Неудача (джен)

— Здравствуйте, эрэа, — вежливо сказал вице-адмирал Ротгер Вальдес и поклонился вышедшей ему навстречу кошке.

Кошка — пушистая, толстолапая, удивительного серого цвета с серебристыми полосами по спинке — уселась перед массивными двустворчатыми дверями, как будто чего-то ожидая. Вальдес осторожно почесал её за ухом, и кошка довольно зажмурилась.

— Я могу чем-нибудь ещё вам помочь, эрэа? — поинтересовался Вальдес, смелея и начиная гладить её под подбородком. Кошка переступала с лапы на лапу и неприкрыто наслаждалась.

— Или, может быть, вы позволите мне войти? — продолжал Вальдес, решив, что уже уплатил положенную дань. Кошка повела ухом и лениво обернулась к двери. В зелёных глазах плясали отблески развешанных по стенам светильников. Потом она осмотрела всего вице-адмирала, от носков запылившихся сапог и до растрёпанной копны волос на голове, задержав взгляд на шпаге, и, видимо, приняла какое-то решение. Она поднялась, задрав хвост трубой, и тут же двери начали медленно открываться.

— Благодарю вас, — сказал Вальдес, шагая в проём. Он представлял собой весьма уверенного человека, и во всём его облике был виден какой-то отчаянный задор. Подумав ещё, кошка догнала его и пошла чуть впереди, указывая дорогу, хотя в длинном и узком коридоре, увешанном коврами и портьерами, нелегко было заблудиться.

В конце коридора Вальдеса ожидала дверь, на этот раз вполне обыкновенная. Кошка села возле неё, оценивающе глядя на гостя. Спустя несколько секунд тот всё же поднял руку и постучал, прислушиваясь, не донесётся ли изнутри ответа, но его не последовало. Войти без разрешения могло быть большой дерзостью, но Вальдеса не зря называли Бешеным. Он вполне был способен вломиться туда, куда в нынешнем его состоянии ему входить было нельзя, и это его не останавливало.

Он решительно открыл дверь и вошёл.

Комната была больше похожа на кабинет, устроенный по вкусу хозяина — рачительного, воинственного, но в то же время склонного к удовольствиям. Её освещала добрая дюжина канделябров по четыре свечи в каждом, что заставило Вальдеса недоверчиво улыбнуться. Огонь горел и в камине. В кабинете было светло и тепло, и отовсюду: со стола, со шкафов, с каминной полки, с дивана — на вошедшего смотрели горящие глаза. Самого хозяина видно не было, только полчище кошек расселось по кабинету, приветствуя незваного гостя многозначительной тишиной.

— Здравствуйте, эры и эрэа, — произнёс Вальдес и поклонился. Кошки молчали, видимо, не имея ничего против вторжения. Вальдес окинул взглядом пушистую свиту всевозможных мастей, а потом неожиданно увидел ещё одну дверь. Наверное, ему стоило войти туда, чтобы поговорить наконец с хозяином, но едва он приблизился к этой двери, в спину ему раздалось слаженное гневное шипение.

Вальдес отдёрнул руку, как будто обжёгся, и быстро обернулся к кошкам, вполне понимая, что в случае чего они не оставят от него и клочка.

— Простите, я подожду, — сказал он и отошёл к камину. Огонь горел без всяких дров, и Вальдес с благоговением протянул руки, чтобы погреть их у Закатного Пламени. Осмелев и освоившись, он стащил сапоги и перевязь и уселся на шкуры, расстеленные перед камином.

Нежелательного посетителя обычно заставляют долго ждать, и Вальдес понимал это и не злился. Он оставался собой, но здесь действовали другие правила, и не он их устанавливал.

Кошки вели себя при нём как обычные кошки: переходили с места на место, умывались и вылизывали уши друг другу, в одном углу завязалась потасовка, которая быстро угасла. Вальдес сидел у камина, осматривая кабинет, и совсем не ожидал, что из-за двери в смежную комнату вдруг донесётся мужской стон.

Он насторожился, хотя кошки не повели и ухом, продолжая заниматься своими делами. Стон прозвучал протяжнее. Помимо своей воли Вальдес прислушался, пытаясь распознать, что в нём — боль или наслаждение. Кто-то за дверью произнёс короткую фразу, но слов было не разобрать. Потом Вальдес услышал смех, а стоны возобновились, и наконец их ритмичная прерывистость окончательно уверила Вальдеса в том, что господин Леворукий изволит наслаждаться.

Он широко улыбнулся, но тут же попытался придать лицу серьёзное выражение. Вальдес ни на секунду не верил, что Леворукий не знает о его прибытии, более того, подозревал, что его нарочно проводили в кабинет, чтобы он слышал всё, что происходит в спальне. Было ли это попыткой указать, где его место, или смутить, он не знал, но проявлением доверия это точно нельзя было считать. Повелитель Кошек верит только своей свите.

Стоны перешли в крики, и Вальдес от души посочувствовал, а потом и позавидовал любовнику Леворукого. После одного особенно отчаянного вскрика всё в спальне затихло, и Вальдес снова помимо воли улыбнулся. Если здесь, в Закате, найдётся во всех отношениях приятное общество и всевозможные удовольствия, то он, пожалуй, после смерти по доброй воле присоединится к свите Чужого. Хотя нет, только при том условии, что здесь будет и море, и приличный корабль.

Он выпрямил спину и стал ждать: ему казалось, что знающий о нём Леворукий не предастся сну, а всё же выйдет к нему. Ждать пришлось дольше, чем он рассчитывал, но в какой-то момент кошки разом подскочили, выгнув спины, а дверь из спальни распахнулась. Вальдес тоже хотел вскочить, но неведомая сила словно парализовала его, и он остался сидеть на шкурах, глядя на вошедшего снизу вверх.

Леворукий оказался точно таким, как его описывали: прекрасный белокурый молодой человек с зелёными глазами. По нынешней моде Кэртианы он был одет в короткие штаны и рубаху, поверх которой небрежно накинул на плечи алый камзол. Его взгляд остановился на Вальдесе, а в опущенной руке вдруг неведомо откуда появилась шпага. Вальдес невольно дёрнулся за своей и остановился, осознав, с кем собирается сражаться.

Леворукий весело улыбнулся и встряхнул головой — казалось, ему было забавно наблюдать за жалкими попытками гостя сохранить лицо. Понимая, что не может подняться, Вальдес покорно склонил голову, прижимая ладонь к груди.

— Приветствую вас, мой господин, — сказал он со всей почтительностью.

Упав в само собой пододвинувшееся к камину кресло, Леворукий принялся поигрывать шпагой, то и дело касаясь клинка пальцами. Одна из кошек немедленно переползла со спинки кресла ему на колени, и он небрежно погладил её.

— С каких это пор живой человек может так запросто явиться в мой дом? — поинтересовался Леворукий. — Отвечай, Ротгер Вальдес!

Понимая, что юлить нельзя, Вальдес вздохнул и признался:

— Я пришёл за Бермессером.

— Вот как? — удивился Леворукий. — Отчего же ко мне, а не в Рассветные Сады?

— К вам мне ближе, — честно ответил Вальдес. — Да и сомневаюсь, что он в Рассвете. Ну так как, отдадите или нет?

— То есть, сначала ты его убиваешь, а потом идёшь ко мне, чтобы я отпустил его обратно в мир живых? — уточнил Леворукий. — Тебе не кажется, что это, во-первых, нелогично, а во-вторых, попросту нагло? Зачем он тебе вообще понадобился, я не понимаю?

За его спиной тихо скрипнула дверь, и Леворукий, наверное, услышав это, недовольно дёрнул плечом. Вальдес скосил глаза на дверь, но приоткрывшаяся щель была темна.

— Плохо мне без него, — сказал Вальдес наконец, пытаясь поудобнее устроиться у ног Леворукого.

— В каком смысле плохо? — полюбопытствовал тот.

Вздохнув, Вальдес неопределённо повёл рукой в воздухе.

— А вот в таком, — попытался объяснить он. — Как вспомню, что его больше нет, так тошно становится. Смеяться не над кем, по морю гонять некого. Тоска зелёная.

Дверь дрогнула было, но потом вернулась в прежнее положение, как будто стоящий за ней передумал, — ну или Леворукий ему помешал.

— Так он тебе нужен только чтобы посмеяться? И из-за своих капризов ты посмел меня беспокоить? — Леворукий повысил голос, а шпага в его руке описала сияющий полукруг и замерла, нацелившись остриём Вальдесу в горло.

— Нет-нет! — воскликнул тот, скосив глаза и стараясь не двигаться. — Не только за этим. Видите ли, я всегда о нём мечтал. Ну… вы понимаете. А он всегда мне отказывал. И тут я решил: я буду не я, если не приду к вам и не попрошу…

— Мечтал, значит, — повторил Леворукий. — Да ты просто напился, Бешеный, вот и сидишь здесь, пока твоё пьяное тело спит где-то там. — Он указал куда-то вниз.

— Я напился от горя! — совершенно другим голосом заговорил Вальдес, теперь не скрывая горечи. — Мне без него слишком плохо! Я был неправ! Я ошибся! Я должен был поступить иначе! И мне не оставалось ничего другого, кроме как потревожить вас, господин Леворукий! Отдайте мне Бермессера — всё равно рано или поздно мы вернёмся к вам! Клянусь!

Леворукий вздохнул и, откинувшись в кресле, возвёл глаза к потолку.

— Хорошо, признаюсь, — сказал он. — Вернер действительно у меня, стыдно было бы не забрать такую душу. Все у меня занимают какую-то должность, его я интереса ради сделал своим камердинером. Кто теперь будет по вечерам снимать с меня сапоги, подтыкать одеяло, а утром подавать шадди?

— А кто это делал раньше? — поинтересовался Вальдес

— Никто! — сверкнул глазами Леворукий. — Только мне пришла в голову блажь вести себя как изнеженный дворянин, только мне это понравилось, как ты тут мне всё портишь! И потом. — Он сделал многозначительную паузу. — Дело-то не во мне. Я не Создатель, Ротгер, я не беру к себе кротких агнцев, с ними скучно. Мне больше по душе отпетые мерзавцы или такие люди, как ты или мой старый знакомый Росио. Но, в отличие от Создателя, я не требую от своих вассалов многого и ничего им не запрещаю. Я их господин, это верно, но я всегда спрашиваю, чего они сами хотят.

— Значит, я должен… — медленно произнёс Вальдес, глядя на шпагу.

— Уговорить Вернера пойти с тобой, — усмехнулся Леворукий. — Право, какой пустяк, да?

— Вы хотите сказать, что он со мной не пойдёт, — полуутвердительно сказал Вальдес.

— Ротгер, он тебя боится, — снисходительно ответил Леворукий, словно удивляясь, как это Вальдес сразу не догадался. — И правильно делает. Как ты вообще себе это представляешь? «Давай всё забудем, я погорячился, ты мне нужен, потому что мне скучно и я хочу на тебя поохотиться?» Так дела не делаются. Да и что это был бы за мир, в котором все бегали бы ко мне, чтобы вернуть убитых?

Вальдес опустил голову.

— Зря я сюда пришёл, — пробормотал он. — Всё равно бы встретились.

— Зря-зря, — кивнул Леворукий.

— Пусть сам мне это скажет, — угрюмо попросил Вальдес. — Хочу его увидеть.

Леворукий мученически вздохнул.

— О, людское племя! — в сердцах сказал он и обернулся к двери в спальню: — Вернер, покажись, если хочешь.

Вальдес изумился, как мог не догадаться раньше.

Дверь открылась, явив его взгляду бледного Бермессера, который смотрел на него со странным выражением опаски и брезгливости. Приблизившись, он встал за креслом Леворукого, и по его взгляду Вальдес понял, что шансов нет.

— Граф, — все же решил он попробовать. — Я пришёл за вами и прошу простить нанесённую вам обиду и вернуться со мной в мир живых. Клянусь, что не причиню вам вреда.

Бермессер скривился в своей излюбленной манере.

— Ну уж нет, — сказал он. — Так я вам и поверил. Чтобы вы убили меня ещё раз? Не дождётесь. Мне хорошо и здесь.

Леворукий пожал плечами:

— Видишь, Ротгер, я не могу его принудить. Не хочет — его право.

Попробовав подняться, Вальдес с облегчением почувствовал, что на этот раз ноги его держат.

— Прошу прощения, господин Леворукий, что побеспокоил, — сказал он, снова поклонившись. — До встречи, граф.

— Мой господин, — елейным голосом вопросил Бермессер, — но разве живой человек может войти к вам?

— Ну, как мы видим, может, — ответил Леворукий, указывая на Вальдеса.

— А выйти и вернуться к живым?

Не дослушав, Вальдес бросился к двери, рывком распахнул её и помчался по коридору что было сил. Он бежал и бежал, но при этом каким-то непостижимым образом продолжал слышать голос из кабинета:

— Ну, — лениво проговорил Леворукий, — тут всё зависит от него. Если добежит до выхода, пока двери не закроются, будет жить. Если не успеет, он твой. Должна же справедливость восторжествовать?

И Вальдесу пришлось признать, что это в самом деле справедливо.