Птичка (джен)

Я сосредоточенно ковыряла шпилькой, спешно вытащенной из прически, в огромном замке. Прядь, которую уже ничего не держало, падала мне на лицо. Я ее сдувала, а она все равно лезла в глаза, мешая видеть!

Уф!

За неимением платочка я вытерла вспотевший лоб прямо рукавом, оглянувшись — попадет еще. И за манеры, и за мою освободительную миссию.

Дело в том, что Ри-Ри — заперли. За какую-то очередную провинность его не просто лишили прогулок, охоты и прочих удовольствий и развлечений, а посадили под замок, как самого настоящего преступника.

Разумеется, я не могла оставить своего друга в беде, и вот уже битый час сижу с ним около этой двери: ему же, бедняге, одиноко.

Нет, сначала Ричард нисколько не печалился своему наказанию — он сказал мне (через замочную скважину мы спокойно могли переговариваться) что представляет, будто он пленный рыцарь, похищенный, к примеру, русалками и заточенный в очарованном хрустальном замке.

На что я робко возразила, что настоящие рыцари в плен не сдаются, тем более женщинам. Русалки ведь женщины, не правда ли?

Как оказалось, зря. Ричарду мгновенно разонравилось сидеть взаперти и он в ультимативной форме потребовал его освободить — сказал, что это мой долг.

Конечно, я не стала спорить и вот уже битый час ковыряю этот несчастный замок… И руки уже устали, и пальцы затекли, а он все еще не поддается. А за дверью топает ногами несчастный Ри. Вот что мне делать?

Я была уже готова позорно отступить и разреветься, несмотря на то, что Ричард потом будет обзываться.

Плакса, девчонка… и… и даже скажет, что не будет дружить с такой слабой неженкой, которая только… в куклы…

Я шмыгнула носом и с новой силой набросилась на замок, но тут…

— Эй, ты что тут делаешь?! — прервал меня чей-то незнакомый голос. Мне конец!

Я, как ужаленная, обернулась и увидела перед собой мальчишку, совсем кроху: он определенно был младше Ричарда. Нет, то есть, он, конечно, был примерно моего возраста… но мальчишки — это же совершенно другое дело!

Эта мелочь, наверное, не только меча не поднимет, а даже лук девчоночий, малышовый, не согнет.

Было ясно, что бояться его мне не стоило, и поэтому я насмешливо произнесла:

— А что, сходишь и пожалуешься на меня глупым слугам?

Мальчишка насупился:

— Вот еще, стану я унижаться перед какими-то слугами!.. А ты…

Фраза эта у него вышла еще презрительней моей. Мальчишка еще не договорил, а я его уже, признаться, немного зауважала.

— Ты кто такая? — бесцеремонно поинтересовался он.

Я, отвлеченная от замка, сердито обернулась:

— Я Энни Эстер — а вот тебя я не знаю. И вообще, мне нельзя разговаривать с незнакомыми… И… я занята, поэтому тебе…

Тут я пискнула от ужаса своей ошибки и мгновенно поправилась.

— …поэтому ВАМ лучше уйти.

— Но ты же уже представилась, Энни, значит мы все равно что знакомы, — возразил мальчик.

Довод, конечно, был сильный, но меня в эту минуту больше занимало освобождение моего друга, чем различные приставучие младенцы, и поэтому всяким светским беседам я предпочла сражение с проклятым замком.

— Что, не выходит? — миролюбиво поинтересовался мальчик, несколько минут спустя, кажется, не собираясь никуда уходить.

Треснуть бы его чем-нибудь.

Я не ответила. Мальчишка, кажется, не привык, чтобы его игнорировали:

— Ты всегда такая невоспитанная, Энни?

За дверью завозился Ричард — вот несчастье будет, если он услышит! Надо было действовать, и быстро — поэтому я схватила своего нового знакомого под локоток, и оттащила чуть подальше.

— Сумасшедшая ты, что ли? — возмутился он, стряхивая мою руку. — Сначала скребешься в запертую дверь, потом ноешь, а теперь и меня куда-то тащишь, — он выпятил грудь, изображая поруганное достоинство. — Да знаешь ли ты, кто…

— Не знаю и знать не хочу, — пробурчала я обиженно.

— А ты забавная, — прищурившись, вынес вердикт мальчик, отнюдь мне не польстив, скорее наоборот. — Ты действительно не знаешь, кто я?

— Нет, — пожала я плечами. — Да мне это и неинтересно, у меня есть дела поважнее… Но это тайна!

И я со значением кивнула на замок. Пусть этот задавака думает, что я там сокровища ищу, или что-нибудь поинтереснее.

Но вот обида — он и не подумал спросить, что это за тайна такая, неожиданно вместо этого выпалив:

— Может, ты пойдешь с нами играть? А то здесь так скучно…

— С нами — это с кем? — подозрительно спросила я.

По правде говоря, играть мне разрешалось только с Ричардом, но…

Мальчик расцвел улыбкой.

— Со мной и моим братцем, Бертраном. Он совсем еще маленький и глупый…— произнес он полупрезрительно. — Но очень смешной, он тебе понравится. Пойдем, Энни?

Я заколебалась. С одной стороны, мне нужно было спасать Ричарда… С другой же…

— Эдди! Ты где был? Я тебя потерял!

По коридору бежал встрепанный светловолосый мальчик, еще младше своего странного брата. На вид ему было лет пять, и весь он был какой-то мягкий, белый и кудрявый — словно родившийся недавно Гретин барашек.

— Я занят, — произнес «Эдди» важно. — Не мешай мне!

— Хорошо, — покорно согласился маленький. — А с кем ты разговариваешь?

— Это Энни, — пояснили ему довольно-таки невежливо.

Два круглых любопытных глаза уставились на меня.

— А почему ты такая лохматая? — бесцеремонно поинтересовался он.

— Ты сам лохматый, — пробурчала я недовольно.

Малыш задумался.

— Я не лохматый… у меня… у меня… кучеряшки, — обиженно ответил он. — А вот ты лохматая… Правда, Эдди?

Тот дипломатично промолчал, вместо этого велев:

— Бнртран, кажется, тебе пора к няне...

— Но я хочу с тобой! — захныкал Бертран. — Я честно-честно не буду вам мешать! Можно я останусь, можно?

Но брат был непреклонен. Он все же прогнал расстроившегося до глубины души барашка, а потом спросил:

— Так что же ты все-таки тут делаешь?

Доверие мое (не без помощи потешного Бертрана) возросло к нему стократно, поэтому я не стала скрывать свое несчастье.

— Если бы ты знал, кто там сидит взаперти, — произнесла я таким трагическим тоном, что мальчик тут же сообразил:

— Только не вздумай опять реветь! У меня сестрица ежедневно плачет, сил уже нет терпеть — не выношу, когда девчонки ноют… Ну кого там заперли, няньку твою, что ли? — произнес он неожиданно покровительственным тоном, какого нельзя было ожидать от такого малявки, и, схватив меня за руку, потащил обратно к злополучной двери.

Выхватив у меня из волос вторую шпильку (мне было страшно даже представить, в какое чучело я превратилась!), он с неожиданной ловкостью парой легких движений отпер замок… распахнул дверь, с гостеприимным:

— Пожалуйста, выходит…

И подавился воздухом.

— Недурные у тебя няньки, Энни Эстер, — протянул он, как только откашлялся.

В любой другой момент Ричард надавал бы дерзкому глупцу тумаков… но сейчас он почему-то лишь смерил его презрительным взглядом и обернулся ко мне:

— Не знал, что вы знакомы, да еще так близко.

Я похолодела:

— Нет, Ри-Ри… Ричард…

— Так ты еще и заикаешься? — хихикнул мальчишка, но я не обратила внимания — Ричард смотрел на меня так сердито, что я была готова вновь расплакаться:

— Я его совсем не знаю, — жалобно протянула я. — Честное слово. Он просто подошел и помог мне,Ричард!..

— Я не принимаю помощи от врагов, — сердито сказал мой друг. — Пойдем отсюда, Энни. Побыстрее, пожалуйста.

Эдди промолчал, исподлобья глядя на меня, словно ожидая, что я возражу. И совсем он не был похож на врага — почему же Ри так сердится?

— Разве он враг? — робко спросила я.

— Враг, — Ричард нахмурился. — Это гость из Ферлиберт, они у нас с визитом…

Ферлибертский гость насмешливо поклонился. Я впервые со страхом на него посмотрела — ведь он же мог и убить Ри! Это же… действительно враг.

— Говорю же тебе, Энни — идем отсюда, — сердито проговорил Ричард и потянул меня за руку. — Как ты вообще могла с ним разговаривать! Идем отсюда, да побыстрее!

Я покорно кивнула, и мы побежали по коридору, взявшись за руки.

— Оказывается, все девчонки не только плаксы, но и глупы до невозможности! — прозвучало громко и отчетливо за моей спиной.

Я обернулась и показала мальчику язык.

* * *

После этого небольшого происшествия с гостями из Ферлиберт Ричард с презрением меня игнорировал, и только гордость не давала мне с плачем умолять леди Клеран, старинную приятельницу моей покойной матушки (благодаря ее хлопотам я и попала во дворец Тирионов), отправить меня домой, к Грете.

Графы Эстеры не ревут — и точка.

Еще больше мне не нравилось то, что в нашей ссоре с Ричардом была виновата только я. Ведь никто же меня не заставлял любезничать с чужаками, я могла бы просто прогнать глупых мальчишек, так нет же…

Я, получается, предательница…

Погруженная в невеселые думы, я бродила в одиночестве по саду, и мне было так горько и обидно, что даже красивые цветы ни капельки не радовали.

Вдруг меня окликнул чей то голос, и я обернулась, увидев незнакомую служанку, которая направлялась ко мне с таким решительным видом, что я, признаться, немножечко оробела. Я же ничего не натворила... по-крайней мере, в последнее время.

Подброшенные главной фрейлине корлевы мыши, конечно же, не в счет.

— Вы — леди Эстер? — весьма неучтиво осведомилась она. Я кивнула. — Тогда вас к себе зовет его высочество, принц…

Надо ли говорить, что дальше я и не слушала?

— Где он? — очень громко завопила я, едва ли не подпрыгивая на месте.

— Здесь, недалеко, в саду, — последовал чопорный ответ.

Едва ли не вприпрыжку я бросилась за ней, невероятно счастливая — ведь Ричард меня простил!

Но… спустя пару минут я внезапно остановилась, как вкопанная — вместо Ричарда меж деревьев мелькала чья-то кудрявая, светлая макушка.

Мальчик обернулся, и с улыбкой сказал:

— Здравствуй. Я не думал, что ты придешь так быст…

Я задохнулась от возмущения, непроизвольно сделав шаг назад.

— Ты обманул меня!..

— Что, прости? — удивленно осекся он. — Я думал, ты только поэтому и примчалась…

— Я не мчалась, я… — произнесла я жалобно и разочарованно.

Это был не Ричард. Не Ричард, и от этого мне стало еще обиднее.

— Ну вот, ты опять хнычешь. И как тебя только пустили в замок, такую плаксу?

Но в данный момент из двух смертельных обид, нанесенных мне, я выбрала большую. Подступив на шаг к мальчику, я как можно более устрашающе и грозно спросила:

— Как ты мог мне наврать, вместе со своей гадкой служанкой, что…

— Я не просил ее врать, — нахмурился он.

— Да-а? А она сказала, что меня зовет принц!.. А тут… Всего лишь гадкий, глупый ты, — говорила я, чувствуя, как в носу и глазах начинает щипать, будто там хозяйничает шальная оса, и изо всех сил надеясь, что чужак уйдет, и оставит меня одну.

Но вместо этого Эдди, кажется, так его звали, вдруг широко улыбнулся, и отвернулся, хихикая, что возмутило меня еще больше.

Отсмеявшись же, он заметил:

— А ты, значит, принца ждала? Вашего задаваку Ричарда?

От изумления я даже реветь перестала, прекратив тем самым порочить семейное достоинство Эстеров.

— Ты что, дурак?

— Сама ты дура. Как ты можешь дружить с таким несносным мальчишкой, как принц Тирион?

Я еще никогда раньше не видела сумасшедших! Мне было и страшно, и любопытно.

— Это почему это он несносный?

— Важничает, — неопределенно заметил он.

— Ну так он же принц…

— А вот я не важничаю!

— Но ведь ты — совсем другое дело…

— Это еще почему?

Эдди лукаво прищурился, и я даже чуть-чуть смутилась. Интересно, сумасшедшие всегда так любят спорить?

Наверное, лучше ему не перечить.

— А еще он недавно толкнул Берта. Правда?

Я сначала думала, что вопрос обращен ко мне, пока из-за росшего неподалеку дерева не высунулась лупоглазая головенка с «кучеряшками».

— Ага. Я упал и сышка… шишка у меня, — пожаловался он.

— Нечего было под ногами вертеться, — пробурчала я.

— Я не вертелся. Я бежал, маминому велисеству…

— Берт! — предостерегающе сказал его брат.

— Маме цветочек нес, — мгновенно поправился ребенок, и продолжил жаловаться. — А он… Ричард… подставил ножку… А я не заметил, упал… И цветочек измялся!

— Великое огорчение, — «посочувствовала» я.

— Ага, — закивал Берт. — Лохматушка, сорви мне еще! Ты большая, а я…

— Кто? — глупо переспросила я.

— Это он тебя так зовет, — неохотно отозвался Эдд. — не знаю, почему…

— А вот и знаешь! Ты сам говорил, что она похожа на нашу собачку — такая же вредная и растрепанная!.. — влез лупоглазик.

— Ах так?! — возмутилась я. — Я с вами ни на минуточку больше не останусь!

И я было хотела броситься обратно в замок — а то вдруг еще Ричард увидит, что я снова вожусь с чужаками! — как вдруг внимание мое привлек какой-то тонкий, жалобный звук.

— Вы слышали? — спросила я серьезно, мигом забыв все обиды.

Братья закивали.

— Пищит кто-то, — вынес вердикт Берт.

— Надо посмотреть, что там, — подытожил Эдд.

Тихонько и осторожно мы пробирались сквозь заросли, прислушиваясь — звук становился ближе, отчетливей.

Было похоже, будто кто-то плакал.

Пройдя еще пару шагов, я ахнула — свернувшись в маленький, всхлипывающий клубочек, прямо на траве лежала маленькая девочка.

Что за чудо?

В замке, кроме нас с Ричардом, и детей-то не было (не считая этих назойливых пришельцев из Ферлиберт), это строжайше запрещалось!

А тут она. Ревущее создание, едва ли старше маленького Бертрана. Судя по виду, дочка какой-нибудь из служанок.

Безобразие!

— Жаловаться побежишь? — спросил Эдд, зорко за мной наблюдавший. Чем, собственно, и решил все дело: поступать по его указке, я, разумеется, не собиралась.

— Вот еще, — фыркнула я. — Сам беги, если тебе так хочется!

Девочка отняла ручонки от лица и со страхом смотрела на нас, переводя растерянный взгляд с одного незнакомого лица на другое.

— Что с тобой случилось? — как можно доброжелательней спросила я.

— Ты упала? Сыску набила? — перебил Бертран. — Тебе больно? Няня дула на сыску, нет?

— Не-е-ет, — протянула девочка, по всей видимости, приготовясь снова реветь от этого весьма печального факта.

Берт обошел ее, осмотрел со всех сторон, и, точно знатный лекарь, вынес вердикт:

— Надо дуть.

Разумеется, мы не могли удержаться от смеха, но тут девочка робко заметила:

— Но я упала… и ушибла ножку. И не могу встать.

Дело, по всей видимости, было серьезное.

— Ее нельзя оставлять здесь! — решительно заявила я, подходя ближе.

— А что же делать?

— Надо кому-то сказать…

— Вот еще, будет скандал… — оспорил Эдди.

— Сама знаю! — нетерпеливо сказала я, и беспомощно добавила: — Но… я тогда не знаю.

Неожиданно в наш спор вмешался сам юный лекарь.

— Я знаю, я! Эдди, помнишь моего кролика?

— Тот, который недавно сдох?

Мальчик покраснел.

— Он не сдох, он заболел… Я его спрятал и лечил, кормил, и никто об этом не знал… И девочку тоже надо спрятать…

Я со злорадством подумала, что кролик теперь протянул лапки уже наверняка — гостили-то они у нас в

Терравирис уже целую неделю!

Ну и олухи эти солдаты! Мама велела не подходить к ним, но чего их бояться? Конечно, их мечи и копья были острыми и тяжелыми, но мне они не страшны. Как это папа говорит?.. Там, где шмель не пролетит — мошкаре раздолье.

Пока один задремал, а второй разговаривал с какой-то девушкой, я прошмыгнула за ворота — только меняи видели!

Двор перед королевским замком был таким большим! Как... Ой, даже не знаю, как что! Как поле, на котором работает отец, вот! Тут то и дело сновали люди, все куда-то торопились. Пожар у них что ли?

Нет, ни криков, ни ведер с водой... А, знаю! Они, наверное, торопятся исполнять приказания короля! Мне мама рассказывала!

— А ты чего без дела стоишь? — накинулся на меня толстый мальчишка. На вид ему можно было дать лет 13, а может, и больше... Он был весь испачкан мукой и походил на привидение из сказки. Ой, а вдруг он

меня выгонит?

— А что я должна делать? — робко спросила я, опасаясь этого толстяка.

— Бери эти пироги, — он протянул мне корзинку, — и неси их в кухню! Да смотри, чтобы не один не пропал! Узнаю — высеку!

Послушно взяв корзину (ох и тяжелой она была!), я понесла ее внутрь замка. Как же мне не заблудиться и найти кухню?.. Ой и глупая ты, Эл! Конечно, по запаху!

Внутри было прохладно, и очень красиво. Какие высокие потолки! Почти как в церкви! И так же тихо, и... Так же страшно.

С кухни действительно вкусно пахло жареным мясом. Наверное, у короля какой-то праздник, мы-то последний раз ели курицу еще на Рождество. Но еще вкусней пахло из моей корзинки! В ней лежала

целая куча пирогов, только что вынутых из печи. Стащу-ка я парочку... Никто и не заметит. А вдруг и правда высекут?.. Нет, пусть сначала поймают!

Спрятав за пазухой три пирога (папе, маме и мне), я продолжила свой путь. Они приятно грели меня, и я подумала, что не зря сюда забрела. Где бы еще я смогла раздобыть столько еды? И ничего тут не опасно,

зря мама меня пугала!

Оставив корзинку у дверей кухни, я поспешила спрятаться за ближайшим куском ткани, их тут много было развешано на стенах, а на них были вышиты разные картинки. Я бы с удовольствием их разглядела, только некогда мне! Надо скорее выбираться отсюда. Отнесу пироги домой, то-то мама будет рада. Я уже совсем взрослая, раз могу приносить домой еду!

Пока в коридоре никого не было, я побежала к выходу, но, верно, где-то не там свернула. Двора, с которого я вошла, нигде не было... Что же делать? А вдруг меня поймают? С пирогами за пазухой! И отрубят мне руку за воровство...

Спрятавшись за очередной настенной тканью, я нащупала на поясе спрятанный маленький ножик, который стащила у отца. Соседские мальчишки хотели у меня его отобрать, но я им не дала! Тиль, самый

драчливый мальчишка в нашей деревне, и тот меня стороной обходит, так я его укусила! А потом я тайком подглядывала за ними и смотрела, как ловко они управляются со своими ножами, и пробовала повторять. Пока у меня не очень получалось, я только зря резала себе пальцы, а маме потом говорила, что это кот. Так что я не дам себя схватить, а тем более, отрубить руку. Как же я буду работать без руки, когда вырасту?..

Перебежками я двигалась по коридору, как говорит наш священник, \"не щадя живота своего\". А он и правда требовал пощады, начинал ныть от голода и всех этих вкусных запахов...

Вдруг я услышала неподалеку пение птиц. В замке же птицы не водятся, значит, выход рядом! Ура!

Я поспешила на звук и скоро выбежала из замка, только вот это не был тот оживленный двор. Странно...

Здесь были деревья и кусты, и цветы, и птицы, и все было такое ровненькое и аккуратненькое... Что же это? Если я все еще в замке, то откуда здесь вся эта зелень?.. Спрятавшись в кустах, я принялась думать,

как бы выбраться из этого странного места. Решив, что дело предстоит непростое, я оторвала от своего пирога четверть и быстро ее съела. Не хватало еще, чтобы мой урчащий живот меня выдал.

Мимо меня проходили слуги, один раз пробежала красивая черноволосая девочка, но никто не заметил моего убежища. Думала я долго и наконец придумала: если это королевский лес, значит, из него можно попасть в лес обычный, а оттуда — домой.

Набравшись храбрости, я побежала прямиком через этот лес, рассудив, что мне стоит искать места подремучей, чтобы быстрее выбраться с королевской земли. Кажется, я была уже у цели, как вдруг, не заметив попавшую под ноги ветку, я кубарем полетела на землю. Было очень больно... Я попыталась встать, но не могла наступить на ногу. Испугавшись, что я наделала столько шуму, и что меня поймают, я

поскорей заползла в ближайшие заросли. Нога разболелась, мочи нет! А еще я содрала кожу на коленках, и на руках... Как же я теперь пойду

домой?.. Мне вовек отсюда не выбраться! И мама будет волноваться! А я... я...

От страха, боли и горя я разрыдалась. Свернувшись калачиком на мягкой травке и баюкая больную ногу, я никак не могла успокоиться. За собственным плачем я не услышала, как кто-то пробирается ко мне

через кусты, а когда услышала, было слишком поздно.

На меня смотрели трое: взрослые мальчик с девочкой и мальчик моего возраста или чуть старше. Что же теперь будет...

— Что с тобой случилось? — спросила темноволосая девочка, которую я сегодня уже видела. На ней было такое красивое платье, вот бы маме такое!

— Ты упала? Сыску набила? — встрял маленький мальчик. Он был светленький и весь в кучеряшках. — Тебе больно? Няня дула на сыску, нет?

Няня? Нет у меня никакой няни! А теперь, когда я потерялась, и мамы нет...

— Неееет, — протянула я, снова чуть не расплакавшись.

Мальчик обошел кругом, внимательно осмотрев меня, и сказал:

— Надо дуть.

Старшие рассмеялись, а мне было совсем не до смеха!

— Но я упала...— возразила я. — И ушибла ножку. И не могу встать.

Старшие начали решать, что со мной делать, а младший вдруг предложил поступить со мной, как с кроликом! Неужели они меня зажарят и съедят?!

По их виду я догадалась, что они жили в замке, значит... Ой-ей-ей! Это их пироги я украла! И за это они съедят меня! Вместе с пирогами!

Я поскорее вытащила из-за пазухи свою добычу и протянула их девочке, которой я доверяла больше, чем остальным:

— Вот, забирайте! Только отпустите меня домой! Меня мама ждет!

Все трое удивленно уставились на пироги. Старший мальчик, которого остальные звали Эдди, спросил:

— Твоя мама на кухне работает?

— Нет, она дома работает! А отец в поле, — заметив его переглядывания с девочкой, я поспешила добавить:

— Только не ешьте меня!

Девочка скривила носик:

— Очень нужно нам тебя есть... Мы хотели тебя спрятать, потому что, если тебя найдут, нам всем попадет.

Пока она это говорила, Эдди взял у Энни один пирог и отдал его младшему брату, который бросал на съестное хитрые взгляды.

— Не надо меня прятать! — упрашивала я. — Покажите выход, и я сама уйду.

Эдди покачал головой:

— Ты еще глупее, чем мой брат! Как же ты уйдешь, если у тебя нога болит?

Ой, и правда... Но младший, которого Эдди и назвал своим глупым братом, сказал :

— Мы ее вылечим! А потом отпустим, — и добавил со вздохом, откусив изрядный кусок пирога. — Конечно, надо прятать.

— Как тебя зовут? — спросила девочка, с интересом меня разглядывая.

— Эл, а тебя?

— Я Энни.

— Эддард, — представился старший мальчик.

— Бетлан, — важно поклонился младший, пытаясь выговорить свое имя с набитым ртом.

— Скорее Бедлам, — ехидно сказала девочка, а Эдди закатил глаза:

— Глупый, даже имени своего не можешь правильно произнести! Не Бетлан, а Бертран. Бер-тран!

— Тр... Ртр... Тран, — согласился тот, и протянул мне оставшуюся половину своего пирога:

— Ты кушать хочес, да? На, ешь, пожалуйста!

Я с удовольствием приняла его подарок.

— Сейчас ты покусаес, и нога перестанет болеть. Вот я поел — и сыска не болит.

— А как ты вообще сюда попала? — спросила Энни.

— Я забежала на королевский двор случайно! Из любопытства. А потом не нашла выход, и... И потерялась.

— Тогда ты не кролик, — уверенно сказал Берт, словно сообщал что-то важное, — ты птичка. Эдди, помнис голубя, который жил у меня под крышей, он тоже потреялся! А я его кормил, и он жил у меня до самой

зимы!

— Никакая я не птичка! — не сдержалась я, что этот мальчишка постоянно болтает о своих зверях? Я не умею ни петь, ни сидеть в клетке.

— Да, ты луцсе! — улыбнулся он, забирая у Энни второй пирог и протягивая мне. — Кушай!

— Надо позвать Ричарда! — воскликнула девочка, довольная собственной идеей. — Он такой умный, он обязательно нам поможет!

— Вот еще! — тут же откликнулся Эдди. — Твой Ричард позовет слуг или вообще...

— Ричард? Слуг? Да ты его совсем не знаешь!

— Он нам не нужен, — отрезал Эдди. — Я знаю, что нужно делать! Мы перевяжем девочке ногу, чтобы она смогла ходить, а потом проведем к выходу.

План был хороший, он мне нравился. Я стеснялась много говорить, ведь у меня не получалось так красиво, как у этих ребят, поэтому усиленно закивала в знак согласия.

— И я буду лечить тебя, да? — в восторге переспросил Берт. — Ты будес моей птичкой?

— Помолчи хоть пять минут! — одернул его брат. — Я уже устал от твоих глупостей!

Бертран покорно замолчал, а я удивленно смотрела на него: он совсем не был похож на наших деревенских мальчишек. Ох и крепко они бы его побили!.. А он такой добрый, покормил меня... Нет, я бы им не дала и пальцем его тронуть. Со мной они бы не посмели его поколотить!

— Значит так, — продолжал распоряжаться Эдди, — Энни пойдет со мной, мы найдем что-нибудь для перевязки и вернемся. А ты, Берти, будешь охранять девчонку. Идет?

Мальчик серьезно нахмурился:

— Я знаю, ты всегда говорил, что нужно помогать даме, попавсей в беду!

Эдди поморщился, но не отругал брата как обычно.

* * *

Взрослые ушли. Я гораздо охотнее осталась бы с Энни, но Эддард заявил, что он без нее заблудится, так что пришлось мне остаться с этим странным звероловом.

— Очень болит? — сочувствующе спросил мальчик, присев возле моей ноги и с беспокойством ее разглядывая.

— Нет, — я накрыла ее юбкой, чтобы он не мог на нее так пристально смотреть. Что я ему таракашка что ли какая, чтобы так меня изучать?

— Ты не волнуйся — если Эдди обещал, что отправит тебя домой, он обязательно сделает! Он мой брат!

Кажется, несмотря на все тычки и затрещины, он уважал Эддарда. Был бы у меня старший брат, я бы тоже его любила! Пусть даже такой смешной, как Бертран!

Вдруг мне захотелось как-то отблагодарить своего нового знакомого, только вот у меня ничего нет... Хотя нет, есть! Мой ножик! Я вытащила его из-за пояса и протянула Берту:

— Держи, это тебе!

— Мне? Ой, а что это? Это кинжал?

— Нет, просто ножик. Я его дарю тебе.

— А... Спасибо. А зачем?

— Вдруг тебе придется защищаться, и...

— Засисяться? От кого? У меня много друзей.

— Тебя что, никогда не били?

— Били? — он мгновенно напустил на себя обиженный вид. — Кто посмеет меня бить?

— Не знаю... Мальчишки. Или кто-то из взрослых.

— Меня нельзя бить.

— А вот и врешь! Сейчас как тресну тебя!

— За что? — удивился Берт.

— А чтоб ты знал, что и тебя можно поколотить.

— Я и так тебе верю! А тебя... Тебя били?

— Сто раз, — махнула я рукой. — Вот, смотри, — и я показала ему свои разбитые коленки и шрамы на руках, перечисляя собственные боевые заслуги. С каждым моим словом, его глаза становились все больше от

удивления.

— Но ты же девочка! А девочки не дерутся!

— Если бы я не дралась, мне бы прохода не давали, а так меня даже боятся!

— А что хоросего в том, что тебя боятся?

— Ты и правда глупый? Раз боятся, значит, не побьют!

— Я бы никогда не стал тебя бить! И Эддард тоже!

— Это потому что ты живешь здесь.

Берт крепко задумался, а потом счастливо изрек:

— А хочес жить со мной? Я не буду тебя бить, и буду кормить, обещаю!

— Я не могу оставить маму с папой, у них, кроме меня, никого нет.

— Понимаю, — серьезно кивнул мальчик. — Я бы тоже маму ни за что не бросил!

Больше говорить нам было не о чем, но Эдд и Энни все еще не пришли, тогда я спросила:

— А зачем тебе столько зверей? Кролик, голубь... Собака, наверное, тоже есть?

— Есть! — обрадовался он возможности снова поговорить. — Даже две! А еще кошка и три котенка. С ними весело... Эдди не всегда со мной играет, а Катриона еще маленькая, с ней скучно!

— У меня раньше была собака, но потом потерялась.

— Жалко было? Плакала, нет?

— Когда твой кролик умер, тоже небось плакал, — обиженно ответила я, не желая сознаваться.

— Нет, я же не девчонка какая-нибудь!

— Ты драться не умеешь — значит, девчонка!

— Это я не умею?

— Не умеешь!

— А вот и неправда!

— Докажи!

— Не буду я с тобой драться. Рыцари с девочками не дерутся, тем более, у тебя нога больная.

Меня раздражала его доброта и правильность, но, с другой стороны, он был таким милым и добрым...

Мальчик присел рядом, устав стоять на страже, и я протянула руку к его волосам, чтобы попробовать, правда ли они такие мягкие, какими кажутся. Но, помня мои недавние угрозы, он расценил этот жест по-своему и сильно хлопнул меня по руке:

— Не тронь!

А я в ответ залепила ему крепкий подзатыльник. Он бы тоже не остался в долгу, но вдруг кусты зашуршали, предвещая появление наших друзей...

Первые минуты после того, как мы оставили малышей, и отправились на поиски бинтов с Эдди, были хорошими — и мне правда нравились. Потому что глупый мальчишка молчал. Он просто шел рядом со

мной, и по-дурацки улыбался. Я же сохраняла на лице серьезное выражение, как и подобает настоящей взрослой даме, которая решила помочь малышне. Вернее, я старалась быть серьезной, но уж очень

заразительная была у Эдди улыбка. Он, конечно, не был похож на хомяка в камзоле, как маленький Берти, но тоже был смешной.

В общем, сначала все было нормально, я старательно хмурилась, Эдди улыбался, как будто ему деревянным мечом по голове попало (хотя Ри тоже так однажды стукнули, а он ревел — но думаю, улыбался бы, если бы стукнуть посильнее).

Мы шли, и шли, и шли по замковым переходам и галереям, если честно, совершенно не представляя, куда нам надо попасть. К лекарю — нельзя, он обязательно кому-нибудь пожалуется. К служанкам — тоже. Единственный вариант, что нам оставался — это стащить бинты, но его я пока опасалась озвучить. Во-первых, неизвестно еще, где они имеются, а во вторых, уговаривать человека на такое рискованное предприятие, совсем не зная его…

Вдруг он окажется — вот ужас-то, — послушным? Или, того хуже, трусом?

Вот Ричард — он не трус. Он однажды подрался с сыном одного из рыцарей, и победил его, а ведь ему было уже четырнадцать лет!

Я почти уверена — захоти Ри-Ри сразиться с настоящим рыцарем, при полном вооружении, он бы все равно победил. Королевская кровь очень сильна, почти волшебна, как говорила Грета.

Интересно, если за короля выйти замуж, и стать королевой, ты тоже станешь сильной-сильной? Надо бы у Ри спросить… А то вдруг нападут враги из Ферлиберт…

Мне вдруг очень живо представилась картинка — тронный зал, на голове у меня блестит корона королевы Элеоноры, я сурово смотрю на двери, закрытые на засов… Они распахиваются, и в зал врываются рыцари… нет, враги. Я вскакиваю с трона, прячу Ричарда за гобеленом (он смелый, конечно, смелый — но пускай немножечко испугается… или не так, пусть ему нужно будет дописать важный-важный документ… в общем, драться ему будет некогда), я бросаюсь на рыцарей, грозная, страшная, сильная…

Отнимаю у них мечи, завязываю клинки бантиками… Пускай теперь сражаются!

— Эй, — кто-то дергает меня за рукав, отрывая от интересных фантазий, где все меня хвалят за победу над вражеским государством, — эй, Энни, я устал… Давай посидим где-нибудь?

Не удивлюсь, если он еще и плакса.

— Ну, если ты хочешь, — ворчливо замечаю я. — Вон там — скамеечка.

Эдди со счастливым вздохом опускается на нее, но тут же вскакивает:

— И ты садись. Я не могу сидеть, когда дама стоит.

Презрительно фыркнув, опускаюсь рядом — подумаешь! У него такой вид сейчас, будто он король великого государства, и сделал мне огромное одолжение. Пф.

Несколько минут мы сидели молча — я держалась, как следует, Эдди болтал ногами, — но потом… началось.

— Ты когда-нибудь была в Ферлиберт?

Я закатила глаза.

— Конечно же, нет. и я очень этому рада.

Мальчишка насупился.

— Чем же тебе не нравится у нас? У нас веселее, у нас теплее, и нет этих противных лесов и болот. Не то, что в вашем холодном Терравирис…

В его голосе прозвучали нотки хвастливой гордости, и уж этого я стерпеть не могла. Остановившись, я сердито и насмешливо спросила:

— Но если у вас так много солнца, и совсем нет лесов, значит, вы живете в пустыне?

— А вот и нет, — взъерепенился Эдди. — У нас много садов, и цветы растут, и…

— Врешь ты все.

— Не вру. Давай спорить? — с огоньком в глазах внезапно предложил он.

Что и говорить, предложение было заманчивым — спорить я очень любила.

— Давай! А как?

— Я попрошу моего отца, — тон его стал очень-очень высокомерным, что мне категорически не понравилось. Что за глупый задавака! — Я попрошу моего отца, или мою мать, и мы возьмем тебя с собой, и ты увидишь все своими глазами…

С каждой секундой он все больше воодушевлялся, чем все больше меня раздражал. Какой-то чужак, приехавший неизвестно зачем из гадкого Ферлиберт, а ведет себя, как будто он здесь хозяин. Невозможный мальчишка!

Я нахмурилась.

— Вот еще… И не собираюсь я к вам ехать!

— Это еще почему?

— Ведь вы, говорят, ведьм не сжигаете… — выпалила я давно мучавший меня вопрос.

— Ну да.

— Значит, это правда, и они у вас ходят прямо по улицам, и едят младенцев, которых успевают насобирать… — прошептала я, со священным ужасом глядя на мальчика, живущего в такой ужасной стране.

— Значит, ты боишься? — рассмеялся он внезапно. — Вот уж не думал…

— И ничего я не боюсь, просто не хочу окончить свою жизнь на столе какой-нибудь сумасшедшей тетки, — пробурчала я недовольно.

Эдди фыркнул, вставая:

— Можешь не беспокоиться, Энни, я никому не дам тебя сожрать. Даже самой страшной ведьме. Честное слово.

Я пожала плечами — так, значит, он еще и хвастун.

— Не в ведьмах дело… — сумрачно протянула я, тоже поднимаясь на ноги.

Глаза Эдди блеснули:

— А в чем же?

— А ты забыл? Где-то в саду остались твой брат и маленькая девочка, которой нужна помощь! А мы сидим, и…

При воспоминании о маленькой Эл мне стало так стыдно, так совестно… и даже немного страшно. Она же совсем кроха, и совсем одна здесь.

Мне живо представились зеленые глаза, из которых текут слезы, и такие худенькие щечки, и странное платьице, такое грубое и некрасивое… А если ее обидят? А если с ней, такой маленькой, что-то случится?.. Если ее найдут и высекут?

Она же такая маленькая и беззащитная — я-то хоть кусаться могу, если что, если на замок, например, нападут, и будут брать меня в плен, а у Эл и зубы-то не все еще выросли!

— Что ты предлагаешь? — на удивление равнодушно спросил Эдди.

Он что, совсем идиот?! Достанется ведь не только Эл, но и его братцу!

— Идем! — без лишних слов велела я, и, взяв мальчишку за руку, целеустремленно, едва ли не бегомпотащила его вперед. На удивление, он не стал сопротивляться, а только через несколько минут с жгучим любопытством смотрел, немножко притормаживая меня, тянувшую его за собой, на манер лошади, тянущей тяжелую карету:

— Прости, Энни, просто интересно…

— Что тебе еще интересно? — огрызнулась я.

— Да так… всего лишь то, куда мы идем.

Ответ мой был до неприличия кратким:

— В мою комнату.

Кажется, за моей спиной послышался тяжелый вздох.

— А зачем?

Мда, Ричард лучше хотя бы только потому, что, участвуя в моих предприятиях, никогда не задавал лишних вопросов.

А Эдди только время отнимает.

Так или иначе, я выпустила его ладонь, повернулась к нему, и, уперев руки в бока, в упор, как мне казалось, очень сурово спросила:

— Ты хочешь помочь девочке, или нет?!

— Конечно, хочу, но…

— Тогда, пожалуйста, не задавай лишних вопросов!

— Ну нет уж, — внезапно нахмурился Эдди, — рассказывай мне все, что задумала, или я никуда не пойду с тобой!

— Ах, вот ты как?

— Да, так, — ответил он спокойно. –И ты не можешь мной командовать, потому что я…

— Дурак, — закончила за него я язвительно.

— Какая же ты невоспитанная, — пробурчал Эдди.

— Ага, — неожиданно весело согласилась я. — Хорошо, слушай. Вчера для меня купили огромный кусок белого шелка…

— Зачем?

Я сморщилась.

— Как зачем? Платья шить. Белые. Так вот, пока ты отвлекаешь мою служанку, я пробираюсь в ее комнату, и краду сразу весь этот кусок, — с воодушевлением закончила я. — Там и на бинты хватит, и на платьице

маленькой Эл — ты видел, в чем она ходит? Кошмар!

— А-а-а…

— Что?

— Тебе не жалко этих тряпок? Девчонки их обычно очень любят… Даже Катриона вечно норовит обмотаться с ног до головы какой-нибудь кружевной лентой.

Я беспечно махнула рукой:

— Нет, мне совсем не жалко. Во-первых, я не очень люблю все эти пышные дурацкие наряды — они жутко неудобные…

Эдди прищурился:

— А во-вторых?

— А во-вторых — еще больше я не люблю белый цвет.

Несмотря на то, что Эдди был плаксой, дураком, и вообще, похоже, послушным ребенком, у него еще был шанс со временем стать нормальным человеком — наша проделка удалась, и, никем не замеченные, мы шли обратно в сад, нагруженные белым шелком для маленькой Эл.

— Тихо, — дернула я за рукав Эдди, когда мы проходили мимо одной из лестниц.

— А что случилось? — спросил он.

— Там, в этой башне, заточена королева, — торжественным шепотом возвестила я, и тут же прикусила язык— вот зачем я выдала ему эту тайну? Это же чужак — хотя, если признаться честно, я об этом уже совсем позабыла.

— А почему ее не выпустят?

— А потому…

И тут я едва не завизжала — по лестнице кто-то спускался. Ой, мамочка! Это же ведьма! И она меня сейчас сож… заколдует.

Я пугливо вцепилась в плечи Эдди… Фигура в плаще тем временем спускалась… приближалась к нам… Вот она откинула капюшон….

— Матушка? — послышался удивленный голос Эдди. Я недоверчиво приоткрыла глаза. И правда. Это была не ведьма, а очень красивая дама — таких красавиц я еще не встречала. У нее были большие серые глаза с

длинными пушистыми ресницами, бледное благородное лицо, белые-белые кудрявые волосы… и полусердитый, полуиспуганный вид… Наверное, она испугалась за своего сына, решила я.

— Что ты тут делаешь, Эддард? — сурово спросила она. — Я, кажется заперетила тебе…

И тут вперед вышла я. Эта дама — она же из Ферлиберт! Ей и дела нет, что происходит в этом замке. А еще она красивая, а значит, не злая. Она нам поможет!

— Простите, миледи! — поклонилась я. — Это моя вина!

Дама подняла брови.

— Да знаете ли вы?...

За моей спиной послышался какой-то писк. Я обернулась, и увидела, как Эдди, смотря то на меня, то на свою мать, отчаянно мотает головой. И что с ним случилось?

Дама хмыкнула.

— Ну хорошо, девочка, что у тебя произошло?

Разумеется, сбиваясь и торопясь, сопровождаемая паническими возгласами Эддарда (под конец он даже зачем-то уши руками прикрыл) — не знаю, может быть, я говорила не так, как полагается у них в

Ферлиберт? — я рассказала этой даме об Эл.

Под конец моего короткого рассказа она выглядела задумчивой:

— Светловолосая, зеленоглазая, бедно одетая Эл? Странная вещь судьба…. — протянула она.

— Да-да-да, миледи, именно так! — радостно закивала я, хотя про судьбу не очень поняла. — Вы ее знаете? Вы нам поможете?

Она кивнула.

Эдди за моей спиной выглядел очень и очень удивленным.

Придя в сад, я опустилась перед Эл на корточки. Она, не сводя задиристого взгляда с Берти, внезапно

улыбнулась:

— Здравствуй, Энни!

— Здравствуй, Эл, — кивнула я. — Как твоя ножка? Болит?

— Уже почти нет, -хитро взглянула девочка. — Мне Берт подул на нее и все прошло.

Зареванный, но явно воодушевленный малыш кивнул:

— Ага, я хорошо умею лечить.

Но Эл, казалось, была занята другим:

— Ты меня к маме отведешь, Энни? — требовательно спросила она, как будто мы были давным-давно знакомы, и протянула ко мне руки. Я растерянно оглянулась, в поисках матери Эдди и Берти, и тут-то она появилась, с весьма решительным видом таща за руку своего старшего сына.

Маленький Берт-хомячок даже застыл от удивления.

А дама без лишних разговоров подхватила на руки разом притихшую Эл, и куда-то с нею скрылась — мы даже сообразить ничего не успели. Правда, от ненавистной ткани я все же избавилась — дама сунула мешающий ей кулек прямо в ручки Эл, и она в него крепко вцепилась — и почему-то я была уверена, что ни за что не выпустит.

— А куда мамино велисество унесло мою птичку? — спустя пару мгновений первым сообразил Берти. — Мама принесет ее обратно? Или птичка сама прилетит?

— Ой, да помолчи, Бертран! Знаешь, Энни, на самом деле, это все очень странно…

— Что странно?

Но ответить он не успел.

Что-то с силой дернуло меня в сторону и я упала. Кажется, сильно ушиблась — локоть немедленно заныл, на глаза навернулись слезы… Что случилось?

— Анна Эстер! Я же не позволял тебе разговаривать с Фернеолами…

Фернеолами?! Так это?...

— Ричард, я…

Но оправдаться я не успела.

— А кто позволял тебе так с ней обращаться? — прозвучал голос Эддарда Фернеола, кронпринца Ферлиберт.

И, лежа на земле, я увидела, как его кулак летит в лицо Ричарда.

Раздался звук удара. Заплакал маленький Бертран. И я точно знала, что сейчас и Ричард раскричится.

Я зажмурила глаза, не желая видеть, что будет дальше.

Зато у Эл будет новое платье. Белое. Шелковое.

Как она будет рада!