Преемница (джен)

Знахарка жила на угоре. Дряхлый домишко врос в землю по самые наличники. Просевшая крыша едва выглядывала из зарослей обнаглевшей черёмухи, что, не довольствуясь палисадом, захватила весь двор. У покосившихся ворот лениво греблись куры.

Лизавета поправив ремень дорожной сумки на плече, растеряно огляделась. Внизу, у реки, раскинулось большое село. Возле моста, в запруде, у полуразвалившейся мельницы, плескалась и визжала детвора. Мимо, по косогору, протарахтел трактор, таща за собой огромный воз зелёного сена. На возу сидели бабы — все как одна, надменно уставились на Лизу. Она смущённо отвернулась, заторопилась к воротам.

О знахарке Лиза узнала от болтливой уборщицы Насти в конторе, где работала бухгалтером. По Настёниным словам, бабка прям чудеса творила! Эдакий деревенский экстрасенс старой закваски. Пользовала знахарка страждущих молитвами, заговорами, да травками заветными. Денег за услуги не брала. Особо настойчивым отвечала смиренно:

— Коли поможет тебе травка моя, то и отблагодаришь душевно, а не поможет, то и роптать на меня не будешь. Поди с Богом!

Посмеиваясь, Лиза всё же взяла адресок. Не то что бы ехать собиралась, просто Настёна уж очень навеливала. Пригодилось вот…

Ворота натужно скрипнули, впуская гостью. На завалинке, на самом солнцепёке пригрелась сухонькая старушка в огромных валенках. Толи дремлет, толи задумалась. Стеганая душегрейка, для тепла, обвязана шерстяным платком. Видать, не греет старая кровь.

— Здрасте, — Лизавета неуклюже перекрестилась.

— И ты здрава будь, — охотно откликнулась хозяйка, из-под руки разглядывая гостью.

— Говорят, вы лечить умеете, — смущённо затараторила Лиза. — Я вот бессонницей замучилась. Сколько уж всякой снотворной дряни перепила… А усну если, такие кошмары снятся, просто ужас! Может, посоветуете чего? — Старушка не ответила. Блёкло-голубые, словно выцветшие от долгого употребления глаза, внимательно обшаривали молодую женщину.

— Если деньги нужны, так у меня есть! — Старушка головой покачала.

— Милая ты моя, ничё мне не надо! Отхотела уж благ земных. Пойдем-ка в горницу, кваском мятным тебя напою. Там и поговорим.

В избе светло, приятно пахнет сушеными травами, громко тикают ходики. Лиза разулась, с удовольствием прошлась по ярким домотканым половикам. Уселась на лавку, застланную лоскутным ковриком. В углу, за белёной печью, кровать с кружевными подвесами. На горе пухлых подушек, смяв тюлевую накидушку, разнежено спит кошка. Похоже, сама бабуля ночует на печи. Вдоль матницы, на верёвках, развешены пучки трав — это от них так пахнет. Хозяйка поставила перед Лизой запотевший стакан с янтарной жидкостью, сама присела на табурет.

— Испей, гостьюшка, не побрезгуй. Лечебный квасок, пользительный. На травах настоянный, новолунной водой заправленный. Тебе в самый раз будет. — Лиза хлебнула и в самом деле вкусного кваса. Во рту пряно защипало.

— Послушай меня, девонька. Хворь твою я снимать не возьмусь, потому как не хворь это вовсе. Просто время твоё пришло. Я вот почитай уж лет семьдесят совсем не сплю, — Лиза чудь не выронила стакан. — Поначалу тяжко было, а потом ничё, привыкла. Оно и лучше, больше работы переделать успеваешь. Я ведь совсем молоденькая была, когда ведовство приняла. По первости шибко боялась, кабы не прознал кто. Время тогда такое было. Это щас всякая шихопоть себя за знахарок выдаёт и не краснеет! — глаза бабки насмешливо блеснули.

— Так, вы ведьма?

— Ведунья, — поправила хозяйка, как поправляют неразумных детишек, когда им случается брякнуть бестактность. — Травы да деревья, вода да заговор.

— А молитвы? — зачем-то спросила Лиза.

— А чё такое молитвы, ты сама скоро поймёшь. Вот примешь от меня Бремя ведовства и поймёшь. Мне, девонька, помирать давно пора. Притомилась я за век в трудах. Покою хочу, а смерть не идёт. Пока преемницу не найду, да ведовство не передам, не упокоиться мне! Тебя, видать, сам Бог послал!

— Постойте! — вскрикнула Лизавета — Какая преемница?! Мне на работу завтра!

— Так не долго это, — печально вздохнула старушка. — Дольше уговариваю. Всё уж в тебе есть, только открыть, да выпустить надо. Хорошо бы, конечно, ежели б ты со мной пожила, поучилась, а то ведь до многого самой доходить придётся. Только слабая я шибко стала. Как Бремя передам, сразу преставлюсь. Ну, да ни чёго, я и это предусмотрела. Хозяйка суетливо порылась в комоде, вытащила потрёпанную тетрадь. — Вот, погляди, я тут записывала, где какую травку собирать, как отличить особенную, как заговор плести-путать. Малограмотно, конечно, но ты поймёшь. Указки хорошие. Мне, в своё время и таких не дали! Я ведь по скотине больше лекарствовала. До людёв недавно тока осмелилась… Ну, чё? Согласная?

Лиза нервно облизнула губы. Бабка явно не в своём уме. С другой стороны, от Лизы не убудет, да и любопытно.

— Согласна!

Смеркалось. Лизавета тихонько вышла из «травяной» избушки, где на кровати с подвесами, вечным сном заснула старая ведунья. От слабости подташнивало. Присев на завалинку, закрыла глаза. За лесом ухнул гром. Далёкая зарница осветила погружающийся в сумерки сосняк за огородом. Лиза встрепенулась, распахнула глаза. По коже прокатилась щекочущая, приятная волна. Все волоски на теле встали дыбом. Зашевелились стриженые кудри на голове, затрещали искорками. Коротко рассмеявшись, она взбежала на вершину угора, широко раскинула руки, всем телом впитывая нарастающий гнев воздуха. Порыв влажного ветра выдул последние воспоминания о прошлой тусклой жизни, засвистел в ушах, нашептывая нужное сочетание звуков для заклинания. Грудь спёрло от желания опробовать свои силы. Нужно дать волю тому новому, что пробудила в ней знахарка. Лиза уронила вскинутые руки, пальцы задвигались сами собой, плетя невидимое кружево колдовства. С губ сорвались звуки нужного тембра и тональности. Слова шли огненные, жгучие, такие нельзя хранить, можно только выпустить на волю:

— Шлю по ветру порчу чёрную… — Ветер дрогнул, приняв в себя слова, унёс в сторону села. Лиза довольно рассмеялась. Зазевавшихся сельчан ждёт сюрприз! Снова вскинула руки, наливаясь силами и властью. Старая знахарка так и не поняла, не разглядела внутренним зрением, КОГО она выпустила в Подлунный Мир! Померла в счастливом неведении. Лизавета любезно приняла её Бремя, взяла нужное, а остальное выбросила, как ненужный хлам, вроде той заветной тетради, что догорает в печи.

Грозовая туча выползла из-за леса. Небесный рокот порождал ответный голос в душе Чёрной Ведьмы. В сиянии молний пальцы зашевелились, созидая новое колдовство. Губы онемели от разрушительной силы слов. Туча почернела, налилась тяжестью. Ветер свирепо взревел, смешался с тучей, порождая ураган, какого в здешних местах не видывали. Лизавета взглянула на село, пренебрежительно поморщилась, отвернулась. Её взгляд упёрся в расцвеченный неоновым заревом горизонт. Покорный злой воле, ураган, разбрасывая вековые сосны, понёсся к едва виднеющемся вдали огонькам большого города…