Душевные смуты пациентки Грейнджер (гет)

Хогвартс-экспресс с шумом тронулся, унося с собой Розу и Хьюго. Гермиона в последний раз махнула рукой, улыбнулась детям на прощание и обернулась к мужу:

— Ну что, пойдем?

Рон кивнул. Вместе с Гарри и Джинни они отправились к новому Форду "Мондео", припаркованному у вокзала. Машина стояла немного неровно — Рон никак не мог освоить таинство параллельной парковки, но это его не смущало. Он был горд оттого, что получил права, и теперь старался усадить к себе в салон всех на свете, чтобы продемонстрировать мастерство. Гермиона видела, как Гарри и Джинни переглядываются, надеясь отказаться от сомнительного, по их мнению, предприятия, но Рон настаивал. У Гарри постепенно заканчивались аргументы. Джинни устала отнекиваться, махнула рукой и чуть отстала от мужчин, чтобы вместе с Гермионой обсудить предстоящий учебный год. Подруги покинули здание вокзала, прошли по тротуару к парковке. Оставалось пересечь улицу и...

Мотоциклист возник из ниоткуда. Он с силой рванул на себя сумку Гермионы, но та, проявив чудеса ловкости, не отпустила ее, потянула к себе... Грабитель прибавил газ, и Гермиона упала на дорогу, все еще по инерции сжимая сумку. Ее протащило несколько метров, прежде чем рука разжалась, и женщина погрузилась в темноту...

Вспышка света больно резанула по глазам, и Гермиона зажмурилась. Досчитала до трех, протерла глаза и попыталась открыть их снова... Она все еще была на вокзале. Покачав головой, попыталась восстановить в памяти последние события. Они с мужем приехали на Кингс Кросс, чтобы проводить детей в школу. Гермиона махала им вдогонку, поймала взгляд Драко Малфоя — такой странный, но одинаковый уже многие годы. Потом увидела Гарри и Джинни. Все вместе они болтали, болтали... Голова заболела. Что было дальше? Пустота. Ни людей, ни поездов — только платформа. Белая. Стены белые, колонны белые, даже рельсы... Все словно вымерло вокруг. Но разве может такое быть первого сентября?!

Гермиона собралась с мыслями. Если все исчезнуть не могли, значит, исчезла она! Вспомнила рассказ Гарри почти двадцатилетней давности. Волдеморт убил его тогда, и Мальчик-Который-Не-Раз-Выживал оказался здесь, на белой платформе. И встретил... Гермиона огляделась по сторонам: если она все верно помнит, где-то поблизости должен быть директор Дамблдор. Пообщаться с ним не входило в ее планы, но раз уж так случилось... Как же так получилось?! Гермиона до боли сжала виски, пытаясь вспомнить, что же стало причиной попадания ее сюда, в эту параллельную реальность. Ничего. Пусто.

Гермиона шла вдоль платформы, наугад заглядывая то за одну, то за другую колонну. Дамблдора не наблюдалось. Она вздохнула и присела на первую попавшуюся скамейку, раздумывая, что же делать дальше. Где-то в глубине ее души начало подниматься беспокойство за благополучие детей. Роза, Хьюго... Еще совсем маленькие! Они не готовы остаться без матери! Значит, Гермиона должна вернуться! Гарри смог — и она справится!

Гермиона вскочила на ноги, полная решимости. Еще раз обвела взглядом платформу и вдруг вскрикнула, чуть не упав от неожиданности. Перед ней стоял он. Во всем белом: сияющая мантия, застегнутая, как всегда, на все пуговицы; белые брюки и такие же ослепительные ботинки без единой царапины. Только волосы по-прежнему черные. И глаза... Глубокие, пронзительные, страшные!

— Профессор Снейп... — выдавила Гермиона, поперхнувшись словами.

Он был все таким же, каким она запомнила его двадцать лет назад. Только... Гермиона сама изменилась. Стала старше и будто бы выше. Дотянулась до профессора, пусть и едва доставала ему до плеча. Через пару недель ей должно было исполниться тридцать восемь — столько же, сколько было Северусу Снейпу, когда он погиб.

Гермионе показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Снейп заложил руки за спину и вкрадчиво произнес:

— Я специально не взял с собой противоядие.

— Что?! — Гермиона удивленно уставилась на него, не понимая, о чем говорит этот человек.

— Насколько я помню, именно этим вопросом вы задавались довольно длительное время после моей смерти.

Гермиона опешила, раздумывая над словами профессора. Когда его не стало, она действительно провела много часов, пытаясь понять, почему у настолько талантливого алхимика и шпиона в самый нужный момент при себе не оказалось хотя бы безоара, который даже Рон всегда таскает с собой.

— Но это не рационально. Перестраховка была важна в тот день, как никогда!

— Вы просто не понимаете!

— Похоже, не вполне... — она почувствовала, что краснеет, хотя краснеть перед бывшим преподавателем Главе Отдела Магического Правопорядка было не по статусу.

— Я знал, что умру, поэтому мне не нужны были соблазны, которые могли бы оставить меня на этом свете хоть на день дольше. Вот почему я специально не брал с собой ни безоар, ни что-либо еще.

— Вы знали? — Гермиона почувствовала, как неприятно сжалось сердце. — И не хотели побороться?! Не продумали альтернативный план на крайний случай?!

— Мне это было не нужно. Все, что мог, я в жизни сделал, — голос Снейпа звучал непривычно ровно. — Чего нельзя сказать о вас, мисс Грейнджер... Я хотел сказать "миссис Уизли", конечно.

В последней фразе Гермиона уловила знакомые нотки сарказма.

— Значит, я умерла? — не очень дипломатично спросила она, снова думая о детях.

— И да, и нет, — Снейп посмотрел вдаль, словно ждал поезд. — Вам решать.

— Не вижу вариантов: я не собираюсь умирать! Мне нужно обратно! Там у меня...

— Двое детей, достигших того возраста, когда они могут обходиться без вас девять месяцев в году, — уточнил профессор, и его интонации приобрели тот самый каркающий оттенок, за который Гермиона особенно не любила его лекции. — А еще крутая карьерная лестница, в конце которой вас ждет место Главы Отдела Тайн, и до этого конца осталась лишь одна ступень...

— Вы так говорите, будто меня ничто не держит! — взбунтовалась Гермиона. — Но в действительности...

— В действительности это вы сами так думаете, — Снейп развел руками, одновременно пожимая плечами, словно был абсолютно ни при чем.

— Не говорите ерунды, профессор! — она тоже умела быть едкой, если потребуется.

— Это не я, это всего лишь ваше воображение.

— Не может... Такого не может быть! — Гермиона огляделась по сторонам. — Эта платформа — Гарри рассказывал о ней — она является переходом из мира живых в мир мертвых!

— Вы видите только то, о чем вам рассказывал Поттер, — кивнул профессор, и волосы рассыпались по его плечам. — Все это, — он раскинул руки, — лишь плод вашего воображения. И спорите вы сейчас не со мной, а с самой собой.

— Но если... Если это так, — Гермиона посмотрела прямо в черные глаза Снейпа, — тогда почему я вижу здесь вас, а не профессора Дамблдора, которого видел Гарри?!

Зельевар замолчал, задумался, отвернулся и снова посмотрел на рельсы. Но спасительный поезд все не приходил.

— Не знаю... — медленно произнес он, наконец, с трудом мирясь с этим фактом. — Вы сами захотели увидеть меня, и вот я здесь.

— Это какая-то ошибка! Я вовсе не хотела увидеть вас! — Гермиона сделала ударение на последнем слове. — Если бы я могла выбирать, то скорее бы уж предпочла встречу с Сириусом, или с профессором Люпином, или с Фредом, в конце концов...

— Вам виднее, — Снейп не был настроен спорить. — Но выбрали вы почему-то меня. Не скажу, что мне это приятно.

— Взаимно! — Гермиона поджала губы. — Я полагаю, наш разговор окончен, и вы можете уходить.

Профессор Снейп кивнул, повернулся и пошел вдоль платформы. Тут же поднялся ветер, рельсы загудели, вдалеке послышался шум колес.

— Профессор! — вдруг вспомнив о самом главном, Гермиона бросилась за ним следом, проклиная узкую юбку, так мешавшую бежать. — Профессор Снейп!!! Скажите! Скажите, как мне попасть обратно?! — ее голос потонул в шуме приближающегося поезда.

Состав притормозил, но лишь на мгновение, хватившее для того, чтобы Северус Снейп вскочил на подножку и умчался в белоснежную даль.

Гермиона все бежала и бежала за поездом, надеясь услышать ответ, но ветер доносил до нее лишь обрывки заклинаний: -лименс, -семпра, -орпус... Волосы ее давно растрепались, юбка разорвалась, один каблук сломался, но упорная гриффиндорка продолжала хромать по бесконечной платформе, шаг за шагом, пока вдали не замаячил искусственный желтый свет...

Гермиона открыла глаза и прищурилась, привыкая к болезненному свету госпитальной лампы над самой ее головой. Рон, Гарри и Джинни были рядом — столпились вокруг, озабоченно заглядывая в ее глаза.

— Я добежала? — спросила она то ли у себя, то ли у Снейпа, но ответила почему-то Джинни:

— Ты молодец! Я бы так не смогла... До самого конца сумку не выпускала!

— Мы так волновались! — горячо воскликнул Гарри, искренне радуясь тому, что Гермиона пришла в себя.

А Рон просто молча прижимал руку жены к своей колючей щеке, иногда целуя ее, горячо и крепко.

Она вернулась.

Выздоровление шло медленно, словно тело сопротивлялось лечению, норовило утянуть Гермиону обратно на белоснежную платформу. Она делала все, чтобы понять, почему так происходит, ведь точно знала, что хотела жить! Мечтала увидеть детей взрослыми, дослужиться до Главы Отдела Тайн, изобрести новое заклинание в арсенал авроров... Все это должно было удерживать на плаву, но... Где-то в системе ценностей произошел сбой — Гермиона Грейнджер-Уизли, хоть и подсознательно, желала умереть. Настои, отвары, заклинания — вот все, что удерживало ее в желтой госпитальной палате, куда Рон заботливо приносил каждый день любимые ею прежде желтые тюльпаны.

Гермиона настояла на том, чтобы детям не сообщали о несчастном случае. Муж поспорил, но согласился. И она смирилась с их отсутствием.

Кости срастались постепенно, выкручивая конечности. От боли Гермиона не знала, куда деть себя, и плакала в подушку, как школьница, до крови закусывая губу.

Целыми днями она металась на подушках, измученная болью и холодом. Бил озноб, но звать дежурного лекаря не хотелось — обезболивающие все равно не действовали. Вечера казались самыми тяжкими, долгими.

В один из таких вечеров боль была особенно сильной — начали срастаться ребра. Гермиона тихонько стонала: тошнило после приема очередной дозы "Костероста". Распластавшись на постели, она раскинула руки и схватилась за металл изголовья, чтобы хоть как-то уменьшить боль, которая накатывала волнами. Раз за разом Гермиона боролась с собой, пока, наконец, не провалилась в черную дыру забытья.

— После Круцио обычные обезболивающие не помогут, но сведений об этом нет в вашем анамнезе, — тихий, глубокий голос обволакивал, окутывал, и Гермиона открыла глаза.

— Это снова вы? — выдавила она.

— Настоянные на спирту толченая полынь и горец перечный с добавлением белены черной и листа подорожника, вымоченного в слюне клинохвоста... — кривая усмешка изломила тонкие губы Снейпа. — Не знал, что тупость Уизли передается половым путем.

— Как я могла забыть?! — Гермиона широко раскрыла глаза. — Парапанацея! Хотя... У меня уже ничего не болит.

— Естественно, вы же отключились! — зельевар сел на стул, стоящий у ее кровати, и положил ногу на ногу. — Как только перестанете сомневаться, пойдете на поправку гораздо быстрее!

— Сомневаться?!

— О да! Для вас это так нехарактерно! — снова усмешка, и на этот раз еще более издевательская.

— Мне не в чем сомневаться! — обиженно соврала Гермиона нежданному визави.

— Говорите себе это почаще! — в тон ей ответил Снейп. — И, кстати, этот жуткий шрам на лице исчезнет без следа, если вы обработаете его Зельем Забвения пополам с Настойкой Молодости.

— Этот рецепт... — Гермиона уже где-то слышала о подобном, но все медики уверяли, что от такого шрама, как у нее, избавиться полностью не удастся даже самым искусным колдоврачевателям.

— Вы писали об этом реферат на пятом курсе, — хмыкнул Снейп. — Меня не удивило, что вы пользовались Запретной секцией библиотеки. Гораздо поразительнее был нестандартный подход. Смешать зелья! Я сам не придумал бы лучше.

— Почему вы помогаете мне?

— Помогаю?! — профессор снова скривился. — Если бы я вознамерился вам помочь, дал бы точный рецепт рицина еще при первой нашей встрече. Я лишь озвучиваю то, о чем вы думаете.

— Если вам так неприятно мое общество, зачем вы снова явились мне? — Гермиона смотрела на него, но видела вовсе не того человека, что преподавал у них в школе. Профессор Снейп... Даже странно как-то было говорить ему "профессор". Теперь, когда за ее спиной остался багаж из двадцати лет упорного труда, она полагала, что самым верным было бы спросить: "Северус, а с чего вы решили, что вам больше незачем жить? У вас ведь было столько возможностей!"

— Возможностей?! — алхимик словно прочитал ее мысли. — Остаться ненавистным всеми директором Хогвартса?! Или убраться к себе в Паучий тупик писать мемуары?! А может, загреметь в Азкабан вместе с Малфоями?! Или принять Орден Мерлина за отвагу и натужно улыбаться до скончания дней на каждую колдокамеру?!

— Но вы же Мастер Зелий! — Гермиона решила не сдаваться. — Вы могли бы изобрести что-нибудь, например, от переломов — получше этого жуткого "Костероста"!

— Сомнительное занятие, — фыркнул Снейп скептически. — Любой дурак может добавить в "Костерост" волос кентавра, и все побочные эффекты как рукой снимет!

— И кто же знает об этом, кроме вас?! — запальчиво произнесла Гермиона, все еще надеясь одержать победу в споре.

— Вы! — ответ обескуражил ее, заставив вздрогнуть. — Я же часть вашего сна, помните?!

— Откуда бы мне знать такие вещи?! — удивилась Гермиона, присматриваясь к своему ночному собеседнику. Определенно, черная мантия шла ему больше белой.

— Хогвартс, шестой курс, мой учебник по Зельеварению, страница сто тридцать семь. Поттер пропустил эту заметку на полях, а вы прочли и запомнили.

— Не может быть! — Гермиона протерла глаза. — Хотя я уже ни в чем не уверена.

— Ваши аргументы иссякли? — насмешливо спросил Снейп, и его глаза сверкнули.

— Нет! — Гермиона снова пошла в атаку. — Вы могли бы найти женщину, жениться, создать семью, завести детей... Дети! Ради них стоит жить!

— Я семнадцать лет жил ради чужого ребенка, — парировал Снейп, не задумываясь. — Это так хлопотно, что я едва захотел бы обзавестись своим. К тому же для того, чтобы найти женщину...

Он замолчал, напряженно всматриваясь в темноту, и Гермиона поняла, что зашла далековато. Северус Снейп был самым верным и постоянным однолюбом из всех, кого ей довелось встретить в жизни. Возможно, он ждал смерти, чтобы снова встретиться с Лили Поттер?!

— Отнюдь, — покачал головой профессор, снова прочитав ее, как раскрытую книгу. — Лили Поттер осталась в далеком прошлом.

— Но вы ведь виделись с ней? — Гермиона затаила дыхание, не зная, что ожидает услышать от собственного воображения.

— Можно и так сказать, — Снейп посмотрел ей в глаза, и Гермиона не смогла выдержать этого тяжелого взгляда, словно все еще была его ученицей. — Однако разочарование не заставило себя долго ждать.

— Неужели так сложно было примириться друг с другом после стольких лет?!

— Не так, — после паузы выдал Снейп нетерпеливо, будто ему не терпелось скорее закончить этот разговор. — Оказалось, что из всей этой шайки мародеров лишь Люпин смог стать мне более менее сносным собеседником, чего никак не скажешь о двадцатилетней девчонке, ее столь же юном муженьке-максималисте и их блохастом друге Блэке.

— Сириус? — Гермиона почувствовала, как от гнева краснеют щеки. — Родители Гарри — да — погибли молодыми, но Сириус!

— Почти всю жизнь провел в Азкабане, общаясь, в основном, с дементорами. Много же он почерпнул от них!

— Если уж вы появились здесь, извольте уважать моих друзей! — непререкаемо заявила Гермиона, чем заставила профессора рассмеяться.

— Да ради Мерлина! — его смех показался ей неприятным. — Тем более, что я лишь озвучиваю ваши собственные мысли!

— Если это так, — Гермиона сжала кулаки, — как вы объясните свой роман с Дафной Григрасс на седьмом курсе?!

Ей хотелось уколоть зельевара хоть чем-нибудь.

— Глупые сплетни, распущенные самой же мисс Гринграсс! — деловито ответил Снейп, думая, очевидно, что уел ретивую собеседницу.

— Отлично! Об этой "интрижке" писали в газете, — Гермионе только этого было и надо. — Но вот об остальном... Если вы утверждаете, что являетесь лишь плодом моей нездоровой фантазии, скажите, как же я могла узнать о влюбленности Дафны, если на тот момент мы с Гарри и Роном искали крестражи?!

Северус Снейп ничего не ответил. Прищурился, и Гермионе показалось, что он слегка покраснел, хотя она сомневалась, что такое вообще возможно при его бледности.

— Что, вам нечего ответить?! — этим тоном она обычно отправляла в нокаут оппонентов в суде или на совещаниях в Министерстве.

— Не хочу огорчать вас, миссис Уизли, — профессор сделал паузу. — Но мисс Гринграсс сама прибежала к вам после падения Темного Лорда, рыдая и умоляя не заводить на нее Дело о Лояльности, поскольку она весь год оставалась в школе лишь чтобы быть поближе ко мне — якобы предмету ее воздыханий...

— Не помню ничего подобного! — заверила Гермиона оторопело, пытаясь сохранить лицо.

— Вы многое забыли с тех пор, как пытались восстановить память родителей, — кивнул Снейп, как ей показалось, сочувственно. — Легилименция не самая сильная ваша сторона. И выбранный вами способ...

Дверь скрипнула, и в мир Гермионы вернулся госпиталь Св. Мунго, боль, разрывающая на части, и утренний обход.

— Который час? — простонала Гермиона, не в силах разлепить веки.

— Ровно семь утра! — знакомый голос лавиной обрушился на ее мозг, и Гермиона открыла глаза, чтобы убедиться: над ней в желтом халате колдомедика стоял Драко Малфой. — Как самочувствие, миссис Уизли?

— Грейнджер-Уизли вообще-то, — простонала Гермиона и тут же соврала, словно назло врачу: — Чувствую себя отлично!

— Как не по-гриффиндорски обманывать! — Малфой покачал головой. — Впрочем, сейчас я сам все выясню, а ваш организм мне в этом поможет!

— Что вы здесь делаете, мистер Малфой? — поинтересовалась Гермиона.

— У вас необычный случай, — Драко открыл ее карту. — По всем показателям вас давно уже надо было выписать. А вы все еще здесь. Кости срослись не до конца, — он вглядывался в строчки истории болезни, — тяжелая форма повреждения кожи на лице...

— Я лучше вас знаю, как справиться со всем этим, — Гермиона постаралась придать голосу строгость. — Добавьте мне в "Костерост" волос кентавра, а шрам я сведу после выписки.

— Вот так просто возьмете и сведете? — Малфой с недоверием изогнул бровь.

— Да, и причем очень быстро, — кивнула Гермиона и тут же поморщилась — так ныли срастающиеся кости. — Может быть, вы лучше принесете Парапанацею?!

— Я вам не сестра милосердия, — злобно заметил Драко, глядя на женщину поверх модных очков. — Я — медик высочайшего класса. И лечить я пришел не столько ваше тело, миссис Я-Все-Решу-Сама, сколько вашу душу.

— Не нуждаюсь, — отрезала Гермиона решительно, почувствовав неладное.

— Ваша карта говорит обратное, — возразил Драко и покачал перед носом пациентки часы на цепочке.

— Жалкая попытка ввести меня в транс?! — ехидно поинтересовалась Гермиона, но Малфой даже не улыбнулся.

— Вы почти не общаетесь с близкими, стали малословны, зациклились на боли, ушли в себя, смотрите все время мимо собеседника, — Драко говорил размеренно.

— Уж извините, мистер Малфой! — едко ответила Гермиона, не удостоив медика и взглядом.

— Пожалуйста! — Драко внимательно осмотрел Гермиону, особое внимание уделив ее глазам. — Хотя раньше вы, кажется, смотрели на меня — на платформе... Ну да не суть. Вы не просто игнорируете мое общество — вы даже за часами не следили, а у здорового человека это — нормальная реакция.

— Мне просто неинтересны были ваши часы.

— Я не договорил: реакция такого рода, как правило, непроизвольная. В общем, с вами творится что-то странное, и сейчас я постараюсь выяснить что.

— Я не хочу, — Гермиона упрямо поджала губы. — Я требую другого врача! Мой муж сегодня же решит этот вопрос!

— Ваш муж и Поттер лично просили именно меня заняться вашим случаем, и не бесплатно, миссис Уизли! — прошипел Драко, потеряв на мгновение самообладание, но тут же пришел в себя. — Парапанацею в палату тридцать пять! — произнес он, многократно усилив голос заклинанием. — Пятьдесят капель на стакан воды и пузырек для повторного приема, если потребуется!

Через несколько минут тягостного молчания в палату вбежала молоденькая сестра с подносом в руках. Она дала Гермионе выпить снадобье, каждую удобную минуту строя глазки импозантному колдомедику, и Малфой отвечал на ее заигрывания, чем немало раздражал новую пациентку — Гермиона не терпела шашни в рабочее время и даже уволила за это двух секретарш.

Боль постепенно прошла, но чувство опустошенности осталось. Гермиона могла посмотреть на Малфоя — просто не хотела. А он внимательно наблюдал за ней. Дождавшись, когда гримаса страдания исчезнет с лица пациентки, Драко взмахнул палочкой, заставляя койку повернуться поперек палаты, чтобы оказаться лицом к лицу с пациенткой, не взглянувшей на него даже тогда, когда он устроился поудобнее напротив.

— Что вы собираетесь предпринять, мистер Малфой? — поинтересовалась она официальным тоном, словно он отчитывался перед ней на ежемесячном собрании сотрудников Отдела Магического Правопорядка.

— Легилименция, — коротко отозвался Драко, наблюдая, как Гермиона меняется в лице. — Не бойтесь, я очень опытный специалист.

Гермиона лишь фыркнула с недоверием и приготовилась ставить блок.

— Да к черту! — игра слов явно надоела Малфою. — Грейнджер, даже не думай, что сможешь закрыть от меня сознание! Я учился у двух величайших мастеров легилименции современности! У Северуса Снейпа и... — он прикусил язык, а Гермиона вздрогнула, услышав до боли знакомое имя.

Она знала, что вторым учителем Малфоя была Беллатрикс Лестранж: нетрудно догадаться, что из соображения этики Драко не хотел произносить имя тетки. Но Гермионе было плевать на Беллатрикс, почившую давно и бесславно. Упоминание Снейпа — вот что заставило ее трепетать. Гермиона понимала, что сознание в любую минуту может подвести ее. И что тогда откроется Драко?!

— Я не желаю, чтобы ты ковырялся в моей голове, Малфой! — крикнула она нервно, но колдомедик не собирался отступать.

— Может, ты не в курсе, но именно я придумал применить метод легилименции при лечении родителей Лонгботтома, и весьма успешно! — он не смог скрыть гордость, а Гермиона удивленно вскинула брови.

— Я слышала, что тебе удалось исцелить их. Но ведь Круцио...

— Боль не может свести с ума, Грейнджер, а вот страх, навязчивые мысли, тайные желания — легко! — Драко прищелкнул пальцами. — Я заглянул в сознание Алисы и Фрэнка. Оказалось, страх Круцио блокирует их мировосприятие. Проще говоря, у них перед глазами вечно стояли картины зверских пыток, ужас сковывал все прочие рецепторы мозга, и они не могли адекватно воспринимать реальность. Впрочем, к делу!

— Я не готова! — Гермиона выставила перед собой руки, словно желая защититься, и закрыла сознание.

— Легилименс! — твердо произнес Малфой, и все ее блоки рухнули, не в силах устоять перед его напором.

Сознание Гермионы заветрелось, как волчок. Перед ее внутренним взором всплывали разные образы, встречи из прошлого, неудачные попытки вернуть родителям память... Она хотела зацепиться хоть за что-то, но никак не могла остановить поток сознания — так быстро Драко изучал его, отбрасывая все ненужное. Вот он задержался на мгновение на первой брачной ночи, но тут же двинулся дальше, стремясь выудить хоть что-то полезное для себя. Голова Гермионы гудела. Женщина ощущала нечто, похожее на тяжесть, ей хотелось откинуться на подушку, но она уже лежала, и откидываться было некуда.

— Хватит! — взмолилась она наконец. — Я больше не могу!

— Еще немного... — Малфой сосредоточенно прорывался сквозь дебри ее мыслей о том, что хочется спать, что ей плохо, что голова будто каменная — мусор! Все мусор!

Вдруг он зацепился за ее взгляд, брошенный ему на платформе, поймал его снова и снова и проследовал за компанией бывших гриффиндорцев. Вот они идут, болтают, Уизли уговаривает друзей проехать на его маггломобиле, они покидают здание вокзала... Все покидают, а Грейнджер остается!

Гермиона снова увидела белую платформу — Драко задержался на этом воспоминании. Она снова шла по ней, раздумывая, уйти или остаться. Гермиона знала — тут ее ждет Снейп, но ей совершенно не хотелось, чтобы Малфой увидел его. Поэтому она шла в другую сторону, и образ вокзала расплывался, постепенно желтея от света больничной лампы...

— Ты не пустила меня! — Малфой вынырнул из ее сознания. — Пустила везде — даже в свою постель — но не на эту платформу! Что там было?!

— Неважно... — Гермиона закатила глаза и тяжело дышала, отдыхая от потрясения.

— Важно, Грейнджер! — Драко сжал ее запястье, нащупывая пульс. — Ты покинула Кингс Кросс, тебя проволокло по улице мотоциклом — я все это знаю, да! Но твое сознание осталось там, на платформе — вот что странно! Ты хочешь быть там, и в твоем сознании не осталось ничего из того, что было после пробуждения от клинической смерти.

— Неправда, — устало промямлила Гермиона. — Я все помню...

— Что помнишь? Что было после того, как ты пришла в себя?!

— Я пришла в себя... — она задумалась, но в голове было пусто. Лишь разговор со Снейпом. — Я помню... Желтый свет... И Рон, он стоял возле меня... Он говорил, что все будет хорошо... — сочиняла Гермиона, не желая, чтобы ее раскрыли, а Драко достал Прытко Пишущее Перо и записывал за ней.

— Это все? — спросил он серьезно.

— Нет! — Гермиона собрала последние силы. — Потом еще приходил Гарри! Он приносил апельсины! И еще... "Костерост" давали...

— Довольно, — Драко снял очки и протер глаза. — Я уточню у Уизли и Поттера, для проформы, но ты врешь. Ты ничего не помнишь, разве что про шрам... Очевидно, ты долго думала над тем, как избавиться от него.

Его голос прозвучал, как приговор. Гермиона закрыла глаза — она больше не могла сопротивляться.

— Когда кости срастутся окончательно, навестим Лаванду Браун, — Малфой поднялся и взмахнул палочкой, возвращая койку на место. — Надеюсь, она сможет помочь.

Но Гермиона уже не слышала последних слов, провалившись в тяжелый, муторный сон.

Кости срослись. Благодаря усилиям Драко Гермиона постепенно стала приходить в себя, даже запоминала отдельные события, происходившие с ней за время госпитализации. Только желтые тюльпаны Рона никак не давались ей.

Малфой выписал ее в дождливое серое утро — в день, когда ей исполнилось тридцать восемь.

Рон, Гарри и Джинни встречали Гермиону на крыльце больницы св. Мунго. Она появилась в дверях в сопровождении Драко, неуверенно ступая по довольно высоким ступеням не вполне еще окрепшими ногами.

— Ты снова с нами! — Рон вручил жене очередной букет, широко улыбаясь.

— Добрый день, — Гермиона отстраненно помахала всем рукой, рассеянно приняла букет и взяла мужа под руку.

Гарри и Джинни настороженно переглянулись, но Малфой коротко кивнул, подтверждая, что все под контролем. Он прошел за Роном, но садиться в машину отказался, вынимая из кармана дорогой портсигар — порт-ключ.

— Что происходит? — недовольно спросил Рон, поняв, что поездка домой откладывается.

— Мы отправляемся на прием к Лаванде Браун, — тихо ответил Драко и изогнул бровь: — Разве я не сказал тебе?

Стало понятно, что посвящать Уизли в свои планы слизеринец не собирался, и Гарри вцепиться в плечо Рона, чтобы хоть немного успокоить.

— Лучше специалиста нам не найти, — шепотом сказал он, но Драко услышал и самодовольно ухмыльнулся.

— Итак, к Лаванде Браун, — провозгласил он, предлагая чете Уизли коснуться порт-ключа. — Она ждет нас.

Рон стиснул зубы, а Гермиона отрешенно коснулась шрама. Профессор Снейп больше не навещал ее, и оказалось, что его общества не хватает. Она вздохнула, смиренно касаясь портала. То же самое сделали Рон и Драко. Из закрутило, все замелькало вокруг, и в следующее мгновение они оказались посреди ярко украшенной комнаты наподобие класса Прорицаний.

Лаванда Браун — располневшая старая дева — возвышалась, покачиваясь над полом, словно сидела в воздухе. Она была одета под стать обстановке и источала такое дружелюбие и радушие, что Гермионе совсем стало не по себе.

— Драко! — гадалка сошла со своего пьедестала и стала резво пожимать всем руки, поглядывая на Рона как-то маняще и многообещающе.

— Лав, нам нужна твоя помощь, — коротко бросил Драко, подавая Гермионе стул. — Постарайся понять, что блокирует сознание миссис Грейнджер-Уизли.

— Непременно! — пропела Браун, усаживаясь в кресло напротив — волшебный антураж был оставлен в стороне до менее серьезных клиентов.

Гермиона смотрела мимо, куда-то на стену за плечом Лаванды, но специалиста по Прорицаниям это не смутило. Браун поводила над пациенткой руками, затем — палочкой, и Гермиона расслабилась, ощутив приятное тепло. Она закрыла глаза, засыпая с мыслью о том, что гипноз у Браун отменный...

— Вы все еще сомневаетесь! — Снейп ухмыльнулся, возникнув рядом из ниоткуда.

— Я ждала вас, — сказала Гермиона вместо приветствия, и профессор кивнул.

— Сегодня у вас день рождения, — сказал он ехидно. — Считайте, что я — ваш подарок.

— О нет! Вы далеко не подарок! — Гермиона улыбнулась — поздравление польстило ей, тем более что из-за болезни Снейп оказался единственным, кто поздравил ее, хоть и в своей неповторимой манере.

— Согласен, — зельевар почесал нос. — Поэтому я припас для вас еще кое-что. Фронтерус Редондус.

— Это ваш подарок? — Гермиона удивленно возвысила голос.

— Именно, мой подарок — заклинание, которое очень пригодится аврорам. Ведь над этим вы работали последние пять лет!

— Ловушка для преступников... Позволит сократить время преследования, — она зашла в тупик, запутавшись в сочетаниях магических формул и движений палочкой.

— О да, — Снейп взмахнул рукой, выписывая круг, и вдруг резко бросил ее вниз. — Вы прекрасно знаете, что именно это сочетание будет работать верно.

— Я не дошла до этого... — произнесла Гермиона, краснея. Вероятно, она что-то делала не так.

— Вы пропустили это сочетание в предпоследний день экспериментов, — уточнил Снеп.

Гермиона вспомнила. Тогда она работала особенно упорно: спешила, ведь это был день рождения Хьюго, и она надеялась, что ее успех станет отличным подарком для всей семьи. Но Рон ворвался в ее кабинет, бесцеремонно отодвинул записи на край стола и принялся рассказывать о том, какие шутихи принесет на вечеринку...

— Годы вам к лицу, — сказал вдруг Снейп, отвлекая Гермиону от воспоминаний.

— Это комплимент? — на всякий случай уточнила она, и он уверенно кивнул.

— Можете не сомневаться.

— Я... Спасибо! — Гермиона потупилась, потому что комплимент получился странным. — Но, боюсь, я не смогу принять ваш подарок. Ведь это вы нашли верную формулу, а не я.

— Вы невозможны! — Снейп качнул головой, раздражаясь. — Разве вы еще не поняли, что я — лишь плод вашего воображения?! Я извлекаю из глубин вашей памяти нужную информацию! И делаю это по вашей же прихоти, а вовсе не для собственного удовольствия!

Гермиона почувствовала легкий ветерок, внезапно налетевший и погладивший ее волосы.

— Хорошо, я соглашусь с этим, — Гермиона снова не верила профессору до конца. — Но тогда вы, верно, сделаете мне одолжение...

— Кажется, я выразился достаточно ясно, — Снейп скривился. — Как бы мне это ни претило, я вынужден подчиниться.

— Тогда... Пожмите мне руку! — Гермиона подняла глаза, и они встретились с пронзительным взглядом Снейпа. На этот раз он смотрел не грозно, а как-то... мягко, что ли. Гермиона и представить не могла, что этот мужчина может так смотреть.

Он вытянул вперед руку ладонью вверх, и Гермиона положила свою кисть сверху. Их пальцы соприкоснулись... Но она ничего не почувствовала, словно потрогала пустоту.

— Это странно, — прошептала она, не решаясь опустить глаза: густой взгляд профессора приковал ее к себе. — Ведь если мы оба в моем воображении, мы не должны быть бестелесными друг для друга...

— Иногда даже мне кажется, что вы слишком много знаете, — Снейп опустил руку и отступил, постепенно становясь прозрачным, тая прямо на глазах.

— Профессор! Мистер Снейп! — она сделала шаг к нему, но не успела, погружаясь в темноту.

Гермиона не сразу поняла, что говорят о ней, а когда полностью пришла в себя, осознала, что по-прежнему в плену гипноза прорицательницы.

— Это мужчина, — заговорщически произнесла Лаванда, мило улыбаясь Рону. — Мужчина, но странный. С одной стороны, он наш ровесник, но с другой... Кажется, что он гораздо старше. Он держит ее.

— Мужчина?! — Рон покраснел до кончиков волос, а Драко насмешливо фыркнул в кулак.

— И все? — уточнил Малфой по этическим соображениям. — Больше ты ничего не видела?

— Больше ничего, — призналась Браун, тяжело дыша, будто только что пробежала стометровку, а не провела сеанс гипноза. — Да! Еще у Гермионы сегодня день рождения!

Драко и Рон виновато переглянулись.

Лаванда прищелкнула пальцами, и Гермиона окончательно пришла в себя.

— Кто он? — спросил Драко, отведя пациентку в отдельную комнатку.

— Он? — переспросила Гермиона. Она вдруг почувствовала одиночество. Такое большое, пожирающее ее одиночество. И холод.

Драко накинул свою мантию на ее плечи, и его голос смягчился.

— Тот, с кем ты разговаривала вместо того, чтобы отвечать на вопросы Лав. Пожалуйста, скажи, это важно.

— А что ты сделаешь, если узнаешь? — спросила вдруг Гермиона. Получилось очень по-детски.

— Я... — Малфой замялся. — Наверное, найду его, а потом... У тебя с ним незаконченный спор? Счеты?! Может, он перешел тебе дорогу, и теперь ты не можешь жить дальше, не поставив его на место?

Гермиона лишь отрицательно покачала головой. Она не знала ответа. Но ей очень хотелось увидеть Снейпа вновь.

— Кто этот мужчина?! — Рон навис над ней, и его рыжие усы раздувались от каждого слова. — Кого ты нашла?! Когда?!

— Нет никакого мужчины, — ответила Гермиона, не в силах скрыть сожаление. — Это все мое больное воображение.

Она хотела лечь, но муж не сдавался, третируя ревнивыми вопросами о том кто, где, с кем и когда. Гермиона отвечала односложно, все время думая о том, почему она не смогла коснуться профессора, почему он исчез именно в тот момент...

В дверь позвонили, и Рон, прервав очередную тираду, пошел открывать. На пороге стоял Гарри, взлохмаченный и запыхавшийся. Лиловая мантия аврора была порвана, но глаза сияли победой.

— Мы поймали его! — заявил он и, не разуваясь, прошлепал в комнату, где Гермиона тихо плакала, сломленная мужем.

— Кого поймали?! — Рон бросился к Гарри с надеждой.

— Грабителя! — кивнул Гарри радостно. — Того мотоциклиста, что причинил Гермионе все эти жуткие страдания!

— Отлично! — Рон кровожадно потер руки. — Позволь мне переговорить с ним, и тогда...

— Нет! — Гарри одним выразительным взглядом остудил пыл старого друга. — Это не наши методы. Гермиона, — он присел перед ней на корточки и кротко взял за руки, — ты сможешь опознать его?

Она лишь отрицательно покачала головой, смиряясь с тем, что случившаяся с ней беда навсегда стерлась из памяти.

— Но ты хотя бы встреться с ним! — возразил Рон недовольно. — Может, если увидишь, сразу вспомнишь, как все было и с кем ты наставляла мне рога!

— Не дави на нее! — Гарри поднялся и принялся осматривать дыру на мантии. — Гермиона сама должна принять решение! И о каких рогах...

— Я пойду! — она внезапно поднялась, вытерла слезы и взмахнула палочкой, приводя лицо в порядок. — Думаю, Рон прав, и эта встреча может пролить свет на...

Она замолчала, испугавшись, что проговорится про Снейпа, хотя думала именно о нем.

Стены аврората были выкрашены почти в такой же лиловый цвет, как мантии его сотрудников. Этот цвет давил, напрягал, подгоняя посетителей. Все спешили поскорее решить свои дела и уйти отсюда. Но Гермиона чувствовала себя здесь комфортно. Она посещала аврорат неоднократно — всегда по работе. И всякий раз лиловые стены успокаивали ее в моменты волнения. Также было и сейчас. Гермиона прочитала где-то, что этот цвет предпочитают агрессивные люди, склонные к суициду, и теперь невесело усмехалась про себя. В сопровождении Гарри и Рона она шла по длинному узкому коридору к комнатам для допросов.

Подозреваемый уже ждал их. Молодой парень, похожий чем-то на Тедди Люпина, смотрел исподлобья. Увидев шрам на лице Гермионы, он вздрогнул и отвернулся.

— Смотри! — Гарри жестко повернул голову грабителя, и тот встретился с женщиной взглядом, в котором явно читались испуг и раскаяние. — Смотри на то, что ты сделал!

Парень молчал.

Гермиона села напротив него. Ничего. Память не возвращалась, хоть ей и сказали, что грабитель был без шлема, и, по идее, она должна была его запомнить.

— Вы хотели отнять мою сумку? — спросила Гермиона меланхолично.

— Нет, — буркнул парень в ответ, пряча глаза. — Я не хотел. Меня попросили.

— Кто?! — Гарри подошел слишком близко, и мотоциклист сжался — глава аврората давил на него.

— Я не знаю, — дрожащим голосом произнес он. — Он не представился.

— И ты тут же согласился работать на человека, которого видел впервые?! — продолжил наступление Гарри.

— Он дал мне золото, — вздохнул парень, доставая из кармана несколько галлеонов. — Заплатил вперед, и щедро.

— Как он выглядел? — Гермиона напряглась, чувствуя, что за этим кроется что-то важное для нее.

— Ну... Так... Высокий, худой...

— У него... — Гермиона ощутила, как задрожали руки. — У него были темные волосы? Длинные?

— Да... — оторопело кивнул мотоциклист. — Черные волосы, очень черные. И глаза... Страшные! Я бы не смог отказать ему, даже если бы он приказал сделать это просто так, бесплатно!

— Как он был одет? — спросил Гарри уже мягче. Главный аврор радовался тому, что дело движется.

— Во все черное, — прошептал парень. — Черные брюки, ботинки и пальто... Глухое, с воротником-стойкой, вроде того, что на вас... — он показал на мантию Гарри.

— Пальто, — глаза Гермионы вспыхнули пытливым огнем. — Оно было застегнуто на все пуговицы?

— Да... Черный человек, весь черный!

— Откуда ты... — Гарри не договорил, потому что Гермиона вскочила и бросилась вон из комнаты.

Она неслась к выходу — туда, где переставали действовать антиаппарационные чары, — чтобы попасть домой. Быстрее! Пока она не забыла!

Решение пришло само собой: снотворное мирно лежало на самой верхней полке на кухне. Гермиона схватила пузырек и стала остервенело капать зелье в чашку. Тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят... Хватит. Теперь добавить воды... Дверь хлопнула — вернулся Рон. Скорее! Только бы успеть... Гермиона влила раствор в рот и судорожно проглотила, хватаясь за край стола. Все поплыло перед глазами. Веки сомкнулись, тело обмякло, стало так легко...

Снейп сидел на краю белоснежного фонтана. Серебристые нити воды разлетались в разные стороны, и зельевар иногда стряхивал капли с мантии, снова белой до рези в глазах.

— Вы хотели видеть меня! — щеки Гермионы пылали.

Она словно снова стала девчонкой, прямолинейной и дерзкой.

— Не припомню ничего подобного, — лицо Снейпа ничего не выражало.

— Это были вы! Вы наняли того парня, из-за которого я оказалась на платформе!

— Как часто мы выдаем желаемое за действительное! — философски заметил Снейп, разводя руками. — Вы правда думаете, что мертвые могут возвращаться?!

— Я так не думаю! Но вы же Северус Снейп! От вас всего можно ждать! — ей хотелось подойти ближе, но она не решалась, боясь растерять решимость.

— А даже если и так, — Гермиона не рассказывала о разговоре с мотоциклистом, но профессор будто бы был в курсе событий. — Какой мне смысл нанимать пацана, чтобы он отнял вашу сумку? Вы могли просто отпустить ее, и тогда ничего не произошло бы. А кстати, что в ней было?

— Я не помню... — Снейп озвучил то, что не пришло ей в голову.

— Думайте, — преподавательский тон заставил мурашки забегать по спине Гермионы.

— Там лежали... Лежали... Мешочек с галлеонами, отчет для Кингсли, Прытко Пишущее Перо... Еще папка с документами, всякая ерунда вроде носовых платков...

— А как же голубой конверт? — Снейп подставил руку под струю, направляя воду в сторону Гермионы, и она похолодела:

— Конверт! Последняя версия законопроекта о Лояльности Министерству!

— Кто может быть недоволен в случае принятия этого закона? — профессор словно тянул ее за уши на экзамене, который она — нерадивая — упорно заваливала.

— Кто? — Гермиона задумалась. — Нелояльные. Бывшие Пожиратели Смерти. Нигилисты. Анархисты... Анархисты! Они пытались заблокировать законопроект в Визенгамоте дважды! Мы учли их пожелания и вносили правки...

— Слишком много деталей, — перебил Снейп решительно. — Как видите, кроме меня, есть еще люди, заинтересованные в вашей персоне!

— Так вы все-таки заинтересованы?! — она не смогла сдержать радость.

— Гораздо важнее, кто еще...

Но она не слушала. Сердце колотилось так, как не колотилось в тот день, когда Рон сделал ей предложение. Она и представить себе не могла, что дама около сорока может испытывать что-то подобное.

— Гораздо важнее, что тому, кто нанял парня, был нужен конверт, а не вы, — увещевал Снейп, стараясь изо всех сил отвлечь собеседницу от ненужных ему мыслей.

— Да поняла я! — нетерпеливо перебила Гермиона. — Скорее всего, заказчик — Забини! Он прилагал немало усилий, чтобы закон не прошел. К тому же, он тоже подходит под описание: весь черный — он же мулат! Когда я вернусь, разберусь с ним! Азкабан?! Изящное решение, неправда ли?!

—А вы вернетесь?! — зельевар спустил ее с небес на землю. — Вы все еще не уверены в том, что хотите жить дальше, — профессор встал и приблизился к ней настолько, что Гермиона затрепетала, чувствуя его.

— Почему вы так говорите? — прошептала она — голос куда-то пропал.

— Вы так спешили увидеть меня, что добавили несколько лишних капель.

— И что теперь? — по ее спине пробежал холодок.

— Вы и сами отлично понимаете, — тихо сказал Снейп, приближаясь. — Если ваш недалекий муженек не догадается дать вам безоар, мы сядем на поезд вместе...

Вместе. От этого слова ей было и хорошо, и боязно. Сейчас все зависело от Рона — Гермиона не любила зависеть от других. И именно тогда, когда она на пороге регистрации патента на новое заклинание. И именно тогда, когда Снейп стоял рядом и смотрел на нее. Гермиона не отходила, но и не протягивала руки, боясь, что он снова исчезнет. Они оба ждали.

— Не думаю, что вас это волнует, — внезапно произнес профессор и откашлялся, потому что голос его дрогнул. — Но в случае, если мистер Уизли не справится, я буду рад... Пообщаться с вами еще... На разные темы.

— Если Рон не успеет, — Гермиона нервно сглотнула, но смотрела по-прежнему на профессора, не отводя взгляд. — Я расскажу вам о чем-то, о чем вы не можете знать...

— Дыши, Гермиона, дыши!!! — Рон орал слишком громко.

Безоар встал поперек горла, и она закашлялась.

— Пожалуйста, не кричи, — попросила Гермиона, приподнимаясь. — Ты победил, я остаюсь. Пока...

— Что? — не понял Рон. — Ты о чем?

— Неважно, — Гермиона махнула рукой и снова повалилась на пол.

Ей нужно было отдохнуть...

Рон успел. И Гермиона как никогда осознала, что чем больше сомневается, тем сильнее зависит от других: Снейп, муж, Малфой — все пытались повлиять на нее, не спрашивая, что нужно ей самой. Так не могло продолжаться. Нужно было принимать решение.

На это ушло несколько унылых дней и бессонных ночей. Женщина перепробовала множество способов. Пыталась выписывать "плюсы" и "минусы" на пергаменте, анализировала и Северуса, и Рона, и даже Драко как возможный якорь. Пыталась думать о будущем детей. Даже несколько раз раскинула карты, колоду которых прислала ей пораженная до глубины души Лаванда Браун. Казалось, ответ лежал на поверхности, но Гермионе никак не удавалось поймать его за хвост...

Тем временем ее жизнь стала налаживаться. Чтобы не сидеть в четырех стенах, Гермиона вернулась на работу, активно занялась подготовкой к презентации своего нового заклинания, разобрала повисшие в ее отсутствие дела. Шрам с лица исчез, как и Снейп из ее снов. Но не из мыслей. Гермиона думала о нем. И как бы ни пыталась отвлечься, его образ то и дело всплывал в сознании. Что-то было не так во всей этой истории. Что-то едва уловимое, никак не дающееся ей, в отличие от Забини, которого она без труда прижала, натравив на того Гарри.

Гермиона продолжала посещать кабинет Драко Малфоя — после попытки суицида, как расценил ее действия Рон, ей было предписано показываться специалисту регулярно. Отказаться нельзя. И она старалась не нарушать данное мужу слово, хотя визиты к Малфою только еще больше сбивали с толку. Драко по-прежнему пытался выудить Снейпа из недр ее мозга при помощи легилименции и гипноза, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Сознание Гермионы словно само ставило блок на всю информацию, связанную с Северусом. Малфой даже пробовал введение в транс, но тщетно. Он был уже готов сам биться головой об стену. Единственное, что ему оставалось, — это каждый раз брать с Гермионы обещание не накладывать на себя руки. Это тоже удерживало от странных порывов, иногда возникавших в ее сознании, хотя Гермиона и не могла точно определить почему.

Наступила зима. "Фронтерус Редондус" было успешно запатентовано. На презентации заклинания зал рукоплескал, а Министр Магии лично вручил Гермионе патент вместе с предложением возглавить Отдел Тайн. Несмотря на все еще терзавшие ее сомнения, Гермиона не могла не ликовать — ведь именно эту должность она видела в качестве венца своей карьеры! В этот день она даже позволила себе пойти с друзьями в бар и "пропустить по рюмочке", как бывало раньше. Женщина была необыкновенно весела. Гермиона улыбалась, с удовольствием рассказывая Рону, Гарри и Джинни об озарении, натолкнувшем ее на верную формула. Умолчала она лишь о том, что у озарения есть имя...

Захмелела Гермиона быстро. То ли Огневиски был крепче обычного, то ли официант пожалел льда, но Рон с трудом дотащил едва держащуюся на ногах жену до кровати. Гермиона отрубилась, едва коснувшись головой подушки, даже не скинув парадную мантию...

Он появился не сразу. Сначала Гермиона лежала в постели с Роном. Потом полог упал, отделив ее от мужа, и в тишине послышались звенящие шаги, словно железный человек топал по каменной мостовой. От каждого шага сердце замирало — Гермиона знала, кто идет к ней. На всякий случай натянув одеяло до подбородка, она закрыла глаза и сделала вид, что спит.

Снейп не стал будить ее. Он присел на край кровати, и пружины матраса скрипнули. Сейчас он показался Гермионе настоящим, из плоти и крови, и ей захотелось придвинуться ближе, чтобы ощутить его своим телом... От этой мысли стало жарко. Гермиона вздохнула.

— Вы притворяетесь, как ребенок, — на этот раз вкрадчивый голос профессора показался ей приятным.

— Вы слишком долго работали в школе, — парировала она. — Не как ребенок, а как женщина!

— Что в вашем случае одно и то же, — закончил Снейп мысль и усмехнулся ее непонятному желанию.

— Вы снова здесь?! — спросила она.

— Но вы же хотели меня видеть! — он прикусил губу и отвел взгляд.

— Теперь уже нет смысла делать вид, что вам по-прежнему неприятно мое общество, — одернула Гермиона, чувствуя, как в ней поднимается волнение.

— Как публика принимала ваши достижения? — Снейп перевел тему слишком резко.

— Вы же и сами знаете, верно?

— Я только знаю, что теперь у вас будет доступ туда, где нечего делать ведьме с вашим уровнем ума и любознательности.

— Я не боюсь раскрывать тайны!

— Вы слишком беспечны!

— А вы — коварны, — Гермиона приподнялась, и ее мантия слетела с плеча. Под мантией был строгий пиджак, но Снейп взглянул на нее так, будто там не было ровным счетом ничего. Только взглянул, но Гермионе и этого было достаточно, чтобы распалиться.

Они смотрели друг на друга, сдерживаясь, не решаясь на то, на что люди в их возрасте идут спокойно и осмысленно.

— Вы все еще сомневаетесь, — наконец, сказал профессор. — Даже теперь, когда вы добились всего, о чем мечтали! Давно пора было оставить тревоги позади и жить дальше. Но вы... Почему?

— Есть одно обстоятельство, которое не дает мне покоя, — ответила Гермиона честно.

— Какое?

— А разве вы больше не можете читать мои мысли?! — с вызовом бросила она, и на этот раз профессор покраснел по-настоящему.

Они проговорили до рассвета. Но теперь в каждой фразе, сказанной ли намеренно, оброненной ли случайно сквозил подтекст. Они не решались говорить открыто, тем более не могли броситься друг к другу, но вкладывать скрытый смысл в слова... В сочетании с горящими взглядами, для двух людей их уровня это было...

— Ваш стиль руководства можно охарактеризовать скорее как агрессивный, — говорил Снейп, прожигая ее углями глаз. — Предпочитаете доминировать?

— В обществе людей определенного уровня образованности и опыта это единственный способ удержать авторитет. Вам ли не знать?! — парировала Гермиона, облизывая губы.

— Придерживаетесь моей стратегии?! — изгиб брови, от которого сердце замирает. — Она не сделала меня популярным педагогом.

— Только не для тех студентов, которые ценят чистое знание, — с придыханием.

— Насколько я знаю, вы не входили в их число. Противоречите себе?!

— Я... — в этой игре слов Гермиона потерпела поражение, но чувствовала себя победительницей. — Я просто поздно повзрослела.

И так без остановки. Она рассказывала, как проходили эксперименты с новым заклинанием, он критиковал. Она задавала вопросы о зельях, которые ей не удавались, он объяснял. Оказалось, Снейп умеет раскладывать по полочкам знания, как и пробирки в своей лаборатории. Поразительный мужчина!

Они не успели попрощаться — будильник вырвал Гермиону из объятий Морфея так же внезапно, как Огневиски окунул ее туда. Утро ворвалось в ее мир, наполненный Роном и житейскими хлопотами. Но на этот раз новый день не тяготил Главу Отдела Тайн. Напротив, он обещал новые возможности и свершения.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Рон заботливо, и в его голосе читался... Испуг?

— А что? — Гермиона игриво улыбнулась мужу, закручивая волосы в замысловатую прическу.

— Да так... — Рон махнул рукой, словно отгонял унылые мысли, и отправился в душ.

Антипохмельное зелье придало дополнительную бодрость духу, и Гермиона отправилась покорять новые вершины. Первый день в роли Главы Отдела Тайн — самого многообещающего отдела в Министерстве. Она стала Невыразимой. Красивое определение для красивой женщины. Не хватало только одного... Гермиона наконец-то познакомилась со своими сотрудниками-подчиненными, осмотрела кабинет и даже подписала несколько бумаг. Особенно ей понравилась гигантская библиотека, открывавшаяся за задней стеной ее кабинета. Поговаривали, теперь она занимала Комнату Знаний. Это особенно польстило ей, и Гермиона весь день пребывала в отличном настроении.

Она увидела его в тот же день после работы. Шла по улице, надеясь заскочить в свою любимую галерею за новым пеньюаром, когда увидела того, кого хотела бы встретить больше всего на свете.

Он шел, чуть ссутулясь, одетый во все черное. Его волосы были схвачены сзади в небрежный "конский хвост". И хотя Гермиона видела только его спину, этого хватило, чтобы подойти, коснуться локтя и с замиранием сердца окликнуть:

— Северус Снейп?

Мужчина обернулся. Конечно, не он. Но как похож! Столько общих черт, столько знакомых линий! Он оглядел свою случайную визави с головы до ног, а потом вдруг улыбнулся тонкими губами, совсем не так, как делал профессор, и произнес:

— Нет, но для вас я мог бы побыть им, если хотите!

В другой — нормальной — ситуации Гермиона отказалась бы. Но он был такой живой, такой настоящий, и так близко, что она улыбнулась в ответ.

— Хочу! — сказала женщина задорно, и глаза незнакомца вспыхнули.

— Тогда пойдем? — хитро сказал он.

— Пойдемте, — согласилась Гермиона. — Вон там, за углом, есть неплохой ресторан.

— Простите? — улыбка слетела с лица мужчины.

— Что-то не так? — Гермиона непонимающе уставилась на него.

— Честно говоря, я полагал, что такой тон общения располагает... кхм... к более близкому знакомству, — он почесал затылок. Снейп никогда не делал так.

— Ах вот что! — Гермиона поняла, как ошиблась. — Тогда, думаю, ничего не выйдет.

— Но почему же? — казалось, она понравилась собеседнику.

— Потому что вы не Северус Снейп! — отрезала Гермиона и пошла в сторону галереи.

Он догнал ее, схватил за руку и остановил, говоря тихо и нежно, словно гладя:

— Хорошо, пойдемте в ресторан.

Они сели за столик, и мужчина заказал стейк средней прожарки и вино. Гермиона ограничилась салатом. Она вовсе не была уверена, что делает все правильно, но...

— Я похож на одного из ваших знакомых? — спросил мужчина, чье имя она даже не попыталась узнать.

— Со спины, — прохладно ответила Гермиона, не желая вдаваться в подробности.

— Как странно, — мужчина прикусил губу. — Сегодня утром я также обознался.

— Приняли прохожую за старую любовь? — чуть скептически выдала Гермиона, и собеседник усмехнулся:

— Все гораздо прозаичнее: принял кислоту за щелочь! — он усмехнулся, очевидно, вспоминая события минувшего утра, а Гермиона задрожала всем телом.

После ужина она оказалась в его постели в гостинице неподалеку. Неожиданно для себя, ломая все правила и приличия, она отдалась ему со страстью, о которой даже не подозревала. Он был ненасытен, словно мучился воздержанием долгие годы. Он заставлял ее кричать и биться в экстазе. Гермиона закрывала глаза — и случайный знакомый превращался в Северуса. Просто в Северуса, такого загадочного и в то же время такого мужественного, и оттого — простого и близкого.

Он входил в нее сверху, и лежа на боку, и сзади. Он даже сподвиг ее — Главу Отдела Тайн — задрать ноги к плечам, чтобы проникновение было максимально глубоким и оттого еще более желанным и живым, живым, живым! Гермиона даже не предполагала, на какие фокусы способно ее тело, привыкшее за долгие годы жизни с Роном к миссионерской позе...

А после оргазма ей захотелось умереть от стыда и ощущения предательства на собственном теле, обильно покрытом спермой чужого мужчины, который с коротким рыком излился ей на живот. Гермиона закрыла глаза, уже никого не представляя, не фантазируя больше.

— Как тебя зовут? — спросила она мужчину, лежащего без сил рядом, и он улыбнулся в ответ:

— Я хочу остаться для тебя Северусом Снейпом, — просто ответил он.

Домой идти не было сил, как и смотреть в глаза мужу. Как хорошо, что хоть дети в школе! Раздираемая муками совести, Гермиона тенью скиталась по Лондону, пока не дошла до "Дырявого Котла". Там было слишком людно, и у Тома просто не оказалось возможности расспросить, что делает здесь в поздний ночной час птица такого высокого полета, как Гермиона Грейнджер-Уизли. Она молча взяла ключ от крохотного номера и спряталась за пологом. Знала, что не уснет, томилась, ворочалась, но не плакала: принимала от совести заслуженное наказание, изводила себя мыслями о предательстве, корила за легкомыслие. Броситься в объятия первого встречного! И лишь потому, что он отдаленно напоминал даже не человека, даже не призрак, а лишь плод ее больного воображения...

Когда часы на площади неподалеку пробили полночь, у ее ног появился патронус Рона, желавшего знать, где его не такая уж и благоверная женушка. Гермиона отправила его обратно, не сказав и слова. Врать?! Слишком низко даже для нее. Сказать правду? Она была не готова. Все плыло перед глазами, образы сплетались в сознании, снова и снова перенося ее в маггловскую гостиницу, где неизвестный химик доставил ей известное удовольствие, чтобы потом навсегда исчезнуть из ее жизни...

Утро Гермиона встретила в том же состоянии. Она чувствовала себя разбитой и разочарованной. Оставалось лишь признаться себе в том, что согрешила, еще сильнее отдалилась от и так уже ставшего почти чужим Рона, и пути обратно нет. И дети никогда не поймут, как и друзья, и знакомые... Все осудят ее, когда узнают! Кроме разве что...

Ноги сами принесли миссис Грейнджер-Уизли в приемный покой частной клиники Драко Малфоя. Она села в самом конце длинной очереди и приготовилась к томительному ожиданию. Но ей повезло: Малфой важно проплыл по коридору, заметил ее, удивленно поднял брови и лично пригласил в кабинет.

— Пришла сама?! — высказал он вслух изумление, когда дверь за сложной пациенткой закрылась.

— Я... не знаю, что делать! — честно призналась Гермиона, и Драко сосредоточился, приготовившись слушать.

— Давай по порядку, Грейнджер, — он нарочно назвал ее девичьим именем — понимал, что это ей нужно.

— Тот мужчина, о котором говорила Лаванда, — вымучила она, и Малфой напрягся. — Он... Не дает мне покоя.

— Поясни, пожалуйста, — он поправил очки. Рядом Прытко Пишущее Перо взвилось и снова упало на стол — рассказ был не для анамнеза.

— Я все время думаю о нем, разговариваю с ним в своих снах, узнаю в незнакомых людях на улице... Как помешательство!

Малфой вздохнул: он рассчитывал на более интересный рассказ.

— Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер, — покачал Драко головой. — Неужели за всю жизнь ты так и не научилась отличать помешательство от любви?!

— Любви? — Гермиона смутилась, но лишь на мгновение.

— Поверь, я знаю, о чем говорю, — кивнул Драко разочарованно. — Все эти твои суицидальные настроения, замкнутость, отрешенность... Дай угадаю: он женат? Изводит тебя пустыми обещаниями?

— Не угадал, — медленно проговорила Гермиона, мучительно подбирая слова. — Он просто... Просто не существует!

Малфой подавился следующей фразой — случай миссис Грейнджер-Уизли снова стал увлекательным.

— Скажу честно, я поражен! — Драко посмотрел на нее с сочувствием. — Значит, этот мужчина — плод твоего воображения, и ты осознаешь это, но все равно общаешься с ним... Извини, но это похоже на шизофрению.

— Шутишь?! — Гермиона встрепенулась. — Не произноси при мне такого!

— Не паникуй, Грейнджер, в магическом мире подобное лечится. Тебе лишь надо снять все блоки, чтобы я мог увидеть...

— Ты не понимаешь, Малфой, — Гермиона облокотилась о стол в обход всех правил приличия — ей было тяжело. — Этот... мужчина, он... как бы это сказать... не совсем вымышленный.

— Поясни, — Драко стал подбирать варианты от соседа по улице до звезд любимой театральной труппы Астории, его жены.

— Этот мужчина... Он погиб, — в этом месте Гермиона приложила все усилия, чтобы сформулировать мысль максимально осторожно.

— Хм... Такое тоже бывает, — Грейнджер опять его удивила, но на этот раз Малфой скрыл истинные эмоции за маской профессионализма.

— Тебе виднее, — отмахнулась Гермиона, думая, не зря ли она обратилась к слизеринцу. Но надо было выговориться. — Просто дело в том, что есть ряд признаков, которые не позволяют мне полностью убедиться в болезненности моей фантазии. Иногда кажется, что я общаюсь с тем... что осталось после его смерти.

— С призраком?

— Не мели чепухи! — Гермиона раздраженно фыркнула. — Стала бы я посещать тебя из-за общения с призраком! Да еще за такие деньги!

— Ну, хорошо, — Драко прочистил горло, чувствуя, что сказал глупость. — Что дает тебе повод думать, будто он является к тебе в бессознательном состоянии из потустороннего мира?

— Во-первых, — Гермиона закрыла глаза, вспоминая, — он рассказывает мне вещи, о которых я знать не могла.

— Ты могла додумать — такое случается! — авторитетно заявил Малфой, желая реабилитироваться в ее глазах.

— Допустим, — Гермиона кивнула. — Во-вторых, он появляется далеко не во всех моих снах.

— Это уже интереснее, — Малфой снова поправил очки — он был взбудоражен этой странной историей.

— Я заметила, что могу общаться с ним только тогда, когда нахожусь на грани между жизнью и смертью.

— Во время клинической смерти, под гипнозом, — начал перечислять Драко, и Гермиона подхватила:

— В моменты забытия от сильной боли, а еще при попытке покончить с собой, которая на самом деле была лишь стремлением увидеть его еще раз, а также... В период алкогольного опьянения, — произнося последнюю фразу Гермиона потупилась, но Драко не обратил на это внимания.

— Вот оно! — воскликнул он. — Пьяный сон не является пограничным состоянием! Как и гипноз, если уж совсем придираться, хотя во время сеанса Лав ты была скорее мертва, чем жива..

Гермиона вздрогнула, словно на нее вылили ушат холодной воды. Действительно, последний раз она видела его в обычном пьяном сне, а значит...

— Есть еще в-третьих, — сказала она так, словно хваталась за соломинку. — Однажды я попросила его пожать мою руку, но... Ничего не вышло, словно он совершенно бестелесный.

— Ну, это же работа твоего мозга, сон, а во сне может быть все, что угодно! — Малфой нарочно провоцировал ее, надеясь выведать, кто же ее гость из потустороннего мира, и ему это удалось:

— Ну, знаешь ли! — Гермиона не смогла справиться с собой и вспылила. — Не знаю, где ты купил разрешение на занятие колдопрактикой, но ты явно не прогадал! С такими знаниями в медицине тебе делать нечего!

— Я — специалист очень высокого уровня, — Драко довольно прищурился, как сытый кот, а Гермиона завелась еще сильнее:

— Да что ты говоришь! Даже я — я, — которая не имеет отношения ни к медицине в целом, ни тем более к учению о душе, прекрасно знаю Первый Закон Подсознательного: если мыслящие субстанции находятся в одном измерении относительно хотя бы одной их них, то физические свойства данных субстанций не отличаются, независимо от их местоположения!

— Жалко только, что твой визави этого не знает! — чуть возвысил голос Драко, и Гермиона окончательно попала в ловушку:

— Это он-то не знает?! Да в отличие от тебя Снейп знает все! — она спохватилась, широко распахнула глаза и закрыла рот, но было поздно. Сказанного назад не вернуть.

— Ну вот, — Малфой самодовольно откинулся на спинку стула. — А теперь можно поговорить предметно. Когда наш любимый профессор посетил тебя в первый раз?

— Ну... — Гермиона была очень раздосодована тем, что проговорилась. — Тогда... На платформе, когда меня сбил мотоциклист...

— Ты уверена?

Это был странный вопрос. До этого события ничего подобного с трудолюбивой, жизнерадостной Гермионой не случалось. Она кивнула.

— Покажи мне его, — Малфой обошел стол и склонился над ней, по-медицински пристально заглядывая в глаза. — Возможно, я все же смогу помочь.

Теперь сопротивляться не было смысла. Драко взмахнул палочкой, и образы — такие разные — привычно закрутились перед ее мысленным взором. Малфой подбирался к платформе: аккуратно, постепенно, избегая резкого вторжения в самое личное пространство пациентки. Ближе, ближе... Вот она идет по платформе, вот садится на скамейку, затем резко вскакивает и...

Грохот заставил Гермиону открыть глаза. Малфой лежал на полу, тяжело дыша, словно после удара.

— Я понял... — медленно проговорил он, поднимаясь. — Это не ты ставишь блоки, это... Он!

— Ты веришь мне? — Гермиона присела на корточки, протягивая Драко очки.

Он кивнул, и сердце Гермионы забилось чаще и радостнее — она не сумасшедшая! И мужчина из ее фантазий... Он существует! Пусть даже в виде мыслящей субстанции.

Драко тем временем пришел в себя. Он снова сел за стол, потер переносицу и сказал медленно:

— Я должен подумать, поднять литературу. Что-то похожее наверняка уже когда-нибудь с кем-нибудь случалось. Этот случай посложнее обоих Лонгботтомов...

— Мне уходить? — скомканно спросила Гермиона, испугавшись, что придется вернуться в альков собственной совести. Позабытая было картина ее измены снова всплыла в памяти черной меткой укора.

— Да, пока иди, я потом сам свяжусь с тобой.

Гермиона кивнула, поблагодарила и отправилась к выходу.

— Слушай! — Драко вспомнил что-то очень важное. — А почему ты решила прийти ко мне именно сейчас?

Вместо того, чтобы ответить, Гермиона выскочила за дверь и спешно бросилась подальше от компрометирующего вопроса. В последний момент она решила, что если кто и заслуживал узнать о ее измене первым, так это Рон.

Сидя в своем новом кабинете, Глава Отдела Тайн пребывала в полнейшем смятении. Радость оттого, что Снейп не просто ее фантазия, стыд измены и предвкушение перемен раздирали ее на части. Но была и еще одна мысль, кротом копошившаяся в самом дальнем уголке мозга: почему Малфой спросил, уверена ли она в том, что встреча на платформе — первая?! Могла ли она видеться с профессором раньше? Например, во время экспериментов с легилименцией при попытках вернуть память родителям? Нет, не тогда... Гермиона многое забыла из того периода, потому что совершала ошибки при работе с очень тонкой субстанцией — сознанием. Сейчас она была уверена лишь в одном: Дафна Гринграсс не приходила к ней, как сказал Снейп. Гермиона убедилась в этом во время первого визита Драко — он поднял из глубины ее памяти слишком много фрагментов, которые она считала потерянными... Дафны среди них не было. Ее обманули. Зачем? Почему профессор так страстно пытался убедить ее в том, что он — фальшивка?!

Мысли об измене отошли на второй план, уступая размышлениям о мастере Зелий. Гермиона отправилась в свою новую библиотеку и стала искать ответы на свои вопросы в книгах. Но ее прервали:

— Миссис Грейнджер-Уизли! — раздался из динамика шуршащий голос секретарши. — Вас ждут в зале номер восемь на ежемесячном собрании всех сотрудников Отдела.

Гермиона отвлеклась, взглянула в маленькое зеркальце — проверить, не кажется ли ее взгляд безумным, и отправилась на свою первую встречу в новой должности. Она вышла в холл, и двери вокруг закружились, стараясь запутать. Восьмой зал был ни чем иным как комнатой Вселенной. Гермиона знала, что дверь, ведущая в него, меняет цвет от белого до ярко-красного. Она огляделась по сторонам, но похожей двери не обнаружила. Ее охватило легкое чувство беспокойства.

— Зал номер восемь! — произнесла она, взмахнув палочкой, но вопреки ожиданию двери даже не замедлили ход. Похоже, еще не все документы о ее назначении были подписаны, и не все права — доступны.

Тогда, вспоминая себя на пятом курсе, преследуемую Пожирателями Смерти, Гермиона стала по очереди заглядывать во все двери в надежде найти нужную. Комната Ума, комната Времени, комната... Гермиона замерла, не в силах отпустить ручку, хотя дверь явно была не та, что нужно. Комната Смерти. Вид огромной Арки, стоящей в центре, приковал ее взгляд. Арка, за которую упал Сириус. Переход из мира живых в мир мертвых. Связующее звено между ею и профессором Снейпом.

Забыв обо всем на свете, как завороженная, Гермиона шагнула в комнату Смерти и подошла к Арке. Рваная черная ткань, скрывавшая то, что таилось за ней, едва колыхалась, и голоса, шепчущие что-то из небытия, сливались в монотонный гул. Нужно лишь приподнять черную завесу...

— Откройся! — взмахнула палочкой Гермиона, но ничего не вышло.

Она перепробовала все отпирающие и приподнимающее чары, какие знала — все впустую. У смерти была своя магия, и только бузинная палочка была способна творить ее. Но она была недоступна, как и Снейп, хотя...

Был один способ, простой и опасный. Гермиона подошла к Арке и протянула руку. Ничего не почувствовала. Тогда она закрыла глаза и отважно коснулась кончиками пальцев колышущейся на потустороннем ветру ткани. Плоть не встретила сопротивления, словно коснулась дыма. Гермиона сжала в ладони край занавеса и увидела, как рука обращается в практически истлевший скелет. Хотела отдернуть, но остановилась — такова плата за вход. Подняла руку вверх, отводя тончайшую материю в сторону, и она поддалась, открывая взору зыбкое, дымчато-серое пространство, за которым — сердце Гермионы застучало с удвоенной силой — Северус Снейп уже ждал ее. Из Арки он выглядел нереальным, бестелесным, истонченным больше любого призрака.

— Вы все поняли, — Снейп говорил тихо, виновато, и это было так на него непохоже!

— Зачем вы это сделали? — краем глаза Гермиона увидела, как плоть, держащая занавес, истлевает все выше, к локтю.

— Вы не поймете, ведь вы еще живы, — он вздохнул печально, а Гермиона... по ее щекам потекли слезы — она и сама не знала отчего.

— А вы все же попробуйте объяснить — вы же преподаватель! — ее голос дрогнул.

— После смерти я продолжал наблюдать за Поттером, — профессор смотрел куда-то вниз, как нашкодивший мальчишка. — А вы всегда были рядом, и ваши успехи впечатляли куда больше потуг Поттера выбиться в люди. Я так увлекся наблюдением за вами! Вы... Необыкновенная, умная, красивая... С годами вы становились все интереснее и...

— Вы увлеклись мной? — словно прочитала Гермиона его мысли.

Северус Снейп лишь обреченно кивнул.

— Я не хотел, чтобы вы думали обо мне как о самостоятельной личности, но мне так хотелось пообщаться с вами, что когда выпал шанс, я не смог устоять!

— Вы появились на платформе? — с замиранием сердца спросила Гермиона.

— Да, — обреченно кивнул он. — Я просто подумал, что один разговор... Но он слишком сильно повлиял на вас!

— И тогда вы стали убеждать меня вернуться? Подсказали, как справиться с болью, избавиться от шрама, разоблачить Забини?

— Я не хотел, чтобы вы умерли... Из-за меня, простите, — Северус виновато встал вполоборота, и Гермионе захотелось броситься к нему на шею.

Никто никогда не делал для нее ничего подобного! Снейп заставил ее чувствовать. Пробудил ото сна то, что она считала бреднями из девичьих сказок, — большую, настоящую любовь. А ведь она есть сама жизнь! Коллизия...

— А там... В гостинице?.. — Гермиона задала самый главный вопрос, и Снеп ссутулился еще сильнее, чем прежде.

— Простите, — произнес он снова. — После нашей последней встречи я не устоял и...

— Так это были вы?! — куда только делось чувство вины перед мужем?! Все стало неважно, все стало ничтожно.

— Это был медиум, — пояснил Снейп, явно смущаясь, — но в целом...

— Мне кажется, профессор, я...

— Отпустите занавес, а то лишитесь руки! — вдруг воскликнул Снейп, и Гермиона отбежала в сторону, глядя, как скелет от плеча постепенно снова обрастает плотью.

— Я люблю вас! — прошептала она, глядя на черное полотно, и заплакала, понимая, как бесполезно ее чувство, как запоздало оно. Ах, если бы она могла оказаться на месте... Да хоть той же Дафны Гринграсс! Но разве восемнадцатилетней студенткой могла она заинтересовать профессора Снейпа? Гермиона сокрушенно покачала головой. Все было напрасно.

Но так было. И она собралась с силами, вытерла слезы и отправилась в комнату Вселенной. Пока нужно было жить дальше, хотя теперь ей как никогда стало ясно, почему хотелось умереть.

Гермиона прошла в гостиную, устало скинув туфли на высоком каблуке. Раздался мелодичный звон — сработали Оповещающие чары, и за стеной послышались глухие шаги Рона.

Муж возник в дверях, тяжело дыша, словно после быстрого бега, — нервничал.

— Где ты была?! — взвыл он, подбегая к жене вплотную. — Я обыскался! Ни у друзей, ни у знакомых — нигде! Я уже не знал, что думать! Очередной приступ нежелания жить?! Я же... Волновался я!

— Прости меня, — она опустила глаза. Хотела сесть, но не смела, чувствуя вину.

— А когда патронус вернулся от тебя без известий, я вообще перестал понимать что к чему! Где ты ночевала?!

— В "Дырявом Котле"...

— С ним?! — ревность поглощала Рона, превращая в рыжее чудовище. — Ты была с ним?!

— Да, — вымучила Гермиона и отошла на шаг, но это не помогло.

Тяжелая рука мужа отвесила ей звонкую пощечину, и Гермиона присела, схватившись за пылающее лицо.

— Кто он?! — заорал Рон, в запале хватаясь за палочку. — Кто этот ублюдок?! Я убью его!!!

— Северус Снейп... — это была и правда, и неправда одновременно, но пыл Рона мгновенно угас.

— Кто? — переспросил он, и его передернуло.

— Ты слышал... — теперь Гермиона присела на краешек кресла, прокручивая обручальное кольцо на пальце.

— Что за... — Рон осекся, припоминая странное состояние жены в последнее время. — Ты серьезно?

Гермиона кивнула.

— И... Что же вы там... делали? — Рон раскраснелся, не вполне уверенный во вменяемости супруги.

— То же, что делают мужчина и женщина, оставаясь наедине в гостинице...

— Со Снейпом?! — еще раз переспросил Рон. — Но тебе не кажется, что он... Эээ...

— Мертв? — Гермиона склонила голову, вспоминая сладостные моменты, и по ее лицу скользнула тень удовольствия, которую Рон истолковал по-своему.

— Ну да, — произнес он неуверенно.

— Это как посмотреть... — Гермиона закрыла глаза.

— Я понял тебя, — вкрадчиво сказал Рон, выставляя вперед руки в успокаивающем жесте. — Я понял, правда. Ты и он... Я сейчас!

И он аппарировал в другую часть дома, а когда вернулся, снова выглядел заботливым мужем.

— Сейчас-сейчас, отдыхай, вот, попей, — он призвал со столика стакан воды. — Садись поудобнее...

— Что происходит? — Гермиона не сразу поняла причины перемены в муже, но ответ не заставил себя долго ждать.

— Разрешите? — из камина появился Драко Малфой в модной серой мантии с оторочкой из темно-синего бархата. Его очки поблескивали в лучах заходящего солнца.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Малфой, пожалуйста, как специалист объясни моему мужу, что я не сумасшедшая, — устало попросила она.

— Все... люди с психическими расстройствами так говорят, — возразил Рон с тоской.

— Не спеши, Грейнджер, — Драко сел на соседнее кресло. — Уизли, оставь нас, я должен произвести обследование.

Рон шмыгнул носом и вышел — он очень устал с тех пор, как несчастный случай, пусть и не случайный, сделал из его жены бомбу замедленного действия.

Малфой подождал, пока шаги Рона стихнут наверху, и повернулся к Гермионе, напряженно сжимавшей подлокотники.

— Уизли сказал, ты изменила ему, — слизеринец не смог сдержать довольную ухмылку, — с покойником. Он всерьез опасается за твое душевное равновесие!

— Это был медиум, — Гермиона подалась вперед, ближе к Драко.

Брови Малфоя сами поползли вверх.

— И где же ты его нашла? — спросил он, выразительно глядя на ее колени.

— Он сам нашел меня, и я... не смогла удержаться...

— Ясно, — Драко поправил очки, чтобы хоть чем-то занять руки. — Пока Уизли из кожи вон лезет, чтобы вернуть тебя в семью, ты играешь в опасные игры с собственной жизнью... И да, комплекс вины у тебя теперь останется надолго, особенно, если будешь продолжать жить с мужем.

— По-твоему, это как-то должно меня утешить? — горько спросила Гермиона, опуская взгляд.

— Нет, — покачал головой Драко. — Утешить тебя должно то, что я скажу тебе сейчас.

Он придвинулся еще ближе, и его тон стал заговорщическим.

— Я изучил твой случай. Он непростой, не скрою. Судя по всему, ты действительно влюблена в Снейпа. Любовь — очень сильное чувство. И опасное: ты то никого не видишь вокруг, то не хочешь жить без предмета своего обожания, то руки на себя накладываешь. И — самое главное — он поддерживает в тебе это чувство. Случайно или намеренно — не знаю.

— А если он тоже любит меня? — тихо спросила Гермиона.

— Плохо, — констатировал Драко. — Это еще больше усложнит процесс выздоровления.

— Я не хочу выздоравливать! — воскликнула Гермиона, и он кивнул.

— Это-то и плохо.

Они помолчали. С одной стороны, Малфой не сказал ничего нового, а с другой — окончательно подтвердил все ее догадки, опасения и чаяния.

— Я спрошу тебя еще раз, — сказал он вдруг. — Ты точно уверена, что не встречала Снейпа до того случая на платформе?

— Я... — Гермиона вздохнула. — С тех пор, как ты спросил, я ни в чем не уверена.

— Это хорошо.

— Почему?

— Я считаю, ты уже давно думала о профессоре, — задумчиво произнес врачеватель. — Одна короткая встреча на платформе вряд ли могла заставить такую даму, как ты, отказаться от привычной жизни. Впрочем, как всегда, тут есть одно "но".

— Какое?

— Я просматривал твои воспоминания и мысли не раз, но ни одного упоминания Снейпа не обнаружил.

— Он сказал, что на платформе вышел ко мне впервые, — уточнила Гермиона.

— "Он сказал!" — передразнил Драко. — Это же Снейп! Он всем говорил, что любит Лорда больше жизни! Только забыл уточнить, чьей.

— Это смущает меня, — озвучила Гермиона то, что вертелось в голове. — Я не знаю, могу ли доверять ему. Ведь чтобы построить отношения...

— Вроде мы как раз думаем над тем, как избавить тебя от этих "отношений"! — едко перебил ее Драко, чувствуя, что надо быть осторожнее с психикой пациентки.

Гермиона ничего не сказала.

— В принципе, в такой ситуации, как у тебя, обычные люди сходят с ума и убивают себя, чтобы быть с любимым. Так поступил, например, один из братьев из сказки про Дары Смерти. Но ты ведь у нас не такая, как все...

— У того брата был Воскрешающий камень! — Гермиона до боли сжала руку Малфоя. — Если бы мне удалось найти его... Я знаю, где искать!

— Только ты забыла, что он не воскрешает полностью, — попытался возразить Драко, но остановить Главу Отдела Тайн было уже невозможно.

— Малфой! — она не выпускала его руки. — Драко! Я помню, Гарри рассказывал, как шел к Волдеморту! И камень где-то на той тропе — в Запретном лесу! Если ты мне поможешь...

— Что?!

— Помоги мне! — тараторила Гермиона. — Вместе мы быстро сможем его найти! Я буду искать по правой стороне тропки, ты — по левой!..

— Грейнджер, не части! — Драко попытался вырваться, но хватка пациентки была не из слабых.

— Послушай! Сейчас мы аппарируем в Хогсмид, а там до Запретного леса рукой подать!..

Пришлось вколоть ей успокоительное, чтобы Грейнджер-Пока-Еще-Уизли не бросилась на поиски прямо сейчас, босиком. Пациентку нужно было спасать. И чем быстрее, тем лучше.

Очнулась Гермиона в клинике. О том, что клиника принадлежит Малфою, красноречиво говорила его колдография, висящая на противоположной стене. На ней Драко то и дело строил самодовольные гримасы, чем раздражал Гермиону неимоверно. Она с трудом вспомнила о том, как рвалась на поиски Воскрешающего камня, и ей стало стыдно. Желание вернуть к жизни того, кто был давно мертв, не казалось абсурдным — над этим бились величайшие алхимики всех времен и народов, — а вот способ, на котором Гермиона зациклилась... Похоже, даже Малфой решил, что она тронулась умом... Женщина вздохнула, разглядывая свои ногти. Где еще она могла встречать Снейпа?! Ответа не было. Память предательски молчала.

— Отдохнула? — Драко зашел в палату, крутя палочку между пальцами. — Отлично выглядишь!

— Твоими стараниями, — скептически отозвалась Гермиона, раздумывая, который из Малфоев — на стене или на полу — раздражает больше.

— Сейчас с тобой пообщается кое-кто, — деловито заявил он. — Обещай, что примешь.

— Очередной прорицатель?

— Не угадала, — Драко щелкнул пальцами, и дверь распахнулась. — Оставлю вас, пожалуй.

С этими словами он удалился, пропуская вперед статного мужчину в годах с роскошными седыми волосами и аристократическим взглядом.

Гермиона узнала бы его из тысячи, но не испытала ничего при его появлении. Люциус Малфой.

— Что вы хотели? — официально спросила она, по правилам этикета протягивая руку, которую мужчина поцеловал со всем изяществом, присущим человеку его положения.

— Сущий пустяк, — Люциус обворожительно улыбнулся. — Доступ в Комнату Пророчеств.

— Вы отлично знаете, что это невозможно, — тон Гермионы был похож на ледяной душ, но Люциус словно ждал этого ответа.

— Я бы хотел не взять, а преподнести Министерству один очень интересный экземпляр, — сказал он, и Гермиона вспомнила, что ее рука все еще покоилась в его ладони.

— Что-то не припомню в вас мецената, — сухо ответила она, убирая руку, но Люциус не смутился:

— Никто не говорил о благотворительности, — если бы Гермионе предложили изобразить Змея-искусителя, она нарисовала бы именно старшего Малфоя. — Я лишь предлагаю встречу в неформальной обстановке, в ходе которой мы могли бы обсудить все условия сделки.

— Никакой сделки не будет, — отрезала Гермиона.

— Жаль, — Люциус деланно вздохнул. — Думал, пророчество, касающееся Северуса Снейпа, могло бы вас заинтересовать...

— Вы просто манипулятор! — возмутилась Гермиона, чувствуя, что теперь уже не сможет отказать Люциусу, даже зная, что они с сыном работают в тесной связке.

— Возможно, — Люциус прищурился. — Но на что только ни пойдешь ради ужина с Главой Отдела Тайн...

Драко держал Гермиону в клинике еще несколько дней, и каждый из них ознаменовался визитом его отца — галантного и изысканного — который прилагал все усилия для того, чтобы расположить ее к себе. Он был живым воплощением обворожительности, но на Гермиону его трюки не действовали.

Их встреча состоялась в ресторане на нейтральной территории.

— Волнуетесь? — весело подмигнул Люциус, придвигая ей стул.

— Не более чем всегда, — холодно отозвалась Гермиона.

— А вот я — напротив — очень взволнован близостью такой эффектной женщины, — лукаво произнес он.

— Неприкрытая лесть, — констатировала Гермиона. — Я этого не люблю.

— За лестью не всегда можно различить правду, уж поверьте мне, — Люциус кивнул, и его волосы рассыпались по плечам серебристыми нитями. Гермиона подумала, что именно так он выглядел бы в постели, но отогнала от себя неподобающие мысли.

— К делу, — сказала она серьезно, и Люциус не спорил. — Итак, у вас есть пророчество, касающееся Северуса Снейпа.

— Именно, — Люциус снова кивнул, мастерски управляя волосами. — И я готов отдать его вам, миссис Грейнджер-Уизли, если вы позволите мне лично водрузить его на полку в комнате Пророчеств.

— Вы отлично знаете, что доступ в Отдел Тайн разрешен только Невыразимцам, — ровно возразила Гермиона, чувствуя, однако, что начинает нервничать — так сокрушительно действовало на нее спокойствие собеседника.

Она поражалась, как мужчина, настолько преисполненный чувством собственного достоинства, был способен унижаться перед Волдемортом.

— Мне также известно, — прервал размышления Гермионы мягкий баритон, — что в вашей власти провести меня в требуемое место. А я вовсе не буду против столь достойного сопровождения.

— Я не пойду на это, — отрезала Гермиона, но Люциуса, казалось, это ничуть не расстроило.

— Отчего же? — невинно поинтересовался он, по-прежнему улыбаясь.

— Я не доверяю вам!

— Это печально, — Люциус отпил вино из бокала. — Кажется, проще приручить мантикору, чем добиться вашего расположения.

— Вы правы, — Гермиона тоже кивнула и подняла свой бокал.

— Но я все же попытаюсь, — мужчина опять улыбнулся, демонстрируя ровный ряд белоснежных зубов.

— Не будем отвлекаться, — Гермиона постаралась придать твердость голосу. Она достала из сумки блокнот и подняла взгляд на собеседника. — У меня есть несколько предложений, которые могли бы заинтересовать вас.

— Сомневаюсь, — но вопреки сказанному Люциус остался внимательным к каждому ее слову.

— Во-первых, я могу купить у вас пророчество. Назовите цену.

— Оно не продается.

— Все продается, — нарочито заявила Гермиона. — Вам ли не знать!

— И все же, — Люциус сделал еще глоток. — Я достал его в тот день, когда охотился за пророчеством для Темного Лорда. И хранил его с тех пор.

— Не знала, что вы сентиментальны.

— Вы многого обо мне не знаете, — еще одна лучезарная улыбка. Люциус Малфой был похож на дорогое вино, выдержанное годами для идеального наслаждения.

— Я знаю, что в тот день вы были готовы убить меня, и это лишь убеждает, что идти у вас на поводу...

— Не был готов, — его глаза заволокла грусть. — Но оказался слишком молод, чтобы противостоять Лорду.

— Я училась на пятом курсе, но не колебалась ни секунды при выборе того, кому противостоять! — с гордостью заявила Грейнджер и тут же спохватилась: Люциус всколыхнул в ней эмоции. Это было странно. — Если не хотите продавать и так печетесь о сохранности артефакта, могу предложить вам следующее: я принесу Всехранилище, в котором доставлю пророчество на место в целости и сохранности под личную ответственность.

— Не пойдет, — вздохнул Люциус и добавил проницательно: — Не пройдет и пяти минут, как вы разобьете шар, чтобы ознакомиться с его содержимым.

Гермиона вздрогнула — он словно прочел ее мысли, но собралась с духом и заглянула в блокнот, на ходу отметая заведомо проигрышные варианты.

— Вы не оставляете мне выбора, — глубокий вздох и картинная пауза. — Похоже, мистер Малфой, мне придется поставить Гарри в известность о том, что вы храните запрещенную вещь. В этом случае...

— Угрожаете мне своим цепным псом?! — Люциус насмешливо изогнул бровь. — Мне жаль вас огорчать, но в этом случае мне придется самому разбить пророчество, и тогда вы все останетесь не у дел.

Он изобразил на лице вселенскую печаль, и Гермионе пришлось замолчать. Он переиграл ее, поставив в тупик. И это злило страшно, но вызывало уважение.

— Похоже, наш разговор ни к чему не приведет, — заметил искуситель, отодвигая пустую тарелку. — Что вы скажете, если я предложу вам еще один ужин?

— Нет! — горячо отозвалась Гермиона, судорожно соображая, что делать дальше.

— Может быть, ланч?

— Нет.

— Прогулка до Министерства с утра?

— Допустим, — Гермиона уступила, пока Люциусу не надоела эта игра, понимая, что жаждет получить пророчество.

Старший Малфой еще раз улыбнулся лукаво, но многообещающе. Ему нравилось одерживать победы.

Они расстались.

Резать вены Гермиона не решилась, как и экспериментировать со снотворным и Аркой Смерти, а вот идея напиться до одури показалась ей самой подходящей. За выбором паба дело не стало, и около полуночи, едва держащаяся на ногах, она появилась на пороге собственного дома, чтобы свалиться в объятия Рона. Муж донес ее до гостиной и положил на диван, отрешенно глядя на то, как вздымается ее грудь. Голова Гермионы чуть запрокинулась, и она похрапывала. Иногда дыхание ее прерывалось, и Рон, испугавшись, что жена задохнется на его глазах, начинал неистово трясти ее. Дыхание восстанавливалось, но лишь на время, и Рону приходилось нарушать пьяный сон снова.

— У вас апноэ, — бархатный голос Снейпа ласкал слух. Он был глубоким и, как показалось Гермионе, возбужденным.

— Это объясняет, почему я вижу вас в пьяных снах, — она улыбнулась, но образ тут же исчез, чтобы возникнуть снова через несколько мгновений.

— Остерегайтесь Люциуса Малфоя, — Снейп подошел ближе, и Гермиона тоже сделала шаг навстречу, надеясь коснуться его снова.

— Разве он еще может быть опасен?! — она уверенно протянула руку, желая дотронуться до его пальцев, но встряска Рона снова на несколько мгновений вырвала ее из плена сна. Момент был упущен.

— Разве вы не видите, как он смотрит на вас?! Старый обольститель! — глаза Снейпа горели гневом.

— Вы ревнуете? — спросила Гермиона с придыханием, но профессор лишь криво усмехнулся, не желая признаваться в слабости.

— Вы и не заметите, как потеряете голову, а за ней — место в Министерстве, положение в обществе и...

Гермиона вынырнула в реальность, чтобы через несколько минут снова забыться волшебным видением. "Как сломанный телевизор!" — подумала она, мечтая, чтобы Рон перестал трясти ее. Подумаешь — дыхание остановилось!

— Он не вы, ему далеко до вас, Северус! — она испугалась того, как назвала его, а он густо покраснел.

— Ваша лесть неуместна...

— Вы знаете о пророчестве? — Гермиона перевела тему, борясь со смущением.

— Люциус манипулирует вами с его помощью! — Снейп грозно оскалился. — Оно ничего уже не значит. Его время ушло, что бы там ни говорилось.

— А что, если там сказано про меня?..

Повисла пауза. И в полной тишине Гермиона отчетливо услышала сопение Рона, снова трясшего ее там, в реальном мире, где ее любви не было места.

— Я узнаю, — коротко сказал Снейп.

— Вы? — Гермиона не поверила своим ушам. — Но как?!

— Мыслить — значит существовать. Не списывайте меня со счетов так рано, Гермиона! — на его устах ее имя звучало так, что его хотелось слышать снова и снова.

— Не буду... — прошептала она, краснея от накрывающего ее счастья.

— Просыпайтесь! — неожиданно громко крикнул Снейп, и она открыла глаза, глядя сонно и непонимающе на мужа.

— Сколько можно меня трясти? — бросила она мужу, поворачиваясь на бок.

— Я подаю на развод! — услышала она сквозь сон его злые и такие горькие слова.

Но ей было уже все равно...

Рон уехал в Нору. Когда Гермиона проснулась, в доме уже не было ни его, ни принадлежащих ему вещей, а на журнальном столике горкой были сложены письма от детей, ни одно из которых она так и не прочитала. Сверху находилась записка, возвещавшая о разводе. В душе было пусто, на желудке — муторно, и никаких дополнительных эмоций записка не вызвала. Гермиона слишком глубоко ушла в чувства к профессору, чтобы воспринимать окружающий мир. В ее мозгу носились обрывки фраз Северуса, которые путались с мыслями о Люциусе Малфое, пророчестве и Воскрешающем камне. Также в голову лезли идеи, включавшие в себя хроноворот, Омут Памяти и летаргический сон, но Гермиона гнала их прочь как совсем уж безумные.

Приведя себя в порядок, она собралась на работу и аппарировала в переулок, в конце которого был организован вход в Министерство Магии. Люциус уже ждал ее, пылающий жизнью и здоровьем.

— Мэм, — он преградил ей дорогу и изогнулся в изящном, очень глубоком поклоне.

— Вы все еще не передумали? — отрешенно спросила Гермиона, вспоминая предостережения Северуса.

— Если моя настойчивость позволит видеться с вами чаще, я готов...

— Так вы и вправду затеяли все это, чтобы приударить за мной! — Гермиона резко остановилась и даже притопнула ногой от возмущения.

— Я был бы рад разуверить вас, но ваша красота...

— К черту мою красоту! — глаза ее сверкали от гнева. — Либо вы немедленно предъявляете шар с пророчеством, либо убираетесь с глаз моих!

Такого поворота событий Люциус не ожидал. Его лицо вмиг стало серьезным, глаза хищно прищурились. От былого изящества не осталось и следа.

— Я уйду, — коротко бросил он, — но знайте, что эта ошибка может стоить вам жизни!

— Вы еще смеете угрожать мне?! — она уперла руки в бока и стала похожа на фурию.

— Я только предупреждаю, — и Малфой-старший аппарировал, не попрощавшись.

Гермиона была вне себя. Вместо того, чтобы отправиться на рабочее место, она ринулась в аврорат, разыскала Гарри и попросила проверить, не причастен ли Люциус к делу Забини, все еще находившегося под следствием из-за голубого конверта, который так и не нашли вместе со злополучным законопроектом.

Немного успокоившись, Гермиона с чувством выполненного долга вернулась в свой кабинет. Она упала в кресло и поставила на колени сумку, чтобы достать верный блокнот. Засунула руку в самое большое отделение, прошуршала предметами, на ощупь выбирая то, что искала, и вдруг удивленно ахнула, извлекая руку на свет. В ладони ее лежало маленькое зеркальце. Гермиона точно знала, что у нее такого не было. Открыла его, посмотрела на свое отражение и удивилась второй раз за день: из-за стекла на нее смотрел Люциус Малфой. Смотрел и не видел, погруженный в чтение "Ежедневного Пророка".

"Где это он?" — подумала Гермиона, разглядывая мужчину. Судя по всему, он сидел в кафе. Красивый, статный и спокойный, как всегда. Седые волосы были схвачены, глаза сосредоточенно бегали по строчкам. Он не знал, что за ним наблюдают. Или знал?

Гермиона покрутила зеркальце в руках и без труда обнаружила на нем вензель: буквы "Л" и "М" причудливо переплелись, давая любому понять, кто обладатель этой незатейливой вещицы.

— Что за игру вы затеяли? — задумчиво произнесла Гермиона, прикидывая, что Люциус мог подложить ей зеркальце во время нарочито глубокого поклона, и позволила себе еще раз взглянуть на статного мужчину шестидесяти с небольшим лет.

Рабочий день закончился, не принеся ничего нового. Гермиона покинула Министерство и аппарировала в Лондон. Бродя по улицам города, она поймала себя на том, что не выпускает зеркальце из рук, то и дело проверяя, чем занят Люциус Малфой. В очередной раз она застала его за приемом пищи. Он был в домашнем халате, который слегка распахнулся, обнажая соблазнительный торс, и Гермиона, краснея, изумилась тому, что годы пощадили этого мужчину, словно он принимал эликсир молодости. Эликсир! Очередная безумная мысль посетила ее, и женщина аппарировала в Хогсмид.

От деревни до Запретного леса было рукой подать, и Гермиона поспешила, чтобы успеть спрятаться под его сенью до наступления темноты. Дул сильный ветер, и верхушки деревьев зловеще гудели, раскачиваясь из стороны в сторону. Гермиона застегнула мантию на все пуговицы, чуть пригнулась и начала поиски, освещая свой путь при помощи палочки. Гарри обронил Воскрешающий камень где-то здесь, неподалеку, и если ей удастся найти его, то... Формулы то и дело возникали в сознании: одна часть воды на две части сока расторопши; пять капель крови лисицы, три толченые сыроежки, высушенные в полнолуние, еще немного хмеля, лист дикого винограда и, наконец, измельченный Воскрешающий камень! Это должно помочь! Если выпить залпом... Где же он?!

— Остановитесь и назовите себя! — кентавры окружили ее, и Гермионе пришлось выпрямиться.

— Гермиона Джин Грейнджер-Уизли, — с готовностью отчеканила она, кланяясь.

— Я знаю ее, — прошептал пожилой кентавр вожаку стаи, и Гермиона узнала в нем Бейна. — Она отстраивала наши права в Министерстве, как и права эльфов и великанов.

— Зачем вы вторглись в наши владения?! — громогласно вопросил молодой вожак, но голос его звучал уже не так угрожающе.

— Я ищу один предмет, — ответила Гермиона бесхитростно.

— В такое время?

— Дело в том, что я здесь инкогнито...

— Тогда зачем было называть себя?! — фыркнул вожак. — Разве вы не можете использовать магию для поиска пропавших вещей?

— Это необычная вещь, — Гермиона вздохнула, все еще глядя себе под ноги. — Наша магия на нее не действует.

— Осторожно, охотники! — вдруг закричал один из кентавров, и стая сорвалась с места, исчезая за деревьями.

Гермиона судорожно огляделась по сторонам и увидела нескольких мужчин, похожих скорее на животных. Руки их были непропорционально вытянуты, как у обезьян, а уши торчали вверх наподобие волчьих. Оборотни?! Гермиона тоже бросилась бежать, но сделать это в длинной мантии и туфлях было не так-то просто. Незваные гости с легкостью окружили ее. Гермиона вскинула палочку:

— Ступефай! — тот, кто подошел ближе всех, отлетел в сторону, но это не испугало остальных, а лишь раззадорило. — Ступефай!

Еще один оборотень упал, но животные плотнее сомкнули кольцо вокруг жертвы.

— Инсендио! — Гермиона постаралась окружить себя кольцом из пламени, но в этот момент один из "охотников" подкрался сзади, издал победный вопль и наотмашь ударил Гермиону своей то ли рукой, то ли лапой по голове, отчего та потеряла сознание и упала на только что выпавший снег...

— Вы хоть понимаете, во что ввязались?! — голос Снейпа снова был каркающе-неприятным.

— Я просто хотела...

— Просто хотели?! — профессор порывисто приблизился, и его глаза устремились в глубины души Гермионы. — Вы действительно полагали, что этот дурацкий отвар поможет вам оказаться мертвой, оставаясь живой?!

— Я читала многие работы Николаса Фламеля и других... — оправдывалась Гермиона, как школьница. — Сейчас мы не можем коснуться друг друга, но если бы я оказалась с вами в одном измерении...

— Мы бы занялись диким сексом?! — Снейп был в ярости, и его гнев казался Гермионе куда реальнее ее самой.

— Да! — она протянула руку и неистово сжала кулак там, где у Снейпа была застежка ремня. Но пальцы лишь цепанули воздух, не ощутив ничего более плотного. — Мы бы занялись с вами диким сексом! Разве не этого вам хотелось?!

— Сейчас ваше тело разорвут на куски, и тогда мы беспрепятственно сможем заняться всем, чем угодно! — орал Северус, из последних сил сдерживаясь, чтобы не опуститься до брани.

— Тоже неплохой выход! — упрямо крикнула Гермиона, не желая сдаваться.

— Так желаете воссоединиться со мной, а сами весь день провели, разглядывая Малфоя! — это едкое замечание поумерило ее пыл.

— У него есть пророчество! И оно касается вас! — все же решила оправдаться она.

— Ложь! — в голосе зельевара появились жестокие нотки. — Никакого пророчества нет! Он просто запудривает вам мозги, а вы и рады купиться на его смазливую физиономию! Старый ловелас!

— Откуда вы знаете? — рука, все еще сжимавшая воздух в районе паха профессора, ощутила холод, похожий на тот, что чувствуешь, касаясь металла пряжки.

— Я многое знаю! — каркнул Снейп, вздрогнув. — Как знаю и то, что вы умираете!

— Мы становимся ближе! — Гермиона протянула вторую руку, но Северус поймал ее, не удержал, и ладонь снова упала вниз. — Ваши руки, они такие...

— Еще несколько минут, и мы вечно будем вместе, — профессор вздохнул и отвел глаза.

— Но почему вы не рады?! — Гермиона хотела заставить его посмотреть на себя, коснулась его щеки и ощутила пальцами крошечные щетинки...

— Цена слишком высока, — глухо ответил он.

— Я готова заплатить ее!

— Вы были готовы уже тогда, на платформе, — кивнул профессор. — Но почему? Почему? Почему? Почему? Почему?..

Словно сломанная пластинка, этот вопрос застрял в сознании Гермионы, как шило. Почему?! Все поплыло перед глазами, образ Северуса Снейпа стал расплывчатым, туманным, словно и не было его вовсе...

Драко Малфой склонился, устало колдуя над плечом Гермионы. По его серьезному виду, сползшим на кончик носа очкам, глубокой складке на лбу можно было сказать, что трудится колдомедик уже довольно долго.

Увидев, что Гермиона пришла в себя, он отвлекся, дал ей выпить какое-то зелье, соленое на вкус, смазал плечо пахучим бальзамом и продолжил манипуляции палочкой.

— Где я? — Гермиона не могла пошевелиться. Над ней паутиной свисала тончайшая ткань балдахина, но больше ничего увидеть она не могла.

— В безопасности, — раздраженно ответил Малфой. — Хотя ты уже сама для себя представляешь опасность!

— Ты спас меня? — тихо спросила она, чувствуя разочарование. Она была так близка к Северусу! Гермиона будто все еще чувствовала его щетину самыми кончиками своих пальцев.

— Не я — Поттер, — коротко ответил Драко. Он наконец закончил сеанс врачевания и перевел дух, опуская палочку.

— Но как он узнал, где я?! — Гермиона почувствовала беспокойство, сама не зная почему. Интуиция ее не подвела.

— Благодаря моему отцу, — ответил Малфой, собирая препараты на серебряный поднос. — Поттеру взбрело в голову устроить на него облаву — не знаешь почему?!

Гермиона знала, но предпочла промолчать.

— И вот когда доблестные мракоборцы шныряли по имению в поисках какого-то синего конверта, отец увидел, что ты в беде.

— Увидел?!

— Не тупи, Грейнджер, у него было второе зеркало — такое же, как то, что он подсунул тебе!

— А... — Гермиона вспомнила, что у Гарри и Сириуса было что-то похожее. — Авроры нашли пророчество?

— Нет, — отозвался Драко. — Они вообще ничего не нашли, и отец подаст на них жалобу за вторжение — в Визенгамот.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала Гермиона больше из вежливости, на автомате.

— Тебе станет по-настоящему жаль, когда узнаешь, что с тобой случилось, — возразил Малфой. Он позвал домовика, и тот забрал поднос с лекарствами. Судя по всему, Гермиона находилась в имении Малфоев.

— Это не так уж и важно, — она хотела пожать плечами, но дикая боль пронзила всю левую половину ее тела.

— Тебя укусил оборотень, — все же сказал Драко со вздохом. — Мой коллега — специалист по ликантропии— да и я сделали, что могли, но за результат поручиться нельзя.

— Спасибо, — тон Гермионы звучал так, будто она хотела сказать: "Лучше бы дали мне спокойно умереть".

Драко постоял еще немного, посмотрел на пациентку с сожалением, а потом молча вышел, качая головой. Плохо, очень плохо.

Гермиона осталась одна. Сначала она лежала неподвижно, свыкаясь с мыслью о том, что ликантропия опасна не только для окружающих, но и для самого больного. Были случаи, — она читала еще на третьем курсе — когда вновь обращенные оборотни перегрызали себе вены или когтями наносили смертельные раны. Правда, это скорее исключение из правил, но... Гермиона посмотрела на свои запястья — вены просвечивали, и были отлично видны. Снейп сказал, что эликсир с пылью Воскрешающего камня не помог бы ей попасть в одно с ним измерение. Как странно! У алхимиков — и более опытных — она нашла подтверждение обратному... На столике возле кровати Гермиона обнаружила знакомое уже зеркальце и, не удержавшись, заглянула в него.

Люциус сидел за столом в своем кабинете и что-то писал, часто обмакивая перо в чернила. Сосредоточенный на своем занятии, он, казалось, не замечал ничего вокруг. Гермиона захлопнула зеркальце и устыдилась своего любопытства. Северус прав: рассматривать другого мужчину — это дурной тон. Даже если этот мужчина хорош собой настолько, что на него просто приятно смотреть. Как на картину, не больше. Она отложила зеркальце и закрыла глаза — надо было поспать.

— Грейнджер! — грубый окрик Драко разбудил ее. Гермиона не знала, сколько проспала. — Ты можешь объяснить, какого драккла тут происходит?!

— Не понимаю, о чем ты, — превозмогая боль в плече, Гермиона приподнялась на постели.

— У отца случился инфаркт! — в глазах Драко читалась неприкрытая паника. — Инфаркт!

— Странно, мне казалось, он здоров... — Гермиона насторожилась, и рука ее сама собой потянулась к зеркальцу.

— Так и было! — вопил младший Малфой то бледнея, то краснея. — Я лично следил за его здоровьем и могу поклясться — он пережил бы меня!

— Чем я могу помочь? — осведомилась Гермиона и, не сдержавшись, заглянула-таки в зеркальце.

Люциус лежал в кровати. Похоже, он спал. Ровное дыхание говорило о том, что кризис миновал.

— Все было хорошо, пока он не решил проверить, цело ли пророчество, — быстро затараторил Драко. — Отец подошел к ларцу, открыл его, достал шар... И в это самое мгновение схватился за сердце! Что-то напугало его до полусмерти, но он не помнит что.

— А пророчество?.. — Гермиона похолодела. — Пророчество цело?!

— Это все, о чем ты можешь думать в такой момент?! — Драко все себя от гнева ударил кулаком по стене. — Конечно, оно разбилось! Отец выронил его, когда ему стало плохо!

— Разбилось... — Гермиона закрыла глаза — еще одна возможность стать ближе к Северусу рухнула.

— Ты можешь объяснить все это?! — оказывается, Драко был еще здесь.

— Я?!

— Ты! — он навис над ней, и в его очках отразилось зарево заката. — Я думаю, это твой Снейп! Я не знаю как, но мне кажется, это он хотел убить отца!

— Зачем ему это?! — Гермиона непонимающе заморгала. — К тому же... Как Северус мог сделать это — ведь он даже не призрак!

— Он трахал тебя при помощи медиума! — из-за переполнявших его эмоций Малфой уже не выбирал выражения. — Откуда я знаю, что еще он мог придумать?!

— Он бы никогда не стал...

— Мы говорим о Северусе Снейпе! — Драко разве что не брызгал слюной. — Этот человек на моих глазах убил Чарити Бербидж, чтобы доказать Пожирателям свою преданность! И это при том, что все время был на стороне Дамблдора! От него всего можно ожидать! Даже после смерти!

— Я думала, Чарити Бербидж убил сам Волдеморт...

— Это Снейп так сказал, — Малфой отдышался и без сил упал в кресло напротив.

— Северус говорил, что мистер Малфой врет про пророчество, — Гермиона почувствовала, как в глубине ее души поднимается гриффиндорское ощущение несправедливости. — Но я не думаю, чтобы он...

— Тебе принести осколки?! — Драко вскочил и исчез за дверью, чтобы через десять минут томительного ожидания появиться перед Гермионой вновь. В его руках был пакет, внутри которого Гермиона обнаружила куски стекла сферической формы, пепел и вековую пыль.

Она тяжело вздохнула и закрыла глаза, не зная, кому и во что верить.

Рана все никак не заживала, но благодаря Универсальному обезболивающему, о котором доктор Малфой помнил отлично, забыться никак не удавалось. Старые друзья не навещали Гермиону, а муж — теперь уже бывший — лишь раз справился о ее здоровье у Драко. Но Гермиону это мало заботило. Она плохо спала, но в те редкие моменты, когда сознательное отключалось, она видела сны. В этих снах Гермиона вела бесконечные беседы с Северусом и Люциусом, которые на сей раз действительно были лишь ее фантазиями, муторными и отнимающими силы.

То ей казалось, что Снейп специально хотел убить Малфоя, дабы избавиться от соперника, и тогда Гермиона заунывно убеждала его — себя — в том, что беспокоиться не о чем, что ревность губительна для отношений, но с горечью понимала, что нет никаких отношений, а под ее подушкой по-прежнему лежит зеркальце, в которое она время от времени заглядывает только для того, чтобы проверить, все ли в порядке с человеком, которому она доставила столько хлопот. Только ли для этого?!

— Но зачем тогда каждое утро вы так тщательно укладываете волосы? Почему следите, чтобы макияж был в полном порядке, а гримаса боли не искажала ваше лицо? — чужим голосом спрашивал ее профессор, и Гермиона краснела, отводя взгляд.

— Вы ведь знаете, что через такое же зеркальце, как у вас, я наблюдаю за вами, — тут же включался в разговор Люциус, и у Гермионы начинала болеть голова.

В такие моменты очень хотелось проснуться, но Снейп хватал ее за руку:

— Не верьте Малфоям! — шипел он. — Нет никакого пророчества! Все это обман!

— Я бы попросил выбирать выражения, Северус! — тут же возникал из ниоткуда старший Малфой почему-то в одном халате. — Всем известно ваше умение заметать следы! Это вы пытаетесь запутать миссис Грейнджер-Уизли, я хотел сказать, уже не Уизли...

И Гермиона упорно не знала, кому верить.

В один из особенно тяжелых декабрьских вечеров школьная сова принесла ей конверт с письмами от Розы и Хьюго. Гермиона вскрыла его, удивляясь, почему так и не прочла остальные письма. Дети не понимали, как случилось, что родители разошлись. И это после почти двадцати лет совместной жизни! Двадцати лет... Гермиона задумалась. Рон был хорошим мужем. Он с пониманием относился к тому, что работа была ее главной страстью в жизни. Никогда не докучал приставаниями, видя, что она устала, что хочет спать, что у нее болит голова... Гермиона подумала, что голова ее болела слишком часто для семейной жизни. Она явно задолжала мужу, и за все годы на ее супружеский долг набежали огромные проценты. Но Рон ценил их духовную близость, любил детей, занимался с ними, пока Гермиона, заперевшись в лаборатории, ставила очередной эксперимент или работала над новым законопроектом. Получалось, она не посвящала семье даже то время, когда не была занята в Министерстве. Как можно было так жить?! На что потратила она лучшие годы своей жизни?!

А ведь все началось... Гермиона вздрогнула, ощущая, как в памяти отчетливо всплывают какие-то образы...

— Малфой! — позвала она, приподнявшись на постели. — Малфой! Драко!

Вместо врача прискакал домовой эльф, готовый исполнить любую просьбу.

— Мне нужен омут памяти! — произнесла Гермиона, и через несколько мгновений погрузилась в принесенную домовиком чашу...

Она стояла перед домом своих родителей. Это была третья попытка вернуть им память о себе. Гермиона помялась немного на пороге, а потом решительно позвонила в дверь.

— Гермиона! — мать приветливо улыбалась — ее ждали.

— Миссис Грейнджер, — вежливо кивнула она, и сердце заныло оттого, что не может сказать "мама". — Здравствуйте, мистер Грейнджер!

— Вы сегодня пришли раньше обычного! — отец улыбнулся и жестом предложил ей войти.

— Да, сегодня улицы совсем пустые, — привычно соврала Гермиона, которая, конечно, никак не зависела от заторов на дорогах.

— Странно, а мне показалось, машин довольно много, — в холл вышел мужчина — видимо, предыдущий посетитель. Высокий, худой и бледный, одетый во все черное... Гермиона не могла не узнать случайного знакомого, с которым так легкомысленно провела ночь, хотя он и был лет на восемь моложе... Как и сама она.

— Наверное, вы попали в час-пик, — Гермиона беспечно пожала плечами и улыбнулась.

— Пожалуй, — мужчина поблагодарил отца за отличную работу и вышел, улыбнувшись Гермионе на прощание.

Эта сцена — столь незначительная — выпала из ее памяти на долгие годы, чтобы всплыть сейчас, так неожиданно. Совпадение? Гермиона вынырнула из Омута Памяти, но лишь на мгновение, достаточное для того, чтобы перенести туда новое воспоминание...

Лето. Городской парк. Роза и Хьюго снуют между людьми, играя в игру "кто незаметнее наколдует что-нибудь магглу". Рон сидит на раскинутом на траве пледе и с аппетитом уплетает сладкую вату и поп корн, обильно запивая маггловские лакомства газировкой. Гермиона лежит рядом. Муж все время говорит о чем-то, но ей скучно слушать. Квиддич, бизнес и новости от Молли и Артура ее не особенно интересуют. Она работает над новой формулой заклинания, и все мысли ее поглощены тем, как соединить вербальную форму и движения палочкой. В этот момент она думает о том, почему ей не дан такой же острый ум, каким был наделен Северус Снейп, успешно занимавшийся изобретением новых заклятий еще в школе. Вполне возможно, он посещал Запретную секцию библиотеки Хогвартса, но... Гермиона как заместитель Главы Отдела Магического Правопорядка тоже имела к ней доступ, и легальный. Но это не помогало. Если бы Рон мог хоть на мгновение задуматься о чем-то более существенном, чем смешные ужастики для потехи детей! Да и в бизнесе... Гермиона закрыла глаза. Все идеи и изобретения принадлежали Джорджу. Рон лишь следил за магазином и финансовой стороной вопроса, мастерски подсчитывая бездушную прибыль. Гермиона зевнула, думая о том, что в свои тридцать с небольшим так и не встретила никого умнее и талантливее Снейпа. А уж храбрее... Ну, Гарри, конечно, впрочем... Гермиона всегда думала, что выступать против чего-то открыто гораздо проще, чем бороться с системой изнутри. Значит, и в храбрости равных Снейпу не было...

Первый желтый лист запутался в ее волосах, и Рон снял его липкой от сладостей рукой.

— Так что ты думаешь? — добродушно спросил он, усмехаясь в усы.

— Это просто отличная идея! — Гермиона улыбнулась, заключая в объятия подбежавшего к ним Хьюго.

— Урра! — завопил мальчишка, болтая ногами. — Мы проведем у бабушки весь остаток лета!

Лицо Гермионы вытянулось, и она мысленно обругала себя за то, что не слушала мужа: ей вовсе не хотелось расставаться с детьми, которых она и так почти не видела. Но слово не воробей.

— Мы могли бы почаще навещать их, — продолжил свою мысль Рон, и Гермиона отчего-то подумала, что, будь она женой Снейпа, ездить к свекрови не пришлось бы. Ах да! Не было бы никакой свекрови! Только она сама, ее муж, дети и целая лаборатория... А еще — она вспомнила, как с сотрудниками Министерства ездила опечатывать дом профессора, — целая библиотека старинных книг, и не только магических!

— О чем задумалась? — Рон игриво пощекотал травинкой ее нос.

— Да так! — беспечно отозвалась Гермиона, мгновенно забывая о своих странных мыслях. — Пойдемте лучше покатаемся на Колесе Обозрения!..

Женщина подняла голову и откинулась на подушки. Ничего не значащие мысли. Да какая женщина хоть раз не мечтала увидеть рядом с собой кого-то, отличающегося от мужа! В конце концов, она даже не о сексе думала — просто о другой, альтернативной, жизни. Вот взять бы хроноворот и подсунуть Снейпу безоар!..

Это была очередная безумная идея, захлестнувшая Гермиону. Превозмогая боль, она вскочила с постели и стала судорожно искать одежду и палочку.

— Уже уходите?! — в дверях появился Люциус Малфой, улыбаясь обворожительно. Его лицо было все еще бледно, но глаза уже снова сияли платиновым отблеском жизни.

— Вы... Следите за мной?! — Гермиона в ужасе схватила одеяло и прикрылась им, вспомнив, что на ней из одежды лишь ночная сорочка, похожая скорее на больничную робу, чем на нижнее белье.

— Как и вы за мной, — казалось, Люциус не сомневался в том, что это происходит.

Гермиона смутилась.

— Вы ужасный человек! — только и смогла сказать она.

— Расценю это как комплимент, — беззаботно отозвался мужчина, позволив седым волосам беспечно рассыпаться по плечам. — Не желаете спуститься к ужину? Я велю Тинки подать вам одежду.

— Нет, спасибо, мне правда надо идти, — Гермиона постаралась держаться сдержанно и по возможности не краснеть.

— После того, что вы вспомнили что-то важное, — Люциус кивнул на Омут Памяти. — Едва ли это возможно.

— Уж не хотите ли вы сказать, что будете удерживать меня здесь против воли?! — Гермиона прищурилась.

— Ну что вы! — Люциус зачем-то поиграл пальцами с поясом халата. — Только по предписанию врача! Вы ведь еще не забыли, что являетесь пациенткой Драко?!

— Нет, — Гермиона поняла, что попала в ловушку.

Она села на край кровати и посмотрела на Люциуса исподлобья.

— Мне надо побыть одной, если вы не возражаете, — сказала она тихо.

— Конечно-конечно! — Люциус снова широко улыбнулся. — Не буду более докучать вам своим присутствием. Но если все же надумаете спуститься...

И он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Навязчивая мысль бежать в комнату Времени отпустила. А вот ощущение чего-то важного, никак не дающегося памяти, осталось. Гермиона стала одно за другим просматривать воспоминания, пока не остановилась на одном совершенно обычном, на первый взгляд, случае.

Это случилось чуть больше года назад. Гермиона и Джинни выбрались в Косой переулок по магазинам, но подруге быстро наскучили мантии, жабо и бесконечные рюши.

— А что сейчас носят магглы? — спросила она, попивая коктейль в кафе мистера Бейнли.

— Последний раз в галерее, — сообщила Гермиона, весело улыбаясь, — я брала деловой костюм. Юбки-карандаш сидят на мне идеально! А тебе пошла бы годе!

— Отлично! — Джинни воодушевленно огляделась. — А не махнуть ли нам в эту твою галерею?!

— Давай! — и Гермиона с удовольствием аппарировала подругу на станцию метро неподалеку от торгового центра.

Они продолжили шоп-тур, заглядывая почти в каждый магазин. Народу было много, и Джинни постоянно сетовала на то, что примерочные вечно заняты. Переходя от витрины к витрине, подруги весело болтали, как вдруг высокий мужчина в черном задел Гермиону плечом.

— Осторожнее! — возмутилась она, поднимая с пола оброненный пакет с новым платьем.

— Извините, — мужчина склонил голову, помогая ей с пакетом. У Гермионы на мгновение перехватило дыхание, когда их пальцы соприкоснулись. — Бордовый вам очень к лицу.

— Ты заметила?! — Джинни толкнула Гермиону в бок, выводя из приятного оцепенения. — Вылитый Снейп! Если бы я не знала, что он погиб сто лет назад...

— Постой! — Гермиона окончательно пришла в себя. — Откуда он мог знать о цвете моего платья?! Оно упаковано в непрозрачную коробку!

— А может, он наблюдал за тобой?! — предположила Джинни озадаченно. — Тайный поклонник?

— Ерунда какая-то! — Гермиона улыбнулась, заметив, что при падении у коробки съехала крышка. — Просто заметил, и все!

И все... Выныривая из Омута памяти, Гермиона уже не была так уверена. Выходит, она уже встречала этого мужчину, и не однажды! И всякий раз встречи эти были столь незначительны, что в череде ежедневных забот для них в ее памяти просто не осталось места. А что, если это все время был Северус?! Северус Снейп и его медиум! Возможно, бедолага даже не догадывался, как его используют! И потом... Гермиона отчетливо помнила, что профессор признался ей в том, что слабовольно вышел к ней на платформе впервые. Выходит, он врал?! Получается, вот уже много лет он потихоньку, на подсознательном уровне, заставлял ее думать о себе! Искусный манипулятор! С такого, пожалуй, станется попытаться убрать с дороги нежелательного противника!

"Мы говорим о Северусе Снейпе! — эхом отдались в ее мозгу слова Драко. — От него всего можно ожидать!" Гермиона окончательно запуталась.

Еще один день Гермиона провела в душевных метаниях. Она всегда знала, что связываться со слизеринцами опасно, но как выбраться из обвивших ее с ног до головы змеиных колец, уже не знала. Мысли о профессоре Снейпе загружали мозг вопросами, которых было значительно больше, чем ответов. К тому же около половины из них занимали варианты воссоединения с давно умершим человеком. Опять хроноворот, яды и новая, почти навязчивая, идея воскресить профессора. Как изящно и просто — гораздо лучше, чем умирать самой! Но... невозможно. Даже философский камень не помог бы. А в учения древних индусов о перерождении души Гермиона не верила, хотя точно знала, что большая часть прорицаний строилась именно на них.

Чтобы хоть как-то разгрузить ноющую от напряжения голову, Гермиона достала из-под подушки зеркальце, заглянула в него и... быстро закрыла, словно обжегшись. Вдохнула, выдохнула, потрясла головой, а потом... снова открыла зеркальце, не в силах устоять перед искушением. Ее взору предстало тело Люциуса, обнаженное и прекрасное. Волосы его растрепались, прилипли ко лбу, а глаза были закрыты, голова запрокинута назад. Перед ним на коленях сидела девушка, — очень молодая и энергичная — которая с энтузиазмом делала старшему Малфою минет, стараясь заглотить его немаленьких размеров член до самого основания. Гермиона смотрела на эту картину, забыв обо всем на свете. Где-то в уголке ее души всколыхнулось странное чувство — маленький червячок, подтачивающий чувство ее собственного достоинства. Каков змей! Рассыпался комплиментами, дарил улыбки, дал ей это зеркальце, а сам...

Тем временем девушка улеглась на кровати и широко развела ноги, чем Люциус не преминул воспользоваться. Как же долго — как долго он двигался в ней, заставляя стонать от удовольствия! Гермиона почувствовала, как вспотели руки, державшие зеркальце. Кто еще из мужчин мог похвастаться таким виртуозным владением искусством любви?! А кого она, собственно, знала?! Гермиона захлопнула зеркальце и уткнулась пылающим лицом в подушку.

В этот вечер она решила спуститься к ужину. К ее удивлению, девушки, которую она видела в спальне Люциуса, за столом не было. Сам старший Малфой по-царски сидел во главе стола. Справа от него Гермиона увидела Драко и его жену. Заметив Гермиону, Люциус быстро поднялся и легко подошел к стулу слева от себя, приглашая ее присесть. Сейчас он был больше похож на мальчишку, чем на человека, несколько дней назад перенесшего инфаркт.

— Как самочувствие? — Драко изогнул бровь, с любопытством наблюдая за тем, как Гермиона принимает ухаживания его отца.

— Намного лучше, спасибо, — кивнула она, раздумывая, что делать с салфеткой.

Эльфы подали закуски. Все молча жевали, и видно было, что Гермиона — лишняя в узком семейном кругу.

— Что слышно из Министерства? — спросила она в никуда.

Ответила Астория:

— Министр заявил о том, что уходит в отставку, — сказала она жеманно. — Я думаю, его давно пора было сменить.

— Кингсли был настоящим профессионалом! — с жаром возразила Гермиона, для которой эта новость была не из приятных. — Вряд ли удастся найти достойного человека на его место в короткие сроки.

— Согласен, — как всегда, улыбнулся Люциус. — И если Визенгамот не справится с этой задачей в десятидневный срок, будут организованы выборы.

— У вас есть "свой" кандидат?! — голос Гермионы звучал резче, чем следовало бы.

— Возможно, — промурлыкал Люциус. — За последние годы я растерял уже слишком много связей... Надо что-то менять!

— Зато вы, я смотрю, не меняетесь! — Гермиона ощутила, как запылали щеки и заныло плечо.

— Тебе стоит успокоиться, Грейнджер, — подал голос молчавший до этого Драко. — Если поднимется давление, придется делать кровопускание.

— Что за каменный век?! — Гермиона никак не могла успокоиться, и призывы медика только сильнее раздражали ее.

— Это магическая Британия, мэм, — протянул Драко. — Здесь никто не гонится за прогрессом. К тому же, — добавил он уже нормальным тоном, — если ты читала хоть что-то из работ таких мастеров, как Бивой Бойд или Тадеуш Мартинович Третий, ты была бы осведомлена о реальной пользе этой процедуры.

Гермионе оставалось только фыркнуть — она не читала трудов ни одного, ни другого, хотя и знала, что Бойд — кавалер Ордена Мерлина, который получил за достижения в колдомедицине, а Мартинович Третий — владелец лучшей колдоклиники в Западной Европе. Оставалось сделать вид, что она просто не лучшего мнения об этих двоих.

Разговор не клеился. Драко перебросился несколькими фразами с женой, Люциус облил сына ядом замечаний по поводу воспитания Скорпиуса, а Гермиона почти все время молчала, чувствуя себя более чем неуютно.

Наконец, десерт был доеден, и можно стало скрыться в отведенной ей комнате.

— Вы так спешите покинуть наше общество? — улыбка Люциуса показалась Гермионе особенно коварной.

— Вам показалось, — неумело соврала она.

— Не думал, что вы разделите с нами ужин так скоро.

— Я посчитала, что мое состояние уже может позволить...

— Поэтому вы все время касались плеча, думая, что никто не видит, — он склонил голову набок, с довольным видом ожидая, как Гермиона будет оправдываться.

— Послушайте! — когда Гермиона не знала, чем защититься, она переходила в наступление. — Вы сами приглашали меня, я пришла — какие могут быть вопросы?!

— Я лишь хотел выразить надежду, что в следующий раз вы дольше будете радовать меня своим присутствием, — он заискивающе посмотрел Гермионе в глаза.

— Разве у такого мужчины, как вы, нет более интересного общества?! — она не смогла выдержать его взгляда. — Мне казалось, вы предпочитаете девушек помоложе!

Люциус сначала удивленно изогнул бровь, а потом вдруг качнул головой, понимая все правильно.

— Это спрашиваете вы или ваша ревность? — прищурился он, подходя ближе.

Гермиона запаниковала. Она не привыкла к подобным разговорам с мужчинами.

— Кого это мне ревновать?! Вас?! — она засмеялась, нервно и фальшиво. — Да вы последний человек...

Гермиона не успела договорить, потому что Люциус накрыл ее рот глубоким французским поцелуем с легким налетом британского аристократизма. Она попыталась сопротивляться, но он оказался в прекрасной физической форме, буквально поглощая все ее существо. Это был... самый взрослый поцелуй Гермионы Грейнджер — дамы предбальзаковского возраста.

Люциус отпустил ее, улыбнулся, тихо прошептал в самые ее губы:

— Приятного вечера! — и как ни в чем не бывало пошел по коридору в направлении своей спальни, возможно, делать счастливой очередную девочку.

Очевидно, вечер был полностью испорчен. Могла ли Гермиона хоть на миг представить, что будет вот так целоваться с Люциусом Малфоем — человеком, который причинил столько зла и боли многим близким ей людям?! Могла... За время обеда она успела не раз вообразить себя на месте юной пассии Малфоя-старшего. К тому же...

Гермиона бросилась за Люциусом, сжимая больное плечо.

— Мистер Малфой! — он открыл дверь, глядя на нее поверх золоченых очков для чтения. — Вы должны быть осторожны!

— Вы полагаете? — Люциус отложил в сторону газету.

— Профессор... Снейп! — Гермионе с трудом дались два этих слова. — Он может снова попытаться убить вас, ведь...

— Что?! — Малфой изобразил непонимание.

— Вы зашли слишком далеко! — она должна была это сказать. И правда так думала.

— Не дальше, чем вы мне позволили, — парировал Люциус, сделав ударение на слове "вы". — Но не беспокойтесь — я принял меры.

— Какие?

— Очень действенные, — Люциус вздохнул. — Я думаю, вам лучше вернуться в свою комнату и прилечь.

Его образ лишился пафоса, и он стал похож на обычного мужчину.

— Пожалуй... — Гермиона развернулась и хотела уже идти, но Люциус покинул комнату и пошел рядом:

— Я провожу вас — вы еще слишком слабы, — сказал он глухо.

Гермиона никак не могла прийти в себя и еще несколько дней не спускалась ни к обеду, ни к ужину, хотя ее самочувствие стало резко улучшаться. Она все время проводила за столом, усердно отвечая на письма из Министерства, и иногда — посредством каминной сети — общалась с кем-то из подчиненных, не желая прерывать работу из-за болезни. Привыкать к новой должности на расстоянии было трудно, но Гермиона приложила все усилия, чтобы занять себя работой и не думать ни о Люциусе, ни о разводе. Но если второе ей удавалось, то выполнить первое оказалось куда сложнее. Руки постоянно чесались схватить зеркальце и посмотреть, что делает старший Малфой, а воображение снова и снова возвращало ее к развратному до боли на губах поцелую.

На пятый день миссис Грейнджер-Уизли сдалась и, жадно вцепившись в зеркальце, открыла его... Люциуса там не было. Никого не было — пустота и ее собственное отражение. Гермиона не смогла сдержать стон разочарования и вдруг вздрогнула, услышав приятный знакомый голос:

— Значит, вы все-таки скучали по мне, — нахально улыбаясь, Люциус стоял на пороге ее комнаты в одном халате. Его волосы были распущены, пояс ослаблен.

— Ничего подобного! — Гермиона спрятала зеркальце в ящик стола. — Мне просто что-то попало в глаз.

— Может, я посмотрю? — с этими словами Люциус хищно облизнулся и сделал несколько шагов в ее сторону.

— Спасибо, не надо! — Гермиона присела, чувствуя, как становится жарко. Все эти приливы можно было бы списать на возраст, но...

— Тогда я, пожалуй, поцелую вас! — Малфой не собирался с ней спорить — просто взял двумя пальцами за подбородок и впился в нее губами.

Гермиона хотела воспротивиться, но Люциус слишком сильно сжал ее подбородок и слишком жестко входил языком в ее растерянный рот. Она знала, что к сорока годам желания женщины обостряются, но и представить не могла насколько. Она почувствовала себя сильной — именно сильной — и жаждущей гораздо большего, чем просто игра языков.

Однако Люциус не спешил, и Гермионе показалось, что он сравнивает ее с той, другой — молодой и по-детски красивой...

— Спускайтесь сегодня на ужин, — Малфой разжал пальцы, оставляя на ее подбородке красный след. — Будут подавать морепродукты — вы же любите их...

Отвратительно! Гермиона осталась одна, чувствуя, что последнее слово осталось не за ней. И это злило тем больше, чем дольше она размышляла о настое, подавляющем физиологические потребности. Кажется, там был бром... Образ Снейпа на мгновение возник в ее голове, стоило подумать о зельях, но тут же исчез, потому что министерская сова принесла письмо под грифом "Сверхсекретно".

Собираясь на ужин, Гермиона вовсе не хотела поражать никого из Малфоев внешним видом. Она оделась просто и даже успела рассудить, что отражения не было в зеркальце потому, что Люциус находился в одной с ней комнате. Наверное, снова наблюдал и заметил ее порыв... Все указывало на то, что, следуя понятиям гордости, нужно остаться в спальне и не идти на поводу у старого змея. Но Гермиона решила, что примет предложение, спустится и расставит точки над "i", дав понять, что не заинтересована в интрижке с Ловеласом Малфоем. Проходя мимо трюмо, Гермиона бросила взгляд на свое отражение. Как она постарела! Задержавшись, нашла мазь от морщин и нанесла ее на лицо. Это придало уверенности.

Именно так рассуждала она, ступая по каменным ступеням, ведущим в узкий коридор, за которым начинались общие залы. Портреты мирно дремали в рамах. Факелы горели ярко и как-то празднично. Сердце Гермионы билось часто, как перед выступлением в Визенгамоте. Женщина вспомнила, как на одном из первых слушаний в жизни она, защищая бывшего Пожирателя, сказала "Темный Лорд" вместо "Волдеморт" или, как тогда было модно, "Тот-Кто-Пал". Вот был конфуз...

Вдруг Гермиона услышала шорох голосов за одним из портретов. Собрание покойных Малфоев?! Она подошла ближе и заглянула в совершенно пустую раму.

— Так ты уже спал с ней?! — голос явно принадлежал Драко.

— Как сказать... — Малфой-старший, казалось, был недоволен.

— Значит, нет. Плохо, отец, плохо! Мы теряем время!

— Она мне в дочери годится!

— Скажи это родителям той двадцатилетней шлюшки, которую ты неделю назад объезжал, как кобылу!

— Кобылка, кстати, была чистых кровей! — заметил Люциус.

— А! Так дело в этом! — Драко недовольно хмыкнул. — А я думал, ты был в курсе, с кем связываешься, когда соглашался!

Гермиона похолодела — по всему было ясно, что речь идет о ней. Она напряглась и вжалась в стену. Больное плечо снова заныло.

— Слушай, это тут ни при чем! — голос Люциуса приобрел стальные интонации. — Не мешай мне — только тогда я смогу помочь!

— Так поторопись! — Драко возвысил голос. — Иначе вся моя заместительная терапия полетит в...

— Не смей выражаться!

— Дай мне результат, отец!

Гермиона была ни жива ни мертва от осознания услышанного. Заместительная терапия! Похоже, она серьезно недооценивала своего лечащего врача!

— Она не так проста, как другие, — голос Люциуса вдруг стал ниже. — Если будем спешить, можно все испортить.

— Да нельзя тянуть дольше! — Драко явно нервничал. — Скоро полнолуние! А это отличный шанс для Снейпа снова завладеть ее мозгом!

— Но ведь она считает его жестоким монстром! — парировал Люциус самодовольно. — Вряд ли она так просто поверит, что ни пророчества, ни инфаркта не было.

— Ты разве не знаешь Снейпа?! Он умеет убеждать! И тогда Грейнджер уже не спасти!

— А даже если и так. Что ты переживаешь?! Поттер заплатит в любом случае, и сполна!

— Не думаешь же ты, что я лечу ее ради денег?!

— А ради чего?

— А ты сам как считаешь? — пробурчал Драко угрюмо.

— Только не говори мне, что влюбился в грязнокроку! — голос Люциуса дрогнул, но Гермиона не заметила этого, вне себя от злости и осознания собственной глупости.

— Конечно нет! — ответил Драко надменно. — Я работаю с ней ради Ордена Мерлина! Они обязательно вручат мне эту безделушку, когда я опубликую труд по такому бесценному случаю! После излечения Лонгботтомов это произведет настоящий фурор!

— Хватит! — закричала Гермиона, не в силах больше слушать. — Хватит! Северус!

Ей показалось, что за пустой рамой что-то грохнуло, как будто упал стул, но Гермиона не обратила на такую мелочь внимания. Ноги сами несли ее обратно к лестнице и — вверх, только вверх, ближе к преданному ею профессору. Добежав до места, где каменные ступени сменялись деревянными, Гермиона остановилась, чувствуя, что задыхается, схватилась за плечо. Немного ниже послышались шаги и голоса Малфоев.

— Грейнджер, даже не думай! — тяжело дыша, хрипел Драко. — Еще пара пролетов, и я смогу запечатать выход на крышу этой чертовой башни!

— Миссис Уизли! — теперь голос Люциуса звучал вкрадчиво и печально. — Не стоит понимать буквально...

— Ненавижу! — заорала Гермиона, не желая слушать очередную ложь. — Северус, я иду!

И она снова ринулась вперед, сорвав с шеи душившее ожерелье. Наконец, достигла цели. Потянула на себя тяжелую дверь, как вдруг услышала громогласное:

— Коллопортус!!!

Вспышка последовала мгновенно, но Гермиона успела: резким движением выхватила из кармана злополучное зеркальце и направила в сторону преследователей, отражая заклятие. Стекло треснуло, задымилось, одна из балок под потолком надломилась от попавшего в нее луча, а Гермиона с пылающими безумием глазами выскочила на крышу. Остановилась и без страха взглянула вниз, в темноту. Шел дождь, больно хлестая по поврежденному плечу, и ей захотелось завыть, как волчице, — горько и протяжно. Но вместо этого Гермиона лишь обернулась на Люциуса, попытавшегося схватить ее, увернулась и без крика шагнула вниз.

— Грейнджер!!! — Драко опоздал. Все опоздали...

Гермиона летела, как птица, набирая скорость. Сейчас она увидит Снейпа. Бросится к нему и будет просить прощения до тех пор, пока его жестокое сердце не сжалится над ней... Закрыла глаза, раскинула руки навстречу земле, но вдруг — над самыми кустами — взмыла вверх и, вопреки желанию описав в воздухе дугу, мягко упала, лишь оцарапав руки и лицо об острые иглы шиповника.

— Северус... — прошептала Гермиона, придя в себя.

Любое движение приносило дикую боль, и она затихла, беззвучно заплакав. Все было потеряно. И не осталось той надежды, что теплилась в ней... Гермиона вспомнила, как в детстве упала с велосипеда. Она еще только училась кататься и, не послушавшись отца, решила ехать под гору. Набрать скорость не составило труда, а вот остановиться... Гермиона испугалась, нажала на тормоз слишком резко, переднее колесо заблокировалось, и незадачливая наездница полетела вперед, через руль... но не упала, а, чуть взлетев, приземлилась на траву. Стихийная магия — оберег детей, наделенных волшебными способностями. Оказалось, она срабатывает и во взрослом состоянии, если очень захотеть. И это был главный ответ на все ее вопросы: Гермиона не хотела умирать, а значит, рядом с Северусом ей не место. И все. Она снова закрыла глаза.

— Малфой, похоже, совсем идиот, — Снейп сидел в кресле в углу комнаты, и Гермиона встрепенулась, не ожидая увидеть его.

— Профессор... Северус! — взмолилась она. — Простите меня! Я...

— Попались на удочку человека, который додумался смешать Зелье для снов без сновидений с Веритасерумом, — он кивнул, явно наслаждаясь ее раскаянием.

— Что?! — Гермиона удивленно заморгала. — Зачем он это сделал?!

— Хотел уберечь вас от очередной попытки убить себя, — небрежно бросил Снейп, избегая ее взгляда.

— Но я же... — Гермиона уже не знала, что думать.

— Да, — профессор, как всегда, озвучил ее мысли. — Это я рассказал ему о возможности смешения зелий для получения составов с новыми свойствами. И он продвинулся далеко вперед в этом искусстве. Только Веритасерум плохо сочетается с мазью от морщин, тонну которой вы втерли в свое лицо, чтобы произвести впечатление на Люциуса, — и снова гадкая ухмылка, с которой он раньше назначал ей взыскания.

— Драко не мог знать об этом... — Гермиона вздохнула. — И это хорошо. Теперь-то уж я точно умру и тогда...

— Вы не умрете, — возразил Снейп. — Добавив сыворотку правды в ваше успокоительное, Драко Малфой добился того, что вы говорите во сне, а значит, он слышит наш разговор, точнее, ваши реплики.

— И он...

— Сейчас введет противоядие, — кивнул Снейп.

— Но я хочу к вам! Хотя стихийная магия...

— Стихийная магия возникает только в детском возрасте! — Снейп фыркнул. — Вам ли не знать!

— Вы неправы! — Гермиона сверкнула на него глазами и прочитала во взгляде профессора нежность. — Я пыталась воссоединиться с вами, но ничего не вышло! Мое тело сопротивляется смерти!

— Странный вывод, — Снейп пожал плечами. — А вам не приходило в голову, что кто-то — например, Малфои — могли спасти вас простым Мобиликорпусом?!

— Зачем им это? — удивилась Гермиона. — Теперь когда я раскрыла их план, вылечить меня не получится, а значит, я не представляю интереса...

— Это вы так думаете, — Снейп встал, прошел по комнате, приблизился и сел на край ее кровати. — Вы очень красивы... И умны, и страстны... Мужчины не могут не замечать этого!

Он протянул руку и коснулся длинными пальцами ее шеи, спускаясь ниже к ложбинке между грудями. Гермиона ничего не почувствовала, но вся затрепетала уже от одного созерцания его ласк.

— Я так больше не могу... — простонала она.

— Вас недолюбили, — сказал Снейп с придыханием. — Люциус может помочь реализовать вашу страсть.

— Я хочу, чтобы это сделали вы! — возразила Гермиона, краснея. — Хоть через медиума, хоть как...

— Если Люциус посмеет снова обидеть вас, я раскрою его лощеную физиономию!

— Но для этого вам придется...

— Убить его! — Снейп улыбнулся, и его глаза недобро сверкнули. — О да! Я с удовольствием сделаю это, и простым инфарктом он не отделается!

— Вы можете быть так жестоки... — Гермиона закрыла глаза. — Почему же вы не убили его прежде?

— Есть кое-что, что оправдывает его, — неохотно ответил Снейп, жадно глядя на грудь Гермионы.

— Что это?

— Если я скажу, мне...

Все потемнело, и Северус исчез. Все исчезло, и Гермиона заснула долгим сном — обычным, без сновидений.

Драко ждал, когда она откроет глаза. На приготовление противоядия ушло непростительно много времени, и он нервничал.

— Это вы спасли меня? — Гермиона посмотрела на врача с неприязнью. — Зачем?

— Нам в имении только трупа не хватало, — выплюнул он. — Что ты там приняла такое, что плохо сочетается с Веритасерумом?!

— Не твое дело!

— Ладно, Грейнджер, я облажался, — Малфой вздохнул, потирая переносицу. — Не стоило заливать про инфаркт и пророчество, но заместительная терапия могла помочь!

— Я понимаю, — тихо сказала Гермиона. — Ты хотел вылечить меня, только я не хочу выздоравливать. Я просто уйду.

— Не выйдет, — Драко покачал головой. — Есть люди, которые против твоей смерти, а уйдя отсюда, ты тут же наложишь на себя руки...

— Но я сама так хочу! Почему вы все мешаете мне?!

— Ты не в себе!

— Я больше в себе, чем когда-либо!

— Некритична... — сказал Драко словно самому себе и покачал головой. — А ведь скоро полнолуние...

Гермиона упала на подушки. В ее сознании жизнь и смерть так прочно переплелись под обложкой "Северус", что она уже не знала, на что решиться. Дождаться, когда рана на плече заставит ее трансформироваться в чудовище, было бы неплохо. И Малфой явно нервничал: он не знал действенного средства от ликантропии — оно погибло вместе со Снейпом.

— Слушай, Грейнджер, — Драко примирительно вздохнул. — Давай так: переждешь полнолуние здесь, а потом можешь делать что захочешь. Согласна?

Это предложение устроило Гермиону, и она кивнула, просчитав, что ждать осталось недолго.

Малфой вышел. В комнате воцарилась полная тишина. Тиканье больших часов над камином раздражало. Гермиона лежала, пока не заснула. Во сне она видела детей, — Розу и Хьюго — но они казались ей теперь очень далекими. Она тянула к ним руки, но не могла дотянуться. Вдруг появился Рон. Он подошел, обнял детей, отгородив их от нее окончательно...

Гермиона проснулась. Сердце ее сдавила жгучая тоска, будто вся жизнь, прожитая так хорошо и правильно, была чья-то чужая, а ее собственная осталась далеко — в Визжащей хижине, истекая кровью. Но мертвые не возвращаются. И это было главным и единственным препятствием на пути ее жизни.

В комнату постучали. Гермиона приподнялась и запахнула посильнее халат, думая почему-то, что это Люциус пришел извиняться, или язвить, или еще зачем-то. Но на пороге возник Гарри. Как всегда, взъерошенный, как всегда в лиловой мантии. Он выглядел рассеянным и несчастным.

— Гермиона... — Поттер приблизился к ней несмело, словно не веря, что это действительно его подруга. — Что с тобой стало...

— А что? Постарела? — в лоб спросила она, откидывая назад волосы, чтобы царапины на лице было лучше видно.

— Ты... Словно иссохла вся...

— Гарри, — Гермиона пропустила это замечание мимо ушей. — Я скоро умру.

— Даже не...

— Не спорь и не перебивай! — нервно возразила она, поднимая руку. — И прежде чем умереть, я хочу знать: кто-нибудь — твоя мать или отец — являлись тебе через медиумов?!

— Нет... — промямлил Гарри. — Какая разница?

— Не знаю, — ответила Гермиона, глядя на причудливые занавески. — Возможно, если бы они хотели, ты общался бы с ними чаще и не чувствовал бы себя таким одиноким...

— Тогда я жил бы только ожиданием следующей встречи, а это все равно что не жить вовсе, — возразил Гарри, и было видно, что он много думал о чем-то подобном на досуге.

— А если это и есть настоящая жизнь?

— Гермиона, — Гарри вздохнул. — Я не узнаю тебя.

— Я сама себя не узнаю. Знаешь, словно последние двадцать лет были сном.

— Послушай, — Гарри придвинул кресло и сел у ее кровати. — Давай попробуем уехать. Сменить обстановку и эту комнату. Я поеду один — без Джинни. Просто отдохнуть, а?

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Новая идея Драко не сработает, хоть он и старается. Уже поздно, и его терапия не действует.

— Нет-нет-нет! — Гарри покачал головой. — Малфой тут ни при чем! Это я...

— Ты совсем не умеешь врать! — она усмехнулась горько, не чувствуя к Гарри ничего, кроме жалости.

Он скоро ушел, растерянный еще больше, чем вначале. А Гермиона осталась. Снова осталась наедине со своими мечтами и разочарованием.

Полнолуние наступило слишком внезапно. Гермиона заранее высчитала, когда нужно будет подойти к окну, с тоской взглянуть на круглую, пузатую луну и завыть, но опоздала — трансформация началась раньше, застав ее врасплох. Как же было больно! Ее словно выворачивало наизнанку, то скрючивая в три погибели, то распрямляя, заставляя выгибаться дугой... А потом сознание отключилось, уступая место животным инстинктам. Гермиона выла, крушила все вокруг, пытаясь вырваться из комнаты, казавшейся теперь тюрьмой. Зрение выхватывало из темноты предметы, но не отличало их друг от друга. Все было одинаковым — несъедобным, и это злило. Она долго бесновалась, разбила стекло и чуть не выпала из окна, но животный инстинкт самосохранения помог в последний момент зацепиться за портьеру, которую она тут же изорвала когтями в клочья. Когти словно чесались, и Гермиона драла ими все подряд, пока в комнате не осталось "живого места". Стол был перевернут, кресло — разломано на куски, зеркало — разбито. Волчица поранилась осколками, но это лишь сильнее озлобило ее.

Гермиона металась, пока не выбилась из сил. Затем прилегла в углу и, сложив голову на лапы, уснула. Во сне она все еще была человеком — ей грезился Северус, жестокий и коварный; Люциус, лживый до мозга костей, но безумно сексуальный; Драко, изворотливый, находчивый и совершенно бессовестный.

Когда первые солнечные лучи осветили ее унылую обитель, Гермиона проснулась. Сознание снова покинуло ее, заставляя рваться на поиски пищи. Она опять металась по комнате, разрушая остатки мебели и других предметов интерьера, пока в порыве ярости не бросилась на дверь. Под весом волчицы дверь подалась вперед, открывая проход к свободе. Гермиона вырвалась в коридор, но тут же остановилась, прислушалась и принюхалась. Где-то вдалеке запахло живностью, и она отправилась на запах, то и дело оглядываясь по сторонам. Запах добычи приближался, заставляя ее, изголодавшуюся, ускорить бег.

Коридор сменился залом, и за колоннами волчица увидела большой стол и стулья. Теперь ощущение скорой наживы было так сильно, что кружило голову. Гермиона завыла устрашающе. Медленно пройдя вдоль окон, она подняла голову и увидела Люциуса Малфоя, величественно восседавшего во главе стола, но не узнала его. Клацнули зубы, и волчица хищно облизнулась, глядя жертве прямо в глаза. Мужчина молча наблюдал за ней, не шевелясь. Гермиона снова завыла протяжно, и в следующий миг — совершенно внезапно — бросилась на хозяина дома, давшего ей приют...

Но Люциус оказался проворнее: вскинув палочку, он ловко возвел перед собой невидимую глазу зверя стену, и волчица упала, ударившись об нее со всей силы. Но неудача лишь разозлила хищницу. Гермиона предприняла еще одну попытку вцепиться клыками в сочное бедро Люциуса, но снова потерпела неудачу.

Малфой-старший посмотрел на нее сверху вниз и шумно выдохнул.

— Я должен был это видеть, — пробормотал он отчаянно и быстро пошел прочь, попутно отгораживая себя чарами от одинокой волчицы, которая продолжала бросаться на него, не понимая, что мешает ей.

Неудовлетворенная, голодная, Гермиона принялась носиться по залам и коридорам, лестницам и анфиладам в поисках пищи, пока не нашла жирного тетерева, токовавшего растерянно прямо на полу в самом дальнем крыле имения. Не теряя больше ни секунды, Гермиона мертвой хваткой вцепилась ему в горло и с легкостью перекусила шею, с наслаждением заливаясь кровью. Теперь она могла насытиться!..

В себя Гермиона пришла лишь через несколько дней, когда край луны снова спрятался от взора за пеленой ночного неба. Она лежала на ледяном полу возле останков очередной добычи в незнакомом месте. Из одежды на ней были лишь остатки сорочки, изодранной в клочья и не прикрывавшей ровным счетом ничего. Стекло в окне напротив было расколото, ив помещении гулял холодный ветер. Гермиона поднялась на ноги, вспоминая, что все еще находится в имении Малфоев. Она обхватила себя руками, судорожно соображая, куда идти — да и как идти куда-то в таком виде?! Гермиона не знала, кто выпустил ее из комнаты, и ей было ужасно стыдно за то, что она могла совершить, хотя и не помнила ничего, кроме одной-единственной фразы: "Я должен был это видеть"...

Все тело ее было изуродовано ссадинами, царапинами, порезами, и Гермиона впервые ощутила себя по-настоящему ничтожной. Она понимала пренебрежение, с которым, должно быть, Люциус смотрел на нее — жалкую тварь — когда произносил эти слова. А чего еще она может заслуживать после всего... Гермиона остановилась и оперлась рукой о стену. Босые ноги, ступавшие по битому стеклу, болели нещадно. А ведь это она пренебрегала им — лжецом — совсем недавно! Это она должна презирать Люциуса! Гермиона нахмурилась и вздохнула.

Вдруг перед ней из ниоткуда возник домовой эльф. Он оглядел Гермиону бегло и тут же исчез снова. Она еще раз вздохнула и поежилась от холода.

— Как тебе первая трансформация?! — голос Драко напугал ее, и Гермиона вздрогнула, пытаясь прикрыться.

Младший Малфой не стал рассматривать ее — лишь протянул зачарованную мантию, в которой тут же стало тепло, как под одеялом.

— Теперь я могу уйти? — тихо спросила она вместо ответа, и Драко кивнул.

— Я больше не буду задерживать тебя, хотя все-таки рекомендую дождаться, пока заживет твое тело.

Гермиона не ответила.

Он проводил ее до комнаты, из которой она сбежала в зверином обличии, но теперь там снова царил идеальный порядок. Ничто не напоминало о трансформации, и Гермиона опять почувствовала стыд — она рассчитывала, что сама сможет ликвидировать последствия своей болезни, не злоупотребляя гостеприимством Малфоев.

— Я принесу Парапанацею и бальзам от ран, — коротко сказал Драко. — Надеюсь, ты позволишь мне осмотреть тебя.

Гермиона лишь безвольно кивнула, ощущая себя обязанной. Она легла на кровать и распахнула мантию, позволив медику обработать все раны, залечить порезы и натереть ее восстанавливающим кожу эликсиром. Пока Драко проделывал с ней все это, Гермиона не чувствовала ничего, словно он был и не мужчина вовсе. Она лежала, думая о том, что ей пора.

Оставшись в одиночестве, она взглянула на себя в зеркало и не узнала. На нее смотрела словно абсолютно чужая женщина, выглядывая откуда-то из глубины ее души волчьим прищуром. Гермиона Грейнджер сначала потеряла родителей, потом — детей, мужа, друзей, наконец, она потеряла себя... Задерживаться дольше не было смысла, и она взмахнула палочкой, собирая в сумку свои скромные пожитки. Оделась, накинула мантию и подняла капюшон, пряча глаза. Открыла дверь и, в последний раз обернувшись, вышла в коридор и поспешила покинуть поместье.

Гермиона не собиралась прощаться, но Люциус расстроил ее планы. Он стоял на ступеньках и отдавал указания эльфам, расчищавшим в саду снег.

— П-позвольте, — промямлила Гермиона, пытаясь протиснуться между ним и перилами.

Люциус молча посторонился. На его лице больше не было вечно беспечной улыбки Казановы. Она не оглянулась на него, боясь встретиться взглядом, и быстро пошла по дорожке до ворот, чтобы скорее аппарировать прочь.

Первым делом Гермиона отправилась в Министерство. Зашла в свой кабинет и взмахнула палочкой, призывая пергамент, чернила и перо. Она не стала садиться на свое место — устроилась в кресле для посетителей и начала строчить заявление об отставке. Теперь и работа, и должность казались ей несущественной, но все же обузой.

Заявление легло на стол Министра Магии, но Гермиона не стала дожидаться, пока Кингсли отклонит его, — очень спешила в Гринготтс.

В Косом переулке, у магазинчика всевозможных вредилок, она столкнулась с мужем. Бывшие супруги посмотрели друг на друга, и Гермиона удивилась, как вообще узнала этого чужого человека.

— Ну, как ты? — тихо спросил Рон, отводя взгляд. — Я скучал...

— Прощай, — ответила она невпопад. — Все бумаги о разводе уже подписаны, так что...

— Гермиона...

— Не надо, Рон, — она пресекла его попытку взять ее за руку. — Не надо. Я была плохой женой, и мне... Я сожалею, что причинила тебе столько страданий.

— Как ты теперь будешь жить? — муж смотрел на нее с волнением, но в его взгляде читалась отстраненность.

— Не знаю, — чуть помедлив, ответила Гермиона. — Главное — скажи детям, что я их любила.

И она быстро пошла дальше, не дожидаясь, пока Рон спросит что-то еще. Он не стал догонять ее...

В банке Гермиона распорядилась перевести все средства, накопленные ею за жизнь, на два счета — для Розы и Хьюго — поровну.

— И вы не желаете оставить хоть галлеон для себя? — осведомился седой гоблин с неприятным голосом.

— Один галлеон? — переспросила Гермиона. — Да, пожалуй. Он мне пригодится на проезд в Ночном Рыцаре. И еще: пожалуйста, уведомите моих детей о том, что они являются владельцами данных счетов, сразу по достижении ими совершеннолетия.

— Непременно! — гоблин поклонился и вручил ей единственный галлеон, который Гермиона решила оставить себе.

Теперь оставалось лишь дождаться Ночного Рыцаря...

В сумерках Гермиона аппарировала на площадь Гриммо — там всегда было немноголюдно — и подняла вверх руку с зажатой в ней монетой. Тут же из темноты возник двухэтажный автобус — приют всех странников и заблудших душ. Гермиона посмотрела на стремительно приближающийся свет фар и... шагнула прямо под колеса. Последнее, что она услышала, был дикий визг тормозов...

Гермиона снова была на белоснежной платформе, но теперь она ничуть не удивилась. Никуда ходить не пришлось — Северус уже ждал ее, снова одетый в ослепительно белую мантию. Гермиона поглубже вздохнула, а потом стремительно бросилась ему на шею и провалилась в крепкие, как тиски, объятия. Их губы слились в долгом, томительно-сладком поцелуе, и она почувствовала, что между ними практически нет больше преград.

— Сейчас придет наш поезд, — тихо сказал Снейп, сжимая в ладонях ее лицо.

— Я так долго шла к нему... к тебе, — прошептала Гермиона и снова поцеловала его, ощущая прикосновения каждой клеточкой своего тела.

— Я... — зельевар отстранился на мгновение и строго посмотрел на нее, как на ученицу. — Я не одобряю твой поступок, Гермиона. Ты не должна была...

— Должна, — возразила она уверенно. — Какая жизнь ждала бы меня там, под полной луной?!

— Любишь метафоры?! — Снейп насмешливо изогнул бровь. — Я оценил, но не поверил.

— А стоило бы! — и она игриво провела пальцами по его груди.

Вдалеке зашумели колеса, поднялся ветер. Ее поезд был уже близко. Снейп взял Гермиону за руку и подвел ближе к краю платформы. Они обнялись, то и дело даря друг другу короткие поцелуи. Поезд пронесся вдоль перрона и остановился. Двери распахнулись.

— Добро пожаловать... — Снейп согнулся в неглубоком поклоне, пропуская ее вперед.

Гермиона улыбнулась и подала ему руку...

— Миссис Грейнджер-Уизли!

Она вздрогнула и резко обернулась, пораженная тем, что кто-то мог окликнуть ее в такой момент, да еще и именем мужа. На платформе стоял... Люциус Малфой. Он был одет в свою обычную мантию, сшитую по последней моде, но вид у него был какой-то... потрепанный.

— Не садитесь в этот поезд!

— Переборщил со средством для потенции?! — желчно отозвался Снейп, недобро глядя на соперника. — Ты упустил свой шанс!

— Это не мой шанс! — отозвался Люциус, не глядя на зельевара. — Это шанс миссис Грейнджер-Уизли!

— Мистер Малфой, я... — Гермиона растерянно мотала головой. — Как вы?.. Что вы тут делаете?!

— Хороший вопрос! — на мгновение лицо Малфоя озарила улыбка, а потом исчезла. — Пожалуй, это самый неудачный эксперимент в моей жизни!

— Хороший ход! — Снейп оскалился. — Только кто ж тебе теперь поверит?!

— Я рискую собой, чтобы вернуть эту девчонку к жизни! Где тут может быть ложь?! — Люциус возвысил голос, нахмурился, и на его лбу залегла морщина, указывающая на возраст.

— Возвращайтесь, — Гермиона подумала, что Малфой еще красивее, когда не играет в героя-любовника. — Уже поздно.

— Пока вы не сели в поезд, время еще есть, хотя его мало — ваш мозг скоро умрет окончательно...

— Это решение Гермионы! — прокаркал Снейп и зашел в вагон, протягивая ей руку.

— Это ты подтолкнул ее к этому! — крикнул Люциус запальчиво. Он старался держаться, но все же очень нервничал.

— А может, это сделал ты?! — с превосходством парировал Снейп. — Думал, ее можно просто так охмурить?!

— Мне больше незачем оставаться, — Гермиона занесла ногу и подала руку Снейпу.

— А вы все же останьтесь! — Люциус сделал шаг к вагону. — Останьтесь ради меня!

— Ты себя слышишь?! — Снейп сжал ее руку и подтянул к себе на подножку. — Да после всего, что ты сделал...

— Вы нужны мне! — в глазах Люциуса блеснуло отчаяние.

— Не мели чепухи! — Снейп начинал злиться оттого, что двери не закрываются, а Гермиона замерла, глядя в серые глаза Малфоя.

— Вы нужны мне! — повторил Люциус, проигнорировав Снейпа. — За то время, что пытался добиться вас, я испытал гораздо больше чувств и эмоций, чем за все пятнадцать лет, прошедшие после смерти Нарциссы!

— Вы снова врете, — Гермиона печально покачала головой.

— Вот именно! — Снейп скривился в гадкой усмешке.

— Да к черту все! Грейнджер! — Люциус взбесился, снова став собой, и бросился к поезду, желая силой вырвать Гермиону из хватки зельевара, но поймал лишь воздух — они были в разных измерениях.

Поезд дал сигнал об отправлении.

— Гермиона! — Люциус закрыл глаза и сжал кулаки. — Немедленно вернись ко мне, иначе будешь жалеть до самой моей смерти!

— Даже не надейся! — и Снейп потянул ее вглубь вагона.

— Я не буду умирать за тебя! — Люциус отступил, опустил руки и сказал совсем тихо:. — Прости, наверное, мне не следовало ввязываться во все это...

Двери плавно закрылись, колеса начали вращаться, и поезд медленно поплыл в неизвестную Гермионе даль. Северус стоял рядом, жадно вдыхая ее аромат, а она смотрела мимо него на одинокую фигуру Люциуса, пронзительно глядящего ей вслед. И было что-то недосказанное между ними, что-то, что заставило его — эгоиста до мозга костей — снизойти до экспериментов со смертью ради того лишь, чтобы вернуть ее, одинокую волчицу, в реальный мир...

Вдруг поезд замедлил ход, запыхтел и довольно резко остановился, издав протяжный гудок.

— Что это? — Гермиона ощутила волнение.

— Малфой, — процедил Снейп сквозь зубы. — Либо у него в рукаве какой-то кропленый туз, либо...

— Либо что?!

Зельевар вздохнул.

— Либо что-то пошло не так, и старый пройдоха действительно умирает, — неохотно пояснил Снейп и быстро пошел по вагонам в конец состава, чтобы выяснить, что происходит. Гермиона поспешила за ним, сама не своя от странного предчувствия.

— Малфой! Какого черта?! — прокричал Снейп, когда двери перед Люциусом распахнулись.

— Не знаю! — на лице его читался неподдельный ужас.

— Мистер Малфой! — Гермиона спрыгнула на платформу, чувствуя, что должна хоть как-то помочь. — Все будет хорошо! Драко обязательно спасет вас!

— Не спасет! — голос Люциуса сорвался. — Он понятия не имеет, где я, иначе никогда не позволил бы...

— Я так и знал, что этот змей не так прост! — Снейп прищурился злобно. — Жду не дождусь, когда у меня будет шанс припомнить тебе все! Давай! Сдохни уже!

— Северус! Как ты можешь?! — Гермиона подала старшему Малфою руку и с ужасом заметила, что он вцепился в нее и сжимал все сильнее по мере того, как жизнь покидала его. — Мистер Малфой! Держитесь! Ради сына! Ради внука!

— Они не знают... — Люциус сокрушенно опустил голову и навалился на Гермиону, не в силах держаться на ногах. — Я пошел за вами — проследил ваш след до площади Гриммо...

— След?!

— Драко не мог отпустить вас просто так...

— Но зачем?! — Гермиона посмотрела в серые глаза, подернутые пеленой слез. — Зачем вы пошли за мной?!

— Я хотел... Не знаю... Я видел вас после трансформации... — Люциус запнулся. — Я думал, вы планировали уехать на Ночном Рыцаре, а вы...

— Можно было догадаться! — Снейп вдруг оттолкнул Малфоя и обнял Гермиону за талию. — Пойдем! Нам в другой вагон!

— Северус, подожди... — она взволнованно опустила его руку. — И что было дальше? — спросила она Люциуса с замиранием сердца.

— Я просто надеялся, что спасу вас! Но попытка, похоже, оказалась неудачной...

— Это значит...

— На самом деле, вы попали под один автобус! — резюмировал Снейп, уже не скрывая ярости. — И лежите теперь на соседних койках, холодные, как и подобает трупам! Малфой думал, что ему снова удастся соскочить, прихватив тебя с собой, но смерть не захотела идти у него на поводу!

— Откуда столько желчи?! — Гермиона отпрянула, глядя на зельевара с испугом. — Я не узнаю тебя!

— Гермиона... — Снейп испугался, что переборщил. — Прости, я... Просто приревновал и...

— Никогда не говори так больше! — она почувствовала, что из ее глаз текут слезы, а голова кружится от напряжения.

— Никогда! — Снейп снова вскочил в вагон, подавая Гермионе руку, но она колебалась — лишь мгновение, — а когда протянула зельевару ладонь, двери клацнули, снова разделяя их.

— Северус! — она ударила кулаками в стекло.

Снейп сделал то же, но двери не поддались. Поезд охнул и тронулся, быстро набирая скорость...

Она открыла глаза, но ничего не увидела. Совсем. Было душно, и вскоре она догадалась, что накрыта черным покрывалом, не пропускающим свет. Аккуратно освободив лицо, посмотрела по сторонам и шокированно распахнула глаза: она была в морге — лежала на каталке в компании еще нескольких трупов, тоже накрытых вовсе не греющими покрывалами.

Помещение-холодильник, все стены которого были покрыты желтоватым кафелем, показалось мрачным и пугающим. Она попробовала подняться, но быстро поняла, что из-за многочисленных травм с трудом может пошевелиться. Она застонала от боли и страха, понимая, что попала сюда явно по ошибке. Но что, если сейчас ночь, и никто не придет еще очень долго?!

— Помогите! — хотела закричать, но из груди вырвался лишь булькающий хрип.

Она заплакала.

— Кто здесь?! — приятный голос был совсем рядом.

— Помогите! — предприняла она вторую попытку, и тут же ощутила сильную головную боль.

Где-то в другой части комнаты послышался шум, и она закрыла глаза, с трудом вынося неприятные звуки. Но скоро все стихло, а потом до ее слуха донеслись звуки шагов, словно кто-то шлепал босиком по кафельному полу.

Когда она открыла глаза, ее взору предстал красивый мужчина в возрасте, осматривающий ее с сочувствием и беспокойством. У него были длинные волосы, светлые, почти белые, кое-где тронутые сединой. Вокруг лучистых серых глаз она рассмотрела крошечные морщины, по которым догадалась, что мужчина был гораздо старше, чем казалось на первый взгляд. На лбу его запеклась кровь, но он, похоже, не знал об этом. Одежда на нем отсутствовала, словно мужчина, как и она сама, попал в это страшное место по ошибке.

— Я попробую открыть дверь, — мягко сказал он. — Позову на помощь. Нам должны помочь. Вы знаете, что это за место?

— Морг, — прохрипела она неопределенно.

— Странное слово, — мужчина пожал плечами. — Никогда не слышал о таком...

И он скрылся из вида. Через несколько мгновений она услышала, как товарищ по несчастью начал барабанить в дверь и требовать, чтобы их выпустили отсюда. От громких звуков ей стало плохо, и она отключилась...

— Как вас зовут? — врач в белом халате внимательно смотрел ей в глаза.

— Не знаю... — она очень хотела вспомнить, но ничего не выходило.

— Вы можете рассказать о себе хоть что-нибудь?

Она задумалась.

— Я очнулась в морге... — начала неуверенно. — Мне стало страшно, и я позвала на помощь... Какой-то мужчина подошел ко мне, а потом стал стучать в дверь...

— Что было с вами до этого?

— Не... не помню... Ничего не помню...

Она провела в больнице еще много дней. Оказалось, после того, как врачи ошибочно решили, что она умерла, все ее вещи были переданы в полицию для опознания ее личности. Но расследование не дало результатов — никто не заявлял о пропавшей женщине под сорок, среднего роста, с каштановыми волосами и карими глазами, со шрамом на плече.

Но самым невероятным во всей этой истории было то, что в соседней палате лежал мужчина — тот самый, что помог ей выбраться из морга, — о котором тоже никто не знал ровным счетом ничего, как и он сам.

— Амнезия наступила вследствие черепно-мозговой травмы, которую вы получили... — врач запнулся, — упав с тротуара на мостовую на площади Гриммо.

— Значит, я в Лондоне? — спросила она, и врач кивнул.

— Ума не приложу, как можно было получить столько увечий, лишь поскользнувшись на бордюре, — сказал он озадаченно, но пациентка не могла пролить свет на это чудо.

— А что с мужчиной? С тем, который помог мне в морге... — уточнила она, судорожно сжимая одеяло.

— То же, что и с вами, — вздохнул врач. — Похоже, в тот злополучный момент вы были вместе.

— Я ничего не помню...

— Он, к сожалению, тоже...

Она подружилась с загадочным мужчиной. Он приходил к ней, и они частенько болтали, в основном, о всякой ерунде, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но память отказала обоим.

Их выписали в один день. Его увечья были не столь существенны по сравнению с ее, но он отказывался уходить в неизвестность один. И она была благодарна.

Полнолуние застало их в крошечной социальной квартирке, выделенной им на первое время администрацией города. Ее плечо заныло сильнее обычного, и вдруг она сама завыла и стала меняться, корчась от боли. Он испугался и поспешно запер ее в кухне. Она превратилась в волчицу и долго металась, круша все вокруг. Он еле отбился от полиции, вызванной растревоженными соседями, но она не знала об этом. Обессилев от усталости, она провалилась в сон.

Ей снился поезд на белой платформе и Снейп, уносящийся вдаль. Она видела Люциуса, стенающего, что смерть пришла за ним слишком рано. Она грезила о том, что было, но не чувствовала сожаления или тоски. А потом все забыла — не помнила ночных сновидений. Она не знала, что раньше — в другой жизни — была Гермионой Грейнджер...

Трансформация завершилась. Она посмотрела в глаза своему спутнику, ожидая, что он сбежит без оглядки, но тот лишь коснулся ее плеча, погладил изуродованное ранами тело и сказал тихо:

— Где-то я уже видел что-то подобное... Наверное, мы и вправду всегда были вместе.

Она прижалась к нему, словно маленькая зверюшка, и он обнял ее, исхудавшую, хрупкую.

— Ты такой светлый, словно луч солнца, — тихо сказала она, вставая на цыпочки.

— Родная моя... — прошептал он и поцеловал ее сначала в лоб, затем — в глаза, потом — в щеки.

Его поцелуи пробудили дремавшую раньше страсть, что теперь поглотила их, кружа в диком вихре удовольствий. Он оказался прекрасным любовником, а она... Она раскрылась перед ним, словно цветок весной, отдавая себя всю. И он принял этот дар, чтобы не возвращать больше никому.

Они стали много гулять, быстро пошли на поправку и любили друг друга так часто, как только могли, словно боялись, что жизнь скоро оборвется. Следующее полнолуние встретили стойко: он укрепил дверь и убрал из кухни все острое, она сама попросила привязать ее. Он был против, но она настояла, и пришлось сдаться. Глядя на нее в путах, он возжелал ее с новой страстью и взял почти силой, рискуя не успеть до начала трансформации. Но все обошлось, и постепенно игры с веревкой увлекли их. Снова обоих, словно они были одним целым.

Однажды, гуляя по городу, они встретили высокого худого мужчину, бледного, с черными волосами.

— Гермиона Грейнджер? — обратился он к ней, и она остановилась. Что-то во внешности прохожего показалось ей невероятно знакомым.

— Вы знаете меня? — с сомнением спросила она, но мужчина лишь взглянул на ее спутника и пожал плечами.

— Простите, я, наверное, обознался... — и пошел прочь.

— Гермиона? — ее мужчина улыбнулся тепло и нежно. — Тебе так подходит это имя!

— Germanus... Одно из значений этого слова на латыни — "родная"? — переспросила она, и он кивнул радостно.

— Пожалуй, это имя лучше того, что стоит в моих новых документах, — отозвалась она и улыбнулась.

— Тогда я буду звать тебя только так! — сказал он и поцеловал ее.

— Как же мне обращаться к тебе? — она обняла его и заглянула в лучистые серые глаза.

— Помнится, ты говорила, что я — твой свет, — самодовольно усмехнулся он. — Можешь звать меня именно так!

— Ты, как всегда, безмерно скромен, Люциус! — засмеялась она, дразня его.

— Люциус?! А что, меня устраивает! — он коснулся губами ее губ и растворился в них.

— Ты говорил, что можешь отследить ее местонахождение! — Гарри схватил Драко за грудки и встряхнул, словно пыльный плед.

— Я мог! Но тут след обрывается! — очки Малфоя упали на брусчатку площади Гриммо.

— Ты знаешь, что это значит?! — Поттер яростно выпустил медика, и Драко пошатнулся, едва устояв на ногах.

— Это значит, Грейнджер мертва, — устало пробормотал он и потер переносицу.

— Вот именно! Со смертью ведомого Заклятие Следа перестает действовать! Как ты допустил такое?!

— Я был занят! — тут Малфой сжал кулаки от бессильной злобы.

— Чем же это?! — Гарри в запале топнул ногой, спугнув крысу, копошившуюся в водостоке.

— Я искал отца! — Драко покраснел, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. — Он пропал вскоре после ухода Грейнджер! Мерлин знает, куда его понесло!

Услышав это, Гарри остыл и сосредоточенно огляделся.

— Мы должны попытаться хотя бы найти тело...

— Поттер, найди моего отца! — Драко готов был умолять. — Грейнджер, возможно, было уже не спасти, но он... так хотел жить...

— Я постараюсь, — и аврор аппарировал домой — нужно было известить семью о том, что Гермионы больше нет.

Водитель Ночного Рыцаря пришел сам. Седой, как лунь, он низко склонил голову и, то и дело вытирая уголки губ платком, рассказал Поттеру о том, как сбил двоих, похоже, насмерть. Описания совпали, и Гарри бросился обзванивать маггловские больницы Лондона. Удача улыбнулась ему довольно быстро — в госпитале св. Варфоломея подтвердили, что те, кого он искал, скончались от многочисленных травм. Гарри лично отправился туда. За стойкой регистрации добродушная молоденькая медсестра сказала, куда ему идти, чтобы оформить документы и забрать тела и вещи. Поттер проследовал в указанном направлении, спустился на минус первый этаж и оказался в небольшом помещении, слабо освещаемом несколькими тусклыми лампами. За стойкой никого не было, и Гарри присел на стул, стоявший неподалеку, в ожидании своей очереди — перед ним стоял высокий худощавый мужчина, одетый во все черное. Он сильно напоминал профессора Снейпа, и Гарри даже хотел было подойти, но вовремя спохватился.

Мужчина заполнял какой-то бланк. Закончив, он отложил ручку и обернулся, разглядывая Поттера с любопытством.

— Вы в морг? — спросил он внезапно.

— Да, — Гарри коротко кивнул. — Вы тоже?

— Не совсем, — посетитель облокотился о стойку, поглядывая, не идет ли сестра. — Я химик, занимаюсь научной деятельностью. А больница, знаете ли, иногда снабжает меня некоторыми образцами биоматериалов — для моих исследований.

— Вы химик? — Поттер даже закашлялся, пробуя на вкус такое странное совпадение.

— Ну да, — спокойно подтвердил мужчина. — Я бываю здесь довольно часто, так что могу сказать — вам не дадут забрать тела до вскрытия. Слишком уж странные смерти.

— Вскрытие... — об этом Гарри не подумал. — А откуда вы знаете, что смерти странные?! Я, кажется, ничего такого не говорил.

— За последнее время подвезли только этих двоих, — собеседник и бровью не повел, говоря такое. — Мисс Калински рассказала мне, что обстоятельства странные, вот и все.

— Значит, вскрытие, — повторил Гарри, отгоняя посетившую его внезапно мысль. — Вы не знаете, долго еще ждать сестру?

— Думаю, недолго, если умеете ждать, — ответил незнакомец, и в его темно-карих глазах вдруг вспыхнуло пламя. — Понимаете, смерть быстро учит терпению...

— Северус Снейп! — Гарри больше не сомневался, вскакивая с места. — Я знаю, что это вы!

— Возможно, вы правы, мистер Поттер, — мужчина прищурился. — И что вы намерены делать?!

— Это из-за вас погибла Гермиона! — Гарри в запале выхватил палочку.

— Убьете меня?! — он едва ли не рассмеялся Поттеру в лицо, и тот понял, что погорячился.

— Если бы я мог... — процедил он нервно. — Мне давно следовало бы...

— Сейчас я скажу, что вам следует сделать, Поттер, — медиум сделал шаг, и Гарри пришлось отступить. — Представьтесь полисменом, забирайте вещи этих двоих и убирайтесь отсюда! Вам не дано знать того, что знаю я, поэтому не пытайтесь прибрать к рукам их тела — они не принадлежат вам!

— А кому же они принадлежат?! — Гарри решительно не знал, как реагировать на все это.

— Только им самим... — Снейп упер руки в бока и ждал, что предпримет Поттер, который колебался, не в силах довериться Снейпу.

— А если я сделаю по-своему?! — спросил он, сверля медиума злобным взглядом.

— Вы обречете их на вечные страдания.

— Почему я должен верить вам?! — Поттер почувствовал, что совсем растерялся. — Из-за вас Гермиона умерла!

— Это было только ее решение, — парировал Снейп, не задумываясь. — Верьте мне! Кажется, я доказал, что заслуживаю этого!

— Я...

— Просто уходите, — настаивал Снейп. — Скажете всем, что тела не нашли.

— Мне никто не поверит! — возразил Гарри, впрочем, не очень уверенно. — К тому же Драко Малфой...

— А вы сделайте так, чтобы поверили! — нетерпеливо перебил зельевар. — Особенно Драко! Этот напыщенный колдопрактик со своей вселенской заботой о папочке может все испортить!

— Но почему?! — не унимался Гарри, чувствуя, как сдавило грудь.

— Потому что эти двое заслужили покой. Гермиона заслужила, — на этот раз голос его звучал глухо и печально.

Поттер замер и задумался, взвешивая слова Снейпа. Он не знал, почему должен верить профессору, но чувствовал, что нужно сделать, как тот говорит.

— Хорошо, — произнес он, наконец, — я уйду. Но если когда-нибудь узнаю, что вы мне солгали, я достану вас из самой преисподней!

Снейп взглянул на бывшего студента еще раз, криво усмехнулся, и его глаза потухли.

— Что-то долго нет мисс Калински, — сказал он уже с совсем другими интонациями, и Гарри понял, что профессор покинул мир живых.

— Да, — медленно ответил он. — Что-то долго она... Пожалуй, я пойду, а то уже опаздываю.

— Удачи вам! — неизвестный химик тепло улыбнулся. — А я еще подожду, пожалуй.

Гарри вышел и поплотнее закрыл за собой дверь, отделявшую мир живых от мира мертвых.

Все закончилось.