Кактус (джен)

На урок физики Петя Мартышкин пришёл с кактусом. С довольной улыбкой оглядел одноклассников, наслаждаясь произведённым эффектом, решительно хряпнул кактус на стол — керамический горшок недовольно звякнул о старенькую парту — и сам уселся рядом. Мария Сергеевна, учительница физики, должна была прийти с минуты на минуту.

Кактус был зелёный, толстый, колючий и формой смутно напоминал то, что Мартышкин ещё в н ачале года положил на физику. Петя знать не знал ни про электродинамику, ни про магнетизм — именно эти странные слова были написаны крупным шрифтом на обложке учебника — и искренне думал, что Био-Савар-Лаплас — это просто какой-то чувак, которому сильно не повезло с фамилией. Француз, кажется.

У Мартышкина даже тетрадки с собой не было.

Только кактус. И стратегический расчёт.

Мария Сергеевна зашла в класс, звонко цокая каблуками, придирчиво оглядела учеников из-под стёкол своих модных очков в тонкой проволочной оправе. Стратегический расчёт Мартышкина оказался верен: кактус заинтересовал учительницу настолько, что на отсутствие тетради она внимания уже не обратила.

— Мартышкин, — хорошо поставленным голосом произнесла Мария Сергеевна, — это что?

— Кактус, Марьсергевна, — совершенно искренне ответил Мартышкин.

— Я вижу, — зачем-то сообщила Мария Сергеевна. — А что он тут делает?

— Стоит, Марьсергевна, — вновь не покривил душой Мартышкин. Кто-то из учеников тихонько хихикнул.

— Я вижу, — упорствовала Мария Сергеевна. — А зачем он это делает?

— Физику послушать пришёл, Марьсергевна, — вот тут Мартышкин, надо признать, за свои слова поручиться уже не мог; о цели своего визита кактус его не информировал.

Физичка вздохнула, затем элегантным, отрепетированным перед зеркалом в учительской жестом поправила свои модные очки и попыталась убить Мартышкина взглядом. Но тот отчего-то даже не пошевелился; вероятно, кактус на самом деле тайно выполнял роль тотема и обеспечивал Мартышкину иммунитет от убивающих учительских взглядов.

Ещё раз вздохнув, Мария Сергеевна, чинно перебирая каблуками, направилась на своё место. Она была женщиной, в принципе, не злой, и прекрасно понимала, что если отправить сейчас Мартышкина нести кактус домой — он пропустит очень важный, ценный и полезный для него урок физики. На такое зверство Мария Сергеевна была не способна.

— Итак, тема сегодняшнего урока — магнитная индукция и закон Био-Савара-Лапласа...

«Опять этот француз», — раздражённо подумал Мартышкин, задумчиво щупая иголочки кактуса. Петя всё никак не мог простить французов за войну 1812 года, недавно стоившую ему ещё одной двойки по истории.

— Откроем учебник на странице с упражнениями и выполним...

Вот эта фраза Пете всегда не нравилась; как правило, за ней следовал неизменно нудный опрос по рядам, во время которого ученики по очереди рассказывали свои решения. Каким-то неведомым внутренним органом Мартышкин ощущал, что учительница физики и так уже давно с ним не виделась и наверняка успела соскучиться, а уж если вспомнить её бурный восторг от знакомства с мартышкинским зелёным соседом, можно и вовсе не сомневаться: до него сегодня очередь дойдёт. Ой как дойдёт.

Мартышкин решил спасаться.

— Марьсергевна, а у кактуса вопрос!

Лёгкая волна смешков бризом пронеслась по классу. Учительница вновь поправила очки и взглянула на Мартышкина исподлобья:

— Что?

— У кактуса вопрос, — послушно повторил Мартышкин.

— И в чём же он заключается?

Повисла неловкая тишина.

Кактус предательски молчал.

Ученики ещё пару раз хихикнули, но на этот раз Мария Сергеевна метнула в них парочку профилактических взглядов — и тишина воцарилась вновь.

— Извините, Марьсергевна, — смущённо проговорил Мартышкин после того, как время ожидания уже начало превышать все допустимые пределы, — он, видимо, стесняется.

Мария Сергеевна вздохнула и посмотрела на Мартышкина с кактусом даже как-то сочувствующе; несмотря на долгий опыт работы в школе, ничто человеческое ей всё-таки было не чуждо.

— Ах, как нехорошо, — печально сказала учительница, — ах, как скверно, что кактус стесняется, правда, Мартышкин? Хотя я, кажется, знаю, что делать. Давайте, чтобы кактус перестал стесняться, все вместе напишем небольшую самостоятельную? Я уверена, она его несколько раскрепостит.

По классу угнетающе пронёсся стон, вполне достойный звания песни молодых бурлаков на Волге; на Мартышкина с кактусом начали смотреть весьма и весьма неодобрительно. В спину Мартышкину вероломно вонзилась ручка; обернувшись, Петя увидел, что сидящий сзади Вася Яблоков хмуро демонстрирует ему внушительных размеров кулак. Кулак у Васи был видный, красивый, но знакомиться с ним почему-то не хотелось.

— Марьсергевна, а кактус против! — отчаянно возопил Мартышкин. — Он говорит, что написание самостоятельной нарушает его гражданские права!

«Жёваный крот, и что это я такое несу?» — подумал он про себя.

— Гражданские права? — задумчиво переспросила физичка. — Знаешь, Петя, я думаю, что гражданские права кактусов тебе и твоему другу лучше объяснят на уроке истории. Я сегодня попрошу Сергея Владимировича, чтобы он провёл с вами отдельную познавательную беседу.

Мартышкин мрачно ощутил, что вскоре будет ненавидеть за двойки по истории не только французов. Но сдаваться было не в его правилах:

— Марьсергевна, вы вгоняете моего друга в жесточайшую депрессию! Вы же не хотите попасть в тюрьму за доведение кактусов до самоубийства?..

— Самоубийство кактусов? Хм, это, я боюсь, тебе уже нужно на уроке биологии обсуждать, — деловито заметила Мария Сергеевна, делая у себя в записной книжке какие-то пометки. — Итак, закрыли учебники, достали двойные листочки...

После сорока минут стоических мучений, яростного пережёвывания ручки, укорительного подёргивания кактуса за иголки и хаотического метания в соседей записок с просьбами о помощи, на которые ответом служили лишь холодные презрительные взгляды, Мартышкин внезапно осознал: всё очень плохо. И почти синхронно с мартышкинским прозрением патетически грянул звонок.

— Всё, ребята, сдаём работы, — объявила Мария Сергеевна, подняв взгляд от журнала «Космополитен». Взглянув на обложку, Мартышкин подавил смутную зависть: у неё хотя бы, в отличие от него, урок физики прошёл не зря — она узнала целых двадцать способов сделать мужчину счастливым. Но тактичного закрывания зорких учительских глаз на результаты самостоятельной работы, на которое, признаться, Петя надеялся до последнего, в этом списке, видимо, не значилось.

Оставался последний вариант.

-Марьсергевна, а кактус вас очень просит!

Одноклассники уже не застонали, а зашипели, продолжая, тем не менее, активно складывать вещи с парт к себе в сумки; с самостоятельной исправить уже ничего было нельзя, однако задерживаться лишнюю минуту в классе после звонка никому также не хотелось.

— О чём? — от любопытства Мария Сергеевна даже встала со стула и чуть наклонилась над учительским столом, на котором бодро увеличивалась в размерах пачка двойных листочков.

— Не учитывайте результаты самостоятельной! Ну пожалуйста, пожа-алуйста!

Несколько человек, застыв в дверях, обернулись, чтобы посмотреть на Мартышкина и учительницу; однако по выражению лица последней итог разговора был сразу примерно ясен, так что в классе никто не задержался.

— Зачем же? Вот видишь, раньше кактус стеснялся — даже вопрос боялся задать, а теперь вон какой смелый стал, и самостоятельную отменить просит, — недоуменно произнесла Мария Сергеевна, ставя на стол свою стильную дамскую сумку с явным намерением положить туда листочки. — До чего же полезная это всё-таки штука — физика... — мечтательно протянула она. — Ты работу-то сдавать будешь?

— Буду, буду, — обречённо пробормотал Мартышкин, понимая, что способов спастись уже, кажется, совсем не осталось. — И как ты мог, а?! Как ты мог так меня подставить? — драматично и громко обратился он к кактусу.

Кактус молчал. Мартышкин обречённо плюхнул поверх всех остальных работ свой помятый листочек, среди клетчатой белизны которого кое-где зловеще чернелись останки мартышкинских познаний в области электродинамики. Их, впрочем, было немного.

— Как ты мог?! — вновь с чувством вопросил Мартышкин у кактуса, уже вернувшись на собственное место; учительница только что покинула класс, аккуратно прикрыв за собой дверь, и они с кактусом остались одни. — Я на тебя надеялся, понимаешь ли, верил... а ты...

— А что я? — внезапно раздался тоненький скрипучий голосок.

Мартышкин аж подпрыгнул на месте. Аж внезапно понял, как последнюю задачу решать из самостоятельной. И сразу забыл — так испугался.

Сначала нервно огляделся по сторонам — нет, абсолютно пустой класс, да и спрятаться особо негде — затем вновь повернулся к кактусу:

— Это... ты? Ты что... г-говорящий?

— А что бы и нет? — фыркнул кактус. — Один ты тут у нас, что ли, трындеть умеешь? Тоже мне, самый умный нашёлся...

— А... почему ты тогда молчал? — растерянно спросил Мартышкин, на всякий случай запоздало схватившись за парту, чтобы не упасть от ещё какой-нибудь неожиданности.

— А чего мне с тобой, неучем, разговаривать? — законно осведомился кактус. — Савара он от Лапласа отличить не может, Био для него — вообще йогурт, а ведь туда же — разговоры с ним разговаривай, беседы веди, видишь ли, светские...

Мартышкин всё-таки не выдержал и с размаху плюхнулся на один из кривоватых школьных стульев. Стул сдавленно крякнул, но в целом испытание выдержал с достоинством.

— Вот это поворо-о-от... — задумчиво протянул Петя, отчаянно хлопая глазами. — А это... ну... что теперь делать-то с тобой? — все слова как-то нехорошо путались, мешались между собой, слипались, как комки позавчерашней манки.

— Как — что? — удивился кактус. — На историю нести. Она же у тебя следующим уроком?

— Но... я... — Мартышкин замялся, — я как бы это, не собирался идти на историю... Я вообще домой свалить думал...

— Свалишь домой — всё маме расскажу, — деловито предупредил кактус.

— А если я тебя где-нибудь на улице оставлю?

— Тогда милиционеру.

Мартышкин вздохнул. Положение казалось безвыходным.

— Ну.... ладно, что поделать, — обречённо признал своё поражение он, — пошли, что ли, на историю тогда?

— Вот сразу бы так, — удовлетворённо сказал кактус. — А по пути в буфет зайдём. Кока-колы мне купишь.

Мартышкин, внутренне обещавший себе больше уже ничему не удивляться, просто покорно кивнул и, старательно обхватив руками горшок с кактусом, потащил его в коридор.

День обещал быть весёлым.