Too Young to Die (джен)

— Гарри?

— Да, Натали?

— Почему мама и папа ненавидят нас?

Я должен ей солгать. Я должен сказать, что это не так, что наши родители любят нас, просто не показывают этого.

Но я не смог. Не могу и не буду лгать ей. Не было никакого проку от лжи.

— Не знаю, Натали. Правда не знаю, — я обнял ее и прижал к себе. Эта ночь обещала быть тяжелой.

Я ощущал, как она начинает всхлипывать, утыкаясь в мою рубашку. Ее маленькое тельце сотрясалось в моих руках, а я вспоминал, как сам совершил открытие — насчет родителей.

Нет, не так. Насчет Лили и Джеймса.

Мне было пять.

То есть это было три года и пару месяцев назад, во время поездки семьи Поттеров на чемпионат мира по квиддичу во Францию. Воспоминания об этом событии вновь воскрешают во мне былой гнев, ненависть к Лили и Джеймсу, которую я пронесу с собой через всю мою жизнь; эти воспоминания срывают с меня привычную вежливую маску, не снимаемую с тех пор, как я понял, что плач и крики ни к чему хорошему не приведут.

* * *

На небе не было ни облачка, солнце светило над толпой, словно пламя дракона в кромешной тьме пещеры. Это был самый что ни на есть настоящий летний день, безумно жаркий и душный, ни единого дуновения ветерка.

Зачарованные коридоры и тропинки охлаждались как только возможно, но даже профессиональные чары с трудом справлялись с обеспечением комфорта почти десяти тысячам взволнованных волшебников и ведьм, кричащих и обливающихся потом. И мы, как и все эти маги, с нетерпением ждали начала шоу перед матчем.

Натали плакала и цеплялась за руку мамы, папа разговаривал с Заком, а я допивал тыквенный сок. Повсюду сновали маги на метлах, вырисовывая рекламу магическим дымом прямо в воздухе или выкрикивая ее с помощью Соноруса. Кого-то из них отлавливала охрана: похоже, разрешения на полёт над полем было не у всех.

Это лучший день в моей жизни. Так думал я, пытаясь запечатлеть в памяти все, что только мог рассмотреть.

Так много людей за пределами нашего дома, так много новых вещей можно увидеть, услышать, почувствовать их запах. Продавец из ларька даже спросил, не хочу ли я чего-нибудь, когда родители покупали Заку мороженое. Вот так я и получил стакан сока.

Прекрасный день.

Именно из-за сока мне захотелось в туалет, но я не мог пойти туда в одиночку. "Матч начнется через тридцать минут, тридцать минут", — вещал голос с амфитеатра, в то время как мой обзор почти полностью перекрыла огромная женщина с лицом хорька на ковре-самолете.

Тридцать минут? Мне нужно сходить в туалет сейчас, чтобы потом мы не пропустили ни единой минуты матча.

— Пап? — я повысил голос, чтобы привлечь его внимание. — Пап?

— Гарри, я рассказываю своему сыну одну из квиддичных историй, которая произошла со мной. Ты не можешь подождать? — он смотрит на меня с раздражением. Я не должен был перебивать его.

— Мне нужно в туалет.

— Вот в чем мораль, милый. Надо заглядывать туда, когда было на это время. Закари, тебе нужно в туалет? Либо сейчас, либо уже только после матча, — спросила Лили, все еще успокаивая мою сестру.

Закари иногда не блещет умом: он отмахнулся от мамы, даже не дослушав ее. Сейчас для него не было ничего важнее шоу перед матчем, которое происходило на поле. Там исполняли песню, перекрывающую остальной шум в небе, что само по себе уже было достойно уважения.

Папа, словно забыв о моей просьбе, продолжил рассказывать свою байку Закари, который явно его не слушал.

— Мам, можешь отвести меня в туалет? — мне действительно было нужно туда.

— Джеймс, отведи Гарри в туалет, пока игру не начали.

— Хорошо-хорошо, сейчас схожу!

Нам пришлось проблуждать минут пятнадцать, прежде чем мы наконец нашли туалет. В этот момент прозвучало приглашение для зрителей занять свои места, так как матч начнется через десять минут.

Я вбежал в уборную и сделал все свои дела как можно быстрее, не обращая внимания на яркую рекламу на стенах туалета. Мне не хотелось давать ни единого повода папе отругать меня. Быстро вымыв руки, я выбежал из уборной. Матч еще не начался.

— Пап? — где он?

Я осмотрелся и позвал еще раз.

Этот день открыл мне глаза на Лили и Джеймса.

Сколько себя помню, мне всегда казалось, что я был разочарованием для родителей, словно я и не был частью семьи. Мои родители редко обращали на меня внимание, да и то, как правило, чтобы дать указание. Мне казалось, что я сам виноват в этом. Мне казалось, что я ужасный ребенок.

Потому что был Зак, Мальчик-Который-Выжил, победитель Волдеморта, Выживший.

Он был хорошим милым мальчиком. Родители любили его больше всего на свете, и он отвечал им тем же. Не стоит упоминать, что он, без сомнений, был созданием светлой магии, раз уж он пережил убивающее проклятье.

И именно в этот момент я, наконец, осознал ужасающую мысль.

Я не совершал ошибок. Я не был для них позором. Мои родители не любили меня без веских на то причин.

Десять минут до начала матча. Меня нужно было подождать всего пять минут. Джеймс не стал ждать. Он бросил меня одного и ушел к семье. И никто не спросил, куда я делся.

Весь матч я проплакал в туалете, потому что не мог самостоятельно найти путь назад через эту толпу волшебников. И единственное, что меня спасло от Мерлин знает чего, так это ведьма, которая обнаружила меня, плачущего, и привела к родителям после матча. Ее даже шокировала реакция Лили и Джеймса.

— О, боже, мы совсем забыли, спасибо вам большое.

Они забыли.

С этого дня я начал ненавидеть их в ответ.

Я ненавидел их за то, как они себя вели, игнорируя двоих детей и отдавая все свое внимание только Закари. Я ненавидел их за то, что они не давали ни единого шанса Натали и за то, что часто держали нас взаперти.

Семья Поттеров спряталась от магического мира сразу после того, как Тот-Кого-Нельзя-Называть был побежден. Закари Поттер стал известнее Альбуса Дамблдора — после того, как пережил убивающее проклятие одного из самых могущественных магов в мире. Эта маленькая сказочка довольно быстро прошлась по всему миру, и все, что оставалось Лили и Джеймсу, чтобы спокойно воспитывать сына — отдалиться от мира волшебников, скрыть дом и вырастить Зака в защищенном месте.

Вот что они сделали. Вырастили Закари.

А вот я и Натали — другая история. Я — близнец Зака, она же на два года младше нас. И больше всего меня выводит из себя факт, что Лили и Джеймс обращают на нее внимания даже меньше, чем на меня.

Довольно рано я стал считать своей обязанностью заботиться о ней. Когда мы были совсем маленькими, мы всегда были вместе. Рисовали, играли, ели, спали. Она терпеть не могла спать в одиночестве, и я должен признать, что и сам лучше засыпал, когда она была рядом. Иногда я задавался вопросом, не повлияла ли моя забота о Натали на то, что Лили и Джеймс обращали на нее так мало внимания. Впрочем, я сомневаюсь, что они вообще замечали, сколько времени нам уделяют. Для них существовал только Закари.

В очередной раз прогоняя в голове нашу дебильную ситуацию, я чувствовал, как в моих венах вскипает кровь. Мои руки затряслись, я даже не заметил, как на глазах выступили слезы. Натали наконец заснула.

Я ее защитник. Ее страж. Я — единственная семья, которая у нее есть, так же, как и она для меня. Я не мог вспомнить, когда я так решил. Казалось, будто это всегда было записано в моем сознании — с самого начала моего существования.

Поскольку я старше на два года, я понимал ее чувства. Я знал, как это несправедливо. Как ужасно видеть, как каждый вечер родители целуют Закари перед сном, но при этом даже не останавливаются около нее, чтобы пожелать спокойной ночи.

Поэтому я помогал ей, желал спокойной ночи, целовал перед сном. Я был рядом, когда ей хотелось реветь и когда она смеялась. Брал на себя вину за ее проступки, когда мог. Следил, чтобы она правильно питалась. Я вырастил ее.

Натали никогда не удавалось закрыться от всего мира так, как мне. Она не могла принять все как есть и держать чувства внутри. Думаю, два года разницы сыграли свою роль. Но я все равно научу ее. С ней все будет в порядке. В конце концов, только из-за нее я продолжал двигаться вперед. Я бы давным-давно сбежал, если бы не она.

Иногда я думаю, как бы все обернулось, если бы я решил сбежать вместе с ней. В моих мечтах всегда все прекрасно. Мы сбежали, нашли свое место и счастливо живем где-то далеко от этого дома. Но потом реальность вышибает дверь и уничтожает все в нашем воображаемом доме.

В конце концов, у меня нет даже палочки. Слишком много непреодолимого вставало у нас на пути. Деньги, еда, законы, магия — все это было против нас.

Постепенно дремота охватила и меня. Только нежное и теплое присутствие Натали не давало моим мечтам начинаться со сцены, в которой я сначала вырываю глаза Лили и оставляю их на прикроватной тумбочке, чтобы она наконец-таки посмотрела на нас с Нат. Когда моя сестра рядом, я, наконец, могу спокойно мечтать... Прекрасные горы. Снег блестит так, будто бы он отражает свет божий, сходящий с небес. Меня погружался в сон.

* * *

— Закари, поторопись, мы уже опаздываем, — кричал Джеймс из гостиной.

До одиннадцатого дня рождения Зака оставалось два месяца. Как и до моего, но разве кто-нибудь об этом помнил?

Одиннадцать — особый возраст в нашем мире. Совсем скоро мы поедем в Хогвартс. Наконец-то. Сколько раз я читал Натали «Историю Хогвартса»? Сколько раз я говорил ей, что Хогвартс — наше спасение, наш шанс уйти из этой «семьи»? Каждый раз, когда мы обсуждали школу, ее глаза сверкали.

Надежда, написанная на ее лице, была той же, что жил и я последние несколько месяцев. Наконец-то я буду в Хогвартсе, далеко от Лили и Джеймса, и надеюсь, что не на том же факультете, где будет Закари. Наконец-то я смогу жить.

Но Натали все равно придется ждать ещё два года. Будет трудно, но она сильно изменилась, она выдержит. Я буду ждать ее в Хогвартсе.

Я постучал в ее дверь.

— Принцесса, ты готова? Сомневаюсь, что Джеймс будет нас ждать.

— Я все еще не могу понять, как мы умудрились получить билеты, — рассмеялась она, открывая дверь.

Действительно, большим сюрпризом было то обстоятельство, что Лили и Джеймс, объявив Закари, что они в честь дня его рождения поедут посмотреть на драконов, решили взять с собой и нас. Конечно, такое случалось не в первый раз, но порой Лили и Джеймс просто удивляли.

— Давай не будем думать о том, что будет потом, и просто насладимся шоу, хорошо? Тем более, если бы они хотели избавиться от нас, у них были сотни возможностей сделать это раньше.

— Ты с каждым днем все хорошеешь, — улыбнулся я Натали. Она надела ожерелье, которое я подарил ей полгода назад на ее восьмой день рождения. Это был первый раз, когда Лили и Джеймс забыли о чем-то настолько важном. Даже если подарков было немного — на самом деле, один на каждый день рождения — и даже если они быстро забывались, но сам день рождения они раньше никогда не забывали. Мне не хочется вспоминать об этом дне. По крайней мере, ей понравился мой подарок: она часто надевает его.

Синий опал под цвет ее глаз. Этот цвет всегда заставлял меня мечтать о том, что в действительности мать Натали совсем не Лили, и, в конце концов, Нат найдет свою настоящую маму.

А вот для меня нет даже и такого спасения: мои глаза даже зеленее, чем у Лили. Ни единого шанса.

Я улыбнулся этой мысли. Свой черный юмор я оттачивал годами. Эта же мысль разозлила бы меня еще пару лет назад.

Восемь лет в этом доме — достаточный срок для того, чтобы повзрослеть. По крайней мере, для того, чтобы научиться аппарировать. Разница между Заком и Натали была для меня весомым доказательством. Я хотел отметить этот год как время, когда она стала юной леди и уже вышла из детского возраста. Поэтому я подарил ей драгоценный камень.

— Что ж, я стараюсь. Если я окажусь достаточно симпатичной, то, может быть, индийский работорговец украдет меня у мамы, — произнесла она с убийственной серьезностью, которая смотрелась немного странно на таком юном личике.

Черт, как же она быстро учится. Возможно, я создаю монстра. Мне бы хотелось принять всю ответственность за ее навыки черного юмора на себя, но она использовала его так естественно.

— Ты предпочитаешь быть проданной, словно рабыня, чем быть тут, со мной? Меня словно отвергли, — ответил я, стараясь выглядеть расстроенным, хотя и продолжал улыбаться.

Она посмотрела на меня влажными глазами. Я застыл в замешательстве. Играет ли она со мной, или я действительно все испортил и зачем-то довел ее до слез?

— Вот только ты уедешь через два месяца… — она начала всхлипывать. — И оставишь меня одну с мамой и папой, которые меня не замечают. Никто обо мне не позаботится…

Кажется, я действительно облажался.

— Ты ведь стала настоящей принцессой, правда? Что случилось с той сильной и независимой леди, рядом с которой я жил? — мягкие подколки всегда помогали развеселить ее.

— О, замолчи! — Натали шагнула ко мне и обняла так, будто бы я уезжаю в вечную землю эльфов или что-то в этом роде.

Я обнял ее, пытаясь запечатлеть в своем сознании ее запах и тактильные ощущения. Что бы ни произошло в Хогвартсе, я не забуду о ней.

— Я буду безумно по тебе скучать, — прошептал я ей в волосы в приступе искренности. — Но у нас еще есть два месяца, так что успокойся. Пойдем, я вижу, как Выживший выбирается из своего логова, — усмехнулся я, наблюдая за тем, как приближается наш брат.

Волосы его были идеально уложены. Вероятно, над этим потрудилась Лили. Закари выглядел как гармоничное сочетание образов Лили и Джеймса: лицо отца, смягченное мягкими чертами матери. Темно-каштановые волосы с рыжим оттенком. У него были глаза Джеймса, каре-серые. Мы с ним одного роста и, пожалуй, на этом наше сходство заканчивалось. У меня было лицо Джеймса, но более квадратное, и никакого сходства с Лили, кроме глаз. Терпеть не мог эти глаза. И волосы у меня темнее и всегда растрепаны. Я того не хотел, но так или иначе все это делало меня еще более похожим на Поттера и менее благородным. Во мне прослеживалось пугающее сходство со старыми изображениями Джеймса, когда он был совсем юн.

— Что, вы уже встали? В следующий раз я расскажу маме с папой, как вы меня называете.

Мы не видели в Закари врага. Хотя он и был богом среди муравьев, но иногда казалось, что он завидует нашим с сестрой отношениям. Бог хотел поиграть с муравьями. Часто он присоединялся к нам, когда мы рисовали или играли в саду, но Лили и Джеймс не могли оставить его «одного» с нами больше, чем на пару минут, и брались развлекать его сами.

Он тоже страдал от этого, но все, что он говорил по этому поводу Лили и Джеймсу, забывалось так же быстро, как и все остальное, что касалось нас.

— Закари, ты уже готов? — Джеймс прервал мои размышления криком с лестницы.

Больше ничего не сказав, мы спустились вниз. Первым, конечно, Закари, чуть ли не вприпрыжку сбежавший по лестнице, переполненный внезапным волнением после окрика Джеймса.

Когда все собрались в гостиной, каждый взялся за край портключа-приглашения. Нам нужно было дождаться, когда большая стрелка часов завершит свой оборот. Закари безостановочно болтал о драконах и о том, как здорово будет их увидеть, а я же мог наблюдать, как Натали тоже загорается предвкушением от его слов. Я тоже был достаточно взволнован, потому что перелопатил всю библиотеку — один раз сам и второй — с Натали. Я достаточно знал о Съезде, чтобы понимать, что будет очень весело.

Мероприятие, на которое мы собирались, было на самом деле больше, чем просто шоу драконов. Съезд Магов Дивандиан — очень старая традиция волшебного мира, никто даже не помнил, с чего она началась и откуда взялось имя Дивандиан, но сейчас Съезд стал всемирно известной магической ярмаркой. Все самое важное и волшебное было собрано здесь, будь то мастер зелий, показывающий свой последний эксперимент, или гоблин, выставляющий на всеобщее обозрение зачарованные кинжалы. Съезд проходил в течение двух недель раз в восемь лет.

Одним из самых ожидаемых представлений было Шоу драконов Залодеков, искусство, что передавалось с 1777 года из поколения в поколение членам семьи Залодек, известным повелителям драконов.

Тик-так. Пробило два часа. Португалия, встречай меня. Портключ активировался, превращая приглашение в проводник огромного количества магии. Заколдованный клочок бумаги засветился, и мир закружился вокруг меня. Спустя несколько секунд, которые потребовались, чтобы переместить мое тело сквозь пространство и время, я упал на землю бездушным мешком. Мне доводилось пользоваться портключом всего дважды в жизни, и могу точно сказать, что я не получаю от этого никакого удовольствия. Закари упал вниз головой, к его губах прилипли травинки, но предвкушение в его глазах застопорило любой другой сигнал мозга.

Помогая Натали подняться на ноги, я бросил взгляд на картину, что предстала перед нашими глазами.

Святая моль из преисподней, если бы я искал место, куда мог сбежать…

Примерно в ста метрах от нас располагался целый город из ярких огней и цветов, все здания (или это были просто ларьки?) имели разные формы: какие-то были выше, какие-то — ниже, а некоторые меняли свою форму в то время, пока я смотрел на них.

Одно здание выглядело настолько широким, что казалось, что в нем может трижды поместиться наш дом, в то время как цепочки других смотрелись настолько маленькими, что вряд ли они подошли хотя бы мышам. Улица была заполнена ведьмами, магами, волшебными существами, полукровками и так далее. В небе сквозь столбы подкрашенного дыма и цветных лучей пролетало множество различных предметов. Я мог увидеть серебряную дорожку, без всякой логики петляющую между зданиями, словно огромная змея пыталась поймать муху на скорости хорошей гоночной метлы.

Больше нигде погода не была такой замечательной. Наверняка важные метеомаги сидели по периметру города, ведь ровно над ним была огромная дыра в слое облаков, через которую было видно яркий голубой кусок неба, и откуда на всех нас падали солнечные лучи.

— Это самое прекрасное место на свете, — так, будто бы это было неоспоримым фактом, тихо произнесла Натали. Я не смог ей возразить: оно просто обязано было быть самым прекрасным местом на земле.

Следуя за Лили и Джеймсом ко входу на ярмарку, на каждом шагу мы встречали все более поразительные, ранее не виданные, просто сумасшедшие вещи.

— Смотри! Они, наверно, вампиры! — группа вампиров направлялась к Съезду, идя слева от нас. Черные одеяния, белая кожа, черные драгоценные камни и телохранители, вооруженные мечами.

Они шли, словно короли из старых сказок. Более слабая нечисть не ходит открыто в настолько людных местах. И это только подтверждает, как важен этот Съезд.

— О боже, Гарри, кажется, это единорог! — воскликнула Натали во второй раз, наткнувшись взглядом на величественное существо, сияющее своей белизной так, что я сразу разглядел его, хотя единорог был далеко.

Наконец-то мы добрались до входа, куда смогли попасть вне очереди. Разве мог лорд Поттер пройти, как все? Казалось, что Джеймс счастлив использовать свой статус хотя бы раз, поскольку на нас никто не обратит внимания в таком огромном и удивительном месте, так что нет смысла скрываться и использовать чужое имя.

Оказавшись внутри, мы немного побродили без особой цели, стараясь увидеть и услышать как можно больше.

Тут не было никакого порядка, торговцы и изобретатели стояли вперемешку. Можно было увидеть рядом знаменитых мастером из Тибета, невозмутимо ждущих будущих клиентов, до продавца «горгульесражающего» оружия, громогласно расхваливающего свой товар, размахивая боевыми мечами и топорами. Слишком много всего было вокруг, я просто не успевал рассмотреть один стенд, как уже был у другого. Все происходило слишком быстро, мой мозг не успевал переключаться от одной картинки к другой.

Спустя примерно полчаса мы сделали перерыв и плюхнулись на скамейку. Голова звенела так, что я даже не мог отличить свою магию от магии, которым было переполнено это место.

В то время как Лили и Джеймс во время прогулки втолковывали что-то Закари, мы с Нат вполне были рады возможности рассмотреть все, что можно, и совсем не разговаривали.

— Итак, как тебе здесь? — поинтересовался я. — Если Хогвартс хотя бы вполовину так же прекрасен, то я умру от восхищения.

— Поверить не могу, что здесь столько всего! — с энтузиазмом начала Натали, подбираясь ко мне поближе. — Никогда не слышала о заклятии, нейтрализующем расщепление! Или о проклятии Османской дубинки! И о том, как же много чар наложены на метлы, да хотя бы та же оптимизация водоотталкивающих чар, которую показали на стенде Нимбуса. Это было что-то невероятное! — после этих слов она перестала смотреть на меня, а перевела свой взгляд куда-то в пространство перед собой, размахивая руками так, будто бы объясняла мне, как правильно бороться с диким котом. — Невероятно, что они зачаровывали каждый прутик до того, как эта формула была изобретена…

Я не мог сдержать улыбки, глядя на ее энтузиазм. Я знал, что ей здесь понравится. Она заслуживала быть счастливой. Это был один из редких моментов, когда ее улыбка была по-настоящему радостной.

— Да, я тоже видел, но, если честно, это было выше моего понимания. Особенно та часть, где он представил прототип метлы с прутиками, присоединяющимися к древку тонкими золотыми нитями. Примерно с этого места я не смог уловить ничего.

Я только собрался пояснить, почему этот прототип для меня был слишком нереальным, но тут Зак вскочил со скамейки и прервал меня, обращаясь к родителям.

— Ну а теперь — драконы! — это был приказ, ни больше, ни меньше. — Мы посмотрели всякую дребедень и… другие вещи, а теперь пришло время драконов!

Лили улыбнулась ему так, будто бы он прямо здесь превратился в очаровательного маленького тюленя.

— Не беспокойся, мы успеем, шоу Залодеков начнется через полчаса. Мы забежим к стенду мастера зелий, Томпсона, и тогда отправимся к драконам.

Всем было ясно, что Лили не упустит возможности посмотреть на зельеварческие штучки, поскольку эксперименты с зельями были ее второй страстью после сына. Но Джеймс еще и подчеркнул это, преувеличенно бодрым шагом подойдя к Лили, как бы показывая: «даже не думай закатывать сцен, не то она превратится в фурию, и в конце концов мы все равно пойдем туда». Мой брат, очевидно, намек уловил и исторг из себя слабое «угу».

Уже спустя десять минут мы стояли у стенда, рассматривали зелья и описания к ним. Лили направилась прямиком к Томпсону и представилась ему как коллега по цеху, так что вскоре они были погружены в беседу двух мастеров зелий.

Я подошел к случайной колбе и прочитал бумагу, приложенную к ней.

Мирквиорианная смесь. Для наружного применения. Защищает от сил природы, применяется, как правило, в лесу (животные, растения, магические создания). Приспособлено для защиты от флоры и фауны или для снижения нежелательных эффектов от них. Изобретено в 1991 году. Можно сочетать с зельем Повелитель Животных и/или друидскими рунами для лучшего контроля над лесными силами. Действует два часа (4 унции) на среднестатистического сорокалетнего волшебника.

Различные зелья по описанию были более-менее полезными, но все они казались слишком сложными. Этот Томпсон точно не был второсортным зельеваришкой: можно понять, почему Лили так сильно стремилась с ним встретиться. Он был не так уж и стар по меркам магического мира — может быть, ему было около восьмидесяти. Трудно сказать. Лицо у него было вытянутым, и он носил бороду. Томпсон был в голубом халате и носил небольшой пузырек на цепочке.

— …Собранная вместе с Египетскими волшебниками лунная пыль — чрезвычайно опасная вещь, магическая реакция может быть невероятной… — он указал на бочку слева от себя. — Проект нашего руководителя, но вот только у него не было времени, поэтому приехал сюда я, хотя и не принимал участия в этой разработке… — на этом моменте я прекратил вслушиваться, поскольку не имею ни малейшего понятия о лунной пыли и вообще не представляю, как можно что-то собрать с Луны.

Я вернулся к Натали, которая в тот момент рассматривала флакон с зельем, черным, как сам космос.

Эликсир поедания тени — в разработке! — КРАЙНЕ ОПАСНО — для наружного применения. Позволяет выпившему его приобретать новое чувство — чувство тени. Позволяет извлекать из тени информацию, дает контроль над тенями. Изобретено в 1985 году Дж.И.Саламандрой. Вместе с тем получаемая информация все еще сложна для понимания волшебником. Есть риск смерти мозга из-за получения чужеродной информации. Действует час — 4 унции на среднего сорокалетнего волшебника.

— Священный бред! Нат, что, черт возьми, ты откопала? — я не то смеялся, не то и вправду был напуган только что прочитанным.

— Да, я знаю, это просто невероятно, неужели в подобное можно поверить? — тихо пробормотала она так, будто бы зелье само могло забраться ей в глотку, если бы она говорила чуть громче.

— Я сейчас в таком состоянии, что могу поверить во все, что угодно, — я пожал плечами, чуть посмеиваясь. — Я слышал, как они обсуждали лунную пыль. Представь себе — лунную пыль — всерьез!

— Пап, мы пропустим драконов, если не поторопимся, — Зак, однако, вообще не проявлял никакого интереса к зельям и постоянно поглядывал на часы, ноя о том, что мы опоздаем.

И тут грянул гром.

— Драконов? Парень, если ты говоришь о шоу Залодеков, то мне очень жаль, но оно уже прошло, они начали его на час раньше, — вмешался маг в желтом, с печальной улыбкой.

Мы с Натали переглянулись.

— Мерлин, упаси нас от гнева Воина Света…

Джеймс тут же почуял неладное и обернулся в сторону Зака, произнеся громче, чем нужно:

— О ЧЕМ ВЫ?

Зак до сих пор пытался воспринять слова, которые только что услышал, и выглядел так, будто бы мозг его был отключен. Возможно, он просто глотнул того теневого варева. Это выглядело довольно забавно.

Я тоже хотел увидеть драконов, но поведение Зака немного сглаживало разочарование. Возможно, у него даже произойдет всплеск стихийной магии.

— Говорили, там были какие-то проблемы с руководством Съезда, и из-за этого им пришлось начать шоу пораньше, чтобы успеть остудить заклинаниями арену после драконьего жара — перед тем, как устраивать там гонки на метлах. Неприятная история для такого масштабного события, — поделился маг своим мнением и закончил: — Но о переносе объявили везде еще вчера, вы не могли это пропустить. Во всяком случае, вы можете вернуть билеты.

Зак побледнел, Джеймс угрожающе приблизился к магу и прошептал ему достаточно громко, чтобы вся семья могла услышать:

— Для вас же будет лучше, если вы признаетесь, что шутите.

Лили тронула его за плечо и указала на огромный постер, приклеенный к стене, который гласил «Шоу драконов Залодеков начнется в час дня в субботу, 30 июня! Приезжайте, или пропустите НЕВЕРОЯТНЫЕ трюки драконов. Звезда драконьего шоу — Норберт Первый и…»

Я прочитал и понял, что мы опоздали на час.

Все мои силы уходили на то, чтобы сдержать ухмылку. Я всегда ценил моменты, когда все шло не так, как хотелось капризному Выжившему. На вкус это весьма напоминало месть…

— Я… я видела его, но не читала, потому что мы уже знали время, и ни за что бы не подумала, что они его изменили, — прощебетала Лили, стараясь не смотреть Закари в глаза.

Для восстановления справедливости стоит заметить, что большой зеленый анимированный дракон, извергающий огненные кольца, в самом деле только отвлекал внимание от небольшого текста о переносе времени начала.

Джеймс отстал от волшебника в желтом, кратко извинился перед ним и тут же повернулся к Закари, который, изобразив на своем лице все гримасы гнева поочередно, остановился на решительном ужасе.

— Я хочу увидеть драконов, — тихо заявил он с интонацией я-знаю-чего-я-хочу-даже-если-не-могу-этого-получить. Воздух вокруг нас потяжелел.

Приехали. Избалованный Закари собирается закатить истерику. Дамы и господа, доставайте ваше сливочное пиво. Я уже приготовился мысленно ехидно комментировать происходящее.

— Прости, сынок, но нам придётся подождать следующего шоу. Я свяжусь с работниками Залодеков и закажу нам лучшие места, — попытался спасти ситуацию Джеймс. Его голос звучал так, будто бы он выторговывает жизнь своей жены.

К несчастью, это было не так уж и далеко от истины.

Все случилось за три секунды, если не быстрее. Само время, казалось, сплющилось в этот момент. Лицо десятилетнего Зака расплылось в гневе и слезах, и он крикнул громче, чем когда-либо:

— Я. ХОЧУ. ДРАКОНОВ!

И его магия вырвалась из его тела белой волной энергии, покрывающей все вокруг тонким слоем инея.

И наш чемпион открывается с… Я прекратил комментирование, как только увидел белую сверкающую энергию вокруг него. Я был слишком шокирован, чтобы продолжать.

Стихийная магия, подпитанная гневом, всего за секунду добралась до колб с зельями, взорвав большую часть из них, и ударила по деревянной бочке.

За секунду до того, как белая энергия достигла древесины бочки, защитный слой магии на ней засветился желтым и тут же исчез, и тогда Томпсон заорал: «О ЧЕРТ, БЕГИТЕ!» и исчез, завернувшись в голубую мантию.

И все вокруг превратилось в ад.

Бочка взрывалась фиолетовым, белым, серым; можно было почувствовать, как потоки чистой магии проносятся от места взрыва, как от неожиданного жара плавится лед и испаряется слишком быстро, чтобы мы смогли это заметить. Взрывная волна неотвратимо приближалась к семье Поттеров.

Лили и Джеймс, сражавшиеся на войне, быстро выхватили палочки, и очень скоро я услышал два Contego Leucaspis, чрезвычайно продвинутых и мощных щитов, поставленных как раз за миг до удара.

Натали была рядом со мной, и она почти успела дотянуться до меня, когда нас обоих одновременно снесло взрывом.

Последним, что я запомнил, было ее испуганное лицо и руки, протянутые ко мне, в то время как дрожащий Закари был защищен двумя прочными магическими щитами.

Потом я почувствовал, как моё сердце разрывается и каждая крупинка моей магии сопротивляется той энергии, что окружила меня.

Как только меня окутало забытье, я не почувствовал ничего. И только пара кобальтовых глаз умоляюще смотрела на меня из темноты.

Я не мог открыть глаза.

Я не мог шевельнуть ни единой мышцей.

Мое сердце билось, легкие исправно вдыхали и выдыхали воздух, но на этом все.

Я что-то слышал. Звуки, шум. Ничего конкретного, только шепотки и ветер, движения и отголоски.

Спустя некоторое время я заметил, что не чувствую ничего, кроме равномерного биения своего сердца.

Я не знаю, где я был и был ли я на самом деле в сознании, но передо мной, в кромешной пещере моего разума, я видел серые и черные пейзажи, которые начинали принимать определенные очертания, которые тут же пропадали, чтобы появиться снова.

Я видел сны. Или нечто подобное. Но сон ли это, когда ты знаешь, что спишь?

И разве сны не должны быть цветным?

И неожиданно на меня нахлынули все события: шоу драконов, белесая энергия, взрыв и Натали.

Вероятно, она сейчас была в таком же положении, как и я сейчас, не жива и не мертва, не то в сознании, не то во сне.

Или хуже.

Как только ужас охватил меня, я почувствовал что-то новое. Свою магию. Невидимая, она была со мной, словно теплый шар внутри меня. Но я мог сказать, что она была в полнейшем раздрае, неуправляемая и хаотичная.

Может, это не было моей магией. Может, это был мой страх. Они все равно связаны, если верить тому, что я читал.

Что-то заставляет меня проснуться. И если я не…

С таким же успехом я мог бы просто спать.

Вечность. Или две.

Пробуждение было одной из самых трудных на свете вещей. Честно говоря, я и не мог проснуться сам, но что-то меня заставило.

Все мои чувства вернулись, принеся с собой чудовищный взрыв боли и мельтешения цветов. Я закричал как баньши, меня тошнило, но я продолжал кричать. Но не долго: пара сильных рук удержала меня и кто-то открыл мне рот, чтобы заставить меня что-то выпить.

Вкус не был ни приятным, ни горьким, но это было первым, что я выпил спустя тысячу жизней: мне не с чем было сравнивать. Я жадно выпил жидкость, надеясь, что она поможет укротить эту боль. Я чувствовал, как она течет по горлу, как распространяется по телу, растворяя боль, успокаивая лихорадку и очищая мой разум.

Спустя пару минут сбившегося дыхания и целый кувшин воды я наконец-то очнулся.

Живой и невредимый.

Я оглянулся на владельца тех самых мускулистых рук, который был со мной на протяжении моего воскрешения. Униформа Мунго. Я никогда не видел ее раньше, но сомнений не было: герб в виде кости и палочки, белое и зеленое. Я был в больнице Святого Мунго.

— Гарри, твои родители уже предупреждены, и они уже в пути. Прошу, не нервничай и дыши глубже, — с улыбкой произнесла черноволосая ведьма, сидящая по другую сторону моей кровати.

— Ты прошел сложное лечение, а теперь тебе нужно хорошенько отдохнуть, — добавила она более серьезным тоном. — Но сначала я должна убедиться, что с тобой все в порядке. Поэтому прошу, ответь мне на пару вопросов.

Она вытащила ручку, перевернула страницу в своей тетради и взглянула на меня поверх очков.

— Как тебя зовут?

— Гарри… — м-м-м… Поттер, да, — Гарри Поттер.

— Второе имя?

— Джеймс, — напряг я свою память, и оно пришло без особых усилий.

— Сколько тебе лет? — спросила она, подняв бровь.

— Десять, если уже не больше. Это вы мне подскажите.

Она улыбнулась и закрыла тетрадку.

— Похоже, ты полностью восстановился после комы, и это прекрасная новость, Гарри. Тебе все еще десять, ты пробыл здесь шесть недель. Месяц и две недели. Я разрешу тебе поговорить с родителями, а пока отдыхай.

Но пока я не мог успокоиться.

— А что с моей сестрой? — я даже не смог подобрать формулировку получше. Мне нужно увидеть ее. Сейчас. — Могу я сейчас ее увидеть?

Улыбка сползла с ее лица, и свет погас в ее глазах. Я почувствовал, как мое сердце пропустило удар.

— Я… Я не могу… Она… Ты должен поговорить с родителями о ней… — спешно пробормотала она, стараясь побыстрее выйти из комнаты, не смотря мне в глаза.

Нет. Нет, она, должно быть, все еще в коме. Точно, она все еще в коме.

— Расскажите мне все, — приказал я. Медиковедьма останавливилась и осмелилась посмотреть на меня. Я увидел слезы в уголках ее глаз. Плохо.

— Она ведь жива, да? — вопрос прозвучал глупо и отчаянно, но мне было все равно, я чувствовал себя слабым, и мне отчаянно нужно было за что-то цепляться.

— Она… — медсестра чуть всхлипнула, — она не смогла… Она не пережила взрыв.

Тишина после этих слов оглушила.

Я смотрел на нее. И я не верил ей.

Но я знал, что дело было не в том, что я ей не доверял. Ведьма не лгала. Я все равно знал ответ.

Она… мертва?

Мой разум не вынес реальности, и я потерял сознание, не заметив, что вся моя комната была объята пламенем.

Я проснулся. В кровати. Все воспоминания были со мной. Натали. Мертва. Погибла от взрыва.

И тогда, даже не шевельнув пальцем, я начал плакать. В последний раз я плакал лет в пять. Мне нужно было выпустить это из себя, выплакаться.

Я не мог остановить слезы, даже если бы захотел.

Я помнил ее лицо, ее запах, то, как она лежала со мной на одной кровати. Помню ее смех, сияющие глаза. Черт, не могу поверить. Мне нужно увидеть.

Только я выбрался из постели и встал, как вошли мои родители и черноволосая медиковедьма. Я пытался обойти их, будто бы не замечая, я должен был увидеть ее, мне нужно было увидеть, у меня не было желания слушать их заверения, что все будет в порядке.

— Гарри, куда ты идешь? Тебе нужно отдыхать, к тебе пришли родители, — с фальшивой улыбкой попыталась остановить меня врач.

— Мне нужно увидеть ее, я не смогу поверить, что она мертва, пока я ее не увижу, — выплюнул я с большим гневом, чем рассчитывал, но меня это даже радовало. Выпуская свою злость, я чувствовал себя лучше.

Она оглянулась на моих родителей. Джеймс выглядел так, будто бы он снова вернулся на войну, на его лице были написаны боль и решимость, глаза стали бесцветными, будто бы он был полковником, только что потерявшим одного из своих новобранцев в нечестной битве. Лили была в слезах, ее лицо было бледным, только глаза припухли и покраснели.

— Может, вам и вправду стоит попрощаться с ней, мистер Поттер? — тихо спросила ведьма.

Джеймс глубоко и тяжело вздохнул и кратко произнес:

— Хорошо. После вас.

Мы вышли в коридор в полной тишине, каждый мой шаг отдавался в моем мозгу, воздух, который я вдыхал, казался раскаленным, а каждый шорох бесконечно звенел в ушах. Я не мог спокойно думать. Она не может быть мертва, она не может умереть. Нет, не может.

Мы прошли стерильно-белый коридор, пока не достигли большой металлической двери. Врач открыл ее прикосновением руки к панели. Мы вошли в холодное помещение, в котором не раздавалось ни единого звука.

Мы прошли вглубь, к черной кровати в конце комнаты. Остановились перед ней.

— Ты уверен, что хочешь этого, Гарри? — осторожно уточнила ведьма, положив руку мне на плечо. Я уже не уверен, я… я не…

Киваю. Она медленно убрала черную простыню с тела Натали, пока мне не стало видно ее лицо на черной подушке. Лили зарыдала сильнее. Джеймс сжал ее в своих объятиях.

Я же стоял и смотрел на Натали. Ее милое детское лицо было безмятежно, глаза закрыты, волосы прекрасно уложены медсестрой. Кожа у нее была белой. Она была похожа на маленького ангела.

Остаток дня прошел как в тумане. Я ни с кем не говорил, ничего не ел и лег спать после захода солнца. Все мои мысли были о Натали. Я обещал защищать ее, а она мертва.

Я долго плакал, просыпался посреди ночи и засыпал посреди дня, целую неделю я не вылезал из больничной койки и восстанавливался от комы и пост-травматического шока. Я делал все, что мне говорили, не спрашивая ни о чем, проглатывал все зелья и отвечал на их вопросы.

В течение этой недели мне рассказали кое-что, что я едва смог осознать в своей апатии и прострации.

Мне рассказали о реакции лунной пыли и о том, как она среагировала с моей магией, что я выжил лишь благодаря тому, что у меня сильная магия, а моя сестра погибла, потому что она была слишком молода, и ее потенциал был еще недостаточно развит. Мне рассказали о деньгах, которые наша семья получила от португальского правительства из-за этого несчастного случая. Мне рассказали о зелье, с помощью которого я очнулся: его сварила Лили. Мне рассказали о множестве программ помощи, которые могут помочь мне оплакать мою сестру и отпустить ее. Мне сказали, что мы с Заком должны отправиться в Хогвартс через неделю.

Когда Закари пришел в палату, он разрыдался у моей постели и просил прощения. Сначала мне хотелось разорвать его на кусочки, но потом я понял, что, как всегда, виноват не он.

Она умерла, потому что Лили и Джеймс решили защитить Зака и подняли свои щиты только перед ним, потому что они оберегали его постоянно с тех пор, как он родился. Я знал, что когда-нибудь убью их, но вот… Зака? Он был так же потерян, как и я. Знание, что его гнев убил сестру, было достаточным наказанием для него.

Дни напролет я спал и плакал. Но я нашел в себе силы и время наорать на Лили и на Джейма, когда они пришли проведать меня.

— Вы никогда не заботились о ней, вы даже не знаете, что она любила делать, что у нее хорошо получалось. Вы даже не знаете ее любимого цвета! — вот что кричал я им в лицо. Слезы вновь полились по моим щекам, и я бросил в родителей вазу.

Лили громко зарыдала и выбежала из палаты, в то время как Джеймс потрясенно разглядывал меня, возможно, осознав, что я прав, но, вероятно, просто пораженный моим открытым выражением чувств.

Время текло ужасающе медленно. Я раздумывал о том, чтобы убить себя, но это было не так уж и просто совершить. Наверно, инстинкт самосохранения.

И однажды ко мне заявился Джеймс и сказал, что я возвращаюсь домой. На следующий день нам нужно было отправиться в Косой переулок, чтобы купить все необходимое для Хогвартса.

* * *

Я не знал, во сколько я проснулся: долгое время я просто стоял и смотрел на то место, где должна была лежать Натали, представляя ее силуэт. Я дерьмово себя чувствовал, мне хотелось остаться здесь, проведя остаток жизни вот так, ничего не делая. Чертов Косой переулок, чертов Хогвартс.

В конце концов, Джеймс постучал в мою дверь и громко сказал, не открывая ее:

— Гарри, если ты готов, то нам пора.

Он действительно поднялся по лестнице и постучал в мою дверь. Они, мать твою, наконец, заметили, что у них не один ребенок?

— Входи, — буркнул я. Он может идти в жопу, если думает, что мне нужна его отцовская любовь.

У меня была ужасная ночь, это было ясно, как день. Половина моих снов была воспоминаниями о Натали, другая половина — кошмарами, в которых я вновь и вновь не мог ее защитить. Конечно, когда я проснулся, я помнил лишь вторую половину.

Я накинул какую-то одежду и спустился в гостиную. Зак был мрачен, Лили же представляла собой образец чистейшей радости, Лили и Джеймс разве что только не светились, взяв на себя роль людей, на которых можно положиться.

— Я знаю, что всем нам сейчас трудно, но… но мы должны продолжать жить, — объявил Джеймс трагичным голосом. — Нам нужно купить все необходимое для Хогвартса и попытаться немного взбодриться. Она бы не хотела, чтобы мы были несчастны в ваш первый год учебы.

Ты действительно в это веришь, придурок? Она уж точно послала тебе волны негатива, если бы могла, с того света. Я не знаю, почему не произнес этого вслух. Вероятно, я был слишком угнетен, чтобы попытаться.

Джеймс взял горсть летучего пороха и бросил ее в камин. Зеленое пламя тут же взметнулось, а искры разлетелись в танце причудливого узора.

— Косой переулок. Лили, иди первой, — произнес Джеймс, чуть улыбнувшись.

Лили подошла, пробормотала пункт назначения, и через секунду зеленое пламя слизнуло ее и поглотило. Следующим шел Зак. Потом я.

Я приземлился в небольшом магазинчике в центре Косого переулка. Лили и Зак уже стояли рядом, ожидая. Поднявшись с каменного пола, я отряхнулся. Сделал два шага к окну.

Косой переулок был полон жизни. Все родители собирали детей в Хогвартс, все магазинчики получили в четыре раза больше обычной выручки, ведьмы и маги всех возрастов, разодетые в разноцветные одежды, наводнили улицу, обгоняя друг друга. Смех и жизнерадостные выкрики слышались отовсюду. Вот чего она заслуживала. Быть, мать вашу, счастливой.

Я не мог прекратить думать о несправедливости ситуации. Она не должна быть мертва, это бессмысленно, почему она, почему из всех людей — именно она…

Лили начала читать список, пока Джеймс проверял маскировку Закари. Его шрам был скрыт с помощью магического амулета, а его лицо было похоже на лицо обычного ребенка, если забыть о том, что оно было печальным.

— Итак, нам нужно три черных мантии, одна остроконечная шляпа… — мы вышли из магазина и продолжили делать покупки.

В конце дня я чувствовал себя гораздо злее, гнев продолжал расти во мне. Все эти счастливые люди, все эти игрушки заставили мою кровь закипать. Она никогда не ощутит эту радость, она никогда не влюбится, она была, черт подери, мертва.

Наконец-то мы вернулись домой, и я хотел уже пойти к себе, чтобы выплакаться, пиная подушку изо всех сил, но мои планы были сорваны Джеймсом.

— Прежде вы пойдете спать, прошу, присядьте. Мне нужно кое-что вам сказать, — начал он.

Зак и я сели, а Лили подошла к Джеймсу и взяла его за руку. Я понятия не имел, о чем может пойти разговор.

— Завтра… — неуверенно произнес он. — Завтра вашу сестру кремируют. Похороны будут в четыре, — тут он замолчал, не зная, что можно добавить.

— Нет, — это вырвалось само по себе. Нет, мне нужно увидеть ее в последний раз. Не знаю, зачем, но мне это совершенно необходимо.

— Я хочу увидеть ее в последний раз, прежде чем ее сожгут.

— Гарри, в этом нет никакого смысла… — попытался возразить Джеймс.

— Прошу, в последний раз, перед тем, как она совсем исчезнет из этого мира. Я сделаю что угодно, — умолял я. Казалось, что выбранные мной слова действуют на него. Он взглянул на Лили, и она кивнула.

— Хорошо, мы все пойдем повидаться с ней в последний раз. Закари, ты пойдешь? — Джеймс так редко прислушивался ко мне, да еще и был согласен со мной, что это было практически невероятно. Ты не поверишь, Нат, какой эффект произвела твоя смерть.

Я против воли издал смешок. Дерьмо, это не смешно! Так скоро, Гарри, так скоро…

Два каминных перемещения и щепотку каминного пороха спустя я смотрел на Натали снова.

И все стало ясно.

Пока я смотрел на ее оболочку, ко мне пришли бесчисленные воспоминания, и наряду с ними возникали сцены о том, как Натали растет, обучается магии, одевается к завтраку или в ресторан — все те вещи, которые теперь никогда не произойдут. Но это должно случиться. Она должна жить, она этого заслуживает.

И пока я вновь смотрел на ее жизнь в своем сознании, я решил, что она будет жить. Независимо от того, чего это будет стоить.

— Я твой страж, твой защитник, помнишь? Я верну тебя, — я знал, что сейчас Джеймс и Лили разговаривают с врачом, и я продолжал:

— В этот раз я облажался, у меня не было волшебной палочки, я был бессилен, — я взял ее за руку.

— Но теперь у меня есть палочка, и я могу помочь тебе. Я обучусь магии, некромантии, я верну тебя, клянусь своей чертовой магией. Я стану темным магом, если потребуется, убью всех невинных детей в Британии, если будет необходимо. Я сделаю это, моя принцесса, клянусь Мерлином, сделаю.

Я вытер слезы.

— Скоро увидимся, — пробормотал я, целуя ее в лоб. Все было так очевидно, что я не мог поверить, что потерял больше недели, плача в своей постели.

Я просто приведу ее обратно. Все сказки о некромантии должны иметь под собой реальную основу.

Я верну ее.

Я проснулся рано.

Сегодня я еду в Хогвартс. Мой план был прост, но полон подводных камней.

Первым шагом было поступить на Хаффлпафф. Это было одним из самых трудноосуществимых пунктов.

Если бы меня отправили в Хаффлпафф, то у меня была бы необходимая мне свобода: на этом факультете не такие любопытные соседи, как на Равенкло, значит, меньше шансов на то, что мои секреты раскроют, и в то же время хаффплаффцы отличаются сплоченностью, а, значит, они помогут мне решить возможные проблемы. Плюс, никто не приглядывается к хаффпаффцам, так что я смог бы сыграть роль слабого ребенка, который постоянно оплакивает свою сестру. Все сходилось. В Слизерине я бы мог быстрее осуществить свои планы, но вместе с тем вокруг меня поднялась бы большая шумиха, и сохранить мой секрет было бы практически невозможно.

В Хаффлпаффе обо мне все позабудут.

Слабым местом в этой части плана было то, что у меня не было ни малейшего понятия, как проходит сортировка. Если будут задавать вопросы, то все в порядке. Если нет, то придется импровизировать.

Втором моим шагом было заполучить мантию-невидимку, которая пока принадлежала Джеймсу, но вскоре окажется у Зака. Украсть ее и спрятать будет большой проблемой, потому что я — один из четырёх людей, которые знали о ее существовании. Это значительно сужает список подозреваемых. Я полагался на свое умение манипулировать Заком, особенно — после трагедии.

Третий и последний этап довольно неясный, потому что все упиралось в то, как попасть в Лютный, где я мог бы достать информацию о некромантии и начать свой маленький проект.

Это было рискованно само по себе, но я был уверен, что смогу найти там хоть что-нибудь. Лютный переулок огромен, в нем было несколько рядов зданий и переулков. Место это было настолько старым и пропитанным волшебством, что, вероятно, составить его карту просто невозможно. Любой нелегальный товар можно найти именно там — это известно всем. И единственная причина, по которой авроры никогда не организовывали рейд в Лютный, в том, что он станет катастрофой — их всех, без сомнения, прирежут. В этом месте авроры работали исключительно под прикрытием, так что кое-какой порядок там присутствовал: частично установленный Министерством, частично — криминальными структурами и бандами.

Деньги не были для меня проблемой. Джеймс открыл в банке счет Заку — его личный, на который ежемесячно падает пара дюжин галеонов. Гоблин, увидев мое имя в реестре, предложил зарегистрировать счет и на меня. Плюс, у меня есть тридцать тысяч галеонов от Португальского Министерства Магии. Эту сумму мне выплатили в качестве извинений, так что у моего дела была весомая финансовая поддержка.

В плане не так уж и много пунктов, но все же было, над чем поработать.

Я чувствовал себя хорошо. Мне казалось, что у меня все получится. Конечно, нигде не найти достоверных доказательств успешного возвращения кого бы то ни было, однако Некромантия — реальна. И множество легенд и сказок рассказывали о рыцарях, взывающих к некромантам ради возвращения своих мертвых принцесс, не могли возникнуть на пустом месте. Нет дыма без огня.

И, черт побери, я же Поттер, выходец одного из самых старейших чистокровных родов, известного своими великими магами. Сколько Поттеров стали знаменитыми, совершая то, что другим было не под силу? Эдмонд Хосе Поттер, тринадцатый век — создал проклятье Империус, Деорвин Поттер, шестнадцатый век — изобрел Амортенцию, сильнейшее любовное зелье. Это только то, что пришло на ум.

Если бы только Джеймс не продал библиотеку Поттеров Министерству, то я бы наверняка нашел там всё необходимое.

Конечно же, Джеймс сплавил большую часть библиотеки Министерству, ведь в ней было много по-настоящему темных вещей, а Поттеры хотели быть светленькими. Сейчас все те тома были погребены глубоко-глубоко, в Отделе Тайн. До сих пор я не сильно переживал по этому поводу. Жалко только было проданных старых реликвий. Теперь же я осознал, что это решение было самым что ни на есть идиотским.

Наскоро ополоснувшись в душе, я оделся, что называется, «по-маггловски», хотя никто уже не носит мантии дома, по крайней мере, молодое поколение. Я взглянул на свою палочку на столе: «Вишня и сердечная жила дракона, девять дюймов, довольна темпераментна» — так описал ее Оливандер, создатель палочек. Длинная и тонкая, возможно, толщиной не более дюйма, не больше любой другой палочки, но я чувствовал в ней мощь и с уверенностью мог сказать, что она не сломалась, если бы я сел на неё. У Зака была палочка — сестра палочки Волдеморта, что в свое время подняло большую шумиху, хотя этого можно было ожидать.

Мой сундук был собран, мантии, одежда, котлы, склянки, книги и многое другое были уложены еще в тот день, когда мы вернулись — то есть, четыре дня назад. Мы, как Поттеры, взяли всё самое лучшее с Косой Аллеи: качественные котлы, изящно вырезанные фиалы, у каждого из нас есть собственная сова. Я назвал свою полярную сову Хедвиг, а Зак своего филина — Барнаби.

Хедвиг за эти четыре дня стала для меня настоящим другом, я раскрыл ей свои планы о возвращении сестры, и она меня выслушала не перебивая. Я спросил, нравится ли ей её имя, и Хедвиг довольно ухнула, что я принял за согласие. Во мне была уверенность, что она по-своему меня понимает.

На груди, под футболкой, я носил ожерелье Натали, которое я умыкнул после того, как дал свое обещание. Возможно, это немного по-девчачьи, но это всё, что осталось от тебя.

Ее пепел был развеян по ветру по традиции Поттеров: никакой плоти, пепел свободен, как ветер. Эта традиция в роду Поттеров передавалась с давних времен. Надгробный камень установили на кладбище в Годриковой Лощине, люди плакали, произносили прекрасные речи, пока я размышлял о темном облачке, которое разрослось и исчезло. У меня были воспоминания о ней и несколько капель ее крови. Большего мне было не нужно. Я надеялся, что не нужно.

Утро я провел, поедая в компании Хедвиг печенье и пялясь на небо в окно, пока Закари не проснулся и не позавтракал. Через пару минут мы все были готовы и собрались в гостиной, ожидая отправления на Кингс Кросс. Все молчали. Я довольно быстро оправился после смерти Натали. Наверно, потому, что знал — она однажды вернется.

Джеймс тоже довольно быстро пришел в себя, почти так же быстро, как и я, поэтому он изобразил сияющую улыбку на своем лице и махнул рукой в сторону камина:

— Камин к вашим услугам, сэр. Готов?

— Да, пойдем, — Зак слабо улыбнулся и шагнул в камин.

Платформа девять и три четверти была огромной. Примерно раз в пять больше, чем обычная платформа на Кингс Кроссе. Она располагалась по правую сторону от поезда, а по другую сторону от состава была грандиозная панорама зеленых лугов и скалистых гор. Такого места не было рядом с вокзалом. Похоже на магический трюк для изменения пейзажа.

Пламенно-красный Хогвартс-экспресс стоял на рельсах, выдыхая из своих труб густой белый дым, а дети вваливались в него, словно рой крыс, наводняющих гордое древнее здание. Казалось, что я вот-вот услышу, как поезд пожалуется на такое неуважительное поведение.

Мы почти сели в поезд, когда Лили остановила Зака и крепко его обняла.

— Пиши мне каждый день, рассказывай обо всем. Совсем обо всем, ясно? — она поцеловала его в щеку. — И повеселись как следует, — закончила Лили с улыбкой. Она отступила, не замечая меня. Похоже, весь лимит повышенного внимания на этой неделе исчерпан. Может, мне нужно убить Зака, чтобы меня замечали пару месяцев?

— И помни, что я говорил насчет мантии, сын, — вставил Джеймс, многозначительно усмехаясь. Точно, мне нужна чертова мантия.

Я вошел в поезд, не дожидаясь прощальных слов, и направился в пустое купе, таща свой багаж без каких-либо затруднений. Парящий облегченный сундук был не из дешевых, но если и было преимущество быть сыном Джеймса, то оно состояло в деньгах. Если бы мне понадобилось угадать, сколько денег хранится в сейфе Поттеров на данный момент, я бы сказал, что пара миллионов галеонов. Угу, настолько много.

Зак увязался за мной и вошел в купе после меня. Я уже хотел попросить его свалить отсюда, когда кто-то сделал шаг внутрь и неуверенно спросил:

— Э-э-э, привет, здесь свободно? — и указал на пустое место.

Рыжий, выше нас. Наверно, со второго курса либо высокий первокурсник. Мне же нужно заводить друзей и союзников, да? В любом случае, мне нужно придерживаться своего образа.

— Да, заходи. Гарри, рад познакомиться, — я протянул ему руку. Черт, звучит отстойно.

— А я Закари, — произнес мой брат-близнец, пожимая руку рыжему.

— Рональд Уизли, можно просто Рон, — мальчик затащил свой огромный багаж в купе и рухнул на сиденье, пытаясь отдышаться.

— Мой сундук весит целую тонну, как вы так высоко свои закинули? — удивился он.

Понятно, глупенький. Или просто пытается завязать разговор, не стоит так быстро ставить на нем крест.

— Наши сундуки зачарованы, чтобы они были легче и следовали туда, куда мы им скажем. Смотри — вниз! — решил объяснить Зак, положив руку на свой сундук. Тот, чуть вздрогнув, поднялся на пару дюймов, чтобы выбраться с багажной полки, и изящно приземлился на пол.

Уизли смотрел на это глазами размером с блюдце.

— Они, наверно, чертовски дорогие… — прошептал он. — Вы из богатеньких?

Зак опустил глаза, не желая называть свою фамилию. Этот мальчик не смог бы пропустить мимо ушей слово «Поттер».

— Да, можно и так сказать. Мы почти чистокровные, а ты? — признался я, отводя взгляд от неожиданно разволновавшегося братца.

— Чистокровный, но не богатый, — слабо проговорил Рон, явно не желая дальше говорить о деньгах.

— А за какую квиддичную команду ты болеешь?

Пару часов мы проболтали о квиддиче, уничтожая конфеты. Мне парнишка не очень понравился, он был немного бестолковым и неинтересным, но я не прекращал болтать. Прервали нас только один раз — какая-то девочка искала жабу. В остальном поездка прошла без происшествий. В какой-то момент Закари признался, что он — Мальчик-Который-Выжил, и нам пришлось отвечать на вопросы изумленного Рона, который после этого не прекращал разглядывать шрам. О, да, еще он был очень удивлен, узнав, что у Закари есть брат-близнец.

Если бы меня интересовало, насколько незамеченной прошла смерть Натали, то я бы получил ответ. Никто даже не знал о ее существовании.

Наступил вечер, мы достали наши мантии, потом поезд остановился и все вышли на перрон.

Огромный садовник, назвавшийся, вроде бы, Хагердом, отвел нас к лодочкам, покачивающимся на поверхности озера. Тогда мы наконец увидели Хогвартс.

Великолепный замок невозможного размера с сотнями башенок, тысячами окон и огоньков, горгульями по краям крыш; совы и другие птицы летали повсюду, и всё это отражалось на глади озера. Просто невероятно, даже дыхание перехватило.

Я понадеялся, что горгульи ненастоящие, потому что только Мерлин сможет нам помочь, если хотя бы одна из них проснется. Горгульи были классифицированы как ХХХХХ существа, очень редкие, невероятно опасные, они считались умными, даже разумными, но слишком дикими и опасными для того, чтобы найти к ним подход. Их скорость и сила превосходили любого волшебника.

Мы проплыли чуть дальше, в пещеру под самым замком, высадились и приблизились к деревянной двери. На ней был вырезан герб Хогвартса: четыре дома со львом, змеей, вороном и барсуком на них. Также на двери были сотни крошечных и переливающихся золотистых линий.

— А вот эт сказка-Хогвартс, места лучше нет-с! — заключил полувеликан, прежде чем сотрясти дверь стуком, от которого золотистые линии, словно маленькие змейки, панически юркнули к краям, спасаясь бегством.

Дверь отворилась спустя пару секунд, за ней показалась суровая ведьма, одетая в изумрудно-зеленое. Она пристально оглядела толпу первокурсников, стоящих прямо перед ней, и нахмурилась. Полувеликан вдруг вспомнил, что стучал он, и торопливо произнес:

— Профессор МакГонагалл, первокурсники прибыли. Дети, это профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан Гриффиндора, — он хотел добавить что-то еще, но МакГонагалл прервала его взмахом руки.

— Спасибо, Хагрид, отсюда я заберу их, — проговорила она тихо, рассматривая нас. Несколько учеников вокруг меня напряглись и выпрямились. Я бы решил, что она декан Равенкло, м-да. Лучше бы мне не попадать на Гриффиндор.

— Как и сказал Хагрид, меня зовут Минерва МакГонагалл, заместитель директора и декан Гриффиндора. Ко мне вы обращаетесь «профессор МакГонагалл» и никак иначе. Я не потерплю неуважения ни от кого от вас, независимо от того, гриффиндорец ли вы или нет, — она остановилась и чуть улыбнулась. — Добро пожаловать в Хогвартс. Как вы уже знаете, скоро вы будете распределены на подходящий факультет, — профессор сделала паузу. — В Хогвартсе есть четыре факультета: Гриффиндор, деканом которого я являюсь, считается факультетом храбрецов, на его гербе изображен лев. Спальни Гриффиндора расположены в южной части, в башне, которую называют Гриффиндорской.

Мы направились за МакГонагалл через замок, она шла быстро, а говорила еще быстрее. Слушал я вполуха, мне была интересна только часть про Хаффлпафф, да и коридор, по которому мы шли, здорово отвлекал. Картины со стен комментировали наш маленький отряд первокурсников, посмеиваясь над нашими изумленными лицами, перешептывались и хихикали. Несколько картин были невероятно старые, в будущем они смогут быть полезны как источник информации. На каждом углу стояли доспехи и каменные статуи с копьями, мечами и алебардами, словно устрашающие стражи, которые разрубят вас напополам, стоит только нарушить правила. От факелов на стенах струились потоки ужасающе-оранжевого света, отражающегося на блестящем металле брони и золотых рамах картин.

— Равенкло, декан — Филиус Флитвик, считается факультетом умных и мудрых. На гербе — ворон, цвет синий. Общежитие расположены напротив башни Гриффиндора в башне Равенкло, — можно было просто сказать, что для каждого факультета есть своя башня и на этом закончить.

— Хаффлпафф, декан — Помона Спраут, факультет верных и трудолюбивых. Барсук и желтый цвет на гербе. Спальни находятся в восточном крыле, рядом с теплицами, — что, у Хаффлпаффа нет башни? Я не в обиде.

— И, наконец, Слизерин, декан — Северус Снейп, — похоже, в ее речи промелькнула капля неприязни, совсем незаметная, так что, вероятно, только я это заметил. — Считается факультетом хитрых и амбициозных. Змея и зеленый на гербе. Общежития в подземельях под озером, — мда, Слизерин был бы слишком очевидным вариантом.

Как только она закончила свою вступительную речь, мы остановились перед огромными деревянными дверями, на которой были высечены тонкие золотые буквы «Sederemanducare. Sedereaddisserendum.» Никакого перевода не было, но МакГонагалл разъяснила:

— Сейчас вы войдете в Большой зал, где пройдет распределение. Дальше будет пир, а после него вы разойдетесь по общежитиям своих факультетов. Надеюсь, вы покажете себя достойно, потому что распределение проходит перед всеми преподавателями и студентами.

В этот момент всеобщее беспокойство резко подскочило. Итак, вот и распределение.

Рон что-то пробормотал о том, что испытанием будет борьба с троллями, и дети вокруг него заметно побледнели. Кучка идиотов… Нас попросят ответить на несколько простых вопросов, я был уверен в этом. Наверняка это тест на личные качества и/или интеллект.

Подошел Закари.

— Папа не рассказал мне, как проходит распределение. Что он скажет, если мы не попадем на Гриффиндор? А если нас распределят в Слизерин? — нервно спросил он меня, пытаясь пригладить волосы.

— Не знаю даже, Зак, ты был бы идеальным слизеринцем. Мерзкий богатенький сынок чистокровного папочки, всемирно известный и всё такое.

Зак резко побелел и вздрогнул.

— Ты же знаешь, что я не такой, я не высокомерный и не испорченный, я никогда не попаду в Слизерин. А вот ты… — он медленно прищурился. — Возможно, поэтому мама и папа тебя не любят, ты всегда такой странный, может, ты — слизеринец… — прошептал он.

Каким же ты можешь быть непроходимым идиотом, Зак.

Массивные деревянные двери скрипнули и начали открываться, дети вытянулись по струнке еще сильнее, если это было возможно, и приготовились войти в зал.

— Ага, я — слизеринец, и поэтому они меня ненавидят. И Нат тоже, мы оба родились с этим клеймом на заднице, ты раскрыл великую тайну, молодец, Шерлок, — сердито выплюнул я перед тем, как войти в зал, оставив Мальчика-Который-Недоразвит обдумывать мои слова.

Большой Зал полностью соответствовал своему названию. Потолок был высотой в сто футов, и на нем было видно небо таким, каким оно было на улице: луна и звёзды вместе с темно-синими вечерними облаками, жутковатый белый свет отражался на трещинках и гравюрах, некоторые руны стали видны в лунном свете. Факелы и свечи были подвешены в воздухе и на стене на расстоянии футов десяти, разбавляя слабый свет звезд теплым сиянием огня, отбрасывая вокруг себя постоянно движущиеся тени.

Четыре стола, примерно две сотни галдящих и смеющихся студентов за каждым столом. Слизерин, Равенкло, Хаффлпафф и Гриффиндор — так стояли столы. Стол для персонала был установлен перпендикулярно им на возвышении. В середине на древнем кресле сидел Альбус Дамблдор, действующий директор Хогвартса. По правую руку от него было пустое кресло поменьше, видимо, оно предназначалось МакГонагалл. Около двадцати профессоров и работников школы сидели за столом. Я смог увидеть Флитвика, известного чемпиона-дуэлянта, о котором я знал из книг, да и полувеликан, который переправлял нас через озеро, рассказал кое-что, а вот остальных в лицо я не знал.

Между столом для персонала и столами факультетов стояла маленькая табуретка. На нем громоздилась старая серая шляпа.

Когда наша сотня с небольшим тихо вошла и притулилась в уголке, следуя указаниям МакГонагалл, ученики нас заметили, и шум начал становится все громче.

МакГонагалл вышла в центр и встала рядом с загадочной шляпой, ничего не говоря, ожидая. Когда у меня начал возникать вопрос, что, черт побери, здесь происходит, шляпа дрогнула, в ней открылась дыра, и шляпа запела.

Шляпа пела песню, описывая каждый факультет, но я не слушал, поскольку все мои мысли крутились вокруг одной фразы — она назвалась Сортировочной Шляпой! Это Шляпа читает мысли, я всё просрал!

Так, тише, никто ничего не говорил о чтении мыслей, это только значит, что она в каком-то смысле разумна. Возможно, она просто будет задавать вопросы.

Остальные дети облегченно смеялись — «нам просто нужно будет надеть ее на голову, слава Мерлину», но вот мне стало не по себе на секунду, так что пришлось аккуратно подыграть.

Теперь у МакГонагалл был в руках свиток пергамента:

— Когда я назову ваше имя, вам нужно сесть на этот табурет и надеть шляпу. Эббот, Ханна! — рявкнула она.

Маленькая светловолосая девчушка подпрыгнула и почти добежала до шляпы, опасаясь, похоже, рассердить МакГонагалл медлительностью. Внезапно раздалось «Хаффлпафф!» Стол этого факультета разразился аплодисментами и поздравлениями.

Ханна как раз, поспешно спотыкалась, направлялась к третьему столу, когда я решился. Мне нужно знать, как проходит распределение, а заодно это хороший способ подружиться с кем-то со своего будущего факультета.

Я пробрался сквозь толпу и слегла потянулся, чуть дотронувшись до руки Ханны до того, как она оказалась бы слишком далеко. «Энди, Розали!» До того, как она собралась узнать, почему ее остановили, я быстро спросил:

— Прости, можешь по-быстрому сказать, как Шляпа тебя отсортировала? Она задавала вопросы? Мысли читала?

Она кивнула.

— Да? Что да? Всё сразу?

Она кивнула еще раз и я ее отпустил. Черт.

— Хаффлпафф!

Шляпа может читать мысли. Я был чертовски подавлен, мне нужно думать о чем-то глупом, чтобы скрыть мои настоящие намерения, мне нужно что-то сделать, но я понятия не имел, как эта штука работает.

— Эрвел, Пауль!

Но еще Шляпа задает вопросы. Значит, она прислушивается к ответам. Значит, я смогу договорится с ней.

— Гриффиндор!

Сортировка продолжалась как минимум час. Еще пара отсортированных студентов, которые проходили мимо меня, не сказали мне ничего нового: чтение мыслей и разговор со Шляпой.

Отлично, мне просто нужно подчинить двухтысячелетний артефакт своей воле. Угрожать мне нечем — разве что поджечь ее. Мне нужно либо притворится дурачком, чтобы меня отправили в Хаффлпафф, либо раскрыть свой план и надеяться, что она будет достаточно добра, чтобы помочь мне. Всё упирается в то, как глубоко она может забраться в мои мысли.

Наконец, этот момент настал.

— Поттер, Гарри!

В зале стало даже тише, чем было в тот момент, когда мы вошли. Люди приподнялись со своих мест, чтобы меня разглядеть, и вскоре начали перешептываться: «Гарри Поттер? Кто это? Они с Закари Поттером родственники?» Кто-то даже обсуждал в голос: «Он его брат? Одногодки? Он так похож на Поттера!»

Сейчас мне было абсолютно наплевать на шепотки, я думал только о моем плане. Не просри всё, Гарри, это самый первый шаг, не просри его!

Я сел на табурет, водрузил шляпу на голову и она съехала мне на глаза, закрывая обзор и отрезая от звуков внешнего мира.

— Посмотрим… Ох, дорогой мой… Да, я могу достаточно глубоко проникать в твой разум, и игра в дурачка никуда тебя не приведет. О, Джеймс… И Лили… Как я в них разочарована…

У меня не было времени, чтобы перестроить свои мысли под дурачка, и Шляпа прочитала меня, как открытую книгу.

Черт.

Какое-то время Шляпа молчала.

Эй?

— Да, Гарри, я размышляла. Твой случай сложный, один из самых сложных, — она слова затихла на целую минуту. Я разговор не начинал.

— Трагедия, настоящая трагедия. Одна из тех трагедий, о которых можно прочитать в книгах, и никогда не думаешь, что они могут произойти на самом деле, что Лили и Джеймс станут… Обещание, клятва, которую ты дал… — она вздохнула.

— То, что ты хочешь сделать, называется «Истинная Некромантия», Гарри. Это высшая цель Некромантии, совершенное воскрешение, вернуть кого-то полностью — тело, душу и магию. Если кто-то и справился с этой задачей, то вряд ли оставил об этом информацию, никто и никогда официально не воплощал Истинную Некромантию в жизнь.

Я смогу, как-нибудь, я найду выход.

— Возможно, найдешь, Гарри, возможно. Ты — могущественный волшебник и одарен в магии разума, насколько я вижу, — она снова вздохнула.

— Но для того, чтобы совершить подобное, Гарри, тебе придется овладеть такими разделами магии, которые сделают тебя преступником, темным волшебником, как их сейчас называют. Как я вижу, ты еще не знаешь проблему темной магии и не подозреваешь, во что она может тебя превратить.

Хватит играть со мной в игры, Шляпа, ты можешь читать мои мысли. Ты знаешь, что я убью любого в магической Британии, включая себя, чтобы вернуть ее к жизни, если понадобится. Похоже, Шляпа сейчас была ко мне благосклонна, и мне оставалось только быть предельно честным, потому что скрыть от нее я ничего не мог.

— Но могу ли я позволить тебе скатиться в эту бездну? Я знаю, что в будущем ты станешь великим волшебником, темным или светлым — не важно, но могу ли я позволить тебе пойти по пути саморазрушения, на котором ты погубишь не только себя, стремясь к своей глупой цели — возродить свою мертвую сестру?

Ты — чертова Шляпа, о чем тебе беспокоится?

— Верно, Гарри, не о чем. Я, не беспокоясь, просто выполню свою работу и отправлю тебя в Слизерин, где тебе и место. Как тебе это, Гарри?

Ты знаешь, чего я хочу, а что нужно тебе?

— Хотела тебя немного проверить, все же я не могу столь глубоко читать твои эмоции, Гарри, ты довольно неплохо защищаешь свой разум. Тебе, кстати, стоит начать именно с этого, в замке не только шляпы могут залезть в твои мысли… — загадочно произнесла она. — Окклюменция, запомни это слово, поищи его. А сейчас я отправлю тебя в Хаффлпафф, Гарри, я никогда не покрывала слизеринские делишки, потому что каждый раз, когда ребенок приходил с гениальной идеей в своей голове, у них не было нужды скрывать свою склонность к факультету Слизерин, и не было особого ума, чтобы хотя бы попроситься в Равенкло. Забавно, что ты первый, кто захотел в Хаффлпафф. Но вот оно, исключение, что подтвердит правило. Не разочаруй меня, Гарри, сделай, что должен, и останься собой, ты не зло, у тебя доброе сердце.

«Конец речи был немного напыщенным, но я оценил сам жест», — нагло подумал я, радуясь, что Шляпа оказалась выше любого благодетеля и действительно увидела важность первого шага. Если бы я попал в Слизерин, меня бы окрестили злым близнецом Мальчика-Который-Выжил, постоянно бы следили за мной, все относились с подозрением к каждому моему шагу, и тогда ничего бы не получилось.

— Хаффлпафф! — я стянул Шляпу. Несколько секунд царила абсолютная тишина. Все уставились на меня, словно я вот-вот отращу крылья.

Какого черта они хотят? Моё сердце ёкнуло. Они что-то из этого слышали? Святая синица, пожалуйста, нет...

Затем пухлая дама за столом преподавателей захлопала в ладоши, и вскоре зааплодировал весь стол Хаффлпаффа. Той ведьмой оказалась Помона Спраут, декан Хаффлпаффа, это я понял после того, как рассмотрел ее, уже усевшись за свой стол и пожав руки некоторым хаффлам.

— Гарри, что это было? Ты провел там минут десять, когда остальным хватало минуты, максимум, две. Что ты ей рассказал? — расспрашивала меня маленькая светловолосая Ханна Эббот.

— Да ничего, она спрашивала обо мне и еще обо многом другом, а мне было, что рассказать, так что я выговорился, — режим «идеальный заика-первокурсник из Хаффлпаффа» включен.

Она задумчиво кивнула, давая остальным меня расспросить. Им я подал всё то же простое эмоциональное блюдо, которое они проглотили и даже меня поддержали до того, как я начал плакаться на их плече о своих проблемах.

Великолепно, первый шаг сделан. Мысленно я сам себе дал пять.

МакГонагалл выдержала паузу, пока за нашим столом не улеглась суматоха, а потом выкрикнула следующее имя.

— Поттер, Закари!

— Обожемой! — пропищал второкурсник слева от меня, а я поднял взгляд на потолок, уже зная, что будет дальше.

Когда я увидел звезды, мой разум уплыл куда-то далеко, и я снова был с ней.

* * *

— Близнецы Уизли — прекрасные мастера в этой области. Слышал, твой брат с ними все равно водится, так что рискни, — я поблагодарил пятикурсника Хаффлпаффа за очередной пазл информации и ушёл.

Итак, эти два шутника были лучшим источником сведений о тайных переходах? Что ж, это было весьма логично, у таких печально известных хулиганов должно быть подобное преимущество.

Шел первый день ноября. Уроки у меня проходили хорошо, я прилежно учился и был лучшим в классе. Ничего сверхъестественного, просто хорошие оценки. Идеальное поведение, меня абсолютно не замечали, не считая пары вопросов о моем брате-близнеце, на которые я мило отвечал, что ничего не буду обсуждать за его спиной. Хаффлпафф согласился больше не беспокоить меня подобными вопросами, потому что это было бы некрасиво. Спасибо, ребята.

Тем временем я завел пару полезных знакомств в Слизерине, Карсон Хьюи был первым, с кем я начал контактировать в дружелюбной манере из этой змеиной ямы. За теплицами я поймал четверокурсника, принимающего Зеникс, мягкий магический наркотик, который, естественно, в Хогвартсе запрещен. Аккуратно подобравшись к парню, я между делом показал, что знаю: он может протащить нелегальные вещи в Хогвартс, и что я заинтересован.

Мне даже не пришлось прибегать к шантажу, поскольку Карсон, похоже, понимал, что я не такой слабак, которым бы мне хотелось казаться.

— Если тебе что-то понадобится, напиши на вот этой бумажке. Я напишу цену и, если у тебя есть деньги, то я всё найду, — прошептал он, передавая мне клочок пергамента, и с невинным видом оглянулся по сторонам.

Пока я не знал, что мне нужно, но иметь такой контакт на данный момент уже было неплохо.

Другим слизеринцем, с которым я наладил контакт, был староста Дарден Марвин. Я подошел к нему, когда он остался один в библиотеке, и довольно ясно обозначил, что готов продавать секреты Закари, важные секреты, за дружеские отношение ко мне умной части Слизерина.

— И что умной части Слизерина делать с секретами вашего брата? — с усмешкой уточнил он.

— У меня тоже есть деньги, — произнес я, не вкладывая больше никакого смысла в эти слова. — Слушай, если тебе неинтересно, ладно, просто запомни это предложение, — и пока я смотрел ему в глаза, в моем мозгу, в затылке, точно укол крошечной пчелы, появился укол, который становился всё больнее.

Окклюменция! Ублюдок читает мои мысли! Я мгновенно прервал зрительный контакт, надеясь, что это сработает. Пока я еще ничего не нашел об окклюменции в библиотеке и не собирался расспрашивать мадам Пинс. Это было одной из причин, по которой я искал выход из замка.

Он рассмеялся без капли стыда:

— Отличный, просто отличный потенциал, Поттер. Твое предложение я приму к сведению и подумаю о нем, — заключил он, веселясь, и вернулся к чтению.

Он был опасен. С виду ангел, просто милашка, но это было маской, которую он носил. Однако ему понравилось то, что он во мне увидел, и я был уверен, что смогу обратиться к нему в день, когда мне это будет нужно.

А пока мне стоило искать информацию об окклюменции, или, если ничего не найду, о Некромантии.

Ничего из этого в Хогвартсе не найти, даже в Запретной Секции, но после небольшого исследования я отыскал несколько книг, в которых упоминается Некромантия. Из них я смог понять, что это направление магии считается одним из — если не самым — темным.

Мне нужно было пробраться туда, где находятся все незаконные магические артефакты. Мне нужно было в Лютный переулок.

И сейчас я искал секретный (или не очень) путь между Хогвартсом и Лютным переулком. Я еще не был готов спрашивать у своих новообретенных друзей со Слизерина, так что сначала — близнецы Уизли.

Я вошел в Большой зал и взглянул на часы. Девять утра, суббота. Он определенно уже здесь. И пока я шел мимо гриффиндорского стола, кое-кто из моих однокурсников поприветствовал меня.

— Привет, Гарри! Слушай, можешь помочь мне с эссе по Зельям? Ты отлично в них разбираешься, даже если Снейп этого не признает, — поинтересовалась Луиза, которая сама по себе была неплоха в Зельях, насколько я помнил.

— Ты тоже хорошо в них разбираешься, но если тебе действительно нужна моя помощь — буду рад помочь, — улыбнулся я и продолжил свой путь, когда как девушка слегка покраснела.

— О, Гарри, приятель, как дела? — поприветствовал меня Эрни, такой же оживленный, как и всегда, и похлопал меня по спине, будто мы всю жизнь были «приятелями».

— Прекрасно, а ты? Слушай, мне нужно поговорить с братом кое о чём, чуть позже поболтаем, дружище, — Эрни широко улыбнулся и показал большой палец.

— Да без проблем, до скорой!

Легко. Слишком легко. Все, что нужно — быть милым, улыбаться девушкам и помогать другим с домашним заданием.

Пробравшись между пятикурсниками, которые собрались между двумя столами, я подошел ко столу Гриффиндора. Близнецов нигде не было видно, так что я подошел к своему близнецу и окликнул его.

— Зак? Могу я тебя кое-что у тебя спросить?

— О… Если ты о случае с троллем, то это не мы, и мы не заработали всех этих баллов, — Зак горделиво улыбнулся.

Я слышал слухи о том, что Зак одолел тролля прошлым вечером, но мне просто-напросто было наплевать. Хоть я и сомневался в том, что Зак может победить такую тварь, но всё же он Поттер, а Поттерам нужно лишь немного удачи, чтобы совершить невозможное.

— Ага, нет, это не важно, я только надеялся, что ты можешь познакомить меня с близнецами Уизли, вроде бы ты с ними общаешься.

Зак подавился кукурузными хлопьями, вероятно, был шокирован моим безразличием к происшествию с троллем, а его верный друг Рон раскрыл рот:

— Под близнецами Уизли ты имеешь в виду моих братьев? — и только тут я заметил, что до этого момента совершенно забыл о существовании Рона, и что его вопрос был наитупейшим из тех, что он мог задать.

Однако, осадил его не я.

— А ты много знаешь близнецов Уизли, гений? — произнесла девочка с буйной шевелюрой. — Я Гермиона Грейнджер, — она привстала и протянула мне руку.

Гермиона Грейнджер, умничка-всезнайка, о которой все говорили, и от которой я устал еще на первой совместной Гербологии Гриффиндора с Хаффлпаффом.

— Гарри, рад познакомится, наслышан о тебе, — неопределенно сказал я. Возможно, она поймет намек и оставит попытки быть дружеюбной.

— И я, особенно о той небольшой… проблеме на уроках полета. Знаешь, я читала об этом, так что мне интересно, что произошло. Ответишь на пару вопросов? — выпалила она на одном дыхании, лишь под конец глотнув немного воздуха.

Моя «небольшая проблема» на полетах уже давно не была новостью, хотя еще представляла кое-какой интерес.

У меня было преотвратное настроение в день, когда был тот урок, ночью мне снились кошмары о смерти Натали снова и снова. Я успешно избегал всех и, наконец, осознал себя с клокочущей лавой внутри прямо перед метлой, пытающимся сделать вид, что все в порядке. «Вверх». Я произнес это точно так же, как и остальные, и, как у всех, ничего не получалось.

Вот только я знал, что умею контролировать метлу и неплохо летаю на ней.

Поэтому я разозлился, разозлился на чертову метлу за то, что не помогает мне в этот дерьмовый день. «Вверх», — заорал я, чувствуя, как в моей ладони нарастала сила.

Все шестьдесят метел, что были на занятии Хаффлпаффа и Равенкло, резко дернулись и помчались ко мне, разбиваясь друг о друга, сбивая с ног студентов, вырываясь из рук хозяев, безумный водоворот деревьев и прутиков.

Двенадцать сломанных метел и три сломанных запястья.

Я выжил только благодаря реакции мадам Хуч — она рефлекторно подняла щит вокруг меня. Мой контроль над метлами спал спустя полторы секунды, но этого было бы достаточно, чтобы меня похоронило под горой метел. Они бы пронзили меня насквозь или, по крайней мере, превратили бы мою руку в кровавый пудинг.

Я объяснил, что у меня был кошмар, и все произошедшее — всплеск стихийной магии. Довольно стыдно, когда в таком возрасте случаются выбросы стихийной магии, но лучше так, чем признать, что ненависть и мощь, которые я вложил в свои слова, пересилили все вокруг и подчинили своей воле.

К счастью, они это проглотили. Почти все. Несколько пятикурсников странно поглядывали на меня еще пару дней после происшествия, да несколько старшекурсников со Слизерина наблюдали издалека.

Все довольно быстро забыли этот случай на фоне всего происходящего в замке… Например, случай с троллем забил последний гвоздь в крышку гроба этой истории.

Очевидно, для всех, кроме Гермионы Грейнджер.

— Слушай, это был стихийный выброс, забудь об этом, ладно? Я не хочу отвечать, — коротко ответил я.

— Но… — начала было она. Нет, гребаная Грейнджер, отвали.

— Стихийная магия может натворить страшных дел, Грейнджер, опасных вещей. Можешь расспросить Зака, но я в эти игры не играю. Прекрати, — все это время я неотрывно смотрел Заку в глаза. Он побелел как простыня. Отложил ложку назад в миску с хлопьями.

— Оставь это, Гермиона, пожалуйста, — слабо проблеял Зак.

— Что ты хочешь этим сказать — расспросить Зака? Разве он что-то сделал, разве у него… — она запнулась, оглянувшись на него. — Ну… ладно, давайте забудем, — неловко закончила она.

— Итак, близнецы. Где их можно найти? — я не забыл, зачем пришел.

— Они должны быть в Гриффиндорской башне, давай их поищем. Я сам схожу, оставайтесь здесь, — тихо приказал Зак, а затем поднялся и ушел со мной, оставляя встревоженных друзей.

Некоторое время мы шли в тишине, пока я не нарушил молчание:

— Так ты им не рассказал.

— Я им расскажу, просто… просто мне нужно быть уверенным, что я могу им доверять.

— Странно, что никто никогда не слышал об этом, насколько я знаю.

— Да… Но люди ничего о нас и не знают, только то, что я — победитель Волдеморта, и то, что отец отказался от посла Главы Авроров ради того, чтобы нас вырастить. И это все, что им нужно знать для легенды… так что, да.

— Знаю, но мне все еще странно.

— Знаешь, что странно? — протянул он, не ожидая ответа. — Ты в Хаффлпаффе.

Я промолчал.

— Гриффиндор — само собой разумеется, Равенкло можно было бы понять, Слизерин мог бы объяснить твоё поведение дома, но Хаффлпафф? Я не помню ни единого раза, когда ты плакал, и я… Ну, серьезно? Десять минут сидеть под Шляпой, чтобы быть распределенным в Хаффлпафф, факультет слюнявых младенцев? Я тебя знаю, Гарри, и здесь определенно что-то не так.

Вот бы не подумал, что именно ты из всех людей разглядишь мой план.

— А просидеть под Шляпой десять минут, чтобы, наконец, быть отправленным в Гриффиндор, что, как все ожидали, должно было произойти еще в ту секунду, когда Шляпа коснется твоей головы, разве это не странно? Ясно как белый день, что потребовалось время, чтобы понять, куда тебя сортировать.

— Да, в моем случае тоже было кое-что необычное, но я знаю, что. Мне непонятно, что не так с тобой.

— Ты знаешь, как сильно я ее любил, ты знаешь, как мне тяжело было перенести ее смерть. Шляпа хотела отправить меня в Хаффлпафф, чтобы подарить мне уют, в котором я нуждался. Я же пытался попасть в Гриффиндор, так что мы проспорили довольно много времени. Но в конечном итоге Шляпа оказалась права. Мне хорошо в Хаффлпаффе.

Он положил мне руку на плечо и чуть улыбнулся.

— Хорошо, что мы поговорили об этом, Гарри. Я знаю, что тебе тяжело пришлось с мамой, папой и Нат, и со всем остальным, но я надеюсь, что мы сможем сохранить хорошие отношения.

Бинго.

— Потребуется время, чтобы раны затянулись, но я ценю это, Зак.

Мда. Ужасно.

Лестничный пролет и еще десять минут спустя я встретился с близнецами Уизли, Зак вернулся в Большой зал, а мы решили неспешно прогуляться.

— Итак, поехали. Мне нужна уверенность, что вы будете держать язык за зубами, так что скажите, что вам нужно больше всего из того, что я могу вам предложить? Деньги, помощь, что? У меня есть разные возможности, — спросил я их. То, что мне нужно покидать школу, должно остаться тайной. Конечно, можно все отрицать, но ведь пойдут слухи…

— Хм, что думаешь, Фред?

— Конечно же деньги, дорогой брат, остальное мы можем достать сами!

— Отлично, так о какой сумме мы говорим, Поттер-младший? — улыбнулся Джордж.

— Двадцать галеонов за согласие никогда не рассказывать, о чем я сейчас попрошу, и обет молчания с клятвой на магии на десять лет, — произнес я своих лучшим деловым тоном.

Фред и Джордж приостановились и сбросили с себя своё игривое настроение. Они привели меня к укромной скамье между двумя башнями.

— Предложение принято. Но мы ведь не обязаны будем исполнять то, о чем ты просишь, верно? — уточнил Фред.

— Не обязаны.

Он достал палочку и сколдовал безупречный обет молчания, который я тоже мог бы наложить, но нужды красоваться не было.

— Мы клянемся нашей магией, что мы никому, кто не является участниками этого обета, не расскажем о том, что Гарри Поттер собирается нам сейчас рассказать, и этот обет продлится десять лет, — магия вспыхнула вокруг и окружила нас, а потом исчезла. Я ощутил, что обет дан.

— Сделано, давай дальше, — осклабился Фред, протягивая ко мне руку.

Я вложил в нее мешочек с двадцатью галеонами и продолжил:

— Мне нужен секретный проход между Хогвартсом и Косой аллеей, о котором никто не знает. Заплачу шестьдесят галеонов.

Они переглянулись.

— М-м-м, шестьдесят галеонов… Это серьезная сумма.

— Да, так и информация не дешевая, правда?

— О, поскольку существует лишь один такой проход, то и правда — не дешевая, — согласился Джордж, улыбаясь еще шире. — Сто галеонов, и информация твоя.

— Мы даже пообещаем, что никому больше не расскажем об этом проходе.

Такую информацию они продадут за сто галеонов? Да я счастливчик.

— Я согласен на сотню, но как вы можете быть уверены, что о проходе больше никто не знает? — для меня это было очень важно, не хотелось бы наткнуться на еще кого-нибудь, выходя из замка.

Фред прошептал что-то Джорджу на ухо, и тот кивнул.

— У нас есть карта. Карта, которая показывает секретные проходы. Ни у кого больше такой нет, она такая одна. А еще мы пользовались одним и тем же секретным проходом и ни разу ни на кого не натолкнулись.

— Кроме того, карта это своего рода… Система слежения. Если бы кто-то знал о проходе, мы бы знали, уж поверь.

Система слежения, секретные проходы?

— Сколько за карту? Я могу заплатить очень много, — спросил я, предвкушая невероятные возможности.

— О, тпру, Гарри, карта не продается, но мы будем иметь тебя в виду, если что-то изменится, — поддразнил Фред как-то покровительственно, обняв меня за плечи. — Итак, мы договорились?

— Договорились. Сотня галеонов и обещание никому не рассказывать об этом, — поскольку они были связаны обетом молчания, я позволил тени пробежать по лицу, а голосу стать тверже. — Парни, я не шучу. Если мне хоть кто-нибудь попадется там, и я узнаю, что это вы разбрасываетесь информацией, то вам не поздоровится.

— Бизнес есть бизнес, Гарри, расслабься.

— Какого ты нам интересного хаффлпаффца показал, Гарри, — насмешливо протянул Джордж, рассматривая меня. — На нас все равно обет молчания, так, может, расскажешь нам, зачем тебе нужно на Косую аллею? — с любопытством поинтересовался он.

— Благодарю, и это не вашего ума дело, Джордж. А теперь, друзья, прошу простить, у меня еще куча дел, — бодро ответил я, прежде чем вручить им мешочек с монетами из кошеля Гринготса «по требованию».

Фред забрал мешочек, когда как Джордж писал на куске пергамента указания, где найти секретный проход.

— Ты должен понимать, что Косая аллея слишком далеко, чтобы туда можно было добраться пешком. Так что проход, о котором мы тебе расскажем, ведет в подвал одного магазинчика в Хогсмиде, откуда нужно будет переправиться по каминной сети. Сигнализация не сработает, поскольку ты придешь как бы изнутри, но владельцы спят вот здесь, так что тебе лучше быть предельно осторожным и не разбудить их, если не хочешь, чтобы тебя поймали. Мы можем предоставить тебе каминный порох, чтобы у тебя был свой, потому что если ты будешь пользоваться их запасами, они могут что-то заподозрить, — объяснял Фред.

— Прогулка займет минут сорок пять, ты, конечно, можешь использовать метлы, но мы не советуем — у нас был немного… неприятный опыт. Путь довольно извилистый, — закончил Джордж, вручая мне кусок пергамента.

Я сложил его и спрятал в карман.

— Было приятно иметь с вами дело. До встречи! — есть. Теперь нужно было спланировать свой визит в Лютный, просто так туда явиться нельзя.

— И нам, Гарри, и нам. Обращайся в любое время!

Лютный переулок опасен, мне нельзя было явиться туда с лицом одиннадцатилетнего ребенка и таким слабым телом. Так могли бы поступить только чистокровные из тех, кого, все знали, лучше не трогать. Я не был одним из них. Мне нужны были знания самообороны и старящее зелье.

Зелье отслеживалось Министерством и было запрещено для всех, кто младше семнадцати. Считалось, что оно плохо влияет на физическое развитие. Плевать, меня подобное не останавливало, даже если это пошлет к чертям мой рост.

Я огляделся. Никого. Открыл свою сумку и нашел специальный лист бумаги с инициалами К.Г. на ней. Вынул перо, пробормотал Atramenti Replere, чернильные чары, и написал три пункта.

Старящее зелье, каминный порох, дешевая метла.

Посмотрим, насколько ты можешь быть полезен, Карсон.

Подождав минуту или две, я увидел, что ничего не произошло, положил все обратно в сумку и двинулся обратно в гостиную Хаффлпаффа.

Сто галеонов, десять сиклей, сорок галеонов.

Такие три суммы ожидали меня на моем куске пергамента спустя тря дня. Черканув «пойдет», я спрятал его в сумку.

— Ты чего там пишешь так рано с утра? — Лорен Нерис, одна из однокурсниц, заметила меня.

— Ничего, просто заметка, чтобы кое-что не забыть, — спокойно солгал я. Лорен мне нравилась больше, чем остальные. Если быть честным, то только она мне по-настоящему и нравилась.

— О, ты тоже так делаешь? Постоянно обо всём забываю, поэтому мне приходится оставлять напоминалки везде. Например, на днях мне нужно было вспомнить, что нужно вернуть учебник по Трансфигурации профессору Дженкинсу, но у меня просто вылетело из головы, так что пришлось прилепить носок к двери спальни.

— Кстати говоря, куда ты собиралась идти? — она была словно глоток свежего воздуха.

— О, когда я увидела носок на двери, то сразу вспомнила про книгу, так что я возвращаю ее, — она рассмеялась. — Постоянно так делаю, мне помогает.

— Понимаю, о чем ты, но в один день, посмотрев на все эти приклеенные то тут, то там вещи, ты можешь забыть, что зачем приклеила, — возразил я, пока мы шли в Большой Зал.

— Неправда, мозг должен запомнить, зачем ты прилепил вещь на странное место.

Тут я заметил старосту Слизерина в соседнем коридоре. Я как раз думал тебя искать.

— М-м, слушай, мне нужно кое-куда заскочить перед уроком, так что скажи Ханне, что я передам ей домашку по Чарам на Зельях, — я сменил траекторию движения.

— Ты куда? Могу пройтись с тобой, я не голодна, — мою руку она не отпустила.

— Ага, вот только Ханна запаникует, если не увидит меня на завтраке, так что… Пожалуйста? — отпусти меня.

— Хорошо. Конечно, — она улыбнулась и ушла.

Как только она оказалась достаточно далеко, я ринулся по коридору, в котором видел Марвина. Наконец, я нашел его, он был один, но в коридоре были люди. Никто не должен видеть, как мы переговариваемся.

Я побежал и столкнулся с ним, затем упал на пол. Он взглянул на меня, приподняв бровь, и удивление отразилось на его красивых чертах лица. Поднявшись, я извинился:

— Простите, староста, я совсем не видел, куда иду. Я искал западный двор, — произнес я с самым что ни на есть наивным лицом.

— Западный двор находится в западной части замка, а теперь прочь с глаз моих, пока я тебя не проклял, — вкрадчиво произнес он, будто предлагал конфетку четырехлетке. Люди вокруг посмотрели обмен любезностями и вернулись к своим делам, поняв, что больше ничего интересного не произойдет.

Спустя десять минут я сидел на скамейке под тенью деревьев на западном дворе. Марвин пришел на пять минут позже меня, сел на скамейку и ждал.

Мне не по себе от этого парня, это ненормально.

— Итак, у меня есть небольшая просьба. Тебе интересно ее выслушать? — аккуратно начал я, до конца не уверенный, что он будет меня слушать.

— Конечно, Поттер, — улыбнулся Марвин.

— Хорошо, к сути. Мне нужна информация о Лютном переулке. Проверенные адреса, советы, как не дать себя облапошить и тому подобное. Поможешь?

Он посмотрел на меня, но я избежал зрительного контакта. Марвин засмеялся.

— Лютный переулок не так уж и опасен, Поттер, пока ты не заходишь в его трущобы, — он разглядывал меня еще некоторое время перед тем, как спросить:

— Что ты ищешь, Поттер?

— Мы договорились? — настаивал я, надеясь, что его это не заденет.

— И что ты предложишь за мою помощь?

— Не обязательно твою. Можешь просто указать, к кому обратиться, если ты занят. Мне просто нужны советы. Могу заплатить. Могу раскрыть пару секретов, способных запятнать репутацию брата. Что тебе нужно?

— М-м, я сделаю это просто так, Поттер. Зачем? Ты меня интригуешь, а мне пока не нужно ничего из того, что ты мне можешь дать. Поэтому вперед, задавай свои вопросы, занятия начнутся через двадцать минут.

Ничего не нужно? Плохой знак. Ладно, в худшем случае я всегда смогу все отрицать. Кто поверит психу-шестикурснику со Слизерина, клевещущему на перепуганного первокурсника-хаффла?

— Мне нужны книги по магии разума, особенно Окклюменции, — у меня не было ни единого желания выдавать ему мой большой некромантский секрет. Марвин поднял бровь, но ничего не сказал. Я продолжил:

— У меня есть способ попасть в Лютный переулок под старящим зельем, и я собираюсь туда попасть во время рождественских каникул. Мой вопрос — после того, как я попал в Лютный, что мне делать? Куда идти? Я учу разоружающие и легкие чары оглушения, чтобы быть в силах хоть как-то себя защитить, но мне нужен план, — объяснил я максимально четко, стараясь не выболтать ничего лишнего.

Некоторое время он обдумывал мои слова.

— Я принял тебя, Поттер, за тупого первокурсника с врожденным талантом магии разума, который слишком рано решил плавать среди акул. Мне казалось, с тобой весело будет играть, — серьезно пробормотал он, и его голос стал ниже на октаву. — Но ты не играешь. Ты — настоящая акула, правда, Поттер? У тебя есть проход в Лютный и старящее зелье, которое готово к использованию, это очень впечатляюще для первого курса. И ты действительно туда собираешься. Я вижу это по глазам: без колебаний, без страха…

Я промолчал, хотя и не чувствовал себя так беззаботно, как описывал Марвин.

— Окклюменция? Как ты вообще о ней узнал? Магия разума — малоизвестная ветвь магии. Подраздел магии, который не под силу ни одному первогодке. Но ты — просто нечто, верно?

На этом он закончил свой монолог и улыбнулся:

— Я дам тебе пару адресов и заклинаний, которые стоит выучить до того, как ты туда пойдешь. Скажем, в субботу, восемь утра, на этой же скамейке.

— Будет здорово, — я даже не знал, что думать. Может, он надо мной смеется? Хотя он выглядит чертовски серьезным.

Я поспешил в подземелья на Зелья.

— Пять очков с Хаффлпаффа за опоздание, мистер Поттер. Потрудитесь объяснить причину, — Снейп был в своем репертуаре, отыгрываясь на мне за моего отца. Самое смешное, что я, наверно, ненавижу Джеймса примерно так же сильно, как и он.

— Проснулся слишком поздно, сэр, простите за то, что прервал ваш урок.

— Да-да, идите и сядьте на свое место, вы далеко не блистаете на моем уроке, так что вам нельзя терять ни секунды, — Снейп махнул рукой и повернулся к своему столу.

Я могу себе позволить пропустить два десятка ваших уроков, и мы оба это знаем. Я усмехнулся. Он был жалок. Я, безусловно, был лучшим в своем классе, а Зелья были увлекательнейшим предметом, даже когда половину времени их преподает Снейп. Другим профессором, преподающим Зелья, был профессор Херрингон. Он не был Мастером Зелий, но хотя бы пытался нас учить.

— Сегодня вам предстоит работать в группах по три человека. Надеюсь, что в группе вы покажете себя лучше, чем при работе в парах, и этот урок пройдет без инцидентов, — предостерегающе прошипел он, смотря на Элиссу Нетту, которая почти расплавила котел несколько дней назад, пока он не заметил неладное.

Меня поставили в группу со Смитом и Луизой, мы сварили идеальное Малое омолаживающее зелье, слегка пурпурное с тонкой морозной пленкой на поверхности, как и описано в учебнике зелий А-класса. Снейп ничего не сказал, даже сделал вид, что наблюдает за группой из Райвенкло, когда мы первые принесли образец с зельем на его стол. Вероятно, у нас будет «Удовлетворительно».

Следующей стояла История Магии, и я думал ее пропустить. Мне нужно было выучить обезоруживающее заклинание и еще парочку перед зимними каникулами. Сегодня будет моя первая секретная тренировка.

— А потом Гарри сказал, что это не асфодель, а обыкновенный болотник! — все весело рассмеялись над тем, что рассказывала Луиза.

— Ребят, я собираюсь пропустить Историю, мне нужно начать эссе для Дженкинса о правилах трансфигурации предметов.

— Да ладно, Гарри, ты можешь его и на Истории написать, как и мы, — заканючил Смит.

— Да, и я рассчитывала, что ты мне поможешь, — призналась Луиза.

Я взглянул на остальных своих однокурсников-хаффлпаффцев, которые уже окружили нас большой группой: Эштон, Синтия, Эрни, Линн, Салливан. Мы образовали целое сборище. Черт возьми, они заманивают меня в свою тупую «всегда-вместе-ходим» группу.

— Гарри, могу я с тобой поговорить наедине? — неожиданно спросила Лорен.

— Эм, да, конечно, — мы отошли от группки и дождались, пока они уйдут.

— Ну вот, теперь ты свободен, — мило улыбнулась она и поспешила за ними.

Лорен понимает меня лучше, чем я думал, мне стоит приглядывать за ней.

Я направился на третий этаж, в запретный коридор. Я был уверен, что окажусь там в одиночестве. Хогвартс был огромным, в нем было такое громадное количество аудиторий, что в них, вероятно, могло поместиться тысяч пять учеников. Тем не менее, студенты любили бывать повсюду. Даже в самом уединенном, на первый взгляд, классе можно было наткнуться на парочку шестикурсников, выясняющих отношения или делающих еще чего похуже. Запретный коридор был под запретом, а значит, пуст.

Пробравшись туда, я зашел в первый попавшийся заброшенный класс. Здесь было пыльно. Настолько пыльно, что, казалось, даже слой пыли покрылся пылью. А мебель под ней наверняка была не настолько массивной, как казалась.

Присел в кресло, открыл сумку и вытащил свой пергамент. Я уже изучил большинство заклинаний, которые были там написаны, так что сразу начал практиковаться.

— Экспеллиармус! — выкрикнул я, нацелившись на письменный стол, и красный луч ударил в пол.

М-да, целюсь не очень, заклинание вильнуло не туда.

— Экспеллиармус! — снова выкрикнул я, взмахивая палочкой чуть быстрее, чем в прошлый раз.

Стол был сражен наповал, ровно в середину, и упал, отброшенный назад.

Это больше похоже на правду.

— Экспеллиармус! — я повторил палочкой то же самое движение, но произнес заклинание спокойнее. Заклинание попало в центр стола, но было слишком слабым, чтобы стол хотя бы покачнулся.

— Экспеллиармус! — повторил еще тише, но на этот раз сосредоточился на том, что я хочу сильнее ударить стол. Заклинание вышло лучше.

Еще несколько попыток спустя я уже мог успешно сотворить заклинание, произнося его шепотом и попадая точно в цель.

Разоружающие чары освоены. Но мне нужно больше.

Оставшиеся полтора часа я провел, тренируя Аспернум, отталкивающие чары, Инкутио, малое атакующее заклятье, и Каперентум, легкие обездвиживающие чары, которые, однако, нельзя было сбросить так же легко, как стандартные Хогвартские — например, Петрификус Тоталус и ему подобные.

Они подходили для детей, но взрослый волшебник мог сбросить такое уже спустя пару секунд. Ступефай же был для меня пока недостижим — мои волшебные силы еще не настолько окрепли, чтобы суметь его выполнить.

Класс я покинул уставший, но довольный. Все заклинания были освоены, и я отпраздновал это событие, разнеся стол парой десятков Инкутио, отчего он превратился в труху.

При возвращении в Большой Зал все мои мысли было только о Плане. Рискованный, даже опасный. Безумный, если не сказать больше. Но самое главное — он пробирал до дрожи.

Жду не дождусь возвращения. Я улыбнулся собственному восторгу.

* * *

— Еще тебе понадобится черная мантия, народ там старается не показывать своих лиц, если только они не являются известными чистокровными. Малфоями, например.

Было утро субботы, и Марвин пришел, как и обещал. Я записывал все его объяснения в небольшую тетрадку.

— Ты, думаю, достаточно умен, чтобы понимать, что тебе нежелательно привлекать к себе излишнее внимание, поэтому это я пояснять не буду, но научу тебя чарам Незаметности и Дезиллюминационным чарам.

Я поднял взгляд от тетрадки.

— Ты собираешься меня учить? — в это верилось с трудом.

— Да, собираюсь, Поттер, но только потому, что ты сможешь мне отплатить. Назовем это, скажем, поработать на меня немного, — он улыбнулся. Звучит паршиво.

— Есть несколько… вещей, которые мне нужно незаметно протащить в замок, а у тебя, похоже, есть прямой проход к Косой Аллее, которым больше никто не располагает. Так что ты мне принесешь эти несколько вещей. Конечно же, платить я тебе не буду.

Ну что ж, это уже не так плохо, я все равно собирался пронести кое-что запрещенное. Только мне нужно убедиться, что этот маленький фокус не привлечет ненужного внимания.

— Теперь о том, что мне нужно. Я договорюсь с «Борджин и Бёркс» о доставке, поэтому тебе нужно будет только совершить сделку. Я напишу записку, подпишу кровью, так что вопросов к тебе не будет никаких, — Марвин сделал паузу.

— Окклюменция — искусство, которое передается от волшебника к волшебнику, устно. Если ты хочешь выучиться по учебнику, то да, такие книги существуют, но они не просты, — не совсем понятно продолжал он.

— Чтобы найти такие редкие и ценные книги, тебе нужно будет углубиться в Лютный переулок. Ищи черные кирпичи, — Марвин прервался, смотря на парочку с Райвенкло вдали, которая явно искала место для уединения. Они прошли мимо, не обратив на нас внимания.

— Черные кирпичи — это дом из черных кирпичей, думаю, это легко уяснить. Тебе нужно будет положить палочку или руку на одну из стен и наполнить ее черной магией.

Я ухмыльнулся.

— Наполнить черной магией? Ты меня за тупого гриффиндорца принимаешь? Нет светлой или темной магии, все зависит от того, как ее использовать.

— Ты поймешь, когда наложишь свое первое темное заклинание, Поттер. Темную магию ощущаешь совсем по-другому, она не зависит от намерения, так что просто влей немного зла в кирпичи — плевать, что звучит глупо, просто сделай, скоро ты поймешь, — прервал Марвин меня.

— Кирпичи пропустят тебя на следующий слой Лютного переулка. Слоев много, и в каждом есть черные кирпичи, с помощью которых можно пройти либо на следующий слой, либо на предыдущий. Насчет того, что ты ищешь — я рекомендую тебе посетить пятый слой, книжный магазин «Гавань гиацинта».

Я закончил записывать объяснение о черных кирпичах и название магазина.

— Что ты имеешь в виду под «скоро поймешь»? — я не знал ни одного темного заклинания и не собирался их изучать.

— Возможно, тебе понадобится нечто большее, чем парочка боевых и маскировочных заклинаний, если ты решишься пройти дальше черных кирпичей. Я научу тебя темному заклинанию, не слишком сложному и опасному, но довольно захватывающему. Ocunuo intus, «Темный глаз», проклятье кровопотери. Не калечащее, но, если ты столкнешься с группой неприятных личностей, то они подумают, что ты на своем месте, и оставят тебя в покое… с большой вероятностью.

— И что заставляет тебя думать, что это поможет мне с черными кирпичами?

— О, Поттер, просто поверь, поможет, — он встал и потянулся. — Теперь иди, мы с тобой потом потренируемся. Думаю, понятно, что никому об этом рассказывать не стоит, а если я вдруг услышу, то без сожаления разорву твои голосовые связки. Конечно, я не совершил ничего незаконного, но предпочитаю оставаться в тени.

— Предельно ясно. Хорошего дня! — я слегка размялся перед тем, как направиться в Большой Зал, убедившись, что походка у меня прямая и шагаю я не слишком быстро.

Итак, у меня остался примерно месяц до большого дня. У меня есть выученные заклинания, метла, старящее зелье и каминный порошок. На днях я проверил проход, так что все готово. Мне просто нужно достать черную мантию перед походом в Косую Аллею.

Дезиллюминационные чары и чары незаметности — это уровень С.О.В., так что я не уверен, что справлюсь. Если я разочарую Марвина, то могу потерять его уважение.

Стоит начать их разучивать самостоятельно.

* * *

— Ocunuo intus.

Хорек дернулся и начал медленно валиться на пол.

Застыв, я мог видеть, как его глаза потихоньку кровоточили, закрывая ему весь обзор, кровь капала на дощатый пол.

— С потерей крови от такого заклинания справится слабое кроветворное зелье, — пояснил Марвин.

— Отменяющее заклинание можно сотворить, слегка поднапрягшись, без палочки. Вот, — он провел пальцами в дюйме от глаз хорька, отменяя проклятие.

— Конечно, чем больше силы ты вкладываешь в проклятие, тем сложнее ему противостоять. Кажется, эта вся необходимая информация.

Я нерешительно поднял палочку. Мне же плевать на темную магию, так чего же я колеблюсь?

Моя конечная цель — некромантия, так что мне пора прекратить строить из себя девчонку и, наконец, разобраться с этим чертовым первым шагом.

— Ocunuo intus.

Незримое проклятье должно быть, попало в хорька, поскольку он вновь забился в судорогах.

Однако, мне уже было не до того.

Я упал на колени, как только произнес последний звук проклятья. Дышать было тяжело. Я весь вспотел. Ощущение темной магии оказалось чем-то прекрасным, доводящим до восторга. Остатки темной магии все еще ощущались в моем теле, в моей руке, слегка выбивая меня из привычного состояния этим удовольствием.

— Темная магия ощущается просто великолепно, Поттер, неправильно, болезненно и все же так привлекательно, — он присел, в то время как я совершал попытки подняться на ноги.

— Вот что я имел в виду, когда сказал — направь темную магию в кирпичи. Тебе придется выпустить свою магию и нащупать это чувство. Некоторые волшебники сравнивают ее с сексом, но темные волшебники знают, что она намного лучше любого физического удовольствия. Поэтому многие темные волшебники убивают и пытают только ради удовольствия, Поттер.

Такой вывод имел смысл. Так вот почему всегда будут плохие парни. Быть плохим — охренительно.

— В следующий раз ощущения будут слабее, тело привыкнет, так бывает с большинством заклинаний. Но есть и такие, которые настолько переполнены негативом и темной магией, что являются бесконечным источником удовольствия. Например, Круциатус, — пока я вслушивался в его речь, успел прийти в себя и вскоре уже стоял на своих двоих.

— Но чем более мощное заклинание, тем более искаженные чувства оно вызывает, это точная смесь удовольствия, боли и мириада эмоций, и чтобы насладиться самыми продвинутыми темными заклинаниями, тебе стоит много практиковаться, — вкрадчиво улыбнулся Марвин.

— И чем больше ты используешь их, тем больше тебе хочется использовать их снова.

— Когда испытываешь их на людях, ощущаешь то же самое? — ведь, в конце концов, это был просто хорек.

Он улыбнулся и махнул палочкой в сторону хорька, что-то пробормотав. Животное начало расти, изменяться, оно становилось больше. Шерсть выпала, и совсем скоро на полу валялся голый, рыдающий Драко Малфой. Кровь и слезы смешивались на его щеках, руки и ноги тряслись.

Он попытался встать, но тут же свалился обратно, потеряв равновесие. Драко пытался открыть рот, чтобы что-то сказать, но захлебывался собственными слюнями.

— Мистеру Малфою нужно было преподать урок, Поттер. Жаль, что я не могу позволить ему запомнить его. Обливиэйт!

Пучок зеленого света врезался в лоб Малфою, и на его лице замерло глупое выражение.

Гребаное дерьмо. Я применил темную магию к первокурснику! И это гребаный Малфой-младший!

— Заберите одежду из ящика и идите спать, мистер Малфой, — повелел Марвин, отменив мое проклятие и очищая Малфоя.

Малфой бессмысленно кивнул и вышел из комнаты, не проронив слова и не оглянувшись.

— Заклятье забвения, кажется, я немного переусердствовал, так что он ничего не вспомнит, когда проснется, — услужливо пояснил Марвин.

— Молодыми волшебниками так легко манипулировать, — рассмеялся он, запрокинув голову. — О, не смотри на меня так, постоянно идеальным быть скучно.

— Если он каким-то чудом вспомнит хоть что-нибудь, нам крышка. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— В этом ты прав, Поттер, никогда никому не доверяй в подобном деле. Однако, я не рискнул бы переходить дорогу Люциусу Малфою только ради того, чтобы подловить тебя. Я просто мог бы сделать с тобой все, что душе угодно. Итак, ты освоил чары незаметности и проклятья кровоточащих глаз. Жаль, что тебе не дались Дезиллюминационные чары, но вскоре ты и с ними справишься, — он резко поменял тон голоса на более серьезный.

— Вещи, которые ты для меня достанешь, уже ждут в «Борджин и Бёркс». Они хранятся в уменьшенном сундуке, и тебе туда нос совать запрещено. Я узнаю, если откроешь. Если вдруг тебя поймает кто бы то ни было — будь то авроры в Косой Аллее или Филч в замке, то этот сундук — твой, наплети что угодно, мне плевать, что именно. Если тебя заставят его открыть, то тогда положишь руку на дно и произнесешь «яви, что внутри» — эти слова уничтожат все содержимое, а после дадут сундуку открыться. Очень надеюсь, что тебе они не понадобятся.

Я кивнул и в уме хорошенько запомнил важность сундука.

— И, конечно же, нас с тобой ничего не связывает. Без понятия, что ты наплетешь, если тебя поймают, но меня упоминать нельзя ни в коем случае.

— Это само собой разумеется, спасибо.

— Тебе спасибо, Поттер. С тобой этот год заиграл новыми красками, — довольно улыбнулся он перед тем, как выйти из аудитории.

Я покинул помещение только спустя полчаса и направился обратно, в гостиную Хаффлпаффа. Хотя у меня и было еще время до комендантского часа, я оказался последним из вернувшихся Хаффлпаффцев, по крайней мере, среди первого и второго курса.

— Гарри, где ты пропадал, опять в библиотеке? — поинтересовалась Ханна.

— Что такого ты там все изучаешь, ты ведь еще на первом курсе, — засмеялся Захария Смит.

— Отстаньте от него, Гарри не обязан перед вами оправдываться, — застыдила их Лорен, направляясь ко мне. Развернувшись к остальным, она подарила им свой лучший «а ну все брысь» взгляд. Ребята рассмеялись и разошлись по гостиной.

— Расспрашивать не буду, обещаю. Но… ты не хочешь сам рассказать, чем занимался? В библиотеке тебя не было, я проверяла.

— А если я не хочу? — уточнил я шутливо.

— Переживу. Давай в подрывного дурака? — казалось, она спокойно принимала тот факт, что у меня могут быть секреты.

Мы уселись и весь оставшийся вечер резались в подрывного дурака со Смитом, Луизой и еще несколькими хаффлпаффцами первого-второго курса, которые периодически сменяли друг друга.

Я применил темное заклинание, которое заставляет кровоточить глаза, на первокурснике всего час назад. И я наслаждался каждой секундой.

* * *

Взглянул на часы.

21-45.

Я рассмотрел статую одноглазой ведьмы перед собой. У меня в руках был Чистомет, а в кармане — старящее зелье. Я смог добраться сюда незамеченным, однако я ни от кого не скрывал, что у меня есть метла. У Закари она тоже была, так что я не видел причин, по которой мне могли бы запретить ее иметь.

Убедившись, что никого рядом нет, я вытащил палочку, вспоминая, что Джордж (или Фред?) рассказывал мне о проходе.

— Dissendium, — статуя с тихим шорохом отъехала в сторону, открывая узкий проход.

Итак, здесь никаких проблем. Так я подумал, входя в темный туннель.

Мне понадобилось пройти еще несколько шагов, чтобы попасть в естественную пещеру.

Сталактиты и сталагмиты покрывали всю ее поверхность, а звуки падающей каплями воды разносились по всей пещере и дальше.

Выходящий из пещеры туннель казался довольно широким, так что я взобрался на метлу и оттолкнулся ногами от земли. Набрав скорость, я почувствовал холодный ветерок в волосах и одежде. Путь был… неровным, можно было даже назвать его небезопасным, но я съежился на метле и преодолел его без проблем. Когда туннель закончился импровизированной лестницей, я спешился и положил метлу на пол.

В конце лестницы был деревянный люк.

И вот он, момент для старящего зелья.

Я разделся, не утруждая себя складыванием одежды, вытащил пузырек, откупорил его и сделал глоток. На вкус как лимон.

Изменение было мгновенным и болезненным, я упал на каменистый пол, подрагивая. Словно каждую мышцу, каждую клетку моего тела растягивали ржавыми крюками. Как только у меня появилась возможность кричать, всё было кончено.

Быстро пробежавшись по своему лицу руками, прикинул рост. Я был намного выше и старше, мне можно было дать лет семнадцать. Возможно, даже чуть больше.

Я поднял палочку и трансфигурировал свою одежду в черную мантию и плащ. Пришлось немного поколдовать над размером, чтобы они стали мне впору. Трансформация закончена.

Наложив на себя чары незаметности, я стукнул по люку и прошептал «Dissendium». Слегка скрипнув, он открылся, и каменная стена за ним переместилась влево. Как только процесс завершился, я вошел в комнату.

И, как и обещали близнецы, я очутился в «Сладком королевстве». Наскоро сотворив Люмос, я оглянулся вокруг, чтобы убедиться окончательно. Все пространство заполняли бочки и деревянные ящики с логотипами «Сладкого королевства».

Мне нужен был камин, который, согласно заверениям, находился в глубине магазина. Я поднялся по лестнице на первый этаж и открыл дверь. Отлично, они полностью доверились защитным чарам и ничего не заперли внутри. Я направился дальше. Камин спокойно ждал меня в тихой комнате. Открыв свой мешочек с порохом, я взял щепотку серебристого порошка и бросил его в камин. Зеленые языки пламени взметнулись вверх, и я, не теряя времени, вошел в них, бормоча «Косая Аллея, третий общественный проход».

Материализовался в третьем общественном проходе, который был расположен на ничем не примечательной части улицы.

22-10.

Неплохо, мне понадобилось всего двадцать пять минут, чтобы добраться до Косой Аллеи незамеченным. Я огляделся. Никого.

По пути к Лютному я прошел мимо парочки авроров и наконец добрался до своей цели. Я крепко стиснул палочку в руке.

Так, сначала я поищу то, что нужно мне, а уже на обратном пути заскочу за его заказом. Мне нужно найти черные кирпичи.

В Лютном было довольно людно, и я прошел, не привлекая внимания, лишь врезавшись в парочку волшебников, так как еще только привыкал к такому телу. Несколько волшебников на улице были значительно выше меня.

Где же эти чертовы кирпичи… Я медленно шел, осматривая каждый проулок, ища черные кирпичи, и, наконец, краем глаза уловил силуэт на фоне стены, который исчез спустя несколько секунд. Нашел.

Они были по-настоящему черны, черны до глянцевости. Достав палочку, я прислонил ее к кирпичам и выпустил магию.

Ничего не произошло.

Черт, я знал, что это не сработает. И как мне «найти» ощущение темной магии? Ладно, план «Б»

Осторожно нацелившись на случайного прохожего, я прошептал «Ocunuo intus».

У меня не было времени, чтобы посмотреть на реакцию жертвы, я почувствовал это мягкое удовольствие и вытолкнул его в кирпичи. Те мягко засветились, и внезапно я исчез.

Спустя секунду я, задыхаясь и дрожа от волнения, оказался на людной площади. Ведьмы и волшебники сновали туда-сюда, большинство из них скрывали лица под капюшонами и спешили. Некоторые шли уверенно, так, будто это место им принадлежит. Вероятно, так оно и было.

Здесь были лавки, большинство из которых, кажется, старые и неинтересные — краска на вывесках выцвела, фасады были простенькие. Вокруг было множество проулков, расходящихся во все стороны, и сквозь толпу я даже различил проход на нижний уровень.

Я не смог сдержать улыбки. Пока все шло так здорово. Секретный проход, прогулка на метле, черные кирпичи. Прогулка не из легких, но, черт побери, это весело.

Я находился на втором слое Лютного, и у меня не было времени шататься тут просто так. Нужно найти еще одни черные кирпичи.

Спустя несколько попыток и четырех стен черного кирпича я шел по тихой, по-видимому, главной улице пятого уровня. Нигде на пятом уровне не было скопления людей, как на втором. Я заметил только пару темных фигур, шедших вдоль по улице. Несколько ответвлений улицы выглядели совсем нежилыми. Возможно, здесь найдется парочка борделей, но магазины — вряд ли.

И наконец я нашел «Гавань гиацинта». «Гаванью» оказался довольно внушительных размеров книжный магазин или библиотека, поскольку там находились еще три человека, спокойно читающих за столами. Я подошел к прилавку и жестами подозвал книготорговца. Подошла молодая ведьма лет двадцати.

— Чем могу помочь? Хотите что-нибудь выпить во время чтения или ищете определенную книгу? — любезно поинтересовалась она.

Я был немного озадачен. Что я здесь делаю, весь закутанный в мантию как прокаженный? Я действительно в самом гнусном месте волшебного мира? В мантии невыносимо жарко.

Я откинул капюшон, и девушка улыбнулась еще шире. Похоже, ей понравилось увиденное. Не знаю, стоит ли мне знать, как буду выглядеть в будущем. Ну хотя бы ей понравилось.

— Мне… — я начал, чтобы тут же остановиться. Мой голос звучал так… по-взрослому. Немного подумав, я тряхнул головой и начал заново.

— Мне интересно все, что у вас есть по магии разума. Окклюменция в первую очередь. И еще… что-нибудь о Некромантии, — ответил я, слегка улыбаясь — девушка была очень красивой.

Она, однако, перестала улыбаться.

Прошу, подождите немного, — ведьма скрылась за дверью.

Спустя пару минут она вернулась и жестом пригласила следовать за ней между рядами книжных полок.

— Простите, мне нужно было кое-что перепроверить, у нас есть пара клиентов в черном списке, которые пытаются проникнуть к нам. Все, кто спрашивает о книгах по Некромантии, подвергаются проверке, так что вам нужно заказать их у самой мадам Гиацинт, — разъяснила девушка.

— Итак, здесь есть… «Инфери: что ожидать?» Стивенсон МакГилл, замечательная книга для понимания темы, еще «Големы всего мира» Сина Шамиша, прекрасный труд для изучения любого вида големов. Еще советую «Душа Существа: Кодекс», очень известный том в сфере Некромантии.

— Беру все.

— Это строго запрещенные тома, нам не разрешено их продавать, — возразила девушка. — Конечно, мы их все равно продаем, — мягче добавила она.

В эту секунду я в нее влюбился. Стоп, погодите, что за хрень? С какого перепугу она меня так привлекает? Сосредоточься Гарри, ее губы не настолько сексуальны.

И тут до меня дошло. Почему я вообще назвал ее сексуальной? Я слишком молод для… ой.. ох…

Блядь. Старящее зелье изменило все.

— Благодарю, вы спасли мне жизнь, — я усмехнулся про себя, потому что в каком-то смысле это было действительно так.

— Вы ничего не видели, а это — моя работа. Я могу быть очень полезной… наедине, — прошептала она, весело прищурясь.

О да, она… флиртует. А мне одиннадцать долбаных лет. Мои чувства были чем-то новым для меня и все же странно знакомыми. Казалось, что они были всегда, просто я не замечал.

Но я знаю, что это все херня, мне будет плевать на нее, как только я вернусь в свое одиннадцатилетнее тело.

— Если вы можете мне помочь при личной встрече, я буду ужасно рад, — капитан, я не смог сдержаться!

Она рассмеялась, и наши взгляды встретились. Я покраснел.

— Что вы еще просили? Магия разума, верно? — она позволила просмотренным книгам перелететь на стол и двинулась дальше, вглубь книжных полок.

— Да, магия разума, защита мыслей, Окклюменция и все в этом роде.

— О, так вы хотите научиться читать мысли? — спросила она меня игривым тоном, пока мы шли к другому стеллажу.

— Нет, что вы, я уже поднаторел в этом деле, — я усмехнулся.

— Ничего себе! — она остановилась и развернулась ко мне. — Так скажи, о чем я сейчас думаю?

Я уже не мог остановиться: я ощущал себя взрослым, и мне не хотелось ничего в мире так сильно, как ту, что стояла сейчас передо мной.

— Не знаю даже, стоит ли это произносить вслух, — я указал глазами на волшебников, сидящих неподалеку. — Ты очень нехорошая девочка, верно? — добавил я вполголоса, слегка улыбаясь.

Ведьма снова рассмеялась и продолжила свой путь.

— Много на себя берете, молодой человек, — наконец, она остановилась перед полкой и начала один за другим снимать тома.

— Итак, основы магии разума, «Обливиэйт сквозь и прочь: Все, что вы хотели знать о чарах забвения», самая полная и незаконная книга о стирании памяти, которая является большим разделом в магии разума.

— Беру.

— У нас есть «Современная магия разума» с описаниями от 1206 года до наших дней, это самая современная книга по магии разума. Так, еще одна полка…

— Достаточно, спасибо, а что насчет книги по Окклюменции? — прервал я ее. Мне не нужны абсолютно все книги по магии разума, этих двух мне хватит.

— Окклюменция? Не помню ни одной книги о ней, но она упоминается в других книгах о магии разума, — она пожала плечами.

Взгляд на часы. 23-27.

— Мне подойти к кассе и оплатить, или я могу посидеть здесь?

У меня есть вся ночь на изучение книг, а потом мне нужно будет пробраться назад в Хогвартс сразу после того, как откроется «Сладкое Королевство» — то есть, в восемь утра.

Со всеми проходами сквозь кирпичи я успею вовремя и смогу притворится, будто я спал в своей кровати всю ночь. Не так уж и много студентов осталось в Хогвартсе, большинство из них на каникулах отправились домой, а те, что не уехали, вряд ли проснутся раньше девяти утра.

— Если вы покупаете книги, то можно сидеть здесь бесплатно, если только читаете — у нас есть прайс-лист.

Она так много улыбается.

Мы подошли к прилавку, и она рассчитала меня.

— Пять книг, сто тридцать галеонов. Благодарим за покупку, доброй ночи, — я расплатился и тоже пожелал ей доброй ночи.

Доброй ночи? О да.

Я присел за стол, зажег свечу и открыл «Современную магию разума». В моей голове все еще витали плавные изгибы и влажные губы ведьмы, так что мне пришлось поднапрячься, чтобы полностью сосредоточится на книге.

В данном труде были перечислены и подробно разъяснены все разделы существующей магии разума.

Магия разума существует с античных времен, возможно, даже раньше, но история так называемой современной магии разума началась в 1206 году с изобретением проклятья Империус Эдмондом Хосе Поттером, Лордом Поттером и Герцогом Аквитанским. Его разработки окружены тайнами, так как единственными задокументированными ее свидетельствами является пергамент с описанием скандинавского ритуала подчинения и…

* * *

…и так его признали творцом высшего, четвертого уровня Международной конфедерацией волшебников. Его способность до сих пор не имеет ясного происхождения для большинства волшебников, но одна незаконная группа исследователей приобрела себе недобрую славу после нескольких попыток распутывания…

Меня прервала та же девушка. Она поставила передо мной большой стакан с зеленой жидкостью все с той же широкой улыбкой.

— Бесплатная выпивка! Я принесла вам Вечнозеленый ром, он очень подходит к вашим глазам, — пояснила она, присаживая на свободный стул рядом со мной.

Сотни крошечных капелек жидкости медленно стекали по холодному стеклу. Я облизнул губы. Черт, я очень, очень хочу пить.

— Вот ведь, у меня от ночных смен в голове мутится, — она отпила немного из моего стакана и потянулась.

— Во-первых, благодарю, а во-вторых, это мое, — я отобрал у нее стакан и отпил глоток.

Вкусно, но черт возьми, чертовски ЖЖЕТСЯ! Непривычное к такому горло горело от алкоголя.

— Значит, ты изучаешь все это… Зачем? — спросила она, с любопытством склонившись над моей книгой.

Пахла она изумительно, ром распалял меня и кружил голову. Я взглянул на часы.

Три часа ночи, две минуты.

— Не расскажешь мне? Секрет скрываешь, понятно… — заигрывала она, прищурясь. Она была близко, безумно близко.

Мне хотелось ощутить ее кожу на своих пальцах. Я сделал еще один глоток из бокала.

Она молчала. Она смотрела своими карими глазами в мои, на ее лице была написана нерешительность, будто бы она пыталась понять, что я из себя представляю. Ее губы меня манили, и я наклонился и поцеловал ее сам. Спустя несколько секунд она ответила мне.

Не верится, что это сработало. Мне казалось, что я слишком пьян, я даже не знаю, что происходит, но мне это нравится.

Ведьма подхватила стакан рома, сделала большой глоток, а остальную жидкость влила в мой раскрытый рот. Надеюсь, я не отрублюсь…

— Мы здесь совершенно одни, никто в это время не придет, — игриво прошептала она, снова касаясь губами моих, а ее рука медленно поглаживала меня по груди.

Я испугался. Это же... нет. Я не знаю, что делать. Не сейчас.

— Не сейчас, — кашлянул я. — Мне понадобится ваша профессиональная помощь, а в следующий раз вы сможете помочь мне... наедине.

Она улыбнулась чуть грустно, вздохнула и встала, поправляя складки мантии.

Я откупорил зелье старения и сделал еще один глоток. Такая доза должна помочь мне удержаться в этом возрасте всю оставшуюся ночь.

Открыл пузырек с бодроперцовым и опустошил его. Я почти уснул за этими книгами. Мне нельзя проспать.

Взглянул на протрезвляющее зелье, но, заколебавшись, не тронул его. Быть пьяным — восхитительное чувство.

Бодроперцовое зелье уже действовало, так что я чувствовал себя еще не бодрым, но спать уже не хотелось.

— Тогда вернемся к учебе, — произнесла она.

— Я фанат учебы, только посмотри — все, что мне нужно — книги и хороший учитель.

— Я это запомню, красавчик. Кстати, я — Шерри, — она поцеловала меня в щеку.

— А я… э… Гарри, — Даже не могу выдумать имя. Шикарно. — Но зови меня мистер Бук.

Она опять рассмеялась и ласковым жестом провела пальцами по моей щеке.

— Отлично, мистер Бук, доброй ночи, — с этими словами она ушла в подсобку, видимо, спать. Дверной колокольчик разбудит ее, если кто-то войдет. Мне же нужно следить за временем.

4:38. Утро.

Я прошел на третий слой Лютного и просмотрел несколько витрин магазинчиков, когда я наткнулся на лавку «Незаметный: станьте невидимкой». Было шесть утра, а магазинчик работал.

Я вошел, обдумывая одну идею. В магазинчике продавались шапки, кольца, ожерелья, мантии и остальные странные предметы. И названия у них были соответствующие: «кольца диссимиляции», «мантия-невидимка».

Я немного подождал, и наконец пожилая ведьма вышла к прилавку.

— Чего надо? — проворчала она.

— Снять следящие чары с палочки.

— Двадцать галеонов, палочку на стол, — рявкнула она, возвращаясь в темную подсобку.

Когда она вернулась, то в руках у нее было приспособление с пучком волос, похожих на волосы из хвоста единорога. Возможно, он был сделан именно из них.

Ведьма начала водить пучком по моей палочке туда-обратно, а палочкой в правой руке творила заклинания. Я не мог расслышать, что именно она бормотала, но в какой-то момент она остановилась и вернула мне палочку.

— Все, палочка чиста, — она подхватила мешочек с деньгами и ушла.

Я вышел из магазина, скептически разглядывая собственную палочку и вернулся на первый слой без проблем.

Там забрал сундук из «Борджин и Бёркс», не произнеся ни слова — пергамента, подписанного Марвином, было достаточно.

В Косой Аллее я снял капюшон, чтобы не выглядеть слишком подозрительно, вошел в транспортное бюро в 7-30 и перенесся в Хогсмид за несколько сиклей. Затем я подождал перед «Сладким Королевством». Магазин был достаточно большим, чтобы я мог войти и пропасть — хозяин магазина просто мог решить, что я ушел, пока он не видел. Но я постараюсь быть совершенно незаметным.

В 8-10, как только магазин открылся, я так быстро, как только это было возможно, пробирался среди рядов конфет и шоколадок, пытаясь добраться до подвала, не издав ни звука.

После Диссцендио, с помощью которого я обнаружил секретный проход, я выпил капсулу с зельем, которое обращало вспять старящее зелье. Я вернулся в свое тело и трасфигурировал свою одежду обратно за пять минут.

В туннеле я ускорялся, огибал сталактиты и постоянно посматривал на свои часы.

8-15. Если подсчитать время, то мне нужно охренеть как торопиться!

В 8-35 я тяжело дышал, стоя перед входом в гостиную. Перед тем как войти, я пытался успокоить свое дыхание, чтобы не шуметь. Конечно, можно было бы сказать, что я проснулся рано и вернуться позже, но тогда мое алиби не было бы идеальным. Теперь мне нужно притворится, что я не сплю и я не пьян. И последнее, похоже, удастся плохо, потому что мое тело сдает позиции.

План на пять чертовых звезд, Гарри.

Беззвучно скользнув в свою постель, мысленно я костерил себя за то, что не выпил протрезвляющее зелье. Я заснул сразу же после того, как положил свою сумку в сундук, который тут же запер.

В этой сумке пять запрещенных книг, три из которых, вероятно, могли бы стать причиной отправить меня в Азкабан, а сундучок Марвина вообще заполнен черт знает каким темным волшебством.

Пять звезд, Гарри, пять звезд.

________________________

От переводчика:

Итак, поскольку в этой главе автор среди поворотов сюжета описал момент, который противоречит правилам данного ресурса, мы взяли на себя смелость минимально подкорректировать текст, чтобы избежать удаления перевода. Неизмененный текст можно найти по ссылке в описании. На сюжет корректировка влияния не оказывает. Прошу отнестись с пониманием.