Свет в её окне (гет)

Дэвид Нолан ненавидел летние дни. Всё в это время отражало его душевную боль об ушедшем и невозвратимом: он не мог забыть о столь быстром уходе Кэтрин из его жизни, о гибели их дочерей в автокатастрофе, о том, что новое любовное приключение закончено, что корабль внезапно расцветшего в его жизни счастья потерпел крушение, оставив лишь сострадание и больно ранящие осколки от бесплодных попыток влюбиться. И не просто в какую-нибудь обычную женщину, а в мэра его города.

Отношения с Режиной Миллс были для него чем-то новым, сродни открытию: они напомнили ему о том, что у каждого в жизни может быть второй шанс, и Дэвид поверил в это, потому что, кроме веры, у него не осталось ничего.

— Реджина, можешь ответить мне на один вопрос?

— Но только на один, – она слабо улыбнулась уголками губ и глаза её сверкнули, будто отражая блик солнца на морских волнах.

— Почему ты спасла меня год назад?

Дэвид чувствует, как её тонкие и легкие, точно тростинки, пальцы дрогнули в его ладони.

— Это трудно объяснить.

— Но ты уж постарайся, – он невозмутимо наблюдает, как свет в её глазах медленно гаснет.

— Я работала допоздна. Ночь была холодная: должно быть, десять ниже нуля; и по пути домой я поняла, что оставила телефон в офисе. Помню, что уже хотела махнуть рукой, он был мне не особенно и нужен, но что-то заставило меня развернуться и поехать обратно.

— И тогда ты увидела меня?

— Ты лежал на обочине дороги. Без сознания. Холодный, как лёд.

Дэвид замер, потом несмело протянул руку и осторожно стёр соленые капли с ее нежных щек.

Реджина вздрогнула, но продолжила как ни в чем не бывало:

— Доктор сказал, что если бы я нашла тебя десятью минутами позже, то ты был бы уже мёртв.

Из ее горла вырвались судорожные всхлипы, но Дэвид лишь крепче прижал ее к груди, и тихим, ровным тоном, словно убаюкивая маленького ребёнка, ответил:

— Тш-ш. Всё уже позади… всё закончилось…

— Но ты винишь меня за то, что я не спасла твоих дочек и Кэтрин. Я знаю, — убеждённо сказала Реджина, вжимаясь носом в его рубашку. Сквозь ткань Дэвид чувствовал на коже ее дыхание — запах табака, которым пропитался он сам, смешивался с запахом волос Реджины.

Запахи кружили ему голову, и он не сразу нашел ответ:

— Конечно нет. В этом нет твоей вины, так распорядилась судьба. К тому же, теперь у меня есть ты и Генри.

А затем Дэвид поцеловал ее — с бесконечной нежностью и лаской, которые больше не мог сдерживать. Он и сам не понимал, откуда взялось нелепое желание защищать Реджину, но кажется, и правда — сам господь бог посылает ему знаки свыше, что у него в жизни всё ещё может наладиться.

* * *

Стоя на краю обрыва, юная королева больше всего на свете желала броситься в море. Всё, что она узнала сегодня, почти истощило ее терпение, которое держалось сейчас на последней капле, прожигающей её кровь, рождённой из боли и ненависти.

— Я должен жениться на Эбигейл. Прости меня.

— Но почему? Почему? Я ведь тоже принцесса, и наш союз мог бы укрепить положение нашего государства!

— Но твой отец лишь пятый в очереди на престол — он не король. Проблема в этом, – холодно и отчуждённо произнёс Джеймс. — Ты никогда не сможешь дать мне того, что сможет Король Мидас.

Он уходил прочь, а Реджина была не в силах окликнуть его — но самое ужасное, что она была не в силах дать ему то, что сделает Джеймса поистине счастливым. Реджина это прекрасно понимала, и всё, что ей оставалось – это сделать шаг вниз и броситься в морскую пучину. Она была уже готова сделать этот шаг, но...

Тень, внезапно появившаяся из всплеска синего пламени, испугала ее.

— Ты не пришла на урок! – суровый тон наставника больно резал слух.

— И что? – Реджина мгновенно узнала в тёмном силуэте своего учителя, и одарила его таким же суровым взглядом из-под длинных, тёмных ресниц.

— А то, дорогуша, что для тебя это непозволительная роскошь. Ты же не хочешь, чтобы я обратил тебя в бабочку "Монарх" за непослушание?

— С чего ты взял, что не хочу?

— Ах, ну да. Ведь даже в облике бабочки ты продолжишь источать яд.

Она не ответила, лишь молча сделала шаг с обрыва — но Румпельштильцхен оказался проворнее и мудрее.

— Ты не имел права спасать меня! Я — самостоятельный человек. Я – личность. А кто ты?

— Я тот, кто имеет на тебя право, дорогуша. Не забывай о нашей сделке.

— Но я ведь не вещь.

— Нет. Ты моя бабочка «Монарх».Отравляешь мне жизнь каждый день, но ты должна помнить о своём обещании, и не только как о наказании.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что ты сможешь вернуть того, кто заставил тебя сделать шаг с обрыва.

— Но как? Ведь проклятие я создаю лишь для тебя.

— Что ж, попытайся найти выгоду и для себя. Докажи мне, что превзошла своего учителя.

Румпельштильцхен испарился в туманной дымке, оставив Реджину в одиночестве, в тот самый миг, когда её убийственные мысли просто не давали ей дышать.

Проклятие наложить удастся, и Реджине будет казаться, что счастье вот-вот окажется совсем рядом и согреет своим теплом, наполнив все её существо светом — но она жестоко ошибалась.

* * *

Дэвид смотрел, как Реджина уходит. Её робкие шаги болезненным отзвуком резали воздух — сейчас она не была похожа на королеву, она была, точно загнанная в угол, испуганная лань, которую пронзили отравленные стрелы ( так похожие на ее отравленные яблоки), пролетевшие в сантиметре от её слабого тела.

— Реджина, я не уйду! Я тебя не оставлю! — голос не дрогнул, в нем звучала непоколебимая уверенность, такая странная, такая непривычная отныне.

Привычная усмешка исказила ее лицо:

— Не обещай того, что не сможешь сделать, Джеймс, — она отворачивается, отчего-то ускоряет шаг.

— Но я не Джеймс.

И эта фраза рушит всё.

— Что ты имеешь в виду?

Это заставляет ее вернуться, и Дэвид вынужден поведать свою историю о разлуке с братом-близнецом…

Румпельштильцхен ненавидел бескрайние морские просторы — вода, эта беспокойная стихия, отобрала его счастье. Сначала жену, затем сына, а позже и веру в новую любовь с женщиной по имени Кора.

Сейчас он направлялся в Северо-Восточную Англию вместе с юным и несколько странным путником по имени Джеймс.

Он познакомился с ним случайно: мальчик сбежал из-под опеки своего отца – Короля Георга, и поспешил направиться к своей подруге Реджине.

Румпельштильцхен обещал помочь глупому юнцу, но имел на него свои планы.

Да, он был Тёмным магом, и его уже немало заботило то, кто станет носителем сил после его смерти — к тому же, возможно, что этот мальчик — не просто наследник короля. Девочка, к которой они держали путь, носила фамилию Миллс. Очень знакомую фамилию.

* * *

Плыл корабль всего два дня, но и они показались спутникам вечностью. Между прочим, четырнадцатилетний принц Джеймс открыл Румпелю ещё одну неприятную подробность своего прошлого.

— Я помолвлен, – тихо признался он, – и Эбигейл сейчас гостит в замке у Реджины.

— И что? Какое это имеет отношение ко мне?

— Самое прямое, – от взгляда ясно-синих глаз повеяло холодом. – Вы отвезёте меня к Реджине, но и Эбигейл о моём пребывании не скажете. Сделаете меня невидимым для глаз моей невесты — мне не нужны лишние уши, не нужно, чтобы мой отец узнал о моём побеге, вам ясно?

— А ты необычайно умный малый. Что же я получу взамен?

— Любовь.

— Что?

— Принцессу Кору и, возможно, мой дар.

В ту секунду Румпель понял, что этот мальчик всё это время свободно блуждал по коридорам его сознания. Каким же мастерством нужно обладать, чтобы обдурить мага прожившего на земле больше, чем две сотни лет?

Они заключили сделку — на этот раз её заключал не Румпельштильцхен, — однако он был доволен выбором своего приемника.

«Я всегда делаю правильный выбор», — подумал он, однако, не зная, что маска коварства, отпечатавшаяся на лице Джеймса, можно сказать, с рождения, не более чем следствие сломанной судьбы. Сломанной руками человека, который теперь, как казалось Джеймсу, целиком в его власти. Но мальчишка был слишком самоуверен, чтобы осознать одну очень простую, но ясную вещь: у магии всегда есть цена, и не всегда возможно предугадать, кто ее заплатит.

В Северо-Восточной Англии всегда прохладно. Даже летом проливались отвратительные дожди, умелыми штрихами рисуя лужи под ногами.

Оба путника были хмурыми, пока не увидели улыбчивую девушку, которая, сидя в беседке, находящейся близ замка, читала какую-то книгу.

Румпель внимательно наблюдал за тем, как она хмурит брови, как чёткая линия губ изгибается в едва уловимой усмешке — всё это напоминало ему о Коре. Он, конечно, знал, что мать и дочь похожи, но чтобы настолько…

Она подняла взгляд от книги и Румпель не рискнул отвести взор. Глаза её, цветом напоминавшие вязкий омут янтарного виски, как-то недобро сверкнули при виде него — Реджина не была напугана, скорее, лишь удивлена странной им видом кожи незнакомца, которая отливала цветом зелёной листвы на солнце.

— Здравствуйте, сэр. Я чем-то могу помочь вам? – она не сразу заметила Джеймса, потому что Румпель применил чары невидимости и к Реджине, на всякий случай. Вдруг рядом с ней в тот момент находилась невеста принца?

— Не мне, а ему, – произнес он хрипло и сделал Джеймса видимым.

— О боже!

Реджина вскочила со скамейки в беседке и, не заметив, уронила книгу, бросившись в объятия друга.

– Почему ты здесь? Король Георг повсюду ищет тебя! – она легонько шлепнула его по руке.

— Это единственное, за что ты хочешь отчитать меня, принцесса? – Джеймс ухмыльнулся, подхватывая её на руки и кружа.

— Нет! Не только за это! Этот человек — маг? – Реджина обернулась, и её взгляд из снисходительного вмиг стал суровым.

— Да, но какое это имеет значение? Разве магия запрещена законом?

— Теперь, да. Когда ты сбежал, то король Георг обезумел и обратился к моему отцу за помощью… Они ищут магов по всему королевству, зная, что в конце концов кто-то отыщет мага с таким даром, как у тебя.

— Но мой дар единственный в своём роде.

— Именно поэтому скажу яснее. Они ищут тебя.

— Уже не найдут. Я отдал дар другому человеку.

Румпельштильцхен хоть и видел будущее, но только в этот момент понял, что впервые так серьезно оступился.

* * *

— Как вас зовут, сэр? – тихо спросила Реджина, с опасением глядя в его лицо.

— Я предпочёл бы остаться неизвестным для вас, ваше высочество.

Румпельштильцхен не мог понять, почему её так интересует его персона.

— Это невозможно, – властные нотки сами собой захватили её голос в свой плен.

— Почему же?

— Потому что мой друг подверг вас смертельной опасности.

— Поверьте, я сам могу за себя постоять, миледи.

— Зовите меня Реджиной, – она улыбнулась ему и тогда, возможно, он понял, что ему совершенно необходимо изменить цель своего визита.

Также Румпель понял, что у него нет прав на то, чтобы произносить её имя вслух. Реджина хочет спасти его, но он не заслужил этого — и когда она узнает, кто он такой, то определённо сама отвернётся от него.

Он сам хотел заполучить дар ее друга и даже больше — позже Румпельштильцхен захотел заполучить её саму, наплевав на здравый смысл и беззащитность своей собеседницы.

* * *

Пребывание Румпеля в замке нельзя было скрыть, поэтому Реджина по своей наивности посвятила его в рыцари, тем самым загнав себя в ловушку и сделав себя узницей отнюдь не лучшего из людей.

Румпеля даже начала мучить совесть за то, что он скрывает от принцессы свою истинную сущность, но, как оказалось, Кора погибла, отправившись в Зазеркалье, а значит, по сути, повода остаться у него больше не было. Однако он не хотел уходить — он должен был заполучить дочь Коры, дабы отомстить. Возможно, стоило влюбить её в себя, но на пути его была помеха.

Джеймс.

Он был не по годам умён, и это настораживало Тёмного мага. Он мог даровать ему свои способности, но с такой же лёгкостью мог их и отнять.

Он стоял у него на пути. Всегда. Так же, как и сегодня.

Реджина была на ромашковом поле, разговаривая с невидимым Джеймсом, и счастливее этой девушки он никого ещё не встречал. Она словно излучала добро и свет.

— Ты бы вышла за меня, будь у нас шанс? – спросил Джеймс.

— Конечно, – без колебаний ответила четырнадцатилетняя девочка, – ты мог бы и не спрашивать.

— Почему?

— Это же такая глупость!

— Вовсе не глупость, ведь я не уверен в том, что ты чувствуешь.

— Правда? А я уверена лишь в том, что люблю тебя.

После этих слов чувство вязкой тоски сжало его грудь. Чёрное сердце невольно ускоряло свой стук, и ни времени, ни шанса у Румпеля не было.

Каждую ночь, охраняя покои принцессы, Румпельштильцхен любовался своей спящей спасительницей.

«Почему я так уверен, что она может меня спасти?»

Наверное, потому, что ещё вчера она сказала, что спасти можно каждого.

Она права. Он спасёт её, а она его, ведь он свет в её окне, луч солнца на небе, которое заволокло тучами, но это уже неважно. Главное — верить. Так учил отец. Иначе он окажется на грани и потеряет магию.

А это было непростительной роскошью. Без магии он — ничто.

«Что же я наделала?» — Реджина Миллс задавалась этим вопросом всё чаще, даже когда мир был готов упасть к её ногам и, казалось бы, все, что она планировала, удавалось. Совесть, ее вечная спутница, никогда не оставляла Реджину в покое.

Но на этот раз эти муки не были напрасными.

Она изучала лицо Дэвида, которое с лёгкостью спутала с лицом любимого мужчины.

— Что же ты скажешь Кэтрин? – она смотрела в самую глубину его чистых и ясных синих глаз.

— Имеет ли смысл что-то говорить сейчас?

«Глупый, наивный, влюбчивый идиот…»

— Ты правда спрашиваешь об этом? Безусловно, это имеет значение — тем более сейчас, когда все воспоминания вернулись к ней, а она уехала прочь из Сторибрука и находится в Париже. Что будет с Кэтрин, когда она всё вспомнит? Её примут за сумасшедшую, если она расскажет кому-то об этом!

— А что, если нечего рассказывать? Вдруг у неё и Джеймса не было общих воспоминаний, чувств, эмоций? Чего ты так боишься?

— Я не боюсь, но разве тебе она не дорога?

— Я соврал, если бы сказал, что нет.

— Тогда найди её, потому что только она сможет помочь нам найти Джеймса. Она была той, кто видел его последним.

— Почему ты так уверена, что права?! – Дэвид вышел из себя и резко встал.

— Потому что я наложила проклятие в день их свадьбы.

* * *

— Ты готова, дорогуша? – спросил Румпельштильцхен, помогая ученице выбраться из густо-черной кареты, массиивные дверцы которой украшал герб ее королевства.

— Не совсем, – отозвалась леди Реджина, потупив взор и разглядывая носки своих чёрных туфелек.

— Но ты должна, – он легонько провёл ладонью по её щеке, и кожа мгновенно отозвалась жаром.

Реджина отвернулась, пытаясь сглотнуть застрявший в горле комок и отогнать болезненные воспоминания.

— Да, я должна, – сказала она, решительно зашагав к замковым воротам.

Румпельштильцхен почти послушно побрёл за ней — но он совсем не был рад этой новой победе.

Действительно не был, потому что она причиняла ему некое неудобство — но дело впервые в жизни касалось не только его.

Он чувствовал себя влюблённым и абсолютно не к месту униженным, ведь ничто так его не унижало, как собственная нелогичная покорность этой девушке.

Он не хотел причинять ей боль, но ему в любом случае пришлось бы это сделать — ведь иначе он не отыщет своего сына.

«Бей, где бы ты ни был, я тебя найду. И заслужу твоё прощение».

Однако он не задумывался, как он заслужит — и заслужит ли — прощения той, что тем временем уже вошла в зал, полный веселья от пышного празднества.

* * *

Люди стали оборачиваться, замечая ее фигуру, облачённую в чёрное платье — кто-то замер, восхищаясь красотой незнакомки, а кто-то уже понял, кто она, но стремился сделать вид, что не знаком с нею, потому что репутация опережала свою хозяйку.

— Простите, я опоздала. Не хотела вам мешать, милорды и миледи, но думаю, что, пропусти я такое пышное празднество, это показалось бы юным жениху и невесте оскорбительным!

«Юным», — отметила про себя Реджина оговорку — ведь Джеймс был чуть старше её самой. Но отчего-то сейчас она чувствовала себя гораздо старше своего возраста.

— Не думаю, что мы бы заметили ваше отсутствие,

В каменно-сапфировой бездне глаз не было ничего, сплошная пустота, однако лицо его заметно побледнело, и он вынул меч из ножен.

— Не нужно, Джеймс, я лишь пришла повеселиться, как и все присутствующие здесь люди.

«И взглянуть на тебя в последний раз…» — мелькнула у неё сентиментальная мысль. Это была не только их последняя встреча, но и последний раз, когда Реджина не отрицала чистоты своих намерений. Она знала, за что борется, поэтому пошла на сделку с Румпельштильцхеном.

Цена магии может быть сильна и в новой жизни, она может и не вспомнить, кем он был, но даже в другой жизни, в другом мире и в параллельной вселенной она отыскала бы его и была с ним. Так обещал ей Румпельштильцхен.

Но Реджина не знала, что взамен ей придётся лишить сердца родного отца.

— Я не пойду на это, – голос ее дрожал от едва сдерживаемой ярости.

— В таком случае вы никогда не будете вместе, – деланно-спокойным тоном произнёс Румпельштильцхен.

— Почему вы помогаете именно мне? Вы ведь могли бы помочь кому-то другому.

— Мог бы, но не стану. Я ещё не встречал кого-то более нуждающегося в помощи.

— Вы — Тёмный маг и говорите о помощи, цена которой состоит в жизни моего отца?

— Такова цена магии. Таков природный баланс, нужно уравновешивать его, дорогуша. Тебе напомнить, или…

— Нет, не стоит, я знаю, что сама этого хотела.

На самом деле, это было не так — Реджина боялась за свою жизнь сильнее, чем за жизнь отца или Джеймса. И это был отнюдь не не эгоизм, это было условие её сделки с Румпелем. Она утратила бы власть над своей жизнью, а ей, как никому, хотелось быть хозяйкой своей судьбы.

Сейчас Реджина сидела в башне с часами и рассматривала находку из библиотеки: вырванную страницу, на которой была её свадьба с таинственным человеком в тёмном плаще.

«Откуда это появилось здесь?»

На миг ее сердце сжалось от ужаса, но Реджина вспомнила — она сильная. Она дождётся Дэвида. Перелёт не должен быть долгим, а сейчас она просто выпьет зелье сна и попробует выспаться — впервые за эту неделю.

* * *

— Реджина, мы везде искали тебя… — Дэвид испуганно смотрел в ее глаза.

— Ты вернулся? – голос Реджины звучал так, словно она не верила в это и даже ни капли не надеялась.

Заметив Кэтрин, она придала своему лицу нарочито безэмоциональное выражение.

— Здравствуй.

— Здравствуй, – глаза Кэтрин недобро блеснули.

— Спасибо, что ты вернулась и согласилась помочь.

— Не обольщайся. Всё это — не ради тебя, а только потому, что попросил Дэвид.

— Прекратите этот бессмысленный диалог. Кэтрин действительно есть, чем поделиться с тобой — верно, Кэтрин?

— Верно, – она теребила кулон с лунным камнем, висевший на шее, – но, боюсь, что ты не помнишь многого из того, что совершила Реджина. А это могло бы помочь нам найти Джеймса.

Надежда – это такое хрупкое и одновременно сильное чувство, она, как плавно разгорающееся пламя, неудержима, однако так же быстро она может и угаснуть. Кэтрин и Дэвид знали об этом, как никто, поэтому понимали состояние Реджины в полной мере.

— Я не могу поверить, что мистер Голд был в меня влюблён, – она зажмурилась, словно увиденные и возвращённые камнем горного тролля воспоминания могут испариться сейчас, будто ночной кошмар или безжалостный, мрачный мираж, который художник тщательно вырисовывал на холсте.

— Я понимаю, что ваши чувства оказались не взаимны,однако это может быть полезно для тебя, – мягко сказала Кэтрин, а Дэвид попытался сдержать ту бурю страстей, что царила внутри его израненной души.

После появления Кэтрин он не знал, как ему жить дальше, ведь все чувства в нём смешались, точно под воздействием урагана, который неудержимо сносит всё на своём пути. Он уже не знал, что испытывал к Реджине — это были однозначно не отеческие и не братские чувства, однако, и полноправным чувством любви их назвать было невозможно.

Также нельзя было сказать, что в нём осталось чувство влюблённости, однако друга в Реджине он видел всегда, а вот появление Кэтрин вдохнуло в него совершенно новые, ранее не знакомые ему эмоции и чувства.

* * *

— Зачем ты здесь? – спросила она, открывая дверь перед ним так, словно он был для неё незнакомцем, чужаком, вторгшимся на её территорию. Её серые глаза были холодны, точно дуновение северного ветра.

— Нам нужна твоя помощь, – без промедления сказал Дэвид.

— Кому это «нам»? – спросила Кэтрин, делая вид, что не понимает о чём речь, но каждое её слово заключало в себе весомую желчь и злобу.

— Мне и Реджине. Ты ведь прекрасно поняла, что я о нас, верно?

— Да, но я не готова помогать этой женщине, которую считала другом. Она сломала мне жизнь и это она, возможно, виновата в смерти Джеймса. Неужели ты ещё не понял этого?

— Возможно, да, а возможно, хоть ты и редко ошибаешься, виновата не она.

— Почему ты так её защищаешь, даже после всего, что она сделала и с тобой, и со мной?

— Мне очень жаль, если ты считаешь, что можно спорить с судьбой, – горько усмехнулся он.

— Ты считаешь, что всё, что случилось с нашими девочками, к лучшему? – глаза, которые так любил Дэвид, мудрые и исполненные печали, наполнились слезами.

— Прошло столько времени… я считаю, что мы должны отпустить. Мы оба.

— Я не уверена, что готова.

— Но ты будешь готова — когда-нибудь. Я обещаю, – он обнял её и понял, что никто не заменит ему то ощущение целостности, которое он познал с Кэтрин.

Как он узнал теперь, её звали Эбигейл, и даже звуки иного имени казались самыми светлыми. Светлее, чем солнечный луч.

* * *

Когда Реджина оказалась под властью кулона Кэтрин, то время для нее тянулось медленнее обычного. Она погрузилась в воспоминания — как будто бы видела беспокойный сон.

За это время — а конкретно за два дня — бывшие супруги осознали, что не могут больше находиться вдали друг от друга, и когда Реджина очнётся, они ей обо всём расскажут, но сначала нужно было зайти в лавку мистера Голда. Теперь каждый знал, что он замешан в этой истории. Их истории.

— Мистер Голд… — взволновано начала Реджина, – вы ведь знаете, что случилось с вашим учеником, с которым вы гостили в моём замке, так?

В тёмных глазах заплясали искорки смеха, пожалуй, злорадного, но Реджина этого не поняла.

— У тебя есть какая-нибудь его вещь? – спросил он деланно-спокойным тоном.

— Да, его плащ, – она протянула аккуратно сложенную вещь собеседнику.

— С ним ничего нельзя сделать, — солгал он, как вдруг появилась Белль, которая сказала:

— А как же заклинание поиска?

* * *

Заклинание поиска привело их в никуда — омертвелая гладь реки поглотила плащ.

Белль едва сдерживала слёзы, а Реджина находилась в недоумении.

— Что же это значит?

— Он утонул… мне очень-очень жаль… — девушка, не оглядываясь, убежала, а Реджина лишь озвучила немой вопрос.

— Кто же это сделал?

Остатки заклинания горных троллей всё ещё продолжали действовать, и на Реджину обрушились воспоминания.

Мрачные своды её приморского замка давили на неё, она уже несколько часов ждала там Джеймса, но его не было, и поэтому она решила отправиться в покои Румпельштильцхена.

Услышав крики за дверью, она решила прислушаться:

— Она будет моей, – шипел Румпель, словно змея.

— Докажите это. Примите мой вызов на дуэль!

— Что ж, хорошо!

Реджина не слышала больше ни звука. Видимо, кто-то из магов наложил заклинание.

Это действительно было так — Румпель одержал победу, а после решил, что мёртвая гладь реки сможет скрыть следы его преступления.

* * *

— После всего, что я узнала, я вряд ли смогу нормально жить, – сухо сказала Реджина.

— Мы понимаем тебя, – только и услышала она, но это не имело для неё никакого значения. Понимание не могло помочь ничем.

— Что же мне теперь делать? Когда мы дружили, хоть это было и не по-настоящему, я всегда нуждалась в вашем совете.

— Мы до сих пор твои друзья, Реджина, и всегда ими будем.

Кэтрин, не сводя глаз с дороги, надавила на газ, но не произнесла ни слова.

— Тогда вы посоветуете мне, что можно сделать?

— Отправляйся за границу города. Поживи в Париже, в моей квартире. Магия горных гномов укроет все следы моего переезда сюда и заменит все твои плохие воспоминания исключительно позитивными.

— Все, кроме воспоминаний о Джеймсе — я хочу помнить о нём. Это можно как-то сделать?

— Да. Забери мой кулон, там будет всё о Джеймсе. Пусть и в несколько ином свете, – Кэтрин осторожно поцеловала подругу в щёку перед тем, как они подъехали к городской черте.

* * *

— Здравствуйте, доктор Коннор. Мои кошмары всё ещё не отступили.

— А вы сделали всё, что я просил?

— Да, я сожгла все его фото и избавилась от всех вещей, кроме одной…

— Наши беседы не принесут результата, если вы не преодолеете себя — вы должны понимать это. Я думаю, что в наших встречах больше нет смысла.

— Но почему? Дениэл, я клянусь, что сделаю всё, что вы скажите.

— Тогда избавьтесь от того кулона, что он подарил вам.

— Откуда вы знаете, что он подарил мне кулон?

— Я знаю даже больше. Вы даже сейчас держите его в своих ладонях, я знаю даже то, что после наших бесед вы выкуриваете по меньшей мере две сигареты, также я знаю, что в вашей машине всегда играет только AC/DC.

— Но я не говорила вам этого, Дениэл.

— И не нужно, ведь я знаю это, потому что люблю вас.

«Люблю» — такое короткое слово и такое важное в жизни каждого человека. Оно может сделать самым счастливым на свете, а иногда может опустошить и сломить до основания. Выбор всегда остаётся за тем, кому влюблённый человек открывает своё сердце.