Вересковая пустошь (гет)

Хроноворот или Обливиэйт? Стереть из памяти даже намёк на то, что произошло? Может, сначала вернуться на сутки назад, а потом стереть воспоминания?

Тридцатое сентября — день, когда всё случилось. Это был самый обычный день, как и предыдущий; и первое октября тоже должен был быть самым обычным днём. Бог знает, как Гарри теперь скучал по самым обычным дням. Но всё вышло так, как вышло, и теперь надо сделать сложный выбор между хроноворотом и Обливиэйтом.

Утром тридцатого сентября Джинни заявила, что вечером её не будет. И всю ночь тоже. «Я ведь ещё позавчера говорила про семейный сбор клана Уизли», — объяснила она, и было непонятно, относится ли её раздражение к забывчивости Гарри, который из-за работы, действительно, выпустил из виду эту новость, или из-за самого сборища. Под кланом Уизли подразумевалось только кровное родство, поэтому ни Гарри, ни Гермионе быть там не позволялось. Что произойдёт на этом таинственном собрании, Джинни поскупилась рассказать: «Обычное сборище, наследственные дела и прочая дребедень». Когда Гарри ввернул эту её фразу в разговоре с Роном, тот согласно кивнул, и взгляд его стал отрешённо-твёрдым.

Гарри почувствовал себя отвергнутым, но виду не подал. Что почувствовала по этому поводу Гермиона, он узнал, когда они обедали вместе в министерской столовой.

— В книгах по истории магии подобные собрания упоминаются нечасто. Они нужны для укрепления кровных уз и усиления семейной магической энергии. Что конкретно там происходит, боюсь, нам никогда не узнать: у каждого клана свои секреты, — вздохнула она, и было непонятно, относится ли это сожаление к тому, что муж не хочет делиться своими тайнами; или невозможностью удовлетворить академический интерес.

Если бы Гермиона проявила большую настойчивость: надавила бы на Рона или порылась бы в Отделе тайн, куда с недавнего времени получила допуск третьей степени, то, возможно, ничего бы не случилось. Но она в последнее время ходила рассеянная, потому что с головой погрузилась в работу. Как будто без неё в Мунго всё развалится.

— Чем займёшься? — спросил Гарри.

— Буду штудировать зелья.

— Станет скучно — брякни. Если не придётся гоняться за злодеями, то можем поштудировать вместе.

— Кстати, вы взяли Моорских псов?

— Одного.

— Живого?

— Нет, скончался на месте.

— Как бы мне хотелось взглянуть на труп. Где он?

— Сожгли во избежание заражения. Зачем тебе?

— Такая необычная мутация оборотней…

— Это не мутация. Просто болезнь.

— Ты не прав. И мне бы хотелось получить образец тканей.

— Будет возможность, я тебе добуду.

— Только будь осторожен. А кто его обнаружил?

— Дженкинс, напал на след по запаху.

— Дженкинс — ваша лучшая ищейка?

— Он гений сыска. Когда-нибудь станет главой аврората.

— А ты?

— А я — после него, — улыбнулся Гарри.

Вечер тоже должен был быть самым обычным. Не считая одного происшествия. Возможно, именно оно стало поворотным событием. Если бы Гарри ушёл чуть раньше, чем Дженкинс заступил на дежурство, если бы не столкнулся с ним в коридоре. Да что там. Если бы не отреагировал на его: «Что, Поттер, устал? А за псами пусть другие гоняются?»

Моорские псы терроризировали окрестности Лидса уже два месяца. Пока они нападали на овчарни, никому не было дела, но затем на берегу Айра нашли несколько истерзанных трупов, а рядом — характерные для оборотней следы. Тут уж аврорат забил тревогу, бросив лучшие силы на поимку банды, но дело двигалось очень медленно, в первую очередь оттого, что йоркширский отдел аврората не слишком жаждал сотрудничать с Лондоном. К тому же, вожак Моорских псов оказался столь же хитроумным, сколь безжалостным — ни одного живого свидетеля так и не нашли. Псы нападали на одну деревню за другой, брали всё, что попадается под руку, и уходили бесследно. Стремительные и кровавые атаки происходили сразу в нескольких местах одного населённого пункта одновременно.

«А за псами пусть другие гоняются?»

Конечно, нет. Гарри круто развернулся и пошагал рядом с Дженкинсом, который не скрывал хищный огонёк в глазах. Дженкинс никогда ничего не скрывал — рубил правду в лицо обвиняющим тоном, полагая, что все должны заниматься делом, а те, кто не занимаются — никчёмные людишки.

— Есть информация, сэр?

— В Торнтоне видели трёх псов, напавших на паб, прямо на Рыночной улице. Мой личный осведомитель дал сигнал. Эти йоркширцы ни на что не годны. Надо спешить.

* * *

Они аппарировали вдвоём и оказались перед каменной эстакадой.

— Почему мы здесь, сэр? Разве нам не надо на Рыночную улицу?

— Их там уже нет, смысл идти по следу получасовой давности? Они всегда уходят по реке. Значит, будут где-то здесь.

— Почему?

— Согласно карте Торнтона, все деревенские ручьи сходятся в этой точке. А ещё прямо под нами проходит подземный ход. Лучше места не придумаешь.

— И всё-таки странно…

— Т-с-с, — Дженкинс поднял указательный палец, — я чую их. Где-то здесь логово.

Гарри огляделся — кругом простирался луг с пожухлой травой: ни дома, ни дерева. Прятаться негде. Может, Дженкинс спятил? Но тот по-собачьи принюхался к прохладному вечернему воздуху и коротко бросил: «За мной».

Они остановились у неприметного куста бузины, покрытого чёрными ягодами.

— Видишь? — спросил Дженкинс.

— Куст, — констатировал Гарри.

— А ещё что видишь?

— Ягоды, чёрные.

— И?

— Что?

— У чёрной бузины ягоды похожи на чечевицу. А эти — круглые.

— Действительно. Слишком правильные.

— Молодец, Поттер. И что это значит?

— Куст не настоящий?

— В точку, — тихо проговорил Дженкинс и взмахнул палочкой.

Куст поднялся в воздух, земля под ним раскрылась, словно отогнулись края картона, обнажив металлический люк с толстой ручкой.

— Прежде чем мы туда войдём, Поттер, ты должен уяснить важную вещь. У меня всего одна жизнь, и я не хочу потерять её только потому, что мой напарник, а нынче ты мой напарник, стесняется применять Непростительные. Там, внизу несколько злодеев, если почувствуешь угрозу — убей. Понял? — жёстко закончил Дженкинс.

Гарри неуверенно кивнул.

Люк по мановению палочки Дженкинса бесшумно открылся, пахнуло собачьей вонью и гниющей плотью.

— Бинго, — прошептал Дженкинс, спускаясь вниз. — Люмос не зажигай. Полагайся на слух и обоняние.

В кромешной тьме передвигаться было тяжело и душно, под ногами что-то хрустело и ломалось, от стен исходил запах плесени. Вдруг они услышали шаги и застыли.

— Сюда идёт, — прошептал Дженкинс. — По моей команде, очередными, я первый.

Шаги ускорились. Кто-то спешил им навстречу. Звериный запах ударил в ноздри, когда Дженкинс скомандовал: «Давай!» Зелёная молния вылетела из его палочки, осветив на миг жуткую пёсью голову с оскаленными зубами, и врезалась в стену. Дженкинс ушёл в сторону, освободив линию огня, и Гарри выкрикнул: «Ступефай!» В злобных пёсьих глазах отразился красный луч, оскалившаяся пасть издала жалобный визг, и оборотень свалился замертво.

— Молодец, Поттер. Метко, — похвалил Дженкинс. — Только старших надо слушаться. — Из его палочки вылетела зелёная молния и добила пса.

Тот вздрогнул и затих.

Гарри прислонился к холодной склизкой стене. Ноги дрожали от напряжения — давно ему не доводилось видеть смерть. Зачем убивать? Можно ведь иначе!

— И зря так орёшь. Кто бы тут ни прятался, теперь он знает, что ты неопытный аврор, — с досадой добавил Дженкинс.

— Может, вызвать подкрепление? — с сомнением спросил Гарри.

— Угу, сейчас налетят и все следы затопчут. Нечего тут толпе делать. Нам двоим работы едва хватит. Двигаем дальше.

— А вдруг они уйдут с другой стороны?

— Если она есть, — мрачно пробормотал Дженкинс и пошёл вперёд, — чутьё мне подсказывает, что нет тут другого выхода.

Они двигались след в след, пока не дошли до развилки.

— Чёрт, — выругался Дженкинс. — ненавижу такие ситуации. Придётся разделяться. Ты направо, я налево. И запомни — пали во всё, что воняет и рычит.

Гарри двинулся дальше, мысленно борясь с собой и ругая Дженкинса. «Если почувствуешь угрозу — убей». Мы же авроры! Мы не должны убивать, только обезвреживать! Подкралась неприятная мысль, что Дженкинс не позвал помощь только потому, что хочет расправиться с псами по-своему.

Вдруг он споткнулся обо что-то мягкое и едва не упал, ухватившись за стену. Любопытство пересилило страх, и Гарри зажёг Люмос. Под ногами лежало человеческое тело. Конечности и лицо были обглоданы, с живота и плеч содраны целые куски мяса. Длинные светлые волосы валялись в бурой грязи. Девушка, совсем юная. Трупу не меньше суток, но даже крысы не осмелились разделить добычу с псами…

Дженкинс определённо прав. Нечего этим тварям делать в Азкабане. Узники магической тюрьмы по сравнению с Моорскими псами — вполне приличные люди.

Вдруг впереди послышался шорох и хриплое дыхание. Через мгновенье Гарри увидел летящую на него чёрную тень с ощерившимися огромными белыми клыками.

Это убийство было словно списано с инструкции по Невербальным заклинаниям: безмолвно и быстро. Оборотень бесформенным мешком свалился рядом с истерзанным трупом девушки. Позднее Гарри вспоминал этот эпизод и задавался вопросом: почему? Почему не Ступефай, не Инкарцео, не Петрификус Тоталус? Что произошло в тот вечер тридцатого сентября, когда он с такой лёгкостью умертвил двух оборотней, не почувствовав ни капли угрызений совести? Двух оборотней, не одного. Потому что второго Гарри убил через пару минут после первого, обнаружив в дальнем тупике подземелья ещё один осквернённый труп, на этот раз ребёнка. А рядом — гору награбленного барахла. Пёс кинулся на Гарри, защищая свою добычу, но был сражён зелёной молнией. Не слишком разнообразная тактика нападения была у этих Моорских псов. Потому что привыкли они иметь дело с беспомощными мирными жителями.

Гарри вытаскивал дохлых псов на поверхность, когда столкнулся с Дженкинсом.

— Сколько у тебя? — спросил тот.

— Двое.

— У меня пятеро. Гражданских сколько?

— Двое. Девушка и мальчик.

— У меня одна. Тешились с ней, похоже, даже лицо не подпортили.

— Что теперь?

— Надо с палочек убрать следы Авады. Знаешь как?

— Нет.

— Давай я сам, — Дженкинс выхватил у Гарри палочку, достал свою и стал колдовать над ней.

— Приори Инкантатем? — догадался Гарри.

— Не совсем, — ответил Дженкинс, когда закончил свои манипуляции. — Риджидум Ресент.

— Никогда не слышал о таком.

— В учебниках про него не пишут. Это заклинание незаконно, и оно спасёт нас от Азкабана.

— Но ведь его следы тоже можно обнаружить.

— Ну и что? Главное, что следов Непростительного не осталось. Теперь давай сожжём этих тварей. Надеюсь, не надо объяснять, зачем?

— А того, первого, пса вы тоже Авадой убили? И сказали, что он заразный, поэтому труп сожгли?

— А ты бы предпочёл, чтобы эта мразь дышала с тобой одним воздухом? Видел, что они с детьми делают? Вот и не спрашивай.

Они сложили трупы псов на траве, прямо под мостом. Гарри при помощи Дифиндо отрезал ладонь убитого им оборотня, завернул в тряпку и положил в карман.

— Это зачем? — подозрительно поинтересовался Дженкинс.

— На память, — буркнул Гарри.

Трупы загорелись от заклинания Пиро, всполохи огня отражались в ручье и отбрасывали алые блики на старинную каменную эстакаду.

— Теперь можно и помощь звать, — сказал Дженкинс и вызвал Патронуса. — А знаешь, Поттер, почему я взял тебя в напарники?

Гарри угрюмо промолчал, глядя, как пламя пожирает тела.

— Потому что ты прирождённый убийца.

Возможно, если бы Дженкинс не сказал этого, то ничего бы не произошло. В глубине души Гарри понимал, что работа в аврорате всегда будет связана с кровью; и рано или поздно он расстанется с иллюзиями о том, будто Азкабан может кого-то перевоспитать. Когда-нибудь ему придётся уничтожить преступника, потому что нет такой кары, кроме смерти, которая воздаст по заслугам убийце и насильнику малолетних детей. И Гарри самому придётся вершить правосудие — безмолвно и быстро, словно по учебнику Невербальных заклинаний.

Но если бы это всё свалилось на него не тридцатого сентября, а в другой день, то ничего бы не случилось.

Теперь же ему приходится мучительно выбирать между хроноворотом и Обливиэйтом.

— Самое сложное в нашей работе, — рассуждал Дженкинс, когда они с Гарри вернулись в Лондон, — нет, не устоять перед противником. Здесь-то как раз всё просто, когда ты лицом к лицу с врагом, в голове лишь одна мысль: «или ты или тебя». Самое сложное — это осмысление. Да, Поттер, как только ты начинаешь осознавать, что совершил, тут-то и начинается дерьмо. Я тебе хороший совет дам, а хорош он тем, что выстрадан на собственной шкуре. Всегда помни — ты выполняешь нужную работу, которую за тебя никто не сделает. Понимаешь?

Гарри коротко кивнул, глядя прямо перед собой.

— Разные сопли про гуманизм и справедливый суд оставляй дома. Сопли хороши, только когда надо что-то склеить, да и то ненадёжный материал. И ещё один совет дам, можешь не благодарить. После такой работы, как сегодня, не оставайся один. Одному муторно. Я, например, сейчас к девкам пойду. Хочешь со мной?

— Я женат, — отрезал Гарри.

— Понятно. Только жена для таких дел не годится. Увидит, что тебе хреново, начнёт допытываться, отчего. Не станешь ведь рассказывать, как всё было, женщине, которая ваших детей воспитывает?

— У меня нет детей.

— Будут. Но рассказывать всё равно не стоит. Жёны всегда считают, будто надо своего мужчину на пьедестал ставить, а если он до пьедестала не дотягивает, потому что по колено в грязи стоит, то вроде как его вытаскивать надо. И что в итоге?

— Что?

— В итоге оба в грязи барахтаются. И детей туда же. Ненужные хлопоты, пустые. Поэтому не говори никому. Ну, пойдешь к девкам?

— Нет.

— Как хочешь. Но один не оставайся. Муторно это, — сказал на прощанье Дженкинс и аппарировал.

Гарри не собирался оставаться один. У него, слава богу, есть люди, с которыми можно поделиться «всем этим дерьмом». В одном Дженкинс прав — Джинни незачем знать, чем занимался Гарри сегодня вечером. Рону можно. Он наверняка сделает большие глаза и с восхищением попросит подробностей. Жаль, что Рон занят. Только чем, неизвестно.

Просто досада берёт оттого, что у клана Уизли есть, оказывается, какие-то тайны от Гарри Поттера! Как будто не Гарри рисковал жизнью ради...

А впрочем, есть ещё один человек, которому можно выложить всё и получить дельный совет.

Гарри аппарировал в Челси, где снимали угол Рон с Гермионой.

Две маленьких комнаты с окнами на парк и крошечная кухня — что ещё нужно молодой семье? Гарри нравилась эта квартирка тем, что только в ней он ощущал абсолютный комфорт — телесный и душевный. Гермиона заварила кофе и уселась на диване, поджав ноги, готовая выслушать его историю. Гарри рассказал без утайки, что произошло с ним сегодня, и в конце упомянул пожелания Дженкинса.

— Думаешь, он прав?

— А ты как считаешь? — Гермиона оценивающе прищурилась.

— Мне кажется, да.

— Я понимаю его, — сказала она после паузы. — К нам в Мунго иногда привозят пациентов с такими травмами, что руки чешутся пойти и наказать обидчиков. Другое дело, что Дженкинс относится к работе с остервенением, будто злодеи наносят ему личное оскорбление.

— Это не остервенение, а убеждённость. И знаешь, те, кто мучают женщин и детей, мне тоже наносят личное оскорбление.

— Хорошо сказано. Но насчёт Джинни я не согласна. Она имеет право знать.

— Это исключено, — твёрдо заявил Гарри.

— Почему?

— Если честно, я не представляю, как можно рассказать Джинни подобное.

— Ты ведь ей и так почти ничего не говоришь. Лелеешь её невинность, — Гермиона саркастически улыбнулась.

— Хочешь сказать, я отношусь к жене как к ребёнку? — Гарри неожиданно завёлся.

— Скорее, как к младшей сестре. Оберегаешь от проблем, а ведь она — большая девочка.

— А как насчёт тебя? Ты ведь тоже обращаешься с Роном, как с малым дитём. Помыкаешь им.

— Я? — растерялась Гермиона. — Не-ет. Рон — абсолютно… Э-э-э, он совершенно… самодостаточен.

— Речь не о нём, а о том, как ты из него верёвки вьёшь.

— Он что, жаловался на меня?

— Нет, что ты. Но со стороны ваши отношения выглядят именно так.

— Надо же. Никогда не замечала.

— Кстати, у меня для тебя подарок, — спохватился Гарри. — Кисть Моорского пса, — Гарри достал свёрток.

— Ух-ты! Вот это да! — по-детски удивилась Гермиона и кинулась к Гарри. — Так, стоп, — вдруг остановилась она. — Надо принять меры предосторожности.

Свёрток был осторожно помещён в кухонный контейнер и запечатан заклинанием от случайного вскрытия.

— Слушай, я не смогу усидеть до завтра, — заявила Гермиона. — Давай рванём в Мунго, посмотрим, что за находку ты мне принёс.

Помятуя совет Дженкинса не оставаться одному, Гарри согласился, хотя ему претила мысль, что Гермиона будет возиться с отрубленной рукой кровавой твари, вместо того чтобы уделять внимание тому, кто эту тварь уничтожил.

В Мунго их встретил сонный дежурный колдомедик и равнодушно открыл лабораторию. Пока Гермиона гремела склянками, Гарри с любопытством озирался — небольшое помещение было похоже на кабинет зельеварения в Хогвартсе, только не такое мрачное.

— Так вот где ты работаешь.

— Я везде работаю, — ответила Гермиона. — Иной раз весь госпиталь по тридцать раз оббежишь за день; а иногда часами тут засиживаешься, если какая-нибудь вещь интересная попадётся. Так, что тут у нас, — она уставилась в микроскоп. — Хм. Глянь-ка сюда.

Гарри посмотрел в окуляр — на тёмно-буром фоне быстро двигались какие-то клетки диковинного вида, сливаясь друг с другом и тут же распадаясь, словно подвластные дикому безумию.

— Что это значит?

— Клетки до сих пор ведут себя так, словно их носитель ещё в полном здравии.

— Такое бывает?

— Только в случае вмешательства тёмной магии.

— Хочешь сказать, Моорских псов кто-то заколдовал?

— Да. Они могли быть вполне мирными оборотнями, подчиняющимися общим правилам, но потом что-то случилось.

— Поначалу они нападали только на животных.

— Когда произошла первая атака на людей?

— Примерно месяц назад, в конце августа.

— Надо исследовать всплески активности тёмной магии. По записям госпиталя можно составить примерную картину.

— У меня есть идея получше, — сказал Гарри.

* * *

В аврорате ночью чуть многолюднее, чем в госпитале. Гарри достал из архива здоровенный талмуд и положил перед Гермионой.

— Что это?

— Список перемещений всех тёмных магов за последний год.

— Не знала, что такой есть.

— Моё личное достижение. Для профилактики правонарушений, — улыбнулся Гарри. — Здесь полный поимённый перечень злодеев. Все авроры, работающие в поле, должны вносить туда отчёты ежедневно.

— Ежедневно?

— Да. Хотя с этим я, наверное, переборщил. Смотри.

Большинство страниц были испещрены одной и той же записью: «На данное число изменений нет». Однако попадались и другие, гласившие, что колдун такой-то был замечен там-то, делал то-то.

— Отличная идея, Гарри! — похвалила Гермиона и углубилась в поиски.

— Ну, кто-то же должен навести здесь порядок, — самодовольно ответил Гарри. — Ищем август?

— Лучше июль: кем бы ни являлся этот колдун, ему нужно было время на подготовку.

В июле активностью отличились два мага: Асмус Грейноуз и некий Марцелиус. Грейноуз скупал золото у барыг. Марцелиус отобрал у сквиба по кличке Паффин самодельный нож. В августе никаких событий не упоминалось.

— Грейноуза я знаю лично, — вспомнил Гарри. — Очень опасный тип, но осторожный: ни разу не попался. Однако досье на него весьма впечатляющее — тут тебе и скупка краденого, и ростовщичество, и принуждение к преступлению. Пожалуй, с него и начну.

— Может, всё-таки мы начнём?

— Нет, — мягко отказал Гарри. — Тебе со мной нельзя.

— Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Если бы не я…

— Большое тебе спасибо, но я не могу.

— Гарри, — угрожающе понизила голос она.

— Гермиона, нет, — твёрдо заявил Гарри.

— Ну, пожалуйста, — её тон стал просительным. — Рон занят, делать мне нечего. Клянусь, я не буду лезть на рожон.

— Слушай, это противоречит всем правилам. Нельзя брать гражданских…

— Когда это ты соблюдал правила?! — возмутилась Гермиона.

— Ну ладно, — сдался Гарри. Откровенно говоря, его радовало, что Гермиона будет участвовать в расследовании. — Но только сегодня. Если Рон узнает, что я взял тебя на дело, три шкуры с меня спустит.

— Не узнает, — хитро улыбнулась Гермиона.

Позже, вспоминая этот разговор, Гарри в сотый раз корил себя за мягкотелость. Если бы он настоял на своём, да что там, если вообще не показывал Гермионе ту злосчастную руку, ничего бы не произошло…

Первым делом Гарри решил встретиться со своим осведомителем — молодым юрким сквибом, который промышлял в Лютном переулке попрошайничеством и временами мелким воровством. По ночам этот парень крутился у таверны Грязного Бобби, где часто собирались барыги, ищущие покупателей на свой товар.

Лютный переулок шелестел могильным шёпотом: говорить в полный голос здесь решались лишь ни перед кем не робеющие бузотёры да случайно забредшие бедолаги. Дела творились тихо, безжалостно и цинично.

Гальс, так звали осведомителя, нашёлся за кучей мусора у входа в «Грязный Бобби». Худой, с

перхотными волосами и чёрными ногтями, он сосредоточенно рылся в яркой дамской сумочке.

— Как улов? — спросил Гарри, напугав сквиба неожиданным появлением.

— Это моей тётки, — стал оправдываться тот, когда понял, кто перед ним. — Клянусь, мистер Поттер, это её!

— Хватит врать.

— Да я…

— Стоп, — осадил его Гарри. — Мне нужна информация.

— Я не стукач, — с достоинством заявил Гальс. — Но из уважения к вам помогу. Потому что если бы не мистер Поттер, — обратился он уже к Гермионе, — сидеть бы мне сейчас в Азкабане вместе с другими сквибами или с голоду помирать у магглов на побегушках.

— Болтлив ты не в меру, — проворчал Гарри.

— Но это же чистая правда! Если бы не вы, Тот-кого-нельзя-называть давно бы всех сквибов сгноил под корень.

— Ладно. Что ты можешь сказать о Грейноузе?

Гальс на минутку задумался, приоткрыв по-рыбьи рот.

— Кое-что могу сказать, — прошептал он, таинственно выпучив глаза. — Только боязно мне.

— Ты же знаешь, я могила, — заверил его Гарри.

— Типун вам на язык, мистер Поттер, — он огляделся и, поёжившись, прошептал: — Надо найти местечко поудобнее, тогда я вам всё как есть выложу.

Они отошли в тихий тупик, оканчивающийся глухой стеной, и Гальс рассказал следующее:

Примерно месяц назад Грейноуз пропал на пару дней, по слухам, ради какого-то крупного дела. Потом появился в «Грязном Бобби», нахваливая свой товар. Что это, Гальс не в курсе, но покупателей нашлось мало, потому что Грейноуз заломил баснословную цену, оправдывая тем, что пришлось самому немало потратиться, чтобы товар заполучить. В середине лета он, действительно, скупал золото, много золота. Про своё приобретение Грейноуз пел, будто цены ему нет: в использовании простое, а барыши даёт стократные, расходы отбиваются на раз.

— Мне нужно знать, что за товар, — с нажимом сказал Гарри. — Сможешь разнюхать?

— Боязно мне, — Гальс жалобно сжался, став будто меньше ростом. — Он ведь злодей беспредельный, прихлопнет как муху.

— А ты намекни, что есть покупатель.

— Намекнуть-то можно, но ведь мне после такого точно башку снесут, не Грейноуз, так кто-нибудь из приятелей его. Сами знаете, какую секретность они хранят, если что, сразу концы рубят.

— Ладно, скажи хотя бы, где он сейчас.

— Так там, у Бобби, и сидит.

Гарри ухмыльнулся в предвкушении.

— Постойте, — тихо воскликнул Гальс. — Вы же не хотите пойти туда?

— Хочу.

— Это очень скверная мысль.

— Гарри, — вмешалась Гермиона. — Может, он прав?

— Вы оба оставайтесь здесь, — приказал Гарри. — Если я не выйду через двадцать минут, вызывайте авроров.

— Я с тобой! — сказала Гермиона.

— Нет. Тебе там точно делать нечего. Двадцать минут, — повторил Гарри и, настойчиво остановив взглядом порыв Гермионы отправиться за ним, накинул капюшон и вошёл в таверну.

Под низким, серым от копоти потолком стояли толстоногие, плохо выскобленные столы, спинки стульев тускло лоснились в свете факелов. Посетителей было пятеро, все они, кто настороженно и резко, кто лениво и вальяжно, повернулись к Гарри. Он медленно обвёл их взглядом и подошёл к колдуну лет сорока, с чёрно-сизой шевелюрой, аккуратно приглаженной назад, так что редкие седые волоски проделывали белесые дорожки ото лба и висков к затылку. Под густыми угольными бровями спокойно смотрели тёмно-карие глаза. Замечателен был острый с удлинёнными мохнатыми ноздрями нос.

— Мистер Грейноуз, — поздоровался Гарри.

Тот неприветливо прищурился.

— Могу я задать вам несколько вопросов? — пошёл ва-банк Гарри.

— Джентльмены, — подал сонный голос сидящий за соседним столиком, очень тощий человек, — по-моему, от этого парня за версту разит авроратом.

Посетители зашумели. Гарри откинул капюшон.

— Ба! — воскликнул тощий. — Да это же Гарри Поттер!

Нависла гнетущая тишина.

— Что вам здесь нужно? — грубо спросил бармен.

— Я уже сказал: поговорить с мистером Грейноузом.

— Если надо поговорить, вызывай в аврорат, — нагло заявил тощий. — А здесь люди отдыхают.

Гарри упрямо стиснул зубы и, картинно взмахнув полами мантии, уселся за столик Грейноуза.

— Да ты, верно, глухой, парень! — воскликнул тощий, вскакивая. Другие посетители с грозным видом развернулись к Гарри.

— Остынь, Хлюст, — заговорил, наконец, Грейноуз. У него был уверенный и медлительный баритон. — Если мистер Поттер желает поговорить, почему бы не уважить.

Тощий растерянно уселся на место. Остальные отвернулись и занялись своими делами.

— Мистер Грейноуз, вы бывали в Лидсе?

— Это допрос или светская беседа?

— Просто интересуюсь.

— Не приходилось.

— Может быть, слышали о тамошних оборотнях — Моорских псах?

— Нет.

— Вы что, газет не читаете?

— Я занятой человек, мистер аврор. Газеты для бездельников.

— А я читал про эту банду, — влез в разговор Хлюст, — в «Пророке». Пишут, они там беспредельничают не по-детски. Типа эпидемия безумия на них напала.

Грейноуз лишь исподлобья оценивающе глянул на Гарри, но на речи своего прихвостня не отреагировал.

— По нашим сведениям, — Гарри специально вплёл в свою речь слово «наши», чтобы придать весомости, — на псов было наложено тёмное проклятие, примерно месяц назад.

— Ну и что? — процедил Грейноуз.

— Вы ведь продаёте краденое, наверняка какие-нибудь из вещей, награбленных псами, проходили через ваши руки.

— Я честный бизнесмен, мистер Поттер, вы ошиблись адресом.

— Возможно, завтра в Лютном будет толпа авроров, и, вполне вероятно, они что-нибудь обнаружат, — со значением, размеренно проговорил Гарри.

Угроза не подействовала: Грейноуз даже бровью не повёл. Зато за соседним столиком занервничал Хлюст — стал суетливо теребить куцую бородёнку и оглядываться на товарищей. Те, в свою очередь, словно окаменели, лишь у некоторых побелели костяшки пальцев.

— Что ж, благодарю вас, — Гарри встал и протянул Грейноузу руку.

Тот холодно зыркнул и, взглядом приглашая товарищей оценить весь курьёз ситуации — аврор пытается поручкаться с ним, — язвительно ухмыльнулся. Послышались смешки. Хлюст заржал в голос. Гарри вдруг подошёл к нему и похлопал по плечу, Хлюст онемел, а потом заржал снова, уже вслед.

Когда Гарри вышел наружу, к нему кинулась Гермиона.

— С тобой всё порядке?

— Всё великолепно, — сверкнул в темноте белыми зубами Гарри.

— Нашёл Грейноуза?

— Не сейчас, отойдём подальше, — предложил он, увлекая Гермиону за угол, откуда, тем не менее, был хорошо виден вход в таверну. — Грейноуз молчит, крепкий орешек. Но есть там один типчик — Хлюст, который может быть полезен. Подождём, пока они выйдут.

— Но они могут там всю ночь просидеть!

— Я так не думаю. Скоро они все кинутся перепрятывать барахло. Где Гальс?

— Смылся, как только ты вошёл в таверну.

— Перетрухал бедняга.

Посетители таверны, действительно, все как один вышли на улицу и тут же аппарировали.

— И что теперь? — разочарованно поинтересовалась Гермиона. — Где мы их будем искать?

— Одну минуту, — Гарри достал из кармана кусок пергамента и зажёг Люмос… — Есть! Хлюст в Бедняцком тупике, через два дома отсюда.

— Откуда ты знаешь?

— Новая разработка аврората — портативная карта слежения за аппарацией. Нужно лишь наклеить на одежду подозреваемого вот такую штучку, — Гарри показал тонкий жгутик, похожий на волосок.

— Почему ты не наклеил его на Грейноуза?

— Тот слишком проницателен, мог заподозрить неладное. И потом, сдаётся мне, не будет он делать грязную работу лично, пошлёт шестёрок. Ну что, рванули?

Хлюста они нашли в неприметном сарае, копошащимся у тюков и коробок.

— Привет, — проронил Гарри.

Тот испуганно дёрнулся, вынул палочку, но Гарри опередил его Экспелиармусом.

— Бежать не советую — ты у меня на крючке.

Хлюст стал истерически рваться то в одну, то в другую сторону, тощие его руки вихлялись, как плети.

— Прячешь ворованное?

— Это всё моё! — заорал он, выпучив глаза. — По наследству перешло!

— Да ладно, — Гарри осмотрелся в поисках. — Что тут у нас? Ух-ты, эту штучку прекрасно помню, — он взял с грязной полки старинную шкатулку с изображением драконьего глаза на крышке.

— Она досталась мне от бабушки! — завопил Хлюст.

— А бабушку, случайно, не миссис Анжерс звали?

— Да, именно так.

— И умерла она полгода назад, да?

— Да. И что?

— А то, что нет никакой миссис Анжерс. Я её только что придумал. Шкатулка была во владении у покойного Хатчинса, убитого и ограбленного Моорскими псами в августе этого года. В общем, дело пахнет Азкабаном.

— М-мистер Поттер, — Хлюст вытер взмокший лоб. — Не надо Азкабана. Я сделаю всё, что вы хотите.

— Рассказывай про Грейноуза! — приказал Гарри. — Что у него за товар, где его держит?

— Я мало что знаю, — Хлюст судорожно сглотнул. — Нос ведь не особо болтливый, осторожничает. Известно лишь, что… — Он вдруг покачнулся, удивлённо расширив глаза, и безвольным манекеном повалился на пол. В дверном проёме напротив мелькнула чья-то чёрная тень.

Гарри бросился в погоню.

Человек сделал крутой зигзаг, остановился, завертелся волчком, чтобы исчезнуть. Гарри мгновенно среагировал — Ступефай настиг беглеца, прервав аппарацию, и тот со стоном плюхнулся оземь. Подгоняемый охотничьим азартом, Гарри подбежал, перевернул лежащее ничком тело. На голове человека кровоточила страшная рана, рука была разрезана, словно с бедняги пытались снять стружку.

— У него расщеп! — крикнул Гарри. — Есть что-нибудь с собой?

Он ждал, что Гермиона подбежит, раскроет свою вышитую бисером сумочку, окажет помощь пострадавшему, но никто не появился.

— Гермиона, я здесь! — позвал он. — Гермиона?

Гарри рванул обратно в сарай, но кроме лежащего на полу Хлюста, не обнаружил ни души.

— Гермиона! — крикнул он, выбегая на освещённый тусклой луной проулок.

В растерянности он кинулся искать её у соседних домов — безрезультатно.

— Где же ты? — спросил он в темноту. Внезапное понимание, что случилось нечто страшное, непредвиденное, заставило сердце бешено колотиться. Гарри вернулся в сарай и только тут заметил, что из спины Хлюста торчит кинжал. На рукоятке была вырезана оскаленная волчья морда.

Хлюст был явно и безвозвратно мёртв. Однако рана, нанесённая кинжалом, была не смертельной. Скорее всего, его вонзили после того, как убили заклятьем. Значит, это знак, предназначенный для Гарри. Кинжал был допотопный, с щитком, на отбортовке едва виднелась гравировка — надпись старинными буквами: «Moor &…» дальше неразборчиво. Вдруг в ночной тишине раздался громкий стон, и Гарри вспомнил про человека с расщепом.

Заслышав шаги, тот изо всех сил пытался приподняться и вынуть палочку. Гарри схватил его за грудки и хорошенько тряхнул, да так, что тот закричал в голос.

— Кто тебя послал? — хрипло спросил Гарри.

Человек лишь упрямо сжал губы, но видно было, что молчание даётся ему большим трудом. Тогда Гарри надавил на израненную руку и повторил свой вопрос. Человек издал вопль и запросил пощады, но увидев холод в глазах Гарри, преодолевая мучительную боль, прерывисто произнёс:

— В-верес-ко-вая… пус-то-шь, — и замер, потеряв сознание.

Гарри вызвал Ночного рыцаря, чтобы пострадавшего отправили в Мунго, а сам кинулся обратно к мёртвому Хлюсту. Нужно было вызвать Патронуса, чтобы забрали труп, потом рассказать обо всём в аврорате, написать заявку о похищении и… что дальше? Сидеть и ждать?

Конечно, нет.

Надо подумать. «Итак, что мы имеем? — стал размышлять Гарри. — Кинжал недвусмысленно намекает, что смерть Хлюста и, вероятно, похищение Гермионы — дело рук Моорских псов. То есть они следили: либо за Гарри, что вряд ли, либо за Хлюстом. Тот был связан с псами, это очевидно.

Стоп. Почему это очевидно? Так, так. Это очевидно потому что… Ах, да! Хатчинс был убит псами, и его шкатулка оказалась у Хлюста. Тот сбывал награбленное ими барахло. Хатчинс прожил в Галифаксе лет сто, именно он был так называемым галифаксским рубакой⁽¹⁾: наложил на некоторых жителей режущее заклятье из-за того, что те не впустили его на ярмарку шерсти ещё в пятьдесят восьмом году прошлого века. Он был самой первой жертвой псов, но поскольку жил отшельником, труп обнаружили лишь спустя неделю, когда уже потянулась череда убийств в окрестностях Лидса. Стало быть, Галифакс стал пробой пера. А главное, в Галифаксе есть… Moor and Road. Таких совпадений не бывает».

Гарри развернул карту. Где псы могут скрываться?

К востоку от Мур-энд-Роуд стоит город, к северу — лес и озеро, на юге и западе простирается вересковая пустошь. Обыскать всю пустошь в течение ночи — дело безнадёжное. Но ждать, пока псы разделаются с Гермионой — Гарри передёрнуло от мысли, что они смогут с ней сделать — немыслимо. Придётся рискнуть. Тем более, теперь он знает, как искать. Псы не отличаются фантазией, значит, стоит опираться на опознавательные знаки вроде поддельных кустов бузины.

Не стоит пренебрегать и помощью. Гарри направил Патронуса в аврорат и аппарировал в Галифакс.

* * *

Мур-энд-Роуд была пустынной в этот поздний час. Тьма высоко нависла над пустошью, благоухающей осенней свежестью иссохших трав и вольного равнинного ветра.

Гарри пустился на поиски. Страх подгонял его; сжав в руке палочку, он то и дело вбрасывал в воздух Люмос Салем, чтобы осветить себе путь, и Специалис Ревилио, чтобы обнаружить следы тёмной магии, если натыкался на одинокое дерево или куст. Он зашёл уже довольно далеко на запад, так ничего не обнаружив. Неприятно скребла мысль о том, что никто из авроров не пришёл на помощь. Возможно, в конторе просто некому было услышать зов его Патронуса, вероятно, что-то случилось, и аврорат временно опустел. Это тоже навевало тревогу: если в аврорате никого нет, значит, псы снова взялись за дело. Гарри ускорил шаг. Вдруг его взгляду предстала одинокая водонапорная башня, очень старая, давно заброшенная, ограждённая мелкозернистой невысокой решёткой. То что надо! Под сооружением наверняка есть сеть подземных ходов, там, где раньше шёл водозабор и пролегал водовод к ближайшим фермам. Место пустынное, мало кем посещаемое. Идеальный вариант, чтобы скрыться всей банде. Гарри перемахнул через решётку и стал обходить башню в поисках входа. Дверь, хоть и была искусно замаскирована, нашлась.

Первое, что почувствовал Гарри, открыв скрипучую дверь, — знакомую вонь. «Бинго», — мысленно проговорил он любимое словечко Дженкинса. Свет Люмоса озарил внутреннее пространство. Здесь было… мерзко, иного слова не подобрать. Стены изгажены непристойными надписями и рисунками, сделанными чем-то бурым, возможно, кровью. Под ногами валялись осколки битых бутылок и обломки крупных, наверняка человеческих, костей. В углу, на куче нечистот лежал проломленный череп ребёнка. Гарри с ненавистью стиснул зубы и продолжил путь. В верхней части башни, где раньше находился резервуар для воды, было пусто, только грязный лежак да куча раздробленных костей говорили о том, что здесь постоянно должен был находиться кто-то один. «Видимо, наблюдательный пункт, — подумал Гарри. — Но почему никого нет? Неужели псы покинули это место?» Он быстро обследовал лестницу, и, никого не обнаружив, стал спускаться под землю. Чем глубже он спускался, тем сильнее становилось охватившее его смятение: если псы ушли отсюда, где их тогда искать? Под ногами хлюпала вода, вонь становилась невыносимой, но к ней примешалась новая нота — так пахло в разделочном цеху скотобойни: приходилось бывать там по делам аврората. Что-то склизкое попало под ногу, он поскользнулся и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Палочка осветила дно подземелья, и Гарри обомлел: то, на чём он поскользнулся, была оторванная детская ножка, а принятая им за воду жидкость была густо-красного цвета. Похолодев от предчувствий, Гарри двинулся вперёд. Представшая перед ним картина вызвала вопль ужаса — куча изодранных человеческих тел. Охваченный паникой, Гарри рванул было обратно, но его остановило увиденное — на вершине страшной горы лежала девушка. Тёмно-каштановые волосы слиплись в крови, белая рука откинута в сторону. На пальце — серебряное кольцо.

Рон клялся, что купил его в «Гоблинском сокровище» — фешенебельном ювелирном в Косом переулке. Говорил, что заплатил целое состояние, когда дарил кольцо Гермионе в день помолвки. Гарри ещё удивился, откуда у него такие деньги. Рон сказал, что кольцо принесёт счастье…

— Нет! Не-ет! Гермиона! — Гарри протянул дрожащую руку, но так и не посмел притронуться к мёртвой ладони. Слёзы застили ему глаза, вены налились жаром так, что, казалось, лишь чудо удерживает сердце от того, чтобы не разорваться. Тёмные стены подземелья огласили горькие рыдания. Но среди накатившего внезапного горя в голове прозвучала одна холодная мысль:

«И ты хочешь дышать с ними одним воздухом, да, Поттер?»

Конечно, нет.

Где и сколько бы их ни было, эта ночь станет для псов последней.

Или она станет последней для Гарри.

Вдруг, словно в ответ на его мольбы, послышался глухой шум шагов, исходивший с поверхности: Моорские псы возвращались в логово.

План созрел моментально. Гарри вытер слёзы и рванул обратно в башню. Спрятавшись на верхотуре, он наблюдал, как псы заходят внутрь и спускаются под землю, злобно переругиваясь и рыча. Вот раздался визг — кто-то пожадничал из-за добычи и был наказан. Гарри насчитал тринадцать оборотней, похоже, вся банда в сборе. Наконец, со скрипом закрылась дверь, и из глубины подземелья послышались звуки чавканья и треск разрываемой плоти — псы принялись утолять голод человеческим мясом.

Гарри тихонько спустился, запечатал дверь Коллопортусом, чтобы ни одна тварь не сбежала от уготованной ей участи, и стал бесшумно спускаться вниз.

Увлечённые трапезой, псы не учуяли человека, тем более, что Гарри вымазался мёртвой кровью, чтобы отбить запах, и воспользовался Дезиллюминационными чарами. Первые два встреченных им оборотня, так и не поняв, откуда вылетели смертоносные зелёные лучи, тихо упали, не выпуская обглоданных костей из мерзких лап. Потом пришёл черёд ещё троих, которые попытались кинуться на источник этих лучей, но с визгами отпрянули, сражённые Бомбардой. Гарри добил их сразу, чтобы не оставлять живых врагов за спиной.

В следующей галерее ждала засада: зелёные лучи полетели уже к нему, вероятно, там прятался вожак, который владел палочковой магией. Гарри затих, спрятавшись за выступом в стене, потом резким выпадом выплеснул Десцендо, обрушив стены в галерее. Раздался вопль и яростное рычание. Тогда Гарри направил обрушенные камни на противника, предварительно нагрев их заклинанием Флагранте. Теперь вожак испуганно завопил. Оставалось лишь прикончить его, что Гарри и сделал, хладнокровно и с полным осознанием, что выполняет нужную работу, на которую никто больше не способен. Отметив в уме, как медленно угасает жизнь в глазах здоровенного, широкоплечего оборотня с глубокими оспинами на безобразном, вымазанном человеческой кровью лице, Гарри для острастки швырнул в него ещё одно убивающее заклинание.

Лишившись предводителя, остальные оборотни потеряли боевой настрой и тупо налетали на Гарри, падая назад скошенной под корень травой. Зелёные молнии равнодушно и метко пронзали очередное рычащее, вонючее тело, гора трупов вокруг Гарри росла. Гарри насчитал шестерых. Где-то прячется ещё один, которого настоятельно требуется уничтожить.

Заклинание Гоменум Ревелио безошибочно указало на ту галерею, где лежали человеческие тела. Почти мертвец трусливо прячется среди своих жертв и думает, что сможет пережить эту ночь. Большая, очень большая ошибка.

Гарри двинулся навстречу оборотню. На подходе он услышал жалобное повизгивание и странное, почти неприличное шуршание. Пёс стоял на четвереньках спиной к Гарри, и, дрожа всем телом, скрёб каменный пол. Почувствовав присутствие волшебника, он замер, обернулся и в безмолвном ужасе прижался спиной к окровавленной куче тел, словно ища спасения у мёртвых. Столько страха было в его безумных глазах, что Гарри на миг усомнился в своём праве вершить суд. Но потом взгляд упал на бледную девичью ладонь и серебряное колечко на безымянном пальце, и смертельный луч вонзился в оголённый пёсий живот.

Вот и всё. История Моорских псов завершилась. Гарри стоял, глядя в безжизненное лицо поверженного врага, и ощущал чёрную пустоту внутри.

Неожиданно раздался шум уверенных быстрых шагов, Гарри поднял палочку и готов был уже пустить её в дело, как вдруг услышал:

— Поттер, это Дженкинс, не пальни в меня. Слышишь?

Гарри опустил палочку.

— Я иду, Поттер, — крикнул Дженкинс, и в галерею ворвался внезапный свет.

Дженкинс ослабил яркость Люмоса и подошёл.

— Ты как? — спросил он, озабоченно глядя на Гарри.

— Нормально. — Казалось странным, что после всего случившегося он ещё может говорить.

— Ух ты, чёрт, — поражённо протянул Дженкинс, увидев трупы. — Вот твари! Да как так-то?!

— Уже всё.

— Я вижу, что всё. Ну, ты даёшь, парень! Весь аврорат на ушах стоит, ищут псов, а ты один целую банду уложил!

Гарри ничего не ответил.

— Эх, ну как так-то? — с досадой повторил Дженкинс, осматривая трупы. — Я ведь знал её! Классная была девка! — Он взмахнул палочкой, и тело Гермионы поднялось в воздух.

— Не тронь её! — рявкнул Гарри, надвигаясь на Дженкинса.

— Да ты что, Поттер?! — удивился тот. — Их же похоронить надо.

— Не тронь Гермиону! — Гарри готов был наброситься на коллегу.

— Поттер, успокойся, — мирным тоном проговорил Дженкинс. — Сейчас во всём разберёмся.

— Гермиону я похороню сам.

— Это, конечно, хорошо, только слегка рановато, — ещё более смиренным тоном произнёс Дженкинс. — Потому что эту девушку зовут не Гермиона.

— Что?

— Это Мэри — шлюха из Лидса. Я узнал её по татуировке. Глянь-ка сам.

По обезображенному лицу девушки сложно было понять, кто она такая, но на животе ясно выделялась тату в виде розы, увитой плющом.

— Я тебя уверяю, это она. Сам пользовался её услугами, когда расследовал нападение псов на Торнтон. Выходит, отомстили ей за меня, суки.

— Но как же… кольцо? — растерянно пробормотал Гарри.

— Мой подарок. Купил в Косом на блошином рынке за два сикля, там таких полно.

— Значит…

— Поторопился ты хоронить свою Гермиону.

⁽¹⁾ История о галифакском рубаке основана на реальных событиях. В 1938 году жители Галифакса на ярмарке сильно подрались, однако, когда прибыли служители порядка, никто толком не мог назвать виновных. В протоколе допроса в итоге осталась запись, что жертвы нанесли себе увечья сами.

1) 1

Вернуться к тексту

2) 1

Вернуться к тексту

Есть ли на свете большая радость, чем от воскрешения в одночасье умершего, оплаканного и уже отомщённого друга? Пожалуй, этот восторг, эта лавина вдруг свалившейся надежды не сравнима ни с чем.

Гарри стоял, будто громом поражённый, и лишь когда полностью осознал смысл сказанных Дженкинсом слов, порывисто выдохнул, словно избавляясь от охватившего его отчаяния. Внезапные слёзы залили глаза.

— Ну ты даёшь, — покачал головой Дженкинс.

Накатила вдруг новая тревога — если Гермиона жива, то что с ней?

— Где она может быть?! — пробормотал Гарри, утёршись рукавом.

— А где ты её потерял?

Гарри рассказал Дженкинсу о происшествии в Лютном переулке.

— Ты что, не в курсе? — удивился тот. — Хотя откуда… «Вересковая пустошь» — так называется заведение Грейноуза в Галифаксе. Здесь недалеко, кстати.

— Хочешь сказать, Гермиона…

— Да что тут гадать! Люди Носа похитили её и спрятали у него в борделе.

— Где?! — Гарри торопливо развернул карту.

— Сам я там не бывал, но говорят… Где-то здесь, — Дженкинс указал на место в северо-западной части городка. — Рядом с аптекой.

Гарри лихорадочно засобирался.

— Постой, — остановил его Дженкинс. — Ничего не забыл?

Гарри посмотрел на него, как на неуместное препятствие.

— Палочку, — намекнул тот, — почистить не мешало бы.

Гарри напряжённо переминался с ноги на ногу, пока Дженкинс возился с его палочкой, и схватил её, как только процесс завершился.

— И ещё! — раздалось ему вслед и заставило обернулся в нервозной спешке. — Что делать с этим? — Дженкинс обвёл рукой подземелье, полное мертвецов.

— Не знаю! Поступай как всегда! — отрезал Гарри и стремглав пустился наверх.

— Ладно.

* * *

Круглая луна заливала мягким светом пустынные улицы спящего городка, лишь растревоженные собаки испуганно оглашали беспокойным лаем воздух, когда мимо пробегал человек. От него несло мертвечиной и тем древним запахом, что исстари внушает ужас любому добропорядочному псу.

Заведение «Вересковая пустошь» стояло на отшибе, освещённое тусклым фонарём. В одном из окон на втором этаже горел свет.

Гарри ворвался внутрь, чуть не вышибив дверь с петель.

— Грейноуз! — закричал он, вмиг одолев короткую лестницу наверх.

В небольшом, уютном холле висела картина во всю стену с изображением дома у озера, окружённого лесом. У стены стоял старинный письменный стол, с чернильницей и лампой, украшенной затейливым зелёным абажуром с ангелочком на вершинке. Ангелочек играл на лире и томно закатывал глупые круглые глаза. Гарри больше всего взбесил этот ангелочек, и он нацелил на пухлое тельце палочку. Голова ангелочка со звоном взорвалась. Гарри снова выкрикнул:

— Грейноуз!

— Незачем было портить антикварную вещь, — раздалось совсем рядом, и вдруг за столом появился обладатель голоса — Грейноуз, который, видимо, снял скрывающие чары. Он сидел на великолепном стуле, напоминавшем трон.

— Где Гермиона? — едва сдерживая гнев, спросил Гарри, нависая над хозяином заведения, словно хищник над добычей.

Тот настороженно оглядел незваного гостя, сквозь маску напускного спокойствия проглянул страх: волосы, руки и одежда Гарри были вымазаны в крови, в глазах — безумный огонь и абсолютная решимость сотворить любое беззаконие.

— Не понимаю, о чём вы.

— Я сегодня уничтожил целую банду Моорских псов, если понадобится — и тебя в порошок сотру, поэтому не советую играть со мной.

— Псы уничтожены? — в глазах барыги промелькнула радость.

— Да. Теперь меня интересует, куда ты дел Гермиону.

— То, что банды больше нет — прекрасная новость, но я, правда, не знаю ни о какой Гермионе, мистер Поттер.

Без своих прихвостней Грейноуз выглядел не столь внушительно, видно было, что он с трудом сохраняет безразличие.

Гарри схватил его за горло и прижал к спинке стула. Было бы здорово, если бы Грейноуз выхватил палочку, тогда появится повод разделаться с ним без сожаления. Но тот не выказал ни малейшего намёка на сопротивление. Напротив, прикрыл глаза и поднял руки, будто сдаваясь.

Едва сумев унять дыхание, Гарри заставил себя успокоиться и отпустил свою жертву.

— Я не понимаю причины этого допроса. Меня в чём-то обвиняют? — сварливо спросил Грейноуз, потерев место, где остались красные следы от пальцев Гарри.

— Вы обвиняетесь в преступной связи с бандой Моорских псов и похищении Гермионы Уизли.

— Это нонсенс какой-то! Я никогда не имел дел с этими упырями. Напротив, они нанесли огромный вред моему бизнесу. А про второе обвинение я даже говорить не хочу.

— Ну так ты у меня заговоришь, — прошипел Гарри и наложил на него Инкарцео. — Правда, ждать мне некогда, потому что надо осмотреть твой бордель, а ты пока посиди, обдумай свои слова, — добавил он, вытаскивая из кармана барыги волшебную палочку.

— У вас нет ордера на обыск! — воскликнул Грейноуз сквозь путы.

— Конечно нет, — холодно ответил Гарри.

Заведение было двухэтажным, Гарри решил начать с верхнего. Заклинание Гоменум Ревелио не выявило ни одной души, пришлось спуститься вниз, прихватив связанного Грейноуза с собой. Первый этаж также был пуст.

— Почему никого нет? — спросил Гарри.

— Я же говорю, эти… псы распугали всех клиентов. Никому не хочется быть съеденным заживо, возвращаясь от шлюхи, — объяснил Грейноуз. — Я и девок распустил, всё равно без толку сидели.

— Чем ты тут занимался один?

— Делами! — раздражённо ответил тот.

— Ничего, скоро твои дела закончатся, — пообещал Гарри и стал спускаться в подвал.

Увы, там его тоже ждало разочарование. Промелькнула надежда, что здесь, возможно, есть скрытое помещение, зачарованное от любого воздействия, где можно легко спрятать кого угодно. Но найти такую комнату без участия хозяина будет очень нелегко. Придётся надавить на барыгу, наверняка Гермиона где-то совсем рядом.

Гарри двинулся на Грейноуза с намерением выбить информацию. Тот почувствовал неладное и нервно заёрзал.

— Послушайте, мистер Поттер, если вы хотите что-нибудь узнать, достаточно просто спросить, — миролюбиво начал он. — Я ведь на вашей стороне, тем более, если правда, что вы перебили всех оборотней, то вы просто мой спаситель! А я умею быть благодарным.

— Где Гермиона? Где ты её прячешь?

— Да с чего вы взяли, что она здесь?

— Твой подручный выдал тебя, после того, как убил Хлюста. Ведь это ты велел убрать его?

— Хлюст был сволочью. Он работал на человека, который связан с псами, а значит, против меня! Сегодня вечером наше братство должно было вынести ему приговор, но явились вы и помешали. Пришлось исполнять его в другом месте.

— Я не верю ни единому слову. Почему на кинжале была вырезана волчья морда?

— На каком ещё кинжале?

— Которым был зарезан Хлюст.

— Не знаю ни про какой кинжал. Наша вендетта всегда проста и действенна — Авада Кедавра и дело с концом. Имейте в виду, на суде я это не повторю.

— Ничего не понимаю.

— Вам не в чем меня обвинить, Хлюста убил не я! А вашу Гермиону я в глаза не видел!

— Что за человек, который связан с псами?

— Не знаю.

— Врёшь!

— Докажите!

Гарри поднял палочку. Всё же с этим фруктом следует поговорить иначе. Вдруг послышался скрежет в окне и уханье — прилетела почтовая сова. Гарри впустил её, отвязал послание и стал читать вслух:

«Грейноуз!

С товаром, увы, не вышло — псов перебили, сейчас там толпа авроров.

Подружку аврора поселили в Доме у озера, как ты и сказал.

Жду указаний.

М.»

— Что за бред? — прошептал Грейноуз.

— Говоришь, в глаза не видел? — ледяным тоном спросил Гарри. — Теперь ты мне всё расскажешь: о псах, которые поставляли тебе награбленное, о Гермионе, которую похитили по твоему приказу, и обо всех твоих дружках.

— Я не знаю, о чём это письмо, и почему оно адресовано мне. Поверьте, мистер Поттер, тот, кто его написал, мне совсем не друг.

— Вокруг Галифакса ведь не так много озёр, правда? — задумался Гарри. — И домиков на озере не слишком много… Особенно старинных, живописных, которые так и просятся на картину, — он довольно усмехнулся и заметил, как испуганно расширились глаза Грейноуза.

Гарри поднялся на второй этаж и подошёл к изображению на стене. В углу картины он нашёл надпись: «Ramsden Wood Reservoir, 1995». Домик был обычный — с белым кантом на фасаде и высокой черепичной крышей, с одной стороны заросшей вьюном. На верхушке красовался флюгер в виде крючковатого носа.

— Сейчас тебя заберут в аврорат, и молись, чтобы Гермиона была жива и невредима, — сказал он Грейноузу, отправляя Патронуса.

Через несколько минут Гарри стоял перед домиком у озера.

Дом выглядел пустым. Внешние огни не горели, в лунном свете здание возвышалось над озером, как призрак. Прохладный ветер расшевелил тёмный лес, косматые силуэты верхушек лениво качались.

Никаких защитных чар, даже дверь не заперта. Изнутри пахнуло застарелой пылью и сыростью, мебель гостиной была укрыта белыми чехлами; на стене, косо освещённой луной, тикали здоровенные архаичные часы, на окне с обветшалыми занавесками давно засох фикус.

Послышался тихий скрежет. Может, мыши, а может… Гарри затих, стараясь уловить, откуда идёт звук. Подвал или кладовая, скорее всего. Хотя, если это мыши, где им ещё быть? На кухне он нашёл деревянную дверцу — заперто! Скрежет вдруг прекратился. Аллохомора — и дверца с лязгом дрогнула. Прежде чем войти, Гарри проверил погреб заклинанием и обрадовался — там определённо кто-то был!

— Гермиона! — крикнул он в темноту. В ответ раздался сдавленный не то крик, не то стон.

Гарри бросился вниз по лестнице и оказался в маленьком квадратном помещении с полками по стенам, сплошь заставленными склянками с тёмно-зелёной жидкостью. В углу стоял внушительных размеров пустой котёл со следами той же субстанции. Больше ничего.

— Гермиона, где же ты? — растерянно пробормотал он.

Снова стон, только совсем рядом. Гарри в замешательстве огляделся, и тут до него дошло.

— Эванеско!

В котле прошли невидимые волны, искажающие пространство. Когда они рассеялись, Гарри увидел сидящую внутри Гермиону, связанную по рукам и ногам, с кляпом во рту и повязкой на глазах.

— О, Мерлин! — он бросился освобождать её от пут.

Она вдохнула полной грудью и со слезами бросилась Гарри на шею. Пожалуй, его ещё никогда так жарко не обнимали. Гермиона вздрагивала всем телом от беззвучных рыданий, Гарри успокаивающе шептал: «Всё, уже всё закончилось».

— Я так испугалась, — наконец, проговорила она, обдав горячим дыханием шею.

— Не представляешь, как я испугался, — Гарри сжал Гермиону в объятиях, вдыхая нежный аромат, который показался восхитительным.

Они поднялись на кухню, которая, к слову, при свете очень напоминала кабинет алхимика, и Гарри спросил:

— Как ты сюда попала?

— Не знаю. Помню, ты звал меня в Лютном переулке, потом ощущение, как от сильного Ступефая, я потеряла сознание. Очнулась в этом котле и услышала тебя.

— Долго просидела?

— Нет. Несколько минут, наверное.

— Значит, тот, кто тебя в него посадил, может быть ещё здесь. — Гарри перешёл на шёпот. — Сиди тихо, я скоро. Если что, сразу аппарируй домой.

— Гарри! Ты ранен?

— Нет.

— Но ты весь в крови!

— Это не моя.

Он поднял палочку и стал осторожно пробираться по коридору. Деревянные половицы недовольно скрипели под его тяжестью, завывала от ветра каминная труба. Вдруг в гостиной что-то затрещало, будто неведомый взломщик вскрывал окно. Гарри на цыпочках метнулся туда, шум усилился, словно вот-вот поднимут раму. Гарри с резким выпадом ворвался в комнату, — и тут с душераздирающим лязгом открылась дверца антикварных часов, из-за неё высунулась металлическая птичка и надтреснуто, в сопровождении оглушающего боя прокуковала четыре раза. Гарри еле сдержался, чтобы не разнести часы вдребезги вместе их с дурацкой кукушкой. Потом всё стихло.

Окна гостиной были закрыты, тонкий слой пыли остался нетронутым. Наверное, показалось. Наученный горьким опытом, Гарри поспешил к Гермионе.

Она стояла посреди кухни, брезгливо оглядывая свою одежду, обильно вымазанную зелёным веществом, и взмахами палочки пыталась очиститься.

— Нужно уходить, — сказал Гарри. — Это твоя палочка?

— Да. Представляешь, она всё это время была в кармане, — улыбнулась Гермиона. — Никак не могу отодрать от себя эту гадость.

— Дома отдерёшь. Пойдём.

— Нельзя домой в таком виде, ты что, не знаешь правил безопасности? А если это темномагическое зелье?

— Тогда снимай одежду!

Гермиона ошарашено посмотрела на него.

— Ты же не хочешь остаться? — поторопил её Гарри.

Гермиона понимающе кивнула и стала раздеваться. Гарри отвернулся. Как назло, перед глазами оказался вычищенный до блеска кофейник, в котором, словно в зеркале, был виден весь процесс разоблачения. В отражении Гермиона была маленькой, хрупкой, беззащитной…

— Я готова.

Она стояла только в нижнем белье, сжимая в одной руке палочку, в другой — бутылку с зелёным зельем, видимо, прихватила из подпола.

Не смея поднять глаза, Гарри повернул голову, взгляд упёрся в босые ноги — тонкокостные, с маленькими аккуратными ступнями и вызывающе красным лаком на ногтях…

— Эй, ты чего?

— А? — очнулся он. — Ничего, — и вышел первый, стараясь не смотреть в её сторону.

Ветер гнал посеребрённые луной облака, волнуя обсидиановую гладь озера. Лес взволнованно зашумел, словно его тоже заинтересовала обнажённая колдунья.

— Аппарируем вместе? — спросила Гермиона.

Гарри вдруг спиной почувствовал её наготу: на осеннем холоде, наверняка, кожа покрылась пупырышками, нос покраснел. Словно в ответ на его мысли, Гермиона всхлипнула.

— Да. Иди сюда, — он подал руку, не глядя.

Через миг они были в Челси.

* * *

Квартира всё ещё была пуста.

Пока Гермиона плескалась в душе, Гарри готовил согревающий чай. Несмотря на то, что ночное приключение завершилось, беспокойство не оставляло его. Что произошло в эту странную, безумную ночь? Как он, никогда намеренно не убивавший, вдруг смог совершить такое? Больше всего поражало хладнокровие, с которым он разделался с псами. Откуда эта бесстрастность? Может, Дженкинс прав? И Гарри действительно прирождённый убийца? Возможно ли?..

— Чайник кипит, — услышал он голос Гермионы. — О чём задумался?

От неё головокружительно пахло цветочным шампунем и ещё чем-то неуловимым.

— Да так, о разном, — вяло пробормотал Гарри: почему-то совсем не хотелось делиться своими мыслями. — Как себя чувствуешь?

— Отлично! Волосы и кожу отмыла, но пока в котле сидела, немного этой гадостью всё же надышалась. Тебе, кстати, тоже стоит принять душ. Может, расскажешь, чья на тебе кровь?

— Потом, — ответил он, с удовольствием разглядывая Гермиону, которая казалась красивей, чем всегда. — Я, наверное, пойду домой, — добавил он, смутившись.

— На тебе лица нет, никуда ты не пойдёшь в таком состоянии! Марш в душ, а там разберёмся, — приказала Гермиона, и ничего не оставалось, как подчиниться.

Напившись чаю, они сидели на диване перед камином в бессильном молчании.

— Останешься до утра? — спросила Гермиона, зябко кутаясь в халат.

Гарри кивнул, с тревогой глядя в её влажные задумчивые глаза, и озабоченно спросил:

— С тобой всё в порядке? Может, в Мунго?

Она отрицательно мотнула головой.

— Знаешь, я, почему-то, сейчас больше всего обижена на Рона. Хотя умом понимаю, что он ни при чём, но ничего не могу поделать. А ты?

— Что?

— Обижен на Джинни?

— Немного.

— Немного? Ты великодушный человек, — она прерывисто вздохнула, как тот, кто много плакал.

— Рон не виноват. Джинни — тем более. Это всё из-за меня.

— О, нет, — оживилась она, — ты выполнял свою работу.

— Да, но я не должен был никого втягивать. Не представляю, что произошло бы, случись с тобой…

— Давай не будем думать о плохом.

— Ещё неизвестно, чем обернётся сидение в этом чёртовом котле.

— Вообще-то, я отлично себя чувствую. Только страшно немного.

— Иди сюда, — сказал он, распахивая объятия.

Гермиона уткнулась ему в грудь. Махровый халат задрался, слегка обнажив бедро.

Боже, как от неё пахло! Этот аромат сводил с ума. Гарри приобнял Гермиону и… Вдруг захотелось провести рукой по манящей гладкости её бедра, ощутить теплоту, а ведь там до сокровенного места всего несколько дюймов. Если немного отогнуть полу халата, то…

— Что ты делаешь? — Гермиона приподнялась и в недоумении уставилась на него.

— А что я делаю?

Она указала взглядом на руку, которая недвусмысленно касалась внутренней поверхности её бедра.

— Чёрт, я… — Гарри испуганно одёрнул ладонь и отсел подальше. — Всё-таки мне пора.

— Да, — согласилась она и встала. — Я провожу.

У двери, уже взявшись за ручку, Гарри в замешательстве потоптался и обернулся. Как оказалось, на свою беду. Потому что Гермиона была невероятно, просто потрясающе красивой! Он изумлённо застыл, не в силах шевельнуться. Как сквозь вату послышались слова:

— Ну, до завтра?.. Гарри… Очнись!

У неё был серебряный голос с тонкими обольстительными интонациями, полными обещаний незабываемых ласк.

— Да что с тобой?!.. Чего стоишь как истукан?

Гермиона потрясла его за плечо, это прикосновение показалось жарче самых страстных объятий. Гарри схватил её ладошку и прижал к своей груди.

— У тебя сердце бьётся как безумное, — сказала она. — Может, успокаивающего чая выпьешь?

— Да, — одурело произнёс он, даже не пытаясь уловить смысл сказанного по мягким, соблазнительным губам.

Он наклонился к Гермионе, но она вдруг исчезла.

— Иди сюда, — послышалось из кухни, и Гарри вдохновенно рванул на зов.

— На, пей! — приказала Гермиона, протягивая чашку с ароматным напитком.

Гарри залпом осушил чашку и чересчур резко поставил на стол. Гермиона озадаченно наблюдала.

— Теперь можешь идти. Дома — сразу спать!

— Я не могу уйти, — проговорил Гарри, приближаясь к ней.

— Почему? — Гермиона отступила назад и приткнулась спиной к стене.

— Потому что… — он подошёл вплотную и деликатно коснулся ладонями её лица. — Ты такая умопомрачительная.

— Гарри, ты не в себе, — она отстранилась, пытаясь выскользнуть из ловушки его рук. — Уходи.

— Не гони меня, пожалуйста, — жалобно прошептал он.

Гермиона миролюбиво вздохнула и дружески обняла его. Гарри вдохнул запах её волос и совсем потерял голову. Не разжимая объятий, он стал покрывать поцелуями шею и лицо, нашёл влажный, пытавшийся что-то возмущённо сказать рот и жадно прильнул к нему губами. Так хорошо Гарри ещё не было никогда. Он словно пил из сладчайшего источника и не мог остановиться. Отрезвили его лишь настойчивые удары кулачков, которые колотили по спине. Он с трудом оторвался и словно сквозь туман заглянул в карие глаза.

— Не смей больше так меня целовать! — гневно выдохнула Гермиона.

— Хорошо, — сказал он и снова приник к манящим губам.

Гарри выполнил обещание. На этот раз он будто ласкал ртом нераскрывшийся бутон. Гермиона оттолкнула его и воскликнула:

— Я имею в виду — в губы! Не смей…

— Как скажешь, — согласился Гарри и стал покрывать поцелуями тонкую шею.

Раздвинув полы халата, он с восхищённым стоном начал ласкать её грудь, чувствуя, как твердеют от прикосновений нежные соски.

— Перестань. Прекрати! — умоляла его Гермиона.

И Гарри повиновался.

— Немедленно уходи! — прошипела она, запахивая халат дрожащими руками.

— Хорошо, я ухожу… Прости.

На пороге его вдруг пронзила мысль, что если он сейчас уйдёт, то навсегда потеряет нечто важное, о чём будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Гермиона, сцепив в замок руки, настороженно наблюдала из-за угла коридора. Гарри всё не решался уйти. С бешеным биением сердца ещё можно было совладать, но как быть со сладостными ощущениями, оставшимися от поцелуев? Он глянул на Гермиону, в груди стало томительно больно. Больше всего на свете он хотел бы остаться с ней здесь и сейчас, и будь что будет. Нужно лишь найти повод.

— Ты спрашивала, чья на мне кровь, — начал он.

— Да.

— Я могу рассказать, — Гарри с надеждой уставился на неё.

— Может, в другой раз.

— Ладно, — кивнул он. — Кстати, Моорских псов больше нет.

— Что?

— Я думал, ты мертва. Принял за тебя другую девушку. И убил их всех.

— Гарри! — в ужасе прошептала она.

— Это было не очень трудно. Просто, я понял, что готов убить за тебя кого угодно.

— О, Гарри, — она всплеснула руками и подошла совсем близко.

— Не прогоняй меня, пожалуйста, — с мольбой попросил он.

— Господи. Я ведь не знала, — в её глазах жалость смешалась с восхищением.

От этого взгляда Гарри ощутил дикий восторг, и тут знакомая пелена заволокла разум. Теперь он не видел ничего, кроме этих соблазнительных губ, не желал ничего, кроме как слиться с ними в поцелуе.

— Не смотри так, — встревожено пробормотала она. — Ты меня пугаешь.

— Почему я никогда не замечал, что ты невероятно красива?

— Потому что у тебя есть Джинни.

Джинни? Кто это? Гарри и думать забыл о других женщинах, кроме той, что стояла перед ним. Он порывисто сгрёб Гермиону в объятия и замер, продлевая сладкую муку, прежде чем впиться в нежные губы.

Гермиона не сопротивлялась. Вернее, перестала сопротивляться, после того, как он прислонил её спиной к стене. Теперь все барьеры были сломлены. Гарри готов был вонзиться в неё тут же. Трезвые мысли улетучились, им овладело лишь голое и неприкрытое желание.

— Гарри, стой! Гарри! — услышал он, когда стал расстёгивать брюки. — Прошу тебя, — Гермиона схватила его за руку. — То, что мы делаем, неправильно!

— Согласен, — подтвердил он, обрадовавшись этому «мы», и продолжил своё занятие.

— Ты не остановишься?

— Конечно нет. — Брюки соскользнули вниз, Гарри рывком приподнял и прижал к себе ахнувшую от неожиданности Гермиону.

— Пожалуйста! — потерянно прошептала она.

Гарри заглянул ей в глаза и увидел панику.

— Прости, что напугал. Я не хотел, — растерялся он.

— Хорошо. Теперь отпусти меня.

— Не могу.

— Пожалуйста, Гарри, отпусти меня!

— Ладно, — он в замешательстве опустил Гермиону на пол. — Только не уходи.

— Я всего на минутку отлучусь, — она, как загипнотизированная, не отрывала настороженного взгляда от Гарри. — Подожди здесь, хорошо?

— Да.

Гермиона, на ходу кутаясь в халат, прошлёпала босыми ногами в гостиную. Гарри задумчиво постоял и вдруг стал озираться. Что-то было не так. Очарование ушло, осталось лишь ощущение потерянного счастья. В общем, было очень хреново.

Он надел брюки и привычно нащупал в кармане волшебную палочку. В противоположном конце коридора появилась Гермиона. Увидев её, Гарри обрадовался и шагнул навстречу.

— Стой на месте! — приказала она, выставив палочку.

— Герм, ты что? — удивился он, останавливаясь.

Она тяжело дышала, боясь решиться. Наконец, заговорила:

— Ты совсем сбрендил. Мне ничего не остаётся…

— Что? Обезвредишь меня? — Он двинулся к ней.

— Стой! — вскричала она. — Лучше бы ты ушёл.

— Если настаиваешь, я уйду, — Гарри поднял руки и отступил назад. — Видишь, я уже ухожу.

— Давай, давай, — она резко притопнула. — И проспись хорошенько.

Гарри уже в третий раз за эту ночь подошёл к выходу и снова застыл в ступоре. Что он делает? Собирается покинуть единственную женщину, которая способна подарить ему счастье? Сердце болезненно сжалось, от обиды навернулись непрошеные слёзы.

— Иди! — скомандовала Гермиона, но в голосе чувствовались нотки сомнения.

Гарри развернулся к ней.

— Ты можешь проклясть меня. Но я не могу уйти.

Расставив руки, он стал медленно подходить ближе, готовый принять любое заклинание, которое придёт Гермионе в голову.

— Имей в виду, я не шучу, — воскликнула она. — Ещё шаг и…

Гарри сделал шаг, и другой, и третий, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Гермиона беспомощно направляла на него палочку, он схватил её ладонь и приставил палочку к своей груди.

— Можешь даже меня убить, если захочешь, — тихо проговорил Гарри, глядя в ошарашенные глаза. — Но я не уйду.

Снова этот волшебный запах, ощущение упоительного восторга от созерцания невероятно, обольстительно прекрасной Гермионы. Мир вокруг перестал существовать, всё исчезло, кроме этой неземной девушки.

Пауза затягивалась. Гермиона всё еще стояла в нерешительности.

— Никто никогда так на меня не смотрел, — произнесла, наконец, она. — Ты точно свихнулся, но это какое-то очень красивое сумасшествие.

— Ты не пожалеешь, если разделишь его со мной.

— Нет. Мы оба пожалеем.

— Тогда останови меня, — Гарри крепче сжал ладонь с направленной против него палочкой. — Прямо сейчас. Иначе я за себя не ручаюсь.

Губы Гермионы дрогнули. Рука, сжимавшая палочку, предательски ослабла.

— Чего ты ждёшь? Сделай это, — подзадорил её Гарри.

Гермиона дрожала, молча глядя ему в глаза. Тогда Гарри медленно отвёл её руку и подошёл вплотную. Волна непостижимого блаженства окутала с ног до головы. Как же бедно он жил без этого ощущения безграничного наслаждения! Вдруг Гермиона ткнула палочкой ему под подбородок. Холодный укол остриём показался удивительно приятным. Гарри нежно обхватил лицо Гермионы и глубоко вдохнул лучший в мире аромат.

— Я готов ко всему, — сказал он, ласково улыбаясь.

В этой улыбке, невесомых прикосновениях не было ничего опасного; палочка, угрожающе приставленная к горлу, показалась неуместной, странной, нелепой.

— Я, наверное, тоже спятила, — Гермиона опустила руку.

Гарри стал гладить её волосы, любуясь их удивительной красотой. В огромных карих глазах больше не было страха, он решился склониться к приоткрытым губам. Гермиона подалась навстречу. Это был самый опьяняющий, самый сладкий поцелуй в его жизни.

— Прости, — прошептала Гермиона, когда их губы разъединились.

Страшный удар пронзил тело. Жалостливый взгляд — последнее, что он увидел, прежде чем провалился в беспамятство.

* * *

«Никогда никого не вини в своих ошибках. Ищи, где прокололся, ищи, ищи…»

Гарри очнулся, словно от удара током. Который час?

Он нащупал на тумбочке палочку и зажёг Люмос. Восемь тридцать, чуть не проспал. Джинни нет. Ах, да, сбор Уизли, будь он неладен. Всё тело ломит. Ступефай, не иначе. Что это? Служебная записка из Мунго? В такую рань? С ума они там посходили, что ли?

Он раскрыл конверт и стал читать:

«Гарри,

Надеюсь, ты проспался и чувствуешь себя хорошо. Прилагаю отчёт нашей лаборатории о зелье, что мы нашли ночью. Думаю, больше вопросов не возникнет.

Гермиона

PS

Письмо сожги во избежание. И нам лучше пока не видеться».

На втором листе он нашёл описание:

«Крайне опасно! Субстанция средней густоты, тёмно-зелёного цвета с неопределённым запахом, меняющимся по типу амортенции. Является новейшим афродизиаком с элементами приворотного зелья. Вызывает неосознанное влечение к субъекту, чувство эйфории, после воздействия оставляет ощущение потерянности, из-за чего возникает желание находиться с субъектом постоянно. Флюиды передаёт по воздуху, обладает сильными проникающими свойствами. Длительность, широта влияния, специфические особенности не изучены. Антидот в разработке. Состав…»

Дальше шла таблица с неудобоваримыми терминами.

Гарри застонал, взъерошив волосы ладонями. Чёрт, как же стыдно!

Длительность неизвестна, специфические особенности могут быть какими угодно, вплоть до…

Ну, Грейноуз, ну тварь! Чего ещё можно ожидать от содержателя борделя?! Небось решил всю округу подсадить на своих шлюх. Ладно, посмотрим, как ты запоёшь сегодня.

* * *

В аврорате с утра, словно в улье. Гарри шёл на своё рабочее место, здороваясь с коллегами. В кабинете его ждал Дженкинс.

— Посоветоваться хочу насчёт вчерашнего, — начал он с места в карьер. — Ситуация странная — убили всех моорских псов, а отчёт составлять некому.

— Я не знаю, что писать, — раздражённо ответил Гарри.

— Это не проблема. Для меня — пара пустяков. Вопрос в том, будем ли мы писать всё начистоту, или…

— Или. Я хочу, чтобы имя Гермионы Уизли не упоминалось в принципе.

— Лады. Сделаем. Ты ведь нашёл её?

— Да, но я не хочу об этом говорить.

— Без проблем. И ещё. Ты в одиночку обезвредил банду, значит, обязательно скажут, будто промышляешь тёмной магией. Так что будь готов к проверкам.

— Чёрт, мне только этого не хватало! А если написать, что мы были вместе?

— Не вопрос. И вообще, в дальнейшем по отчётам можешь не париться.

— Вот за это спасибо.

— Не за что. Скажи, Поттер, кто всё-таки тебя навёл?

— Я же рассказывал: кинжал с гравировкой и шкатулка Хатчинса.

— И только?

— Да.

— Ну, ты даёшь, — восхитился Дженкинс. — И вот ещё что, — Дженкинс задумчиво почесал кончик носа. — Завтра у Шеклбота совещание по назначению нового главы аврората. Замолвишь за меня словечко?

— Я?

— Ты же вхож к Кингсли. Говорят, вы друзья.

— Конечно. Я всё сделаю.

— С меня причитается. Кстати, Грейноуз молчит, как рыба. Будешь допрашивать?

— Я здесь как раз за этим.

— Тогда я передам, чтоб вызвали.

* * *

Грейноуз не потерял своей представительности, но выглядел слегка измотанным. Гарри усадил его на стул посреди допросной и долго молчаливо наблюдал за реакцией задержанного.

— В чём меня обвиняют? — устало спросил тот.

— Сбыт награбленного, содержание публичного дома, похищение, использование запрещённых веществ.

— У вас нет доказательств.

— Их достаточно. Целый погреб, — Гарри многозначительно посмотрел на барыгу.

Тот нахмурился и сжал кулаки.

— Расскажите о вашем зелье.

— Оно не моё. Приятель попросил сохранить, а сам пропал. Да вы его знаете — Хлюст.

— Он ведь ваш враг. Вы же приказали его убить.

— Впервые слышу.

— Понятно, — задумался Гарри. — Хотите перевести стрелки на того, кто уже ничего не расскажет? Очень умно. Кстати, ваше зелье попало к экспертам в Мунго, и те признали его крайне опасным. Но только я знаю, где находятся основные запасы.

Грейноуз уколол его взглядом и тяжело вздохнул.

— Хороший товар. Наверное, стоит целое состояние. С таким вложением можно содержать хоть сотню борделей и никогда не разориться, — продолжал Гарри. — Жаль будет, если пропадёт.

После этих слов Грейноуз затравленно вытаращил на Гарри глаза, сразу потеряв всю свою респектабельность.

— Что вас интересует? — спросил он.

— Всё.

— Ладно. Я расскажу.

— Этой весной я путешествовал по Малайзии. Зашёл в местный бордель, и чуть не пропал: все деньги просадил на одну шлюшку, — рассказывал Грейноуз. — Она казалась мне богиней, по меньшей мере; хотя там смотреть было не на что — мелкая, тощая, прыщавая. Я даже жениться хотел и увести домой. Не мог без неё совсем. А когда остался на бобах, она меня даже на порог не пускала. Меня! Который баб знает вдоль и поперёк! Зато у неё новый поклонник объявился, во-от с таким кошельком! Я тогда просто взбесился — выловил его и… В общем, поговорили мы. Перед смертью он только и твердил про запах её необыкновенный. Кончилось всё плохо. Я ведь от любви совсем больной стал. Но в глубине души понимал, что неправильно это, не по-мужски. Когда она в очередной раз своим бугаям приказала меня выставить, я камня на камне от её заведения не оставил. Вытащил девчонку из-под завала, а на ней живого места нет. Умерла на моих руках. Тут и вся любовь закончилась. Понял я, что дело-то нечисто. Стал искать, спрашивать и выяснил, что бабка её — колдунья местная, но дурная, вроде юродивой. Нашёл бабку, а она орёт что-то на своём, басурманском. Короче, узнал я, что девчонка у неё склянку с опасным зельем выкрала, за что и поплатилась. Тут я смекнул, что можно все свои потери отбить, если самому этим делом заняться. Стал я договариваться с бабкой, чтобы она мне рецепт продала, а она говорит, мол, так забирай, и ещё что-то пробормотала, типа проклятий. Забрал я пергамент, привёз домой, нашёл местного зельевара. Только ингредиенты больно дорогие, за некоторые пришлось золотом платить, но дело того стоило.

— Вы уже опробовали на ком-нибудь своё зелье?

— Продал пару склянок.

— Кому?

— Не местному. Может, американцу, может, австралийцу, кто их разберёт с их акцентом.

— И какие результаты?

— Какие? Доволен человек… — пожал плечами Грейноуз.

— Действительно?

— Не знаю я! Ничего не слышал больше о нём.

— Но сами-то вы применяли это вещество?

— Нет.

— Почему?

— Да всё из-за псов! Нельзя построить нормальный бизнес, когда по улицам душегубы бегают!

— Что-то мне не верится.

— Вы сами посудите, мистер Поттер. Кто пойдёт в бордель, если в любой момент тебя растерзать могут?

— Мне кажется, вам бы это не помешало. Ведь псы работали на вас.

— Абсолютная неправда. Я уже говорил, что не имею к ним никакого отношения, — возмутился Грейноуз.

— Хорошо. Почему не использовали зелье в других местах, где нет «душегубов»?

— Потому что… в других местах… своих борделей полно, конкуренция дикая на этом рынке. Того и гляди, убить могут, — неуверенно объяснил Грейноуз.

— Возможно, вы вовсе не этого испугались?

— Я? А чего?

— Что вам не совладать с силой этого зелья?

— Бред.

— Почему же? Есть возможность хорошо заработать, и нет особых моральных препонов, что останавливает?

— Я уже объяснял.

— А может, у вас просто нет защиты от этого зелёного дурмана?

Грейноуз только презрительно фыркнул.

— У вас ведь есть… антидот? — Гарри затаил дыхание.

— Почему вас это волнует? — Грейноуз подозрительно прищурился. — И вообще, вы задаёте странные вопросы. Какое дело аврорату, почему я не заработал денег?

— Так есть или нет?! — повысил голос Гарри.

— Может, и есть, — Грейноуз откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Вам-то какая печаль?

— Вы же знаете, кто я. И знаете, какое влияние я могу оказать на Визенгамот. Одно моё слово, и прощай свобода на долгие годы.

— Мне плевать, — Грейноуз явно почувствовал себя хозяином положения. — Если вы ищете антидот, то придётся постараться.

— С чего ты взял, что он мне нужен?! — не выдержал Гарри.

— Я же не дурак. Ночью вы спрашивали про девушку, и явно нашли её, иначе забросали бы меня вопросами типа: «Где Гермиона?» Теперь вы допытываетесь про зелье, хотя знаете о нём лучше меня. А в финале что? Антидот! Но самое главное, я ведь по глазам вижу, что вы нахватались этой дури так, что скоро из ушей сперма польётся. Ну, я не прав?!

Гарри мрачно глянул на собеседника.

— Со временем эта отрава сведёт с ума. Вы не остановитесь, пока не добьётесь своего — быть рядом с возлюбленной каждый час, каждую секунду. И никакие доводы разума, никакое колдовство, никакая сила воли уже не спасут. На женщин зелье не действует, так что ваша подружка в безопасности. Если вы сами её… не убьёте.

— Что ты несёшь?!

— Я ведь прошёл весь этот путь. Только смерть способна излечить вас. Ну, или антидот.

— У тебя его нет.

— Есть! И я намерен дорого его продать.

— Я ведь могу убить тебя, как тех мразей, — с ненавистью процедил Гарри.

— Конечно, можете. Но тогда вы точно ничего не получите.

— Что ты хочешь за него?

— Свободу. Абсолютную и полную. От всех обвинений сейчас и любых преследований в дальнейшем.

* * *

Хроноворот или Обливиэйт? Стереть из памяти даже на намёк на то, что произошло, или вернуться на сутки назад, чтобы исправить роковую ошибку?

Помогут ли они? Отрава уже течёт по жилам. Даже если Гарри всё забудет, зелье даст о себе знать, стоит Гермионе оказаться рядом. А он даже не вспомнит, отчего будет так безумно её хотеть. С хроноворотом та же история. Можно исправить событие, но своё нутро он так или иначе не очистит. И произойдёт то же самое, что с Обливиэйтом.

Одно очевидно — нельзя пойти у Грейноуза на поводу. Если этот гад наложил проклятье на оборотней, то неизвестно, скольких он обратит ещё. Тогда кровь новых жертв будет на руках Гарри.

Посоветоваться не с кем. Была бы рядом Гермиона…

Чёрт, как же хочется её увидеть!

Гарри мечтательно зажмурился, и безудержная нежность охватила его при воспоминании о прекрасных карих глазах. Рот наполнился сладкой слюной, когда в памяти воскресли все сорванные с трепетных губ поцелуи. Какая же она красивая! И это ощущение невероятного счастья!

Может, не стоит искать антидот?

Отбить у Рона Гермиону, всё равно он её не достоин. И погрузиться в бездну вечного блаженства с любимой женщиной. Плевать, что тёмное колдовство. Зато жизнь наполнится яркими красками. Ведь бывали же в истории случаи, когда любовное зелье скрепляло брачный союз. Тристан и Изольда, например? Хотя там вроде настоящая любовь была. Которая, к слову, плохо закончилась. Просто Тристан оказался слабаком! Кто ещё? Меропа Гонт и Том Риддл? М-да, тот ещё примерчик.

У нас с Гермионой всё будет не так. Тысячи дней, наполненных радостными заботами, и ночей, напоённых страстью. И вечно вместе. Год за годом, каждый час, каждую секунду. До самой сме…

Так. Надо срочно увидеть Гермиону!

Гарри переместился в Челси.

* * *

Дверь открыл заспанный Рон и обрадовано заорал:

— О, вот и ты!

— Привет. Гермиона дома?

— Не-а. Умчалась с утра пораньше на какую-то срочную конференцию, только записку оставила. Я её даже не застал. Завтракать будешь?

— Нет. Где эта конференция?

— Вон на столе записка, — бросил Рон и ушёл на кухню. — А я бы съел чего-нибудь, — послышалось оттуда. — После такой ночки у меня живот сводит от голода.

Гарри схватил записку и прочитал:

«Рончик,

Твоя Миа»

От письма исходил изумительный запах. Гарри, забыв обо всём, втянул в себя этот аромат и украдкой спрятал бумагу в карман.

— Как ночь прошла? Скучал без жены? — Рон вышел из кухни с блюдом в руке.

— Да, немного.

— Ничего, скоро тебе хандрить не придётся, — хитро подмигнул он.

— В каком смысле? — растерялся Гарри: неужели Рон что-то заподозрил?

— Джинни меня убьёт, но я не могу удержаться. Дорогой, ты скоро станешь папой!

— Как это?

— Ну… папой! Это такие важные усатые мужики, у которых есть спиногрызики.

— Что?

— О, мерлиновы штаны! Джинни беременна! От тебя, я полагаю.

— О, — Гарри рухнул на диван.

— Прошлой ночью маман собрала всех, в ком течёт кровь Уизли, чтобы твой ребёнок родился крепеньким и здоровеньким. А главное, чтобы ни одна сволочь не смогла его обидеть хотя бы до совершеннолетия. Вот так.

— И поэтому вы с Джинни… Почему вы ничего не сказали?!

— Потому что таковы правила. Не знаю, кто их придумал, может миссис Артур Уизли, а, может, кто-то задолго до неё. В общем, нам строго-настрого запретили разглашать эту тайну до совершения обряда. Но сейчас уже можно. И я рад, что просветил тебя первым. Поздравляю, старик! — Рон хлопнул его по плечу.

— Спасибо, — в замешательстве ответил Гарри.

— Кстати, Джинни сегодня тоже не жди. Она отсыпается в Норе. Так что мы с тобой вольные птицы в этот чудесный день! Можем гульнуть.

— Я бы с удовольствием. Но у меня важное дело.

— Что-то ты не шибко радостный. Ладно. Мучай своё дело, а мне в магазин пора, пока Джордж не распродал там всё по дешёвке. В курсе, что он опять запил? Повсюду ему Фред мерещится. Мне кажется, маман поэтому и устроила всю эту чехарду с обрядом. Чтобы больше никого не терять.

— Я понял, Рон. Спасибо за поздравление. А где Гермиона останавливается, когда бывает в Австралии?

— Что, она настолько нужна? Ну ладно, посмотри в жёлтой книге, там все нужные адреса записаны, на обложке.

На форзаце телефонного справочника Гарри нашёл аккуратный список, выведенный чётким почерком Гермионы. Напротив Австралии значились два адреса: Драммонд стрит, 576 в Мельбурне и Клубный отель в Лавертоне.

Если она действительно в Австралии, то эти адреса облегчат задачу. Кроме того, Гермиона имеет допуск третьей степени в Отдел тайн, стало быть, за её перемещениями установлено наблюдение в кадровом отделе Министерства.

Найти беглянку не составит труда. Другое дело, захочет ли она видеть Гарри?

В кадровом отделе Министерства Гарри затребовал карту слежения за перемещениями сотрудников. Как и следовало ожидать, Гермионы не оказалось ни по одному адресу, указанному в справочнике. Её вообще не было в Австралии. Гермиона нашлась в Питерсфилде. В частной алхимической лаборатории, замаскированной под травную аптеку на окраине городка. Гарри тут же переместился туда.

Чудесный старинный Питерсфилд, окружённый полями и лесами, встретил ласковым солнцем и полупустыми улицами. Туристический сезон почти закончился, сонные лавочки пестрели вывесками «Закрыто». Лишь несколько ресторанчиков гостеприимно распахнули стеклянные двери. Аптека «Травница» пряталась в сердце густого перелеска, к ней вела мощёная тропинка с желобом для слива дождевой воды. В палисаднике царственно отцветали астры и георгины.

Ступив на гладкие от времени камни, Гарри почувствовал действие охранных заклинаний — несомненно, работа человека, не желавшего быть застигнутым врасплох. Взмахом палочки Гарри снял заклятие. Вдруг и дом, и палисадник, и дорожка бесследно исчезли — лишь лес, наполненный гомоном птиц да шумом ветра. Видимо, сработали Прячущие чары.

— Гермиона, это я, Гарри! Хотя ты, конечно, знаешь, кто это, — он постоял, прислушиваясь. — Нам надо поговорить!

В ответ — лишь шум листвы, да беспечное чирикание. Гарри втянул в себя разогретый солнцем воздух — она точно здесь! Этот волшебный запах ни с чем не спутаешь. Сердце сильнее забилось от предвкушения встречи. Гарри пошёл вслепую и наткнулся на препятствие — словно прозрачная стена мягко, но настойчиво оттолкнула назад. Раз за ней прячется Гермиона, ничто не сможет остановить его! Взмах палочки — и стена пала. Теперь он увидел и дом, и дорогу, и палисадник, которые показались необыкновенными, словно из сказки. Гарри подбежал к крыльцу и рванул ручку двери. Заперто, конечно. Аллохомора не помогла — дверь стояла недвижно. Глупая старая деревяшка стала барьером на пути к любимой женщине! Гарри в сердцах стукнул по двери кулаком.

— Гермиона, открой!

Тишина в ответ.

Он стал обходить дом в поисках другого входа. Вот и окно. Не открывается.

— Гермиона, отойди подальше, я сейчас вынесу окно!

Жалюзи раздвинулись, в створке появилась Гермиона. Гарри безотчётно заулыбался. Наконец-то!

— Что ты здесь делаешь? — прокричала она сквозь стекло.

— Это же очевидно. Пришёл к тебе.

— Я просила, чтобы мы не виделись эти дни.

— Мне очень плохо.

— Сейчас стало лучше?

— Да, как только тебя увидел. Может, впустишь?

— Нет.

— Пожалуйста. Обещаю держать себя в руках.

— Я тебе не верю.

— Клянусь!

— Пойми меня правильно, Гарри. Я хорошо к тебе отношусь, но в данный момент ты не владеешь собой.

— Гермиона, — прошептал Гарри, прислонившись лбом и ладонями к стеклу. Как же наглядеться на неё?

Она участливо погладила его сквозь прозрачный холодный слой.

Снести бы это дурацкое препятствие, перемахнуть через проём и задушить Гермиону в объятиях.

— Я хочу к тебе, — просительно сказал он.

— Нельзя, Гарри, — строго сказала она и обернулась назад.

— Не бросай меня.

— Не буду. А ты обещай, что не станешь ломиться в дом.

— Хорошо.

— Кстати, я попыталась сделать антидот, но, боюсь, это слишком сложно: в зелье какая-то особая магия, не здешняя, — рассказала Гермиона.

— Малазийская. Но варил кто-то местный.

— Вот бы его найти. Тогда было бы проще составить рецепт лекарства.

— Лекарства от чего?

— От твоей одержимости.

— Мне нравится моя одержимость. Рядом с тобой я чувствую себя на седьмом небе.

— А как же Джинни?

— Что Джинни?

— У неё будет ребёнок.

— Ты уже знаешь? Откуда?

— Скиттер про тебя большую статью в сегодняшнем «Пророке» написала. Про то, как вы с Дженкинсом уничтожили банду, и ввернула про пополнение в вашей семье.

— Ты — моя семья.

— Гарри, не говори так!

— Серьёзно, я поразмышлял и понял, что наш брак с Джинни был ошибкой. Мне нужна другая женщина.

— Мы составим антидот, и ты перестанешь так думать.

— Не надо ничего составлять. Антидот уже есть. Но ради него я должен выпустить на свободу одного человека.

— И что ты решил?

— Преступник должен сидеть в тюрьме. А ты будешь со мной.

— Ты забыл о главном.

— Если насчёт Джинни, то она быстро утешится.

— Я не про это. Ты забыл спросить, хочу ли я быть с тобой.

— А ты хочешь?

Гермиона с болью посмотрела на него.

— Ответь мне, не молчи. Хочешь?

— Гарри, тёмная магия всегда…

— Просто скажи!

— … Нет, Гарри. Не хочу.

Слёзы обиды вдруг наполнили глаза. Гарри отвернулся и сел прямо на землю. В груди заломило, как от сильной простуды.

— Сейчас я наложу на дом отталкивающие чары, — прокричала сквозь стекло Гермиона. — Ты должен уйти, иначе будет больно.

Больно. Что она знает о боли? Гарри с горькой усмешкой поднялся и посмотрел на Гермиону.

— Прости, но я должна, — сочувственно произнесла она. — Достань антидот, Гарри. Иначе произойдёт катастрофа.

Ледяные иглы отталкивающих чар погнали его прочь от дома.

* * *

Опустошённый и оглушённый словами Гермионы, Гарри неверной походкой пошагал по улице. Забрёл в ближайший бар и сел за стойку.

— Что такой красавчик делает один? — услышал он и поднял глаза.

Девица призывно улыбалась. Симпатичная — большие синие глаза, пухлые блестящие губы.

— Угостишь пивом? — она придвинулась, и Гарри почуял запах — густой, самочий, мерзкий.

— Отвали, — прорычал он.

— Фу, как грубо! — возмутилась она. — Педик! — и отошла к столику.

— Зря ты так, приятель, — сказал бармен. — Джульетта хорошая девочка.

— От неё несёт, — мрачно ответил Гарри.

— От неё? Да ты бредишь!

Гарри крепко выпил и, не обращая внимания на магглов, которые, впрочем, были заняты своими делами, аппарировал в Лондон, едва избежав расщепа.

* * *

Джинни встретила его на пороге.

— Где ты был? Я вернулась пораньше, и уже тысячу лет тебя жду, праздничный обед приготовила. Ты же знаешь, по какому поводу? Да все уже в курсе! Эта Скиттер постаралась: сегодня меня весь день поздравляют, даже хотят интервью. Так забавно. Что с тобой?

— Извини, я был занят.

— Бедный, совсем себя не жалеешь, — она обняла его и приблизилась для поцелуя.

В ноздри ударил запах — столь же противный, как от девицы в баре. Гарри брезгливо отвернулся.

— Чем ты вымазалась?

— Я? Где? — она кинулась к зеркалу. — Вроде чисто, — и снова обняла его за шею.

— Мне нехорошо, — Гарри отцепил её от себя и кинулся в ванную, хлопнув дверью.

Здесь всё было заставлено вещами Джинни — её халат, полотенце, пушистые тапочки, которые она носила после душа, её косметика, расчёска с налипшими рыжими волосами. От этих предметов исходило одуряющее амбре. Гарри почувствовал себя в ловушке. На лбу выступил холодный пот, голова закружилась. С трудом выбравшись из ванной, он свалился в обморок.

— Гарри, — услышал он встревоженный голос и открыл глаза.

Рыжие волосы нависли над ним, раздражая прикосновением. Тёплые липкие ладони держали за голову.

— Ты меня напугал. Шрам болит?

— Нет, — Гарри вымученно сел.

— Тебе надо в Мунго. Жаль, Гермиона в Австралии.

Он болезненно застонал.

— Что? — испугалась Джинни.

— Всё нормально. Мне пора, — он встал, пошатываясь.

— Но Гарри!

— Со мной всё нормально! А ты… не волнуйся. Тебе вредно.

Он аппарировал в Галифакс.

* * *

Над домом у озера нависли свинцовые тучи, холодный восточный ветер мотал деревья. Гарри ворвался внутрь, не волнуясь об оставленных следах. Спустился в погреб, сгрузил все склянки с зелёной жидкостью в котёл и вынес наверх. Озлобленно содрав с дивана белый чехол, тоже сунул в котёл, прихватил в саду лопату и отправился в лес. Шёл, не разбирая дороги, спотыкаясь на мелких кустах и корягах, бутылки жалобно брякали в котле. Наконец, он вышел на полянку и взмахнул палочкой. Лопата подскочила и принялась за работу. Вскоре в центре поляны образовалась яма в три-четыре фута глубиной. Гарри завернул котёл с опасным содержимым в чехол и осторожно опустил на дно ямы. Ещё взмах палочки — белая ткань окаменела, скукожилась, навечно похоронив внутри себя зелёный дурман. Лопата снова заходила ходуном, зарывая могилу. Сверху Гарри налепил дёрн и воткнул куст вереска.

Всё. Теперь больше никто не отравится! Осталось найти пергамент и зельевара.

По возвращении Гарри перерыл дом вверх дном, но ничего не обнаружил. В бессилии он опустился на стул и уставился в серебряный кофейник. «Гермиона, почему ты отталкиваешь меня? — Гарри погладил своё отражение в зеркальной поверхности. — Возможно, ты передумаешь? Конечно, ты можешь передумать. Надо только подождать. Я буду ждать хоть всю жизнь».

* * *

Он вернулся в аврорат и вызвал к себе Грейноуза.

— Мне нужен ваш зельевар и пергамент с рецептом, — заявил Гарри.

— Вы идёте не по тому пути, мистер Поттер. Почему бы нам не договориться?

— Я не веду переговоров с убийцами. После того, что я видел в подземелье псов, вас следует уничтожить.

— Мне говорили, что вы крайне щепетильный человек по части этики. Даже Сами-знаете-кого обезвредили всего лишь Экспеллиармусом. Но, видимо, времена меняются.

— Меняются.

— Вам не кажется, что ваша кровожадность неспроста?

— У меня такая работа, мистер Грейноуз.

— Даже на самой тяжёлой работе можно оставаться человеком.

— Это говоришь мне ты? Двадцать пять жертв за два месяца! Не считая пропавших без вести. Да я бы лично свернул тебе шею, не будь я аврором.

— Сколько можно повторять — я не связан с псами! Ищите настоящего преступника!

— Завтра будет заседание Визенгамота по твоему делу. Тебе впаяют пожизненный.

— Поймите, мистер Поттер, я хочу вам помочь. Это зелье делает из вас монстра. Скоро вы не сможете разобраться, где друзья, где враги! Выпустите меня, и всё закончится.

— Мне нужен зельевар и пергамент, — холодно отчеканил Гарри. — Иначе тебе конец.

— Вы их не получите, пока я за решёткой!

Арестованного увели, Гарри ожесточённо оттолкнул от себя стол. Какая всё-таки мразь этот Грейноуз! Надо взять всю его шоблу и хорошенько потрясти, чтобы к завтрашнему суду не было не единого повода выпустить ублюдка на свободу.

* * *

Гарри взял нескольких оперативников и отправился к «Грязному Бобби». Он ведь обещал вчера, что приведёт толпу авроров — он выполнил свою угрозу.

Вечером в камерах сидело почти всё «барыжье братство».

В аврорате царит уныние, когда поиски кровавых преступников оканчиваются ничем. Но если многодневные бдения, допросы и стёртые до кровавых мозолей ноги преподносят результат, да ещё какой — одна банда уничтожена, её пособники задержаны — тогда в цитадели магического правопорядка возникает особая атмосфера — лихости, граничащей с безнаказанностью. С арестованными не церемонились. Дженкинс лично допросил каждого, развязав многим рты. К ночи на Грейноуза и его людей было собрано пухлое досье.

— Ну вот, — довольно потирал руки Дженкинс, — с таким багажом можно выходить на Визенгамот. Молодец, Поттер! Кстати, ты не забыл про совещание у Шеклбота?

— Нет.

— Когда я стану главой аврората, мы всех прижмём к ногтю.

Гарри не стал уточнять, кого Дженкинс имел в виду. Тоска по Гермионе съедала изнутри, и он едва дождался момента, когда можно будет покинуть аврорат и вернуться в Питерсфилд.

* * *

Ночной городок призывно сиял огнями, но аптека «Травница» одиноко темнела посреди деревьев. Гарри решил во что бы то ни стало не только увидеть Гермиону, но и прикоснуться к ней, ощутить чудесный аромат её кожи. Отбросив сомнения, он снял все охранные чары с дома. Оставалось пройти последний бастион — дверь, которую не удалось открыть утром. Разгорячённый, он просто сломал её заклинанием Редукто и вошёл внутрь.

Гермиона стояла напротив с палочкой наизготовку и решимостью на лице. Вся усталость, разочарование этого дня вмиг испарились, когда Гарри увидел её.

— Вот и я, — только и сказал он с радостной улыбкой. — Ждала?

— Да, — она нервно сглотнула. — Не приближайся.

— Мне надо было увидеть тебя. Прости за дверь.

— Увидел? Теперь уходи.

— И ещё я хотел кое-что сказать.

— Говори и проваливай.

— В общем, я готов ждать.

— Чего?

— Когда ты меня… полюбишь.

— Очнись, Гарри, между нами нет никакой любви. Это наваждение. Ты нашёл зельевара?

— Нет.

— А ты искал его?

— Да. Пока безрезультатно.

— Я не могу всё время прятаться. Избавь меня от своего внимания!

— Если бы я мог! Весь день только и живу мыслями о тебе, — Гарри шагнул к ней.

— Стой! — Гермиона направила на него палочку.

— Экспеллиармус! — среагировал Гарри, скорее, профессионально, нежели действительно желая обезоружить Гермиону.

Тем не менее, палочка полетела к нему в руку и была поймана с быстротой ловца.

— Что ты наделал? — испугалась Гермиона.

Гарри удивлённо посмотрел на её палочку и быстро положил на полку, словно желая поскорее избавиться от порочащей улики. Свою палочку торопливо убрал в карман.

— Сам не понимаю, как это вышло, — растерянно пробормотал он. — Прости.

— Уходи.

— Перестань повторять это слово! — вспылил он. — Я не уйду.

— Тогда уйду я, — Гермиона кинулась к двери, но Гарри поймал её за свитер и прижал к себе.

— Наконец-то, — выдохнул он. — Хватит убегать.

Легко подхватив Гермиону на руки, он огляделся и увидел гостевой диван. Бережно опустив свою ношу, Гарри лёг сверху, покрывая лёгкими поцелуями нежную шею, со стоном приник к горячему рту, стёр кончиками пальцев слёзы с прохладных щек.

— Не плачь. Я не сделаю ничего плохого, — прошептал Гарри.

Гермиона не проронила ни слова, только обиженно всхлипнула. Он задрал ей свитер, оголив тело.

— Как ты прекрасна, — восхитился он и припал ртом к плоскому животу.

В этот момент раздался звук полицейской сирены. К дому, шурша колёсами, подъехал автомобиль. Гарри встревожено обернулся, Гермиона извернулась, толкнула его ногами, соскочила с дивана и умчалась сквозь развороченный дверной проём, прихватив с полки волшебную палочку.

— Стоять! — послышалось с улицы. — Ты видел? Она будто испарилась!

— Не неси чушь, упала в какую-нибудь яму. Иди, проверь, а я дом осмотрю.

— Есть.

Через миг на пороге стоял коп, освещая фонарём вход.

— Дверь выломана, похоже на попытку проникновения, одна подозреваемая попыталась скрыться — отрапортовал он в рацию.

Гарри не стал дожидаться, когда его застукают, и выскользнул в окно.

Начальник аврората Колдблэйд справил ужё восьмидесятый день рождения. Он мог бы и дальше оставаться на своём посту, но подвела голова. Хотя Колдблэйд всех устраивал, благодаря его лояльности и исполнительности, однако никто уже не смел отрицать очевидного: главный британский аврор медленно и неуклонно впадает в маразм.

Собрать совещание по этому поводу надо было ещё лет пять назад, но Шеклбот всё откладывал. Мы же не какая-то там Франция, здесь всё держится на традициях. Видеть каждый день на месте главного аврора седовласого, с окладистой бородой Колдблэйда — тоже, своего рода, традиция, менять которую мучительно и сложно.

Молодые кандидаты наступали друг другу на пятки, гоношились, словно жеребцы, выражая недовольство работой Колдблэйда и аврората в целом.

Масла в огонь подлила история с Моорскими псами. На личных встречах с министром, посвящённых поимке этой банды, Колдблэйд растерянно разводил руками, Шеклбот хмурился и всё чаще открыто раздражался. И тут — на тебе! Поттер и Дженкинс разделывают псов под орех! Насчёт Поттера — ничего удивительного, это ж Поттер. Но Дженкинс… Кингсли никогда не мог отделаться от мысли, что тот как-то слишком старается. Была в нём какая-то нарочитость, неискренность. Хотя послужной список безупречный. К тому же, в аврорате немало тех, кто с удовольствием поддержат кандидатуру Дженкинса на пост начальника.

Тем не менее, другой кандидат Шеклботу нравился больше — пятидесятилетний Трастворт прослужил в аврорате дольше, чем Дженкинс. А главное, он был одним из тех немногих, кто не принял «реформы» министерства в период Волдеморта, и тихо ушёл в отставку. После девяносто восьмого Кингсли вернул его на должность старшего аврора и ни разу не пожалел о своём решении.

Кто в итоге будет начальником аврората, станет известно сегодня — второго октября.

* * *

Гарри пришёл в аврорат раньше всех. Ночь он провёл в Питерсфилде, почти не смыкая глаз, безрезультатно карауля Гермиону. Но в краткие минуты сна она приходила к нему: столь же желанная и недостижимая, что и наяву. Едва он пытался овладеть ею, то сразу просыпался.

Измученный, с красными глазами, он вызвал к себе Грейноуза.

— Ночные допросы запрещены! — возмущённо заявил тот.

— Сейчас семь утра.

— Всё равно очень рано.

— Впереди долгие годы в Азкабане — успеете выспаться.

— Это мы ещё посмотрим.

— Вот что, вчера у меня случился обморок. Это как-то связано с зельем?

— Возможно. Где вы были перед обмороком?

— Я зашёл домой, поговорил с женой…

— И почувствовали невыносимый запах?

— Да.

— Ничего удивительного. Теперь любая женщина, за исключением той, единственной, будет вызывать у вас дикое отвращение.

— Я понял. Уведите, — приказал Гарри конвойным.

— Советую не тянуть с моим освобождением. Дальше будет только хуже, — пообещал напоследок Грейноуз.

— Ублюдок! — выругался Гарри, когда за арестованным закрылась дверь.

Он зарылся в бумаги, чтобы тщательнее подготовиться к заседанию Визенгамота. Вчерашний допрос дал результаты — несмотря на так называемое «братство», славящееся секретностью, некоторые барыги выложили интересные факты, касающиеся Грейноуза и его деятельности. Сам он, правда, хранил полное молчание.

Просматривая протоколы, Гарри задержался на знакомом имени — Паффин. Тот проходил по делу о сбыте краденых предметов старины. Где-то он уже читал про него… Ах, да! Паффин — это сквиб, у которого некий Марцелиус отобрал то ли нож, то ли кинжал. Так было сказано в книге, которую Гарри завёл в аврорате.

Кинжал… Гарри снова тщательно просмотрел бумаги. Ни единого упоминания о холодном оружии, которое вонзили в Хлюста. Про убийство только одно — ничего не видел, не знаю.

В суматохе вчерашнего дня Гарри совсем забыл про человека, которого он отправил в Мунго. Скорее всего, его уже допросили. Гарри опять перерыл все бумаги. Не может быть! Он же лично отправил Патронуса в аврорат со сведениями об убийце! Неужели никому не пришло в голову тут же допросить подозреваемого? Так странно. Дженкинс с его хваткой не мог забыть про ключевого фигуранта! Впрочем, и на старуху бывает проруха. Надо исправить ошибку. К тому же, Гермиона уже, наверное, вернулась, и они встретятся в госпитале. Великолепно!

* * *

В Мунго Гарри огорошили известием, что убийцу Хлюста уже забрали.

— Кто забрал? — удивился он.

— Откуда я знаю? Пришёл кто-то из вашей конторы, показал бумаги, мы и передали больного. Раны почти зажили, зачем нам его держать? — пожал плечами усталый колдомедик.

— Что за аврор? Как он выглядел?

— Я его не видел.

— Кто видел?

— Колдомедик Брант, но его нет.

— Где его найти?

— На том свете.

— Что?!

— Неприятная история случилась. Отравился, представляете? Всю жизнь боялся ядов, как огня, и налил себе случайно в чай настойку бледной поганки. Бедняга. Завтра похороны.

— Мне жаль. Кто ещё видел этого аврора?

— Никто. Вчера был тяжёлый день, а колдомедиков не хватает, все были заняты с пациентами.

— Гермиона Уизли вернулась?

— Нет. Завтра ждём.

«А уж я как жду», — подумал Гарри и попрощался с колдомедиком.

«Куда могли поместить подозреваемого в убийстве, если у того проблемы со здоровьем? В аврорате его нет, где тогда? Ладно, спрошу у Дженкинса, когда тот появится на работе. Теперь надо найти этого Паффина и узнать про кинжал и Марцелиуса. Вполне возможно, он и есть тот таинственный «М», который написал Грейноузу письмо. Если повезёт, найду ещё и зельевара. Жаль, времени почти нет», — решил Гарри и аппарировал в Лютный переулок.

* * *

Время, действительно, поджимало, и если бы не желание поскорее засадить в Азкабан Грейноуза и его шайку, Гарри удивила такая дикая спешка. Только взяли человека, и тут же суд. Впрочем, решение принимается начальником аврората и министром. Дело рядового аврора — найти улики.

Паффина Гарри нашёл в Лютном под мостиком через грязный ручей. Сквибы всегда относились к Гарри с уважением, и этот не стал исключением. Щуплый, с килеобразным носом, оправдывавшем кличку, он подтвердил многие догадки.

Действительно, кинжал, который у него отобрали, был старинный, с щитком, волчьей мордой на рукояти и надписью на отбортовке «Moor &…». Паффин стащил его на маггловской распродаже и хотел продать в Лютном, зазывая покупателей тем, что это якобы орудие самого Гриффиндора. Покупатели не велись. Потом подошёл этот Марцелиус. Никто никогда не видел его лица, однако узнавали по чёрной мантии с капюшоном и чёрной маске. Поговаривали, что за маской прячется бывший Пожиратель смерти, скрывающийся от правосудия. Он долго приценивался, потом опрокинул Паффина Конфундусом и сбежал, прихватив кинжал. Паффин был возмущён — в Лютном его все знали и не трогали. Бывает, схлопочет оплеуху, но чтобы так беспредельничать! Одно слово — пришлый этот Марцелиус. Тем вечером Паффин напился в «Грязном Бобби», и все ему сочувствовали.

— Что ещё про Марцелиуса можешь сказать? — спросил Гарри. — Помимо маски есть у него особые приметы?

— Он среднего роста, широкоплечий. Да! Запах от него… Как будто псиной отдаёт.

Вот и связующее звено. Если окажется, что Марцелиус и есть тот самый «М», доказательства станут неопровержимыми.

— Где он обитает? С кем встречается?

— Ни с кем не встречается. Появляется из ниоткуда, ходит по Лютному, но чтобы с кем-то заговаривал — никогда не слышал.

— Но что-то он в Лютном делает?

— Вынюхивает, похоже.

— Хорошо. Ты, Паффин, всех тут знаешь. Мне нужно найти чёрного зельевара, который мог бы сварить сложное зелье и при этом держать язык за зубами.

— Все зельевары — одиночки и нелюдимы. Но у Кадмуса бывают многие. Там они покупают контрабандные ингредиенты.

Заведение «У Кадмуса» было старой, довольно зачуханной лавкой, где можно наткнуться и на сомнительное противозачаточное, и на воистину редкий ингредиент, вроде волоса йети. Хозяин — Кадмус Булл был мужчиной исполинского роста, с лысой шишковатой головой и чёрной бородавкой на подбородке. Столь свирепый вид совсем не вязался с высоким голосом и елейными интонациями, с которыми он приветствовал Гарри.

— Мистер Поттер, какая честь! Проходите, проходите. Всё к вашим услугам. У меня есть прекрасное Общеукрепляющее для дам в положении. Миссис Поттер несомненно оценит. Ребёночек вырастет здоровым и сильным, как молодой бычок.

— Спасибо, мистер Булл. Я возьму две.

— О! Вы не пожалеете, — Кадмус ловко прихватил с полки грязновато-жёлтое зелье, напоминавшее протухший суп. — Шесть галеонов.

Гарри беспрекословно расплатился и засунул бутылочки в карман.

— Мистер Булл, можно задать вопрос конфиденциального характера?

— Конечно!

— Мне нужен зельевар, самый лучший и самый неболтливый.

— Понимаю, — кивнул тот.

— Сведите меня с таким человеком, и у вашего магазинчика появится море клиентов.

— Ваши слова как бальзам на душу. Знаете, как нынче тяжело вести дела? Раньше моя аптека была известна на всю Британию!

— Раньше — это во времена Волдеморта? — подозрительно прищурился Гарри.

— Э-э, нет… Гораздо, гораздо раньше, — испуганно замахал огромными руками тот.

— Так что насчёт моей просьбы?

— Есть одна сложность, мистер Поттер. Зельевары — народ капризный, к ним подход нужен. Сами понимаете, готовить зелье — процесс долгий, иногда опасный, и всегда есть риск, что тебя кинут неблагодарные заказчики.

— Об этом можете не беспокоиться.

— Хорошо. Я поговорю кое с кем.

— Когда?

— Да хоть прямо сейчас! Если у вас есть полчаса, конечно.

— Есть.

Кадмус кликнул помощника, чтобы тот заменил его в лавке, и вышел на улицу. Гарри выждал, пока тот уйдёт достаточно далеко, наложил на себя Дезиллюминационные чары и выскочил следом. Высокая фигура Кадмуса выделялась среди обитателей Лютного переулка, вышедших погреться в скудном осеннем тепле; лысина блестела в лучах рассветного солнца. Вскоре лавочник нырнул в проулок среди ветхих домов, Гарри поспешил за ним. Он успел заметить, как закрылась дверь низкой хибары, и припал к ней ухом. По ту сторону раздался едва различимый шёпот:

— У меня есть хороший клиент.

— Кто такой?

— Это…

— Это я, — Гарри вошёл внутрь и снял с себя чары.

Кадмус недовольно нахмурился, его собеседник кинулся прочь. Гарри выхватил палочку и едва успел наложить на беглеца Петрификус. Тот застыл на мгновенье и подстреленной птицей упал на пол ничком.

— Мистер Поттер, как же так! — возмутился Булл.

— Прости, Кадмус, у меня мало времени. Но клиенты у тебя будут — обещаю.

— Что ж… Тогда я пойду, пожалуй. Но всё равно, это неправильно!

Кадмус ушёл, на ходу возмущаясь вероломностью тех, кто пользуется чужим доверием. Гарри перевернул зельевара на спину и удивился — какое странное лицо. Словно кто-то стёр все черты и наложил новые, да так грубо, что пробирало невольное отвращение. Короткие седоватые волосы росли неровными пучками. Последствие сильного ожога, несомненно. Как этот человек ещё жив остался, непонятно. Гарри порылся в его карманах, достал палочку и спрятал к себе. Потом усадил зельевара на продавленный стул и снял заклинание.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Это не важно, — ответил тот очень сиплым, тонким голосом.

— Что у вас лицом?

— Это тем более неважно. Вам нужен зельевар, вот и выкладывайте, что надо.

— Вы знаете Грейноуза?

— Его все знают.

— Пару месяцев назад он заказывал зелье. Много зелья. Мне нужны сведения о человеке, который его готовил.

Зельевар молчал, буравя Гарри взглядом сквозь узкие щёлочки глаз.

— Если вы боитесь мести, то могу заверить, что Нос сейчас под стражей. И с большой вероятностью получит пожизненный срок.

— Я ничего не боюсь, молодой человек. Зачем вам тот, кто работал на Грейноуза? Хотите его посадить?

— Нет. Абсолютно точно, нет. Отрава уже уничтожена, никаких улик не осталось, но есть некие последствия.

— Какие?

— Об этом я поговорю с тем, кто готовил зелье.

— М-да, — зельевар смерил его взглядом. — Мне жаль, но я не могу вам помочь, мистер Поттер.

— То есть вы не знаете, кто работал на Грейноуза?

— Нет.

— Тогда, может, вы сами сможете приготовить…

— Приготовить что?

— Антидот.

— Зачем?

— Один… один мой коллега надышался этим дурманом и не может нормально жить.

Изуродованное лицо зельевара искривилось в злой усмешке.

— Что же это вы — легенда нашего времени — не можете попросить помощи у своих друзей? И в Мунго и в Хогвартсе есть великолепные алхимические лаборатории. Тамошние умельцы с удовольствием помогут вашему коллеге.

— Они уже пытались — безрезультатно. Зелье слишком сложное. И потом, я не хочу выносить ситуацию на всеобщее обозрение.

— Что так?

— Просто не хочу.

— Давайте будем откровенны, мистер Легенда. Вы сами и есть тот таинственный коллега. Антидот нужен вам, да?

— Да.

Зельевар вдруг захихикал. Потом зашёлся в хохоте, его безобразное лицо покраснело, из глаз, лишённых век, полились слёзы. Гарри мрачно наблюдал за ним, борясь с желанием заткнуть кулаком безгубый рот.

— Хватит! — нетерпеливо рявкнул он.

Снова взрыв хохота. Гарри поднялся, нацелив на зельевара палочку.

— Ух, насмешили вы меня, мистер Тот-самый-коллега. Позвольте узнать, к кому вы воспылали страстью?

— Это Гермиона… Что? Откуда?..

— Да, да. Вам повезло. Впрочем, как всегда. Из всех зельеваров Британии громила Кадмус выбрал именно того, кто вам нужен. Зелье сварил я.

— Что насчёт антидота? — обрадовался Гарри.

— А вот здесь начинается самое интересное, — зельевар сложил пирамидкой обезображенные ожогом руки.

— Я слушаю.

— Грейноуз не расплатился со мной.

— Сколько он вам должен?

— Есть кое-что подороже золота. Поэтому, если хотите получить антидот, вы должны его выпустить.

— Я? Выпустить Грейноуза? Вы спятили?!

— Хватит истерить, Поттер! — жёстко ответил тот. — Пока Нос в тюрьме, я не смогу получить свой гонорар, соответственно, вы — свой антидот.

Гарри устало нахмурился. Слишком много шантажа за последние дни. Хватит с него, пожалуй. Он нацелил на наглеца палочку.

— Что вы собираетесь делать? — настороженно спросил тот.

— Тебе понравится, — грозно пообещал Гарри.

— Ай! — вдруг вскричал зельевар и схватился за сердце.

Гарри только сейчас заметил у него на горле страшные шрамы от рваных ран. Как будто кому-то показалось мало ожогов, и тот решил изуродовать горемыку ещё больше. Зельевар меж тем захрипел и наклонился, его бледное лицо посинело. Гарри бросился на помощь и тут же пожалел об этом. Потому что получил от «умирающего» сильный удар под дых и согнулся пополам, ловя ртом воздух. Зельевар вытащил из его кармана свою палочку, и на Гарри обрушился ещё один удар, теперь уже по голове.

Очнулся Гарри от боли. Сразу же похлопал по карману — палочка на месте, слава богу. Он лежал на полу грязной хибары, мелкая бурая мышь уставилась на него чёрными бусинами глаз. Сколько он здесь провалялся? Если опоздает на заседание Визенгамота, будет катастрофа. Со стоном поднялся, напугав мышь, глянул на часы — половина девятого, успеет. На пыльном столе увидел белый прямоугольник письма. Интересно.

«Поттер,

Предложение остаётся в силе. Как только Г. расплачивается со мной, ты получаешь то, о чём мы говорили. Не ищи меня, я сам тебя найду. Сделай, что требуется.

Я тебе не враг».

— Сволочь, — вырвалось у Гарри.

Этого гада стоит объявить в розыск. Но сейчас надо спешить.

* * *

Визенгамот был полон — ещё бы, такое громкое дело. Хорошо хоть, прессу не пустили, иначе бы яблоку негде было упасть. Гарри протиснулся через ряды и сел рядом с Дженкинсом.

— Привет, — деловито поздоровался тот. — Неважно выглядишь.

— Куда ты дел убийцу Хлюста? — вполголоса спросил Гарри, потирая ноющий затылок.

— Какого убийцу?

— Тридцатого сентября я взял его на месте преступления и отправил в Мунго из-за расщепа. Потом отослал Патронуса в аврорат. Сегодня в госпитале мне говорят, что человека забрали.

— Кто забрал?

— Кто-то из наших.

— Впервые слышу.

— Как же так?

— Ты что, серьёзно? — Дженкинс внимательно посмотрел на него, словно до него вдруг дошло, что Гарри не шутит. — Слушай, если ты не врёшь, то дела плохи. — Он понизил голос. — Выходит, ты убийцу упустил?

— Выходит, — Гарри похолодел. — Но кто-то ведь его забрал!

— А если этот «кто-то» из банды Грейноуза? Представляешь, что будет, если они узнают? — Дженкинс обвёл рукой Визенгамот.

— Надо объявить в розыск! — Гарри вскочил.

— Стоп, стоп. Не мельтеши! — Дженкинс усадил Гарри на место. — Давай решим по-тихому. Мы найдём эту гниду, но сейчас лучше о нём пока забыть.

— Но как же обвинение?

— У нас дело о Моорских псах, не забывай, Поттер. Хлюст в него вписывается, а твой убийца — нет. Надо мыслить глобально. Ты хочешь Грейноуза посадить?

— Я хочу справедливого суда.

— Все хотят. Поэтому делай, как я говорю: и результат будет, и меньше шишек посыплется. Я же не могу всё время тебя прикрывать.

— Ладно, — согласился Гарри.

В принципе, Дженкинс прав: убийцу Хлюста они рано или поздно найдут, а Грейноуз должен сидеть в тюрьме.

Заседание началось.

Обвинение строилось на том, что Грейноуз был наводчиком и основным заказчиком у Моорских псов. В качестве улик были предъявлены: письмо от некого «М» и множество вещей жертв, которые были найдены у Грейноуза дома. Когда шёл допрос представителей «барыжьего братства», стало ясно, что Носу конец. Интересно, что им такого наобещал Дженкинс, если они так дружно сливают своего предводителя? Вызвали главного обвиняемого.

— Мистер Грейноуз, вы согласны с обвинением?

— Категорически не согласен.

— Что вы можете сказать по существу дела?

— Я честный бизнесмен. Да, у меня есть небольшие грешки, но к Моорским псам я не имею никакого отношения.

— Как вы объясните наличие стольких предметов, принадлежавших жертвам Моорских псов, найденных в вашем доме?

— Очень просто. Мне их подбросили.

— Кто?

— Сотрудники аврората, видимо.

Зал возмущённо зашумел.

— Зачем аврорату заниматься подлогом?

— Затем, что срочно нужен главный обвиняемый.

— Где вы были в ночь на первое октября?

— В своём заведении «Вересковая пустошь», а остаток ночи провёл в аврорате.

— Вы были задержаны? Кем?

— Мистером Гарри Поттером.

— Вам предъявили обвинение по всей форме?

— Да, к Поттеру у меня претензий нет.

— Что вы можете сказать о письме, которое получили в ту ночь?

— Написавший его и есть главный виновник.

— И кто он?

— Я не знаю.

— Это письмо, мистер Грейноуз? — допрашивающий показал бумагу.

— Может быть. Отсюда не видно.

— Обвинение вызывает свидетеля Гарри Джеймса Поттера.

Гарри вышел на середину зала.

— Вы узнаёте это письмо?

— Да. Оно адресовано Грейноузу и было получено им в ночь на первое октября.

— Вы были рядом, когда сова принесла его?

— Да.

— Вы прочли его?

— Да.

— Расскажите о содержании.

— «Грейноуз, с товаром не получилось, там сейчас толпа авроров. Подружку аврора поселили в доме у озера, как ты и говорил. М», — процитировал Гарри.

Зал снова зашумел, обсуждая услышанное.

— Благодарю, мистер Потттер.

Гарри ждал, что его спросят про «подружку аврора», но у обвинения были другие планы.

— Обвинение вызывает свидетеля Морольта Дженкинса.

Дженкинс уверенной походкой поспешил на арену суда.

— Мистер Дженкинс, что вы можете рассказать по существу дела?

— Я выслеживаю Моорских псов с первого эпизода, когда в Лидсе убили трех магглов на берегу реки. Нескольких псов обезвредил лично. Ещё в сентябре я понял, что эти нападения неспроста. Кто-то управляет ими. Некто хитрый, коварный и безжалостный. Этот, с позволения сказать, человек заразил их какой-то дрянью, заставлял грабить, а потом сбывал товар за границу.

— Что вы можете сказать о письме?

— У меня была подружка — Мэри, маггла из Торнтона. Я узнал, что её похитили псы и пошёл по следу, вернее, мы с Поттером пошли. Нашли этих гадов аж в Галифаксе, под водонапорной башней, что на вересковой пустоши. Перебили всех. Одного удалось допросить. Он указал на Грейноуза и его бордель, что в Галифаксе, а также дом у озера, который тоже принадлежит Грейноузу. Оборотень сказал, что Мэри там. Мы с Поттером разделились: он отправился в бордель, я — на озеро. Там я и нашёл Мэри. Но не успел. Мертва она была.

— Вы нашли её тело в доме, который принадлежит обвиняемому?

— Да. Про письмо я позже узнал, от Поттера.

— Кто был адресантом письма?

— Оборотень, которого я допрашивал. Его звали Милт.

— Что с ним произошло?

— Убит при нападении на сотрудника и попытке к бегству.

— Благодарю вас, мистер Дженкинс. У обвинения всё.

Гарри слушал прения и вдруг с удивлением понял, что против Грейноуза нет никаких явных улик, кроме письма. Всё остальное очевидно подстроено Дженкинсом и его людьми. Правда, очевидно это только ему, остальные сидят в полной уверенности, что фигурант виновен. С одной стороны, Дженкинс выполнил просьбу Гарри и не упомянул о Гермионе, но сделал так, что Грейноузу теперь крышка. С другой — если допустить, что барыга действительно ни при чём? Нет, он конечно, виноват в том, что…

— Защита вызывает свидетеля Гарри Джеймса Поттера.

Гарри вышел на арену с тяжёлым сердцем.

— Мистер Поттер, в ночь на первое октября вы были в заведении, которое принадлежит обвиняемому, это так?

— Да.

— Видели ли вы там какие-либо предметы, входящие в список вещей, награбленных Моорскими псами?

— Нет, не видел.

— Может, обнаружили следы крови или другие улики, указывающие на то, что там находится логово псов?

— Нет.

— Вы бывали в доме у озера, который принадлежит обвиняемому?

— Да.

— Видели ли там вышеозначенные улики?

— Нет, — ответил Гарри и спиной почувствовал волнение Дженкинса. — Я был там уже после всего.

— Действительно?

— Да, — твёрдо заявил Гарри и даже кивнул.

— Вы присутствовали при допросе оборотня по кличке Милт, о котором рассказывал старший аврор Дженкинс?

— Нет, — сердце, казалось, сейчас взорвётся от напряжения.

— Что вы можете добавить от себя касаемо самого обвинения?

— Я думаю… что улики косвенные, и дело требует пересмотра.

В зале установилось напряжённое молчание.

— То есть вы не считаете мистера Грейноуза виновным?

— Я не уверен.

— Благодарю вас, мистер Поттер. У защиты всё.

Гарри сел на место, словно погрузился в гудящий улей.

— Ты что творишь, парень? — прошипел в ухо Дженкинс. — Подставить меня хочешь?

— Ненавижу врать, — Гарри колко глянул на него.

— Всё с тобой ясно, — Дженкинс презрительно отвернулся.

Визенгамот долго совещался, очень долго. Несколько раз Гарри слышал свою фамилию и фамилию Дженкинса. Шеклбот что-то настойчиво объяснял членам суда. Про Грейноуза, казалось, все забыли. Он сидел безучастно, лишь один раз бросив на Гарри дружелюбный взгляд. В конце концов, прозвучал сигнал, означающий, что решение принято.

— Кто за то, чтобы вынести Асмусу Грейноузу обвинительный приговор?

Поднялось несколько рук.

— Кто за то, чтобы отправить дело на доследование с возможностью выхода обвиняемого под залог?

Теперь поднятых рук было значительно больше.

— Решение принято. Дело отправляется на доследование. Повторное заседание назначается на четвёртое октября. Сумма залога — десять тысяч галеонов.

— Сколько? — возмущённо вскричал Грейноуз. — Да вы с ума сошли!

— Обвиняемый, успокойтесь, иначе получите штраф за оскорбление суда.

Грейноуза увели. Члены Визенгамота, горячо обсуждая принятое решение, стали расходиться. Шеклбот прокричал сквозь шум:

— Поттер, Дженкинс, ко мне на совещание!

* * *

На совещании у министра сидели все старшие авроры. Шеклбот деловито изучал какие-то документы. Колдблэйд мелко тряс головой и невозмутимо улыбался присутствующим. Остальные были мрачны. Гарри ждал, что сборище будет долгим, однако всё завершилось удивительно быстро.

— На повестке сегодняшнего заседания один вопрос: назначение главы аврората в связи с уходом на заслуженный отдых всеми уважаемого мистера Колдблэйда, — начал Шеклбот, отложив бумаги. — Однако открылись некоторые факты, которые я не могу игнорировать. Не хочу никого обвинять заранее. Но и принимать такое важное решение без выяснения всех обстоятельств не представляю возможным.

Авроры в недоумении переглянулись. Колдблэйд глупо захихикал.

— Что вы имеете в виду, министр? — удивлённо спросил Трастворт.

— Я думаю, меня поняли. Совещание по этому вопросу переносится на пятое октября.

— То есть после суда? — зло бросил реплику Дженкинс.

— О, — фальшиво удивился Кингсли. — Надо же, какое совпадение. Да, после суда. Вы свободны, джентльмены.

Авроры повставали с мест, растеряно переглядываясь, и в гробовом молчании покинули кабинет министра.

* * *

— Поттер, надо поговорить, — прошептал Дженкинс, проходя мимо Гарри.

Они зашли в пустой кабинет. Гарри настороженно наблюдал, как у Дженкинса надуваются вены на лбу.

— Ты понимаешь, что подставил меня по всем статьям? — он свирепо впился глазами в Гарри.

— Я всего лишь высказал своё мнение.

— Да плевать на твое мнение! Хотя им, конечно, не плевать, — всплеснул руками Дженкинс. — Ты же Гарри, чёртов Поттер! Совесть магической Британии! Он не уверен! Не уверен, твою мать! И весь Визенгамот, как на цырлах, скачет под его дудку. Сука, ненавижу.

Гарри промолчал.

— Я ведь не сдал тебя с твоей подружкой. И как ты мне отплатил? Ты понимаешь, что я рассчитывал на это дело? А теперь Кингсли прозрачно намекает, будто я наваял ложных свидетельств и подделал улики.

— Я не заставлял тебя подделывать улики.

— Да что б ты делал без меня? — прошипел Дженкинс.

— Не знаю. Но не врал бы Визенгамоту, это точно. И вообще, мне некогда. У меня два дня на доследование, — Гарри круто развернулся к двери.

— Постой, Поттер, — взволнованно остановил его Дженкинс, растеряв вдруг всю свою злость. — Ты ведь что-то нарыл, да? Поделишься информацией?

— Конечно, Морольт, — произнёс Гарри и вышел.

* * *

Придётся начинать всё сначала. Итак, что мы имеем? Если учесть тот факт, что Грейноуз, действительно, каким-то чудом не имеет ничего общего с оборотнями, то картина вырисовывается следующая. Убийца Хлюста бесследно исчез. Шкатулка Хатчинса однозначно указывает на связь Хлюста с псами. Письмо написано таинственным «М», который хотел подставить Грейноуза и похитил Гермиону.

Гермиону… Сегодня она возвращается в Мунго. Надо срочно увидеть её хотя бы мельком.

— Мистер Поттер, разрешите? — в кабинет заглянул помощник. — Грейноуз просит о свидании.

— Иду, — кивнул Гарри.

Грейноуз кинулся навстречу из угла своей камеры.

— Что вы хотели? — недовольно спросил Гарри.

— Во-первых, хочу поздравить — вы, в самом деле, имеете беспрецедентное влияние на Визенгамот, — криво улыбнулся Грейноуз.

— Во-вторых?

— Десять тысяч галеонов — это неподъёмная сумма для меня, мистер Поттер.

— И что?

— Вы же хотите получить свой антидот?

— По-моему, вы неправильно меня поняли. Я действую исключительно в интересах правосудия. И не стану платить за вас, — заявил Гарри.

— В жопу ваше правосудие!

— Ух-ты, как интересно. Где же ваше знаменитое спокойствие?

— Меня сегодня предали все. Эти твари, с которыми я пуд соли слопал, ничтоже сумняшеся сдали меня вашему «правосудию». Выходит, единственный человек, которому я могу доверять, — это вы.

— Может, вас усыновить? — саркастически усмехнулся Гарри.

— Помогите мне, мистер Поттер, вам ведь это тоже нужно.

— Я подумаю.

Однако этот барыга странный тип. Просить помощи у того, кто тебя посадил за решётку, глупо. Видимо, он в отчаянии. Но сейчас Гарри не до него. Вперёд, к Гермионе!

В Мунго дежурный колдомедик сказал, что Гермионы нет. Была с утра, но потом отлучилась.

Гарри не поверил, потому что почувствовал её запах. Она точно в госпитале! Он стал обследовать коридоры, заглядывая во все палаты и пугая обитателей больницы. Аромат вёл его за собой, словно хищника за желанной добычей. Колдомедик едва поспевал позади, без конца повторяя, что поиски бесполезны. Наконец, было осмотрено последнее помещение, но Гермионы в нём не оказалось. Неужели Гарри ошибся?

— Я же говорил, что миссис Уизли ушла, — раздосадовано повторил колдомедик, усаживая на постель очередного больного, которого Гарри побеспокоил.

— Она здесь. Где вы её прячете? — вспылил Гарри.

— Прекратите немедленно безобразие! Уходите, здесь люди работают! — не выдержал колдомедик.

Но Гарри уже было не остановить. Запах ощущался повсюду, Гермиона всё не находилась; и в приступе едкого раздражения он схватил колдомедика за грудки:

— Где она! Отвечай, или я засуну твою башку в его утку!

Больной в страхе подобрал утку и прижал к себе.

— От-отпустите меня, черт подери! — колдомедик был не робкого десятка и вырвался из рук Гарри. — Она в лаборатории.

— Я был там!

— Не в этой. Есть ещё одна, на чердаке. Вторая лестница, до конца.

— Другое дело, — сразу подобрел Гарри. — Извини… за беспокойство, — добавил он, поправляя на колдомедике галстук.

Потом влетел вверх по лестнице и остановился, прислушиваясь. Кажется, нашёл. Здесь была единственная дверь, Гарри рванул её на себя, но заметил лишь волны аппарации, охватившие исчезающую фигуру Гермионы. Раздался хлопок, и только потревоженная стеклянная колба покрутилась на столе и с мерным стуком успокоилась.

Гермиона сбежала. Сбежала от него! Как тогда, в Питерсфилде. Ну почему?!

* * *

Уныние охватило Гарри, камнем навалилась усталость. За эти два дня он толком не ел и не спал, от постоянных перемещений болели кости, ныл ударенный зельеваром затылок. В своём расследовании он никуда не продвинулся, только всё запутал. К тому же, испортил отношения с Дженкинсом, а вместе с ним — с доброй половиной аврората. О том, чтобы пойти домой, не может быть и речи: Джинни вызывает отвращение, и он может её ненароком обидеть. Рон станет допытываться, что случилось, правда ему точно не понравится. Гермиона… не хочет видеть Гарри.

Такое ощущение, что жизнь расставила паутину, а он, как глупая мушка, попался и барахтается, дёргается, вместо того, чтобы замереть и хорошенько подумать, где выход.

В любой непонятной ситуации поступай, как бог на душу положит, — этот принцип всегда срабатывал. Возможно, не подведёт и сейчас.

* * *

Гарри отправился в Косой переулок, снял комнату в «Дырявом котле», принял душ, поел, отшил молоденькую ведьму, которой вздумалось завести с ним беседу, потом отправился в Гринготтс. Получив нужную сумму, махнул в аврорат. Подписал все бумаги, заплатил залог и принял своего подозреваемого тепленьким и радостным.

— Благодарю, мистер Поттер, — Грейноуз величаво склонил голову перед своим спасителем.

— Не знаю, зачем я это делаю, — Гарри с досадой почесал свежевыбритый подбородок. — Имейте в виду, если исчезнете — я вас из-под земли достану.

— Грейноуз никогда не нарушает данного слова. Раз обещал антидот — я его добуду.

— Ну-ну, — Гарри похлопал его по плечу. — Жду с нетерпением.

Они расстались у входа в министерство. Гарри усмехнулся, представив лицо Грейноуза, когда тот увидит, что склад в домике у озера опустошён. Но это лирика. Он отправился в аврорат, чтобы ещё раз осмотреть улики.

В аврорате его провожали косыми взглядами. Вчера авроры весь день трудились над доказательствами вины Грейноуза, и в итоге получили щелчок по носу от Визенгамота. В атмосфере разливалось стойкое ощущение бойкота.

В хранилище улик Гарри получил шкатулку Хатчинса, кинжал и письмо.

— Надеюсь, вы ничего не потеряете, — неприветливо произнёс служитель.

— Не волнуйтесь, — заверил его Гарри.

По дороге в свой кабинет он заглянул в службу розыска и подал данные на убийцу Хлюста. Теперь человека с расщепом будут искать повсюду.

Визит к Дженкинсу он оставил напоследок. В кабинете старшего аврора сидело пять человек. Очевидно, Гарри прервал их воодушевлённую беседу.

— Мне нужны протоколы допросов, — сказал он, получше перехватывая свою ношу.

— Я смотрю, ты даже улики все забрал. Что будешь делать с этим скарбом? Сожжёшь или выкинешь? — полюбопытствовал один из авроров, не скрывая сарказма.

— Положу на место, когда тщательно осмотрю. Протоколы, Дженкинс.

— Держи, — Дженкинс отдал ему бумаги. — Это копии. Устроит?

— Вполне, — Гарри развернулся к двери.

— Но мы договорились, Поттер? Ты ведь расскажешь нам о своих теориях? — насмешливо спросил Дженкинс.

— Да, я же обещал, — бесстрастно ответил Гарри и закрыл за собой дверь.

Вслед ему раздался взрыв хохота.

Гарри отправился в свой кабинет и допоздна изучал бумаги. Вообще, чтение и заполнение документов было самой ненавистной частью его работы. Но сегодня он анализировал каждую запятую. Когда рассматриваешь протоколы с иного ракурса, становятся очевидны мотивы допрашивающих. Мотивы людей Дженкинса были видны, как на ладони — очернить Грейноуза. Все свидетельства представителей «братства» были написаны словно под копирку и недалеко ушли от обычной клеветы. Согласно протоколам, Грейноуз лично общался с псами, отдавал им приказы и вполне мог сам убить Хлюста, когда тот захотел «соскочить».

Был уже конец рабочего дня, когда Гарри понёс вещественные улики в отдел экспертизы.

— Я хочу знать, кто трогал эти предметы за последние двое суток, — сказал он молодому работнику отдела.

— Да вы хоть представляете, сколько народу их лапало?

— Мне нужны все.

— Ладно, сделаем.

— Прямо сейчас.

— Что? Уже вечер!

— Я сказал сейчас, — приструнил Гарри эксперта. — При мне.

— Не могли утром прийти? Или вчера?

— Сам удивлён, почему проверку не провели раньше, — задумчиво ответил Гарри.

* * *

Министерство опустело, когда Гарри возвращался в свой кабинет. Он решил провести ночь на работе, всё равно дома невмоготу, а возвращаться в «Дырявый котёл» не хотелось.

Вдруг его ошарашил знакомый запах. Не может быть! Он сорвался с места и помчался по коридору. В голове будто прояснилось, усталость и уныние улетучились. Неожиданно открылась одна из дверей, оттуда с папкой в руках вышла Гермиона и испуганно вздрогнула, оказавшись перед Гарри.

— Как же я рад тебя видеть! — он подхватил её и закружил в объятиях.

— Что ты тут делаешь?

— Работаю, а ты? — он поцеловал теплый, душистый висок.

— Мне сказали, ты давно ушёл, я и пришла взять некоторые документы для госпиталя.

— Специально ждала, когда я отправлюсь домой? — обиделся Гарри.

— Ты же всё понимаешь, — она безуспешно попыталась высвободиться из объятий.

— Теперь я тебя не отпущу, — он зарылся носом в пышную копну каштановых волос.

Гермиона только тихонько выдохнула.

— Пойдём, — Гарри взял её за руку и повёл в свой кабинет.

Там он запечатал дверь Колопортусом и радостно обернулся к Гермионе. Та лишь настороженно отступила к стене. Гарри подошёл и нежно погладил её по голове.

— Так тоскливо было без тебя, — произнёс он, обхватывая ладонями милое лицо. — Я изо всех сил старался не думать о нас, чтобы не свихнуться. Не сбегай больше, пожалуйста.

— Я слышала про суд. Правда, что ты выпустил Грейноуза под залог?

— Не надо, — он осторожно поцеловал мягкую, сладкую щеку. — Хочу забыть обо всём.

Поняв, что Гермиона и не думает сопротивляться, Гарри впился в нежные податливые губы и стал торопливо расстёгивать её мантию. Мантия упала на пол, под ней оказалась лёгкая белая блузка. Гарри подхватил Гермиону и посадил на стол. Запустив руки под блузку, он стал шарить по желанному телу, покрывая жадными поцелуями лицо и шею. Страсть его была столь оглушающей, что он не сразу расслышал, как Гермиона говорит сквозь лавину его бешеных ласк:

— Гарри, подожди. Прошу тебя, Гарри!

— Что? — он с трудом оторвался и заглянул в карие глаза.

— Грейноуз — этот тот человек, что обещал антидот?

— Да, — Гарри снова приник к её губам.

Гермиона с усилием оттолкнула его и спросила:

— Если ты отпустил Грейноуза, значит, он дал тебе лекарство?

— Нет, — Гарри расправился с блузкой, и та слетела на пол.

— Ты проверял сегодняшнюю почту?

— Нет, — теперь он принялся за лифчик, который никак не хотел сдаваться.

— И ты, конечно… — она замолчала под натиском его губ, — … не знаешь, что это? — она повертела перед его лицом толстым конвертом.

Гарри, тяжело дыша, ошалело всматривался в письмо и не понимал, зачем Гермиона его показывает, когда нужно скорее слиться воедино в любовном экстазе. Осталось лишь стянуть с волнующих бёдер кружевные трусики, и ничто не остановит его на пути к сладостной цели.

— Здесь написано: «Гарри Поттеру. Антидот», — произнесла Гермиона, повернув конверт так, чтобы Гарри смог убедиться сам.

— Где ты его взяла?

— У тебя на столе.

— Хорошо, — пробормотал он и продолжил процесс освобождения от трусиков.

— Очнись же ты! — Гермиона стукнула его кулачком по голове.

— Ай! — он потёр место удара.

— Открой письмо! Сейчас же!

Гарри взял конверт и небрежно отбросил на кресло; внутри что-то звякнуло.

— Пожалуйста, — чуть не плача прошептала Гермиона.

Он на мгновение застыл, пытаясь понять в охватившем его неистовстве, чего от него хотят.

— Ладно, как скажешь. — Он вскрыл письмо и вынул два крошечных пузырька: один с густо-чёрным содержимым, второй — с бесцветной жидкостью.

Внутри конверта было послание:

«Грейноуз расплатился. Передаю антидот, как обещал. И бонус за скорость. Надеюсь, вы не забыли, что скрывается за прозрачностью».

— Который из них? — Гермиона схватила обе бутылочки и стала разглядывать на свету. — Точно не этот, — она отложила один пузырёк и протянула второй, чёрный. — Пей!

— Не хочу, — Гарри сгрёб Гермиону за бёдра и подтянул к себе.

— Пей немедленно!

— Не буду. Убери, — упрямо мотнул он головой.

Тогда Гермиона откупорила пузырёк, сцапала Гарри за подбородок и с остервенением влила в приоткрывшийся рот содержимое. Потом, прикрыла ему рот ладошкой, как больному, который отказывается принимать лекарство, и хорошенько надавила. Гарри рефлекторно сглотнул горькую отраву и ошеломлённо отпрянул, не ожидая такого вероломства.

— Получилось, — облегчённо выдохнула Гермиона.

Гарри вдруг замутило. Он, словно слепой, бессильно уткнулся в кресло, поджав ноги и схватившись за живот. Зелье лезло наружу, разрывая внутренности. По телу расползался адский холод. Наконец его отпустило. Он откинулся на спинку кресла, вдохнув полной грудью.

— Как ты? — Гермиона склонилась над ним, прикрываясь блузкой.

— Ничего, — успокаивающе кивнул Гарри.

— Что-нибудь болит?

— Нет, доктор, я в норме.

— Хорошо. Наверное, надо было проверить, прежде чем совать это тебе в рот. Но обстоятельства заставили.

— Я понял.

— Сейчас лучше отправиться в Мунго, там тебя понаблюдают, и если что…

— Не надо. Всё нормально. Иди сюда, — он протянул к ней руку.

Гермиона с опаской попятилась.

— Хочешь… продолжить? — растерялась она.

— Не бойся, — Гарри поднялся ей навстречу.

— Ты ведь должен был избавиться от зависимости.

— Я не ощущаю зависимости.

— Тогда почему?

— Мне ведь не привиделось, — он взял Гермиону за обнажённые плечи. — Ты только что готова была отдаться.

— Я не… готова была… Просто не хотела усугублять твою одержимость бессмысленным сопротивлением, — не очень уверенно стала оправдываться она. — Предлагаю не делать глупостей и разойтись.

Гарри отнял у неё блузку и провёл ладонями по оголённой спине. Гермиона дрогнула всем телом.

— Скажи, что не хочешь меня, — прошептал он, — и всё закончится.

Гермиона смотрела на него во все глаза. Гарри прижал, будто припечатал её к себе. Гермиона возбуждённо застонала. Тогда он залез ей под трусики, запустил пальцы внутрь, ощутил горячую влагу…

— Нет. Остановись, — произнесла она сквозь лихорадочное дыхание.

— Помолчи, — он стал осыпать поцелуями её лицо.

— Гарри, нет! — Гермиона с отчаянной силой оттолкнула его. — Этого нельзя делать.

Она в судорожной спешке подобрала мантию и блузку, прикрылась ими, решительно и настороженно глядя на Гарри. Он остался недвижим. Тогда Гермиона непослушными руками надела блузку, нырнула в мантию, резко оправила её и выхватила из кармана палочку.

— Распечатай дверь.

Гарри молча выполнил её требование.

— Передай мне папку.

Гарри поднял с пола и протянул ей папку. Гермиона схватила её, прижала к себе, словно щит, и выскочила за дверь, не оглядываясь. Из коридора раздались её поспешные шаги.

Гарри опустошённо постоял, глядя на дверь, потом бесцельно огляделся. На столе всё ещё лежали улики на Грейноуза. Волчья морда на рукояти кинжала насмешливо скалилась, драконий глаз с любопытством выпячивался из центра шкатулки.

Как же всё обрыдло! Гарри со всей силы долбанул кулаком по мерзостному глазу. В этот миг в шкатулке что-то щёлкнуло, крышка внезапно подпрыгнула, раздвинулась на две части, выпуская наружу облачко чёрного дыма. Гарри оторопело выхватил палочку. Облачко быстро рассеялось, и в воздухе появилось изображение, похожее на голограмму.

Увиденное повергло Гарри в сильнейший шок.

Человек шёл по пурпурному полю, сминая непокорный вереск. Его мантия цвета воронового крыла развевалась на ветру, в широких плечах чувствовалась мощь. Вдруг он обернулся — обезображенное ожогами бледное лицо ничего не выражало. Щель безгубого рта открылась, оттуда вылилась вязкая чёрная струйка, стала разрастаться, пока не покрыла глянцевой аспидной маской всё лицо. Потом вдруг безобразной кляксой стекла вниз, забрызгав нежные цветы под ногами. Человек отвернулся и побрёл дальше. «Ищи, где прокололся, ищи!»

Гарри проснулся в своём кабинете. Дурацкий сон! Наспех трансфигурированное в кровать кресло негостеприимно выпирало под головой, из-за этого сильно затекла шея. Взгляд упёрся в шкатулку Хатчинса, бессмысленно уставившуюся вверх драконьим глазом.

Гарри ведь не почудилось. То, что вырвалось вчера из глубины этой непрезентабельной вещицы, может здорово испортить кое-кому жизнь. Надо бы поподробнее узнать про неё.

Он стряхнул с себя остатки дремоты, бодро поднялся и, припрятав шкатулку, отправился в министерский архив.

Перерыв множество документов, он нашёл копию завещания Хатчинса, согласно которому, если маг умрёт насильственной смертью, всё его имущество должно перейти в Гринготтс. Галифакский рубака имел скверный характер, перессорился со всеми родственниками и жил в маггловском городке. Семьи у него не было, и, вероятно, такое странное решение было призвано наказать его нынешних родственников. В тексте завещания был перечень ценностей, под номером пять значилась шкатулка с глазом дракона на крышке. Артефакт назывался «Око памяти», работы самого Ауремануса. На самом деле этого гоблина звали Долгоух, а звучное прозвище он получил благодаря умению создавать поистине великолепные артефакты на заказ и в единственном экземпляре. Однако про него уже много лет никто не слышал. Возможно, мастер давно умер. Тем не менее, стоит попытаться его найти.

Гарри отправился в Гринготтс.

Администратор банка — сморщенный лысоватый гоблин внимательно выслушал Гарри и вдруг заявил:

— Мистер Поттер, гоблинское сообщество весьма ценит взаимоотношения, сложившиеся между авроратом и банком на сегодняшний день. И мне бы очень хотелось от лица наших старейшин и от себя лично выразить надежду, что в дальнейшем эти взаимоотношения останутся прежними.

— Я думаю, мы все в этом заинтересованы, — удивлённо ответил Гарри. — Так что насчёт Ауремануса?

— Он примет вас.

— Когда?

— Когда у вас будет время.

— Значит, сейчас?

— Как угодно. Следуйте за мной.

Они прошли в святая святых банка — глубинные чертоги — и остановились перед огромной, наглухо закрытой дверью, украшенной рунами.

— Вашу палочку, мистер Поттер, — потребовал гоблин.

— Зачем?

— Таковы правила. Никто из волшебников не входит в город гоблинов с оружием.

— Хорошо, — Гарри отдал ему палочку.

Гоблин бросил её в урну перед дверью и уже более уверенно произнёс:

— Ничего не трогайте, ни с кем не заговаривайте без разрешения, — и прислонил ладонь к двери.

Та медленно распахнулась, впустив во тьму подземелья желтоватый свет. Они пошагали по каменной улочке, по краям которой ютились мраморные домики. Вдали возвышался дворец, не похожий ни на одно сооружение, виденное Гарри раньше. Начать с того, что он был золотым. По мере приближения можно было обнаружить, что каждая его стена, каждый изгиб выточен столь искусно, что перед ним меркли самые великолепные шедевры архитектуры.

Гоблин завёл Гарри в скромный с виду домик, построенный, тем не менее, с большим вкусом. Интерьер оказался настолько шикарным, что Гарри, раскрыв рот, наблюдал за игрой свечного пламени в изумительных перспективах зеркал. Свет множился от хрустальных безделушек, переливался всем спектром и матово отражался в гладко вытесанных мраморных стенах.

— Впечатлены? — раздался скрипучий старческий голос.

Гарри обернулся и увидел гоблина, настолько дряхлого, что было удивительно, как он ещё дышит. Однако старик, довольно ловко управляясь с инвалидной коляской, проехал вглубь комнаты и хитро уставился на Гарри.

— Мистер Ауреманус?

— Долгоух я, — махнул сморщенной цыплячьей ручкой гоблин. — Оставим громкие титулы. Что вам нужно?

— Я пришёл спросить про артефакт, который был сделан вами лет этак… много назад. «Око памяти». Такая шкатулка с драконьим…

— Не трудитесь, господин маг. Я помню каждую вещицу, которую создал. «Око памяти» купил у меня некий Хатчинс. Я тогда неплохо заработал, — старик засмеялся, словно забулькал утробным кашлем.

— Расскажите мне о ней, — попросил Гарри, дождавшись, когда старик успокоится.

— Я не люблю волшебников. Но меня попросили отнестись к вам с участием. Что вас интересует?

— Чёрный дым и видения после него.

— А, это очень забавная особенность. «Око памяти» при определённом воздействии запечатлевает всё, что происходит вокруг. А посмотреть, что оно в себе сохранило, очень просто — достаточно сильно нажать на глаз.

— Эти видения… можно наблюдать дважды?

— Сколько угодно.

— А много ли их сохраняется внутри шкатулки?

— Насколько я знаю, Хатчинс купил эту вещицу с одной целью — увековечить в ней момент своей гибели.

— Зачем? — недоумённо спросил Гарри.

Старик снова забулькал своим странным смехом. Гарри терпеливо подождал.

— Однажды я обмолвился при Хатчинсе, что гоблинские пророки — самые точные в мире. Он не согласился, стал спорить. Тогда я предложил встретиться с одним из них. Хатчинс был не против. Ему предрекли страшную насильственную смерть от руки волшебника и каких-то жутких тварей. Хатчинс не поверил, даже оскорбил провидца. Тогда я и предложил ему купить эту шкатулку, чтобы получить подтверждение.

— И какой в этом смысл для самого Хатчинса? — не понял Гарри.

— Ну, вы же пришли сюда со своими вопросами. Стало быть, смысл есть. Могу лишь добавить, что наши ясновидцы, действительно, самые лучшие в мире. Вы ведь сами в этом убедились, не так ли?

— Да, — подтвердил Гарри. — Ваш предсказатель не соврал. Смерть Хатчинса действительно была ужасной.

— Может, вы тоже хотите получить пророчество? — вдруг предложил гоблин.

— Нет, благодарю. Пророчествами я сыт по горло.

* * *

Министерская столовая походит на иерархический кружок, центром которого является стол министра магии. Гарри со своей тарелкой примостился к стоявшему через ряд от министра столу старших авроров. Там уже доедал свой ланч Трастворт.

— Как продвигается расследование? — дружелюбно спросил старший аврор.

— Нормально, — ответил Гарри.

— Дженкинс действительно мог подложить эти улики?

Гарри даже перестал жевать.

— Ты знаешь, что свою должность он получил во времена Волдеморта?

— Нет. Я не знал этого, — удивился Гарри.

— Он опасный человек, Поттер. Так что, если нужна помощь — не стесняйся, проси. Помогу.

— Благодарю.

Трастворт покровительственно кивнул.

— У вас интересный говор, мистер Трастворт, — заметил Гарри. — Мелодичный.

— Йоркширский. Я родом из Лидса.

— Красивые места.

— Да. В детстве я жил в маггловской деревеньке, часто гулял по пустошам, дышал вересковым ароматом. Знаете, чем пахнет вереск?

— Да. Он пахнет кровью.

* * *

В течение всего дня Гарри вспоминал о Гермионе несколько раз, но прежней эйфории не ощущал — антидот сделал своё дело. Не давала покоя лишь мысль, как вести себя дальше. Он ведь едва не овладел женой друга на собственном рабочем столе. Если бы зельевар не прислал лекарство, эта ночь прошла бы совершенно иначе. Возможно, она стала бы самой чудесной в его жизни. Несмотря на облегчение, которое Гарри испытал после принятия антидота, его будоражило осознание того, что последние два дня он был по-настоящему счастлив и несчастлив одновременно. Столь сильных эмоций он никогда не испытывал. А Гермиона была такой восхитительно… понимающей.

Вечером Гарри аппарировал домой. С опаской открыл дверь, принюхался — ничего, ни единого намёка на отвращение. Квартира была пуста. На столе лежала записка:

«Гарри, я в Норе. Джинни».

Должно быть, она обиделась, раз настолько сухо оповестила о своём местонахождении. Но главное, что оповестила. Значит, ещё не всё потеряно.

На супружеской постели лежали крохотные ярко-голубые носочки с помпончиками. Наверное, будет мальчик. Это здорово. Гарри обнял подушку Джинни, вдохнул её аромат и тут же уснул.

* * *

«Сегодня суд!» — Гарри проснулся от этой мысли и вскочил с постели — шесть утра. Вообще-то, можно ещё часик поспать.

Через двадцать минут он был в министерстве.

В первую очередь он отправился в отдел надзора за аппарацией, чтобы посмотреть, где Грейноуз: ещё позавчера он наклеил на Грейноуза нить слежения. Однако карта не желала выдавать ему сведения. Гарри проторчал возле неё, наверное, полчаса, выискивая своего подозреваемого, но безрезультатно. Барыга бесследно исчез!

Гарри в панике кинулся искать Грейноуза по адресам. Но ни в «Вересковой пустоши», ни в доме у озера, ни даже в лондонской квартире, где тот проживал время от времени, его не оказалось. Меж тем часы упорно двигались к девяти, к часу суда.

Измученный дурными предчувствиями, Гарри вернулся в министерство, где его сразу вызвали к Шеклботу.

— Ты готов к заседанию, Гарри?

— Да, Кингсли.

— Слушай, общественность чрезвычайно заинтересована в освещении процесса Моорских псов, поэтому Визенгамот принял решение сделать суд открытым. Понимаешь, что это значит?

— Будет пресса?

— Будут все! Поэтому, если у тебя есть кот в мешке, я должен знать его полную подноготную, от усов до хвоста.

— У меня пропал подозреваемый.

— Что?!

— Грейноуз как сквозь землю провалился.

— Твою мать! — ругнулся Кингсли. — Процесс надо отменять.

— Нет. Нельзя.

— Ты что несёшь, Поттер?

— Я не дам отменить процесс, — твёрдо заявил Гарри. — Доверься мне, Кингсли. Ты же помнишь слова Дамблдора о том, что в меня надо верить?

— Всё равно решение принимает Визенгамот.

— Я понял, — кивнул Гарри и вышел.

Ужасно хотелось избавиться от застрявшего в горле сухого комка. Гарри наколдовал стакан, налил в него воды из фонтана, жадно выпил, набрал ещё.

Надо зайти к Дженкинсу. Поговорить в последний раз.

В кабинете старшего аврора вкусно пахло свежезаваренным кофе. Дженкинс холодно глянул на Гарри и усмехнулся.

— Кофеёк пьёшь? — спросил Гарри.

— Да, заряжаюсь перед волнующим зрелищем. Ты же удивишь нас сегодня, да, Поттер? — Дженкинс отхлебнул из чашки и с наслаждением выдохнул.

— Я принёс протоколы, — Гарри небрежно бросил ему на стол бумаги.

Один лист попал на чашку с кофе, и Гарри его отодвинул.

— Можешь оставить себе. У меня есть оригиналы.

— Хорошо.

— Ну так что, Поттер? Есть у тебя информация, которая сделает этот день величайшим в истории?

— Ничего такого, о чём ты не знаешь. За исключением нескольких деталей.

— Звучит угрожающе, — усмехнулся тот. — Расскажешь?

— Уже почти девять. Пора на заседание.

* * *

В зале суда никогда не было столь многолюдно. Здесь были, как сказал Кингсли, все: среди газетчиков громко жужжала Скиттер, Лавгуд витийствовал над молоденькими журналисточками, то и дело взрывались вспышки колдографов. Члены Визенгамота переговаривались вполголоса. Наконец, раздался гонг, призывающий к порядку. Заседание началось.

— Уважаемые члены Визенгамота, — начал председатель. — Нам только что стало известно, что главный обвиняемый не присутствует на суде. В связи с этим необходимо поставить вопрос о переносе заседания.

Зал возмущённо загудел.

Гарри вдруг встал и под всеобщими удивлёнными взглядами направился на арену.

— В чём дело, мистер Поттер? — недовольно спросил председатель.

— Согласно статье сто тридцать пятой процессуального уложения, судебное заседание может вестись in absentia, то есть в отсутствие подсудимого, — заявил он.

— Да, но в той же статье указано, что в случае его отсутствия, на суде должен быть представитель обвиняемого. А у нас его нет.

— Есть. Представителем Асмуса Грейноуза буду я.

Зал охватила тишина. Потом, словно прорвало плотину, накатила волна шёпота и замерла, когда председатель проговорил:

— Вы осведомлены, что придётся отвечать наравне с настоящим обвиняемым?

— Осведомлён.

— Что ж, тогда начнём. Асмус Грейноуз обвиняется в преступном сговоре с группировкой оборотней, так называемыми Моорскими псами; в подстрекательстве к грабежу, разбою и убийствам. Представитель обвиняемого, Гарри Джеймс Поттер, вы признаёте его виновным?

— Я хочу сделать заявление.

— Слушаем вас.

— Согласно протоколу проверки, проведенной третьего октября сего года экспертом отдела артефактов Олингом, Асмус Грейноуз никогда не касался предметов, которые рассматриваются в рамках данного производства как вещественные доказательства его вины. Протокол гласит, что эти предметы в разное время побывали в руках некоторых сотрудников аврората, в том числе Морольта Дженкинса. Кроме того, я заявляю, что все вещи, принадлежавшие жертвам Моорских псов и якобы найденные в доме у обвиняемого, были подброшены туда старшим аврором Морольтом Дженкинсом.

— Вы инкриминируете своему коллеге подлог?

— Да.

— Можете ли вы назвать свидетелей, которые подтвердили бы ваши слова?

— Да. Морольт Дженкинс.

— Хотите сказать, что он будет свидетельствовать против себя?

— Если суд сочтёт нужным спросить мистера Дженкинса, я думаю, у него не будет причин говорить неправду.

— У вас всё, мистер Поттер?

— Да. Пока всё.

— Суд вызывает Морольта Дженкинса.

Дженкинс, растерянно повертев головой, встал и спустился вниз.

— Скажите, мистер Дженкинс, правда ли, что вы подбросили вещи жертв Моорских псов в дом Грейноуза?

— Да. Правда, — вяло ответил Дженкинс и вдруг побелел как полотно.

Зал возбуждённо загудел.

— Тишина! — вскричал председатель.

Гарри заметил, как посветлело лицо Кингсли.

— Зачем вы это сделали?

— Чтобы состряпать обвинение против Грейноуза, — ответил Дженкинс.

Зал окончательно взорвался.

— Тишина! Иначе я буду вынужден удалить прессу! — рявкнул председатель и, когда зрители затихли, обратился к Дженкинсу:

— Вы испытывали неприязнь к обвиняемому?

— Нет. Я его почти не знал.

— Тогда зачем вам понадобилось собирать поддельные доказательства?

— Чтобы выслужиться перед Шеклботом и получить должность главы аврората.

— Вы обвинили человека, чтобы стать главой аврората?

— Да.

— Вы осознаёте, что даёте показания против себя?

— Осознаю.

— Понятно. Расскажите, как вы провели ночь на первое октября.

— Вечером я был с Поттером в Торнтоне, мы охотились за псами, уничтожили семерых. Потом я отправился в лондонский бордель, что в районе Стэмфорт Бридж. Затем я вернулся в аврорат, когда мне передали, что Моорские псы снова вышли на охоту, теперь уже в Галифаксе. Кроме того, сказали, что Поттер тоже ищет оборотней в районе Мур-энд-Роуд. Я взял наряд, и мы отправились в Галифакс, но опоздали — псы ушли раньше. Я пошёл по следам и оказался под водонапорной башней, на пустоши. Спустился в подземелье, увидел там кучу трупов и Поттера. Он убил их, всех тринадцать оборотней. Как-то сумел выследить этих тварей раньше меня.

— Что произошло затем?

— Поттер двинул по своим делам, а я остался, вызвал людей, мы выгребли из подземелья всех, оборотней сожгли, убитых сложили, чтобы отдать невыразимцам, вещи жертв перенесли в аврорат.

— Из вашего рассказа следует, что Поттер один уничтожил банду оборотней количеством тринадцать особей ещё до вашего прихода?

— Да, это так.

— Значит, сказанное вами позавчера о том, что вы допросили оборотня по кличке Милт, — неправда?

— Совершенно верно.

— Кто же этот таинственный Милт?

— Я его выдумал.

— Зачем?

— Чтобы связать Грейноуза с Моорскими псами.

— Откуда в аврорате появились нож, письмо и шкатулка?

— Их передал Поттер.

— И он же арестовал Грейноуза. Значит ли это, что вы были в сговоре с Поттером?

— Нет. Поттер только собрал улики и задержал Грейноуза как подозреваемого, а я уже подготовил остальное.

— То есть он только предоставил материал, на основе которого вы состряпали фальшивые доказательства?

— Так точно.

— Согласно протоколам допросов, многочисленные э-э… коллеги Грейноуза признаются, что именно он осуществлял связь с Моорскими псами. Как вы объясните этот факт?

— Эти показания даны под давлением.

— Под чьим давлением?

— Моим и нескольких старших авроров. Я пригрозил, что разорю барыжье братство, если они откажутся давать показания на Носа, то есть на Грейноуза.

— Каким образом разорите?

— Известно каким — зачистками Лютного.

— Объясните механизм этих зачисток.

— Несколько крепких ребят заходят в Лютный, берут всех барыг, отбирают имущество, а самих отправляют из Лондона.

— Другими словами, вы пригрозили попросту их ограбить?

— Нет. Зачистить. Это так называется.

— Раньше вы проводили подобные зачистки?

— Проводил.

— Когда?

— В девяносто восьмом году.

— Во времена Волдеморта?

— Да.

— Всё ясно. Объявляется перерыв — десять минут!

Председатель рухнул в своё кресло, вытерев пот со лба. Зал яростно зашумел.

«Это бомба!» — верещала Скиттер Прыткопишущему перу. Лавгуд воодушевлённо рассказывал о мозгошмыгах, которыми страдают чересчур честолюбивые сотрудники аврората, ему внимали молоденькие журналистки, усердно строча в своих блокнотиках.

Дженкинс, пошатываясь и огорошенно бормоча под нос, вцепился в трибуну, словно она была его единственным спасением. Гарри ощутил невольную жалость. И тот, почувствовав его взгляд, поднял глаза. Так смотрят, когда внезапно осознают, кто виновен в столь незавидной ситуации.

— Ты! — произнёс Дженкинс, словно выплюнул. — Это ты! Господин председатель! — выкрикнул он, обращаясь к суду.

— Мистер Дженкинс, перерыв закончится через минуту, тогда и продолжим.

— Он опоил меня! Я отказываюсь отвечать на вопросы!

Председатель нахмурился и дал знак, чтобы ударили в гонг.

— Заседание продолжается. Мистер Дженкинс, что означают ваши слова?

— Поттер подлил что-то в мою чашку с кофе прямо перед судом! Он заставил меня оговорить себя!

— Мистер Поттер, это правда?

— Да.

— Что вы добавили Дженкинсу в чашку?

— Веритасерум.

В зале снова загалдели.

— Тишина! — прогремел голос председателя, и все затихли. — Мистер Дженкинс освобождается от дачи показаний.

— Почему? — закричал кто-то. — Пусть говорит!

— Правильно! Мы должны знать, что творится в аврорате!

— Молчать! — рявкнул председатель. — По закону сыворотку правды применяют только с согласия допрашиваемого. Мистер Дженкинс такого согласия не давал. Вы свободны, старший аврор.

Дженкинс, бросив на Гарри убийственный взгляд, сел на место.

— Однако суд не может не принимать во внимание слова свидетеля, сказанные им в рамках процесса. Поэтому показания мистера Дженкинса будут использованы при вынесении приговора по этому делу. У обвинения есть вопросы? У защиты?

Гарри помахал адвокату, чтобы тот подошёл. Адвокатом был сухонький старичок, всегда исполнявший роль защитника в безнадёжных делах. Посовещавшись с Гарри, он провозгласил:

— Представитель обвиняемого хочет сделать заявление.

Все затихли.

— Вы хотите что-то добавить касаемо этого дела?

— Да.

— Мистер Поттер, надеюсь, вы не станете снова изобличать людей на основе их же показаний, взятых незаконным путём?

— Нет, сэр.

— Тогда говорите.

— Я располагаю важными доказательствами, указывающими на человека, который на самом деле осуществлял руководство Моорскими псами.

— Кого вы имеете в виду?

Гарри глубоко вздохнул и проговорил:

— Я не могу сказать, сэр. Но если вы посмотрите на улику, то станет ясно.

— Хватит превращать суд в балаган! Что за улика?!

— Шкатулка колдуна Хатчинса, ставшего первой жертвой Моорских псов.

— Но эта вещь уже заявлена в списке вещественных доказательств.

— Да. Оказывается, у неё есть свойства, которые раньше не принимались во внимание, а именно, согласно изготовителю, она способна запечатлевать окружающую обстановку. В ней сохранена информация о последних минутах убитого.

Председатель посовещался с членами Визенгамота и произнёс:

— Хорошо. Давайте сюда.

Шкатулку положили перед председателем.

— И что? — спросил он, оглядев вещицу.

— Нажмите на драконий глаз, — посоветовал Гарри. — И посильнее.

Тот так и сделал. Спустя мгновенье, когда рассеялся чёрный дым, появилось полупрозрачное видение: в плохо обставленной комнате сидел за столом седой старик, внезапно к нему ворвались три оборотня. Один вгрызся старику в горло, другой прыгнул на спину. Третий вонзился в руку. Через миг они повалили беднягу на пол. Следом в комнату вошёл маг с палочкой наизготовку. Широкоплечий, с седоватыми висками, он что-то говорил оборотням, те подняли искусанную жертву и поставили перед магом. Он с презрением и отвращением осмотрел старика, а затем небрежно махнул рукой. Оборотни вновь кинулись на несчастного, полетели кровавые ошмётки, а волшебник спокойно наблюдал за расправой. Удовлетворённая ухмылка появилась на его лице. Затем он что-то приказал псам, те начали выгребать из ящиков ценности, снимать картины. Волшебник протянул руку к шкатулке, и видение растворилось.

— Да это же… Трастворт! — раздалось вдруг в притихшем зале.

Все повернулись туда, где должен был сидеть старший аврор Харланд Трастворт…

— Найти его! — вскричал председатель. — Немедленно!

Несколько авроров во главе с Дженкинсом кинулись на поиски. Шеклбот приказал перекрыть все выходы из министерства. Одна из журналисток упала в обморок. В зале суда образовалась сумятица, зрители повскакали с мест и заговорили в полный голос. Председатель Визенгамота схватил молоток и яростно стукнул три раза.

— Заседание продолжается!

Толпа понемногу успокоилась.

— Мистер Поттер, надеюсь, больше никаких фееричных заявлений у вас не припасено?

— Нет, сэр.

— Тогда Визенгамот принимает решение. Кто за то, чтобы признать Асмуса Грейноуза виновным?

Никто не поднял руку.

— Кто за то, чтобы оправдать его по всем статьям?

На этот раз проголосовали все члены Визенгамота.

— Принято единогласно. Асмус Грейноуз невиновен. Заседание окончено!

Репортёры гурьбой бросились к Гарри, со всех сторон посыпались вопросы. Он, бормоча: «Без комментариев», протискивался сквозь шумную, назойливую толпу, которая никак не хотела отпускать.

— Как вы думаете, почему Трастворт убил Хатчинса?

— Это предстоит выяснить следствию, — ответил он и ужом выскользнул из сетей навязчивых журналистов.

В аврорате к нему подбежал молодой светловолосый стажёр, фамилию которого никто не помнил, все звали просто Хью, и, преданно заглядывая в глаза, сообщил:

— Там взяли Трастсворта. Дженкинс его допрашивает.

— Поттер! — раздался позади голос Шеклбота. — Подожди меня.

Кингсли быстрыми шагами поравнялся с Гарри, и они вместе вошли в допросную.

Дженкинс сидел за столом напротив связанного, обречённо взиравшего на своих пленителей Трастворта, по обе стороны от них толпились старшие авроры. Все оглянулись на вошедших. Дженкинс, уколов Гарри взглядом, отрапортовал Шеклботу:

— У камина повязали, едва не улизнул.

— Он что-нибудь сказал?

— Молчит, зараза.

Кингсли наклонился к Трастворту и заявил:

— Деваться тебе некуда, доказательства неопровержимы. Гоблины подтвердили, что шкатулка не врала. Не усугубляй своё положение, Харланд.

Трастворт мрачно посмотрел на министра, с трудом разлепил сухие губы и произнёс:

— Я во всём сознаюсь. Но только не им! — он кивнул в сторону Дженкинса. — Пусть меня допросит Поттер.

— Опять Поттер! — возмущённо всплеснул руками Дженкинс.

— Но мне-то можно поприсутствовать? — с сарказмом спросил Кингсли.

— Да.

— Оставьте нас, джентльмены, — приказал министр аврорам.

Те с молчаливым сопением вышли. Кингсли сел за стол, Гарри устроился рядом и приготовился записывать.

— Ну, выкладывай, — спокойно произнёс министр.

Трастворт тяжело вздохнул и начал свой рассказ:

— Я полукровка, мой отец маггл, мать была волшебницей; и это всё, что я о ней знаю. Жили бедно, но честно. Когда мне было семь, отправились с отцом на ярмарку в Галифакс. Там мы и встретили этого Хатчинса: он зелья привёз на продажу. Магглы его просто ненавидели, чувствовали, что тёмный колдун. В общем, завернули его с ярмарки, стали прогонять с криками, а он… взмахнул рукой, и будто лезвия в людей полетели. Крики, кровь, паника. Я в толпе отца потерял, а когда нашёл — обомлел: на нём живого места не было. Тут же авроры нагрянули. Я тогда не знал, кто они такие, вообще ничего о волшебном мире не знал. А они ловко так память всем постирали, вроде пострадавшие сами себе раны нанесли! Подлечили, конечно, но не особенно старались — кому нужно на магглов время тратить? Отец после долго болел, мучился, здорово ему досталось. Через год умер. Мне было восемь. Потом приют, Хогвартс. После школы закрутилось всё, я в аврорат поступил, служил. Как-то рылся в архивах и нашёл упоминание про галифакского рубаку. Дальше больше. Раскопал всю историю, и память ко мне вернулась. Вспомнил я и про ярмарку, и про раны отца, и про эту мразь — Хатчинса. Сразу кинулся его искать и нашёл, всё в том же Галифаксе. Однако подобраться к злодею было не так-то легко. Он будто знал, что рядом смерть ходит: окружил себя столькими защитными чарами, что ничем не прошибёшь. Несколько раз я пытался подкараулить его, всё безрезультатно. Тогда я стал искать возможность обойти заклинания, и узнал, что если на оборотней навести Жажду крови, они сквозь любую оборону проникнут. Поймал трёх оборотней, заколдовал. Что было дальше — вы видели. Но я скажу одно — Хатчинс заслуживал своей казни!

— Как получилось, что оборотней стало больше?

— Когда подсчитали взятое у Хатчинса, оказалось, что он был очень богатым колдуном. Я решил: чего добру зря пропадать, нашёл человека — Хлюста, тот и загнал всё барахло. Я тогда денег получил — сроду столько не имел. И тут бес попутал — захотелось жить хорошо. В общем, отпустил я оборотней, чтобы те ещё пару мест обчистили, а там они уже новообращённых привели. Сначала всё шло гладко, но потом я понял, что псы из-под контроля вышли, озверели совсем. На меня стали кидаться. В итоге они мой запах за версту могли учуять и близко к себе не подпускали. Оставалось только ждать, когда кто-нибудь их поймает. Я дал пару наводок Дженкинсу, намёками, естественно, чтобы в стороне остаться. Заклинание это — Жажда крови — любого может с ума свести, поэтому тот, кто рядом с псами находился, беспощадным убийцей становился. Вот Дженкинс и зверствовал. Ты ведь тоже чувствовал это, да, Поттер? Ощущал, как ненависть внутри закипает? Мне-то оно на руку было. Думал, вы всех псов укокошите, а я чистеньким останусь. Однако я чуял, что где-то прокололся. Всё думал, где? Где? В последние дни спать не мог, всё высчитывал, в чём мог ошибиться. Оказалось, Хатчинс меня с того света достал.

— Что произошло в ночь на первое октября? — спросил Шеклбот.

— Я узнал, что Поттер и Дженкинс убили семерых оборотней, встревожился, конечно: вдруг они что-то пронюхали? А потом Хлюст мне через камин передаёт, что Поттер в это дело глубоко ввяз и Грейноузом интересуется. Хлюст запаниковал, попросил о встрече. Я пришёл, но было уже поздно: Поттер был уже там, а Хлюста убили. После я узнал, что барыжье братство его приговорило. Я слышал, как Поттер убийцу допрашивал, тот сказал про «Вересковую пустошь» Грейноуза. Я тогда подумал: вот мой шанс. В Хлюста я кинжал воткнул, а девчонку Ступефаем вырубил и к себе отнёс.

— Какую девчонку?! — не понял Шеклбот.

— Э-э, Гермиону, — пояснил Гарри.

— А что она там делала?

— Напросилась со мной вести расследование.

— Ты взял на дело Грейнджер?

— Да, — смутился Гарри.

Шеклбот строго посмотрел на Гарри, а тот, нервно поёрзав на стуле, спросил у Трастворта:

— Зачем вы вонзили в Хлюста кинжал?

— Это же идеальная подсказка! Любой, увидев его, решил бы, что барыгу убили псы. Кстати, это кинжал моего отца.

— Что? — удивился Гарри.

— Достался ему от деда. Я свою жизнь в отчем доме помню смутно. Но вот как-то шёл по Лютному, увидел эту вещь, сразу в голове будто бабахнуло — это же тот самый кинжал, с которым я в детстве играл! Только я не думал, что ты по нему так быстро просечёшь, где оборотней искать.

— Марцелиус — это вы?

— Да. Мой псевдоним для работы в поле. Чтобы быть в курсе всего, надо иногда носить маску.

— Это тебе удалось с лихвой, — с отвращением заметил Шеклбот. — Что было после того, как ты спрятал Гермиону у себя?

— Я вернулся в аврорат, там как раз собирались в Галифакс, ловить псов; и отправился вместе со всеми. Псы меня, видимо, учуяли и быстро сбежали. Мы поблуждали по городу, потом пришло известие от Дженкинса, что он под водонапорной башней, ждёт подмогу. Мы отправились туда. Дженкинс рассказал мне, что Поттер рванул к Грейноузу, в «Вересковую пустошь». Тогда я вернулся к себе, забрал девушку, она всё ещё без сознания была, и спрятал в домике на озере. Потом отправил Грейноузу то письмо.

— Когда вы прятали Гермиону у Грейноуза, что-нибудь почувствовали? Необычный запах? — спросил Гарри.

— Ничего я не почувствовал. Я в маске был, чтобы девчонка меня случайно не узнала.

— Что ещё за запах, Поттер? — поинтересовался Кингсли.

— Неважно, — отмахнулся он и обратился к Трастворту: — Это вы забрали из Мунго убийцу Хлюста?

— Да. Мне нужно было знать, на кого он работает.

— Куда вы его дели?

— Стёр память и отпустил.

— Отпустил? — не поверил Шеклбот.

— Да. Зачем он мне нужен? Кроме Поттера его никто не видел, а из-за расщепа его теперь трудно узнать.

— Колдомедика вы отравили? — спросил Гарри.

— Какого колдомедика? — удивился Трастворт.

— Который вам убийцу передал.

— Не знаю ничего про это.

— Ладно. С него и без того хватит обвинений, на пожизненное точно. Ну, в общем, мне всё ясно, — подытожил Шеклбот, вставая из-за стола. — Ни черта ты не стоишь доверия, Трастворт!

* * *

Трастворта отправили в камеру, Гарри до вечера оформлял на него документы, выстраивал общую картину, невольно ставя себя на место обвинителя. Когда всё было готово, и папка с делом разбухла от бумаг, он удивился собственной дотошности и работоспособности. Хотя ничего странного — он ведь увяз во всём этом по самое горло. А теперь пора развязываться. Дело Моорских псов закрыто.

Удовлетворённый этим днём и испытывая спокойную радость от хорошо выполненной работы, Гарри мерно шагал по коридору аврората. Из кабинета Дженкинса доносились разговоры и шум сдвигаемой мебели. Гарри заглянул в отворённую дверь и увидел раскуроченные ящики стола, распахнутые дверцы шкафа и кучу бумаг на полу. Два аврора пытались открыть сейф.

— Что происходит? — спросил он.

— А вы не знаете? Дженкинса арестовали за подлог. Нам приказано произвести обыск.

— Понятно.

Настроение необъяснимо испортилось.

* * *

Утро следующего дня началось с «Ежедневного пророка». Гарри разбудила сова, принесшая новенький экземпляр сегодняшней газеты и письмо с предложением дать эксклюзивное интервью. В передовице он увидел своё лицо и подпись под фотографией: «Поттер против аврората — чья возьмёт?».

Номер полетел в камин вместе с письмом.

Джинни всё ещё была в Норе, и от этого становилось тоскливо. Он здорово виноват, надо было давно вернуть её домой. Он виноват перед Роном, потому что хотел овладеть его женой. Виноват перед Дженкинсом, потому что заставил его разоблачить себя. Виноват перед Гермионой, потому что… об этом лучше вообще не думать.

Нормальное такое утро у Того-который-выжил-и всех разочаровал. Итак, заряд бодрости получен, пора браться за дела.

И всё же он слишком долго принимал душ, слишком долго завтракал и застрял перед окном, задумчиво наблюдая, как дворник убирает мусор. Потом решил пройтись по шумным пасмурным улицам, разглядывая витрины. Нырнул в метро, радуясь своей неузнаваемости среди магглов. Однако сработал внутренний аврор, и ровно в девять он оказался у входа для посетителей министерства, замаскированного под телефонную будку.

В рабочем кабинете сидел тот, кого Гарри меньше всего ожидал увидеть: гоблин из Гринготтса, с которым он беседовал накануне.

— Извините, что вторгся в ваши владения, мистер Поттер, но мне не хотелось маячить в фойе, поскольку дело весьма секретное, — сказал гоблин, вставая со стула.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Прекрасно, что вы это спросили. Но помощь не нужна, во всяком случае, сейчас. Мне поручили передать вам кое-что.

— Передать мне? Что передать? — изумился Гарри.

— Подарок.

— От кого?

— От нашего сообщества. Мы рассчитываем на дальнейшее сотрудничество с вами.

— Я ничего не понимаю.

— Вы поймёте позже. А мне пора, — и гоблин выскользнул за дверь с невиданной для коротышки скоростью.

— Эй! — Гарри бросился за ним, но коридор был пуст.

Показалось? Однако нет: когда Гарри вернулся в кабинет, то увидел на столе коробку. Он вынул палочку, чтобы проверить её на тёмные заклинания, но в этот момент к нему заглянул Хью.

— Мистер Поттер, вас ждут у министра. Сказали, срочно прибыть.

Чёрт, сегодня же совещание у Кингсли! Совсем вылетело из головы. Гарри переложил коробку в сейф и пошёл к министру.

* * *

Шеклбот встретил Гарри осуждающим взглядом и кивком указал на стул. В кабинете сидели все старшие авроры, за исключением Дженкинса и Трастворта, конечно. Колдблэйд всё так же тряс головой и глупо улыбался.

— Итак, господа, — начал Кингсли, — настало время решать, кто займёт должность главы аврората. Оба предыдущих кандидата оказались никуда не годными. Поэтому нам сегодня предстоит выбрать новых: честных, принципиальных, умных и опытных. Есть какие-нибудь предложения?

— А чего тут думать? Есть лишь один человек, который подходит под все эти характеристики, — сказал высокий пожилой Генри Вуд.

— Ты кого имеешь в виду? — спросил Фокс, один из тех, кто зубоскалил вчера в кабинете Дженкинса.

— Поттера, конечно. Лично я ему доверяю на все сто, — твёрдо произнёс Вуд и оглядел присутствующих.

Все посмотрели на Гарри. Он огорошенно сидел, едва ли не открыв рот от удивления.

— Поттер слишком молод и неопытен, — заявил Кингсли.

— Опыта у него хватит на десятерых, — сказал Норберг. — А молодость — не порок.

— Мне тоже нравится его кандидатура, — отозвался с другого края стола ещё один аврор. — Я буду за него голосовать.

— Вам не кажется странным, что Поттер уничтожил репутации обоих кандидатов как раз накануне совещания?

— И тем самым уберёг нас от неправильного выбора, — холодно заметил Вуд. — Может, вы считаете, что авроратом должен управлять покровитель бандитов и убийц? Или тот, кто способен на грязный подлог? Поттер всё верно сделал, вот моё мнение.

— Да, но зачем нужно было выносить это на публичный суд? Аврорат теперь за сто лет не отмоется.

— Значит, Поттер — именно то что надо. Такой человек вытащит аврорат из клоаки, в которой мы все сидим.

— А что? Сам заварил кашу, пусть теперь и расхлёбывает, — вальяжно произнёс один из друзей Дженкинса.

Раздались одобрительные смешки.

— Других кандидатов нет? — строго отрезал Шеклбот.

Никто ему не ответил.

— Тогда голосуем. Кто за Поттера?

Больше половины подняли руки.

— Кто против?

Проголосовало несколько авроров.

— Принято! — провозгласил Кингсли. — Ну что, Поттер, поздравляю, — он протянул Гарри ладонь.

— Спасибо, но я…

— Ничего-ничего, — Вуд дружески хлопнул его по спине. — Пообтешешься, поймёшь что к чему, а мы поможем.

— С назначением.

— Удачи, Поттер!

— Министр, а что будет с Дженкинсом? — перекричал хор поздравлений Фокс.

— А это пусть решает наш главный аврор, — ответил Кингсли.

Все посмотрели на Гарри в ожидании.

— Я… я думаю, — Гарри неуверенно оглядел присутствующих. — Я думаю, дело в отношении него надо прекратить, потому что показания взяты незаконно. Дженкинс — хороший сыщик, он должен остаться на службе… с понижением до рядового аврора.

— О!

— Слова не мальчика, но главы аврората.

— Вот это по-нашему!

— Спасибо, джентльмены, — сказал Кингсли. — Можете приступать к своим рабочим обязанностям. Поттер, не уходи.

Когда все покинули кабинет, Шеклбот внимательно посмотрел на Гарри и тяжело вздохнул.

— Я один чувствую, что меня этой должностью наказали? — спросил Гарри.

— Нет. Не один. Однако Вуд прав — ты можешь всё исправить. Но придётся туго.

— А когда было иначе?

Кингсли кивнул с усмешкой.

— Насчёт Дженкинса — не пожалеешь? Он ведь мужик мстительный.

— Не пожалею. Здесь я абсолютно уверен.

— Ну ладно. В любом случае, я рад, что это ты, а не кто-то другой. Готовься к тому, что тебя растерзают журналисты.

— Мне не привыкать. Чёрт, до меня только что дошло! — Гарри стукнул себя по лбу.

— Ты о чём?

— Гоблины ещё два дня назад знали, что меня назначат. А сегодня даже подарок принёсли.

— О, первые подношения. И что за подарок? — поинтересовался Кингсли.

— Не открывал ещё.

— Расскажешь потом. Вообще-то, ничего удивительного. Ведь их пророки — самые точные в мире.

* * *

В коробке оказался серебряный кинжал — миниатюрная и точная копия меча Гриффиндора. Гарри вынул его из изящных ножен, взвесил в руке, полюбовался блеском рубинов, попробовал пальцем острие. Это было идеальное оружие. Все-таки, быть главой аврората иногда приятно.

В дверь постучали. Гарри спрятал кинжал обратно в коробку, задвинул её под стол и сказал:

— Войдите.

— Привет, — в кабинет вошла Гермиона. — Не занят?

— Нет. Заходи, — Гарри нацепил на лицо вымученную улыбку.

Он был, конечно, рад видеть Гермиону, но и стыдно было неимоверно.

— Поздравляю с назначением.

— Ты уже знаешь? — удивился Гарри.

— Шутишь? Все уже знают!

Гарри разочарованно застонал.

— Я очень рада за тебя, и за всех нас. Потому что лучшей кандидатуры…

— Прекрати, пожалуйста.

— Ты что, не рад?

— А ты бы обрадовалась, если бы тебя поставили управлять бандой мантикор?

— Что, всё так плохо?

— Нет. Всё гораздо, гораздо хуже.

— Куда уж хуже-то?

Они посмотрели друг на друга и прыснули от смеха.

— Вообще-то я по делу, — деловито сказала Гермиона. — Мне пришло письмо, и я не знаю, как быть, — она положила на стол бумагу.

Гарри развернул и прочёл:

«Грейнджер,

Приходите сегодня к восьми вечера в дом у озера. Есть важная информация.

А. Г.»

— А. Г? — не понял Гарри. — Асмус Грейноуз?

— Видимо, да.

— Ты с ним знакома? — спросил Гарри.

— Нет. Даже не знаю, как он выглядит, — пожала плечами Гермиона.

— Тебе нельзя идти на встречу. Вдруг он какую-нибудь гадость задумал?

— Боишься за меня? — она иронично вздёрнула бровь.

— Конечно, боюсь!

— Тогда пойдём вместе. Лично мне интересно, что он скажет. А тебе?

— Вообще-то, не мешало бы ему набить морду, ну и выслушать заодно.

— Договорились. Жди меня в половине восьмого, — Гермиона потянулась за письмом.

— Оставь, — сказал Гарри. — Я его ещё раз перечитаю.

— Наслаждайся, — подмигнула она и вышла.

Гарри улыбнулся ей вслед. Стыд больше не душил липкими лапами. На сердце полегчало, и все трудности предстоящего дня Гарри готов был принять со стоическим терпением.

* * *

В письме не оказалось никаких следов тёмной магии. Эксперт убедился, что оно написано человеком, похожим на Грейноуза.

Кингсли заявил, чтобы Гарри был готов выступить перед прессой. Пришлось целый час придумывать речь, которую он в итоге произнёс за четверть минуты. Когда речь завершилась, журналисты, не привыкшие к такой лаконичности высокопоставленных лиц, замерли в ожидании. Образовалась неловкая молчаливая пауза, прерванная внезапной вспышкой колдографа. После неё репортёров прорвало. Они закидали Гарри вопросами, на которые тот отвечал кратко, иногда односложно, что, наверняка, со стороны выглядело как заносчивость. На деле же, большая часть его внимания была обращена на то, чтобы унять предательскую дрожь в коленках.

Когда все разошлись, Кингсли протянул руку и сказал:

— Молодец, Гарри!

На обеде в министерской столовой ему устроили овацию, сопровождающуюся взрывом мини-петард из магазинчика братьев Уизли. Снова поздравления, похлопывания по плечу и много приятных слов. Даже Дженкинс поприветствовал Гарри сухим кивком. В общем, неплохой выдался денёк.

В половине восьмого пришла Гермиона. В джинсах и облегающем свитере, который Гарри никогда не видел на ней раньше. Увидев обтянутые плотной тканью волнующие выпуклости, Гарри опустил глаза. Вспомнилось, как он снимал с Гермионы лифчик, целовал нежную грудь, и удушливая волна смущения накрыла с головы до ног.

Гермиона, как нарочно, подошла и поправила на нём воротник мантии.

— Ты что, целый день так проходил? — укоризненно спросила она, обдав мятным дыханием и ароматом духов.

— У тебя пушинка в волосах застряла, — заметил Гарри, осторожно вылавливая среди густых кудрей белое невесомое пятнышко.

— Сегодня один больной разбушевался: выпотрошил свою подушку в поисках докси.

— Нашёл?

— Представляешь, да, — улыбнулась она. — Эта мелочь его чуть с ума не свела, а попутно весь персонал больницы.

Они вдруг замерли, и Гарри поймал себя на том, что тупо уставился на губы Гермионы.

— Наверное, нам пора? — спросила она.

— Да, — он сконфуженно отпрянул. — Пойдём.

* * *

Возле дома Гарри остановил Гермиону наставлениями:

— Я спрячусь под мантию-невидимку и зайду следом. В случае чего немедленно аппарируй, поняла?

— Есть, шеф, — буркнула она и пошагала вперёд.

Гермиона постучалась — никто не открыл. Она вынула палочку и вошла внутрь. Гарри проскользнул следом.

Дом был пуст и выглядел ещё более покинутым, чем четыре дня назад. Гермиона зажгла лампу. Серые сумерки проглядывали сквозь занавески, в тусклом жёлтом облачке разлетелись пылинки, лениво оседая на изношенную мебель и грязный пол.

Внезапно в старинных часах что-то зашипело, защёлкало, приоткрылась массивная дверца корпуса, из-за неё показалась сначала нога, потом спина, а затем и весь человек. Он аккуратно прикрыл за собой дверцу часов, они тут же забили время в сопровождении сиплых рулад простуженной кукушки. Человек повернулся к Гермионе. Это был Грейноуз.

Гермиона нацелила на него палочку. Он поднял открытые ладони, показывая что безоружен, и поздоровался:

— Мисс Грейнджер.

— Миссис Уизли, вообще-то, — поправила его Гермиона. — Вы Асмус Грейноуз?

— Можно и так сказать.

— Зачем вы меня позвали?

— Вы одна, без Поттера?

— Да, — неуверенно ответила она.

— Если он здесь, то передайте, что можно не прятаться. Я предполагал, что вы придёте с подмогой.

Гарри снял мантию-невидимку и холодно спросил:

— Почему вы не явились на суд?

— Сядьте, Поттер! — вдруг властно приказал Грейноуз. — И вы, Грейнджер, или как вас там теперь зовут, тоже сядьте.

Гарри с Гермионой опустились вместе на диван, словно притихшие ученики.

— О, уберите с ваших лиц это глупое выражение! — раздражённо проворчал барыга. — Я не Грейноуз.

— Что? — воскликнул Гарри.

— Помните письмо с антидотом? Какой там был текст?

— Грейноуз расплатился. Высылаю антидот…

— Расплатился — ключевое слово. Теперь вы понимаете, почему он не смог прийти на суд?

— Нет, — помотал головой Гарри и вопросительно глянул на Гермиону. Та удивлённо пожала плечами.

— О, боже, за что мне это! — всплеснул руками не-Грейноуз.

Гарри внимательно осмотрел его. Осанка, манера говорить, жесты были совсем другими. Они напоминали скорее…

— Стоп. До меня, кажется, дошло! — воскликнул Гарри и тут же оторопел: — Но это же невозможно.

— Оказалось возможно.

— Вы — зельевар?! Тот, что сварил антидот?

— Ваша догадливость похвальна. Может, и не зря вас сделали главным аврором? — надменно произнёс зельевар.

— Подождите, вы имеете в виду обмен телами? — уточнила Гермиона.

— Да, — кивнул он.

— Я читала про это! Ритуал очень сложный и опасный. Не всякий волшебник рискнёт освободить собственное тело для того, чтобы вселить в него другого. В случае ошибки возможен летальный исход.

— Надеюсь, вы не убили Грейноуза? — подозрительно спросил Гарри.

— Нет. И об этом я хотел поговорить.

— Он что, ранен?

— Да с ним всё прекрасно! Это-то и проблема.

— Слушаю вас, — деловито подобрался Гарри.

— Грейноуз нашёл меня и попросил сварить зелье. Оно носит название «Рамуан синта», что в переводе с малайского значит — что бы вы думали — любовный напиток. Неожиданно, правда? — Зельевар саркастически хохотнул. — Однако денег у него хватало только на ингредиенты, и тогда я предложил в качестве оплаты обменяться бренными оболочками. Он сначала испугался, но я сумел его убедить: пообещал создать женскую версию эликсира.

— И вы создали?

— Что за вечная привычка перебивать, Поттер? Да, создал. И антидот к нему, естественно. Здесь мы подходим к цели вашего пребывания в этом доме: Грейноуз сбежал вместе с женской модификацией. Не буду объяснять, как она опасна, вы и без меня можете представить. Рецепты эликсиров я успел спрятать, но сам дурман, увы, остался у него. Я лишь приберёг одну дозу, прототип, оба антидота, и хочу передать их вам, Грейнджер.

Зельевар взмахнул палочкой, в стене открылся секретный шкафчик. В нём лежали два аккуратно свёрнутых пергамента и четыре пузырька, два с зелёным содержимым, отмеченные знаками мужского и женского пола; два таких же — с чёрным.

— Забирайте.

Гермиона несмело подошла, вынула один пергамент и раскрыла его.

— Почему вы отдаёте их мне? — спросила она, пробегая глазами текст.

— Потому что скоро жертвы эротических похождений Грейноуза потянутся в Мунго, если не сразу в Азкабан. А лекарства у вас нет.

— Благодарю. Это очень великодушно с вашей стороны, мистер…

— Без имён, — холодно отрезал тот.

— Есть ли эти зелья ещё у кого-нибудь? — поинтересовался Гарри.

— Иными словами, не оставил ли я пару пузырьков себе? — процедил зельевар.

— Просто профессиональный вопрос.

— Нет, не оставил. Вам ли не знать, что эта гадость приносит одни проблемы.

— Вообще-то, как посмотреть, — уклончиво заметил Гарри.

— Эй! — возмутилась Гермиона.

— Ну, по правде говоря, да. Проблем тоже немало, — согласился он.

— Надеюсь, у вас хватит ума не использовать его повторно? — вопросительно выгнул бровь зельевар.

Гарри с уверенностью кивнул.

— Тогда я за вас спокоен. Мне пора.

— Куда вы отправитесь? — спросила Гермиона.

— Подальше отсюда и, думаю, на этот раз навсегда, — ответил зельевар.

Он вдруг пронзительно взглянул Гарри в глаза, вздохнул, будто подавил внутри себя давнюю печаль, и стремительной походкой покинул дом.

За зельеваром захлопнулась дверь, и Гермиона в озарении уставилась на Гарри.

— Тебе не показалось, что…

— Показалось, — согласился Гарри.

— Но как это возможно? Он ведь умер у нас на глазах!

— Не знаю. Может, вдруг воскрес и уполз?

— Хорошо бы.

— Да.

Они помолчали, думая о своём, потом вдруг, также как и утром, вместе прыснули от смеха.

— Слушай, столько всего произошло за эти дни, — Гарри расслабленно потянулся. — Я думал, у меня голова лопнет.

— Слава богу, всё закончилось.

— Угу, — он посмотрел на Гермиону, задержавшись взглядом на улыбающихся губах.

Улыбка вдруг погасла, и Гарри смущённо отвёл глаза.

— Я хотела тебя попросить, — сказала Гермиона. — Помнишь, ты обезоружил меня Экспеллиармусом?

— Да, — Гарри вдруг вспотел.

— В общем, теперь палочка меня плохо слушается. Не мог бы ты сделать так, чтобы она вновь признала меня хозяйкой?

— Хочешь выйти со мной на поединок? — оживился Гарри.

— Что-то вроде того.

— Не боишься драться с главой аврората?

— Ой, смотрите, какой большой начальник. Да я тебя сделаю, как мальчишку!

— Ладно, верю, — улыбнулся он. — Давай так: я буду без палочки, а ты нашлёшь на меня какое-нибудь лёгкое заклятье, скажем, Ступефай.

— Хорошо. Только не здесь, — она с отвращением осмотрелась. — Дом навевает неприятные воспоминания. Рядом есть какие-нибудь открытые места?

— Ещё бы! Это край вересковых пустошей.

Гарри взял Гермиону за руку, и они аппарировали.

На холмистой пустоши было ветрено и прохладно. Солнце уже скрылось за горизонт, лишь тёплые розовые лучи отражались в отцветших травах. Гермиона с удовольствием вдохнула вечернюю свежесть и провела рукой по бурым, осиротевшим без нежных лепестков, кустам вереска. Гарри украдкой наблюдал за ней. В янтарном свете, с распущенными волосами Гермиона была похожа на фею.

— Начнём, — обернулась она с улыбкой.

Закат озарил карие глаза, сделав их необыкновенно яркими.

— Давай, — Гарри положил палочку на землю и замер в ожидании.

Гермиона загадочно помолчала.

— Что? — не понял он.

— Ничего, — смутилась она и нацелилась на Гарри. — Ты готов?

Гарри кивнул, и в тот же миг красная молния сбила его с ног. От удара помутилось в голове, сознание на мгновение улетучилось.

— Гарри!

Он открыл глаза и увидел над собой лицо Гермионы.

— Я подумала, что убила тебя.

— Меня нельзя убить. Я неубиваемый, — сказал он, поднимаясь.

Последний луч упал на лицо Гермионы, и неожиданно Гарри не смог отвести глаз.

— Ты необыкновенная, — изумился он и протянул руку к каштановым кудрям, отливавшим золотом.

Гермиона погладила его по щеке, от этого прикосновения стало тепло и радостно. Порыв ветра спутал ей волосы. Гарри пригладил их и заглянул в бездну карих глаз. Невероятный восторг обрушился на него, стало даже больно оттого, что, наконец, вернулось то ощущение неизбывной полноты жизни. Всё вокруг — погасшее хмурое небо; луна, скромно выглядывавшая из-за туч, пустошь, пропахшие осенью травы, всё кричало о счастье. Гарри сморгнул внезапные слёзы, Гермиона сочувственно спросила:

— Тебе плохо?

— Нет.

Он схватил её и прижал к себе.

Их губы слились воедино.

Медово-сладкие плечи пахли вереском, вереск запутался в густых каштановых кудрях, жёстко впивался в колени, хлестал по обезумевшим рукам, холодил вечерней росой оголённую кожу; обдуваемый ветром, терпеливо вторил страстным стонам…

Они лежали, утомлённые любовной схваткой, смотрели на чернеющее небо и яркий глаз луны. Когда дыхание выровнялось, Гарри готов был начать заново. Он впился в прохладный ароматный рот, с наслаждением толкнулся во влажное, уже орошённое его семенем лоно. Гермиона со стоном подалась навстречу, сомкнула руки на его шее. Движения становились глубже, быстрее, яростнее...

Порыв ветра разнёс хриплые победные крики над пустошью.

— Никогда не думал, что можно быть таким отчаянно счастливым, — выдохнул Гарри. — Я будто сошёл с ума!

— Тс-с, всё будет хорошо, — Гермиона нежно поцеловала его в кончик носа и убрала взмокшие волосы со лба. — Надо только не забыть принять антидот.

— Что? Зачем ты это сделала? — он приподнялся от удивления.

— Я подумала, сам ты уже ни на что не решишься.

— И когда ты намерена дать мне антидот?

Гермиона лишь хитро улыбнулась и провела веточкой вереска по его груди.

Сгустились чёрные сумерки, когда пришла пора собираться. Гермиона закинула в сумочку два пучка ценных для зельеварения трав. Травы упали на дно, где лежали четыре плотно закупоренных пузырька: два с чёрным, два с зелёным содержимым.