Signs of the past (гет)

Те, кто жили до нас, много совершили, но ничего не завершили (с)

О чем будет эта история? О верности? О магии? Быть может, о перерождениях? О дружбе? О любви до конца времен? Сложно сказать. Самое верное будет — обо всём и сразу. Каждый сможет увидеть в ней то, что захочет. * * *

Сегодня был, наверное, лучший день в моей жизни — так я думала пару часов назад.

Я с радостью перепрыгивала через лужи и наслаждалась теплой погодой. У нас были выпускные экзамены, и самый сложный тест я написала на 98 баллов. Все-таки это максимальный результат в школе за последние пять лет. Я чувствовала себя гением, это была очередная моя маленькая победа. Родители будут в восторге, а Бриджит опять будет презрительно морщить свой идеальный носик... ну и черт с ней.

Но было другое событие, которое было для меня еще важнее, чем все контрольные мира. Сегодня вышли "Американские Боги", новая книга моего любимого писателя. Ждать доставки через Интернет не хотелось, и после учебы я спешила в книжный, чтобы купить её и погрузиться в новый чудесный мир. Все-таки я могу сделать себе подарок в мой день рождения. А что может быть лучше, чем сидеть всю ночь у окна и читать-читать-читать?

В книжном я осматривала полки, уже подозревая, что остался последний экземпляр. Подозрения начались в тот момент, когда мою книжечку одновременно со мной схватил какой-то парень.

Первые секунд десять мы молча буравили друг друга глазами, а потом он критично посмотрел на мои косы (видимо, пытаясь понять, сколько мне лет) и заговорил:

— Я прошу прощения, но я первый нашел эту книгу.

— Мы с вами взялись за нее одновременно, — отпарировала я, — а дамам надо уступать, так что...

— Дамам, а не малявкам.

Я зашипела, глядя на его ехидную ухмылку. Мне пятнадцать, но он вряд ли был намного старше меня. Я посильнее потянула книгу на себя.

— Я ждала эту книгу год!

— Могу ответить тебе то же самое.

Мы бы, наверное, могли играть в эти гляделки еще долгое время, но я решила, что раз я малявка, то могу себя повести совсем не как дама — резко выдрав "богов" из рук моего соперника, я понеслась к кассе.

И вот тут Боги решили наказать меня за мою невоспитанность.

— Книга стоит шестнадцать фунтов, а не пятнадцать, мисс, — ответила кассирша, возвращая мне деньги. Я приоткрыла рот. Это что, вот оно, воздаяние?..

— Но... как? На сайте ведь написано....

— Это интернет-продажи, они всегда дешевле. Закажите, и вам привезут через два дня, — пожала плечами кассирша.

— Неужели вы не понимаете? Мне нужна эта книга СЕЙЧАС!

— Мне жаль, мисс, — железобетонно ответила она, — книга стоит шестнадцать фунтов.

Я лихорадочно перерывала все карманы в надежде, что где-нибудь завалялся еще один фунт. Но нет, теперь этот книжный магазин можно называть "Оставь надежду всяк сюда входящий".

От хорошего настроения не осталось и следа. Сев на лавочку, я долго пыталась сдержать слезы. Мечты о самом замечательном подарке разбились в пух и прах.

— Эй, мелкая! — раздался голос надо мной. Я подняла взгляд — передо мной стоял мой недавний знакомый. Довольный — улыбка на пол-лица, руки в карманах куртки. Глаза его показались интересными — тоже зеленые, но чуть светлее, чем у меня. Он наслаждался победой, теша свое самолюбие, а иначе что было бы! Девочка отобрала у него книгу.

— Чего тебе? — спросила я, пожалев, что не курю. Это был бы такой забавный и пафосный жест — затянуться сигаретой сейчас при нем, чтобы не смел меня называть малявкой и мелкой.

— Держи, — он достал из-за пазухи заветную книгу и протянул мне. Я часто заморгала, не зная, что сказать. Мои руки несмело коснулись корешка...

— Да бери-бери, я вырывать ее у тебя не буду, — он улыбнулся. Не ответить на улыбку я не смогла.

— Спасибо, — пробормотала я, убирая книгу в сумку. Парень присел рядом со мной и подставил лицо солнцу. Я чувствовала себя ужасно — он в отличие от меня поступил так... правильно как-то. Я полезла в карман за деньгами.

— Даже не думай, — не открывая глаз, ответил он, — хочешь — можешь сбегать и купить мне мороженое. Ты же мелкая совсем, у родителей небось стащила деньги. Лучше уж тогда тратить их на сладости.

— Меня зовут Синтия.

Он заинтересованно прищурился.

— Тогда понятно с чего у тебя сережки-полумесяцы[1]. Меня зовут Аластор[2], — он протянул мне ладонь. Пожимая его руку, я вдруг подумала, что, возможно, я обрела друга...

— А давай мы лучше пойдем в кафе? Я тебя как раз и угощу мороженым… у меня сегодня день рождения.

— Ну что ж, — Аластор поднялся со скамейки и протянул мне руку, — подарок я тебе подарил, теперь можно и отпраздновать? Пойдем.

....7 лет спустя....

Возвращаясь из Эдинбурга в Лондон, я обычно предпочитала самолет. Не то чтобы мне не нравились поезда, но экономия нескольких часов определенно была на руку.

Прилетев, я думала позвонить Алу, но он, как обычно, опередил меня. Короткая смс: "Я помню, что обещал проставиться — сегодня, в 7." Я улыбнулась, потому что место не надо было уточнять. Наш любимый ресторан на углу Пиккадили.

Я была в командировке целую неделю, очередные аудиты и проверки затянулись. Пусть мне и нравилась моя работа аналитиком — и деньгами, и командировками, но я понимала, что чего-то мне не хватает. Это не было моим предназначением, как пафосно любила говорить Эмили после третьего бокала вина. Иногда я думала начать писать рассказы или романы, но моя фантазия была все-таки не сильно для них приспособлена. Я редко могла составить в голове цельную историю, простроить ее от начала до конца, создать образы и привести героев к финалу...

За этими мыслями я и не заметила, насколько быстрой оказалась дорога до дома. Недолго думая, я достала из чемодана новое синее платье. Алу понравится, и раз уж сегодня у нас праздник — то что нужно для вечера. * * *

Ал сидел за столиком, а в вазе стоял букет ирисов. Что ж, видимо, работа была воспринята в издательстве на ура — ведь меня ждали мои любимые цветы, которые мой друг дарил мне от силы раза три за все семь лет знакомства. Но тут я их определенно заслужила — я три ночи верстала с ним книгу и жила на энергетиках.

— Отличное платье, дорогая, — он подмигнул мне и поцеловал руку — я была почти готова поверить, что у него благодушное настроение, но какой-то червячок говорил мне, что эта веселость — напускная.

— Спасибо, родной, — я аккуратно коснулась цветов, — красивые.

— Я старался, — Аластор гордо улыбнулся и разлил вино по бокалам, — рассказывай, как прошла работа? Они еще продержатся пару лет?

— Странно, если честно. Единственная фирма, которая я не понимаю, благодаря чему существует. И как. Зато я езжу в Эдинбург, а это того стоит, — я пригубила вина и расслабилась, — ты же знаешь, как этот город мне нравится.

— Знаю-знаю, в нем больше старины и древности...

— Именно, — я хихикнула, — лучше расскажи мне, как ты. Как милашка Энни?

Кажется, я попала просто в яблочко. Он замялся и начал смотреть куда-то в сторону.

— О Боги, Ал, что случилось? Меня же не было всего неделю!

— Я козел, Синти, впрочем, как и обычно. Не понимаю ее тонкую душу и все такое, — он махнул рукой. — Давай не будем об этом, ладно? Я даже рад, что все закончилось так, определенно лучше последнего раза.

Я тихо зашипела. Что ж творится-то?

— Что ж ты злишься, Синти? Она же никогда тебе не нравилась.

— Но вы же протянули почти полгода! Хотя, если честно… я всегда говорила, что она пустоголова для тебя.

Мы улыбнулись друг другу. Наша дружеская связь с годами становилась все прочнее, и кто знает, что было бы, если бы тогда на книжку у меня хватило денег. Нечасто встретишь человека, который настолько близок тебе духовно, фактически твое зеркало.

— Я скучал по таким нашим посиделкам, — Ал взял меня за руку.

— Я тоже, — я наклонилась поближе к нему и перешла на шепот, — кстати, слева от тебя одна блондинка скоро прожжет в тебе дыру. Могу закатить сейчас сцену, и бурная ночь тебе обеспечена. Но только в гостиницу, я хотела выспаться сегодня.

Он повернулся и рассмотрел девушку:

— Хороша, ничего не скажешь... Но я сегодняшний вечер обещал тебе, сестричка. Тем более настроение не то, — он пожал плечами, а я расстроилась. По лицу Аластора редко можно было что-то понять, но когда он был готов отказаться от возможного свидания с девушкой с такой фигурой, становилось ясно, что дело дрянь. Но в худшей истории мне приходилось тормошить его почти полгода, так что здесь все было поправимо.

Наверное, мы просидели еще часа три, обсуждая предстоящую встречу у Эмили через неделю, успех книги и еще много всего... Уходя, мы прихватили еще одну бутылку вина, решив, что можно будет продолжить дома.

И только развалившись в нашей гостиной на диване, я поняла, что мы и без последней бутылки сильно опьянели — голова шла кругом, и мы без остановки хихикали.

— Давай сделаем небольшой перерыв? — спросила я.

— Не поверишь, Синти, я сам собирался тебе это предложить, — ответил Ал и положил голову мне на колени. Я потрепала его по волосам и, наконец, решилась перейти к допросу:

— Ну, а теперь давай честно — как ты?

— Не так уж плохо. Кроме того, что раз уж мы разговариваем честно — ты знаешь, мне уже пора жениться.

— Друг мой, — я фыркнула, — у тебя еще точно есть три года, если не все пять. Ты мне лучше объясни, откуда в твоей голове такие мысли? Родители то на тебя уже давно не давят.

— Я просто смотрю на вещи объективно, дорогая моя, — Ал убрал мою руку со своей головы и резко сел, — представляешь, что будет, когда наш маленький обман вскроется?

Я тяжело вздохнула. Ну что поделать, да, когда мы решили снимать эту квартиру вместе, в нас слишком играла страсть к интригам и ко всему подобному. Мы убедили семью Ала, что наша дружба плавно перетекла в роман, и я стала для них его невестой. Результат был великолепный — семья была в восторге, Аластор мог встречаться с кем угодно и не переживать, как отреагируют родители на очередную пассию, мои родители также вздохнули спокойно, а перед знакомыми и приятелями мы с удовольствием разыгрывали наш спектакль. Полуправду знала только Эмили с мужем и Джессика — они считали, что Ал — мой троюродный брат. Ну и все девушки Ала считали точно также.

— Твоя паранойя опять прогрессирует? — я пару раз толкнула его в бок, а потом обняла. — Мы же это обсуждали уже сотни раз. Когда ты встретишь ту самую — мы всем скажем, что любовь прошла, и что мы решили остаться друзьями. А твоя будущая жена, я надеюсь, окажется вполне адекватной и не будет это воспринимать как-то не так.

— Я думаю, что уже не встречу ту самую, — Ал развел руками, — ну вот объясни мне — почему я встречаюсь с прекрасными девушками, умными, достойными, а меня все равно тянет на шлюховатых голубоглазых блондинок?

— Вау, — я захихикала, — ты зачем мне мою сестрицу описываешь?

— У кого что болит… ты всё сводишь на разговоры о своей сестре, а я — на женщин.

— Ты забыл еще мою больную зависимость от одного идиота, которой скоро будет уже пять лет. Мне вот тоже не везет с мужчинами, но я же не жалуюсь? — я устроилась в объятиях Ала и блаженно прикрыла глаза, — а если попробовать все-таки отношения со шлюховатой блондинкой?

— Это мы вообще-то уже проходили. В постели все прекрасно, но мне надоедает. Эти дешевые дурочки, в головах которых нет ничего — я не могу представить свою жизнь ни с одной из них.

— Но при этом ни одна твоя умная и прекрасная во всех отношениях девушка не смогла вытравить в тебе тягу к ним. Они для тебя как яркая обертка, конфетка. Ты как кот, который не может пройти мимо серпантина, — я потянулась за бутылкой вина и на удивление ловко разлила его по бокалам. — Мне иногда кажется, что это — один из столпов, на которых держится наш мир.

— А для меня такой столп — твоя нелюбовь и презрение к твоей сестре, — Ал забрал у меня бокал. — Ты мне когда-нибудь все-таки расскажешь, почему вы не общаетесь, а, Синти?

— Нет, — твердо ответила я, — Скажу тебе одно — лучше бы ты действительно был моим братом, а не она — моей сестрой. Я бы махнулась не задумываясь, — я говорила зло, твердо и совсем не жалея о словах.

Но почему-то я разревелась и не могла остановиться. Аластор молча гладил меня по волосам, крепко прижимая к себе. Нервы, злоба и обида решили вылиться наконец из меня этими слезами. И я не могла успокоиться до той минуты, пока, совершенно неожиданно, Ал меня не поцеловал. И я была слишком пьяна, раз позволила себе ответить на этот поцелуй, напоминавший глоток свежего воздуха.

… Голова с утра раскалывалась так, будто мы выпили три бутылки виски, а не вина. Аластор уже не спал — лежал рядом и буравил взглядом потолок.

Я вздохнула, прокручивая события вчерашнего вечера. Один поцелуй не перевернул Вселенную, как, быть может, каждый из нас в глубине души надеялся. Лучше было понять, что вот он — мой человек, что мне не нужны другие мужчины, что я мечтаю растворяться в его руках, как пишут в дурацких бульварных романах. Но это было бы ложью. Я целовала родного человека, часть себя, будто так было уже тысячу лет — так же, как и наши пьянки до утра и шутки; перемигивания при проходящих девушках или мужчинах; ночи, проведенные в обнимку. И это было правильно. И сейчас мне хотелось просто обнять Ала и гладить по щеке, а не впадать в пучину страсти. Потому что так мы будем честнее друг к другу и, наверное, все-таки счастливее.

И сейчас я знала, что те же мысли в его голове — может быть, Ал и правда мое отражение?..

— Синти, — начал Аластор, но я и так знала, что он хочет спросить.

— Нет, родной. Не стоит, — я встала с постели и с сожалением подумала, что платье теперь придется отглаживать часа два. Нам точно пора заканчивать столько пить.

Я посмотрела на своего друга — он пусть и не собирался со мной спорить, но был предельно серьезен. И я не удержалась от подколки, чтобы как-то изменить напряженную атмосферу:

— Неужели ты хочешь, чтобы я превратилась в фурию и мечтала сжечь на костре каждую блондинистую шлюшку, которую мы встретим на улице? — губы Ала растянулись в улыбке, а я рассмеялась и уже в более приподнятом настроении побежала собираться на работу.

* * *

— Ты уверена, что мне надо с тобой идти? — спросил Ал, рисуя очередные иллюстрации для книги, пока я лихорадочно собиралась.

— Конечно, надо. Во-первых, Эмили звала нас обоих, во-вторых, мне не хочется опять позволить себе быть зажатой в углу, как на прошлое Рождество. Ты — мой гарант эмоциональной безопасности.

— Судя по твоему платью, я гарант не просто эмоциональной безопасности, но вообще безопасности, — хмыкнул Ал.

— А нормальный комплимент ты сказать не можешь? — в притворном возмущении я швырнула в него завалявшимся на столе яблоком, которое тот ловко поймал.

— А он тебе разве нужен?

Подколки были нашим обычным времяпрепровождением — так было веселее. И в такие моменты мне казалось, что мы знакомы с рождения, выросли вместе. Я знала, что он — единственный человек в моей жизни, который скажет мне правду.

Ал всегда говорил, что я красива, но в моей красоте чувствуется властность, что и пугает мужчин. Ирония судьбы — Бриджит, к примеру, была красива как невинный ангел, и от нее невозможно было ожидать подвоха. При этом она проходилась по сердцам наскучивших ей мужчин своими острыми шпильками, а я всегда пыталась сделать так, чтобы никому не было больно.

Воспоминания о Бриджит в очередной раз всколыхнули какие-то неправильные эмоции в моей душе и воспоминания об одном юном глупом мальчике… Давно надо было забыть, жаль, что у меня слишком хорошая память…

— Синти, ты опять ушла в глубины памяти и мечты о Ричарде? — вырвал меня из раздумий голос Ала. — Ты уже минут пять стоишь и смотришь в одну точку.

— Нет, не о Ричарде, — я провела расческой по волосам и начала скалывать их в пучок. Аластор отложил карандаши и внимательно посмотрел на меня.

— Все в порядке?

— Да-да, в полном, — я улыбнулась и быстро перевела тему, — ты готов? Нам уже надо выходить, а то мы опоздаем…

… На вечере у Эмили в этот раз мы откровенно заскучали. Ричард, конечно, не сводил с меня глаз, но первый раз за долгое время это меня абсолютно не трогало. Да, я до сих пор попадала под его чары — ему достаточно было улыбнуться, приобнять меня и бросить пару фраз, чтобы мои аналитические мозги превратились в плавленый сырок.

Но тут в голову постоянно приходили мысли о Бриджит, да и рядом сидел Аластор — и я смотрела на Ричарда как на чужого человека, что он, вероятно, чувствовал, поэтому все норовил подойти к нам, но, на удачу, его постоянно кто-то отвлекал.

— Знаешь, когда твой красавчик так смотрит на тебя, а потом бросает внимательный взгляд на меня, я начинаю взаправду чувствовать себя рогоносцем, — тихо прошептал мне на ухо Ал. Я хихикнула.

— Ты им не можешь быть в любом случае — я ни разу не спала с Ричардом.

— Это радует — у тебя были ухажеры и посимпатичнее, — Аластор потянулся за бокалом с водой (мы решили устроить друг для друга небольшой сухой закон) и обвел комнату взглядом, ища того, с кем можно было бы поговорить.

— Пошлем всех к черту и гулять? — предложила я. Он кивнул и с абсолютно непроницаемым лицом пошел к Эмили — видимо придумал причину нашего ухода.

Это была еще одна забавная странность — большинство наших знакомых и приятелей считали Ала слишком замкнутым, серьезным, занудным интровертом. Да, он и правда мог молчать часами, иногда даже днями… Поэтому мало кто знал Ала настоящего — хитрого шутника, которого я любила всем сердцем. Он был моим Локи, я была его Одином — не зря же нас свели именно «Американские Боги».

— Как ты, Синти? — Ричард улыбался одной из самых обаятельных улыбок и протянул мне бокал вина. Видимо, ждал, пока Аластор оставит меня одну.

— Спасибо, Ричард, я не буду. Что-то голова сегодня болит — переработала с отчетами, — я отставила вино в сторону, а мой бывший возлюбленный сел на место Ала, не переставая улыбаться.

Не знаю, что меня в нем так покоряло — наверное, его безграничная харизма. Ну и глаза, красивые да. Наверное, все-таки я мужчина в женском теле — это же они обычно влюбляются в ноги, забывая, что женятся на всей женщине.

— Как жаль, нам надо как-нибудь встретиться и посидеть в каком-нибудь ресторане с вином. Ты сегодня прекрасно выглядишь, — год назад я бы купилась на это, побежала бы, а потом бы опять рыдала два часа в ванной.

— Я бы скорее не отказалась от паба и пары стаканчиков сидра, — хмыкнула я. Ричард недовольно поморщился. Кажется, он уже понимал, что я не настроена к задушевным разговорам, раз даже пропустила его комплимент мимо ушей.

— Это скорее все-таки с твоим женихом. Я не могу представить тебя, с твоим манерами, сидящей в прокуренном баре.

— А зря, — возле нас резко появился Ал, — это уникальное качество Синтии — абсолютно органично смотреться в любом месте. Пойдем, дорогая — её величество отпустила нас с миром.

— Пока, Ричард, — я улыбнулась на прощание, и, взявшись за протянутую Аластором руку, ушла с этого скучнейшего вечера.

Домой мы решили отправиться длинной дорогой через парк. Погода была неплохая, и мы молча шли по аллее. Я любила тишину далеко не так сильно как Ал, но сейчас она была мне на руку.

Я познакомилась с Ричардом пять лет назад, когда он проходил практику и читал нашей группе вводный курс по истории искусств. Высокий, симпатичный, старше нас на четыре года… Все девушки сходили по нему с ума. А он, как я думала, заинтересовался моими мозгами — иначе почему он так внимательно слушал мои выступления и пригласил на чашечку кофе?

Когда прошло полгода и мы, можно сказать, немного подружились, я поняла, что влюбилась. Тогда я рассказала Эмили — ведь мы же учились вместе, а Аластора в то время я практически не видела. Она сразу говорила мне, что надо спуститься с небес на землю — но как это сделать, когда Ричард всегда по-доброму улыбался, общался со мной как с маленькой девочкой и смотрел на меня так, как это не делал никто?

Тот вечер, когда я преступила свою гордость и подстроила всё так, чтобы он меня поцеловал, был, казалось, лучшим в моей жизни. Наша достаточно невинная связь продолжалась от силы два месяца, пока он не уехал на неделю в Париж с одной дурой, у которой зато была идеальная фигура. В день, когда я узнала об этом, я практически инстинктивно позвонила Аластору и приехала к нему с парой бутылок виски. А он насмешливо поинтересовался: «Мелким что, уже разрешают пить?».

Наверное, в ту ночь, проговорив до утра, мы с Алом стали по-настоящему близки. Я, не стесняясь, рыдала, а он мягко подшучивал надо мной и рассказывал о своих переделках. И тогда я поняла разницу между Алом и Ричардом — первый был прямолинеен и постоянно дразнил меня, называя мелкой, но общался со мной как с равной. А второй мягко стелил, но всегда считал меня маленькой глупой девочкой, совершенно не пытаясь узнать ближе. И именно Аластор изменял меня в том, что было необходимо.

«Посмотри на себя, — он подвел меня к зеркалу, — я, конечно, тот еще эстет, но ты привлекательна. Главное перестань носить эти мешки. И как тебя можно воспринимать всерьез, когда ты постоянно носишь косы? У тебя длинные роскошные волосы — так показывай их красоту. И я тебе обещаю — если я еще раз увижу тебя с двумя косичками — лично их отрежу… И запомни: твое восприятие собственной красоты должно зависеть не от посторонних людей, а именно от того, что ты здесь и сейчас видишь в зеркале».

Мой прекрасный друг избавил меня от части моих комплексов, но жаль, что весь его дар убеждения не смог избавить меня от тяги к Ричарду. Я тосковала по нему, мне хотелось видеть его, быть рядом и разглядеть в его глазах не подобие интереса, а нежность и любовь. Да, он ревновал меня, особенно к Аластору, я это чувствовала. Как ревнуют игрушку, которая была твоей собственностью. Жаль даже, что ни в одного из своих ухажеров, с кем у меня были не слишком длинные романы, я не влюбилась так, чтобы забыть Ричарда…

Интересно, что же случилось сейчас?.. Ведь первый раз за долгое время мое сердце не начало бешено биться в присутствии Ричарда. Первый раз за долгое время я не могу выкинуть мысли о Бриджит из своей головы.

— Аластор! — услышали мы голос позади. Я обернулась — нас нагонял высокий шатен. Я услышала, как Аластор прошипел «Вот черт…» перед тем, как улыбнуться.

— Уилл, — мужчины обнялись, — знакомьтесь — Уилл, это Синтия. Синти, это мой друг Уильям, я много тебе про него рассказывал.

Уильям улыбнулся и поцеловал мне руку:

— И я наслышан о вас, Синтия, — Уилл склонился в шутливом поклоне. — Ал, теперь я понимаю, почему ты от нас ее прячешь — она просто богиня.

Я застенчиво улыбнулась — не каждый день мне приходилось слышать такие комплименты. Об Уилле я, конечно, слышала — старый друг Ала, который очень сильно увлекается астрономией, фантастикой и всем подобным.

— И я рада с вами познакомиться, Уильям, — я взяла Аластора под руку, — и он меня не прячет, просто так получается.

— Давно надо было прийти, когда твоя мать нас зовет, чтобы познакомить с Синтией, — хмыкнул Уилл. Аластор предупреждающе сжал мою руку, но я и без этого все понимала.

— Синти такой трудоголик, что последние полгода ее никуда толком не вытащишь из дома, вся в своих цифрах.

— Но я теперь надеюсь, что вы придете вдвоем на мою лекцию о Юпитере и на небольшой праздник после. Это будет где-то в середине октября.

— Конечно, мы придем, — ответила я, чувствуя, что опять краснею.

— Это чудесно, — Уильям обнял нас обоих, — я был рад вас встретить, но не буду портить ваш вечер. До скорой встречи.

* * *

— Ну что ж, дорогая моя сестричка, — спокойно начал Ал, разливая чай по чашкам, — вот и наши первые проблемы. Мои родители живут рядом, мои друзья с ними знакомы, так что им не скажешь, что ты моя троюродная сестра.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, — ответила я, сделав пару глотков, — Эта лекция через два месяца.

— Главная проблема моих друзей в том, что выпив, они вполне могут ляпнуть лишнее…

— Поэтому мы просто ждем этого вечера. Кто знает, что случится до октября? — я пожала плечами и в очередной раз помассировала виски. — Ал, чай не помогает. Голова как раскалывалась, так и раскалывается.

— Тогда иди и ложись. Ты как всегда права, нам надо посмотреть, как пройдет твое знакомство, а там мы уже что-то решим.

Обняв на прощание Ала, я поплелась в комнату. Прогулка не удалась — буквально через четверть часа после знакомства с Уиллом моя голова начала болеть так, что я боялась, что она просто взорвется.

И ложась в кровать, я надеялась только на одно — что буду спать без сновидений.

* * *

…Вокруг была пустота. Темное, почти черное небо, трава, которая из изумрудной, превращалась в болотную… и страх. Он будто бы жил в воздухе, и я не знала, куда от него деться.

Я стояла на холме. В руках был меч — красивый, длинный, с какими-то рунами. Я рассматривала его и ждала кого-то… Зачем я здесь? Кто я?...

… Темная комната, где горит всего пара свечей. Руки лихорадочно нарезают какие-то травы и кидают их в котел… Надо успеть, пока не поздно, быстрее-быстрее. У меня всего два часа или она умрет… Она? Котел? Почему это делаю я?.....

… Снова тот холм. Я сражаюсь с кем-то. Откуда я знаю эти выпады? Человек в черном доспехе торжествующе смеется… Но я чувствую за спиной еще кого-то, он сражается бок о бок со мной. Я слышу лязг мечей, и мой хранитель что-то кричит. Но я не слышу что, просто знаю — что пока он жив, и я жива. Хочется обернуться и взглянуть на него, но нельзя.

Человек в черном доспехе становится все более напористым, и я понимаю, что меня охватывает гнев. Моя рука поднимается к небу, и я слышу раскаты грома, молнии за его спиной танцуют странный танец. Мой враг вдруг начинает торжествующе смеяться, я вижу, как его глаза вдруг загораются красным и чувствую резкую боль. Меч проходит куда-то между ребрами, и я кричу….

* * *

— Синти, Синти, ты меня слышишь? Приди в себя! — я открыла глаза, все еще чувствуя боль в животе. Рядом сидел Ал и держал меня за руки.

— Что случилось? — прохрипела я. Боги, как больно-то!

— Ты кричала во сне.

— Мне просто приснился кошмар, — ответила я, падая обратно на подушки. Боль потихоньку отступала. Ал скрестил руки на груди и внимательно смотрел на меня. — В общем, вторую ночь уже снится. Но сегодня с продолжением. Я сражаюсь с кем-то. На мечах. Красиво и страшно. А потом меня убили.

— Может, тебе не надо так много читать на ночь? — он заметно расслабился и уже спокойно лег рядом. — Пока я бежал из своей комнаты, мне казалось, что тебя взаправду убивают.

— Но это всего лишь сон… — ответила я, поежившись. Да уж, давно мне не снились такие реалистичные сны.

— Иди сюда, — Ал раскинул руки, и я положила голову ему на грудь, — буду обнимать тебя и охранять твой сон, чтобы больше никаких кошмаров не было.

— Спасибо, — ответила я. Было так спокойно, тепло, уютно. Всю оставшуюся ночь я, наконец, спала спокойно.

* * *

Я вспомнила всё, пока делала кофе. Синтия Орб — красивое имя. С подтекстом — как надо. Но оно не моё. Богиня должна быть в первую очередь морской, а только потом лунной. Это было так странно, так нелепо. Какая могла быть вероятность, что мы с Бриджит родимся как сестры в одной семье? Одна на миллион. Зато её имя хотя бы практически не изменилось, в отличие от моего. Лучше бы меня назвали Мерил, в конце концов…. Помнит ли она?

Когда-то мы были богинями круга, колдуньями, волшебницами — кем угодно. В нашем распоряжении были миры. Мы сражались, боролись, умирали. И снова воскресали. И снова вспоминали.

Как же случилось так, что из прекрасной целительницы моя сестра стала дрянью-актриской, а я правлю только царством цифр?

И главное — почему я вспомнила сейчас? Хотя тут как раз понятно — это началось, когда Уильям назвал меня богиней. Что-то включилось на задворках подсознания, далекое и забытое. Но такое прекрасное.

На работе я не могла сосредоточиться — просто смотрела в монитор, а потом начала рыться в кельтских легендах. Хоть какая-то ниточка, хоть что-то, чтобы начать вспоминать дальше. Но память, открыв один сундук, отказалась открывать остальные.

* * *

— Как ты думаешь, человек заслуживает право на второй шанс? — спросила я Ала, доставая лазанью из духовки.

— Тут зависит от того, что он сделал. Раскаялся ли он. Важны причины и последствия поступка.

— Я тебе расскажу, почему я не общаюсь с Бриджит, — я села напротив и начала непроизвольно изучать скатерть на столе. — Мне было шестнадцать. Вокруг Бриджит всегда крутилось много мужчин — падали к ее ногам, молили о любви — ну ты понимаешь. И был среди них один мальчик, хороший очень, мы с ним даже немного приятельствовали. Ему было восемнадцать, он был готов молиться на мою сестру, и она даже непросто позволяла ему ухаживать за собой — встречалась с ним несколько месяцев. Тот конечно думал, что у них любовь. Но Бриджит бросила его, и этот глупыш все умолял ее хотя бы поговорить, просил выслушать, говорил, что не может жить без нее.

— И? — предельно серьезно спросил Ал. — Продолжай, я слушаю.

— Он спрыгнул с моста, — закончила я, — и знаешь… я не заметила в ней ни малейших мук совести. Такое ощущение, что ей это даже польстило. Он не был плохим человеком и правда любил её. А она его даже не пожалела. Знаешь, мы же лет до десяти дружили, близки были. Это потом как-то плавно сошло на нет — разные школы, разные друзья… Но я никогда не думала, что человек, с которым я жила под одной крышей может быть так жесток.

— А родители?

— Они не знают, никто им не рассказал. Они все гадали о причине такого моего бойкота… но я не хотела объяснять, да и не могла. Я бы, наверное, сейчас плакала, если бы не выревелась еще тогда, после Эдинбурга, — я криво ухмыльнулась. Ал взял меня за руку.

— Ни один человек не может быть абсолютно равнодушен к чужой смерти. Ты не думаешь, что она раскаивалась, просто боялась это показать?

— Теперь думаю, — ответила я. Ох, Ал, знал бы ты, почему я так думаю. Потому что надеюсь увидеть в ней сестру из совсем другой жизни.

— Я думаю, ты хотя бы должна с ней поговорить, — серьезно ответил Ал. Я благодарно сжала его руку в ответ.

— Тогда найди мне место, где можно достать серьги «Узел Бригитт».

* * *

Зал ожидания был полон. Полным-полно людей, которые ждут своих родных и близких. Но что будет со мной, когда я увижу ее, свою родную и близкую в совсем другой жизни? Что я почувствую? Что пойму?

Я не успела сказать Алу, что Бриджит приезжает: он неожиданно сорвался к родителям в пригород на два дня. В этом свои плюсы. Мне нужно было в первый вечер побыть с сестрой наедине, а дальше — это будет для него сюрпризом.

Её приезд был неожиданным. Когда я отправила серьги, я надеялась, что она либо помнит, либо вспомнит, но короткий ответ — «Прилечу 17-го числа из Дублина» — убедил меня в том, что она уже давно знает. И, наверное, ждала от меня хоть какой-то весточки, знака…

Из-за этих мыслей я нервно отстукивала какой-то ритм каблуком и внимательно вглядывалась в проходящих мимо людей. Да мы же вообще можем не узнать друг друга! Я все-таки не видела Бриджит лет пять.

— Привет, сестричка, — услышала я слева от себя и встрепенулась... Прекрасна, что тут еще скажешь? Легкая улыбка, растрепанная светлая коса, перекинутая на плечо, очередные высокие шпильки.... Не изменилась как в той, так и в этой жизни.

Но, определенно, для меня эта Бриджит была совершеннее другой. Перед глазами неосознанно вставал другой образ: когда эти идеальные локоны были подпалены ведьмовым огнем, руки были в крови, а в руках сиял меч, бывший в разы сильнее Экскалибура. Я любила Бриггиту-воина, Бриггиту-целительницу, осталось ли в ней то, что я так любила?..

— Привет, — пробормотала я и, поддавшись порыву, обняла ее.

— Ты похорошела за это время, — вдруг сказала сестра и погладила меня по волосам, — надеюсь, у нас праздник в честь моего приезда?

— Да, ради этого я даже взяла отгул на работе, — ответила я, забирая у нее чемодан.

— Ну, мне с театром было гораздо проще, — в голубых глазах Бриджит загорелись смешинки. — Куда мы сейчас?

— Домой. Закажем еду, купим по дороге вина и прекрасно проведем время. — Мы двинулись к такси.

— А твой?..

— Он сегодня ночует у родителей. И чтобы не возникало недоразумений — он просто мой друг.

— Наши родители мне говорили совсем другое, — насмешливо протянула Бриджит

— Меньше знаешь, крепче спишь, не так ли? — ответила я, садясь с сестрой в машину. * * *

...Когда мы распили вторую бутылку вина, Бриджит, наматывая локон на палец, наконец спросила:

— Как ты вспомнила?

— Мы с Алом встретили его друга. И тот, шутя, назвал меня богиней. После этого пара ночей кошмаров — и я уже судорожно ищу серьги "узел Бригитты", — я отсалютовала сестре бокалом, — а ты?

— Ты же знаешь, все мои печати снимаются любовью. Предалась страсти пару раз со своим первым — и готово. — Бриджит вдруг посерьезнела. — Синти, скажи мне, ты помнишь же не все?

— Конечно, — я кивнула, — я помню только тебя и еще какие-то расплывчатые образы. Как картинки.

— То есть ты не помнишь и почему ты вспомнила так поздно? Ты же всегда была нашей памятью, ты всегда вспоминала первой... Я тогда завидовала тебе, а сейчас понимаю — нечему было.

— Ты знаешь причину, — я откинулась на подушки, изучая напряженное лицо Бриджит.

— Так рассказывай, — сестра положила голову мне на живот, а я начала аккуратно перебирать светлые пряди и слушать.

— Вторая Мировая. Мы не сидели сложа руки, а принимали участие, летали. Пока ты не начала умирать от раны в живот. Я ненавидела себя, а ты злилась от безысходности. Мы, всесильные Богини когда-то, которые могли взмахом руки заставить солнце взойти, были простыми смертными женщинами, неспособными ни на что. И тогда ты сказала, что лучше не помнить, чем жить с этими знаниями. И поэтому, когда ты умерла, я решила попробовать все-таки сотворить хоть одно заклинание — чтобы ты забыла, мы забыли.

— Заклинательница из тебя всегда была паршивая, — подвела я итог, и мы рассмеялись.

— Знаешь, сестричка, я впервые поняла, как тебе было тяжело — носить память обо всех наших перерождениях, помнить, искать меня... Я бы так не смогла. Я помню далеко не все, и то это лежит в душе камнем разочарований, горя, ответственности. Незнание — лучшее, что у нас есть. После любви, конечно, — Бриджит приподнялась и подмигнула мне: — Говори откровенно, твой мальчик: неужели у вас не было совсем ничего?

— Нет, — покачала я головой. Память тем и прекрасна, что при необходимости что-то можно вычеркнуть. — Он моя родственная душа, это всё что было, есть и будет у нас.

— Так бы я тоже не смогла, — завистливо произнесла Бриджит, — ты же знаешь как я нуждаюсь в мужском поклонении.

— Всегда нуждалась, — видимо вместе с Бриггит мои знания о перерождениях восстанавливались быстрее. Хоть роман пиши.

За всеми этими разговорами заснули мы только под утро. * * *

Разлепить глаза оказалось самым сложным. Слушая тишину, я отсчитывала свои чудесные десять минут до звонка будильника. Но посапывание Бриджит оказалось слишком отвлекающим занятием, и я вылезла из постели уже через пять минут.

На кухне меня ждала неожиданность: Ал, в абсолютной тишине, методично готовил завтрак.

— Ты же должен был приехать вечером!

— И это вместо доброго утра? — ехидно поинтересовался он, а потом придирчиво оглядел меня. — Ох, выглядишь откровенно паршиво. Что случилось? — Ал налил мне стакан воды и пошел к плите.

— У меня для тебя сюрприз, — хмыкнула я.

— Ты уволилась и решила в одиночку отметить этот праздник?

— Лучше, тут приехала...

Договорить я не успела, потому что Ал замер и начал смотреть куда-то сквозь меня чуть не открыв рот от удивления. Бриджит, сонная, растрепанная, но от этого еще более привлекательная, стояла перед нами в черной мужской рубашке, оттеняющей белую кожу.

Я усмехнулась — все старые рубашки Аластора с тех пор, как он превратился в дрыща, хранились у меня, и я иногда их надевала дома для удобства. Но тут сестра точно хотела произвести впечатление — эта лежала на самом дне: значит, старалась, искала, репетировала. Актриса.

Ал все-таки достаточно быстро смог справиться со своим шоком и вернулся к готовке, попутно обратившись ко мне:

— Ты не говорила, что твоя сестра — фея.

— Скорее суккуб, — отшутилась я. Бриджит же, не обращая внимания на укоряющие взгляды Ала, села на подоконник и закурила.

— Ну а вы точно не спите вместе, иначе бы Синтия уже открутила бы кому-то из нас голову.

Оценив комизм ситуации, мы втроем рассмеялись. И это было действительно весело, пока в моей голове опять не стали всплывать другие картины, вызвавшие и радость, и панику одновременно. Вот они, созданные друг для друга. Но как сказать им сейчас? Бриджит не хочет помнить о прошлом, а Ал всего лишь под впечатлением, что в очередной раз в его жизни появилась прекрасная златокудрая дева.

Но теперь мне стало понятно слишком многое: и наша связь с Алом, которая на самом деле длиться уже века; и его зависимость от таких женщин — он искал ее, но не мог найти… А теперь она рядом с ним. И теперь все будет по-другому. Вопрос только в том — когда?

Поэтому я просто ела яичницу и улыбалась им обоим.

* * *

Жить втроем оказалось на удивление комфортно. Помня, как тяжело было в юности жить в одной комнате с Бриджит, я готовилась к худшему. Но, видимо, за это время сестра изменилась достаточно — или это память о прошлом ее изменила? Она готовилась к новому театральному сезону, репетировала и, конечно же, ходила на свидания. Я видела, как Ала клинит — иногда он не сводил глаз с Бриджит, и я даже не хотела думать, что творится в голове моего друга.

Мы, не сговариваясь, это не обсуждали — мне достаточно было видеть взгляд Аластора, чтобы понимать, что он меня придушит, если я открою рот. Да и как его открыть? «Родной, что, очередная блондинка?» или «Друг мой, ты что, влюбляешься в мою сестру?».

Нет, конечно, мы не отдалились друг от друга. Мы по-прежнему гуляли в парке, смотрели какие-то фильмы, придумывали иллюстрации к книгам, которые Ал верстал. Просто Бриджит изменила нашу жизнь — самую малость. Она стала, с одной стороны, неприкасаемой темой, когда мы вдвоем, а с другой — жизнью, глотком свежего воздуха, чем-то новым. И нам очень нравилось, когда мы ужинали втроем, и сестра весело и задорно рассказывала о Дублине, театре, о своей Офелии или Беатриче, о мечте сыграть Джулию Ламбрет…

И я ловила себя на мысли, что потихоньку прощаю ее за того мальчика. Хотя скорее я прощаю Бриггит, чем Бриджит. В Бриджит воистину слишком много от Бриггит, но это не совсем она, богиня-целительница, богиня любви. Каждая новая жизнь накладывает свой отпечаток, и я просто должна научиться это принимать. Бриджит есть за что любить — за мягкий смех, за её умение заставлять меня неизменно улыбаться, даже за театральные жесты… Наверное и правда нет ничего сильнее силы крови.

* * *

— У меня сегодня свидание с прекрасным мужчиной, — пропела Бриджит вместо приветствия, садясь с нами за стол. Ал сухо кивнул ей и продолжил молча есть. Мы вообще достаточно часто завтракали в тишине — но сестра начала менять эту нашу привычку.

— О… и кто он? — заинтересованно спросила я, прекрасно зная, что игнорирование сделает только хуже.

— Банкир. Черноволосый красавец чуть за тридцать. Видел пару моих спектаклей и теперь мечтает, что я буду играть в Лондоне. — Никакой интриги, вся информация как на ладони. Я почти ляпнула, что и здесь, на этой кухне, сидит черноволосый красавец, но вовремя остановилась.

Театральные подмостки здесь — это прекрасно, Бриджит уже несколько лет мечтала о них, но вот выдержит ли это Ал?

— Напиши мне потом его имя, проведу для тебя предварительной мониторинг — семья, дети, животные… — я ведь мозговой центр, надо соответствовать.

— Я частично уже знаю, — ответила Бриджит, с наслаждением поедая клубнику. Будто напоказ. Маленькая стерва. — Разведен, один кот. Я тоже была откровенна — рассказала ему, что живу у сестры и ее жениха.

— Как прекрасно, когда ничто не может тебя скомпрометировать, не так ли? — достаточно отстраненно промолвил Ал, просматривая новости. Но я знала, что он вслушивался в каждое слово. Улыбка сошла с лица Бриджит. Назревала буря.

— Ах, Аластор-Аластор, откуда столько яда? — елейно промолвила сестра. — Хотя да, догадываюсь. Воздержание вообще плохо сказывается на общем самочувствии и настроении. Сходи что ли в бар, подцепи себе кого-нибудь.

Взгляды этих двоих встретились. Будь это в нашей другой жизни, здесь уже летали бы настоящие огненные шары. Я не сдержалась от смешка, и тут же получила вдогонку:

— Тебе, Синти, я могу сказать тоже самое. У тебя начинает портиться цвет лица, а вариантов у тебя масса — хоть тот юноша, что провожает тебя с работы второй день. Приятного дня, — бросив на нас полный презренья взгляд, сестра поступью королевы вышла из кухни.

Пару минут мы молчали. Потом Ал залпом выпил кофе и, уже вставая, поинтересовался:

— Ты поможешь мне закопать труп? — я снова не удержалась от смешка. Будто прогнозом погоды поинтересовался.

— Я знаю, она невыносима.

— Зато теперь я понимаю, почему ты сбежала из дома. Может, вечером в кино? А потом всегда можем сказать, что последовали совету её высочества.

Я кивнула. Да уж, что-то не меняется — это просто «афера на двоих». * * *

Бриджит запорхнула в гостиную и положила передо мной заколки, какие-то бумажки и расческу.

— Синти, у меня сегодня важная встреча, можешь сделать мне такую корону из волос? Я сама не смогу. Пожалуйста-пожалуйста, — сестра сделала умоляющую мордашку.

— Бриджит, — ответила я, оторвавшись от книжки, — ты же знаешь, я не умею такое делать. Могу тебе просто сделать красивую косу.

— Ну Си-и-инти....

— Я могу, — вдруг прервал нас Ал. Прошла уже пара дней после того утреннего конфликта, но эти двое почти не разговаривали — только здоровались. Бриджит насмешливо взглянула на него и, видимо, готовила очередную едкую тираду, но я успела перебить ее:

— У него две кузины-близняшки, которым по двенадцать. Он точно справится лучше меня.

— Хорошо, — сестра улыбнулась и села в кресло. Аластор внимательно изучил схему, а потом стал аккуратно расчесывать ее роскошные локоны.

Это была на удивление идеалистическая картина — пальцы Ала, аккуратно орудующие шпильками, безмятежное лицо Бриджит... Все это слишком напоминало нашу другую жизнь. Ведь тогда я тоже не была сильна в прическах, а Ал сотворял чудеса и с моими волосами.

Но мираж быстро закончился — сестра сказала еще что-то и, поцеловав Ала в щеку, убежала одеваться. Ал еще пару мгновений стоял и, видимо, пытался удержать этот образ.

Что ж, кажется, мы оба идиоты. * * *

Тем же вечером, а точнее ночью, я проснулась от шума где-то в коридоре и смеха Бриджит. Я резко поднялась с кровати, но, повинуясь своей интуиции, просто приоткрыла дверь. Сестра, совершенно пьяная, не переставая смеяться, повисла на Але. Видимо, опять не могла найти ключ, а Аластор проснулся раньше меня от звонков в дверь.

— Любопытно — сколько ты выпила? — поинтересовался Ал и терпеливо попытался потащить сестру к моей комнате. Я замерла как мышка.

— Какой же ты… занудный, — надулась Бриджит и потрепала Ала по волосам, — у меня просто хорошее настроение.

— Которому способствовала что? Текила?

Бриджит утвердительно кивнула и захихикала.

— Умный и совершенно равнодушный, — ровно произнесла она, проникновенно заглядывая ему в глаза. Я слишком хорошо знала это взгляд, — и, наверное, до омерзения благородный — не воспользуешься женской слабостью.

В лице Ала промелькнуло что-то похожее на панику, но он продолжал аккуратно придерживать сестру за плечи и молчал. Я мысленно материлась и призывала всех Богов, совершенно не думая о том, что, наверное, люди также когда-то призывали меня.

— Ты пьяна, — снова констатировал Ал. Но Бриджит будто не слышала его и, еще больше сокращая расстояние между ними, продолжила:

— Но я надеюсь, Синти права, ты не можешь отказать девушке в помощи, — она поцеловала его, и руки Ала обняли её в ответ. Я пару секунд полюбовалась этой картиной, а потом достаточно тихо прикрыла дверь и вернулась в постель.

Что ж, это прекрасно. Они сделали этот шаг навстречу, и… в моей голове резко всплыл смех Бриджит: «Все мои печати снимаются любовью».

Черт, а что же будет то, если дело дойдет до постели? Напор сестры я знала — она всегда добивалась, чего хочет, а в такой ситуации Ал вряд ли сможет удержаться от искушения.

Но что будет, если наутро Бригитта все вспомнит? Она же разорвет меня на части и вряд ли будет довольна таким поворотом событий, с учетом мечты начать новую жизнь без памяти о перерождениях. Руки заработали быстрее, чем голова, и я смахнула настольную лампу. Раздался качественный грохот, теперь главное было выругаться так же громко.

— Синти, — в комнату влетел Ал, — что случилось?

— Я услышала шум в коридоре и неудачно встала, как видишь, — ловко соврала я, наблюдая, как возле него появилась Бриджит и повисла на нем.

— Это я опять не могла найти ключи, — нараспев произнесла она и, пошатываясь, зашла в комнату. Я встала, и она тут же повисла уже у меня на шее. Будь это кто угодно другой, я была бы уверена, что она не соображает ничего. Но это же была моя любимая сестрица.

— Синти-и-и, ты поможешь меня снять платье? — плаксиво спросила Бриджит, будто мы были вдвоем, и потом сама ловко спустила платье до талии. Ал, все еще пытаясь не встречаться со мной взглядом, нервно закашлялся. Моя же чертовка сестра томно разлеглась на кровати.

— Спокойной ночи, девочки, — пробормотал Ал, но я также услышала тихое бормотание «они доведут меня до могилы», когда он закрыл за собой дверь. Бриджит, хихикая, потянула меня за руку, и я упала на кровать рядом с ней. Почему-то я не могла сдержать улыбки — все-таки это было весело, а уж выражение лица Аластора...

— Он тебе нравится? — вдруг решилась спросить я.

Все сердечные дела я привыкла обсуждать с Алом, но «я» из другой жизни помнила, как мы с сестрой делили одну кровать и секретничали по ночам. — Еще немножко и я почти влюблюсь в него, — мечтательно сказала Бриджит, почти как столетия назад.

Я рассмеялась. Это было так здорово, будто что-то невозможно правильное появилось в моей жизни, что хотелось петь, нагонять шторма и грозы, созидать. Я чувствовала себя почти счастливой и вдруг вспомнила глаза — синие, глубокие, цвета вечернего неба. Почему я не помнила их раньше? Почему не вспоминала, как я любила эти глаза и готова была отдать многое, лишь бы видеть в них звезды?..

Наверное, поэтому я и влюбилась в Ричарда. Его глаза слишком похожи, но это, конечно же, не они. Жаль, я не могу вспомнить того лица.

* * *

Бригитт лежит на земле, переводя дух и глядя на небо. Волосы спутаны, просторное платье все в грязи и крови. Благодарение Богам, не её. Я сижу рядом и растираю уставшие плечи.

- Пахнет мертвечиной, - хмуро замечает сестра. Я не сдерживаюсь от смешка.

- Встань и осмотрись, милая. Мы с тобой тут просто на празднике смерти.

Она лениво машет рукой и продолжает лежать. Я знаю, как изменить ее настроение и незаметно начинаю перебирать пальцами правой руки, будто зачерпываю воду. Тучи начинают собираться над нами, и я удовлетворенно улыбаюсь.

Пара мгновений — и густые капли падают на землю вокруг нас. Бригитт приподнимается, и в её глазах загорается такая радость, что я, в самом деле, ощущаю себя Богиней.

Сестра разводит руки в стороны и начинает танцевать, не уставая при этом что-то напевать. Так жутко на самом деле — для людских мерок мы совсем маленькие девочки, нам нет еще и шестнадцати. Но мы не можем позволить себе быть детьми, мы — смертоносное оружие, Богини, которые должны защищать тех, кто верит в нас. Убивать ради их благополучия.

Но когда Бриггита тянет меня за руку, чтобы присоединиться к этому странному танцу, я с удовольствием принимаю её приглашение.

И такие моменты — драгоценность, которую мы иногда можем себе позволить. Быть беззаботными смертными, наслаждаться здесь и сейчас. Ведь запах дождя лучше запаха крови. А пение Бригитты и её красота заставляют меня мечтать о тех временах, когда нам не придется проливать кровь. Ведь именно она — огонь и страсть. Жизнь. А я — вода, текучая, плавная, медленно убивающая.

Неожиданно я слышу какой-то шорох и тихий стон в горе трупов. Мои руки сами собой, мгновенно выдергивают оттуда того, единственного выжившего.

Бригитт перестает петь и подходит ко мне и мальчишке, у горла которого я держу кинжал. Я фыркаю про себя, думая, что в этих сумерках для него я сейчас похожа на саму Смерть — темные волосы, бледные руки и горящие глаза. Жаль, что они у меня не черные — было бы красиво.

Но в этот момент я понимаю, что все еще девочка, а никакая не великая Богиня. Потому что мои руки не могут полоснуть по горлу этого мальчика. Моего ровесника с такими красивыми синими глазами, цвета вечернего неба.

Наверное, будь это не моя первая жизнь, я бы сделала это, не задумываясь. Или будь я старше. Но я вижу, что он просто обычный человек, попавший в мясорубку вер. Не сумасшедший фанатик, а всего лишь ребенок. Как и я.

— Сестра? — тихо спрашивает Бригитт.

— Скажи: что ты передашь своему королю, если останешься жив? — спрашиваю я тихо-тихо.

— Заканчивай с ним и всего делов! — рявкает моя златокудрая дева. Но я будто под гипнозом этих небесных глаз. И жду его ответа.

— Я скажу, что видел настоящее волшебство.

Бригитт хмыкает за моей спиной, когда я отпускаю его и резко выдыхаю. А он, этот живой мальчик долго смотрит на нас, а потом делает то, что должно — кланяется двум вечно юным Богиням. И я понимаю, что он имел в виду под волшебством: не горы трупов и не наши силы, а всего лишь детские шалости двух девушек.

Когда он уходит, сестра обнимает меня за талию и кладет голову на плечо. Наши волосы, разные как день и ночь, переплетаются.

- Это так смешно, - тихо говорит Бриггит, - Они думают, да так и должно было быть, что я — Жизнь, а ты — Смерть. Но в том то и ирония судьбы, что всё совсем наоборот.

* * *

Я сидела на диване и читала новую книгу, которую принес Ал. Не очень удачный фэнтезийный роман. Бумага точно должна быть качественной, чтобы его купили. Ну и иллюстрации яркие, но тут он точно справится. Но уж лучше банальная фантастика, чем очередной любовный роман с совершенно шаблонными героями.

Иногда я начинала отрываться от страниц и поглядывать на Ала. Он был весь в ноутбуке — серьезный и какой-то непривычный.

С той выходки Бриджит прошла неделя. Но черноволосый банкир не исчез из нашей жизни, сестра стала проводить еще больше времени с ним, а с Аластором вела себя как со старым другом — внимательно, но на расстоянии.

Мне было стыдно — я все испортила, испугавшись, что станет только хуже. Истину говорят — благими намерениями выстлана дорога в ад. Но хуже было другое, осознание чего мне пришло в голову лишь сейчас. Я настолько погрузилась в свои воспоминания, что не почувствовала то, что уже давно увидела бы Синтия Орб — мой друг, мой практически брат, мой Аластор становится мне чужим. Когда это случилось — непонятно. Ни с чего — хотя кто знает, что творится в его голове? Просто сейчас, глядя на него, я знала, что он уже не родной. Как я это проглядела?

И от этого тоже было тошно, ведь это я знала Ала тысячелетия — и веселым, и печальным, и суровым воином, и мудрым королем. Но только часть меня, Синтия, дружившая с этим Алом семь лет, почувствовала, что между нами растет какая-то стена.

— Книга на троечку, — нарушила я тишину, — но хорошая бумага и твои иллюстрации сделают хоть какие-нибудь продажи.

— Спасибо, Синти, — ответил Ал и даже легонько улыбнулся. Я поднялась с дивана и отправилась на кухню.

— Всегда пожалуйста. Будешь сок?

— Нет. Расскажешь что-нибудь?

Этот вопрос часто ставил меня в тупик. Было много тем, которые мы обсуждали, я очень много рассказывала Алу, но в такой момент я терялась. Сразу начинало казаться, что ему стало скучно со мной, и что нам на самом деле не о чем говорить.

— Нечего, — пожала я плечами. Он вновь уткнулся в монитор. — Лучше ты мне скажи — всё в порядке?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты какой-то не такой. Я тебя чем-то достала? — осторожно поинтересовалась я. Ал подошел ко мне и взял меня за руки.

— Синти, ты точно ничем меня не достала. Всё правда в порядке.

Я улыбнулась, хотя понимала, что не уверена, что он не врет. Такие моменты у нас бывали и раньше, мы же не клоны, в конце концов. Но раньше я так не переживала. А сейчас, возможно, моя паранойя только из-за чувства вины. Или из-за безысходности. Ведь я ничем не могу помочь Аластору — не то что когда-то, когда была старше его на двадцать лет, а он не мог понять, что не хватает его прекрасной супруге…

* * *

Было далеко за полночь. Я лежала на кровати, пытаясь заснуть, а Бриджит, поджав под себя ноги, курила на подоконнике в нашей комнате. Я иногда позволяла ей это — в такие моменты сестра была предельно откровенна и гораздо более серьезна.

— Что ты нашла в этом банкире? — Бриджит хитро посмотрела на меня и мечтательно затянулась своей сигаретой.

— Он хорош в постели.

Я не удержалась и фыркнула.

— Врешь. Ты можешь с кем угодно играть в глупую шлюшку, но уж точно не со мной.

— Ладно. Я не сомневаюсь, что он меня обожает. А я сейчас очень хочу, чтобы меня любили, носили на руках и боготворили.

— Не одна ты, — просто пожала я плечами.

— А ты? Тебе же что-то нравится в Аласторе?

— Я?.. Бридж, — я рассмеялась, — ты забыла, о чем мы говорили?

— Мужчина и женщина, не связанные узами крови, никогда не будут смотреть друг на друга лишь как на брата и сестру. Поверь мне — ведь когда-то я была чем-то вроде богини любви.

— А ты поверь мне, ведь я, а не ты, обладаю мудростью веков. Его сердце принадлежит тебе, и с ним ты могла бы стать по-настоящему счастливой, — выговорилась я.

И тут в моей голове что-то щелкнуло. Бриджит боится. Боится встать между нами, нарушить что-то. Она бы никогда не прикоснулась к мужчине, который принадлежит или принадлежал её сестре. Или мог бы принадлежать. Но ведь она не помнит — это я нарушаю хрупкие нити между ними, а не наоборот. Эта любовь совсем другая, не та, что была между этой парой столетья назад, и постоянно тянет их друг к другу, начиная новый круг.

Сестра потушила сигарету и внимательно изучала мое лицо, будто пытаясь найти какой-то свой ответ. А потом она как-то совсем по-детски улыбнулась и порывисто обняла меня.

— Я надеюсь в твоих словах хоть немного истины.

— Эй, я тебе никогда не вру! — возмутилась я. — Только недоговариваю. Но я всегда и была слишком умной.

Я еще раз посмотрела на Бриджит. Сейчас она была похожа на маленькую девочку — глаза горят, и я вспомнила главное, за что я любила и люблю эту чертовку — несмотря на невозможный характер, язвительность, капризы и эгоизм — она умела дарить надежду.

* * *

Чем больше проходило времени, тем больше я понимала, что эта наша жизнь с памятью о перерождениях какая-то слишком неправильная, и я могу только молча кусать губы.

Есть несколько неизменных истин, действительно столпов мироздания. Аластор влюблен в мою сестру. Бриджит также была неравнодушна к нему, но жаждала обожания и поклонения. Она умела любить просто так, жертвовать всем и быть настоящей — но для этого сейчас не было важной детали — её памяти. А Ал был достаточно гордый, чтобы пытаться добиваться внимания женщины, которая проводит всё время постоянно вне дома с какими-то мужчинами. Ну и верх всего этого бардака — я, бледная тень прежней себя. Несмотря на многовековой опыт интриг, я никак не могла подтолкнуть их друг к другу. Только мешала, наверное. Возможно, без меня, их внутренние барьеры быстрее разрушатся?

Так нелепо — я даже поговорить об этом ни с кем не могу.

* * *

— Чем занимаешься? — поинтересовалась я у Ала. Сегодня был на удивление погожий сентябрьский день, и я вернулась домой крайне рано. Аластор уже был дома и что-то усердно рисовал.

— Иллюстрации к новой книге. Неплохой такой роман.

Я даже рот приоткрыла от удивления. Перед тем как начать что-то делать для книги, Аластор всегда давал ее прочитать мне и ждал моего вердикта. В груди предательски защемило, и я поняла, что начинаю злиться. Конечно, «все в порядке, Синти». Можно было бы опять начать думать, что он просто отдаляется, но это больше похоже на посыл к черту.

Наверное, не так уж он нуждался во мне, как я привыкла думать. И самое сложное было понять — дело в Бриджит или в чем-то другом? Или дело в том, что Синтия без воспоминаний в самый раз для Аластора, а Синтия с памятью сама стала слишком чужой? Но как это рассказать? «Дорогой, знаешь, когда-то я была богиней, но сейчас даже простенькое заклинание создать не могу, только все помню? И да, мы с тобой постоянно пересекались в наших перерождениях». Он просто скажет, что я пересмотрела фантастику. А если бы проблема действительно была бы во мне, то мой Ал бы у меня спросил.

Молча уйдя в комнату, я так и не смогла понять, на кого я злилась больше — на себя или на него.

…— Мне надо уехать, — вдруг сказала я за ужином. Надо самой привести свои мысли в порядок. Дать шанс этим двоим. Отдохнуть. И может вспомнить обладателя самых синих глаз.

— По работе. На месяц где-то, — продолжила я, увидев удивленное лицо Бриджит. Сестра тут же насупилась и буркнула, что я невыносимый трудоголик.

Я ждала, что Ал спросит, куда, увидит бардак в моей душе и попробует вытащить меня из скорлупы. Скажет, что никуда меня не отпустит, и что я сейчас веду себя как капризный ребенок. Я так надеялась. Так хотела этого. Но вместо этого он просто кивнул и сказал: «Хорошо».

В тот вечер за окном была сильнейшая гроза. Было приятно думать, что это родная стихия почувствовала мою злость и попыталась успокоить свою хозяйку.

* * *

Я не оставила ни записки, ни телефона, по которому со мной можно было связаться. Они разберутся друг с другом, а я разберусь с собой, и всем станет легче жить.

Но вот желание с кем-то поговорить, высказать, какой Ал эгоистичный социопат, вылить свой тугой комок противоречий и мыслей продолжало меня мучить. Я пила кофе и пыталась понять, кто бы мог выслушать меня и дать дельный совет.

Если вдуматься, даже смешно — я знала столько прекрасного и ужасного из устройства этого мира, могла разложить по полкам что угодно и кому угодно, но веду себя как истеричная женщина. Прямо противно, в кого я превратилась из мудрой богини.

А доверяла я всегда лишь Алу. Подруги достаточно сильно будут на меня в обиде за мою маленькую ложь. Но ведь был один человек. Он знал мои слабости и недостатки, а значит, знал и меня.

— Ричард, — набрала я знакомый номер, — я сегодня уезжаю. Не хочешь перед этим поужинать?

… Я говорила, говорила и постоянно ловила себя на мысли, что Ричард был последним засранцем в качестве возлюбленного, но друг из него был весьма неплохой. Такой совершенно циничный приземленный товарищ, который всегда объяснит тебе, как строится эта вселенная.

— То есть ты обманывала меня и многих других столько времени? — внезапно спросил Ричард. Я кивнула. Он почти взвыл:

— Синти, если честно, я поражен. Я всегда думал, что ты несколько…

— Глупее? — злобно осведомилась я.

— Наивнее, — мягко ответил он, — но теперь я признаю — ты далеко не ребенок и гораздо мудрее меня. Ты ведь сама все знаешь и понимаешь, но как и любой женщине… то есть любому человеку тебе хотелось высказаться. Я могу сказать тебе только одно, вроде совета: любовь бывает разной, и, возможно, твоя обида имеет вполне банальный ответ.

— Определенно нет, Ричард, — я хмыкнула и ответила полуправду (не рассказывать же о том, что я уже давно не совсем Синтия Орб), — мое сердце слишком истерзано долгой любовью к тебе.

Он долго смотрел на меня, сжимая ножку бокала в руке. А я понимала, что это так здорово — признаться в том, что долго мучило, и, наконец, закрыть старые гештальты.

— Спасибо, что выслушал, Ричард, — я допила кофе, поцеловала его и отправилась на вокзал.

…Но там меня ждала последняя удивительная встреча — я нос к носу столкнулась с Уильямом. Это что, своеобразное закрытие всех долгов перед трусливым побегом?

— Синтия, здравствуйте! — он увидел чемодан в моей руке и нахмурился. — Вы уезжаете? Далеко?

— У Богини должны быть свои секреты, — отшутилась я. Он мягко улыбнулся и сжал мою ладонь.

— Вы как-то изменились с момента последней нашей встречи… взгляд стал какой-то другой.

— Наверное, Уильям. Все слишком сложно, облегчение, если происходит, то лишь на пару мгновений. — Так странно, но этому астроному мне хотелось сказать всю правду.

— Я надеюсь, не произошло ничего страшного? — достаточно серьезно осведомился он. Видимо, догадался, что раз Аластор меня не провожает, то что-то случилось. Но по-рыцарски не стал интересоваться причинами. Ну и правильно — ведь он его друг, а я совершенно чужой человек.

— Практически. Но я бы с удовольствием встретилась с вами, когда вернусь, и рассказала бы одну волшебную историю. Вы такие любите, как я слышала.

— Буду ждать с нетерпением, — в синих глазах Уильяма зажглись смешинки, он кокетничал со мной, пусть и достаточно сдержанно. — Надеюсь, это будет как раз в день моей лекции, на которую я приглашал. А сейчас — вы разрешите проводить вас до поезда?

Я кивнула, и он сразу же забрал у меня чемодан. Я поймала себя на мысли, что он определенно нравится мне — есть в нем что-то нездешнее, будто он сам из каких-то других миров. И он подарил мне не легкий покой, который дал Ричард, а какое-то непонятое умиротворение.

Наверное, символично, что тот, кто вернул мне память, в итоге отправил меня в путешествие, которое, определенно, восстановит все воспоминания окончательно?

* * *

Поезд размеренно уносил меня дальше от Лондона — к морю, солнцу, тишине. Мне повезло — я была в купе совсем одна, но почему-то ничего не хотелось делать — ни спать, ни читать. Я собирала картинки из своей головы в хронологическом порядке, свои поиски, победы и поражения. Тут голову пронзила интересная мысль — ведь хотела же когда-то я написать роман — так почему бы не попробовать? Ведь есть о чем, историй у меня теперь масса. С каким-то удивительным чувством я начала рыться в сумке, пока не нашла блокнот и ручку. Я долго гипнотизировала чистый лист и думала — с чего же начать? А правда, с чего?..

…О чем будет эта история? О верности? О магии? Быть может, о перерождениях?.. * * *

Берег моря был на удивление спокоен. Я смотрела на скалы и понимала, почему я так люблю это место — оно давало ощущение свободы, полета, жизни. Здесь легко дышалось, волосы танцевали вместе с ветром. Я опять почувствовала это неуловимое чувство, подобное паутине, и достала ручку и бумагу. Строки ложились на бумагу с удивительной быстротой, а волны нежно ласкали мои ноги. Это место и правда поспособствовало раскрытию моего писательского таланта.

— Не хватает только бутылки вина, да? — услышала я голос Ала за спиной. Пугаться и вздрагивать было глупо. Я чувствовала, что скоро он окажется здесь — за семь лет ни разу не было такого, чтобы почти три недели прошли без единой весточки. И в этом был весь Аластор — он нашел меня, хотя я этого не хотела.

— Ну, ты же знаешь мои мечты, — ответила я, жалея, что слишком холодно. Можно было бы оставить его присмотреть за вещами и полностью погрузиться в танец с морем. Это было забавно — с тех пор, как я вспомнила абсолютно всё, вода действительно стала моей стихией.

— Так осуществим их, — он присел рядом со мной и подал мне бокал. Я улыбнулась — да уж куда нам, аристократам таким, пить из горла.

— Зачем ты приехал?

— Мне приснился удивительный сон, который я ужасно захотел тебе рассказать.

— Давай, — я пригубила вина и убрала свои черновики в сумку — еще рано их видеть кому-либо.

— Мне приснилось, что я был королем, представляешь? Мудрым, сильным — как положено. А ты была моей тенью — советником, поддержкой, любовницей. Колдовала ради меня, убивала. И еще и была моей сводной сестрой[3].

— Какая пошлость. Сестра и любовница — никакой оригинальности, — фыркнула я.

— А еще у нас был старик-маг, который нас всему научил. И он ревновал и жутко не одобрял нашу связь.

— Логично. А потом?

— А потом я женился на прекрасной златокудрой королеве, — уже серьезно закончил Ал.

— Ожидаемо, — я кивнула, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Но и рядом с тобой была твоя судьба — верный и мудрый рыцарь, точнее, тоже король. У вас даже дети были... Ну а дальше почти древнегреческая трагедия — несмотря на счастливый брак, вскрылась измена королевы, и я вынужден был обвинить ее... И погиб.

— И я отвезла тебя на остров яблок[4] и там похоронила — должен же был кто-то это сделать? — сказала я быстрее, чем поняла, что лучше дослушать.

— Какая же ты врушка, Синти, — на удивление мягко сказал Ал, приобнимая меня, — хочешь как лучше, а получается только хуже.

— Бриджит в бешенстве?

— Обещает оторвать тебе голову. Поэтому я один. Но это не значит, что я не зол на тебя, моя дорогая сестричка. Я не тот, с кем пройдут пустые отговорки.

— Только без меня вы могли испугаться сделать шаг навстречу, — сказала я почти правду. Ведь я уже давно перестала на него злиться. — А Бриджит слишком не хотела помнить — это было единственным верным решением.

— Наши судьбы всегда были слишком переплетены — поверь мне, без тебя было только хуже. Возвращайся домой, Синтия. Мы слишком долго ждем тебя. И скучаем. Ты вернешься со мной?..

Я взглянула в глаза Ала — такие же зеленые, глубокие, с хитринкой... Бриджит была сестрой по крови и наследию, но Ал... он был моей половинкой, какой-то неуловимой частью моей души. Не зря же мы так похожи как внешне, так и внутренне. Практически идентичны — гордые, упрямые, верные...

Наши пальцы переплелись. Да, с ним я действительно дома.

— Только сначала мы допьем вино. Я слишком давно не была у моря.

---

[1] Синтия — лунная богиня.

[2] Аластор — верный защитник.

[3] Маленькая интерлюдия на Моргану и Артура.

[4] Авалон ;-)