Два отца, один сын (джен)

* * *

Каждый год, девятнадцатого сентября, я прихожу на кладбище Святого Патрика к родной могиле. На постаменте из белого камня начертаны золотой краской слова "Гермиона Джин Грейнджер, 19.9.1979 — 23.4.2005" и чуть ниже "Покойся с миром от любящих друзей и коллег". Рядом с постаментом всегда лежат свежие цветы и горят свечи.

Сегодня я пришёл туда не один. Я держал за руку свою единственную отраду в жизни — своего сына.

Хьюго стоял молча, впившись глазами в надпись, и в звенящей тишине было слышно лишь то, как ветер шелестел в кронах деревьев и слегка шевелил его светлые волосы.

— Почему? Папа, почему мамы не стало? — спросил Хьюго тихо и взглянул на меня. У него были пронзительные серые глаза, обрамлённые длинными ресницами и острый нос. Как долго мне пришлось привыкать к этому лицу! Как долго я не мог увидеть в нём себя!

— Малыш, это сложно объяснить. Главное, что мы с тобой здоровы и счастливы, ведь так, сынок?

— Пап... мне в школе сказали, — он запнулся, и слёзы потекли по бледным щекам, — в школе сказали, что ты... не настоящий мой отец! Это правда, пап? Не молчи, скажи мне!

И он заплакал и бросился ко мне на грудь, судорожно рыдая, и я не знал, впервые не знал, что сказать тринадцатилетнему сыну.

— Не слушай глупостей, родной, — я приобнял его за плечи, — кто мог сказать тебе такую чушь?

— У тебя волосы ярко-рыжие, — продолжал Хьюго, — а у меня светлые, у тебя веснушки, а у меня нет их, и вообще ты другой! Вот Альбус как две капли воды похож на Гарри, а я на тебя нет!

— Но разве я тебе не нравлюсь? Кто мог надоумить тебя на такую чушь?

— Я, — раздался голос позади нас.

Я обернулся и увидел Драко Малфоя. Он стоял перед нами, как всегда в безукоризненно чистом и красивом чёрном костюме, с аккуратно зачёсанными волосами, и с букетом цветов в руках. Он молча прошёл к постаменту и положил цветы на могилу. Я заскрежетал зубами от злости. Ну конечно! Когда же ещё!

Я прекрасно помню тот день, пять месяцев назад, когда я встречал Хью из школы на рождественские каникулы. Тогда Гарри, Джинни и Перси немного отбились от меня, чтобы встретить своих детей и забрать их чемоданы.

Я помню, как несся ко мне Хьюго, и его красный шарф развевался за спиной. Я обнял его и прижал к себе, чувствуя родной запах.

— Взгляни-ка, как волосы отрасли, косы можно заплетать! — Весело сказал я тогда, потрепав его по макушке. — Хочешь, завтра сходим в твою любимую парикмахерскую и сделаем самую крутую стрижку?

— Ага. — Он оторвался от меня на мгновение, чтобы посмотреть в мои глаза, и снова кинулся в объятья. Я знал, как сильно сын скучал по мне, ведь письма лишь малая часть того, что можно и нужно рассказывать своим близким.

И конечно же, взглянув поверх плеча сына, я увидел семью Малфоев. Изрядно постаревшие Люциус и Нарцисса в меховых шубах и перчатках, строгая Астория и Драко. Астория и Драко были одеты в почти одинаковые чёрные пальто, и я совсем не удивился, когда увидел выходящего из поезда их отпрыска Скорпиуса. Скорпиус также был одет в чёрное пальто на пуговицах, и на руках у него были чёрные кожаные перчатки.Астория прижала сына к себе, но не так, как нас прижимала мать, а совсем по-другому, как-то аккуратно и очень неестественно. Малфой улыбнулся сыну, и бросил взгляд в нашу сторону (к нам тогда уже подошёл Гарри), и замер...

Я помню его потрясённое лицо, когда он увидел Хьюго. Хьюго, как две капли воды похожего на Скорпиуса. Разве что одетого в обычную курточку и джинсы. Ведь мы не Малфои, нам не стоит красоваться перед друзьями.

— Что ты сказал ему, Малфой?

— Успокойся, Уизли. Я всего лишь сказал ему правду. Я состою в Попечительском совете Хогвартса и часто навещаю своего сына. Я просто спутал твоего пасынка со Скорпиусом.

Я крепче сжал ладошку сына.

— Ты теперь не любишь меня, птенчик?

Я чувствовал себя глупым мальчишкой, когда задал этот вопрос. Конечно же, он меня любит! Он прожил со мной тринадцать лет! Я менял ему памперсы, купал и забирал его из детского сада. Ходил с ним в парки и играл в компьютерные игры. Я лечил его во время простуды, водил в Макдоналдс и кино. Делал вместе с ним домашние задания и даже удивлялся тому, что я хоть что-то помню из школьной программы.

А что сделал Малфой?

— Я предложил ему одну разумную вещь, — сказал Малфой, — магия крови доказала, что Хьюго мой сын...

— ОН МОЙ СЫН!

— И мой сын тоже, — сказал невозмутимо Малфой, — он мой кровный сын не меньше, чем Скорпиус. И если ты полагаешь, что я брошу его, ты ошибаешься.

"Это ты ошибаешься", — эти слова со злостью пронеслись у меня в голове, и я вскочил на ноги, замахнувшись.

— Это ты, ублюдок, свёл Гермиону в могилу! — я вновь бросился к нему, но Хьюго повис на моей руке.

— Стой, папа, не тронь его!

— Крошка! Родной мой, что ты говоришь? Этот человек виноват в том, что твоей матери нет рядом с нами, разве ты не хочешь добиться справедливости?

— Разве ты вернёшь маму, ударив его? — спросил сын и посмотрел на меня своими грустными глазами. Гермиону мы уже не вернем. Я почувствовал, как пелена слёз застлала мои глаза .

* * *

Спустя час мы с Малфоем сидели по обе стороны от Хьюго на лавочке в магловском парке и разговаривали. Мимо проходящие люди понимающе улыбались и бросали на нас заинтересованные взгляды. Неужели они думают, что мы... это... как их там? Геи? Меня чуть не вывернуло от мысли, что я мог бы жить в одном доме с Малфоем. И даже спать с ним. И даже...

Хьюго ел огромный вафельный рожок, купленный ему Малфоем и наслаждался световым лазером, который в свою очередь, купил ему я. Соперничество с этим нахалом началось у нас с одиннадцати лет, и я не собирался прекращать его сейчас.

— Что ты предлагаешь, Малфой?

— Ты ведь общаешься со Скорпиусом? — Малфой внимательно посмотрел на мальчика. Игнорирует меня. Вот тварь.

— Да, но он иногда жутко занудный! — отвечал Хьюго, вгрызаясь зубами в вафельную корочку. — Хотя иногда мы круто играли в квиддич!

— Он никогда не спрашивал тебя, почему вы так похожи?

— Это что допрос, Малфой? — буркнул сердито я.

— Не мешай мне общаться с сыном, — фыркнул Драко, и его глаза хитро заблестели. — Я предлагаю такой распорядок: по вторникам, четвергам и воскресеньям забирать Хьюго к себе.

— Ты с ума сошёл? Перетягиваешь одеяло на себя?

— У Хьюго появится брат и мать.

— У Хьюго есть бабушки и дедушки, тёти и дяди и пятнадцать кузенов. Ты считаешь, что этого мало?

В самом деле, глупо было бы считать, что в семье Уизли не хватало человеческого общения. Пусть с родными братьями и сёстрами Хью не повезло, но разве многие дети имеют пятнадцать кузенов и шестнадцатого на подходе?

Три часа спустя мы отправили Хьюго к Поттерам.

— Почему ты бросил её тогда?

Этот вопрос мучил меня тринадцать лет. Как же сложно всё в этой жизни! Он посмотрел на меня несколько удивленно.

— Думал, у нас такая любовь? Чистокровный богач и грязнокровка?

— Но у Гермионы тоже были деньги...

— Дело не в деньгах, — Малфой махнул рукой и посмотрел куда-то вдаль. — Тебя застукали со шлюхой Браун, и Гермиона решила тебе отомстить. Мы тогда вместе работали в отделе защиты в Министерстве и... у нас начался роман. Это было неудивительно, если учесть, что я испытывал к ней симпатию на четвертом курсе. Кхм, некоторое время.

— Хорошо. Но как тогда... как тогда могло получиться, что она забеременела?

— Кто знает. Наверное, подвели средства защиты. Зато Гермиону не подвела её совесть. Её совесть сегодня гуляла с нами в парке. Я хотел избавиться от ребёнка, потому что мне не нужно было осуждение общественности, но она сказала, что будущий ребёнок не виноват в том, что его отец сволочь. И оставила плод.

Я посмотрел на Малфоя как на совсем незнакомого мне человека. Вроде бы и сноб, вроде бы тот самый, прежний Малфой, а уже чуть-чуть другой.

— Честно, Рональд. Я любил её. Но я не мог остаться с ней и из-за своего характера, и из-за отца, и из-за положения в обществе.

— Тогда ты — слабак!

— А ты не слабак? Ты не уберёг её!

— Я взял её с чужим ребёнком и забочусь о нём до сих пор, — прошипел я, — тебе кажется, что это слишком мало? Наверное, мы несчастные с тобой люди, Малфой.

— Это ещё почему?

— Мы родились в семьях волшебников и не понимаем, совсем не понимаем той тяги маглов к чему-то неопознанному, к чему-то волшебному. Думаешь, у маглов не бывает таких ситуаций? Повсеместно! Но они верят в сказки, в чудо. А в нашей ситуации чуда не произошло. Гермионы уже давно нет, и мы сейчас стоим и не можем поделить сына. Как когда-то мы едва не поделили одну женщину на двоих. Как старые супруги перетягивают одеяло на себя.

— Ты хочешь сказать, что Гермионе стоило сделать аборт?

— Нет. Если бы она сделала аборт, то, возможно, ты, Малфой, и не понял бы, каким ты был больным ублюдком. И возможно даже, не понял бы, как ты её любишь.

— Ты ли это говоришь мне, Уизел? С каких пор ты стал философом?

— Я жил один тринадцать лет. И с тех пор я часто думаю о смысле жизни. Хочу понять несовершенство этого мира.

— Многое понял?

— Пока нет, но бесконечность — не предел. У меня есть ещё многие годы, десятилетия, чтобы приблизить к себе истину...

— Истина где-то там, — прошептал Малфой, устремив свой взгляд к звёздам. Огромное звёздное полотно раскинулось над нашими головами.

— Я согласен, Малфой.

Сам не знаю, почему я согласился. Такой добренький и податливый Рональд Уизли! Решил отдавать сына три раза в неделю в чужую семью. Да нет же...в чужую родную семью, где он и должен был расти всю свою жизнь...

— Я поговорю с отцом и мамой, думаю, они будут не против видеть Хьюго у нас дома. Прощай, Уизли.

— Прощай, Малфой.

Малфой ушёл, а я остался один смотреть на звёзды. Гарри и Дин не раз рассказывали мне, что маглы верят в бога. Какой он, их бог? Он ли зажигает эти звёзды на небе?

Если существует волшебство, и я могу творить его, значит, я приближен к чему-то необыкновенному, к чему-то особенному.

* * *

Ночью мне снилась Гермиона. Мы отдыхали где-то на пляже. И у нас были дети: дочка Роза, сын Хьюго, сын Алекс. Рядом с нами была семья Поттеров. И мы были счастливы.

— Рон, Рон, иди сюда, — Гермиона плескалась в воде и махала мне руками. Она была прекрасна. Именно такая, которую я полюбил.

Я приблизился к ней, но она отплыла.

— Эй, родная, подожди, ты куда, — я поплыл за ней всё быстрее и быстрее, но чем быстрее я плыл, тем быстрее она уплывала от меня. Вот уже и берег скрылся за спиной, а я всё плыл и плыл, изнывая от жажды. Она уходила. И резкий, резкий толчок заставил меня проснуться.

Я понял в этот момент, что потерял её навсегда. Она ушла от меня. Она больше не появится ни в воспоминаниях, ни во снах. Нужно было начинать свою жизнь заново.

И я дал себе клятву, что начну её.

* * *

Две недели спустя

— Папа! Я вернулся!

Хлопнула входная дверь, и я вздрогнул. Заснул в кресле, читая свежий номер "Таймс". В комнату вихрем ворвался Хьюго.

— Как провёл выходные с новоиспеченным папашей?

— Здорово, пап! Драко и Астория позволили мне позвать всех своих друзей в Малфой-менор на празднование дня рождения Драко. Скорпиус нашёл мячи, и мы играли в квиддич! И вообще много что интересного было. Я поцеловал девчонку.

— Надеюсь, это была не Паркинсон? — шутливо спросил я.

— Нет, конечно, пап, — улыбнулся он. — Этот поцелуй был на спор. Девчонки, фи! — И, покраснев, вылетел из комнаты.

Я улыбнулся. Где мои тринадцать лет?

— Кстати, пап, тебе приготовить ужин? Пап? Пап, не молчи!

Я поразился энергии, исходящей от сына. Может, и правда, общение с Малфоями шло на пользу? Гарри и Джинни поддержали мой выбор, и, надеюсь, они тоже заметят, как хорошо стало Хьюго.

— Пап! Пап, тут письмо от тёти Джинни! Они зовут нас вечером на семейную вечеринку Уизли!

— Я уже почти готов, — закричал я, — приготовь мне сендвич и салат.

И склонил голову набок. Хотелось спать. Сильно. Но я знал, что проснусь и пойду в гости к сестре и лучшему другу. С сыном. Я засыпал, зная, что у нас впереди ещё много счастливых дней. Лет. А может, и несколько веков...А может и сама бесконечность...