Шесть шагов (гет)

Шесть шагов. Она знает — ей нужно сделать ровно шесть шагов.

Она услышала их голоса ещё из-за поворота. Конечно, разве может быть иначе? Сейчас май, и этот солнечный коридор с арочными окнами, выходящими во внутренний дворик — лучшее место в замке. А лучшие места в замке являются негласной собственностью Мародёров. Признаться, Эванс и сама обожала это место и хотела бы сидеть на этих чудных широких подоконниках, но нежелание пересекаться с компанией главных шалопаев и оболтусов было сильнее.

Другая бы просто развернулась и тихонько ушла, чтобы добраться до места назначения иной дорогой. Но Лили Эванс, девушка с тёмно-рыжими волосами и таким же неспокойно-солнечным характером, гриффиндорка и староста, не привыкла пасовать перед трудностями.

Раз.

Она вышла из-за поворота и тут же почувствовала, как на неё уставились три пары глаз.

Уверенность тут же с громким “Пуфф!” улетела в неведанные дали. Пальцы девушки сжались на томике “Истории Хогвартса”, словно эта книга была её единственной защитой во время схватки с драконом. Лили сжала губы чуть плотнее, чем нужно, и двинулась дальше.

Два.

Она кивнула Ремусу, который тепло улыбнулся ей. Парень сидел на подоконнике, подстелив форменную мантию и, забравшись туда с ногами, читал какой-то фолиант, лежавший у него на коленях. Его русые волосы давно отросли и стали чуть-чуть завиваться. От этого Рем выглядит очень милым, и даже шрамы на лице Люпина ничуть не портят. Всё как обычно, только его неестественная бледность бросается в глаза. Завтра полнолуние.

Лили слегка улыбнулась в ответ, прежде чем сделать следующий шаг. Непослушный рыжий локон упал ей на лоб.

Три.

Встретившись с насмешливо-внимательным взглядом серых глаз, Лили внутренне вздрогнула. Казалось бы, она выглядит так же, как и всегда: форменная блузка с короткими рукавами-фонариками сияет белизной, ало-золотой галстук завязан идеально ровно, чёрная плиссированная юбка выглажена, а на груди сверкает значок старосты. Просто пай-девочка, образец для подражания, невозмутимая, как и всегда. Но Блэк, сражающий своим неподражаемым аристократическим обаянием почти что всех девушек в радиусе пяти метров, каждый раз смотрит на неё так, что Лили становится не по себе. Она чувствует себя заморской диковинкой на выставке, а все потому, что каждый раз этот взгляд говорит ей: “Что он нашёл в тебе, Эванс?”

Девушка слегка хмурит брови и идёт вперед.

Четыре.

Её встречает до одури влюблённый взгляд шоколадно-карих глаз. Джеймс стоит, облокотившись о высокий каменный подоконник, и небрежно вертит в руке волшебную палочку. Школьная рубашка расстёгнута, рукава закатаны, а развязанный галстук висит на шее, как бесполезный придаток. На нем шикарные высокие ботинки из драконьей кожи и светло-серые джинсы. Поттер отточенным движением приводит волосы в состояние полного хаоса, словно боится, что его причёска кому-то покажется слишком аккуратной. Он улыбается и двигает бровями, и весь его вид говорит: “Эванс, детка, не куксись, я знаю, что ты от меня без ума”.

Джеймс хочет что-то сказать, но девушка ещё плотнее сжимает губы, вцепившись в книгу так, что костяшки пальцев белеют, и делает следующий шаг.

Пять.

Лили поравнялась с ним. Лучи солнца снова осветили лицо девушки, заиграли золотом в тёмно-рыжих волосах, сделали красивые зелёные глаза ещё насыщеннее и прекраснее.

Пятый шаг — самый трудный. Иногда ей хочется задержать дыхание или малодушно закрыть глаза, но Лили не может выглядеть трусихой. Она — гриффиндорка, и она идёт с гордо поднятой головой.

— Эй, Эванс, сходишь со мной в Хогсмид?

Она заносит ногу для следующего шага.

— В следующей жизни, Поттер!

Шесть.

Вот и всё. Мародёры остаются за её спиной.

Она уже не вслушивается в то, что там происходит, но может поклясться: Ремус грустно улыбается, Сириус шутит и хлопает друга по плечу, утешая, а Джеймс вытаскивает из кармана старый снитч и ерошит волосы, становясь похожим на обиженного нахохлившегося воробья. Поттер старательно делает вид, что ничуть не огорчён бог знает каким по счёту отказом, но тень внутренней боли мелькает в его глазах.

Лили не вслушивается и идёт дальше, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Мародёрам кажется, что она идёт всё так же невозмутимо, но на самом деле Эванс отчаянно цепляется за том по истории, словно это спасательный круг, и прячет лицо в медово-рыжих волосах, чтобы никто не видел, как она закусывает губу и не может больше сдержать предательский румянец.

Потому что она безумно любит этого безбашенного придурка Джеймса Поттера.