Под другим углом (гет)

Ранняя весна. Хогвартс. 1995 год.

Гермиона натыкается на Малфоя поздно вечером после отбоя.

Опять.

Тяжело вздохнув, она вздергивает подбородок и, не сбавляя шага, продолжает свой путь.

Когда до Малфоя остается меньше десяти метров, Гермионе удается разглядеть мерцание значка Инспекционной Дружины, что так аккуратно приколот к черному джемперу.

Опять.

— Так-так-так, — тянет Малфой.

Эта песня стара как мир.

Гермиона так устала от этого тона, что мысль о подсыпании обычного маггловского крысиного яда Малфою в кофе уже не кажется ей бредовой.

На самом деле у нее есть кое-что кроме яда, и это действительно заставляет чувствовать себя лучше.

— В коридорах после отбоя, Грейнджер?

Гермиона молчит. Стараясь не смотреть на Драко, она сверлит взглядом ближайший гобелен.

Опять.

Гобелен имеет совершенно неэстетичный вид: потертый, пыльный и, кажется, изъеденный молью.

Но это все же куда лучше, чем наблюдать, как притворство и напыщенность льется у Малфоя даже из ушей.

— Что же, наверное, снятие баллов послужит тебе уроком? — Малфой склоняет голову набок и улыбается еще шире.

Наслаждаясь. Смакуя.

Этой маленькой лживой уловкой.

Абсолютно незаслуженной победой.

— Не тебе меня учить, Малфой, — Гермиона поворачивает голову и смотрит прямо ему в глаза.

Нагло.

Опять.

— Ты снова за свое? — Малфой улыбается, но уже не так самодовольно. — Быть может, наказание у Амбридж исправит положение?

— Дай-ка подумать, — Гермиона, не раздумывая, протягивает левую руку вперед, буквально подсовывает ее Малфою под нос. — Исправило?

На бледной коже виднеются свежие царапины от Кровавого Пера.

— Дело рук Паркинсон, Малфой, — Гермиона медленно опускает руку. — Она, в отличие от тебя, с грязнокровками не церемонится.

Драко хмурится, но эта секундная заминка дает Гермионе продолжить:

— Она не бросается речами и не снимает баллов, а отправляет к Амбридж. Так что, давай, используй уже власть, тебе данную, и я пойду.

Но Малфой молчит.

И события опять принимают такой знакомый ей оборот.

— Мне, правда, не до тебя сейчас, — Гермиона делает шаг в сторону. — Так что обо всех этих величиях давай потом?

Пальцы Драко знакомо обхватывают ее запястье.

Опять не рассчитал силы.

В последующие пять минут происходит много всего.

Такого (уже) привычного, что когда Малфой толкает Гермиону к стене (опять), ей хочется истерично рассмеяться.

Но в этот раз поцелуй перерастает в нечто большее.

В этот раз его ледяные руки задирают края ее джемпера и блузки.

В этот раз он вздрагивает, когда она перехватывает инициативу поцелуя.

И под ее давлением прикосновения становятся нежнее, медленнее.

Ощущения — ярче.

Они отрываются друг от друга. По коридору разносится звук тяжелого вздоха.

Что же мы наделали?

Опять.

Малфой отступает, ворошит рукой и без того растрепанные волосы.

Секунды тянутся медленно. Вязко.

Температура в коридоре поднимается вверх.

Душно.

Гермиона старается отдышаться, наблюдая, как на лице Малфоя эмоции вихрем меняют одна другую.

Ей тесно в своей же собственной одежде.

Жарко.

Из-за него.

Опять.

Вот Малфой, наконец, поправляет галстук, дрогнувшей рукой тянется в карман.

В серых глазах Грейнджер видит проскользнувшее сожаление.

Ох, уж эта вечная игра в кошки-мышки.

Его губы еле слышно шепчут:

— Обливиэйт.

Кончик палочки вспыхивает знакомым зеленым светом.

Гермиона моргает. Маленький укол разочарования.

Драко не смотрит на Гермиону, разворачивается и продолжает свой путь.

Ничего, казалось бы, не выдает его состояния. Не выдает того, что только что произошло.

Опять.

Что ж, наверное, пора сказать ему. Пора заканчивать эту комедию.

Одно его выражение лица чего будет стоить.

Гермиона с трудом убирает с лица довольную улыбку, оправляет джемпер, скрещивает руки на груди.

Вот она, ее заслуженная победа.

Уверенный голос Грейнджер настигает Драко практически у самого поворота:

— Это тринадцатый по счету Обливиэйт, Малфой. Сколько их будет еще?

Середина снежного декабря. Малфой-мэнор. ПостХогвартс.

У Гермионы на лопатке появилась сыпь. Мелкие прыщики, которые жутко чесались.

Эту проблему Гермиона быстро списала на сквозняки.

Здесь, в Малфой-мэноре, постоянно тянуло холодом из всех щелей и окон. И если Драко привык жить в подобных условиях, то Гермиону, для которой жизнь в средневековом особняке была в новинку, постоянно одолевал насморк.

Вот теперь еще и сыпь.

Гермиона, приспустив лямки ночной рубашки, крутилась перед зеркалом, пытаясь высмотреть весь масштаб катастрофы.

— Да красивая-красивая, — Драко приподнялся на кровати. — Брось, Гермиона, ты напоминаешь мне Панси. Она-то уж от зеркала не отлипает.

— Очень смешно, — Гермиона отвернулась от своего отражения и с остервенением принялась чесать покраснение.

— Что там? — Малфой поднялся и подошел к ней. — Сыпь? Ну, так помажь мазью и прекрати расчесывать кожу до мяса.

Он сгреб Гермиону в охапку, сведя все ее попытки почесаться к нулю.

— Мазь не спасет от холода этого дома, — Гермиона шмыгнула носом и непроизвольно провела ногтями по спине Малфоя.

— Думаешь, если почешешь меня, у тебя пройдет? — Драко хохотнул и подтолкнул Гермиону к кровати.

* * *

А еще Гермиона перестала высыпаться.

Синие тени, которые залегли под глазами, жутко обезображивали отражение в зеркале.

Но это уж точно от нервов и с холодами не было связано никак. Весь этот переезд, подготовка нового законопроекта, подготовка к свадьбе, подготовка к утренней планерке, подготовка к чему угодно, кроме отдыха.

Спустя два часа сон так и не пришел. Гермиона переворачивалась с одного бока на другой.

Малфой тихонько сопел рядом, и Гермиона с трудом подавила желание растолкать горе-жениха.

— И не жилось тебе в моей квартире, — принялась бурчать Гермиона. — «Грейнджер, давай переедем. Милая, такой особняк простаивает. Гермиона, ты, как будущая Малфой, должна будешь жить в этом доме. Ну я же люблю тебя».

Гермиона покривлялась и слегка толкнула Драко в плечо. Малфой что-то промямлил и зарылся носом в шелковую подушку.

— Ну и пожалуйста.

Гермиона закусила губу и, выгнувшись на кровати, попыталась почесать плечо.

Облегчение пришло ненадолго.

Вылезать из-под теплого одеяла и спускаться на ледяную кухню не было никакого желания.

К тому же, Гермиона была уверена, что поиски нужной мази среди ночи сведутся к нулю, а эльфы в этом доме еще не подчинялись будущей недо-Малфой.

Грейнджер снова заворочалась и тут же соскользнула с кровати на пол.

Четвертый раз за последние два дня.

Что за дьявол?

Лежа на дощатом полу в ворохе одеял, Гермиона задавалась вопросом о несправедливости в жизни.

Эти шелковые простыни сделали контрольный выстрел в ее и без того расшатанные нервы.

На них же невозможно было ничего делать.

Спать, лежать, заниматься любовью.

Ничего.

А главное Малфою хоть бы хны.

Мало того, что он не проснулся от жуткого грохота, так еще и в принципе умудрялся спокойно высыпаться на этих простынях. Никуда при этом не сползая, не падая и не соскальзывая.

Гермиона со злостью дернула край зеленой шелковой ткани.

И ладно, когда они только раз в неделю забредали в Малфой-Менор и оказывались под этими простынями…

Тогда Гермионе все это казалось страшно романтическим и страстным.

Шелк, свечи, розы.

Но теперь!

Гермиона поднялась на ноги и схватила с тумбочки свою волшебную палочку.

Понаблюдав с минуту за мирно спящим женихом, она без зазрения совести произнесла заклинание:

— Вингардиум Левиоса!

Драко Малфой плавно и медленно поднялся над кроватью.

* * *

Драко проснулся оттого, что ему в лицо бил яркий солнечный свет.

Стараясь не открывать глаза, он перевернулся на другой бок. Почувствовав под щекой мягкую ворсистую поверхность и, будучи полностью уверенным в том, что это волосы его ненаглядной Грейнджер, потерся об нее носом.

Кожу неприятно царапнуло.

Драко нахмурился, а затем открыл глаза.

Он лежал на ковре перед камином.

— Какого?..

Драко приподнялся на локтях и огляделся. Рядом под одеялом лежала Грейнджер.

— Что мы делаем на полу? — Драко в недоумении уставился на сонную Гермиону.

— Это все простыни, — сонно пробормотала Гермиона. — Чертовы шелковые простыни, Малфой.

Драко рассмеялся.

Когда за завтраком Блейз Забини хлопает меня по плечу, я уже знаю, что ничего хорошего после этого, казалось бы, дружеского жеста не произойдет.

Вот он садится рядом и забирает у меня из-под носа тарелку с куском яблочного пирога.

Сейчас начнется.

— Итак, мой дорогой друг, тебе выпало стать послом доброй воли всего факультета Слизерин.

Вот, пожалуйста. Я же говорил.

— Ну, что на этот раз?

— В пятницу после Рождественского бала мы организовываем вечеринку.

— И?

На самом деле я понимаю, к чему он ведет, но дураком прикинуться куда проще.

Да и, в конце концов, я — Малфой! А Малфои не обязаны заниматься чем-то вроде…

— И на твою темную душонку выпало очень важное задание.

Чем-то вроде этого.

— Я занят всю следующую неделю.

Подтягиваю к себе тарелку с салатом, беру вилку и принимаюсь бесцельно тыкать ею мелко нарезанную курицу.

— На это не нужно тратить много времени, — Забини любуется куском пирога в своих руках. — Просто купи выпивку.

— Ты что, глухой? Я занят.

Блуждаю взглядом по Большому залу в поисках причин своей загруженности.

В поле зрения попадает копна каштановых волос и красный галстук. Грейнджер вовсю отчитывает Уизли. Его пунцовое лицо ярким пятном выделяется на общем фоне.

Я ухмыляюсь.

— Грейнджер, — отодвигаю многострадальный салат в сторону и показываю вилкой в сторону грязнокровки. — Я занят Грейнджер.

Забини сначала прослеживает направление моего импровизированного указателя, а затем поднимает глаза к потолку и, испустив тяжелый вздох, вгрызается зубами в пирог.

И знаете, я практически верю в свою удачу, ведь Грейнджер та еще зануда. Об этом знает каждый ученик в нашей школе. А уж Забини так тем более.

И каждый знает, что от каких-либо совместных заданий с мисс Я-Знаю-Все-На-Свете не отвертеться ни под каким предлогом. Старосту Девочек даже о своей смерти нужно оповещать заранее.

Вера в мою удачливость умирает, как только Забини проглатывает кусочек пирога.

— Брось! Всем этим старостатом, первокурсниками и трусиками Грейнджер ты можешь заняться и после Рождества.

Трусиками Грейнджер?

Я снова смотрю в сторону зазнайки и наблюдаю, как она, крутанувшись на каблуках, со скоростью молнии вылетает из Большого Зала.

Могу поспорить, что трусики у нее такие же красные, как и галстук.

Спустя секунду цежу сквозь зубы:

— За языком следи.

Искренне лелею надежду на то, что Забини отстанет и переложит покупку Огненного виски Огден на кого-нибудь менее несчастного.

На кого-нибудь не меня.

— Нет, друг, — Забини снова откусывает кусок и продолжает уже с набитым ртом: — За тобой проигрыш, так что изволь.

О Мерлин, я неудачник.

Начинаю всерьез задумываться о Феликсе Фелицисе. О воровстве зелья. Покупке. В крайнем случае — изготовлении.

— Так что с тебя ящик Огдена, пару ящиков сливочного пива и….

Я поднимаюсь из-за стола, обрывая тем самым пламенную речь.

Уж лучше бы в тот день, когда я сел играть с Забини в карты, я действительно был бы занят старостатом, первокурсниками и трусиками Грейнджер.

— О, и Драко?

Забини так противно лыбится, что мне очень хочется подправить ему форму носа. Или челюсти. Или любой другой кости.

— Не забудь сигареты.

— Да пошел ты.

Плохо играть в магические карты на желания.

Еще хуже — быть Малфоем.

* * *

Талый снег противно чавкает под ногами.

Третьекурсники галдят на такой громкости, что мне кажется, на них наложили Сонорус.

Грейнджер вышагивает рядом и бормочет себе под нос список учеников.

Все слишком громко. Слишком ярко. Слишком раздражающе.

Не кривиться просто не получается.

Чем ближе мы подходим к Хогсмиду, тем четче я понимаю, как только мы шагнем на выложенную брусчаткой дорогу, малышня бросится врассыпную.

Никому не интересны походы в книжные магазины, которые (я уверен) задумала Грейнджер. Мальчишки хотят в Зонко, девчонки к мадам Паддифут. И все вместе они хотят в Сладкое Королевство.

Они же так громко говорят об этом. Неужели ты не слышишь, Грейнджер?

Но она действительно не обращает внимания на происходящее. Она (кто бы мог подумать?) сверяет список нужных покупок.

И на первых пяти пунктах я вижу название книжек.

С неба начинает срываться мокрый снег.

Я поднимаю голову вверх и тут же ступаю в неглубокую лужу.

— Твою мать.

Грейнджер смотрит на меня более чем укоризненно, малышня заливается хохотом.

Я чувствую, как правый носок пропитывается холодной водой.

Меня сглазили. Прокляли. Что-то в этом роде, не иначе.

Злость новой волной прокатывается по телу.

— Ты идешь?

Я отрываюсь от созерцания своих ботинок и понимаю, что Грейнджер вместе с недружным строем учеников уже продолжили свой путь.

Выуживаю из кармана волшебную палочку, бормочу нужные заклинания, бросаю на взгляд на притормозившую грязнокровку.

До территории Хогсмида остается несколько десятков метров. Сейчас начнется цирк.

Так и есть, как только мы проходим сквозь ворота, детки, почувствовав себя в безопасности, разбегаются кто куда.

И несколько минут я наблюдаю прелестнейшую картину: Грейнджер словно наседка мечется из одного угла улицы в другой, пытаясь собрать всех воедино.

Попытки тщетны, но она слишком горделива, чтобы попросить меня о помощи.

Хоть и прекрасно знает, что меня бы послушались как минимум слизеринцы и остались бы стоять на месте.

Как максимум остановились бы все. Послушные щенята.

Ведь я же здесь король ситуации.

Хотя, судя по мокрым ботинкам, задании Блейза и «Отвратительно» по Зельям меня лишили титула и короны.

Хмурюсь.

Настроение падает в минус.

Галлеоны в кармане словно набирают свой вес.

Плохо проигрывать.

Еще хуже — проигрывать Забини.

* * *

Проблема покупки алкоголя разрасталась на моих глазах.

В Хогсмиде не было пабов, в которых бы продавали спиртное несовершеннолетним волшебникам.

Я вам скажу более того, в Хогсмиде даже не было лавок, которые торговали бы спиртным.

Ненавижу Огдена, который, я уверен, изобрел это чертово огневиски.

Ненавижу Забини, который, Я УВЕРЕН, просто хочет выпендриться перед остальными.

Ненавижу эту неделю, которая…

Что это вообще за неудачная неделя?

У Малфоев не должно быть неудачных недель.

Грейнджер, кстати, тоже ненавижу.

Хотя бы потому, что она несется через всю улицу прямо ко мне.

На всех парах. Словно Хогвартс-Экспресс.

Что такое? Неужели детишки так быстро вывели нашу прилежную девочку из себя?

Или кого-то сожрала Визжащая Хижина? Они подожгли Сладкое Королевство? Что-то подорвали в Зонко?

Она толкает меня в плечо. Весьма ощутимо.

— Ты!

— Отвали, Грейнджер!

— Ты самый безответственный человек, которого я когда-либо знала!

Ну вот, она выливает на меня просто тонну негатива. Эмоциональность Гриффиндора сведет меня в могилу раньше, чем коварность собственного факультета.

— Радуйся, что и вовсе со мной знакома.

Грейнджер запинается, затем тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону.

Видимо не только у меня тяжелая неделька.

Хоть что-то радует. Мерлин портит кровь не только мне.

— Иди, разберись со своими змеенышами, Малфой, — выдает Грейнджер.

— Не понял, ты что, не можешь приструнить малолеток? — я щурюсь.

Отчасти потому, что действительно не могу поверить в то, что она меня о чем-то просит, отчасти потому, что на ресницы попал снег.

Снежинки быстро тают и холодной слезой стекают по щеке.

Мерзость. Ненавижу зиму.

— Два представителя твоего благороднейшего факультета, — Грейнджер с каким-то остервенением поправляет алый шарф на своей шее, — соизволили стащить бутылку огненного виски с заднего двора Кабаньей Головы.

— Отбери у них. В чем проблема?

— Я не могу применять к ним магию, Малфой, — Грейнджер криво улыбается. — Если и достану палочку, то это будет Авада.

Ох уж эти лояльные разговоры, которые время от времени происходят между нами.

Я бы с большим удовольствие пустил Аваду в Забини.

Уверен, это он виновник всех моих бед.

Этой недели так уж точно.

Я чувствую невидимый хрупкий мостик понимания, который на секунду устанавливается между мной и Грейнджер.

— Так что пойди и отбери у этих пресмыкающихся выпивку.

Мост рухнул.

Как же меня бесит, когда она командует. Она же не имеет права, верно?

Ну как там? Никто не может командовать Малфоями.

— Ты мне не начальник, Грейнджер, так что не пойти бы тебе…

Отобрать выпивку?

Мысль вспыхивает в голове ярче любого Люмоса.

Они украли выпивку в Кабаньей Голове!

Но как?

— Как они ее стащили?

Изо всех сил стараюсь не подать вида, но облегчение просто накрывает с головой.

— О, мне-то, откуда знать? — Грейнджер топает ногой.

Из-под подошвы ее ботинка в разные стороны разлетаются комья мокрого снега.

— Они не особо горят желанием отвечать на вопросы гриффиндорки и…

Она смолкла.

Я закончил про себя.

Гриффиндорки и грязнокровки.

Плохо быть гриффиндоркой, Грейнджер.

Еще хуже — быть грязнокровкой.

* * *

— Послушай, парень, — седой голубоглазый старик облокачивается на барную стойку и наклоняется ко мне поближе. — Я в курсе, какая слава ходит о моем баре, но продавать выпивку несовершеннолетним ученикам Хогвартса я не стану.

Мне не сразу доходит смысл сказанного.

Я вообще-то все это время наблюдал, как одна из официанток натирала грязной тряпкой не менее грязный стакан.

С одной стороны, меня смущала подобная антисанитария, с другой — привлекал глубокий вырез ее блузки.

Вот до чего я докатился.

Как низко я пал.

Надеюсь Мерлин доволен своей работой.

— Эй, парень? Ты что, не услышал, что я тебе сказал?

Старик делает шаг в сторону и заслоняет мне обзор на декольте.

А грудь действительно была ничего, правда, теперь перед моими глазами застиранная темно-зеленая жилетка и несколько крупных пуговиц со сколами.

Стараюсь посмотреть на старика с вызовом и уверенностью.

— Если мой отец…

Резкий рывок вперед и вот я уже прижат всем телом к облупленной барной стойке, а мой шарф во власти грубых пальцев.

От старика веет тяжелым запахом табака.

— Твой отец не узнает об этом, Малфой, — бармен понижает голос. — Или думаешь, он оценит, что его драгоценный сыночек забрел в самое злачное место Хогсмида и клянчит выпивку?

Гнев и внезапная обида тугим узлом затягиваются где-то под ребрами.

— Я..

— Ты свободен, парень.

Он выпускает из рук мой шарф и отходит в сторону, показывая, что разговор окончен.

Плохо, когда все складывается не так, как хотелось бы.

Еще хуже — когда неудачи становятся постоянными.

* * *

— И все?

Забини с издевательской улыбкой вертит в руках отобранную с боем бутылку.

Грейнджер оказалась права — змееныши попались еще те.

Всякими способами пытались оставить огненное виски у себя, но я не мог позволить себе выглядеть полностью проигравшим.

Малфои не сдаются!

Хотя в глазах Забини я выгляжу полным неудачником, и он просто выжидает момента, чтобы поднять на смех меня и мой провал.

— Кажется, список выпивки был длиннее, а, Малфой?

Да пошел ты.

Забини откупоривает бутылку и все еще ухмыляется.

— Или ты все-таки занялся трусиками Грейнджер?

Я сейчас ему дам по роже.

И сделаю то, о чем так давно мечтаю — сломаю ему челюсть.

Еще хоть одно слово и я…

— Драко! — на плечо ложится увесистая рука Гойла.

— Что? — от напряжения чуть ли не подскакиваю на месте.

У меня явный не порядок с нервами.

— Там грязнокровка за портретом. Что-то хочет от тебя.

Гойл разводит руками в разные стороны.

— Какая грязнокровка? — утоняю я.

Мы вообще-то всех полукровок время от времени называем грязнокровками. Не только Грейнджер. Хотя, я уверен, что за портретом именно она.

Когда на его лице отражается выражение мучительно-глубокой задумчивости, я испытываю практически извращенное удовольствие.

— Ну та, которая подружка слюнтяя… То есть Поттера… Эта… как ее? Грейнджер?

Он с надеждой смотрит в мои глаза.

— Бинго! — я хлопаю Гойла по плечу и быстрым шагом покидаю гостиную

Возможно, наша староста только что спасла Забини от больничного крыла.

….

Оказывается, Дамблдору что-то нужно.

Очень интересно.

Но все же лучше, чем сидеть со своими и цедить Огденское.

Выслушивать нытье Флинта и фальшивое поддакивание Забини о таком маленьком количестве выпивки. И о том, что — Мерлин Великий! — Рождественскую вечеринку теперь не спасти.

Грейнджер бодрым шагом идет чуть впереди меня.

При каждом движении ее юбка немного задирается.

Если бы она шла вприпрыжку, то я бы точно узнал цвет ее трусиков и тогда, возможно, хотя бы выиграл спор с самим собой.

Мы подходим к статуе горгульи.

Грейнджер почти нараспев тянет «Огненные карамельки» и статуя делает шаг в сторону.

Девчонка ныряет в открывшийся проем, я следую за ней.

Горгулья провожает меня подозрительным взглядом, словно знает, о чем я думал минуту назад.

Мы поднимаемся вверх по узкой винтовой лестнице, и я притормаживаю чтобы

оправить галстук.

Подтягиваю узел, поднимаю глаза вверх и почти заношу ногу над очередной ступенькой.

Бинго.

Я расплываюсь в широкой улыбке.

Грейнджер поднялась достаточно высоко, чтобы я мог увидеть все, что находится у нее под юбкой.

Я быстро догоняю Грейнджер и останавливаюсь рядом с ней возле массивной дубовой двери.

— Бинго! — громко шепчу себе под нос. — Бинго, Грейнджер.

— Ну что еще? — она поворачивается ко мне, одновременно занося кулачок, чтобы постучать.

— Красный? Под цвет факультета, или выражаешь свою скрытую страсть?

Плохо, когда не самые приятные события твоей жизни повторяются.

Еще хуже — когда Грейнджер снова ломает тебе нос.

О библиотеках

6 курс.

Вдохновение навеяло: http://www.pichome.ru/QGH

Посвящено: Алонсию и всем, кто смог дождаться.

Признание: Автор — свинья, которую сожрала реальная жизнь.

Писалось под: Звери «Просто такая сильная любовь».

Мы большие, школьные газеты,

Выпускные кончатся минетом.

Мир огромный открывает двери,

Чистый, добрый — я ему не верю!

Звери

— Малфой, рука как я смотрю у тебя явно лишняя, — Гермиона, оторвавшись от увесистого тома по нумерологии, бросает на Драко злой взгляд.

— С ума сошла? — Драко удивленно вскидывает брови, но руку с коленки Грейнджер не убирает.

Они сидят в самом далеком и Мерлином забытом уголке библиотеки Хогвартса. Между высокими стеллажами с книгами стоит небольшой столик и скамья. Придя сюда, Гермиона искренне верила в то, что ей удастся позаниматься уроками. Ведь Гарри, Рон и Джинни на тренировке по квиддичу, Невилл пропадает в теплицах, Полумна занята поисками нарглов у хижины Хагрида, а Макгонагалл в кабинете у Дамблдора решает какие-то вопросы, связанные с Рождественскими каникулами. Наконец-то никому от нее ничего не надо и можно всецело отдаться цифрам, буквам и диаграммам.

Или Малфою.

Мысль пронеслась в голове со скоростью звука, и Гермиона тут же покраснела.

Вообще-то направляясь в библиотеку, она совсем забыла, что, помимо учеников, друзей и преподавателей она может понадобиться еще и одному хитрому змеенышу.

Поэтому, когда Малфой с самодовольной улыбкой облокотился о книжные полки и поинтересовался не помешает ли он ей заниматься, она растерялась и согласилась.

И теперь, вместо того, чтобы внимательно читать параграф о Числе Зверя, она старательно следила за тем, чтобы рука Драко не поднималась выше ее колена.

Она прекрасно помнила, чем все это закончилось в прошлый раз. И тот, что был перед прошлым. И…

— Я же сразу тебя предупредила, что буду заниматься, — Гермиона перелистнула страницу и тяжело вздохнула.

Рука Малфоя медленно поднималась выше, чуть задирая край юбки и обжигая прикосновением обнаженную кожу.

— Занимайся, — прошептал Драко, наклоняясь к её уху. — Я же не мешаю совсем.

Гермиона вздрогнула, почувствовав, как мурашки побежали по позвоночнику от того, что Малфой зарылся носом в ее распущенные волосы.

— Мешаешь, — она захлопнула книгу и повернулась к Малфою, — вообще-то.

— Брось, я могу рассказать о Числе Зверя, намного больше, чем эта книжонка, — Драко придвинулся еще ближе и потянулся за поцелуем.

Всего один.

Один поцелуй, и она обязательно вытолкает его из библиотеки и продолжит заниматься.

Но поцелуй затянулся, и Гермиона очнулась только тогда, когда мимо стеллажей с шумом пронеслась стопка книжек. Малфой в этот момент с одержимостью расстегивал пуговки на ее блузке.

— Малфой! — Гермиона дернулась. — Я же сказала, только один поцелуй!

— Не сказала, — буркнул Драко и щелкнул застежкой ее лифчика.

Гермиона открыла было рот, но Малфой ловко перехватил инициативу глубоким поцелуем.

Пара движений, и он усадил на себя слабо сопротивляющуюся Гермиону. Скамья под ними слегка качнулась, и Драко отклонился назад, пытаясь удержать равновесие с помощью книжных полок.

Гермиона выгнулась, подставляя обнаженную грудь под требовательные поцелуи Малфоя.

Драко увлеченно прокладывал влажную дорожку от ее груди к шее, проводил руками по спине и рукам, плавно опуская их на бедра.

Когда его пальцы ловким движением поддели края ее юбки и пробрались к кромке ее трусиков, она отстранилась.

— Ты же… — Гермиона сделала глубокий вдох и помутневшим взглядом посмотрела на Драко. — Ты же это не серьезно, правда? Секс в библиотеке?

— Какие шутки, Грейнджер? — Малфой облизал губы и, ухмыльнувшись, сжал левой рукой ее грудь.

— А я всё же надеюсь, что вы пошутили, мистер Малфой.

Холодный тон Ирмы Пинс заставил Гермиону зажмуриться.

Малфой осторожно выглянул из-за обнаженного плеча Грейнджер. В проходе, скрестив руки, стояла библиотекарь, а за ней Северус Снейп. И выражение лица декана обещало Малфою долгие и извращенные пытки.

Малфой изо всех сил попытался подавить желание зажмуриться вслед за Грейнджер.

Вдруг им обоим показалось?

О поездах

6 курс.

Вдохновение навеяла: бутылка Фокс энд Догс (редкая гадость, никогда не пейте в чистом виде) и перечитка половины фандома за пару дней.

Посвящено: Алонсию и всем, кто смог дождаться.

Примечание: О том, как Гермиона, черт возьми, меняется за лето. О том, как именно на многострадальном Кингс-Кросс, в чертовом Хогвартс-Экспрессе, Драко Малфой спустя столько часов, дней, месяцев и лет замечает, что Грейнджер — девушка. Девушка, на которую можно обращать внимание. А вот как он об этом узнает…. В общем, я художник — я так вижу.

Варнинг: мат.

Песня: Lustra — Scotty Doesnt-Know

Малфой стоит на месте и не может сделать ни малейшего шага.

Рядом с ним с поразительно глупым выражением лица стоит Забини. Блейз открывает и закрывает рот, пытается что-то сказать, выразить свой восторг, но не находит ничего лучше как….

— Охуение.

— Полное, — подтверждает Малфой.

И клубов дыма, который испускает красный паровоз, прямо к ним на встречу приближается девушка.

Длинные каштановые волосы аккуратными локонами струятся по плечам. Короткое платье подчеркивает стройные и загорелые ноги, пряжка тоненького ремешка на талии переливается в лучах солнца. Она плавно проходит мимо слизеринцев, блеснув улыбкой.

Забини практически выворачивает шею, пытаясь проследить за ней.

— Кто это?

— Понятия не имею, — Малфой наблюдает, как девушка останавливается возле вагона старост. — Новая ученица?

— Почаще бы нам такие обновления, — тянет Забини.

Девушка, тем временем, помахав кому-то в толпе первокурсников, заходит в вагон.

— Я сейчас, — Драко бросает ручку своего чемодана и направляется за ней.

Растолкав второкурсников, толпящихся у входа в вагон, взлетает вверх по ступенькам и ныряет в тамбур.

Там никого, и Драко, недолго думая, бросается к двери первого купе.

Распахивает и…

Ничего.

Плотно задернутые шторы и пустые сиденья.

— Пф.

Малфой беглым взглядом осматривает полки на наличие чемоданов и, чертыхнувшись, закрывает дверь. Хогвартс-Экпресс дает предупреждающий гудок, из соседнего вагона доносится приглушенный галдёж учеников, а под ногами слышен скрип колес.

Драко, не теряя надежды, подходит к следующему купе и, услышав шорох за стенкой, без раздумий распахивает дверь.

На секунду всё вспыхивает золотым светом, солнечные лучи полностью заливают пространство.

Он закрывает глаза, под веками загораются желтые круги.

Состав поезда в одно мгновение дергается, заставляя Драко качнуться, сделать шаг в купе и наконец открыть глаза.

Здесь, перед ним, в обрамлении солнечных лучей стоит девушка. За счет яркого света каштановые кудри отливают медовым цветом.

Малфой внимательно рассматривает ее.

До осознания провала остаются считанные секунды, мозг цепляется за какие-то мелкие детали. Вроде тех, что нимфа на платформе была в платье, а колдунья, стоящая перед ним в джинсах.

И когда взгляд наконец-то отрывается от черного лифчика прячущего упругую грудь и поднимается к лицу, Малфой точь-в-точь повторяет выражение Забини.

— Охуение.

— Пошел вон, Малфой! — Грейнджер подхватывает со столика волшебную палочку и наставляет ее прямо на Драко.

Ее щеки заливает густой румянец, и она уже открывает рот, чтобы произнести — Малфой уверен -заклинание.

Драко, опомнившись, пулей вылетает из купе и несется к следующему вагону.

Остановившись в тамбуре, он отгоняет от закрывшейся двери двух слизеринцев и, прислонившись лбом к стеклу, осматривает платформу.

И там, среди толпы родителей, что пришли проводить своих детишек в школу, он замечает девушку в коротком платье, которая уверенно машет кому-то.

А вдалеке, возле колоны он замечает свой чемодан. Одиноко стоящий под лучами палящего солнца.

Вопросы, предложения и пожелания в отзывы, пожалуйста.