Remus Lupin: BAMF (джен)

Было первое сентября 1971 года, и алый паровоз готовился к отправке в Хогвартс. Двое мальчишек, прижатых друг другу в тесном коридоре, заглядывали в купе в конце вагона. У одного из них были очки и лохмы, на вид напоминавшие скорее спутанные обрезки черной швабры на голове, чем волосы. Другой был уже в школьной мантии и источал атмосферу аристократической беспечности. (Ну, так думал он. На самом деле, его глаза самую малость косили, а подбородок был слегка измазан в повидле.)

Мальчишки сердито шипели друг на друга:

— Я не хочу!

— Все остальные заняты!

— Я сказал, я не хочу!

— Успокойся, приятель, это будет не так уж и плохо.

— Но он выглядит таким ботаником со всеми этими книгами…

— Он вообще на нашем курсе?

— Должно быть. Хотя... он немного выше меня.

— Ну, как и каждый второй.

— Эй! Возьми свои слова обратно!

— Нет. Коротышка.

Молчаливая разборка вспыхнула и резко закончилась, когда бойцы, врезавшись в дверь, ввалились в купе. Высокий бледный мальчик, сидевший у окна, поднял бровь и с тихим шелестом перевернул страницу своей книги.

С очками, свисающими с одного уха, и шевелюрой, бросающей еще больший вызов гравитации, чем раньше, драчун помельче вскочил на ноги.

— Привет, — пропыхтел он, потянув другого за и без того уже помятый галстук. — Я Джеймс Поттер.

Когда его товарищ не сказал ни слова, Джеймс ткнул его локтем в бок.

— Ай! Что? А, да, да. А я Сириус Блэк. К вашим услугам, — отвесил он низкий элегантный поклон, который, вероятно, был бы куда более впечатляющим, если бы Джеймс отцепился от его галстука.

Отметив длинным пальцем строчку, на которой он остановился, мальчик у окна вежливо кивнул клубку конечностей на полу:

— Приятно с вами познакомиться, — едва улыбнулся он, прежде чем вернуться к своей книге.

— А… ты?

— Ах, да. Я Ремус Люпин, — сказал он с тенью улыбки, будто забывать представиться было для него совершенно нормально, и снова вернулся к чтению.

— Э-э... Везде уже занято — ничего, если мы сядем здесь? — спросил Джеймс.

Слегка нахмурившись, Ремус поднял глаза.

— Конечно, — ответил он, недоумевая, зачем было утруждаться и спрашивать его.

Сириус покрутил пальцем у виска и прошептал что-то оскорбительное в адрес вменяемости этого Люпина, пока Джеймс не вытащил последнюю колоду карт для Подрывного дурака.

Дальнейший путь прошел в мареве побед для Джеймса, череде партий, которые можно было выиграть (если бы Джеймс не жульничал, чертов поганец) для Сириуса и чтении для Люпина. Сквозь негодующую дымку уверенности в своей правоте Сириус заметил, что тот делал пометки на полях чем-то, похожим на деревянный прутик. Должно быть, он маглорожденный или, по крайней мере, полукровка, подумал он про себя. Или просто странный. Кто мог бы заниматься чем-то таким по собственной воле?

С тихим вздохом и звуком, до жути похожим на утку, раздавленную завернутой в бекон пикшей, — звук, с которым Джеймс по какой-то причине был хорошо знаком — поезд остановился. Прежде чем Поттер успел выложить последнюю карту, Ремус собрал свои вещи и вылетел из купе, в мгновение ока превращаясь в размытое пятно из подштопанной мантии и свертков пергамента.

— Эй! Джеймс, взгляни на это, — Сириус поднял книгу, что Люпин уронил на выходе, и посмотрел на нее с нескрываемым вожделением. Книга была толстая и потрепанная, в переплете из потертого зеленого сукна. Название, вышитое золотыми нитями, выпирало на обложке витиеватыми завитками и кольцами.

— Быть того не может, — благоговейно выдохнул Джеймс. — «Лучшие сглазы, проклятья и чары 60-х!» — открыв обложку, он погладил бумагу дрожащими пальцами. — Провозить ее в Хогвартс практически незаконно. Их больше не продают студентам… Интересно, как она у него оказалась?

Грубо выхватив книгу у него из рук, Сириус начал перелистывать страницы.

— Какая разница? — пробормотал он. — Я просто хочу знать, есть ли в этом издании про все эти оранжевые пятна и танцы куртизанок. Родители сожгли мою копию… — он замолчал, когда абзац, который он читал, внезапно начал исчезать у него на глазах. Вместо печатного текста очень медленно по странице начали расползаться написанные тонким паучьим почерком слова. Собравшись в предложения, послание начало читать само себя, и купе наполнилось тихим, сухим голосом их нового знакомого:

— Господин Ремус Люпин, владелец этой книги, наложил мощные чары, направленные на того, кто держит ее в данный момент... — при эти словах Сириус разве что не швырнул книгу в Джеймса, поймавшего и теперь державшего ее с такой осторожностью, будто у него в руках был плачущий младенец или подожженный фейерверк. Голос, тем временем, продолжил: — Чары распространяются на любого, кто держал ее в течение последних пятнадцати секунд, — услышав это, Сириус выругался так, что Джеймс, впечатлившись, сделал мысленную пометку попробовать некоторые из наиболее изобретательных выражений на своей тетке. — Если эта книга не вернется ко мне — предпочтительно раньше, чем позже — вышеупомянутый держатель или держатели будут скоропостижно парализованы желанием начать нудистскую колонию и приобщить к ней силой всех, кого знают. Считайте себя предупрежденными — проклятье вступит в силу примерно через полчаса. Спасибо.

— Эй, Джеймс.

— Да?

— Мне кажется, или эти мантии ужасно колючие? Ты знаешь, я правда думаю, что нам будет лучше без них…

— Не трогай одежду и помоги мне найти Люпина!

Вцепившись в изрядно потрепанный к этому моменту галстук, Джеймс вытащил друга из поезда на платформу, и Сириус трясущимися пальцами схватился за штаны.

— Быстрее! Я не хочу быть стриптизером! По крайней мере, пока мне не исполнится пятнадцать!

— Люпин! Эй, Люпин! Твоя книга у нас! Иди сюда и приведи нас в порядок!

Несколько часов спустя, крепко закутанный в две пары брюк (пристегнутых на ремень), три рубашки, несколько пар носков и новый блейзер Джеймса, Сириус решил, что он основательно недооценил Люпина. Парнишка не был чокнутым ботаником. Он был сумасшедшим гением.

Впервые в своей жизни Фабиан Пруэтт наблюдал за Распределением. За все время пребывания в Хогвартсе — в результате нескольких инцидентов с рыбой, пары фейерверков и их творческого подхода к постижению работы чар он и его брат Гидеон неизменно отбывали наказание во время сортировки по факультетам. На самом деле, они умудрились не присутствовать даже на собственном распределении. Им пришлось побывать в кабинете директора еще до того, как вся остальная школа добралась до Большого зала. Этот случай они вспоминали с особой нежностью и считали его своим первым реальным достижением. Именно поэтому сейчас близнецы открыто пялились на новеньких, чем приводили некоторых из них в еще больший ужас.

— Мерлин. Какие же они мелкие.

— Глянь, один, по-моему, уже намочил штаны, — указал Фабиан на пухлого блондина, и тот, съежившись под прицелом его пальца, попытался спрятаться за высокой девочкой, стоящей рядом.

— Не, это тот, что свалился в озеро.

— О, смотри, а вон чадо Поттеров — мама всегда зовет их на чай.

Юный Поттер стоял, склонив голову к обладателю такой же черной, как смоль, шевелюры, что и у него. Мальчишки беспомощно тряслись в беззвучном смехе, а их волосы при этом, казалось, жили отдельной жизнью.

— У него есть брат? Может, двоюродный?

— Не знаю, — отозвался Гидеон, занятый праздными размышлениями о том, сколько заклинаний-подножек ему удастся наслать и остаться непойманным. Десять? Если правильно рассчитать интервалы, может быть, даже пятнадцать. Он взмахнул палочкой в сторону парнишки с длинными волосами и еще более длинным носом, и тот, оступившись, налетел на маленькую рыжую ведьму, что была рядом с ним.

— Гид! Завязывай! Они уже начали! — зашептал Фабиан.

— Ангус, Шинейд.

— КОГТЕВРАН!

Девчушка, которая была ниже всех на добрых полторы головы (даже ниже Флитвика), медленно прошла к столу своего факультета. Гидеон решил, что она неплохо держалась, притворяясь уверенной, — только дрожащие руки выдавали ее с головой. Подняв глаза, он принялся разглядывать Зачарованный потолок. Яркий полумесяц и редкие звезды подсвечивали раскинувшееся над ними ясное бархатное небо. Гидеон отстраненно подумал, существовало ли заклинание, которое заставит звезды собраться в неприличные слова... Надо было спросить об этом Фабиана.

— Эйвери, Маттиас.

— СЛИЗЕРИН!

— Неудивительно, — пробормотала сидящая напротив Элис Финч. — У них вся семейка — сборище Пожирателей Смерти. Хуже только...

— Блэк, Сириус.

— ...Блэки, — закончила она с мрачным кивком.

— Это, случайно, не друг Поттера? — тихо спросил Гидеон. Действительно, стоило Сириусу сесть на стул, как Поттер обнадеживающе улыбнулся и поднял два больших пальца вверх.

— Гид, ты в курсе? Что вообще происходит?

— Кажется, догадываюсь.

Весь зал молчал. Прошла минута. Две. Собравшиеся студенты начали ерзать и перешептываться:

— Почему он так долго?

— Не может Шляпа уже просто засунуть его в Слизерин? Он Блэк, это не так сложно.

— Цисси, да что не так с твоим дорогим кузеном?

— Он что ... правда спорит с ней?

В самом деле, лицо Сириуса был сморщено, и он, казалось, повторял что-то себе под нос. Наконец, когда напряжение в зале почти достигло точки кипения, Шляпа выдала:

— ГРИФФИНДОР!

В отличие от аплодисментов, какими обычно встречали других первокурсников, ни один человек во всем зале не двинул и пальцем. С выражением чистого облегчения и радости на его лице мальчик медленно встал на ноги.

— Слава Мерлину, — сказал он — в наступившей тишине его голос прозвенел неожиданно громко. — Я уж думал, что застряну вместе со всей своей адской семьей.

Стол Гриффиндора взорвался громким смехом, и мальчик подбежал к нему, усаживаясь на скамейку между Элис и высоким семикурсником, у которого, казалось, было больше веснушек, чем кожи.

Время шло вереницей имен и заклинаний, посылаемых обоими близнецами и Сириусом, который, как оказалось, был весьма в этом талантлив.

— Люпин, Ремус!

Высокий парень с небрежными пепельного цвета волосами посмотрел на профессора МакГонагалл. Он был единственным из первогодок, кто не выглядел даже немного испуганным или нервным. Зажав книгу подмышкой, он занял свое место на стуле. Фабиан уже поднял свою палочку и открыл рот, когда Сириус бросился через стол и схватил его за руку.

— Только не Люпин, — выдохнул он, — он знает заклинания лучше, чем я.

Вцепившись в полы мантии, Сириус надежнее запахнул ткань вокруг тела и, поймав заинтригованные взгляды близнецов, покраснел и сжал галстук.

— Даже не спрашивайте. Я не хочу об этом говорить. Никогда.

— ГРИФФИНДОР!

Худыми руками, сплошь состоящими, казалось, из одних локтей, Люпин прижал свою книгу к груди и скользнул в конец стола. Он вежливо улыбнулся людям, которые пытались представиться, но их голоса быстро стали для него фоновым шумом, и он сосредоточился на остальной части Распределения. Наблюдая за ним, Гидеон начал покрываться легким оттенком зеленого.

— Книга. У него эта чертова книга. Я бы. Убил. За. Эту. Книгу.

— С каких это пор ты читаешь книги? — спросил Фабиан, вытягивая шею в попытке рассмотреть обложку.

— Только эту книгу. О, не придавай этому серьезного значения. Ничего особенного, всего лишь нечто под названием "Лучшие сглазы, проклятия и чары 60-х". Не то чтобы мы пытались найти копию уже целую вечность.

Фабиан вдруг увидел Люпина в новом свете. Все еще глядя в сторону нераспределенных по факультетам студентов, Ремус что-то бормотал себе под нос. Его палочка покоилась в расслабленной руке на краю стола, что позволяло ему время от времени делать едва заметные взмахи.

— Как мог первокурсник заиметь свой собственный гребаный экземпляр? Мне даже посмотреть на них не удавалось, не то что подержать.

— Да фиг с ним, с этим, — сказал Гидеон нетерпеливо. — Как думаешь, он бы позволил нам позаимствовать его?

— Все намного хуже, — мрачно произнес Сириус. — Я уверен, что он может применить все эти чары на деле. Смотрите... — он замолчал, когда Люпин закончил нашептывать заклинание и совершил легкое, но замысловатое движение кистью.

Группа оставшихся первокурсников погрузилась в абсолютный хаос. Три четверти из них были внезапно разделены на их вероятные "дома", а их мантии вдруг окрасились в ярко-красный, желтый или синий. Остальные же, чья одежда по идее должна была стать зеленой, обнаружили, что все их одеяние, вплоть до обуви на ногах, стало цвета яростной фуксии.

— Тишина!

Охватившие Большой зал шум и гам прекратились, будто кто-то щелкнул невидимым выключателем. Сжав кулак до побелевших костяшек, Профессор МакГонагалл вытянула руку с палочкой перед собой.

— Если вы позволите, Распределение продолжится независимо от цвета одежды студентов. Я не хочу знать, кто несет за это ответственность, — она посмотрела на Пруэттов, но была немного сбита с толку выражением полной растерянности на их лицах, — но им должно быть стыдно.

При этом Люпин спрятал улыбку, не осознавая, что три его новых товарища наблюдали за ним, как ястребы.

— Теперь, если мы можем продолжить... Матэрсон, Ребекка.

Крошечная девочка в ярко-желтой мантии под цвет густых, забранных в хвост волос выскочила вперед и нахлобучила Шляпу на голову.

— ПУФФЕНДУЙ!

— Поттер, Джеймс.

— ГРИФФИНДОР!

Сияя кричаще-алой мантией, Джеймс присоединился к своей новой семье и втиснулся за стол рядом с Сириусом.

— Случайно не твоих рук дело? — с надеждой спросил он. Когда Сириус покачал головой, Джеймс усмехнулся. — Кто бы это ни был, он должен получить медаль. Ты видел выражение на лице Нотта? Розовый, безусловно, его цвет — отлично выявляет безобразие, по-моему. Значит, это были вы? — добавил он, обращая внимание на Фабиана и Гидеона. — Мне рассказывали...

— Нет, к сожалению, не мы.

— При всем желании додуматься до такого...

— ...это был Люпин.

Близнецы посмотрели друг на друга, до жути смахивая при этом на двух молодых веснушчатых Дамблдоров.

— Господин Пруэтт? — Фабиан окинул своего брата непостижимым взглядом над мнимыми очками.

— Да-да, господин Пруэтт.

— Пожалуй, мы нашли себе преемника, старина.

— Пожалуй, так и есть, дружище.

— Да эти чары еще ничего, — хитро сказал Джеймс. — Вы бы видели, что он сделал с Сириусом на поезде...

Пока Джеймс объяснял примененные Люпином меры безопасности восторженным близнецам, краснощекий Сириус с жаром все отрицал, судорожно застегивая и расстегивая при этом пиджак. Никто из ребят и не заметил оценивающие взгляды, направленные на них из-за книги в конце стола...

Пока они не попытались уйти и поняли, что их брюки каким-то образом приклеились к скамейке.

Питер был сбит с толку. Совершенно. Более того, он мог с уверенностью сказать, что никогда за всю свою жизнь не был в подобном замешательстве. За все одиннадцать лет — даже когда его мать решила заколдовать всю семью так, чтобы они целый месяц ходили с синей кожей (а это привело бы в растерянность любого). Он с опаской смотрел на себя в зеркало в ванной, как будто то нечто, что он видел, могло его укусить. Он даже немного повертелся, но его глупое отражение осталось прежним.

Питер мог поклясться, что его волосы не были такими длинными вчера.

Сделав для проверки еще один поворот, он потерял равновесие и упал спиной на раковину. Отражение уставилось на него в ужасе. Длинные ресницы и пухлые губы — он выглядел... мило.

— Эмм... Джеймс? У меня тут проблемка...

— Нет, Пит, я не буду завязывать твой галстук! — послышался голос из соседней комнаты.

— Да не в этом дело. Я думаю, тебе лучше зайти и посмотреть самому, — Питер продолжал вертеться взад-вперед перед зеркалом.

Джеймс ворвался в дверь с зубной щеткой в одной руке и волшебной палочкой в другой.

— Слушай, если тебя опять заклинило в душе, пусть тебя вытаскивает Сириус, это его оче... — увидев Питера, он остановился. Питер накрутил локон на непривычно тонкий палец и покраснел.

— Знаю, знаю, я вроде как... В смысле...

— Ты девочка, — заявил Джеймс. — Девочка. Эй! Сириус, иди сюда! Петтигрю девочка!

Сириус просунул голову в переполненную ванную, и плутоватая улыбочка скользнула по его лицу.

— Шикарно.

Питер топнул ногой.

— Это не смешно!

— Он что, дуется? Господи, по-моему, он дуется!

— Это гениально! — подтвердил Сириус. — Только представь, как можно будет всех разыграть, Пит — никто не знает тебя в этом обличье!

— Я не... я отказываюсь...

Джеймс опасно осклабился.

— Дай-ка я схожу возьму что-нибудь из одежды у Лили ...

— Нет!

— Да ладно тебе, — хитро пропел Джеймс. — Это будет весело!

Питер схватил (схватила? — он уже не был уверен) свою палочку и с дикими глазами направил ее на Джеймса. — Не заставляй меня заколдовывать тебя, — прошипел он.

В этот момент Сириус принял мудрое решение и поскорее убрался из ванной комнаты. Такое случалось нечасто, но если уж Питер оказывался загнанным в угол, он был опасен. Сириус мог бы поспорить на круглую сумму, что Джеймс уже успел заработать себе до этого один сглаз, а то и целых три...

После того, как им удалось вернуть пугающую новую форму головы Джеймса к человеческим размерам и преобразить некоторые вещи в более подходящие для Питера, Сириус и Джеймс затолкали того обратно в ванную и всучили ему несколько крошечных и предельно вычурных кусков ткани.

— Вы оба окончательно свихнулись, если думаете, что я надену это! — кричал он через дверь.

— У тебя нет выбора, Пит, — рассуждал Сириус, зачаровывая замок двойным заклинанием и для пущей верности прислоняясь к двери. — Как-то же мы должны вовремя добраться до МакГонагалл, чтобы она вернула тебя в норму?

— Ага, — добавил Джеймс, — тем более, в свою одежку ты не влезешь.

Несколько вялых стуков и глухой треск (вероятно, Питер все же разбил зеркало — он делал это и раньше) отозвались эхом в спальне мальчиков. Выждав паузу, Сириус открыл дверь... но вместо Питера их с Джеймсом встретила зловещая тишина.

— Я проверю корзину для белья, — Джеймс чуть ли не прыгнул в угол комнаты и перевернул крышку плетеной корзины. — О! А вот и она!

— Говнюки! Ай, ай, не тяни за волосы!

Наконец, невысокая фигуристая девушка с уничтожающим взглядом выбралась из груды грязного белья. Сириус тихо присвистнул.

— Фу! Сириус, это же Питер!

Сириус побледнел и издал такой звук, будто его стошнило с закрытым ртом.

— Верно. Я забыл. Черт с ним, с розыгрышем, давайте изменим его обратно прямо сейчас.

— Давно пора!

С этим, тряхнув оборками — самыми настоящими что ни на есть оборками, — Питер вылетел из ванной, а затем и из спальни. Друзья следовали за ним по пятам, стараясь изо всех сил не глазеть при этом на его задницу.

— Это какая-то нездоровая фигня, — пробормотал Джеймс Сириусу, когда они бежали мимо ошарашенных студентов в общей гостиной.

— В этом ты прав.

Вечером того же дня Джеймс и Сириус проводили вновь мужественного Питера обратно из кабинета профессора МакГонагалл. Женщина была крайне смущена небольшой проблемой Питера и его весьма откровенным нарядом. Она быстро нашла ему более подходящую одежду, но обращение заклятья заняло какое-то время. Наказав больше не играть с такой сильной магией в будущем, она отправила мальчишек назад. Несмотря на то, что тому не было никаких доказательств, она была уверена, что за этим стоял или Поттер, или Блэк.

Ребята же пытались выяснить, кто был виновником на самом деле — чтобы поздравить его, проклясть в отместку или украсть заклинание на будущее.

— Ну, это точно был не я, потому что я попытался бы зачаровать весь факультет... и не Сириус, потому что он попытался бы зачаровать всю школу. Не сам же ты сотворил с собой такое, Пит?

Наслаждаясь тем фактом, что его волосы снова были короткими, тот энергично помотал головой.

— В отличие от тебя, Джеймс, мне нет необходимости входить в контакт с моей женской сущностью.

— Эй!

— Что нам действительно нужно знать, — прервал их Сириус, — так это кого ты успел выбесить за последнее время... Вообще-то, дай нам список. Свежий — я не хочу торчать здесь всю ночь.

Питер склонил голову в бок и уставился в потолок, загибая пальцы:

— Ну, я пролил сироп на группу пятикурсников на завтраке... отдавил ногу какому-то пуффендуйцу по пути на Гербологию... взял учебник по Арифмантике у Лонгботтома и забыл отдать его обратно... пролил чернила на старосту Когтеврана... случайно съел весь шоколад Люпина... чихнул в волосы Пенни Артур...

— Подожди, что ты сказал? — Джеймс поправил очки на переносице и выжидающе взглянул на Питера.

— Пенни? Э-э, четвертый курс, волосы до колен, ненавидит ананасы...

— Нет, перед этим.

— А, Люпин. Да вряд ли это он. Не считая того случая со слизеринцами на Распределении и взрыва на Зельях пару недель назад, он особо не высовывался. И шоколад был так себе. Оставил такой странный привкус во рту на весь оставшийся день. И голова потом чесалась. Я думаю, у меня аллергия на что-то в... — увидев, что Джеймс и Сириус едва сдерживаются, чтобы не засмеяться, Питер нахмурился.

— Ловушки в шоколаде, Джеймс!

— Вдохновенная идея, — воодушевленно выдал тот.

— Жаль, что не мы додумались до этого первыми.

— Это официально. Люпин — бог.

Наблюдая за этим восторженным рзговором, Питер почувствовал смутное недовольство. Разве их не волновало, что ему пришлось пережить почти целый день насмешек только потому, что он не был в состоянии противостоять запаху шоколада и удержать руки при себе? Он повернулся к Джеймсу, и Сириус закинул руку ему на плечи.

— Совет на будущее, мой друг: никогда не вставай между Люпином и его шоколадом, — со знанием дела поведал Поттер.

Вздрогнув, Питер сбросил руку.

— Не волнуйся, Джеймс, не думаю, что когда-нибудь вообще притронусь к шоколаду снова.

— Готовься, Пит, мы приближаемся к гостиной — я думаю, что второкурсники работают над поэмой в твою честь, — ухмыльнулся Сириус. — Возможно, я даже немного им помог. Они никак не могли придумать поэтичную альтернативу фразе "я бы вдул".

— Пароль?

— Сириус Блэк мудак? — мрачно хмурясь, предложил Питер.

— Ядовитые Щупальца, — поправил его Джеймс.

Портрет качнулся в сторону, и он замер при виде доски объявлений. Это ни в коем случае нельзя было видеть Питеру. Джеймс развернулся и попытался заградить лицо друга, засунув его себе подмышку, но было уже слишком поздно.

В это время наверху в спальне, жуя батончик, уцелевший после набега Петтигрю на его запасы накануне, Люпин лег на кровать. Он рассеянно подумал, видел ли уже Питер новый фото-разворот на факультетской доске объявлений, — и именно в тот момент из гостиной донесся стыдливый и полный ужаса шокирующе девчачий визг. Губы Ремуса растянуло в волчьей улыбке.

Петтигрю еще только предстояло узнать, что эти клейкие чары были перманентными.