Альбус Поттер (джен)

Когда Джинни вышла на работу, она, как и обещала, отправила детей в Нору. Уизли еще не вернулись с Кипра, поэтому было не так весело, как могло быть, однако в Норе скучно не бывает.

Альбус спал в комнате, где когда-то спали Фред с Джорджем. В ней было светло, тепло и как-то легко дышалось. Казалось, что в воздухе до сих пор витает тот самый запах пороха, каким пропахла комната за годы взросления близнецов. По крайней мере, так говорил дедушка Артур. Дядя Джордж никогда не заходил в эту комнату. Но Альбусу здесь нравилось. Каждое утро, просыпаясь с криком петуха, он ощущал себя невероятно бодрым и готовым к свершениям. Возможно, конечно, это было не только влияние комнаты, а скорее даже влияние всей атмосферы в Норе...

Потом он спускался на завтрак: бабушка Молли готовила просто великолепно. Джинни, конечно, тоже умела вкусно готовить, и Альбус привык к вкусной еде. Но у бабушки к готовке была какая-то врожденная предрасположенность. Возможно, просто жизненный опыт. А может, действительно дар. Любое принятие пищи превращалось в праздник. Каждый обыкновенный завтрак, обед или ужин казались пирами, хотя, если углубляться в детали, то ничего особенного в них и не было. Бабушка с дедушкой жили не то чтобы очень богато, у них не было возможности баловать бесчисленных внуков деликатесами. К тому же, когда по выходным приезжали родители, можно было вообще разориться. Но казалось, что запасы еды у самых старших Уизли просто бесконечные.

Наевшись досыта и поблагодарив бабушку за замечательный завтрак, Альбус вместе с такими же сытыми и довольными Джеймсом, Лили, Фредом, Рокси и маленькой пухленькой Молли отправлялся на задний двор, чтобы помочь дедушке выдворить гномов. С некоторых пор гномов развелось неимоверное множество, и внуки помогали дедушке каждое утро, зашвыривая гномов за ограду, распинывая их по всему саду и, в общем, отлично веселясь. Почти каждый день рекорд по дальности полета гномов-мазохистов ставил Джеймс. Но иногда удавалось и Алу. Дедушка был безмерно благодарен им, ведь ему самому уже сложно было справляться одному. Он постоянно жаловался на ноющую спину.

Фред и Рокси проводили у бабушки с дедушкой почти все лето, почти так же, как и дети Поттеров. За тем лишь исключением, что Поттеры хотя бы раз за лето (а то и два, если уж очень повезет) проводили отпуск с родителями. Чаще это был отпуск Джинни. Точнее, почти всегда. Иногда они куда-нибудь уезжали. Родители же близнецов как будто вообще не отдыхали. Свои отпуска они умудрялись раскидывать по маленьким кусочкам на протяжении всего года. Дядя Джордж работал в магазинчике и не мог его надолго закрывать, а тетя Энжи постоянно возилась с какими-то иностранными волшебниками. Она работала в отделе международного сотрудничества в Министерстве.

Раньше, когда Ал был совсем маленьким, «Нора» кишела детьми, еще когда дети Билли и Перси были не настолько самостоятельными, чтобы оставлять им свободу выбора времяпрепровождения. Теперь же Мари-Виктуар очень редко появлялась в поле зрения Ала, лучезарно улыбаясь и откидывая роскошные волосы. Если бы она не была его кузиной, он бы точно в нее влюбился. Да, даже Доминика, не отходящая от своего брата Луи ни на шаг, уже не радовала дедушку своими познаниями в маггловской технике. И Люси, гордость дяди Перси, умница, староста и отличница, уже не умничала, поправляя всех в «Норе» на каждом слове. Теперь они занимались более важными делами: Люси уже начала готовиться к поступлению в университет, хотя ей еще год учиться в Хогвартсе, Мари гуляла с Тедди, а Доминика с Луи, видимо, предпочитали свои уединенные увлечения шуму и гомону. Но бабушка с дедушкой не отчаивались, ведь на смену выросшим приходили подрастающие внуки.

После славной охоты на гномов они были предоставлены сами себе. Чаще всего Альбус с Джеймсом бежали играть в квиддич с соседскими братьями Фоссет два на два. Лили и близнецы выступали пока в качестве болельщиков, хотя им уже тоже не терпелось принять участие. Однако Гарри некогда установил правила в их большой семье, что дети садятся на взрослые метлы только по достижении десяти лет. Поэтому Фреду с Рокси придется сидеть на поваленном бревне, играющем роль скамейки болельщиков, еще два года. А Лили просто боялась летать. Фоссеты сильно играли и часто обыгрывали Поттеров. Но Джеймс фанатично учился квиддичу, поэтому с каждой игрой он держался на метле все уверенней, ловил мячи все легче и выполнял виражи все круче. Ал не сомневался, что в этом году Джима возьмут в Гриффиндорскую команду по квиддичу.

Однако квиддичем занятия не ограничивались: года два назад они закончили постройку огромного домика на дереве, где устраивали детские семейные посиделки. Домик был восхитительным: с двумя этажами, тремя комнатами, веревочной лесенкой и кучей ненужного, по мнению взрослых, хлама, который они все равно не выбрасывали.

В особенно теплые дни можно было сходить на речку, что текла под холмом в миле от «Норы». Вода в речке была чистая-чистая, прямо-таки хрустальная, даже находясь по пояс в воде, можно было разглядеть свои ступни и заметить красивый камешек, принесенный течением. Песок был горячим и удивительно сухим, лежать на таком песке — одно удовольствие. Правда, замки из него не построишь, разве что воинственную насыпь с камешками вместо окон и листиком в качестве флага. Иногда Поттеры и Уизли, приходящие сюда купаться всей развеселой толпой, встречали тут тех же Фоссетов или еще кого из магических семей.

Еще у Альбуса где-то с девяти лет был друг маггл, чем не мог не восхищаться дедушка Артур. Друга звали Генри Таббер. Генри катал Альбуса на своем велосипеде, отчего оба приходили в неописуемый восторг. У Альбуса велосипеда, конечно, не было, а ощущения от спуска с холма на двухколесном агрегате были поистине великолепными. Волосы треплет ветер, руки отчаянно сжимают руль, норовящий вывернуть велосипед в нужном ему направлении, адреналин прыгает высокочастотной диаграммой где-то в груди, иногда ближе к горлу. Конечно, были и такие неприятности, как синяки на пятой точке от подпрыгивания на неудобном сидении, когда велосипед ехал по камням и ямкам, и ссадины и ушибы от падений. Но они были несравнимы с ощущениями дикой радости. Генри же не мог не испытывать гордость, что его вещь приводит кого-то в такой восторг.

Еще Ал любил проводить время в дедушкином гараже, пытаясь разобраться в устройстве каких-то маггловских штук. Иногда он приносил что-нибудь восхитительное, по мнению дедушки, и бессмысленное, по мнению бабушки, от Генри. И они могли провозиться в гараже весь день, исследуя чудесную штуковину, хотя Генри и объяснял, зачем она нужна и как она работает.

Во второй половине дня, после замечательного обеда, забавные приключения продолжались. Скучать было некогда, грустить было некогда, да даже присесть было некогда. Иногда Альбус с Джеймсом забирались на чердак, где все еще жил старый дряхлый упырь, подвывающий раз в три дня примерно в час ночи мотивы, похожие на песни Селестины Уорлок. Интереса для мальчишек он, конечно, не представлял. Но на чердаке всегда находился какой-нибудь мнимо таинственный хлам. Однажды они нашли там ржавую маггловскую игрушку. Это была выцветшая некогда яркая шкатулка, раскрашенная во все цвета радуги. Если покрутить рычажок сбоку шкатулки, то кроме мерзкого скрипа можно было услышать странную мелодию, постоянно срывающуюся на фальшивые ноты, но чем-то завораживающую. А потом, примерно после пары минут скрипучего звучания, крышечка шкатулки открывалась и выскакивала голая пружина. Дедушка Артур припомнил, что принес эту шкатулку очень давно, еще в годы первой войны. Он изъял ее после одного из рейдов в Лютный переулок. Шкатулка была заколдована. Выпрыгивающая пружинка выпускала ядовитый порошок. Непонятно, кто это сделал, потому что на темное злодеяние глупая шутка с последствиями была не похожа. Однако пострадавшие лежали в Мунго несколько недель. Дедушка Артур снял с пружинки мешочек с порошком, а шкатулку оставил себе, пока однажды бабушка Молли в приступе очередного пренебрежения к его увлечению не закинула ее с другими подобными вещицами на чердак.

Некоторые неудачные или незаконченные эксперименты Фреда с Джорджем тоже валялись на чердаке. Например, целый ящик забракованных «Забастовочных завтраков».

В конце дня, а именно после ужина, устраивать беспорядки, как называла их занятия бабушка Молли, было запрещено. Можно было сидеть дома или гулять около него. Но чаще всего они сидели у камина в горе принесенных подушек и слушали дедушкины рассказы «из прошлого», как он сам их называл. Бабушка постоянно говорила, что он стал чересчур сентиментальным. Все ли рассказы были правдой, могла сказать только она, проведшая рядом с ним всю свою жизнь. Однако она никогда не перебивала его и никогда не опровергала даже самые невероятные истории. Разве что она запрещала рассказывать ему всякие ужасы из военных будней. Кстати, именно дедушка поведал Поттерам о свершениях их отца. Сам Гарри никогда не распространялся на эту тему, а о неудачах и смешных случаях всегда рассказывал дядя Рон.

После невероятно насыщенного дня и очередной увлекательной истории дедушки Артура дети отправлялись спать. Лили, глубоко принимающая все к сердцу, каждый раз трепетно обещала, что как только она научится красиво писать и складывать предложения, как писатели, обязательно запишет все дедушкины рассказы, увековечив их в истории магии.

Ночь в «Норе» была мягкая и темная. Выглянув в окно, Альбус не мог разглядеть ничего, кроме звезд на небе и угольно-черных силуэтов деревьев, холмов или близстоящих построек. Однако хотелось выйти в эту темноту и просто дышать, наслаждаясь легкостью и свободой.

По выходным приезжали родители. Джинни строго спрашивала, хорошо ли дети себя ведут, косясь на Джеймса. А Гарри устраивал матчи по квиддичу, когда у него появлялись свободные дни. Они много разговаривали с бабушкой и дедушкой о работе и постоянно спрашивали, не в тягость ли им толпа неуемных детей. Конечно, не в тягость. И если бы мама с папой не были в этом так уверены, то ни за что бы не спросили. Очень редко выдавались такие выходные, когда почти вся семья Уизли была в сборе, вплоть до Флер, не особенной любительницы посещать «Нору». Тогда Ал ощущал себя самым счастливым на свете. Столы ставили на улице, потому что такая толпа не уместилась бы в доме. А спали все буквально друг на друге. Правда, в этом августе не хватало дяди Рона с семьей, но Альбус тешил себя тем, что все имеют право на отдых.

В эти выходные к ним присоединился даже Тедди, который чаще бывал у Поттеров. Мари беспрестанно ворковала около него, при этом суетясь и помогая бабушке — строила из себя хозяйку. Тедди убирал ее роскошные блондинистые волосы за ухо и улыбался.

Альбус незаметно таскал шоколадные конфеты со стола и устраивал баталии за печенье с Джеймсом, смеша и забавляя окружающих. Когда ты в «Норе» и вокруг тебя куча родственников, которые нежно любят тебя и смотрят с умилением, можно баловаться сколько угодно. Потом он развлекался, пародируя Люси: поправлял с умным видом очки, как она, прямо держал спину и размахивал вилкой, имитируя, что принимает непосредственное участие в разговоре. Люси всего этого не видела, потому что он стоял у нее за спиной на достаточном расстоянии, чтобы не дышать ей в спину, а она была увлечена обсуждением магических университетов, в которые собирается подавать заявление на поступление.

Столы ломились от еды, бабушка Молли безустанно готовила с самого раннего утра.

— Прямо как пир в Хогвартсе, — восхищенно сказал Джеймс, протягивая руку к тарелке с пирожными и получая легкий укол вилкой от Мари-Виктуар:

— Подожди, пока все сядут.

Спустя полтора часа можно было сесть за стол. За это время дети успели сбегать на речку, изваляться по уши в песке, возвращаясь обратно, и снова сходить туда под строгим руководством Мари, которая следила, чтобы они смыли весь песок и вернулись к столу чистыми.

Всех взрослых дожидаться не стали, потому что дедушка Артур сам начал таскать бутерброды и всякую нарезку, подавая плохой пример внукам. Впрочем, этим качеством он отличался всегда.

Дядя Билл, накладывая салат в тарелку Флер, морщился, потому что Флер неустанно повторяла, что на днях приедет ее мамочка и надо будет привести дом в порядок, Биллу выглядеть прилично и вообще не говорить ничего лишнего.

— И все бы ничего, если бы твоя маман, — он передразнил манеру Флер вставлять в английскую речь слова на французском, — приехала к нам на денек, ну, максимум, на два. Я тогда мог бы перекантоваться у друзей, чтобы она не раздробила мне мозг на мельчайшие частицы своими буйабесами, кунсоме и кродите*, которые я, видите ли, не умею готовить, а значит, я — frottez*, своими cravate, redingote и pantalon*, которые не умею носить, а значит, я не джентльмен, и прочими ее goodies fran?ais*, без которых не может жить она, но без которых легко живу я. Так нет же, она приедет на неделю, а то и две, и будет прочищать мне мозги при любом удобном случае.

Флер нахмурилась, и Билл перестал паясничать.

— Конечно, дорогая, это твоя мама, и она должна иметь доступ к своей дочери и внукам, как бы не раздражала меня. Я буду сбегать к друзьям как можно чаще, — тихо добавил он. Флер сделала вид, что не услышала. Она не собиралась заставлять мужа терпеть тещу все то время, что она будет в гостях. Ей самой с трудом это удавалось. Даже при всех французских манерах и воспитании обеих.

Тетя Андреа, жена дяди Перси, держала на руках маленькую неугомонную Молли. Молли было всего пять, но она уже была жутко сообразительной. Нет, не так как Роза или Гермиона. Она разбиралась в людях, знала, как на кого надо смотреть, что у кого можно попросить, перед кем можно поныть, а перед кем надо быть взрослой и умной девочкой. Дети всегда чувствуют душу человека лучше, чем взрослые, его намерения, особенности характера. Но Молли это удавалось удивительно хорошо. Ее обожали все, не только потому, что это еще одна крошечная улыбающаяся Уизли. Больше всех по ней сходила с ума бабушка Молли, потому что пятилетняя дочь Перси была абсолютной ее копией в детстве. Вот она-то и занималась больше всех ее воспитанием. Бабушка баловала ее, как могла, впрочем, как и остальных внуков, но Молли была слишком умненькой, чтобы стать просто избалованной капризной девчонкой. Она познавала окружающий мир и людей вокруг с хваткой ее старшей сестры Люси, непременно решившей поступить в самый крутой университет магии и волшебства.

Дядя Джордж увлеченно рассказывал дедушке Артуру о новой серии товара в его магазинчике «Всевозможные Волшебные Вредилки». Тетя Энжи прислушивалась к их разговору, одновременно не желая принимать в нем участия и контролируя, не создал ли Джордж чего-нибудь, что может повредить его здоровью. Их детишки-двойняшки, Рокси и Фред, абсолютно друг на друга не похожие, выстраивали, пока родители не видят, огромную пирамиду из печенья, которая грозилась рухнуть, если на нее положить еще хотя бы одну печенюшку. Фред видел это, поэтому старался пристроить ее очень осторожно.

Тедди и Мари, пользуясь тем, что все увлечены своими разговорами, шептали что-то друг другу на ухо. Мари застенчиво хихикала и смущалась, покрываясь легким красивым румянцем. Еще до Тедди у нее были ухажеры, но никто из предыдущих не мог видеть этого счастливого блеска в ее глазах и смущенного румянца на ее белых щеках. Мари-Виктуар была влюблена в Тедди Люпина по уши, как застревает в желе печенюшка, если ее там утопить. И вытащить можно только ложкой или ножом, если расковырять желе в непонятную субстанцию. Тедди Люпин тоже был влюблен в Мари-Виктуар, и не только потому, что она очень красивая. Они вместе всего несколько месяцев, но сколько безумных взглядов и сплетен было до этого. Целых полтора года они не могли быть вместе, просто потому, что им мешали какие-то глупые внутренние стержни. Тедди винит себя постоянно, говорит, что они могли бы любить друг друга уже давно. А Мари говорит, что все именно так, как должно быть. И на этом они закрывают тему. Влюбленные умеют наслаждаться каждой секундой, умеют жить мгновением, не думая ни о чем, только чувствуя. Еще так умеют маленькие дети, пока родители не начнут впихивать в них правила приличия.

— Ты будешь приезжать в Хогсмид каждые выходные? — вдруг спросила Мари, крепко вцепившись в руку Тедди. Она знала ответ, они обсуждали это сто раз, может даже больше. Но снова и снова представляя себе, как будет жить в Хогвартсе без него целый год, она беспокоилась и как маленький ребенок смотрела в его глаза с надеждой и тревогой.

— Обещаю тебе, малышка, — ласково проговорил Тедди, успокаивающе улыбаясь и прижимая ее к себе.

Чуть дальше от сладкой парочки сидели брат и сестра Мари, Луи и Доминика, неразлучные, как две сросшиеся черешенки. Они всегда и везде вместе, знают друг о друге все, рассказывают друг другу все, как две неделимые половинки одного целого. Никто из них никогда не был так близок с Мари, возможно, потому, что разница в возрасте с ней больше, чем разница в возрасте между ними.

Джинни пришла почти сразу, как все сели за стол, и присоединилась к общим разговорам, спрашивая про детей и рассказывая о последних новостях в магическом мире.

Альбус при любом звуке, похожем на хлопок трансгрессии, резко поворачивал голову в сторону калитки. Он ждал отца. Отец все не шел. Ал не видел Гарри уже две недели подряд. В прошлые выходные ему не удалось вырваться с работы. Мама передавала привет и целовала Альбуса в лоб от отца. Но разве она может его заменить? Конечно, нет.

Тьма медленно, но верно опускалась на маленький дворик около «Норы». Бабушка Молли постепенно начала суетиться, что детей надо укладывать спать, что всем надо найти место и прибрать столы. Альбус объелся. Так, что в него не влезало даже недоеденное безумно вкусное пирожное. За все время пиршества Перси один раз высказался, что всемогущий Гарри Поттер не может уделить семье хотя бы один выходной, за что Джинни на него тут же ощерилась, как дикая кошка. Она знала, где он и что с ним, она не могла не знать.

Когда все уже начали лениво разбредаться, попутно помогая Молли прибрать со стола, раздался хлопок. Гарри быстрыми шагами приближался к «Норе», немного помятый и уставший. Альбус еще быстрее бежал ему навстречу.

— Папа!

— Привет, Ал. Как жизнь?

— Я безумно скучал по тебе!

— Прости меня, но мама ведь сказала тебе, что у меня…

— …много работы, я знаю. Я очень тебя прошу, не уходи завтра утром! Пожалуйста, побудь со мной. Хотя бы один-единственный денечек. Ведь тебе совсем не сложно, мы поиграем в квиддич, я покажу тебе, чему меня научил Джим. Ты бы видел, как он круто летает! Его обязательно возьмут в Гриффиндорскую сборную в этом году. Я знаю.

Ал говорил, говорил, не останавливаясь, не давая отцу присесть, просто потому что боялся, что тот исчезнет, вдруг срочно побежит опять на работу кого-то спасать. Зеленые глаза Ала за стеклами очков блестели тревогой и искренней детской надеждой. Гарри присел на корточки, обнял сына и прошептал на ухо:

— Я тебе обещаю, завтрашний день мы проведем вместе.

_________________________

*буйабес, кунсоме и кродите — французские блюда, два из которых Билл назвал неправильно. Правильно: консоме и крудите (на конце читается твердо [э]). Буйабес — изысканный рыбный суп; консоме — светлый прозрачный бульон; крудите — мелко нарезанные овощи.

*frottez — ничтожный человек (франц.)

*cravate — галстук; redingote — сюртук; pantalon — брюки.

*goodies fran?ais — французские штучки.

_________________________

Касательно возраста детей (чтобы проще было ориентироваться, к тому же мое мнение в чем-то отличается от мнения Роулинг):

Альбус Северус Поттер — 10 лет, в последующих главах у него будет день рождения, в этом году поступает в Хогвартс

Джеймс Сириус Поттер — 12 лет, будет уже второкурсником

Лили Луна Поттер — 9 лет

Роза Уизли — 11 лет, поступает в этом году в Хогвартс вместе с Алом

Хьюго Уизли — 9 лет

Фред и Роксана Уизли — 8 лет, несмотря на сказанное в интервью Роулинг, они двойняшки (родились в один день), дети Джорджа и Анджелины

Мари-Виктуар Уизли — 17 лет, ей осталось доучиться в Хогвартсе последний год

Тедди Люпин — 19 лет, закончил Хогвартс год назад, работает стажером в мракоборческом центре

Люси Уизли — 17 лет, дочь Перси и Андреи, идет в Хогвартс в седьмой раз

Молли Уизли — 5 лет, дочь Перси и Андреи, сестра Люси

Луи Уизли — 13 лет, пойдет в Хогвартс в третий раз, сын Билла и Флер, брат Мари-Виктуар

Доминика Уизли — 12 лет, будущая второкурсница, также дочь Билла и Флер

прим.: как вы, наверно, уже заметили, дорогие читатели, описывается как раз тот самый год, что и в эпилоге "ГП и ДС"