Змей (гет)

Оборотни или Когда рушатся факты

Около озера Белла жила уже три дня, и все это время ей не давала покоя крайне навязчивая мысль: “Кто такой Ка?” Любопытство разгорелось пуще прежнего, когда девушка, проснувшись как-то утром — ночевала она под раскидистой ивой, на кипе сухих листьев, — стала невольным свидетелем интереснейшей беседы.

— Не будь букой, яхонтовый мой, — говорила Виль.

— Для этого от тебя требуется одно — помолчать, — раздраженно отвечал змей.

— Но почему ты отказываешься просветить нашу Беллочку?

— Твою Беллочку. Не вижу необходимости.

— Ну, хочешь, я ей расскажу?

— Нет.

— Ну, пожалуйста! Интересно же!

— Разговор окончен.

Собственно, здесь диалог оборвался, а интерес, к сожалению, никуда не испарился. Вскоре любопытство свершило свое подлое дело, придав Изабелле должной храбрости для обстоятельного разговора с мужчиной. Не вышло.

В самый ответственный момент, когда девушка уже вдохнула побольше воздуха, дабы через мгновение выдохнуть злободневный вопрос, из леса с сопутствующими эффектами выпрыгнуло нечто огромное и темное. Белла на скорость собственной реакции не жаловалась. В дальнейшем именно действием защитного рефлекса она объясняла свой поступок. Что бы там ни говорил змей, а план кровной мести в ее голове годами не зрел. Однако это не помешало ей ударить нападавшего — как думалось — первым попавшимся под руку предметом. Со всей силы. Вероятно, следует упомянуть: попалась внушительных размеров палка, по счастливой случайности валявшаяся на земле. “Случайности не случайны. Миром правит фатум”, — любил вздыхать папуля, которого разоблачали в очередной измене. Изабелла, услышав тихий присвист впечатленного Ка, впервые в жизни отцу поверила.

“Огромным и темным” оказался волчище со всклоченной бурой шерстью. Встретив на своем пути палку, зверь коротко взвизгнул, и девушка машинально отметила, что данный звук выражал не столько боль, сколько удивление. В золотых глазах животного вспыхнул яростный огонек. Оно ощетинилось, угрожающе оскалилось, зарычало и медленно двинулось на Беллу. Та мысленно попрощалась с белым светом. Змей удрученно прикрыл лицо рукой.

* * *

В принципе, Кан предвидел скорый приход кого-то из жителей леса. И думал: хуже быть не может. Но когда к озеру пожаловал Блэйт[1], а девчонка шустро огрела того по морде, он осознал всю наивность своих убеждений. Стоит, наверное, упомянуть: волк почитался главой одного из сильнейших кланов оборотней. Кто бы мог подумать, что честь и гордость его втопчет в грязь обычная смертная. И как! Конечно, за красивые глаза никто ничего и никому спускать не собирался. Не тот случай. Ка тяжело вздохнул: с появлением смертной его чудесная, уютная и тихая жизнь превратилась беспорядочный кошмар.

— Остановись, Блэйт, — устало сказал змей.

Гость скалиться и рычать перестал, однако запрет Ка не касался прожигания взглядом, обещавшим все муки мира разом.

— Она еще ребенок. Неразумное, слабое, малолетнее существо.

Какое торжество испытывал Кан, произнося эти слова, какое внутренне удовлетворение разливалось по его душе целительным бальзамом при виде вытягивающегося от возмущения лица смертной!

Волк фыркнул, медленно обошел вокруг девчонки, поводил носом по воздуху, дернул ухом. Согласился.

— Спасибо, Блэйт. Только, будь добр, не обращайся при ней. Она этого не перенесет, — усмехнулся змей.

Оборотень нетерпеливо махнул хвостом.

— Да, ты прав, — отозвался Ка. — Нам следует поговорить. Но не здесь. — Хватило одного многозначительного взгляда на смертную и прикидывающуюся немым деревом дриаду, чтобы Блэйт уловил суть и коротко кивнул.

Уже за способность понимать с полуслова Кан его уважал…

— Ка, я не могу спустить ей этот случай. Ясно, что девочка испугалась, но так или иначе она нанесла мне и моему клану оскорбление. Если по лесу пойдут слухи… — и за здравомыслие в том числе.

— Знаю. Можешь забрать ее.

— Ты позволяешь?

* * *

— Ты позволил?! — воскликнула Альвильде, явно пребывавшая в состоянии, близком к шоку. Согласитесь: когда дерево судорожно пытается дотянуться ветками до несуществующего сердца, это что-нибудь, да значит.

Изабелла не реагировала. Она вообще после короткого, но емкого объявления змея впала в прострацию и наблюдала за дальнейшим развитием событий словно со стороны.

— Ты эгоист! Нет, не то. Ты ненормальный, абсолютно чокнутый эгоист! — возмутилась дриада и выругалась такими словами, которые Белле даже от сапожников слышать редко приходилось.

— Помолчи и послушай, — спокойно проговорил Ка.

Он единственный сохранял до неприличия невозмутимую невозмутимость. Не считая, конечно, выпавшей из реальности девушки.

— Ну, нет. Это ты меня послушай. Эти блохастые ошибки природы сожрут ее и не подавятся!

И тут Изабелла ожила:

— Они разве едят людей?

— Милая, они едят все, что ходит.

— Не преувеличивай, — коротко бросил мужчина.

— Яхонтовый мой, я преуменьшаю.

— Пора бы тебе признать, что тобой движет обыкновенная личная неприязнь.

— Фу, как низко ты пал в своих догадках…

— Прекратите оба! — рявкнула Белла, успевшая дойти до точки кипения. Согласитесь, любой бы не выдержал. — Как ты посмел отдать меня оборотням?! Я не вещь какая-нибудь! Хам!

— Конченый и подлый, — поддакнула Альвильде.

— Это же… бессовестно! Да просто аморально!

— Аки змеюка злобная… Кто бы мог подумать? — укоризненно качнулись ветки.

Тогда случилось ЭТО. Именно так, ибо Изабелла вообще не поняла: что — ЭТО? Казалось, все вокруг вдруг глубоко вздохнуло, даже по траве пробежали еле заметные волны, и девушку обдало таким ужасом, который она ни разу в своей жизни не испытывала. Он стал материальным, как вода, пробежал по позвоночнику, вызвав целую стаю мурашек, отравил кровь, коснулся сердца, заставив его замереть, и добрался до сознания. На мгновение в горле перехватило дыхание, а по конечностям разлился холод.

— Очень любезно с вашей стороны, дамы, позволить мне наконец высказаться, — улыбнулся Ка.

И от подобной, хищной, улыбки Белле сделалось совсем нехорошо. Наверное, потому она и выговорила ту фразу, коя не желала выговариваться целых три дня:

— Что вы такое?

* * *

Змей хмыкнул. Отправить девчонку к оборотням было просто идеальным вариантом. Во-первых, выгоду от данного предприятия извлекал он сам. Что немаловажно, стоит заметить. На Изабеллу приходилось тратить слишком много внимания: присмотри там, уследи здесь. Этого Ка себе позволить не мог. Вообще и в общем. Во-вторых, мужчина отлично понимал: Блэйт, может, и первый, но далеко не последний. Какие еще фокусы способна выдать Белла, он и предположить боялся. А вот поселение волков — место не столь открытое: абы кого туда не пустят. К тому же покровительство вожака обеспечивало смертной полную безопасность: без согласия главы на нее бы даже тявкнуть не посмели.

— Ты позволяешь?

И тогда Кан кивнул.

— С условием, что работать она будет только на твой дом, естественно.

Оборотень фыркнул. Даже в человеческом обличии это выходило у него несколько… по-собачьи.

— Моей жене не помешает помощь по хозяйству.

Сдержать улыбку у змея не получилось. Оно, конечно, женщины-волки сильнее и выносливее, но беременность — случай особый.

— Как ее самочувствие?

— В целом, хорошее. Может, скажешь все-таки, кто будет? По старой дружбе.

— Не хочу портить сюрприз.

— Ка, ты бываешь невыносим.

— Спасибо. Всегда приятно услышать о себе столь лестное мнение.

— Вот именно об этом я и говорил, — пробормотал Блэйт в сторону.

— На пять дней.

— Что, прости?

— Изабелла отправляется к вам на пять дней.

— Всего-то? Смеешься?!

— Я абсолютно серьезен.

— Кан, не…

— Через пять дней опустится туман. Если девочки в тот момент не будет рядом со мной…

— Туман, говоришь? Давно они не появлялись. — Вожак нахмурился. — Ка, ты…

— Конечно. В скором времени.

— А чужаки?

— Не предвидятся.

— А что собираешься…

— Еще не решил.

— Ясно. Я приду за ней. Завтра утром.

Итак, в-третьих, условия жизни. У оборотней они были на порядок лучше. Если бы Альвильде не забирала каждую ночь возможные Беллины недуги в землю, то девчонка давно бы свалилась с какой-нибудь болезнью. К походному существованию она была явно не приспособлена. В-четвертых… А в-четвертых, действительно будет туман.

Вот это Ка дамам и рассказал. Опустив третий пункт, естественно.

* * *

У оборотней оказалось не так плохо, как думалось. Спала девушка под крышей, и уже это не могло не радовать. Еда прилагалась. Работа же… Увлекающийся папуля, творческая личность и вообще ранимый души человек, всегда был далек от земных забот и с чистой совестью перекладывал их на хрупкие девичьи плечи. Изабеллины, конечно. “Ты — женщина!” — торжественно приводил он железный, по его мнению, аргумент. Собственно, так начиналось больше половины папулиных просьб и наставлений, заканчивающихся, как правило, грозным “В конце концов, я — твой отец!” или заискивающим “Ну что тебе стоит! Ведь для любимого папочки…”.

Стоило Изабелле поглядеть на жену Блэйта, и все недовольство испарилось мгновенно. Зато появилось легкое чувство стыда. Нет, Белла не успела еще сделать ничего предосудительного — да и не рискнула бы: Ка дал ясно понять, что в подобном случае сделает он, — даже слова не сказала. Причиной была сама Эйра[2], точнее, ее внешность. Признаться, Изабелла ожидала увидеть крепкую, высокую женщину-хищницу. Во всяком случае, рядом с атлетически сложенным, по-звериному грациозным вожаком представлялась именно такая спутница. Но вовсе не хрупкая, тонкокостная девица с длиннющими платиновыми волосами, большими желтоватыми глазами и заметно округлившимся животиком. Согласитесь: многие бы впали в ступор. Именно так Изабелла и поступила. Однако наставления змея даром не прошли: вежливо поклониться удалось автоматически.

* * *

— Яхонтовый мой, ты уходишь?

Ответом дриаде послужил тяжелый вздох.

— К расщелине, значит. Уползаешь в подполье, милый? — дерево ехидно зашуршало листьями.

Ка закатил глаза: кому как не Виль знать, зачем он покидает озеро.

— Хотя бы так. Не было бы счастья…

— Да ты оптимист, я погляжу. К приходу Беллочки вернешься?

— Куда я денусь?

Деваться действительно было некуда. И поздно. Сейчас мужчине требовались лишь три вещи: время, уединение и подумать… Да, несомненно, подумать.

* * *

За несколько дней девушка узнала столько, что устала удивляться. Волшебный мир распускался перед ней, как распускается цветок, обласканный солнечными лучами. Это было… грандиозно! Оно захватывало дух и давало новый, безграничный обзор. Словно после долгого заключения в темнице перед тобой вдруг открылись двери, а за ними — поле, необъятное, такое, что не понятно, где кончается земля и начинается небо.

“Знание — есть сила. Но благое неведение — это мощь”, — часто говорил папуля, косясь на супруга очередной “натурщицы”. С ним Изабелла, наверное, впервые в жизни согласилась, слушая, как с милой улыбкой Эйра опровергает очередной — незыблемый! — факт. Мироощущение Беллы заложило крутой вираж и выходить из него явно не спешило. Оставалось выбирать: либо принять и приспособиться, либо отвергнуть.

“Это другой мир, девочка, и правила в нем другие. Пока ты здесь, будь добра придерживаться их”, — произнес Ка на прощание, сверкнув своими клыками.

Его слова без внимания не остались, вспомнились и помогли прийти к нужному решению. А началось все с невинного интереса. Хотя тот же самый папуля вообще в существование оного не верил: “Упаси от людей с такими интересами! Выходит, один из них придумал порох”. Здесь мнения доченьки и родителя коренным образом разошлись.

— У вас довольно большое поселение. Почему мы до сих пор его не обнаружили? — спросила Изабелла, с усердием натирая пол.

Эйра безмятежно разделывала уже ошкуренного и выпотрошенного зайца: деликатное положение не позволяло ей обращаться и ходить на охоту.

— Лес гораздо больше, чем вам кажется, волчонок, — мягко улыбнулась женщина, отрезав животному ножку.

Девушка покачала головой: зрелище ее не впечатлило.

— Оборотни едят человеческое мясо?

— Есть и такие. Обычно они одиночки. Ни один благоразумный вожак не примет подобного в клан. Лишние проблемы.

— А с вампирами вы враждуете?

— На кой мы друг другу сдались? — приподняла бровь Эйра, снисходительно махнув огромным ножом.

— Ну, те вроде мертвецы и кровожадные убийцы… — начала Белла и обнаружила внезапно, что веских доводов у нее нет. Совершенно.

Эйра звонко рассмеялась.

— Для мертвецов они очень даже неплохо сохранились, скажу тебе. Мы практически не пересекаемся, да и сфера… интересов у нас разная. И еще, просто на заметку: в гробах вампиры не спят и в летучих мышей не превращаются. Это плоды чей-то бурной фантазии.

— Совсем не романтично… — разочарованно вздохнула Изабелла.

— Что есть. Но вашу деревушку вампиры ни разу не посещали, я права?

— Откуда Вы знаете?

— Она находится территории леса. А лес их не жалует.

— Говорите так, будто лес живой.

— Все может быть… — Эйра хитро прищурилась.

Наступило затяжное молчание. Только стук ножа по деревянной доске да плеск воды в кадке нарушали пропитавшую дом тишину. Изабелла отжала тряпку, вытерла ладонью запотевший лоб, потянулась, разминая спину, и вперила в Эйру пытливый взгляд.

— Разве Ка тебе совсем ничего не рассказывал? — сдалась та.

— Совсем, — отозвалась Белла, вспомнив, как на ее вопрос о том, кто он, мужчина хмыкнул и ответил: “Северный олень”. А Альвильде прибавила: “Так вот ты какой!”

— Странно…

— Я не спрашивала.

— Почему?

Изабелла замялась.

— Ясно. В том, чтобы бояться Ка, нет ничего необычного, волчонок, — открыто улыбнулась Эйра. — Он далеко не ужик, которого можно изловить и в узел свернуть.

Девушка представила себе завернутого в узел змея и, не удержавшись, хихикнула.

— А драконы?

— А что с драконами? Чистокровные ящеры живут далеко в горах и с внешним миром практически не контактируют.

— Но разве… — попробовала возразить совершенно сбитая с толку Изабелла.

— Так ты про это? С тех пор как ведьмы изобрели преображающие чары и зелья, фальшивые драконы стали встречаться буквально везде. И ведь не объяснишь же, что большинство из них — бывшие смертные. Может, даже принцы… или принцессы. Кто их разберет! Меньше колдуньям дорогу переходить надо.

Белла удрученно прикрыла лицо рукой, совершенно не обратив внимание на то, что невольно позаимствовала жест у Кана. Куда катится мир?! Мир не ответил и продолжал куда-то катиться.

* * *

Ка решал…

* * *

Изабелла нередко ловила себя на том, что думает, чем же занимается змей в данный момент. Наверное, предполагала она, лежит себе на солнце и снова не подает признаков жизни. Либо в озере плавает… либо с дриадой препирается… По Виль девушка откровенно скучала. Не хватало ее жизнерадостности, язвительных замечаний и веселых рассказов. Да всего не хватало!

К счастью, времени предаваться хандре особо не было. Обычно оборотни уходили на охоту семьями, но два-три раза в неделю собирались всей стаей, кроме больных, стариков и детей, — практика. И тогда Белла, почитай, работала на весь клан. Нянькой. Следить за волчатами оказалось сущим наказанием. Те напоминали ей не людей, не зверенышей, а самых настоящих тараканов: вредных и вечно норовящих расползтись. Однако управа на них нашлась поразительно быстро — Ка. Стоило упомянуть его примерно в похожем контексте: “Если вы не прекратите, Кукулькан обо всем узнает, и тогда…” “И тогда” дети уже додумывали сами, постепенно затихая и переходя на шепот. Испуганный или уважительный — Изабелла разобраться не смогла. А после спрашивали: какой он, этот Кан? И начиналось: “Ты его правда видела? Он большой? Хвост у него действительно змеиный? Он сильный? Как он…” Девушка отвечала машинально, ибо мысли ее крутились в одном лишь, практически гневном, ключе: “Да кто же такой Ка, черт его побери?!”

* * *

Сердце постепенно ускоряло ритм, быстрее разгоняя кровь: организм возвращался к нормальному функционированию. Змей открыл глаза, медленно потянулся, разминая мышцы, глубоко вздохнул.

В воздухе отчетливо ощущалась влага. Прохладная и тяжелая, она оседала на языке знакомым горьковатым оттенком. Лес обретал подобный привкус только тогда, когда по нему гулял новый ветер… Ветер, пришедший из другого мира.

Прошлая встреча с гостями протекла совсем не на дружеской ноте. Кан, припомнив подробности, поморщился и произнес:

— Ей пора возвращаться.

* * *

— Тебе пора возвращаться, — сообщил Блэйт, войдя в дом.

[1] Блэйт — от валл. blaidd — “волк”

[2] Эйра — от валл. eira — “снег”