Лето (гет)

— Завтра мне пора в путь, — тихо сказал Кевин.

Кэри не испугалась. Просто ей стало грустно. Конечно, она знала, что Кевин вернётся. Он всегда возвращается. Уходит на излёте весны, когда цветёт сирень, и возвращается в начале осени, вместе с хмурым, но ещё по-летнему тёплым дождиком. Вот почему Кэри любила дождь.

Кевин уходил в дальние края, где росла жёлтая акация и текли глубокие синие реки. Так было и в первую их весну, когда они ещё не знали, кем станут друг для друга. Так было и на следующий год, когда они уже были неразлучны. И так раз за разом. Кэри просила взять её с собой, но Кевин не мог этого сделать. Путь его лежал через земли грозных тауреков и там опасно было появляться вместе с юной девушкой. Мужчин тауреки не трогали, а вот девушек в их стране мог затребовать в жёны местный князёк.

Далеко за владениями тауреков, в низовье бурной реки, Кевин раскапывал древний город. Многие искатели приходили туда летом, когда река отступала, обнажая песчаные равнины со следами порушенных построек. Кто-то искал сокровища старых времён, кого-то привлекали причудливые письмена, видневшиеся на развалинах башен, а были и такие, кто мечтал возвести здесь новую крепость.

Кевин проводил там всё лето, а потом возвращался к своей Кэри — и всегда не с пустыми руками. Он дарил ей витые ракушки, в устье которых пело море, или приносил жемчужные брошки, а один раз отыскал настоящую серебряную пряжу, из которой Кэри соткала изумительной красоты платье.

Кэри радовалась подаркам, но стократ больше радости приносило ей само возвращение Кевина. Если б она могла выбирать, то, наверное, предпочла бы вообще прожить жизнь без единого подарка, лишь бы не разлучаться со своим любимым. Однако это было невозможно — одной работой в поле они не смогли бы продержаться зиму. Суровый климат тех мест позволял снимать лишь скудный урожай. И Кэри оставалось только ждать, каждое лето, вот уже пятый год подряд.

...И вот настало утро. Кэри собрала Кевину котомку в дорогу, крепко обняла его на прощанье, пожелала счастливого пути.

— Я буду каждый день сажать для тебя какой-нибудь цветочек на грядке, — пообещала она. — Когда ты возвратишься, у нас будет целый сад.

Кевин нежно поцеловал Кэри:

— Разлука будет недолгой, — молвил он. — А я привезу тебе гостинцев. Тот раз мне посчастливилось найти серебряную пряжу, но я принёс не всю. Один клубок я отдал мастеру Аргенту, чтобы за зиму он пошил для тебя тёплую шаль.

Кэри проводила Кевина до калитки. Там она сорвала кисть дикого винограда, что вился у забора, и протянула её Кевину:

— Вот, возьми. Пусть эта веточка напоминает тебе обо мне. Не потеряй её!

— Да разве ж я могу тебя забыть? — печально улыбнулся Кевин. И вскоре он уже шагал решительной походкой по узкой тропе, всё дальше и дальше.

А для Кэри потянулись дни тоскливого ожидания. Она смотрела за домом, доила корову, единственную в их с Кевином хозяйстве, и каждое утро сажала на грядке какой-нибудь причудливый цветок. В непрерывных хлопотах проходил очередной день. А по вечерам Кэри вышивала узорчатый ковёр для соседки из ближайшего дома, старой молчаливой Хвиринды. За эту работу Хвиринда посулила девушке полмешка муки.

Но дни шли за днями, а Кевина всё не было.

— Вернётся, вернётся наш Кевин. Он обещал, — говорила Кэри худой пятнистой корове, выпуская её попастись на зелёный луг.

— Мммуу, — уныло тянула та, и Кэри казалось, что корова тоже тревожится за Кевина.

Так миновало много недель. Пожалуй даже слишком много. Но солнце по-прежнему поднималось высоко, а значит лето и не думало кончаться.

"Видимо я так соскучилась по Кевину, что время нарочно тянется медленнее. Оттого мне и кажется, будто уже давно должна быть осень", — так думала Кэри, но беспокойство её росло с каждым днём.

— А может просто лето в этом году затянулось, — сказала она как-то корове. — Но когда-нибудь же этому придёт конец. И всё снова будет по-прежнему. Ведь так?

— Нет, не так, — неожиданно возразила корова, и Кэри с перепугу уронила ведро с молоком.

— Осень не придёт, — продолжала корова, глядя на Кэри большими ленивыми глазами, в глубине которых затаилась грусть.

— Ты разговариваешь?! — Кэри была изумлена. — Вот удивится Кевин, когда вернётся! Но что случилось? Что за странные слова?

— Кевин не вернётся, — медленно, словно нехотя, сказала корова. — Он приходит к сезону дождей, осенью, а осени больше не будет. Здесь теперь вечное лето.

— Неправда! — воскликнула Кэри, но сердце её сжалось в предчувствии беды. — Скоро дни пойдут на убыль, солнце станет всходить всё ниже, и тогда...

— Ты давно потеряла счёт времени, — меланхолично сказала корова. — Лето тянется уже почти полгода. Посчитай, сколько цветов ты высадила на своей грядке.

— Но как такое могло случиться? Что происходит? — вне себя от ужаса Кэри бросилась в соседний дворик, к старой Хвиринде.

— Да, девочка моя, — сказала, поджав губы, соседка. — В наши края пожаловал могучий волшебник из дальних стран. Он многое переменил здесь одним лишь своим словом. Звери и птицы обрели речь, чудеса стали привычным делом, кругом воцарилось бесконечное лето. Нам теперь не придётся дрожать зимой от холода и голода. Честь и хвала за это великому Гуррикапу!

— А как же Кевин?! — девушка в отчаянии заломила руки.

— А Кевину придётся искать своё счастье на чужбине. Потому что к нам теперь ходу нет. Гуррикап окружил наш край высокими горами, а за горами пролегла жаркая пустыня. Птицы говорят, что ни одному человеку не под силу одолеть эту преграду.

Кэри горько заплакала.

— Ну-ну, нечего сырость разводить, — Хвиринда неуклюже погладила Кэри по голове. — Дался тебе твой Кевин. Ты подумай! Мы ж теперь живём в волшебной стране! Радоваться надо. А женихи — что женихи... Ещё найдутся. Будто мало их. Ты молодая, у тебя ещё всё впереди...

— И всё-таки я знаю, — всхлипнула Кэри. — Я знаю, что Кевин меня никогда не бросит. Он найдёт дорогу через пустыню. Он взберётся на самые высокие горы. И он обязательно — вы слышите?! — обязательно вернётся домой!

— Эх, молодо-зелено, — вздохнула Хвиринда. — Было бы ради кого слёзы лить. Иди-ка лучше ковриком займись. Работа горю помогает.

И Кэри занялась ковриком. Но это не принесло ей утешения. Хоть вокруг и стояла летняя жара, Кэри заболела. Вечерами её знобило, словно от холода, а по утрам едва хватало сил подняться с постели.

И всё же Кэри продолжала каждый день высаживать на грядке новый цветок. Так она держала обещание, данное Кевину. Новостей о Кевине больше не было, да и быть не могло, но по ночам Кэри снилось, как он бредёт через бескрайнюю пустыню, и со всех сторон до горизонта его окружают безжизненные равнины жёлтого песка. И цветы на грядке Кэри, словно опалённые зноем этой далёкой пустыни, потихоньку увядали, несмотря на всю заботу.

* * *

В тот день, когда последний одуванчик выпал у Кэри из рук, страшно исхудавший Кевин победил пустыню. Он выбрался в приветливую долину у подножия гор, где журчал весёлый ручеёк. Там Кевин постоял с минуту, не понимая, с чего вдруг у него защемило сердце. Затем утолил жажду, наполнил водой флягу и пошёл вперёд, в горы, не оглядываясь. Он не заметил, как засохшая ветка винограда, которую Кэри дала ему на прощанье, упала прямо в ручей.