Сила, о которой не знал Тёмный Лорд (джен)

То, что тридцать первое октября девяносто четвёртого года окажется днём неординарным, было ясно ещё накануне — как-никак, именно в этот день Огненный Кубок должен был выбрать участников Тримудрого Турнира.

Но Гарри не предполагал, что неожиданности начнутся прямо с утра.

Первой из них оказалась неудача близнецов Уизли, вместо возможности кинуть своё имя в Кубок заполучивших по длинной седой бороде. Второй — участие в отборе Анжелины Джонсон, которой, оказывается, как раз неделю назад исполнилось семнадцать.

Третьей и самой неожиданной — появление в Хогвартсе Ремуса Люпина.

Поджидая на крыльце Гермиону, Гарри и Рон так увлечённо провожали глазами подозрительно очаровательную бобатонку, что едва не подпрыгнули, услышав голос бывшего преподавателя:

— Доброе утро, мальчики.

— Профессор, вы откуда здесь?! — ахнул Рон. Гарри попытался исправить оплошность приятеля:

— Доброе утро, профессор Люпин! Ой...

— Привычка — вторая натура, не так ли? — улыбнулся Люпин. Улыбка все же вышла невесёлой. — Ну-ну, не стоит смотреть так печально, всё ведь к лучшему. Вы получили прекрасного преподавателя, разве нет?

— Вы были не хуже, и это несправедливо! — упрямо буркнул Гарри. Люпин покачал головой:

— Мы уже обсуждали с тобой этот вопрос, и не стоит к нему возвращаться. Здравствуй, Гермиона.

— Про... мистер Люпин! — только что появившаяся на крыльце Гермиона сориентировалась, по обыкновению, быстрее приятелей. — Здравствуйте! Вы на Турнир приехали?

— Не совсем, — на этот раз Люпин улыбнулся куда веселее и даже слегка лукаво. — Я попросил у Дамблдора разрешения несколько дней поработать в хогвартской библиотеке. А он, со свойственной ему проницательностью, пригласил меня именно сегодня... на что я, собственно, и рассчитывал. Всё же, кого бы ни выбрал Кубок защищать честь Хогвартса — это будет мой бывший ученик, не так ли?

Он покосился на дверь, за которой слышались приближающиеся голоса, и торопливо добавил, понизив голос:

— Кстати, один общий знакомый просил передать вам привет и сказать, что у него всё в порядке и вам не стоит волноваться.

— А он... — начал было Гарри, но тут на крыльцо высыпала стайка девочек с Равенкло, которые, увидев Люпина, тотчас кинулись к нему с приветствиями. Пришлось отложить расспросы до более удобного места и времени.

Большую часть дня они провели у Хагрида, пытаясь выведать, известно ли ему что-нибудь о заданиях предстоящего Турнира. Но словоохотливый лесничий на этот раз был нем, как гигантский кальмар, и только загадочно улыбался. Не помогла даже готовность продегустировать его «фирменные» блюда, по обыкновению малосъедобные. Впрочем, без неожиданностей не обошлось и здесь: причёсанный и обильно политый одеколоном Хагрид переплюнул даже приезд Люпина, а уж Хагрид, ухаживающий за дамой, и вовсе тянул на сенсацию года.

И всё же главная неожиданность была впереди. И это было отнюдь не назначение чемпионом от Хогвартса Седрика Диггори, хотя при его имени кое-кто удивлённо поднял брови: «Хаффлпафф? Надо же!» Едва Дамблдор собрался начать приветственную речь в честь избранных чемпионов, пламя в Кубке вновь заалело, плюнуло во все стороны искрами и выбросило длинный узкий язык, на самом кончике которого трепетал ещё один кусочек пергамента.

Ошеломлённый не менее других, Дамблдор механическим жестом протянул руку и взял с огня этот кусочек. Огонь вновь сменил цвет, взметнулся голубой короной и погас. Окончательный выбор был сделан.

Повисла пауза, показавшаяся всем бесконечной, хотя на самом деле продлилась она не более десяти секунд. Первой не выдержала мадам Максим, но, едва она открыла рот, готовясь задать нетерпеливый вопрос, Дамблдор прочистил горло и громко прочёл:

— Гарри Поттер.

* * *

Дамблдор с непроницаемым, как он надеялся, лицом слушал перепалку своих подчинённых и министерских чиновников с директорами гостей и мучительно сожалел о том, что сразу не направил разговор в нужное русло. С того момента, как Крауч напомнил про магический контракт, вмешательство стало просто бессмысленным. А тут ещё Грюм со своими — весьма и весьма логичными — предположениями... короче, его такой простой и, казалось, безотказный план явно пошёл троллю в... хм... пещеру. Ну что ж, попробуем сыграть теми картами, что сданы. Тем более что ещё немного — и Грюм с Каркаровым перейдут границы не только вежливости, но и здравого смысла.

— Аластор, — негромко проговорил он.

Старый аврор фыркнул, как остановленный на всём скаку конь, но послушно замолчал. Каркаров предпочёл проследовать доброму примеру. Вот и отлично.

— Мы пока не знаем, как это произошло, — приходилось тщательно подбирать формулировки, но ему было не впервой, — но, похоже, у нас нет выбора. И Диггори, и Поттеру придётся принимать участие в турнире… или у кого-то есть другое решение?

Предложений не последовало.

А жаль.

* * *

Ремус стоял в вестибюле и поджидал... кого-нибудь. Дамблдора. Гарри. Минерву, наконец. Хотя смысла в этом особого не было, всё и так ясно: «куда ж он денется с подводной лодки», как говаривал герой одной магловской книжки. Впрочем, сам этот факт почему-то не казался слишком пугающим. Кто бы ни подсунул имя Гарри в Кубок — Ремус был уверен, что он просчитался. Но вот где просчитался он сам? Или...

Да нет. Так не бывает.

В Большом зале послышались мальчишеские голоса и минуту спустя в дверях показались Гарри и Седрик, оба надутые, как мышь на крупу. Седрик вежливо поздоровался и хотел было улизнуть, но Ремус его остановил:

— Что случилось, Диггори? Почему такой похоронный вид, когда вам положено бы радоваться?

— Я и радуюсь, — неубедительно промямлил Седрик.

— Гарри?

— Он думает, что я вру! — выпалил тот. Седрик скривился, но под вопрошающим взглядом бывшего преподавателя уточнил:

— Ну, не хочет он говорить, как обманул Кубок — не надо, а врать зачем?

— Я этого не делал! — Гарри чуть не плакал. Ремус вздохнул:

— Я был лучшего мнения о вашей рассудительности, Диггори.

Седрик удивлённо моргнул.

— Ну подумайте сами: стали бы вы ввязываться в этот Турнир, зная и умея вдвое меньше, чем сейчас?

На лице Диггори кислое выражение сменилось глубокой задумчивостью.

— Но... да, конечно. Извини, Гарри. Это была бы плохая идея. Но... кто тогда?

— Не знаю пока, но вряд ли он действовал из дружеских соображений. И вряд ли это кто-то из учеников. Обмануть Огненный Кубок — это, знаете ли, задача.

— Профессор Грюм тоже так считает, — вмешался приободрившийся Гарри. — И ещё он поругался с Каркаровым.

— Неудивительно, — Люпин невесело усмехнулся. — Каркаров — бывший Пожиратель, Грюм сам его брал. И до сих пор не может простить Краучу, что тот его отпустил.

Глядя на растерянные лица мальчиков, Ремус подумал, что не стоило бросаться этой информацией. Хотя ровно ничего секретного в ней не было.

— И он стал директором?! — первым возмутился Седрик. Люпин пожал плечами:

— Он раскаялся, — Ремус не стал уточнять, что своё «раскаяние» болгарин подтверждал, сдавая всех, кого только сумел вспомнить. — Крови за ним не числится, по крайней мере, доказанной. А в Дурмштанге всегда лояльно относились к Тёмной магии как таковой. И я бы просил вас не распространяться особо на эту тему. Не стоит зря бросать тень на кого бы то ни было. Прошлое Каркарова — не причина навлекать на него беспочвенные подозрения.

Мальчики синхронно кивнули — история директора Дурмштанга занимала их сейчас в последнюю очередь. Вот и прекрасно.

Седрик заметил что-то — или, скорее, кого-то — за спиной Люпина и торопливо попрощался. Гарри не торопился следовать его примеру, смущённо переминался с ноги на ногу.

— Про... мистер Люпин, а как вы думаете... ну, то есть, мне кажется... а что мне говорить, если наши мне тоже не поверят?

Ремус вздохнул:

— Да ничего. Ты же видишь, просто отрицать что-то бессмысленно. Пусть думают, что хотят, вот и всё.

— А Рон с Гермионой? Вдруг они тоже... ну...

— Ну, выскажи предположение, что это я сделал. По просьбе Сириуса. Только я полагаю, что они умнее.

— А вы... ой, простите, я, наверное, совсем с ума сошёл с этой историей!

— Нет, Гарри. Этого я не делал и не собирался. Клянусь.

Такая мысль даже Сириусу в голову не пришла. Хотя будь на месте Гарри они с Джеем в том же возрасте...

Впрочем, этого Ремус вслух говорить не стал.

* * *

Как Гарри и подозревал, Рон ему не поверил. Остальные тоже, но Рон ещё и обиделся. Впрочем, предположение насчёт Люпина его заинтересовало. А вот Гермиона сразу объявила эту идею чушью — она тоже считала, что бросивший имя Гарри в Кубок желал ему чего угодно, но не добра. Уточнить у самого Люпина ребята не смогли, тот снова появился в Хогвартсе только в день первого испытания. Правда, Гарри получил письмо от Сириуса и даже сумел однажды поговорить с ним по камину, к сожалению, очень недолго: кому-то из гриффиндорцев некстати не спалось и Гарри, услышав шаги, попросил крёстного поскорее исчезнуть. Сириус, как и ранее Люпин, был встревожен больше мыслью о том, что кто-то постарался затащить Гарри в участники турнира, нежели самим этим участием. Он утверждал, что с заданием Гарри справится. Сам Гарри не был столь оптимистичен. Правда, неожиданная подсказка Грюма и помощь Гермионы дали ему хотя бы шанс, но вот сумеет ли он этим шансом воспользоваться?

Однако стоило ему очутиться в воздухе — и волнение как отрезало. Даже когда дракониха ударом шипастого хвоста разодрала ему руку, Гарри почувствовал не страх, а досаду на собственную неловкость. И постарался впредь быть аккуратнее. С такой метлой, как у него, — спасибо Сириусу! — можно позволить себе любые кульбиты, надо только правильно выбрать момент.

«Молния» не подвёла. Гарри проскочил под самым носом взбешённой драконихи и успел ускользнуть с призом прежде, чем та сообразила, куда скрылся наглый человечек. И только тогда до его сознания дошёл восторженный рёв трибун.

На земле его уже ждали. Макгонагалл сказала: «Это было великолепно, Поттер!», что в её устах было похвалой воистину запредельной. Хагрид явно не знал, кем больше восхищаться, драконихой или её победителем и смотрел вокруг так гордо, словно сам вырастил обоих. Люпин, присутствовавший официально как бывший учитель двоих участников, а для посвящённых — ещё и как «полномочный представитель» опекуна Гарри, серьёзно сказал: «Отец гордился бы тобой!», и едва слышным шёпотом добавил: «Жаль, что Сириус этого не мог увидеть. Он будет в восторге!» О раненом плече Гарри вспомнил только когда Макгонагалл послала его к мадам Помфри, расположившейся в специально разбитой палатке. Та в две минуты заживила рану, сопровождая процесс традиционным ворчанием. Почти тотчас в палатку просочились Рон и Гермиона. Рон был бледен и выглядел виноватым. До него наконец-то всерьёз дошло то, что друзья пытались втолковать целый месяц: участие в Турнире не весёлое приключение, а смертельно опасная затея. Гарри хотел было позлорадствовать, но вместо этого только махнул рукой, слишком был рад, что возникшее между ними отчуждение наконец-то исчезло.

Впрочем, на выяснение отношений в любом случае не было времени: через несколько минут начали объявлять оценки. Мадам Максим сняла Гарри всего два очка — видимо, за ранение. Все трое английских судей предсказуемо оказались ещё менее строги. Каркаров выставил четвёрку, вызвав откровенное недовольство болельщиков. Занизить оценку ещё сильнее он, похоже, просто не рискнул.

Несколько минут спустя Гарри с изумлением узнал, что они с Крамом делят первое место. Обсудить этот ошеломляющий факт с друзьями он не успел, всех чемпионов снова пригласили собраться в палатке. По лицу Крама было не понять, рад ли он успеху, или огорчён, что первенство пришлось делить. Флёр держалась так, будто её не волновали ни основательно опалённая юбка, ни недополученные очки. У Седрика половина лица скрывалась под противоожоговой мазью, что не помешало ему улыбнуться младшему товарищу:

— Ты неплохо поработал, Гарри!

— Ты тоже, — улыбнулся в ответ Гарри.

— Вы все хорошо справились! — появившийся в шатре Людо Бегман просто лучился энтузиазмом. — Теперь несколько слов перед тем как вы отправитесь праздновать, что вы все, безусловно, заслужили. Итак, первый этап нашего Турнира завершён. У вас будет замечательный длинный перерыв перед вторым заданием, которое произойдёт в половине десятого утра двадцать четвёртого февраля — но мы даём вам пищу для размышлений! Если вы внимательно посмотрите на золотые яйца, которые держите в руках, то увидите, что все они открываются…

Бегман говорил что-то ещё, но Гарри его не слышал. Рухнула тьма — как вода из опрокинутой бочки — и сквозь неё проступила неясно видимая мрачная комната из того, летнего ещё, сна. Всё пространство заполнил странный гул — будто исполинская рука ударила в огромный колокол, и тот гудит и гудит, никак не желая умолкнуть. А потом тьма прошла сквозь Гарри, колокольный гул оборвался совсем не вяжущимся с ним, чпокающим каким-то звуком — и всё исчезло.

— ...испытании, и позволит вам подготовиться к нему... Гарри, тебе плохо?

— Нет, — пробормотал Гарри, медленно опустившись на удачно подвернувшуюся табуретку. Голос звучал хрипло. — Нет, ничего... Просто... устал.

— А, ну это неудивительно. — Бегман ободряюще хлопнул его по плечу. — Итак, повторяю: подсказка для следующего задания внутри ваших яиц. А теперь идите отдыхать, вы все, я полагаю, в этом нуждаетесь.

Гарри не без труда поднялся и вслед за остальными двинулся к выходу. Он не соврал — он не чувствовал себя плохо. Он чувствовал себя... странно. Словно он был комнатой, из которой вынесли некую вещь — некрасивую, неудобную, всем мешающую, но давно привычную. Привычную настолько, что её присутствие просто не замечалось. А вот отсутствие...

Гарри подумал, что надо написать о странном происшествии Сириусу — тот ведь просил сообщать обо всём необычном. И тут же сообразил, что можно ведь и не писать, а рассказать Люпину, раз уж он здесь. Если он, конечно, ещё не уехал.

Судьи уже покинули стадион, зрители тоже расходились, оживлённо обсуждая результаты. Седрик, помахав на прощание соперникам, присоединился к компании поджидающих его однокурсников. К Гарри подбежал Рон и сообщил, хихикая, что Гермиона отправилась выведывать у близнецов, где кухня — они собирались туда заглянуть, чтобы запастись вкусностями.

— Совсем помешалась на своих домовиках! Уж сегодня-то могла бы и забыть о них на денёк. Пошли скорее, народ готовит праздник в честь твоей победы. А ещё я видел Люпина, он обещал попозже тоже заглянуть, у него какие-то дела сейчас. Ну, пошли же!

Но не успел Гарри сделать и пары шагов к замку, как заметил Риту Скитер, двигающуюся им навстречу с целеустремлённостью главной героини фильма «Челюсти». Хуже, чем выслушивать сейчас её дурацкие вопросы, было только читать потом напрочь перевранные ответы в «Пророке», так что Гарри, не долго думая, схватил приятеля за руку и потащил в противоположную сторону. Тот попытался упираться, но услышав выдавленное сквозь зубы: «Там Скитер!» мгновенно сориентировался и первым нырнул под ближайшую трибуну. Широкая известность и газетные публикации явно перестали его привлекать.

Ажурные конструкции трибун были щедро задекорированы тканью, так что представляли почти идеальное убежище — и снаружи не видно, и сбежать, если что, нетрудно. Впрочем, Гарри надеялся, что наглая репортёрша не успела их заметить. Он уже открыл рот, чтобы поделиться с Роном этим соображением, как из-за ближайшего полотнища донеслось:

— По-моему, ты выбрал не лучшее время и место для беседы, Игорь.

Гарри как никогда остро осознал значение поговорки «из огня да в полымя». Голос был знакомым, даже слишком.

— Предпочитаешь обсудить это завтра за завтраком, Северус? — Второй голос тоже был вполне узнаваем. А если бы и нет, то сомнений в личности его обладателя всё равно бы не возникло — Игори в Англии встречаются не часто.

— «Игорь»? — ошеломлённо прошептал Рон. Гарри показал ему кулак. Его тоже удивило панибратское обращение Снейпа к директору Дурмштанга, но тем интереснее было послушать их разговор. К тому же Гарри подозревал, что если их сейчас обнаружат — схватка с драконом покажется лёгкой разминкой перед настоящими неприятностями. Рон это тоже понимал, поэтому от дальнейших комментариев воздержался. Зато подобрался поближе и принялся подглядывать в удачно расположенную почти на уровне глаз дырочку в ткани. Гарри хотел было его удержать — вдруг заметят? — но не удержался и тоже прильнул к щели между двумя полотнищами.

— А что тут обсуждать? — холодно возразил Снейп. Он стоял вполоборота к трибуне и с несколько нарочитой рассеянностью взирал куда-то мимо собеседника. — Лично я не вижу причин беспокоиться.

— Ты не можешь притворяться, как будто этого не происходит! — В голосе Каркарова ирония мгновенно сменилась чуть ли не истерикой. — Это становится всё очевиднее с каждым месяцем. И лично меня это беспокоит, даже очень!

— Месяцем? — Голос Снейпа, напротив, приобрёл насмешливые интонации. — Ещё скажи — «с каждым годом».

— Скорее уж скажу «с каждым днём», — злобно фыркнул болгарин. — Вот, полюбуйся!

С этими словами он сунул под нос Снейпу левую руку с задранным рукавом мантии.

— Чего это он? — едва слышно пробормотал Рон. Гарри снова показал ему кулак, который, впрочем, Рон не увидел, так как не отрывался от своего наблюдательного пункта.

— Ну и что ты мне хочешь этим до... — Снейп деланно-лениво опустил взгляд и внезапно переменился в лице. От его равнодушия не осталось и следа, а привычный желтоватый оттенок лица сменился пепельно-серым. — Как? Как ты это сделал?!

— Сделал — что? — Каркаров глянул на собственное предплечье и тоже переменился в лице. — Что-о-о... как?! Ещё сегодня утром... да что там утром — днём! Нет ну это...

Снейп его уже не слушал. Он резко рванул вверх левый рукав и уставился на собственное предплечье с совершенно непередаваемым выражением. Хотя, насколько видел Гарри, смотреть там было совершенно не на что.

— У тебя — тоже? — ошеломлённо пробормотал Каркаров. Снейп перевёл взгляд на него и помотал головой, видимо, пытаясь собраться с мыслями:

— Как видишь. Я должен немедленно... то есть... короче, это надо обдумать.

Он развернулся и быстро зашагал в обход трибуны загораживающей дорогу к замку.

— Погоди, но как же... — начал Каркаров, но Снейп только ускорил шаг, бросив на ходу:

— Поговорим позже, Игорь.

Гарри и Рон, не сговариваясь, выскользнули из-под трибуны и кинулись к замку, опередив Снейпа, которому пришлось обходить всё сооружение. Толпа уже практически рассосалась, и их никто не остановил, а сам Снейп сейчас, похоже, не заметил бы и взлетевшего из-под ног дракона — разве что налетев на него с разбега. Так что мальчики укрылись за ближайшими доспехами в холле, пропуская профессора, и без особого труда последовали за ним. Правда, «без труда» относилось только к тому факту, что Снейп ни разу не оглянулся. Он почти бежал — а попробуй-ка передвигаться с такой скоростью и бесшумно!

— Куда это он, интересно? — пропыхтел Рон. Гарри только шикнул на приятеля, сосредоточившись на том, чтобы не топать хотя бы слишком громко. Считать, что Снейп оглох, оснований всё же не было.

Ответ на этот вопрос, впрочем, они получили довольно скоро. Вихрем промчавшись по лестницам, Снейп остановился у двери, ведущей к кабинету Дамблдора, пробормотал пароль и влетел в едва приоткрывшийся проём. Гарри невольно выругался, причём вслух. Вот ведь незадача! Будь у них с собой Мантия-невидимка — можно было бы рискнуть проскочить следом. Хотя...

В любом случае, Мантии у них с собой не было. Так что оставалось только ждать — ну, или плюнуть на загадочное поведение зельевара и отправиться праздновать.

Они глянули друг на друга и единодушно решили, что празднование подождёт.

* * *

Дамблдор неторопливо заваривал чай — по-магловски, без всякой магии. Делать это именно таким образом особых оснований не было, если не считать одного: ему требовалось время на то, чтобы принять решение. Аластора и Ремуса угораздило зайти одновременно, а у него был разговор к каждому из них, но по отдельности. И при этом ему крайне не хотелось, чтобы Аластор решил, будто от него что-то скрывают. А он именно так и решит, даже если выставить за дверь не его, а Люпина. Ремус же, обычно тактичный и догадливый, инициативу проявить не спешил.

Ну что ж, будем пить чай. А там...

Раздался мягкий удар гонга, слышный только ему — кто-то прошёл мимо горгульи и назвал пароль. Дверь кабинета почти сразу же распахнулась, впуская Снейпа. Вид у зельевара был... странный был вид. Не обратив внимания на то, что хозяин кабинета не один — а то и не заметив этого факта — он остановился на пороге, медленно выдохнул и проговорил абсолютно лишённым интонаций голосом:

— У меня пропала Метка. И у Игоря тоже.

Дамблдор даже не сразу понял, о чём речь. А вот Грюм сообразил это мгновенно и аж подпрыгнул на стуле.

— Пропала? Когда?

Снейп покосился на Люпина, но комментировать его присутствие не стал, что само по себе было весьма показательно.

— Когда — не знаю. Утром была, десять минут назад — нет. Каркаров мне как раз жаловался, что ярче становится, посмотрели — исчезла! И у меня тоже.

Дамблдор почувствовал, что у него дрожат руки. Хорошо, что хоть чайник уже поставил, сейчас только обвариться не хватало.

— Северус, ты уверен?

Вместо ответа Снейп задрал рукав, показывая абсолютно ровную кожу. Не то, что Метки — даже и родинки не единой там не оказалось.

А это могло значить... да что там «могло»! Ничего другого оно значить просто не могло!

Пока он размышлял, стоит ли озвучить свои мысли и если да, то в каком объёме, Грюм вскочил и решительно двинулся к двери, но внезапно наткнулся на преградившего дорогу Люпина.

— Вам не кажется, Аластор, — голос Ремуса был вежлив, но твёрд, — что нам всем следовало бы обсудить произошедшее?

— Обсудим, обсудим, — буркнул Грюм неприветливо. — А сейчас мне надо кое-что срочно проверить.

— И всё же я бы просил вас...

— Пусти, кому сказано!

— Но... впрочем, ладно. — Ремус пожал плечами и вернулся в кресло. Дамблдор был уверен: тот заметил, как он повесил на Грюма «маячок». Хотя сам, спроси его кто, не смог бы ответить зачем. Просто действия Люпина странным образом совпали с его собственными смутными сомнениями.

И тут он внезапно сообразил, что Грюм — с его-то волшебным глазом! — тоже мог это заметить...

* * *

Увидев, что вместо Снейпа из двери появился Грюм, Гарри в первый момент опешил, тут же обозвал себя идиотом, но при этом совершенно автоматически двинулся следом за профессором. Тем более, что тот вёл себя в точности как Снейп: нёсся так быстро, как только позволяла покалеченная нога, и то ли не замечал преследователей, то ли не обращал на них внимания. Что было для него не более характерно, чем для Снейпа.

Бежать прямо за ним по коридору ребята всё же не рисковали, дожидались, пока свернёт и догоняли. Так, конечно, была опасность упустить — вдруг в какой-то класс зайдёт — но им повезло, Грюм двигался прямо к выходу из замка. На крыльце они замешкались: дальше было открытое пространство и тут, если что, уже не отговоришься, что просто шёл к себе в башню или, скажем, в библиотеку. Но тут, словно по заказу, на крыльце своей избушки показался Хагрид. Грюм, завидев его, свернул левее. Мальчики сделали вид, что направляются к леснику, но тоже свернули прежде, чем он их окликнул.

Обнаружить Грюма им удалось на удивление легко. Тот далеко не ушёл, стоял на ближайшей полянке и старательно водил по телу волшебной палочкой, особое внимание обращая на спину и плечи. Затем, видимо удовлетворённый результатом, сунул руку в карман, где обычно таскал свою фляжку. Рука тут же вынырнула обратно — пустая. Грюм грязно выругался, зашарил взглядом вокруг. Мальчики хотели было нырнуть поглубже в кусты, но поздно: Грюм их уже заметил.

— Отдайте! — взвизгнул он совершенно не своим голосом. Не только голос — и лицо профессора страшно исказилось, черты словно размягчались, текли... зрелище было неприятным и странно знакомым. Не успев сообразить, что делает, Гарри взмахнул палочкой, на долю секунды опередив Рона.

Кажется, оглушать учителей стало входить у них в привычку...

* * *

Когда минут десять спустя на поляне появился Дамблдор в сопровождении Снейпа, Люпина и Хагрида, их глазам предстало довольно странное зрелище. На земле, опутанный липкими верёвками, без сознания лежал худощавый мужчина лет тридцати пяти на вид, в одежде явно с чужого плеча и болтающимся у колена совершенно целой ноги протезом. Гарри и Рон, так и не сумевшие решить, что же им теперь делать, радостно кинулись к преподавателям с рассказом, тактично умолчав о том, как и почему они здесь оказались. Впрочем, взрослым было не до воспитания.

— Барти?! — ахнул Люпин, первым вглядевшись в лицо лежащего. — Он же умер!

— Кто? — Дамблдор тоже пригляделся. — Да, действительно... Ну, если помнишь, Питер тоже «умер»... Похоже, Сириус оказался всё же не первым, кто сбежал из Азкабана.

При этом имени Снейпа передёрнуло.

— И что этот «мертвец» тут делал? — мрачно спросил он, с заметным усилием проглотив первые три фразы, пришедшие на ум. — И главное — куда так резво собрался?

— А вот это мы сейчас и узнаем, — Дамблдор склонился над лежащим, произнёс: «Энервейт» и сразу, едва тот открыл глаза, «Легилименс!» Барти задёргался, пряча взгляд, но Дамблдору, видимо, хватило нескольких секунд его растерянности.

— Не старайся, Барти, ты хороший окклюмент, но это тебе уже не поможет. Северус, будь любезен, доставь его в замок и приготовь необходимое, допросим, когда вернёмся. Ремус, пойдёшь со мной. Хагрид, ты тоже.

— Куда? — деловито поинтересовался Люпин.

— В старый особняк Риддлов. Ах да, ты же не знаешь, где это. Дай руку.

— А мы?! — дружно возмутились ребята.

— А вы поможете профессору Снейпу доставить пленника в замок незаметно, — серьёзно сказал Люпин.

— Ремус прав, вовсе ни к чему делать это достоянием гласности, — поддержал Дамблдор. — Так что, Гарри... впрочем, нет, пожалуй, тебе появляться в гостиной сейчас не следует. Рон, быстренько сбегай за Мантией-невидимкой.

С этими словами он взял за руки Люпина и Хагрида, и все трое исчезли с лёгким хлопком.

Взглянув на кислую физиономию Снейпа, Гарри решил, что что-то общее у них всё же есть: тому ничуть не больше нравилась идея провести следующие двадцать минут наедине, если не считать бормочущего ругательства пленника.

— Я на опушке покараулю, — осторожно предложил он.

Снейп привычно фыркнул в ответ, но было ясно, что это решение его более чем устраивает.

* * *

Аппарировать к самому особняку Дамблдор поостерёгся, выбрал место на лугу, сразу за оградой. Конечно, так их могли заметить из деревни, но в пределах видимости вроде бы никого не было. Зато со стороны особняка доносился какой-то шум и злобно-панические вопли. Осторожно приблизившись, они обнаружили источник крика: на карнизе, отчаянно вцепившись одной рукой в какое-то архитектурное излишество, примостился невысокий толстенький человечек, в котором сперва Люпин, а чуть погодя и остальные узнали Питера Петтигрю. Другой рукой тот как раз выломал последнюю черепицу, до которой мог дотянуться, и с воплем: «Уйди, гадина!» швырнул её вниз. Осторожно приблизившись ещё на несколько шагов, они увидели упомянутую «гадину», оказавшуюся и вправду гадиной. Точнее — громадной, не меньше трёх ярдов, змеёй, настойчиво пытавшейся взобраться по стене. Дела Питера были плохи: на стене змее очень даже было за что уцепиться, а вот ему до новых «снарядов» дотянуться не удавалось.

— Займись змеёй, я пригляжу, чтобы Питер не сбежал, — негромко велел Дамблдор Люпину. Тот кивнул, поднимая палочку. Хагрид за его спиной жалостно пробормотал:

— Не убивай, а? Она ж... это... не виноватая, вот!

Змея, похоже, что-то почуяла, но среагировать не успела, забившись в наколдованной Люпином сети. Тот подумал немного и перенёс злобно шипящую тварь в трансфигурированный из ближайшего куста ящик. Несмотря на свои размеры, змея была подозрительно похожа на ядовитую, и проверять это на себе не хотелось.

Сбегать Питер, кажется, не собирался, наоборот, смотрел на пришельцев как на спасителей. Но Дамблдор на всякий случай предупредил:

— Спускайся и не вздумай перекинуться.

— Как же я тогда спущусь? — проныл Питегрю. — Я сюда крысой залез!

— А зачем ты вообще туда лез, а не аппарировал? — поинтересовался Дамблдор, левитируя его на землю.

— Так тут чары антиаппарационные стоя... ли... Ой!

— Теперь уже снова стоят, — усмехнулся Дамблдор. — Ну что ж, перейдём к делу. Что с Волдемортом? И прошу тебя, говори правду.

— Я... не знаю, — Питер затрясся едва ли не сильнее, чем при виде подбирающейся к нему змеи. — Он... его...

— Ты это... не финти! — рявкнул Хагрид. Питер затравленно глянул на него и почти шёпотом проговорил:

— Его стёрли.

— Что? — такая формулировка озадачила даже Дамблдора.

— Я не знаю... это так выглядело... не знаю, как объяснить... его стёрли из реальности, понимаете? — Питер, кажется, честно пытался рассказать о том, что произошло у него на глазах. — Как... ну, как рисунок, только не с плоскости... ну не знаю я! Нет его больше! Совсем нету! А змея проклятущая осталась!

— Любопытно... — пробормотал Дамблдор и очень внимательно посмотрел на Люпина. Встретив такой же задумчиво-испытующий взгляд:

— Скажите, сэр... А чьё имя на самом деле было на той карточке?

* * *

Спать в эту ночь Дамблдору почти не пришлось. К тому моменту как Петтигрю и оба Крауча заняли свои места в камерах предварительного заключения, над Лондоном уже занималась поздняя осенняя заря. Самым сложным оказалось не допустить преждевременной болтовни: случившееся было слишком необычным и следовало хотя бы подготовиться к той лавине самых разнообразных слухов, что грозила вскоре обрушиться на Магическую Британию. К счастью, это понял в конце концов даже Фадж. С Роном и Гарри проблем не возникло: они охотно согласились молчать в обмен на обещание подробного рассказа впоследствии. Своё долгое отсутствие на празднике в свою же честь Гарри невнятно, зато почти честно объяснил тем, что его «Дамблдор задержал», и никто не стал отвлекаться от празднования чтобы выпытывать детали.

А вот Люпина, в обществе которого Дамблдор с помощью кофе и Бодрящего зелья ликвидировал последствия недосыпа, интересовали как раз детали:

— Почему же вы назвали имя Гарри?

— Видимо потому, что оно первым пришло мне на ум, — вздохнул Дамблдор. — Лишняя карточка — это само по себе было, мягко говоря, неожиданно. А увидев, что на ней написано, я… хм… нынешние дети сказали бы «офигел», и в данном случае это, пожалуй, весьма точное определение. Одно я понимал чётко: произносить имя Риддла вслух нельзя, это вызовет совершенно непредсказуемые последствия, самым скромным из которых будет срыв Турнира. Вот и решил назвать кого-нибудь помладше. Расчёт был простой: Максим и Каркаров возмутятся, я, поспорив для вида, соглашусь снять «лишнего» участника, и всё пойдёт своим чередом. Но тут Крауч не ко времени вспомнил про неотменяемый магический контракт… на который вы с Сириусом и рассчитывали, не так ли?

— При чём тут Сириус? — крайне ненатурально возмутился Люпин.

— Ремус, я слишком хорошо знаю вас обоих. И не переживай, пожалуйста, я полагаю, что уж за эту «шутку» его никто не осудит.

— Ну да, идея была его, — вынужден был признать Люпин. — И мы действительно подумали о магическом контракте. Но на такой впечатляющий результат, пожалуй, не рассчитывали. Скорее на то, что он узнает о произошедшем, начнёт дёргаться и наделает глупостей — как минимум, обнаружит себя.

— А напрасно не рассчитывали. Магические контракты не зря так редко и неохотно используются. Магия не знает слов «форс-мажор», и ей неважно, по каким причинам ты не выполнил условия. Насколько я могу судить, ключевой стала фраза Бегмана о завершении первого испытания — до этого у «опоздавшего» участника ещё оставался шанс.

— Ну хорошо, это понятно. Но ведь Крауч-младший признался, что бросил в Кубок имя Гарри! То есть, по идее участников должно было бы быть пятеро?

Дамблдор усмехнулся:

— Ты не присутствовал при допросе и не знаешь подробностей. Барти, как и вы, предпочёл указать реально существующую, пусть и почти формально, школу.

— Неужели ту же самую? — ахнул Люпин. — Не бывает таких совпадений!

— Это не совпадение, а логика. В Британии сейчас, помимо Хогвартса, функционируют всего две школы, в одной, насколько я помню, около дюжины учеников, а во второй и того меньше. Зато эту создал сам Салазар Слизерин — после того, как разругался с остальными Основателями.

— Да, Сириус что-то такое говорил. Он её и предложил — сказал, что Волдеморту с его претензиями в самый раз будет.

— И оказался прав. Потому что школу назвал не Барти, а сам Том. Ну а Кубок из двух представленных претендентов избрал лучшего. Каков бы ни был магический потенциал Гарри — а он, я полагаю, достаточно велик — на момент выбора Том его всё же однозначно превосходил, даже с учётом своего сомнительного телесного воплощения. Как-никак, между ними полвека опыта.

Разговор о школах напомнил Дамболдору о насущных проблемах. Предстояло срочно искать преподавателя, не оставлять же учеников на полгода без предмета. Точнее, искать предстояло двух преподавателей: едва услышав, что с Волдемортом покончено навсегда, Снейп радостно заявил: «Прекрасно, теперь я вам тут не нужен». Хорошо, хоть до конца года согласился доработать.

Директор налил себе ещё кофе и постарался сменить тему:

— Мне другое непонятно. Истинные пророчества всегда сбываются буквально, хотя часто смысл сказанного оказывается совсем не тем, что казался очевидным. Предположим, можно считать, что Гарри победил Волдеморта, успешно заменив того на Турнире... кстати, я почему-то думаю, что он и дальше будет выступать не хуже.

— А вы полагаете, что он должен выступать и дальше? — без особого удивления уточнил Люпин.

— Полагаю, да. Во-первых, у него неплохо получается... впрочем, это во-вторых. Во-первых, мы не можем быть уверены, что, заняв место неявившегося участника, он сам не попал под Контракт. Продолжить соревнования будет много меньшим риском.

Люпин кивнул:

— Да, конечно. Извините, что перебил.

— Ничего страшного. Так вот, под победой могло ещё иметься в виду то, что случилось два года назад. А что следует с учётом произошедшего считать «силой, о которой неведомо Тёмному Лорду»?

— Ну, это просто, — пожал плечами Люпин. — Джей, помнится, так и говорил: «Друзья — это страшная сила!»

— Пожалуй, — согласился Дамблдор. — Том вряд ли мог себе представить, что это в действительности такое, у него были слуги, изредка — союзники, но никогда не было настоящих друзей.

Он помолчал и добавил с усмешкой:

— А уж тем более друзей с таким специфическим чувством юмора!