Чарли Блек

Творчество-8

15. Целевая аудитория

У большинства моих текстов проблемы с целевой аудиторией. Мне интересно писать ПРО детей, но я не умею писать ДЛЯ детей.

Главные герои у меня чаще всего дети или сказочные существа. Реже — столь же сказочные взрослые, порой карикатурные. И уж совсем редко — реалистичный взрослый герой.

Однако по стилю, жанру, затронутым темам — мои тексты вряд ли подойдут читателям-детям. Где-то получается слишком мрачно, где-то слишком сложно, где-то непедагогично. Да и аллюзии в текстах рассчитаны явно не на ребёнка.

Кроме того, я вообще очень смутно представляю современных детей: что они читают (если вообще читают), чем интересуются, над чем смеются, каким языком говорят. Для меня это терра инкогнита.

Взрослому же читателю мои сказки и истории обычно уже не по возрасту.

16. Запреты и авторитеты

Две вещи меня огорчают в литературе:

1) Когда о чём-то писать «нельзя»: например, о любви несовершеннолетних, о наркотиках, о политике и т.д. Либо «нельзя» писать так-то: шесть глаголов подряд, рваная рифма, заместительные синонимы, тавтология, просторечие и т.п.

2) Когда поверх запретов возводят авторитеты — Пушкина, Достоевского, Гоголя, Хармса, Стругацких...

Последнее явление имеет две разновидности: глупую и гадкую.

Глупая:
«Вообще-то пять раз подряд писать слово "он" нехорошо, но ведь это Толстоевский, у него всё всегда гениально, в том числе и этот полный местоимений абзац!»

Гадкая:
«Вообще-то глагольные рифмы считаются низкопробными, но раз уж это сам Крушкин, так и быть, простим гению эту оплошность».

На мой взгляд:

1) Никаких универсальных запретов быть не должно. Приём, неудачный в 99-ти случаях, может оказаться блистателен в сотом.

2) Читатель читателю рознь. Книга, нудная для академика всех наук, может осчастливить второклассника, подарив ему больше радости, чем все энциклопедии мира, и наоборот.

3) Глупо оценивать текст, исходя из имени автора.

4) Глупо считать, что гений не может ошибаться. Или что даже ошибки его всегда гениальны.

5) Меньше всего гений нуждается в нашем пренебрежительном снисхождении. Он писал то, что считал нужным, и видел красоту со своего особого ракурса, там, где мы её можем не замечать. Но мог и промахнуться. И если тут промашка — совершенно неважно, гений он или нет. Она не перестанет быть промашкой оттого, что он гений, и он не перестанет быть гением, оттого что здесь допустил промашку.

Творчество-7

11. Тире

Я злоупотребляю знаком тире. В детстве я усвоил, что тире — «авторский» знак, т.е. автор вправе ставить его по своему усмотрению, без строгих правил. Сейчас уже сомневаюсь, что это так, но продолжаю ставить тире к месту и не к месту.

Оно нужно мне для интонационных пауз и снятия смысловой неоднозначности.

Примеры:
1) «Фазотрон помедлил мгновенье — и тоненько запищал: биип, биип, бииип...»
2) «Вова как-то раз подарил им коробку замечательных цветных карандашей — всех цветов радуги».
3) «На зоопарк снизошла безмятежность — словно замерло время».

Большинство моих тире можно заменить запятыми или вообще убрать, но с ними мне текст кажется выразительнее.

12. Ё (чужое и моё)

В своих художественных текстах я всегда ставлю букву Ё. Впрочем, я не фанатик, страждущий из-за дискриминации этой буквы и борющийся за повсеместное её внедрение (мне такие люди встречались). Просто мне с ней удобнее.

В диссертации и сопутствующих текстах я спокойно переключался в другой режим и прекрасно обходился без Ё.

А когда выдумываю имена значимых персонажей, слежу, чтобы Ё туда не просочилось, ибо есть риск, что в печати оно не пройдёт, и читатель воспримет имя в искажённом виде.

13. Вульгарная лексика

Я считаю, что вульгарные выражения, жаргон, крепкая ругань, мат и т.д. имеют право на существование в литературе. Но в своих текстах такой лексики обычно избегаю. Пусть матом пишет кто-нибудь другой, если захочет :)

Также я никогда не пишу всерьёз на криминальную тему — о всяческих бандитах, «братках», уголовных авторитетах, зоне, ментах и т.д. От этой темы меня воротит.

Преступники и сыщики в моих текстах, впрочем, встречаются, но обычно это лёгкий стёб в (полу)сказочном антураже, крайне далёком от реализма.

14. Литературная норма

Меня мало волнует литературная норма. Между игрой слов и строгой словарной правильностью я почти всегда предпочту игру слов.

Когда нарочно добавленную в текст словесную игру мне предлагают вычеркнуть, т.к. по Ожегову с Грамотой.ру слово склоняется иначе или имеет другое значение, я очень удивляюсь — не новому знанию о слове, а тому, что, оказывается, словарь с правилами могут считаться высшим авторитетом :)

Другое дело, если ошибка мною допущена ненамеренно, по неграмотности. Тогда любое указание на ошибку очень ценно.

Творчество-6

9. Краткость абзацев

Когда я читаю книгу или блог, где текст идёт сплошной колбасой — десять, двадцать и более строк без диалогов, отступов и разбивки на абзацы, — я теряю нить повествования. Мне проще промотать такой текст, чем вникнуть, что хотел сказать автор.

Поэтому в своих сочинениях я делаю абзацы покороче. Даже связный смысловой фрагмент могу, вопреки логике, разбить на несколько абзацев. А нередко у меня абзац состоит из единственного предложения.

Раньше я ещё добавлял пустую строку между абзацами для зрительного удобства. Но в бумажных текстах такое не принято, так что пришлось отказаться.

По той же причине избегаю навороченного синтаксиса. Излишне витиеватые сложноподчинённые-сложносочинённые фразы дроблю на части.

Конечно, есть жанры, где витиеватость уместна, и глупо было бы выхолащивать их в «формат смс», но всё же стилевой эталон для меня в этом смысле — пассаж из сказки Олеши: «Позади шли плотники. Их было сто».

10. (Не)Выкладка частями

В начале нулевых годов большинство моих текстов были в «замороженном» статусе: напишу начало и откладываю текст на месяцы до нового вдохновения.

В ту пору я легко показывал такие отрывки друзьям и знакомым — хотелось найти соавтора, с которым мы бы сочиняли по очереди: кусок пишу я, кусок он и т.д. Увы, такой формат соавторства не заработал, и я к нему охладел.

Позже я стал избегать показа незавершённых текстов. Мне интереснее было узнать целостное читательское впечатление, а оно рушится, если текст порублен на части.

Исключение — когда нужен совет по развитию или корректировке сюжета недописанной крупной вещи, уткнувшейся в тупик. Тут уже не до целостных впечатлений.

Сам я тоже не умею месяцами «ждать проду». Память на прочитанное у меня коротка, интервала в месяц хватает, чтобы напрочь забыть все детали недочитанного сюжета, кроме самой общей канвы.

Творчество-5

5. Ритмика

Подавляющее большинство моих текстов имеет внутреннюю ритмику. Не до такой степени, как в белых стихах, но всё-таки некая «музыкальность» в звучании фраз мною закладывается сознательно. Ибо есть подспудная убеждённость, что текст должен быть пригоден к чтению вслух.

Поэтому мне бывает непросто вносить смысловые правки. Иной раз вроде и очевидно, что такое-то слово неудачное и надо его заменить более точным синонимом, но — упс! — синоним в ритм не ложится (не то ударение, другое число слогов), — и я предпочитаю оставить вариант неточный, но звучный.

6. Диалоги

Когда-то я обнаружил, что мне скучно читать книги без диалогов. Такие затяжные описательные пассажи по многу страниц встречались, кажется, у А.Грина и у каких-то классиков XIX века.

Поэтому в моих текстах герои изрядно чешут языком. Многие сцены у меня вообще состоят только из диалога, но я чувствую, что это перебор, и порой заставляю себя постфактум вписать туда хоть пару фраз об интерьере (был даже придуман шуточный термин «терьеризация»).

Но это даётся мне с трудом. А в юности у меня было несколько рассказов, вообще без ремарок вида «сказал он / вздохнула она» — только чередование реплик, и всё.

Вместе с тем, диалоги трёх и более собеседников — у меня тоже редкость. Мне вообще трудно управляться более чем с двумя персонажами одновременно. Любой третий у меня при этом тупо «застывает», как герой дешёвого аниме, где сэкономили на рисовке движений.

7. Внешность героев

Я мало описываю внешность своих героев. Обычно указываю пол и примерный возраст, реже рост, зато легко могу пропустить цвет волос и глаз, особенности фигуры и т.п.

Ну а подробных описаний черт лица у меня вообще практически не бывает. Это в старинных романах могут на целую страницу идти словесные портреты — какой у героя орлиный нос с горбинкой, какие кустистые брови, подбородок с ямочкой, тонкие губы, линия скул, глубоко посаженные глаза, изящные надбровные дуги и т.д. У меня же всё просто: есть нос — и славно.

8. Смена главгероя

В некоторых моих сюжетах встречается приём, вопиющий с точки зрения «настоящей литературы»: посреди текста меняется главгерой. Начинался сюжет вроде про одного, но в середине текста он как-то плавно ушёл за кадр, а дальше продолжается про другого.

У меня это не нарочно, скорее от неумения :) Тем более, что у других авторов меня такое очень не радует. Помню, когда в «Графе Монте-Кристо» вместо приключений Дантеса внезапно пошли сотни страниц про какого-то Альбера с Францем, я сильно ругался.

Творчество-4: стадия записи текста

1. Объёмы текста

После первой фразы дальнейшая запись даётся легче. Но чтобы дело двигалось успешно, мне важно чувствовать, что текст реально дописать в один-два, ну в три приёма, т.е. он подсознательно должен всё равно казаться коротким. Если я чувствую, что сама запись займёт недели и месяцы, то задача начинает казаться неподъёмной, и энтузиазм пропадает.

По факту однако почти все мои тексты получаются длиннее задуманного. Был случай, когда сюжет, мыслившийся как мини на 3–4 странички, растянулся на три недели непрерывной работы и составил в итоге около 70 страниц. Писать лаконично я не умею, и громоздкость с годами лишь нарастает.

Средний же объём моего текста — всего-навсего ~25 тысяч знаков (15–20 страниц, шрифт Times, кегль 14, интервал 1.5). Оптимальная форма — рассказ. Как люди пишут макси — диву даюсь :)

2. Темп работы

Темпы записи у меня тоже скудные. Если за день написано 2–3 страницы, то я чувствую, что уже хорошо поработал :) А нередко удаётся в сутки добавить лишь несколько абзацев.

Впрочем, ближе к концу текста темп обычно нарастает. Когда есть ощущение, что финал близок, то хочется уже добить его разом. Включается ажиотаж, и я могу за сутки соорудить даже 10–12 страниц (для меня это очень много — снова завидую тем, для кого это пустяк).

Вообще за год наберётся от силы месяц-полтора тех дней, когда я что-то художественное пишу. Всё остальное время — либо поиск сюжета, либо его достраивание в уме, либо полная пауза.

3. Шлифовка

Вернуться к записи текста мне тоже не всегда просто, даже если перерыв всего сутки. Вчера текст сочинялся нормально, а сегодня снова приходится заставлять себя за него взяться.

Помогает т.н. шлифовка — перечитывание последнего записанного фрагмента и внесение в него мелкой правки.

4. Файл или бумага

В моём детстве (80-е годы) компьютеров не было, так что сочинения свои я вёл от руки, чаще в тетрадях, реже на разрозненных листах А4, либо печатал на машинке (это было отдельное удовольствие). Но с 2001 года почти полностью перешёл на компьютерный вариант.

Сейчас в тетрадях пишу крайне редко — обычно это небольшие фрагменты будущих текстов, когда вдохновение охватывает прямо на улице или в метро. Случается такое считанные разы за год, а то и реже.

В основном же тексты пишутся в файле, который именуется Null.doc. Название файла выбрано с тем смыслом, чтобы оно было максимально ничтожным, ни на что не претендовало и ни к чему не обязывало. Тогда, если текст не получится, по крайней мере не будет стыдно :)

По завершении текста, он, конечно, переносится в отдельный файл, уже под собственным именем.

За годы литературного сочинительства у меня сложилась своего рода технология творческого процесса.

1. Поиск идеи или зацепки, по которой можно было бы придумать сюжет.

Завидую людям, которым сюжеты приходят сами, только успевай записывать. Для меня это в 90% случаев сознательный поиск — долгий (недели, месяцы) и не доставляющий никакой радости, пока наконец что-нибудь не отыщется.

Обычно зацепкой оказывается вдохновляющая сцена, сюжетный поворот, герой с интересным характером или визуальная картинка. Главное, чтобы в уме что-то щёлкнуло: «зацепка есть!»

Один раз такой зацепкой стали дети, катающиеся на скейтбордах. Другой — девочка, пускавшая мыльные пузыри. Ещё раз — представился лётчик в старинном самолёте, садящийся прямо на длинную крышу дома.

2. Сбор материала.

Когда идея найдена, наступает этап обработки: попытка (мысленно) достроить по ней весь сюжет, определиться с составом героев, дать им имена, придумать основную интригу.

Варианты имён, удачные фразы, ключевые повороты сюжета выписываются на листок или в файл — кратко, обычно хватает нескольких строк, реже уходит страница.

Для выбора имён собран целый вспомогательный файл, но всегда интереснее придумать новое имя, чем взять готовое. Иной раз пользуюсь сайтами, выдающими мужские и женские имена разных стран.

...80% найденных идей так и остаются на этой стадии: не хватает какого-то элемента, чтобы приступить к записи текста, либо в процессе поиска теряется вдохновение, задуманный сюжет перестаёт волновать.

3. План.

Если видно, что замысел крупный (миди для меня — уже крупно), то составляется план: подробный список планирующихся сцен. Позже, по мере написания текста, план корректируется, что-то уточняется, что-то меняется, что-то отбрасывается.

4. Первая фраза.

Даже когда материал собран и план составлен, всё равно остаётся психологический барьер, через который трудно переступить, чтобы начать наконец запись текста.

Снова завидую тем, у кого подобного барьера нет — просто садятся и пишут как пишется. Сам я на этой стадии словно забываю, как вообще писать тексты: тупо смотрю в пустой файл, как баран.

Для преодоления барьера требуется придумать первую фразу. Первые фразы у меня редко блещут оригинальностью, тем не менее день, когда удалось записать первую фразу будущего текста, я считаю потраченным не зря, даже если ни слова больше в этот день не написано.

Не найдя подходящей замены для невышедшей книги Фрая, взялся я по новой слушать «Лабиринты Ехо» — с самого начала. И очень бойко пошёл процесс.

А всё-таки уникальная для меня ситуация: когда автор как человек вызывает глубокое отвращение, но созданный им мир чем-то неуловимо затягивает.

Творчество-2: этапы и хронология

Оглядываясь на пройденный творческий путь, замечаю, что он у меня довольно чётко делится на 6 этапов:

1-й этап: ранний, дошкольный, лет в 6–7 (1986–1988): примитивные сказки-миниатюры — про ёжика, про чорта, про башмак и т.п. Тематика отчасти восходит к сказкам С.Козлова из серии «Ёжик в тумане».

2-й этап: безудержный размах, 8–12 лет (1988–1992): две с половиной приключенческие повести в толстых тетрадях. Среди героев — мои игрушечные солдатики, вымышленные зверушки, персонажи Волкова и Баума. Мешанина, кроссовер, импровизация. Я талантливый писатель, и мне море по колено.

3-й этап: увлечение детективами, 12–19 лет (1992–1999): серия низкопробных подражательских детективных историй, восходящих к итальянским «Спрутам»: мафия, наркотики, убийства, торговля оружием — и честный комиссар, ведущий расследование.

Написан добрый десяток таких детективов, причём каждый точно уместился в ученическую тетрадь 12 листов. Ближе к концу этого этапа были попытки переписать всю серию заново, более взросло и качественно, ибо стало ясно, что ранние опыты никуда не годятся.

4-й этап: вольная россыпь историй, 21–27 лет (2001–2007): Впервые стали получаться тексты более-менее сносного уровня, какие не стыдно показать окружающим. Зарождаются стиль и художественные приёмы. Выявляется оптимальная форма — короткий рассказ.

Но пока ещё довлеет импровизация. Сюжеты пишутся наобум, на вдохновении, и откладываются в сторону, едва оно иссякает. Иногда удаётся вернуться и продолжить начатое, но в итоге большинство рассказов той поры остались недописанными. Завершённые вещи с продуманным заранее сюжетом стали появляться лишь к концу этого этапа.

В творческом смысле это был, пожалуй, самый светлый период, не стеснённый никакими рамками, весёлый, свободный и лёгкий, хотя в реальной жизни шла тогда довольно мрачная полоса.

5-й этап: фанфики, 26–35 лет (2006–2015): Фандомное творчество по Изумрудному городу. К ориджам совсем пропал интерес, а вот Волшебная страна заиграла новыми красками — оказалось, что по ней можно писать не на детсадовском сумбурном уровне, а лихо, весело и драматично.

Импровизация уступает место замыслу. Большинство задумок удаётся дописать до конца. Среди драбблов и мини — появляется несколько миди. Параллельно создаётся соавторский макси-постканон, подступы к которому велись с 12-ти лет.

6-й этап: журнальный, 35–40 лет (2015–2021): Возрождается увлечение ориджами. Фанфикшен больше почти не идёт, и в общем кажется пройденным этапом, на продолжение которого жаль тратить время (значимость сохраняет лишь постканон, но и он не пишется). Зато рассказы-ориджи идут потоком. Осваиваются разные жанры — притча, сказка, фантастика, мелодрама, стёб, мистика, реализм, сюр... Создаются три небольшие повести.

Ориджи рассылаются по литжурналам, и понемногу их начинают принимать к печати. К концу периода число таких публикаций переваливает за 70, но интерес к подобным рассылкам тает. Одновременно сказки и повести рассылаются по издательствам, но безуспешно.

Период завершается ощущением исчерпанности творческого ресурса. Впрочем, остаётся желание всё-таки успеть дописать ещё две крупные вещи, задуманные в прежние годы.

Творчество-1: приятности и неприятности

Не знаю, насколько ещё мне хватит ресурса к творческой деятельности (есть ощущение близости некого предела, по достижении которого писательство теряет смысл).

И пока актуальность не иссякла совсем, захотелось сделать несколько постов о творческом процессе.

В процессе этом есть стороны приятные и есть тягостные.

Приятные:

1. Когда удаётся найти персонажу имя, чтоб сразу село как влитое.

2. Когда застопорившийся сюжет вдруг прорывается сквозь преграду.

3. Когда удаётся воплотить задуманную вштыривающую вдохновляющую сцену, которую потом приятно бывает перечитать. Речь притом не о рейтинге, а о проявлении максимализма в характере героя при драматических обстоятельствах.

4. Когда озарение заставляет переделать запланированный финал (у меня это зовётся «перекрывающей концовкой»).

5. Когда читатель выдвигает совершенно неожиданную трактовку текста или проводит логические связи, которые автором не закладывались. Для меня это признак жизнеспособности текста: вещь состоялась и живёт безотносительно воли автора.

Тягостные:

1. Когда месяцами не удаётся придумать новый сюжет. Наступает изнурительная маета, словно в безвоздушном пространстве.

2. Когда что-то пошло не так: персонажи выходят картонные, не цепляющие, сюжет спотыкается об неувязку, заходит в тупик или вязнет в унылом многословии. Или же теряется интонация текста — вместо, допустим, юмора вещь сползает к пафосной мелодраме.

3. Когда сознаёшь, что довлеющий ныне в литературе формат никогда не позволит твоему тексту издаться, кроме как в интернете. Ибо — запретные темы, неправильная мораль, не тот рейтинг, недостаточно оптимистическая концовка.

4. Когда текст не понравился близким людям.

5. Впрочем, есть в творческом процессе момент, который для меня отвратительнее всех перечисленных минусов. Вот что я поистине люто-бешено НЕНАВИЖУ — так это составление синопсисов и аннотаций :)

Иной раз проще написать новый текст, чем составить синопсис к имеющемуся.

#книги
Непостоянные величины (Булат Ханов)

Сколько я досадовал, что не пишут сейчас социальной прозы, — и вот, пожалуйста, она во всей красе: роман «Непостоянные величины» молодого писателя Булата Ханова.

Сюжет: выпускник столичного филфака приезжает учителем в казанскую школу, чтобы проверить на прочность свои идеалы.

Роман актуальный, социальный, левый, полный литературных и даже политических аллюзий. Любовная линия есть, но не главенствует. Всё как мне хотелось?

А вот фиг! История занятная — благодаря узнаваемости реалий (школа и современность), симпатичному герою и намёкам на тайну, его окружающую. Но...

Но ближе к концу все тайны обернулись пшиком, а герой оказался напыщенным хлюпиком, чьи проблемы нехитро решил бог-из-машины. Неудивительно, что под занавес главгерой ещё и вкурил христианские ценности.

Вывод: пожалуй, книга эта чересчур реалистична, чтобы быть по-настоящему интересной.

#кино
Лекарство от здоровья (2016/2017, реж. Гор Вербински)

В кои-то веки попался небезынтересный ужастик — в меру готичный, в меру лиричный, местами disgusting, не слишком логичный (хотя кое в чём предсказуемый), зато безусловно стильный.

На рутрекере комменты разделились полярно: одни восхищаются, другие считают фильм редкостной дрянью.

Отдельный плюс — Люциус Малфой в роли доктора-монстра )

Один из самых привлекательных для меня антуражей в кино — это дождь, особенно проливной и в вечерней тьме.

#книги
Странная нестыковка обнаружилась между русской и английской версиями рассказа «Жёлтое лицо» из серии о Шерлоке Холмсе.

В первом же абзаце доктор Ватсон сообщает, что данный случай [«Жёлтое лицо»] и дело о втором пятне — два наиболее ярких расследования, где истина выяснилась несмотря на то, что сам Холмс ошибался.
https://www.litmir.me/br/?b=144525&p=1

Однако в английском первоисточнике никакого упоминания о втором пятне нет. Вместо него назван случай с обрядом дома Месгрейвов.
https://en.wikisource.org/wiki/The_Memoirs_of_Sherlock_Holmes/The_Yellow_Face

Ссылка на дело о втором пятне в русском переводе «Жёлтого лица» кажется странной ещё и потому, что рассказ «Второе пятно», согласно википедии, был написан лишь в 1904 году, спустя 11 лет после «Жёлтого лица». Кроме того, я не помню, чтобы во «Втором пятне» Холмс потерпел неудачу.

#книги
Прощение банкира Данглара

Меня всегда удивляло, что граф Монте-Кристо из всех своих врагов простил именно Данглара. Мне Данглар казался самым отвратительным из четвёрки злоумышленников, исковеркавших жизнь Эдмону Дантесу.

У трёх остальных можно найти хоть какие-то смягчающие обстоятельства.

Кадрусс — человек довольно безобидный, не злой, но слабый. Он не зачинщик заговора против Дантеса, а сам скорее жертва обстоятельств, которым не сумел противостоять.

Вильфором двигал страх за свою карьеру и жизнь. Если б он не упёк Дантеса в тюрьму, то мог бы погореть сам. Поступок Вильфора подлый, но когда стоит выбор между чужой жизнью и своей, далеко не каждому хватит смелости пожертвовать собой ради едва знакомого чужака.

Фернану, чтобы сохранить верность дружбе с Дантесом, требовалось навсегда отречься от любимой девушки, без которой он не мыслил своего счастья. Такое отречение требует немалой силы воли. Не у каждого она есть.

А вот Данглар не терял ничего и ничем не рисковал, он просто хотел нажиться, сделать бизнес. Над ним не висел дамоклов меч, его не терзала несчастная любовь, он просто был сволочью по природе своей.

Однако именно Данглара Дантес простил, расквитавшись с тремя остальными.

А мне вдруг сделалось интересно: что подразумевал этим Дюма?

Считал ли он, что прощение будет краше, если достанется самому гнусному из негодяев? Духовный подвиг прощения от этого словно бы возрастёт?

Или с позиций Дюма вина Данглара была не столь велика, как оцениваю её я? Может, даже, по-своему, извинительна? Деловой человек, вопросы имущества, по меркам эпохи всё цивильно и респектабельно, не то что чужую невесту увести или ввязаться в заговор против власти.

Или Дантесу стало просто уже всё равно, кого прощать? Он насытился местью, почувствовал себя равным богу, и решил опробовать новый уровень божественных опций на том единственном, кто остался? :)

#кино
Двое во вселенной (2016, реж. Джузеппе Торнаторе)

Говорил мне внутренний голос: не надо смотреть фильм с таким названием, слишком уж оно романтичное. Но интуиции я не поддался, и теперь грущу :(

Буратино ищет клад (Леонид Владимирский).

С первой попытки, в 18 лет, я эту сказку не осилил, поскольку уже слишком вырос. С тех пор она 20 лет висела надо мной немым укором. Теперь я её дочитал, закрыл гештальт и могу сказать пару слов.

1. Оформлена книга хорошо. Как художник — даже сравнительно поздний Владимирский остаётся здесь верен себе. В «Буратино в Изумрудном городе» и сухиновском «Гудвине» влияние возраста уже довольно заметно, а здесь почти нет.

2. Сама сказка, если оценивать её именно как сказку, очень неплоха, хотя и, к сожалению, не в моём вкусе. Впрочем, для сколь-нибудь объективной оценки мне бы следовало её прочесть лет 30–35 назад, но в ту пору она ещё не была написана.

3. Буратино симпатичный, задорный. Папа Карло, как и в каноне, вызывает сопереживание. Злодей Карабас в сюжете присутствует со своей шайкой — лисой Алисой, котом Базилио и Дуремаром.

4. Сказка — кроссовер: вовлечены герои из «Доктора Айболита» — Бармалей, попугай Карудо, обезьянка Чичи. Самого Айболита, правда, нет.

5. Много юмора, забавных моментов, которые хорошо смотрелись бы в формате мультфильма. Заметно, что не зря Владимирский учился на отделении мультипликации: он не только чувствует такие сценки как иллюстратор чужих текстов, но и умеет сам их создавать как писатель.

6. Скажу и о том, что не понравилось или показалось спорным. Прежде всего, это касается опасностей и злодеев. В них не верится! Опасности слишком уж игровые. Злодеи — на грани карикатуры.

7. В интервью Владимирский не раз говорил, что долго работал над образом Буратино, стараясь сделать его помладше. Из, кажется, 9-летнего мальчишки — превратить в 5–6-летнего. Так вот, это стремление прослеживается в отношении всей сказки — характеров, сюжета, стиля: всё подвергнуто упрощению. И мне это кажется не вполне удачным решением.

8. Владимирский не уловил значимого нюанса сказки Алексея Толстого. Во-первых, Карабас-Барабас там был по-настоящему грозен, его образ был пронизан ощущением опасности и тайны. У Владимирского же Карабас и его напарник Бармалей — просто злые смешные дураки, наподобие канонического Дуремара.

Во-вторых, папа Карло у Толстого, несмотря на бедность, возраст и невысокий социальный статус, воспринимается в итоге как более сильный герой, чем Карабас со всей его злобой, мощью, богатством, плётками, прихлебателями, близостью к властям и т.д. Папа Карло в финале, где он приходит защитить кукол, не просто добрее, смелее и честнее Карабаса, — он сильнее! Карабасу остаётся лишь бесноваться, но сделать с Карло он ничего не может. Куклы с папой Карло — как за каменной стеной.

У Владимирского не так. Его папа Карло — образ страдательный, хрупкий. Конечно, всё что надо, он делает: заботится о куклах, отстаивает театр, пускается в плаванье за сокровищами, — но в нём не ощущается лидерства и той надёжной непоколебимости, которую ребёнок, оказавшись в опасности, ищет у взрослых.

По сути, у Владимирского папа Карло воплощает фигуру не столько отца, сколько дедушки.

9. Как и другие продолжатели «Буратино», Владимирский невольно развенчивает то ощущение волшебства и торжества справедливости, которое даёт финал сказки Толстого. Продолжение показывает: мир, в котором живут папа Карло, Буратино и куклы со своим новым театром, остаётся неправедным и неприятным.

Т.е. наши герои не исправили этот мир своей победой над Карабасом в первой книге, и не ушли в какое-то иное царство свободы и справедливости, как показано в ранней советской экранизации 1939 года. Карабас сохраняет могущество, власть вершат злые судьи, выживание в этом мире даётся с трудом и требует больших денег.

10. Стилистически огорчает проскальзывающий у Владимирского (хоть и по-минимуму) туалетный юмор (есть он и в следующей его книге), а также русификация-фамильяризация имён (аналогично): Карабас с Бармалеем зовут друг дружку Карик и Барик. Дуремар — Дурик. Людоед в следующей книге будет фигурировать под прозвищем Людик. Кому-то это кажется милым, но мне такие упрощения напоминают манеру упоротых фанаток, зовущих Гарри Поттера Гарькой, Эдварда Руки-Ножницы — Эдькой и т.п. Есть в этом что-то вульгарное.

11. Также не понравилась манера многих героев растягивать слова, заикаться, запинаться и т.п.

12. Тем не менее, несмотря на все недочёты сказки Владимирского (действительные или мнимые), мне жаль, что как писатель он ограничился лишь двумя книгами. По уровню мастерства он очень неплохой детский сказочник, и наверное мог бы создать ещё немало книг для маленьких читателей.

#книги #впечатления #буратино #продолжательство

Из новостей: «Союзмультфильм» снимет 26 новых серий мультфильма «Ну, погоди!». Первая из новых серий выйдет в начале лета 2020 года.
https://meduza.io/news/2019/11/15/soyuzmultfilm-snimet-26-novyh-seriy-nu-pogodi

Раньше я бы прыгал от радости, услышав такую новость, однако сейчас уже отношусь с опаской. Хотелось бы, чтобы с «Ну, погоди!» получилось получше, чем с новым «Простоквашином».

#мультфильмы #продолжательство

Краткий курс молодого гуру

Если хотите прослыть великим теоретиком, гуру, оракулом или мессией, вам следует придерживаться нескольких простых правил:

1. Время от времени изрекайте взаимоисключающие вещи. Вашим сторонникам будет о чём поспорить.

2. Прогнозы формулируйте нечётко, лучше иносказательно. Конкретика – вещь одноразовая и прозаичная, как бумажный стаканчик.

3. Сами прогнозы должны обещать и стращать. Притом изрядно. Умеренность тут губительна. Если ваш кнут и пряник легко добыть в соседней лавчонке, значит вы не гуру, а дешёвый пустозвон.

4. Предсказания старайтесь делать так, чтобы они не сбывались. Если они исполнятся, люди вскоре о вас забудут.

5. В ученики выбирайте тех, кто принципиально не способен вас понять. Настоящее ученичество строится не на понимании, а на любви и ревности.

6. Ваши идеи должны быть сплавом традиционного и нового, при условии, что всё новое в них абсурдно, а всё традиционное выдумали вы сами.

7. Нужно уметь сформулировать всю историю человечества в виде предисловия к вашей Идее.

8. Ваша Идея должна содержать панацею от смерти. Тогда ваши адепты не дадут и вам умереть окончательно. Если, конечно, вас устраивает существование в виде чужой массовой галлюцинации.

9. Чего бы ваша Идея ни говорила о любви, она с ней несовместима. Потому самые верные ваши сторонники будут из тех, кто умеет хорошо ненавидеть.

10. Всегда говорите правду. Помните: правдой становится любая чушь, если вы в неё искренне верите.

11. Совершайте чудеса. Костяк чуда – всего лишь удачно изречённая фраза. Остальное приложится, очевидцы найдутся.

12. Знайте: когда вам надоест, вы не сможете просто взять и уйти. «Гуру» – клеймо несмываемое. Люди будут говорить за вас, вашими словами, – а вас будет тошнить и от этих слов, и от людей, и от себя самого.

13. Лучшее, что вы можете сделать, став гуру, это умереть молодым. Худшее – дожить до воплощения вашей Идеи.

Истинное назначение ИМХО-префикса

По мере усугубления политкорректности в обществе, разрастается употребление префикса «ИМХО» (в разных вариациях). Хорошим тоном стало добавлять почти в каждую фразу — «мне кажется», «на мой взгляд», «по-моему», «имхо», «я могу ошибаться», «это только моё мнение» и т.п.

Любопытно однако, что сторонники ИМХО-префикса зачастую не понимают его истинной функции.

Нормой стали упрёки в адрес пренебрегающих этим префиксом: «Он утверждает что-то не как собственное мнение, а с претензией на объективную истину! Да как он смеет?! Так нельзя говорить!»

Так вот, это, по-моему :), в корне неверный подход. И даже некоторый цивилизационный регресс — откат от свободы слова к Средневековью.

Столетиями люди боролись за право свободно говорить всё что вздумается. И право это было в конце концов завоёвано. Что это значит? А вот что:

1) Любой человек вправе высказать любое мнение, в т.ч. любую чушь. В т.ч. с претензией на истинность в высшей инстанции.

Можно сказать: «Солнце квадратное», «Дважды два — девять», «Пушкин абсолютно бездарен» и т.д. и т.п. Без всяких префиксов и оговорок.

2) В свою очередь, собеседник говорящего ничуть не обязан соглашаться с его словами. И относиться к говорящему хорошо — не обязан тоже. Собеседник точно так же вправе высказать собственную позицию, как смягчённую префиксом, так и нет.

Для чего ж тогда нужен префикс «ИМХО» (если нужен)? В чём его истинный смысл?

А смысл простой: «У нас с вами мнения разные, но я не собираюсь из-за этого с вами воевать». То же, что было истоком жеста рукопожатия: показать, что в руках нет оружия.

Означает ли это непременный отказ считать своё мнение единственно верным? Вовсе нет. Кто-то может всерьёз считать себя безошибочным (в конкретном случае или вообще). Его полное право.

Следует ли отсюда, что префикс «ИМХО» обязателен? Что употребления его можно требовать от других? Да ничуть. Просто без него выше риск столкновения мнений. Но запрещать столкновение мнений — всё равно что вводить принудительное единомыслие. В отсталых обществах это нормально, но для XXI века — несусветная дикость.

Странно, как много разумных людей не понимают такой простой вещи.

Чувство Собственного Достоинства — вариации

Довелось мне на жизненном пути пересечься с двумя примечательными людьми, отличительной чертой которых было чувство собственного достоинства. Только проявлялось оно у них очень по-разному.

Первый человек, при всём дружелюбии и расположенности к другим, поддерживал некий заградительный барьер. В обычной ситуации барьер не был заметен, но если кто-то пытался с этим человеком заговорить враждебно, грубо, в унижающей манере, — мгновенно вырастала стена, человек закрывался, делался непреклонен, и общение заканчивалось навсегда. Унижений он не терпел, и был по-своему прав.

А вот второй держал себя иначе. Нет, заподозрить его в отсутствии чувства собственного достоинства было невозможно, но вот общаться с ним окружающие могли как угодно: хоть по-дружески, хоть абсолютно по-хамски. Реагировал он всегда корректно, не теряя при том добродушия (но и давлению не поддавался).

Со стороны это выглядело несколько странно: непонятно было — то ли у этого человека настолько сильно прокачаны самоконтроль и воспитанность, что он не позволяет себе огрызнуться в ответ на обиды. То ли его ничто не задевает вообще (невозмутимость 80 лвл), и барьер против унижений ему просто не нужен: если даже весь мир станет на уши, чтобы его унизить, эффект окажется нулевой, и миру останется лишь утереться.

Мне, впрочем, ни один из этих вариантов не доступен, ибо я не этик, а логик, и моё ЧСД регулируется по ситуации, в зависимости от поставленных целей. Можно даже сказать, что у меня его нет )