевало вовсю — когтевранцы танцевали, не жалея сил, и когда мы вошли, они набросились на нас с расспросами, где же мы так долго ходили. Ящик сливочного пива Роберта Керри быстро опустел, а мы чуть не забыли о том, что нас ещё ждут пуффендуйцы и слизеринцы. Мы с Лили, Ремусом и Сириусом долго решали, кто же должен за ними отправиться, и когда мы уже почти пришли к консенсусу, что это будем мы с Эванс, Люпин психанул и вырвал Карту из моих рук. Он начал о чём-то эмоционально разглагольствовать, но я его не слышал из-за громкой музыки, которая лилась из граммофона (2). Но его, судя по всему, хорошо слышал Блэк, который кивал, задумчиво сведя брови. Затем Бродяга кинул мне «Удачи» и, схватив Люпина за предплечье, скрылся за дверьми Выручай-комнаты.

Я спросил у Лили, что произошло, но она ответила, что сама ничего не поняла. Я собирался предложить ей потанцевать, но весёлая песня, которая играла в то время, когда мы спорили, закончилась, и заиграла размеренная мелодия, под которую никто не захотел танцевать (3). Все ребята разошлись по углам, распивая пиво и огневиски, и мы с Эванс поступили так же. Усевшись за небольшой столик, скрытый от посторонних глаз за занавеской из бисера, мы решили сначала испробовать все закуски, которые нам любезно предоставила Алиса Геллер. Мне больше всего пришёлся по вкусу бутерброд с овощами, который Лили назвала тарталеткой, а ей понравились запечённые яблоки на палочке.

Затем мы перешли к дегустации алкогольных напитков. Я очень долго уговаривал Лили попробовать огневиски. Она всё твердила, что это самая противная вещь, которую могло только придумать человечество, а я ей сказал, что она, судя по всему, ещё не пробовала Берти Ботс со вкусом блевотины. В конце концов, я сдался после того, как Лили сказала, что от огневиски люди становятся неконтролируемыми и делают много глупостей. Я не мог совершать глупые поступки, ведь это могло оттолкнуть Эванс, которая и так слишком долго шла к тому, чтобы сходить со мной на свидание. Наши отношения были похожи на хрупкий хрусталь, и я не хотел, чтобы этот хрусталь каким-то образом пострадал.

В принципе, Лили оказалась права, и для веселья нам вполне хватило нескольких порций сливочного пива. Уже после третьей кружки мы с ней плясали посреди Комнаты, смеялись и просто наслаждались этим вечером (4, 5). Мы даже и не заметили, когда вернулись Бродяга и Лунатик, но я увидел, как первый болтает с какой-то миленькой брюнеткой, а второй танцует с Айрой Клейнер. И сколько бы Ремус ни отрицал свою симпатию к ней, я-то знал, что это не так. Было бы странно, если бы Люпин не влюбился в такую же зануду с явным потенциалом к развлечениям, как и он сам.

Я не прогадал, когда попросил Адама Бенсона крутить пластинки, и ему это, похоже, и самому нравилось. Мало того, что у него был замечательный музыкальный вкус, так он ещё и каким-то загадочным методом умел вычислять, что для того, чтобы вечеринка продолжалась в нормальном темпе, нужно ставить четыре быстрые песни, одну медленную и одну размеренную.

В тот момент, когда закончилась последняя быстрая песня в очередном музыкальном цикле (6), я уже не чувствовал ног, а в горле было настолько сухо, что мне было больно дышать. Мы с Эванс присели за тот маленький столик за занавеской из бисера, и, отдышавшись, я ей сказал:

— Срочно надо выпить.

— Да, и мне, — кивнула Лили, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, но довольная.

— Я быстро, — подмигнул ей я и вскочил со своего места.

Я подбежал к столику со сливочным пивом, возле которого образовалась немаленькая очередь. Когда я уже почти был возле заветного напитка, ко мне подошёл Сириус и, положив руку мне на плечо, пропел:

— Ну что, дамский угодник, как дела?

— Супер, просто замечательно! — воскликнул я, растрепав волосы. — Да и ты, я погляжу, без дела не сидишь.

Сириус хмыкнул и, закатив глаза, положил руку на грудь.

— Милочка, я вообще никогда без дела не сижу. А эта вечеринка — лучшее, что случалось с Хогвартсом за последний год. Она даже превзошла миссис Норрис, когда та какала стразами.

— О, я про неё тоже сегодня вспоминал, — хохотнул я, вручая Сириусу бутылку пива. — На что так засмотрелся? — спросил я, когда заметил, что Блэк сверлит взглядом дальний угол зала, который мне не было видно из-за собравшейся вокруг нас толпы.

Сириус повернулся ко мне с каменным лицом и серьёзным тоном произнёс:

— От этого вечера я, откровенно говоря, не мог ожидать двух вещей: что Ремус наконец-то решится заговорить с Клейнер…

— О, я тоже их видел, — перебил друга я. — Они такие милашки.

— Ты уже превращаешься в Алису Прюэтт, она тоже всегда таким тоном говорит, — пропищал Бродяга, копируя Прюэтт. Я сузил глаза, давая ему понять, что Алиса так не разговаривает и, тем более, так не делаю я. — Ты снова меня перебил. Что за глупая привычка?

— Ближе к телу, Блэк, какая вторая вещь? — закатил глаза я.

— Ну, что Хэбер всё ещё надеется на что-то с Эванс после всех тех слухов, которые про вас по школе ходят, и решится к ней подойти поговорить. И знаешь, что? — Сириус улыбнулся и заиграл бровями. — Этот вечер оказался полон неожиданностей.

Он оттолкнул какую-то девушку, которая заграждала мне вид на тот самый дальний угол, и я увидел, как Дэвид «Совсем-Не-Милый-Пуффендуец» Хэбер миленько беседует со смеющейся Лили «Самой-Классной-В-Мире-Девушкой» Эванс. Бутылки с пивом чуть не выпали из моих рук, но я вовремя успел укрепить хватку. Я раскрыл рот от удивления и негодования, прошипел «Ну как же ты мне надоел» и кинулся к нашему столику. Оставив сливочное пиво на столе, я закатал рукава и спокойным шагом подошёл к ним.

— О, Джеймс, а мы тут… — начала тараторить Эванс, улыбнувшись.

— Лили, — широко улыбнулся я ей в ответ, перед тем как с умиротворённым лицом закинуть её на плечо.

Я думал, что она будет отбиваться и кричать, чтобы я поставил её на место, но вместо этого она спокойненько обосновалась на моём плече. Похоже, она и сама была не в восторге от такой компании, и моё присутствие и резкая решительность были ей по душе. Я уже развернулся, чтобы уйти, но мне в голову пришла одна мысль. Я повернулся лицом к обалдевшему Хэберу и сказал:

— Я бы на твоём месте не питал бессмысленных надежд. Она никогда не будет твоей, — он смотрел на меня и часто моргал, а я торжествовал, и мне вдруг захотелось запустить салют прямо в этой комнате. — Хорошо процитировал, да? — я ему подмигнул на прощание и зашагал прочь победной походкой.

— А я думала, что ты про похищение не всерьёз говорил, — задумчивым тоном произнесла Лили, когда я поставил её на пол около нашего столика. — Но в любом случае спасибо, что избавил меня от компании Дэвида. Он меня так достал своими разговорами, — она закатила глаза и присела на стул.

— Да не за что, — сказал я, поправляя очки. — Не подумал бы, что мои криминальные наклонности смогут сослужить хорошую службу.

Лили хихикнула, и я протянул ей бутылку пива. Эванс подняла бутылку в воздух и торжественным тоном произнесла:

— За криминальные наклонности!

— Ты уверена, что хочешь выпить именно за них? — поднял брови я.

— А почему нет? — пожала плечами Лили. — Если бы не они, то всей этой вечеринки не было бы.

Оспаривать этот аргумент я не видел смысла, так что мы чокнулись бутылками. Лили помолчала секунду, а затем заговорила немного приглушённым голосом:

— Не стану скрывать, эта идея показалась мне глупой поначалу.

— И что же заставило тебя изменить своё отношение к ней? — спросил я.

Лили игриво заправила прядь рыжих волос за ухо, как это обычно делают девушки, когда они уже повеселели от алкоголя и способны говорить всякие глупости. И именно всякие глупости я и ожидал услышать сейчас от Лили Эванс, которая обычно славилась своим благоразумием.

— Марлин, — сказала она, мечтательно рассматривая потолок. — Эх, ей бы здесь понравилось. Она сказала, что я слишком серьёзно отношусь к действительности, и оказалась чертовски права. Да, я не отрицаю того, что в последнее время была жуткой занудой, но я всё же исправилась, да? — она рассмеялась и раскинула руки, будто пыталась доказать мне, что вечеринки — это её привычная среда обитания.

Где-то вдалеке послышался звон часов, оповещающих, что наступил новый день. Лили немного погрустнела, словно только что этим жестом рук выплеснула из себя всю задорность. Я очень хотел снова её развеселить, и тут, как нельзя кстати, Адам включил замечательную песню, слушая которую, я всегда думал о рыжей принцессе Лили Эванс (7, 8). И хоть мои ноги всё ещё гудели от недавних танцев и мне жизненно необходимы были ещё как минимум полчаса отдыха, я не желал видеть кислое лицо Лили.

— Эй, дамочка, — я встал, протягивая ей руку, — можно с вами потанцевать?

Эванс улыбнулась уголками рта и протянула свою руку. Как только её ладонь оказалась в моей, второй рукой я схватил её за талию, подорвал со стула и потащил на танцпол. Она снова заливалась смехом, забавно морщила нос и махала руками, вытанцовывая хитрые пируэты, а я наслаждался этим прекрасным моментом, улыбаясь ей в ответ. Я уже просто не чувствовал ног, в боку покалывало, а во рту бушевал пустынный климат, но я продолжал плясать, а силы сами брались непонятно откуда. Наверное, меня своей бешеной энергией заряжала Лили, которая, казалось, всю жизнь тренировалась в танцах, готовясь именно к этой ночи.

У меня даже не было времени оглядеться вокруг — Лили так меня увлекла, что я не мог отвлечься от неё ни на секунду. А совсем недалеко от нас Ремус снова танцевал с Айрой, не так резво, как мы с Лили, но для Люпина это уже было победой. Сириус, пьяный в дрова, уговаривал Адама на караоке, а тот ни в какую не соглашался на такую ужасную авантюру. Робби и Триша уже давно уединились за столиком за занавесками из бисера, похожим на наш, и Тейлор с Кайной любовались ими и мечтательно вздыхали. Джером всё любовался Тейлор, которая втайне была увлечена Нилом Голдблюмом, который, против собственной воли, танцевал с рыженькой пуффендуйкой, потому что боялся подойти к Тейлор и пригласить её на танец.

Короче, по мотивам этой вечеринки можно было снять неплохое кино, но, как я уже говорил, я был слишком сильно увлечён нашей с Эванс романтической комедией, чтобы отвлекаться на всякие там мелодрамы. Я удивился своей осведомлённости в области кинематографа, но понял, что я не зря ходил на уроки Маггловедения. И хотя Сириус всё это время думал, что я с ним на занятиях не разговариваю потому, что хочу его побесить, я, на самом деле, слушал профессора Пуланзас, потому что хотел в один прекрасный день приятно удивить Эванс своими познаниями о жизни магглов.

Мы танцевали до упаду, не жалея ног, и когда Выручай-комната наконец-то наполнилась мягкой мелодией медленной песни (9), я предложил Лили руку, которую она приняла, не раздумывая, и мы закружились в неспешном ритме. Над нашими головами под потолком летали маленькие светлячки. Ребята немного приглушили свет, многие уже разошлись по гостиным, ведь время уже близилось к часу ночи. Обстановка в Комнате была такой романтичной и такой уютной, что я наконец-то смог расслабиться.

Я заметил, что глаза Лили понемногу закрываются. Она прижалась к моей груди, а я положил подбородок на её макушку и тоже прикрыл веки. Всё выглядело так, словно мы попали в сказку — добрую и слегка наивную. Я не хотел, чтобы этот вечер заканчивался, ведь утром всё чувствуется по-другому. Вот просыпаешься от ярких солнечных лучей, которые пробиваются сквозь окна, и начинаешь вспоминать прошедший вечер, и всё, абсолютно всё воспринимается по-другому. Слова, действия, эмоции, взгляды, события, и в очень редких случаях я могу прочувствовать что-то так же глубоко, как это было накануне. И я очень боялся, что я уже на следующее утро забуду, каково это — чувствовать нежные прикосновения Эванс, ощущать её тёплое дыхание на своей груди, радоваться её присутствию, танцевать, сплетя пальцы.

Сколько бы она ни была рядом, мне всё было мало. Мало танцев, мало объятий, мало прикосновений и взглядов мало! Я не хотел просто так отпускать её сейчас, я отчаянно не хотел, чтобы она уходила. Нет, я буду находиться рядом с ней до тех пор, пока она не упадёт без сил, и даже тогда я возьму её на руки, она оплетёт мою шею своими руками, и я отнесу её в спальню. И только когда я буду точно уверен в том, что она больше не в силах стоять на ногах, — только тогда я и оставлю её наедине с Морфеем.

Вот так, не объясняя ничего, я взял её за руку, и мы направились к выходу из Выручай-комнаты. Она ничего не спрашивала (не знаю даже, была ли она слишком уставшей для каких-либо расспросов или она просто научилась мне доверять), а я ничего и не говорил. И только я подумал о том, что нам бы не помешала парочка зимних мантий, как прямо перед моими глазами около нас материализовалась кладовая. Думаю, не сложно догадаться, что мы обнаружили внутри.

Я захватил две мантии, забрал у Люпина Карту Мародёров, и мы вышли в прохладный коридор восьмого этажа. И только когда мы были около ступенек, Лили спросила еле слышно:

— Джеймс, куда мы идём?

— Разве похитители разглашают свои планы? — хитро улыбнулся ей я.

Лили медленно кивнула, и мы продолжили свой путь. Мы поднялись на несколько этажей и свернули в узкий коридор, освещённый мягким светом нескольких факелов, висящих на стенах. Лили крепче сжала мою руку, а я окинул её заботливым взглядом.

— Ты меня ведёшь на Астрономическую башню?

— Нет, не совсем.

Внезапно мы услышали быстрые и тяжёлые шаги у себя за спинами. Мы одновременно обернулись и увидели мистера Филча.

— Так-с, что это вы делаете здесь в такое позднее время? — он сузил глаза, а у ног Филча я увидел тень его кошки, которая, наверное, ненавидела меня больше всего на свете.

— Патрулируем замок, — быстро сообразил я. — Нам, как Главным Старостам, разрешено это делать в любое время суток и в любом уголке школы, сэр.

— Ну да, конечно, — кинул Филч поникшим голосом. Он уже развернулся, чтобы уйти, но заметил Карту в моих руках. — Что это такое?

— Ничего, просто кусок пергамента, — беззаботным тоном отрезал я.

— Ага, как же, — фыркнул Филч. — Ни за что в жизни не поверю, что ты, Поттер, окажешься в первом часу ночи в наивысшей точке замка с обычным куском пергамента, — выплюнул он последние слова с таким ядовитым презрением, которого хватило бы на травлю всех грызунов Хогвартса. — Давай сюда.

Он выхватил Карту у меня из рук. Сердце бешено стучало в груди, но я держался. Филч покрутил её в руках, развернул, пристально осмотрел и, ничего не обнаружив, скривился.

— Это останется у меня, Поттер. Если это обычный кусок пергамента, как ты говоришь, то ты не будешь за ним особо плакаться, так ведь?

Филч расхохотался и захромал прочь. Мои челюсти нервно сжались, а волосы, кажется, стали дыбом на макушке. Лили взяла меня за предплечье и посмотрела мне в глаза.

— Не переживай. Зная вас с ребятами, вы очень скоро её вернёте. А даже если и нет — она же вам всё равно уже не нужна. Пакостями вы не занимаетесь, да и выпускной совсем скоро.

Я твёрдо кивнул и постарался отодвинуть ярость на второй план. Всё-таки в чём-то Эванс была права. И мне не стоило забывать, зачем я действительно сюда пришёл.

— Пойдём, — я кивнул, и мы продолжили наш путь.

Мы подошли к лестнице, ведущей на самый верх Астрономической башни, но подниматься мы туда не стали. Мы прошли под ней, немного пригнувшись, и вышли к небольшой двери. Это был старый класс астрономии, в котором когда-то преподавали зимой. Он был давно заброшен, и всё в нём — пол, стены, парты, предметы обстановки — покрылось толстым слоем пыли.

— Экскуро, — я взмахнул палочкой, и перед нами предстала еле видимая в ночном свете тропинка, ведущая к большому окну, у которого стоял телескоп, отлитый много лет назад из бронзы.

Ещё немного расчистив нам пространство, мы сели на мою зимнюю мантию. Окна были старые, немного прогнившие, и сквозь них с лёгкостью пробивался небольшой поток холодного зимнего ветра. Второй мантией мы с Эванс укутались. Она прижалась ко мне всем телом, и тогда я почувствовал, что эта девушка горяча не только в переносном смысле слова. Я обнял её и положил свою голову на её макушку.

Мы сидели в тишине заброшенной комнаты, нарушаемой только редкими посвистами воздуха и шуршанием листов и книг, которые этот воздух трепал, и не смели сказать ни слова. Лили зачарованно разглядывала зимнее небо, которое сегодня оказалось, на наше счастье, абсолютно свободным от гнёта тяжёлых серых туч. Она понемногу начала обмякать в моих объятиях, и когда она почти уснула, Лили вдруг встрепенулась, но потом снова расслабилась, устраиваясь поудобней на моей груди.

— Это место прекрасно, — произнесла она шёпотом, будто боялась разбудить давно спящие здесь создания. — Да чего скрывать, весь сегодняшний вечер прекрасен. Спасибо, Джеймс, — эти слова были сказаны с такой нежностью, что были похожи на сладкий эликсир, который растекался по моим сосудам.

— Нет, Лили, это тебе спасибо, — улыбнулся я, вдыхая запах её волос. — Без тебя ничего бы не получилось.

— Знаешь… — начала она, но замолчала на какую-то секунду, закусив губу, будто боялась того, что собиралась сказать. — Я… зря я раньше не согласилась на свидание с тобой. Да, — она рассмеялась, словно сама не верила тому, что говорила, — определённо, зря. И знаешь, что?

— Что?

— Заклинание от мозолей было самым первым заклинанием, которое я выучила, потому что мои туфли мне жутко натирали, когда мы только приехали в Хогвартс.

Я улыбнулся и растрепал волосы.

— Очень неожиданное откровение, Лили, — поднял брови я. — У меня для тебя тоже парочка имеется.

— Давай, — кивнула Лили и отпрянула от моей груди. Она смотрела на меня, и я вдруг столько всего захотел ей рассказать.

— Ну, мне вот до сих пор не верится, что ты здесь, со мной, а не с каким-то Хэбером.

— Правда? Почему?

— Ты всегда мне говорила, что я невыносим, и мы с тобой больше года вообще не общались, и я подумал, что ты, наверное, никогда бы не смогла… — я запнулся, подбирая правильные слова. — Не смогла бы быть со мной.

Лили ухмыльнулась и сказала:

— Дурак ты, Поттер, дурак. Это было всем, о чём я последний год мечтала.

И перед тем, как остаться моей навсегда, она осчастливила меня самым незабываемым в моей жизни поцелуем.

Coldplay — Christmas Lights

Дорогая Лили,

Сегодня утром я проснулся от того, что солнечные лучи пробивались сквозь окно и светили мне прямо в глаза. В любой другой день меня бы это раздразнило, но сегодня не просто какой-то там обычный день. Сегодня утром я проснулся с осознанием того, что ровно полгода назад ты любезно согласилась стать моей девушкой. Знаешь, я до сих пор удивляюсь тому, что ты поцеловала меня в пыльном и заброшенном классе астрономии. Вот если бы я был девушкой, за которой какой-то назойливый парень бегал много лет, а потом отвёл в место с сомнительными санитарными условиями, я бы оттуда убежал.

Но ты всё ещё со мной. Одному Мерлину известно, как мне с тобой повезло. Спасибо, что дала мне шанс. Я тебя не подведу, обещаю.

Нас ждут серьёзные перемены в жизни. Я знаю это, я понимаю это, и я хочу, чтобы рядом со мной был человек, который сможет меня поддержать и утешить одним только взглядом. И если бы я составил список людей, которые так могут, то ты, без сомнений, была бы на первом месте. Так что не оставляй меня, пожалуйста. Я не готов променять спокойные стены школы на неспокойный антураж мира, который нашу школу окружает, но похоже, у меня, у нас, нет выбора. Но, знаешь, я готов повторить любой из подвигов Геракла, если только ты будешь рядом.

Идея написать тебе это письмо мне показалась бессмысленной и глупой поначалу, но я понял, что в этом что-то есть. Пергамент иногда может передать лучше слов всё, что я хочу сказать. К тому же Ремус заметил, что это письмо ты сможешь хранить сколько угодно долго, а вот слова скоро забудутся. Сегодня вечером мы закружимся в медленном ритме выпускного вальса, а уже завтра покинем этот замок навсегда. Я хочу, чтобы у тебя остались только самые лучшие воспоминания об этом месте. Я вот всегда любил Рождество и решил вспомнить (и напомнить тебе) о каждом годе его празднования. И когда я прокрутил в голове все эти моменты, я заметил, что ты, Лили, играешь в них роль красной нитки, проходящей через каждое мгновение этого замечательного праздника.

В наше первое Рождество ты пролила на меня сок, а я в отместку выдернул у тебя клочок волос. В который раз повторяю, я не фетишист, но я хранил твои волосы у себя ещё, наверное, с полгода.

На втором курсе я подарил тебе шампунь, который изменил цвет твоих волос из рыжего в зелёный. Я помню, ты меня долго проклинала, хоть и мадам Помфри мигом устранила эту проблему. Но, во всяком случае, в то Рождество твои волосы очень выгодно оттеняли глаза.

На третий год обучения в Хогвартсе ты сломала мне нос, когда твоё Иктус срикошетило от стены, а я так же случайно (правда, я до сих пор диву даюсь, как так получилось!) сломал тебе мизинец.

На четвёртое Хогвартское Рождество ты психанула и бросила в меня табуретку после шестнадцатого за тот день приглашения в Хогсмид. Но я всё равно не сдался и пригласил тебя в семнадцатый раз. И да, я прощаю тебе тот синяк под глазом.

На пятое Рождество я превзошёл самого себя и умудрился за один день пригласить тебя на прогулку тридцать два раза. К тому моменту у тебя заметно прибавилось терпения, если сравнивать с четвёртым курсом. И если бы я знал, что пройдёт ещё каких-то шесть месяцев, а после этого мы не будем разговаривать полтора года, я бы и тридцать третий раз у тебя спросил, не хотела ли бы ты провести волшебный вечер в компании самого очаровательного парня Хогвартса.

Когда мы были на шестом курсе, ты проигнорировала моё «Счастливого Рождества», когда мы ехали в Лондон на Хогвартс-экспрессе. Мы тогда были не в самых лучших отношениях, и я это понимал. Я не хотел тебя лишний раз трогать, ведь знал, что это может тебя раздразнить или даже разозлить, поэтому я и не решился зайти в твоё купе и поговорить, хоть и стоял под дверями около двадцати минут.

Седьмое Рождество для меня стало самым знаменательным. Думаю, мне не стоит утруждаться и напоминать тебе в который раз, что тогда произошло, но знай, Лили Эванс, ты сделала меня самым счастливым человеком во всей Вселенной.

Оставайся со мной, Лили. Ведь это именно то, о чём я мечтал с того самого дня, когда впервые понял, что влюблён в тебя по самые уши.

С любовью,

Джеймс.

goo.gl/AxHC5w

Дорогие читатели, спасибо вам всем огромное, что остались со мной до самого конца. Спасибо, что не оставили меня, когда я подолгу писала главы, и что читаете и оцениваете мою работу. Надеюсь, что я хорошо справилась со своей задачей, и этот фанфик получился чем-то чуть большим, чем очередной Джили-флафф.

Отдельное спасибо мой бете Kobra Kid за то, что терпеливо исправляла мои глупые ошибки и давала прекрасные советы :)

Люблю, целую