В тени (джен)

Церемония прощания с Кендрой Дамблдор проходила в маггловской часовне. Жители Годриковой Лощины, даже те, кто не знал Дамблдоров, пришли на поминальную службу.

Аберфорт сидел в первом ряду с братом и его дружком, рябым Элфиасом Дожем. Пока пастор читал витиеватую речь, Дож ерзал, полируя и без того гладкую лавку, то и дело доставал из жилета часы и поглядывал на Альбуса. Альбус смотрел прямо перед собой и не шелохнулся все время, что шла служба. Кругосветное путешествие Альбуса закончилось не начавшись. Если бы не смерть мамы, он бы сейчас мчался на поезде из Лондона в Саутгемптон — у Элфиаса во внутреннем кармане горели билеты на пароход, который отбывал ровно через тридцать минут, он их доставал во время завтрака, и Аберфорт смог их хорошенько рассмотреть. Элфиас явно ожидал, что Альбус в последнюю минуту передумает. На что он надеялся, спрашивается? На то, что мать оживет и встанет из гроба? Или Ариана придет в себя? Или Альбус наконец-то признает, что Аберфорт не ребенок, а в бытовых делах затмевает братца-гения? Но что еще ждать от наивного чудака, ослепленного Альбусом. Впрочем, кого Альбус еще не очаровал своим самолюбованием?

Как бы Дож не раздражал своим восхищением, он него была и польза. Своим несносным сочувствием и глупой надеждой он сделал для Альбуса пребывание в Лощине не просто отвратительным, а невыносимым, чему Аберфорт был в некоторой степени рад.

Да, несмотря на несчастье, постигшее их семью, он был рад, сам не понимая, как в нем могли уживаться вместе столь разные чувства. Смерть матери ничто не могло восполнить, он искренне горевал, особенно остро, когда Ариана принималась искать ее, думая, что с ней играют в прятки. И в то же время Аберфорт испытывал злую радость оттого, что его блестящий брат, как муха в паутине, вынужденно застрял в их сонной деревне. Альбус, не знавший слова «нет», привыкший брать все, что только захочется, избалованный вниманием известных колдунов и ведьм, принятый в таком юном возрасте в Визенгамот, рассуждающий о человеческих слабостях с таким напыщенным видом, будто уже все испытал, внезапно оказался слабее обстоятельств. Это, правда, радовало. Когда-то же жизнь должна была обломать рога этому гордецу.

Альбус подавленно молчал, глядя на гроб, и на мгновение Аберфорт испугался. Гроб не мог не напоминать Альбусу о крахе всех честолюбивых планов. Аберфорт не понимал и не знал, что у Альбуса на уме. Оплакивает они сейчас мать или свое будущее? Поддастся на молчаливое ожидание Дожа или останется в Годриковой Лощине? Протянут ли они с Арианой вдвоем без него?

Ариана даже не поняла, что случилось. Они напоили ее сонным зельем и оставили под присмотром Батильды, которая не жаловала маггловские обряды. И как сестренке объяснить, что мама не вернется? Аберфорт не представлял. Надеялся только, что Альбус подберет слова — он умеет их подбирать к месту, у него ловко получается. Но если он уедет, что тогда делать ему, Аберфорту?

Пастор закончил говорить, и все потянулись из часовни на кладбище. Гроб опустили вниз, по крышке застучали комья земли, и у Аберфорта поплыло все перед глазами от слез. Как в тумане он слушал сочувственные реплики уходящих знакомых и очнулся только когда к ним подошел незнакомый юноша.

Белокурый, без сюртука, шляпы и перчаток, в идеально выглаженных синих брюках и ослепительно белой рубашке, с ясными синими глазами, на год или два старше Аберфорта.

Дож стоял спиной к незнакомцу и не увидел, что тот хочет что-то сказать: отер пот со лба влажным платком и проскрипел, будто ветер решил выдать пару нот на ржавом тромбоне — так блеял старый Вакх, когда соседи выпускали на луг молодую козочку Рею.

— Альбус, позволь разделить с тобой тяжелую ношу твоей утраты. Кендра была прекрасной матерью, честнейшей женщиной, верной женой, и я скорблю вместе с тобой…

Элфиас сделал глубокий вдох, планируя продолжить — накануне он исписал целый лист пергамента, испепелив пять черновиков, прежде чем родил спич — но незнакомцу надоело топтаться на месте.

— Сочувствую, — звонко произнес он.

В его глазах Аберфорт не нашел ни жалости, ни обожания — пристальный, пронзающий взгляд прошел через Альбуса и него, потом вернулся к Альбусу с едва уловимым любопытством.

— Геллерт, ваш сосед. Приехал к тете Батильде на лето.

Элфиас шумно кашлянул. Еще бы! Неподобающе одетый нахал, пользуясь оказией, представился в удобную минуту, не думая об уместности и приличиях.

Геллерт протянул руку, и ошарашенный Альбус пожал ее. Стекла его очков заблестели на солнце, и слабый румянец окрасил его щеки.

— К моему большому сожалению, дорогой друг, пароход не будет меня ждать, поэтому я вынужден тебя покинуть, — промямлил Элфиас сзади, пока Альбус и Геллерт разглядывали друг друга.

— Разумеется, — отозвался Альбус, явно не соображая, что говорит.

— Чертовски жаль, что нельзя провести магическую церемонию, — произнес Геллерт, не обращая внимания на Дожа. — Ни чар не наложить, ни попрощаться как следует. И где? В Годриковой лощине! В таком историческим месте верховодят магглы.

Аберфорт хмыкнул. Внучатому племяннику Батильды Бэгшот несомненно полагалось выдавать подобные сентенции кстати и некстати, как-никак тетушка написала учебник истории и еще дюжину различных книг. Наверняка Геллерту вместо сказок в детстве читали генеалогические деревья предводителей гоблинов. Отличное снотворное: Аберфорт всегда зевал, когда его учили отличать Ульриха Кровавого от Ульриха Безобразного.

— На что это вы намекаете? Здесь издавна жили, как маги, так и магглы, — возмутился Элфиас. — И именно, мы, волшебники, сами идем на уступки, соблюдая статут. Магглы тут ни при чем!

— Мы не просто идем на уступки, мы давно капитулировали, магглам даже воевать с нами не пришлось, — улыбнулся Геллерт.

— Магглы — ничуть не хуже волшебников!

— А я разве это говорил?

Элфиас побагровел, но продолжать дискуссию посчитал неуместным. С оскорбленным видом он, нахлобучил шляпу и, не прощаясь ни с кем, аппарировал. Альбус, разумеется, остался.

* * *

Геллерт дал им погоревать несколько дней.

Первое утро Альбус и Аберфорт делали вид, что ничего не случилось, а потом медленно вошли в колею, и все стало так, как было раньше на летних каникулах: Аберфорт с Арианой возятся на улице, Альбус сидит в своей комнате с книгами и письмами, а мама — мама выскочила на несколько минут к Батильде.

С братом Аберфорт пересекался только после обеда. Альбус становился совсем другим, ближе к ним. Он рассказывал разные небылицы, и Ариана слушала, как зачарованная. А Аберфорта сказки братца убаюкивали, под них так сладко спалось.

Они втроем готовили ужин, и здесь Альбус был кстати со своей волшебной палочкой. Он одним взмахом мог почистить фасоль, вскипятить воду, заварить чай. Ариана смеялась, когда чайные чашки исполняли фокстрот, а вилки и ножи отстукивали ритм. Утром и в обед Аберфорт делал все сам — колдовать на каникулах он пока не мог. Потому приходилось вставать в пять, доить коз и выпускать их пастись. Приносить домой воды вдоволь, вместо простого Агуаменти. Заваривать чай и замешивать тесто на оладьи — мама всегда пекла оладьи, без них не проходил ни один их завтрак.

Альбус не вставал раньше часа, и до этого времени Аберфорт успевал большинство дел переделать. Ему помогала Ариана: помогала печь, убираться, проверять закваску на сыр, поить коз.

Первое письмо от Геллерта пришло для них всех. Три строчки соболезнований. Потом — замечания о соседях и погоде. Третье письмо Альбус уже не показал. С каждым днем между двумя рядом стоящими домами носилось все больше и больше сов, пока их не загоняли вконец, не давая отдохнуть ни днем, ни ночью. Они мешали спать, будили Аберфорта, требуя печенья или воды, а Альбус ложился спать все позже и позже. На шестой день усиленной переписки Аберфорт, встав спозаранку в свое обычное время, столкнулся с братом, только готовящимся ко сну.

— Ты спятил. Вставать пора, а не ложиться.

— У меня были дела.

— Знаю я эти дела. Гостят по соседству. Трудно дойти и поговорить как нормальные люди? И что делать нам, ходить на цыпочках весь день, чтобы один гений выспался?

— Не надо ходить, я поставлю заглушающие чары.

— И если что случится, ты ничего не услышишь, да?

— Ничего не случ… — Альбус осекся. Чары он не стал ставить, но Аберфорт постарался все-таки не беспокоить брата, как бы ни был на него зол. Альбус — ну он просто такой, и его не переделать. Он не любит деревенский уклад, ему не нравится вставать рано утром. Он редко смотрит на небо, больше в свои книги, и знает мир только по ним.

Аберфорт увел Ариану в лес, собирать землянику. Они провели весь день, гуляя и предвкушая спокойный вечер. А когда вернулись — обнаружили гостя.

Геллерт стал появляться каждый вечер. Он утомлял своими речами, под которые Аберфорт неизменно зевал, пока Альбус не стал уводить Геллерта в отцовский кабинет. И хотя они никому не мешали, что-то изменилось. Альбус все внимание уделял Геллерту. Если Геллерта не было у них, значит Альбус торчал у Батильды. Целыми днями напролет они стрекотали о судьбе мира и о своей ответственности за него, пока Аберфорт и Батильда готовили, убирали, следили за хозяйствами и Арианой. А еще Альбус и Геллерт закапывались в старинные фолианты, от пыли которых Аберфорт мог чихать без перерыва четверть часа. В эти минуты Батильда ходила на цыпочках, не желая мешать «славным юношам» заниматься научными изысканиями.

Научные изыски Альбуса Аберфорт вполне себе представлял, видел как тот смотрел на Геллерта — такого восторга не проявлял даже Дож к братцу. А Геллерт явно все подмечал и поощрял заблудшего дурака, но всегда оставаясь в зоне недосягаемости.

— Очнись, он тебя использует! — бухнул однажды Аберфорт, когда улыбка Альбуса стала уж совсем мечтательной, хотя перед ним лежал «Пророк» со скучнейшей заметкой об образовании. Было пять часов пополудни, Аберфорт и Ариана пили чай с кексами, а Альбус только завтракал.

В ответ на выпад Аберфорта он протер стекла очков, затем нацепил их на кончик носа и, глядя поверх стекол, весело поинтересовался:

— Каким же это образом?

— Он знает, что ты к нему неровно дышишь, и пользуется этим.

— Вот как? И что с меня можно взять?

— Твои чертовски умные мозги, пустоголовый идиот!

Альбус рассмеялся.

— Мы с Геллертом — друзья. Естественно для друзей делиться своими мыслями, не так ли?

Аберфорт пожал плечами. Бесполезно что-то объяснять, влюбленные втемяшат себе в голову одно, и ничего не замечают.

— Скоро увидишь цену его дружбе, — только и осталось буркнуть Аберфорту.

* * *

Кто бы мог подумать, что Альбус, ненавидящий деревню, так будет наслаждаться каждым днем проведенным в Годриковой Лощине. Наверняка радуется, что не уехал с этим занудой Дожем. С Геллертом они сошлись мгновенно. Им ничего не требовалось ни объяснять, ни обговаривать, все случилось само собой. Два самолюбивых павлина увидели друг друга и нашли родственные души. Геллерт был лучше Дожа. Он говорил то, что думал, в том числе и неприятное, не заботясь об экивоках и прочей чуши. Яркий, подвижный, весьма эмоциональный, он ворвался в их сонную жизнь, как свежий ветер, да он и был ветром. Аккуратно сложенные бумаги Альбуса распотрошил, книги, взятые в библиотеке тетушки, раскидал по разным комнатам. Одну книгу пришлось отбирать у Арианы — та старательно раскрашивала мемуары прадеда Батильды, знаменитого в свое время путешественника.

Книги лежали на подоконниках, на полу, толстый том бытовых чар застрял в буфете между двумя жестяными коробками с чаем, обложка приклеилась к одной из коробок, и книга почти не пострадала.

Он критиковал Альбуса, и к нему братец прислушивался. А когда о том же, но другими словами говорил Аберфорт — его мнение не принимал во внимание.

— Зачем тебе тратить время на этих стариков?

— Они скрашивали мое одиночество, Гел. Ты же знаешь, как трудно найти стоящего собеседника. С кем мне прикажешь разбирать исключения Гэмпа из пятого закона превращений? Не с козами же.

Аберфорт не ожидал, что дверь в кабинет будет приоткрыта и не смог заставить себя уйти и не подслушивать.

— У тебя есть я.

— Сейчас — есть. Но раньше-то не было. Потом глупо разбрасываться связями.

— И чем эти связи тебе помогут? Здесь, в Годриковой лощине?

— Рано или поздно я уеду отсюда. Планирую стать министром магии.

Геллерт фыркнул. Аберфорт усмехнулся тоже.

— Ничего смешного, — в голосе брата звучали обиженные ноты. — Не прямо же сейчас и не завтра, но в будущем.

— А что это тебе даст? — спросил Геллерт.

— Как что? Возможность вмешаться и провести нужные реформы.

— Все эти твои связи, — судя по шороху Геллерт сгреб всю кипу бумаг, — тебя потянут назад, в болото. Ты будешь связан перед одними группами одними обещаниями, перед другими — другими… Сколько таких, как ты, хотело все изменить, сколько прогрессивных политиков получало власть, чтобы все шло, как прежде.

Бумаги зашелестели, и Аберфорт заглянул одним глазком. Письма кружились в воздухе и ровным слоем оседали на полу.

— Но изменения случаются.

— Случаются, — согласился Геллерт. — Скачками. Толчок, потом за счет инерции долгое движение в заданном векторе. Новый толчок.

— Ты хочешь сказать, что извне я добьюсь большего?

— Большего можно добиться и внутри. Главное знать, на что опираться. У тебя должна быть своя сила, Альбус. Только так можно будет что-то изменить. Что бы ты хотел изменить?

— Многое. Жизнь слишком неразумно организована. Я бы многое упростил. И ввел новое. Пересмотрел бы статут секретности. Я не хочу прятаться от магглов. И прятать Ариану. Ты знаешь же нашу историю? Этот статут дорого нам вышел. Ариана сошла с ума, и порой не может справиться со своей магией. Мама вот погибла. Отец пропал в Азкабане. Брат — несчастный подросток, на которого навалилось слишком многое. И я…

Аберфорт сжал кулаки. Как он посмел выдать семейные тайны. И кому?

— Взаперти.

— Взаперти. Как мы все, все маги. Заперли себя, сдались без войны.

— Статут не просто будет снять, Альбус. Для этого придется задействовать много ресурсов. А перед этим подчинить их себе. Трудная работа, год за годом долгое время… ты уверен, что хочешь отказаться от всего, ради призрачной цели?

— Ждать не обязательно долго. Если найти «Жезл судьбы».

— «Жезл судьбы»?

— Вы что, в вашей Европе не слышали ничего о поиске? О Дарах Смерти? О Жезле? Мы же вместе читали мемуары твоего родственника, прадеда Батильды. Он писал о…

— О мрачных типах…

— Об настоящих чародеях, что меняли наше сообщество. Каждый из которых в свое время обладал «Жезлом судьбы». Это мощный артефакт, дарующий силы…

— Но он же утерян?

— Скорее пылится у какого-нибудь коллекционера, у которого хватает ума помалкивать.

— Но ведь мы не одни такие умники, кто хочет найти его?

— Мемуары твоего предка еще не издали, что радует. Он упоминает о переписке со своим другом из Франции. Они искали артефакты братьев Певереллов. К сожалению, вся переписка хранится в одном из замков в Нормандии, и чтобы просмотреть ее, придется ехать на материк.

— Причем тут Певереллы?!

— Считается, Гел, что именно один из Певереллов создал давным-давно «Жезл судьбы».

Аберфорт застыл. Вот что у него на уме. Уехать на материк. Но когда? Наверное, Альбс ждет, когда наступит осень, отправит Аберфорта в школу, а Ариану куда? В Мунго?

А разговор тем временем продолжался.

— Перед тем, как начать собираться в Нормандию, скажи мне, как ты собираешься подчинить себе магглов? — спросил Геллерт.

— Подчиню себе их правителей. Маги должны стать пастырями пастырей.

— Магглы весьма изобретательны. Их прогресс поражает воображение. Они смогли столько всего создать без магии. Все эти паровозы, пароходы, автомобили, дирижабли — не успеваешь и уследить за их новинками. А их оружие? Если вчера они истребляли друг друга копьями, то сейчас у них на вооружении винтовки и порох.

— Именно, Гел, порох. Магглы совершенствуют способы убийств. Прогресс идет, но не нравственный. Они как боялись магии несколько веков назад, так боятся и сейчас, невзирая на свои изобретения. Они дети. И требуют строгого надзора.

— Ради нашего блага?

— Общего, Гел, и их блага тоже.

Аберфорт в сердцах стукнул кулаком по двери, она распахнулась шире, но разгоряченные дискуссией Альбус и Геллерт не заметили его. Они с восхищением смотрели друг на друга, у Альбуса блестели глаза, а Геллерт довольно улыбался. Аберфорт попятился от двери, пока не уперся затылком в стену. Он стоял там все то время, слушая и не слыша их, пока Геллерт не прошел мимо него. Альбус вышел его проводить и долго стоял во дворе.

На обратном пути он заметил брата.

— Аберфорт? Что случилось?

Обеспокоенный тон, рука на плече не могли обмануть Аберфорта.

— Ты хочешь избавиться от нас? Меня? Арианы? Ты сдаешь ее в Мунго?

— С чего ты взял? Тебе приснился кошмар?

Аберфорт заглянул брату в глаза. Тот не лгал, но был слегка недоволен.

— Я слышал вас. Ты хочешь поехать в Нормандию, копаться в чужой переписке, чтобы найти какой-то дурацкий жезл.

Альбус с силой сжал плечо:

— Что ты еще слышал?

— Все про ваши планы. Про общее благо, про контроль магов. Ты спятил, если думаешь, что сможешь, что готов к таким делам.

— Конечно, об этом может судить пятикурсник, который вместо домашнего задания все свое время проводит с козами.

— И кормит тебя. Ты и твой гость пьете молоко, едите хлеб и сыр, которых бы не было без моих коз. И вы даже не думаете помочь, хотя тебе нужно просто махнуть палочкой.

Альбус растерялся и разжал плечо:

— Ты не просил меня.

— А когда мне тебя просить? Когда нужно — ты спишь или строишь великие планы.

— Ты предлагаешь мне тоже заняться дойкой?

— Я предлагаю тебе вернуться на землю и перестать витать в облаках. Ты не сможешь уехать, не пристроив Ариану. Но если ты ее сдашь в Мунго... Если жертва мамы будет напрасна, жертва отца, я клянусь, я найду тебя…

— Аб, я никуда пока не уезжаю. Я пока здесь. Все мои планы — теоретические. И забудь про Мунго, я не отдам Ариану. Я пообещал заботиться о вас, я позабочусь. У меня все под контролем.

Альбус говорил то, что Аберфорт хотел услышать, но Аберфорт не верил ему. Дернул плечом, отодвигая брата, и, не обращая внимание на пожелание хороших снов, ушел к себе. Если Альбус думает, что разговор о поездке в Нормандию окончен, то это не так.

Он ворочался всю ночь, никак не мог уснуть, а перед рассветом понял, что ему просто не надо возвращаться в школу. Все равно он не планирует карьеру, поэтому ни СОВы, ни ТРИТОНы ему не нужны. Зато он нужен здесь сестренке. Если бы не Хогвартс, если бы он был тут в начале лета — мама бы была жива.

Осталось только мягко подвести к этому Альбуса. Будет нелегко, Альбус уперся, что образование — это главное. Как будто это спасло папу или маму.

Аберфорт улыбнулся. Альбус упрямый, но он упрямее. У них разные склонности, они интересуются разным. Но они братья. И они могут разделить трудности. Альбусу не надо заботиться о них, только об Ариане. И Аберфорт поможет.

* * *

Не прошло и двух месяцев, а в часовне стоял еще один гроб. Геллерт сбежал, поджав хвост, бросив не ожидавшего такого предательства Альбуса. Аберфорт не злорадствовал, он просто хорошим хуком сломал нос Альбусу, вынуждая того уйти с похорон.

Но Альбус не сдвинулся с места.