Ящерица, Спок (джен)

I. Ограниченная ответственность

Петунья сидела, вцепившись сухопарыми руками в свою новую сумочку, и изо всех сил старалась дышать пореже. Окно в кабинете открывали только рано утром, перед началом ежедневной уборки в школе, а также оставляли распахнутым на вечер, чтоб запах спирта и озона смог выветриться до начала нового дня. По крайней мере, так было раньше, при миссис Эффер, которая была единоличной владелицей медицинского кабинета почти пятнадцать долгих лет. Но буквально месяц назад Роуз, с которой миссис Дурсль так любила поговорить о рационе своего милого сына-второклассника*, решила покинуть школу Литтл-Уингинга и уйти на заслуженный отдых. Это сыграло на руку директорату: стремясь повысить рейтинг учебного заведения, было принято решение постепенно обновить не только программу, по которой дети должны были наиболее эффективно получать знания, но и сам штат школы, в том числе и медсестру, наблюдавшую за здоровьем воспитанников. Так здесь и появилась эта Шарлотта Паркер, строгого вида худощавая блондинка с острым носиком и непозволительно наглым, по мнению самой Петуньи, характером. Мало того, что мисс Паркер была на редкость молчаливой, так она оказалась еще и дико принципиальной: едва появившись в школе, Шарлотта подняла и изучила личные медицинские карточки всех учащихся младших классов, а затем договорилась с классными руководителями о внеплановом осмотре ребят.

Именно после этого злополучного осмотра у семейства Дурсль и начались проблемы. В понедельник уютный треск телевизора в гостиной, который Вернон традиционно включал после ужина, был прерван телефонным звонком.

— Что там, милая? — промычал Вернон, бесцельно щелкая пультом. — Это Роберт? Скажи ему, что матч еще не начался, но я обязательно посмотрю его, да.

— Вернон! — зажав трубку ладонью, женщина буквально прошипела, — меня вызывают в школу.

— Что?! Этот маленький...

— Тише, Вернон! — супруга указала глазами на трубку, все еще прижимая ее к уху. — Да-да, мисс Паркер, я поняла вас. Конечно, я смогу. Скажем, завтра, к трем, вас устроит? Конечно, я понимаю, большое спасибо. Всего хорошего! Поттер!

Стоило ей попрощаться с собеседником, как голос ее изменился, став выше на две октавы и проявив свои фирменные визгливые нотки. Быстро пройдя по коридору, Петунья забарабанила в дверь чулана:

— Поттер!

Дверцу приоткрыли, и женщина, не теряя ни минуты, ловко схватила за ухо маленького мальчика с взлохмаченными от сна волосами:

— Что ты себе позволяешь, паршивец?! Что ты уже натворил?! Если у Дидди из-за твоего поведения начнутся проблемы с учителями, я с тебя три шкуры спущу!

— Ай! Тетя, простите! Я ничего не делал, честно, это не я!

Мальчик, не справившись, по инерции упал, в который раз тихо радуясь, что в гостиной на полу лежит толстый и мягкий ковер. В последний раз, когда с ним проводили подобную беседу, он сильно ушиб колено, приземлившись на кухонную плитку.

— Не ты? А кто, скажи на милость? Может, это из-за Дадли меня вызывают в школу?!

— Но это правда не я, тетя, дядя, я правда ничего не сделал...

Голос ребенка становился все тише по мере того, как лицо Вернона наливалось краской от гнева, а огромная, похожая на туго перевязанную сардельку ладонь сжимала ремень на брюках. Гарри знал, что ему не поверят. И знал, что его ждет сегодня вечером.

И вот теперь Петунья сидела на холодной кушетке медицинского кабинета, буквально чувствуя, как в ее волосы и одежду въедается запах хлорки и спирта. Конечно, для большинства людей этот запах не показался бы особенно навязчивым или сильным, но миссис Дурсль после родов стала особенно восприимчива к разного рода запахам и даже средство для посуды выбирала, тщательно изучив этикетку на предмет ароматизаторов, входящих в состав.

— Ну вот, Джейкоб, можешь идти. Постарайся не слишком тревожить руку сегодня, ладно? — мисс Паркер вышла из-за ширмы вместе с мальчиком, рука которого была аккуратно перевязана. — А, миссис Дурсль, я полагаю? — она тут же нахмурились, заставив посетительницу занервничать.

— Можно просто Петунья. С вашей предшественницей мы хорошо общались, надеюсь, и с вами поладим, Шарлотта, — стараясь не обнажать свои по-лошадиному крупные зубы, расплылась та.

— Моя фамилия Паркер, — уточнила медсестра, присаживаясь за стол и открывая одну из папок с личными делами. — Вы — мать Дадли и приемная мать Гарри Поттера, верно?

— Я его опекун, верно. С мальчишкой какие-то проблемы? Извините его, он с самого рождения неуправляемый, никакого сладу нет! Моя сестрица не слишком утруждала себя правильным образом жизни во время беременности, да и его папаша... Гены — сильная вещь, вы это знаете получше моего, — тараторила она, словно не замечая, как все больше хмурится Шарлотта.

С минуту помолчав, девушка протянула Петунье файл с несколькими бланками, испещренными аккуратным ровным почерком.

— Миссис Дурсль, давайте говорить на чистоту. Я не знаю, что творится у вас в семье, но состояние обоих детей меня беспокоит. Масса тела вашего сына, Дадли, на тридцать процентов больше нормы. И я исхожу не из среднестатистических данных для ребят его возрастной группы, а только из его индивидуальных физических параметров, таких как рост, объем мышечной и жировой ткани и обмена веществ. Такая ситуация говорит мне, как медику, о в корне неправильном образе жизни и питании мальчика — недостаток физической активности, явное преобладание глюкозы и полинасыщенных жиров в рационе...

Сцепив руки в замок, Шарлотта поясняла каждую цифру, отраженную в бланках, где фигурировала фамилия Дадли, пока Петунья медленно белела от гнева.

— Вы не понимаете, он просто крупный мальчик, у Вернона в роду все мужчины были богатырями! А его аппетит вполне объясним, он же растет! — еле сдерживая слезы, воскликнула женщина.

Мисс Паркер, выслушав ее отповедь, слегка склонила голову на бок, внимательно глядя на Петунью:

— Психолог, к тому же, отмечает редкостно высокий уровень агрессивности Дадли, а также эгоцентричную манеру поведения, которая, если оставить его поведение без коррекции, сильно осложнит его дальнейшую социализацию и развитие.

Нижняя губа Петуньи задрожала, предвосхищая наступление истерики, и Шарлотта, вздохнув, резко сменила тему:

— У Гарри синяки на теле, вы в курсе?

Резко вскинувшаяся Петунья сейчас напоминала гремучую змею. Один Бог знает, какие мысли роем проносились у нее в голове, но, сделав несколько глубоких вдохов через кружевной платок, миссис Дурсль смогла ответить почти не дрожащим голосом:

— Мальчик подвижный, я вам уже говорила. Абсолютно естественно, что он иногда может ушибиться.

— Миссис Дарси, не лгите мне!

— Дурсль!

— Дурсль, Дарси — не важно. Всю свою интернатуру я провела, помогая штатному медику в школе-интернате имени Святого Брутуса. Неужели я, по-вашему, не смогу отличить следы побоев от мелких ссадин? Мальчик находится в состоянии истощения, для этого не нужен был даже полный осмотр! А что вы можете сказать по поводу неправильно срощенного перелома ребер? Неужели это тоже последствие обычных шалостей?

Петунья молчала, зло глядя на медсестру. Действительно, полгода назад Дадли врезался в мальчишку, когда катался на детском самокате. Поттер даже продолжал плакать несколько недель подряд, когда она пыталась переодеть его, что с ним случалось очень редко. Вернона тогда от наказания удержало только то, что малец даже дышал со свистом, а по ночам порой стонал. Они думали, что дело обошлось сильным ушибом, и не стали показывать Поттера врачу: рентген был достаточно дорогой процедурой, пусть его и покрывала страховка, но... К чему давать лишние поводы для пересудов соседям? Петунья прекрасно справлялась, делая дома мальчику примочки и временно освободив его от части домашних обязанностей.

— В общем и целом. Миссис Дурсль, я вынуждена предупредить вас, что я, как школьная медсестра, нахожу указанное здесь, — девушка постучала пальцем по папке с личным делом Гарри, — достаточным основанием для обращения в органы опеки и попечительства.

— Что?! — наконец, она просто не выдержала. Какой скандал! Их репутация с Верноном будет подорвана, а все усилия по воспитанию этого подкидыша пойдут прахом!

Женщина вскочила на ноги, словно в кушетке внезапно раскрылась тугая пружина, подкинувшая ее:

— Мы три года выхаживаем этого неблагодарного... Этого ублюдка! Моя сестрица и ее муж-алкоголик не оставили ни пенни на содержание своего дражайшего сыночка! Видите ли, автокатастрофа! А то, что мой Дадли постоянно находится рядом с этим дьяволенком, вы считаете недостаточным наказанием?! Да вам просто никто не поверит, все в округе знают нашу семью!

Схватив сумочку, Петунья направилась по направлению к выходу, остановившись лишь у самой двери. «У вас нет доказательств!» — прошипела она напоследок.

Хлопнула дверь. Шарлотта вздохнула и потянулась рукой к ящику стола. Открыв его, она нажала кнопку, останавливая запись диктофона. Взгляд ее упал на фотографию, прикрепленную к правому верхнему углу медицинской карточки.

— Ты еще и сирота, значит...

Уже следующим утром желтый полиэтиленовый конверт с документами и кассетой лежал на столе Пенелопы Венс, социального работника, в обязанности которой входила инспекция семей с усыновленными и взятыми под опеку детьми графства Суррей. Это был достаточно обычный рабочий ритуал — проверка утренней почты, ее регистрация; а затем уж, во второй половине дня, Пенелопа совершала два-три плановых выезда для проверки условий, в которых жили ее подопечные. Неспешно потягивая кофе, девушка вскрыла конверт и пробежалась по документам глазами. Лишь полчаса спустя, взяв себя в руки, девушка смогла набрать короткий телефонный номер своей сестры.

— Алло? Эммелина? У меня здесь дело Гарри Поттера. Их лишат попечительских прав.

* В данном случае подразумевается, что Дадли и Гарри посещают Primary School, отличительной особенностью которой является возраст, с которого можно начинать обучение — 5 лет.

II. Неприятный посетитель

Маленький мальчик с нескрываемым любопытством изучал свою каморку, словно видел ее впервые. Он не совсем понимал, что происходит: слишком мало ему дали времени для того, чтобы разобраться в своем нынешнем положении.

С утра он, как обычно, пытался приготовить глазунью на завтрак для дяди Вернона, пока тетя варила крепкий черный кофе. Дадли все еще спал наверху, поэтому дома было относительно тихо. Единственной странностью, на его взгляд, была непривычная молчаливость тети Петуньи, вернувшейся вчера из школы. Она еще не успела обсудить события прошлого дня с мужем: мистер Дурсль задержался на работе, обсуждая тонкости грядущей сделки по поставке дрелей в новую сеть строительных магазинов, недавно открывшуюся в Лондоне. С самим Гарри же, разумеется, никто ничего обговаривать не собирался, удостаивая лишь колючими косыми взглядами и короткими репликами, брошенными сквозь зубы.

Тихо прозвенел дверной колокольчик, оповещая хозяев дома о прибывших гостях. Гарри аккуратно положил кулинарную лопатку на стол и вышел в коридор. Каково же было его удивление, когда вместо знакомой молочницы, иногда заходившей по утрам в дом, чтоб отдать еще теплое молоко хозяевам, а не оставлять бутылочки на пороге, он увидел невысокого роста женщину в дорожном плаще. «На улице собирается дождь?» — промелькнуло в мыслях у мальчика, когда он вежливо поприветствовал незнакомку.

— Добрый день, мисс... — конечно, незнакомые люди нечасто объявляются с утра на пороге дома, но женщина имела вполне миролюбивый вид, да к тому же на кухне были опекуны мальчика.

Гарри просто не понимал, какую угрозу может нести этот человек, ну, а если же она окажется знакомой дяди и тети, то за невежливые вопросы ему зададут трепку. Петунья ревностно относилась к репутации их семьи, а потому любое неосторожное действие Гарри она в последствии наказывала долгой и унизительной лекцией о моральном облике последнего.

— Я сейчас позову взрослых...

— С кем ты там болтаешь, Поттер, бекон подгорает! — в коридор вышла раздраженная Петунья, но, увидев женщину, стоящую на пороге, она тут же прошипела мальчику, подгоняя его жестом, — немедленно иди наверх и сиди там, ясно?

Гарри оставалось лишь кивнуть, прежде, чем он исчез за углом. Все-таки сковородку с плиты он решил снять сам, ведь неизвестно, как долго тетя будет занята.

— Добрый день, миссис Дурсль. Меня зовут Эммелина Венс, — стоящая на пороге женщина кивнула, ожидая приглашения пройти в дом.

— Вы знакомая Вернона? Он все еще завтракает, но вы можете подождать в гостиной, — бегло окинув незнакомку взглядом и отметив безвкусный плащ, ответила Петунья. — Идемте, я провожу вас.

— Нет-нет, вы, очевидно, не совсем правильно меня поняли. Моя сестра, Пенелопа, является куратором вашей семьи по вопросам опеки... в этом мире, — с легкой долей удивления поспешила объясниться женщина, чем заставила Петунью оторопеть. — Наверняка вы знаете от профессора Дамб...

— Я. Не. Знаю. О. Чем. Вы. Говорите! — развернувшись, зашипела миссис Дурсль, с тревогой поглядывая на лестницу второго этажа. "Не хватало еще, чтоб мальчишка услышал, о чем говорит эта ненормальная!".

— Петунья, дорогая, кто это? — вытирая салфеткой густые усы, похожие на щетку, в коридор вышел Вернон. — Так и знал, что метеорологи — сплошные мошенники! С утра говорили, что весь день будет стоять сухая погода. Вернон Дурсль, — протянул он толстую руку собеседнице жены.

— Да, я... Приятно познакомиться, мистер Дурсль, меня зовут Эммелина Венс, я из Министерства Магии, отдел Попечительского контроля над несовершеннолет... — совсем растерялась женщина, принимая было рукопожатие, когда Вернон внезапно отдернул ладонь, будто коснулся раскаленного железа и взревел:

— Министерства чего?! Не произносите про эту гадость в моем доме! Что вам нужно здесь? Если мальчишка что-то натворил, разбирайтесь с ним сами, не впутывайте нас в свои грязные делишки!

Венс словно окатили ледяной водой. Ее лицо вдруг помрачнело, а губы она поджала так сильно, что те стали напоминать узкую щель. Вытащив из кармана плаща какую-то ветку, она резко взмахнула ею, и Гарри, сидя в коридоре рядом с комнатой Дадли, ощутил, что его уши словно заложило ватой.

— Нам предстоит серьезный разговор. Пожалуй, будет удобнее, если мы продолжим его в гостиной, — не ожидая больше приглашения, Эммелина прошла мимо четы Дурсль в комнату, где замерла около окна. — Сейчас я объясню вам сложившуюся ситуацию. Нам всем будет легче, мистер, — она произнесла это с нажимом, взглядом заставляя мужа и жену сесть на диван, — если вы не будете меня перебивать.

Окинув взглядом каминную полку, где стояли рамки с фотографиями семьи, Венс нахмурилась еще больше, будто принимая фотокарточки во внимание и делая мысленную пометку.

— Итак, пять лет назад отдел Попечительского контроля по рекомендации Альбуса Дамблдора, близкого друга и наставника семьи Поттеров, принял решение передать их сына, Гарри, под вашу опеку. Мы были убеждены, что сестринские чувства дадут вам, — она строго посмотрела на Петунью, — возможность заботиться о мальчике, как о родном сыне, а память о детстве, проведенной с сестрой, поможет правильно понять и принять его магические способности.

— Не произносите это в моем доме! — вновь было взорвался Дурсль, но был тут же остановлен пронзительным взглядом дамы.

— Сегодня же утром я узнаю от своей сестры весьма пикантные подробности, касающиеся устройства быта вашей семьи, — засунув руку под плащ, Эммелина извлекла пухлый желтый конверт, который, по всей видимости, до сих пор держала за пазухой. — Следы побоев. Истощение. Психологические травмы. И, — она вновь презрительно окинула взглядом комнату, задержавшись на входе в кухню, — как я успела заметить, пока находилась на улице, эксплуатация ребенка.

— Эксплуатация?! Мальчик просто пожарил яичницу, что в этом такого?! — взвилась, не выдержав, Петунья. — Все дети обязаны помогать по дому! Или в вашем... Вашем обществе хорошее воспитание не поощряется?!

— Хорошее воспитание?! Миссис Дурсль, не делайте из меня дуру! Неужели вы думаете, что я не обладаю полнотой данных, если делаю настолько жесткие выводы? Да я первым делом направилась к вашей соседке Арабелле Фигг, единственной, которая находилась в то время во дворике своего дома. Вам знакомо это имя? Миссис Фигг подтвердила, что "помощь по дому" вам оказывает исключительно мальчик Поттеров, к вашему сыну эти обязанности отношения не имеют. К тому же, она свидетельствовала, что поручения, которые вы даете мальчику, часто оказываются просто не по силам последнему. Я обязательно опрошу и остальных соседей в более подходящее для этого время, — лицо Вернона уже напоминало переспелый помидор. — Мистер Дурсль, вам стоит обратиться к медику, у вас явные проблемы с давлением, — нетерпеливо бросила ему Эммелина. — Так же Арабелла упомянула о наказаниях, применяемых к мальчику.

В комнате повисло гнетущее молчание. Раздраженно прохаживаясь по гостиной, женщина кусала губы. Лишь через несколько минут она смогла справиться с собой и продолжила:

— Знаете, Петунья... Будь Гарри моим сыном, я бы прямо сейчас отдала вас дементорам.

Миссис Дурсль понятия не имела, кто такие дементоры, но волосы на ее голове почему-то встали дыбом, а под ложечкой нехорошо засосало.

— Я забираю мальчика. С этого момента вы лишаетесь статуса его опекунов, а, соответственно, теряете право на воспитание Гарри, защиту вашей семьи и любых притязаний на наследство Поттеров.

— Наследство?! У мальчишки есть наследство?! — казалось, еще немного, и Вернона хватит удар. Его маленькие, похожие на поросячьи, глазки нехорошо заблестели.

— Разумеется, мистер Дурсль, — поморщилась Эммелина. — Как опекуны Поттера вы имели право на компенсацию трат, понесенных на воспитание мальчика, а также право на выплаты по иждивению в будущем. Даже у магглов есть схожий закон, насколько я знаю.

— Нам не говорили ни о каких деньгах!

— Не лгите, мистер! Я лично видела, как Альбус писал письмо. Он упоминал в нем о счете в "Гринготтс", открытым на имя мистера Поттера! Если бы только у вас хватило капельку ума для беседы с Дамблдором, вы бы знали, что счет будет активирован, как только Гарри получит письмо с приглашением в "Хогвартс"! Разумеется, до этого момента, исходя из политики безопасности мальчика, необходимо было минимизировать его контакты с магическим миром, поэтому и счет был заморожен гоблинами. Никто не хотел, чтоб имя мальчика лишний раз марали экономическими махинациями, а уж некоторые представители нашего общества, я вас уверяю, не погнушались бы ни историей этого ребенка, ни его возрастом. Впрочем, как и вы, — почти что выплюнула она, вновь взмахнув палочкой.— Гарри? Гарри, будь добр, спустись в гостиную.

Когда мальчик осторожно, словно котенок, показался на лестнице, лицо Эммелины смягчилось. Маленький Поттер выглядел растрепанным, а непослушные черные вихры открывали на обозрение тонкий шрам на лбу. Глаза Венс подозрительно покраснели, а сама она вымученно, но тепло улыбнулась ребенку:

— Гарри, милый, мне нужно забрать тебя из этого дома. Пожалуйста, собери вещи и спускайся, хорошо?

Петунья буквально кожей чувствовала шокированный взгляд ребенка. Гарри явно был напуган, и искал хотя бы намек на объяснения в чертах лица тети и дяди. Его забирают? Как же так? Но куда?! Неужели тетя Петунья так рассердилась на него, что теперь отдает этой незнакомке?! Возможно, это из-за школы, или из-за того, что неделю назад он не слишком старательно поливал бегонии?

— Гарри? Пожалуйста, милый, не бойся. Тебе все объяснят... Чуть позже, хорошо? — Эммелина подошла к ребенку и присела рядом с ним на колени, взяв за руку. — Обещаю, я не причиню тебе вреда...

Сморгнув непрошенные слезы, маленький Поттер поплелся в чулан, собирать свои скромные вещи. Что он мог взять с собой? Растянутую футболку Дадли? Поломанных солдатиков, которых кузену подарили на пятилетие? Старые джинсы, в которых он обрабатывал клумбы? Вздохнув, Гарри словно решился и, взяв полиэтиленовый пакет для мусора, стал аккуратно складывать в нее одежду. Во всяком случае, Дадли точно ее не наденет больше, да и вряд ли вообще заметит, что та исчезла вместе с самим Поттером.

— Что будет с тетей и дядей, мисс?

Они шли по залитой светом улице, и Гарри, впервые за долгое время, с удовольствием разглядывал соседские лужайки. Деревья уже покрылись молодой, сочной листвой, а на клумбах яркими разноцветными фонариками распустились тюльпаны. Май вступал в свои права, знаменуя скорый приход лета — единственного времени года, когда даже остров туманов и дождей Альбион начинал напоминать то романтичное место, каким он выглядел в бесчисленных романах писателей-графоманов.

Эммелина, грустно посмотрев на пакет для мусора, с которым ребенок появился на пороге дома, задумалась. Она не знала всех деталей истории, а то, что знала, ребенок мог просто не понять. Теперь перед ней стояло два непростых вопроса: стоит ли раскрывать мальчику правду, а если и стоит, то какими словами и какую часть правды? Слегка прикусив губу, женщина решилась:

— Видишь ли, Гарри, твои родители... они были из несколько разных миров.

— Как Мери-Джейн и Человек-Паук? — тут же нашелся Поттер, вспомнив один из самых любимых комиксов Дадли "Marvel Team-Up", среди героев которого был и Питер Паркер.

— Нет... сомневаюсь, — неуверенно пробормотала Эммелина, даже не пытаясь понять, кто такой этот "Человек-Паук". — Скорее, как Золушка и Принц. Ты знаешь историю Золушки?

От удивления Гарри округлил глаза, и без того казавшиеся большими за линзами очков, чем стал напоминать забавного зверька-лемура.

— «Золушка» — это сказка для девчонок, я такое не читаю, — слегка смутившись, все-таки ответил мальчик, накручивая ручку пакета себе на палец.

— Хорошо, тогда обойдемся без примеров. Понимаешь, твой отец, Джеймс, был потомком достаточно старой семьи в Англии и обладал несравненно большим влиянием, чем твоя мать. Но в таких семьях немного другие традиции и обычаи, они... отличаются от того, к чему привыкла твоя мама, тетя или дядя и даже ты сам.

Мальчик молча слушал Эммелину, но никак не мог уложить в своей голове этот рассказ. Конечно, это не имело, на взгляд ребенка, никакого отношения к вопросу о Дурслях, но слушать о маме и папе ему нравилось настолько сильно, что желания говорить об опекунах у Гарри не возникало вовсе.

— В таких семьях, как Поттеры, всегда было принято воспитывать детей самостоятельно, не посещая больниц или общественных школ, — Венс тщательно подбирала слова, и словом не намекая на магический дар родителей мальчика. Столь сильное потрясение может вызвать настоящую истерику у ребенка, не слишком желанную даже дома, что уж тут говорить о Тисовой улице. — Но, так как твоя мама выросла совсем в другом мире, ей удалось убедить твоего папу в необходимости посещать врача в то время, когда ты сидел у нее в животике.

Сказать, что озвучивать подобные детали ребенку было мукой, значит, ничего не сказать. Эммелина совершенно не представляла себе, что знает Гарри о процессе появления детей на свет, и сильно сомневалась, что именно она должна взять на себя благородную роль первооткрывателя для Поттера. Но, по всей видимости, Петунья и Вернон Дурсль тоже не слишком озаботились этим вопросом в свое время; мальчик просто кивнул, в очередной раз заставляя Венс вознести немую хвалу Господу за удивительно тихий нрав своего спутника.

— Когда на свет появляется новый человек, в мире твоего папы это фиксируют в особой Книге, единственной на всю Англию. Там можно найти имя, фамилию и дату рождения любого ребенка-волше... Хм, из такой семьи. Что-то вроде переписи по стране, понимаешь? К тому же, каждая семья так или иначе тоже отмечает рождение малыша. Поттеры, как и все им подобные, очень ценили историю своего рода и память о предках, — взяв паузу, Эммелина огляделась. Они незаметно дошли до перекрестка, и дальше дорога шла в городской парк. Там, отыскав удобное место, она могла бы аппарировать, но это могло сильно испугать мальчика. Возможно, если бы он заснул, женщина могла бы перенести его, взяв на руки. Это исключило бы риск расщепления, всегда имевший место быть с новичками, разум которых не мог быть сосредоточен на перемещении, но был буквально затоплен волнами страха и непонимания.

— Гарри, как ты смотришь на то, чтоб зайти в кафе? Мы могли бы позавтракать, да и за чашечкой какао несравненно легче идет беседа, не так ли?

Подозрительность, отпустившая было голову, вновь проснулась в Гарри. Несмотря на совсем юный возраст, он знал о том, что есть взрослые, которые могут навредить доверчивому ребенку. Мисс Венс, имевшая весьма официальный вид, уже забрала его из дома родственников, где ему хоть и приходилось несладко, но все-таки было безопасно. Поттер еле заметно нахмурился и неуверенно протянул дрожащим голосом:

— Простите, мисс Венс, но у меня нету денег, и я не смогу никак отблагодарить вас за завтрак... Может быть, мне лучше вернуться в дом дяди и тети?

Эммелина посмотрела на ребенка и мысленно хлопнула себя по лбу. Ну конечно, она ведь никак не могла быть похожей на маггловского инспектора. Пенни, ее сестра, на подобного рода выезды всегда отправлялась вместе с констеблем, который мог подтвердить факт изъятия ребенка у опекунов на законных основаниях, а заодно и зафиксировать факт недостойного обращения с маленьким человечком. Она же могла оперировать лишь молчаливым согласием Дурслей, которые, как она подозревала, где-то в глубине души были даже рады избавиться от мальчика. Уже второй раз за день она опустилась на колени, и, держа мальчика за руку, твердо повторила:

— Гарри, я действительно не собираюсь причинять тебе никакого вреда. Я обещала это, помнишь? К сожалению, ты, в силу возраста, просто не сможешь понять всю тяжесть поступка, который совершили твои родственники. Я тоже, как и твой отец, отношусь к тому миру, в котором ценят каждого члена своей семьи. Это, конечно, не единственная и далеко не главная особенность нашего с тобой и Джеймсом мира, но она очень важна. Если я позволю обижать ребенка, смогу ли я называться хорошим человеком? — незаметно для самой себя, женщина успокаивающе поглаживала ладошку мальчика. Кончиками пальцев она ощущала его теплую, гладкую кожу. На долю секунды несгибаемая Эммелина, верткая, как змея, пожалела, что не имеет собственного сына. — Идем. Обещаю, каша не будет обязательным дополнением к какао. По крайней мере, не сегодня, — доверительно улыбнувшись, она поднялась на ноги и потянула ребенка за собой. Все еще сомневаясь, Гарри шагнул следом.

Когда они, наконец, дошли до кафе, Поттер с удивлением услышал звук, который тетя Петунья всегда считала крайне неприличным: у него урчало в животе. А ведь и правда, с утра он не успел проглотить и кусочка! Рассмеявшись, Эммелина быстро подозвала официанта и заказала для каждого из них по чашечке ароматного какао и кусочек черничного пирога. Они выбрали столик на террасе, скрытый в тени растущей рядом липы.

— Вы говорили, что в мире, где вырос папа, появление деток записывается в книгу. Но причем тут врачи и больница? — протирая запылившиеся очки краем футболки, спросил Гарри.

— Хороший вопрос. Понимаешь, здесь, в мире, который знаком тебе, заменой записи в Книге служат документы. Когда рождается малыш, врач, все это время бывший рядом, выписывает особую справку и ставит печать. Потом родители отдают эту справку в муниципалитет, — мальчик кивнул, вспоминая, с каким важным видом Дадли хвастался о походе в красивое белое здание, куда его с собой однажды взял дядя Вернон. — Уже там им дают свидетельство о рождении и паспорт*.

— Но как это связано с тем, что станет с дядей и тетей?

Впору было тереть виски от начинающейся головной боли. Как, скажите на милость, объяснить шестилетнему мальчику тонкости приобретения и потери прав опеки? Как объяснить, что за несправедливо жестокое обращение с ребенком семью Дурслей ждет разве что общественное порицание да штраф? Ведь дальше дело просто не пустят: никто не хочет делать из Гарри объект пристального внимания простецких властей. Для любого мага это означало бы практически стопроцентную вероятность нарушения Статута, а для Поттера, и без того знаменитого в мире магов, это будет личным дамокловым мечом!

— Понимаешь, Гарри... Закон есть закон. Дядя с тетей не только твои родные, они еще и твои опекуны. И если в первом случае они несут ответственность только в моральном плане, то слово "опекун" обязывает их подчиняться особым правилам. Они нарушили эти правила, и за это их накажут. Не переживай, — быстро добавила Эммелина, заметив погрустневший взгляд мальчика. — Наказание будет справедливым, а не жестоким. В этом нет твоей вины, пойми. Они взрослые. И несут ответственность, как подобает взрослым.

Допивали какао они в тишине. Гарри раздумывал о странном мире его отца, непонятном, но вызывавшем уважение строгостью своих законов. И пусть он не понимал, как одна-единственная строчка с его именем в неизвестной Книге может заменить целый пакет, как оказалось, бумажек, но он испытывал уважение к этой странной традиции. Малое ли дело — каждый день с точностью отслеживать появление ребенка в одной из десятков семей по всей Британии! А ведь еще надо узнать имя малыша, и, наверняка, какие-то дополнительные сведения... Это, определенно, было адски трудно. А еще были Дурсли. Дядя и тетя, несносный Дадли, изредка приезжавшая к ним тетка Мардж со своим любимым бульдогом... Но о Дурслях думать не хотелось. Не сейчас. Не во время того, как он пьет вкуснейший какао, и с ним впервые говорят точно со взрослым.

Мисс Венс же раздумывала над тем, что пять лет назад ей поведал Дамблдор, когда ей на стол положили дело об осиротевшем мальчике-маге по имени Гарри. Откинувшись в плетеном кресле, она вспоминала, как расхаживающий по ее маленькому кабинету светлый маг уверял, что проблем с оформлением опекунства Дурслями быть не должно.

Как Элизабет Эванс мягко убедила свою красавицу-дочь позволить обычным врачам вести беременность. Как волновался Джеймс перед походом в муниципалитет, а Лили пыталась убедить его, что замужество по традициям магов никак не заменит бракосочетания в мире простецов, на что Поттер-старший так и не согласился пойти. Именно этот факт до сих пор злил Петунью, порой называвшую мальчика "ублюдком". Чопорная женщина не смогла смириться с тем, что ее, пусть и никогда не бывшая близкой, сестра родила ребенка не в браке. Эти маленькие кусочки чужих судеб, знакомые Эммелине по рассказу Дамблдора, складывались в целую картину. И сейчас эта красивая, но трагичная картина смотрела на нее глазами маленького Поттера.

Мальчик, давно опустошивший тарелку с пирогом, осоловело смотрел на нее. Стресс, перенесенный за это утро, брал свое, а сытный завтрак буквально "добивал" Гарри, заставляя его веки тяжелеть. Ему было спокойно и хорошо: солнце поднималось все выше и его лучи грели ребенка все ласковее; свежий воздух и атмосфера расслабленной неги, царившая в парке, делали его почти счастливым, беззаботным, совершенно обычным ребенком.

— Somnium, — прошептала Эммелина, прикрывая полой плаща палочку. Заклятье, тонкой струйкой серебристого тумана коснувшееся Гарри, довершило дело. Мальчик погрузился в крепкий сон.

На столике в кафе лежала одинокая банкнота в пятьдесят фунтов. Ее с лихвой хватило и на оплату завтрака, и на чаевые. Молодая девушка-официант, убиравшая тарелки, счастливо улыбалась, смотря, как удаляется щедрая посетительница, на плече которой мирно посапывал шестилетний мальчик.

— Пора аппарировать, Гарри, — прошептала Венс, с улыбкой разглядывая худенькое личико мальчика. — Теперь у тебя все будет хорошо.

*В Англии существует два вида паспортов. В данном случае, имеется в виду Child Passport, который оформляют на детей любого возраста до 16 лет. По сути, альтернатива нашему обычному загранпаспорту.

Породистый. Это слово идеально подходило чистокровным испанским скакунам, безумно дорогим афганским борзым и… Люциусу Малфою. К сожалению, лучшим эпитетом наградить его было просто невозможно: при всей своей красоте маг отличался на редкость высокомерным взглядом, а чрезмерная гордыня никак не красила истинного аристократа. В бездумной романтизации зла многие полукровные и магглорожденные волшебники подчас просто забывали, что у древних родов, чьи отпрыски сейчас во многом оказывали влияние на современное мироустройство, существовали свои, весьма определенные взгляды на то, как подобало бы вести себя настоящему потомку благородного семейства. Люциус же, словно забывший, что в годы войны каждое слово и действие оценивается особо строго, под критерии истинного аристократа теперь подходил весьма условно. Слишком много было спеси в скульптурно-остром вздернутом подбородке. Слишком явная насмешка читалась в холодном взгляде, которым он время от времени одаривал не только своего оппонента, но и членов Суда. Это не укрылось от дамы, зажавшей в своих цепких пальцах длинное и узкое перо с острым, как жало, наконечником для письма.

— Суд предоставляет слово Альбусу Вулфрику Персифалю Брайану Дамблдору, — полный мужчина в нелепо сидящей на нем шляпе едва заметно кивнул белобородому старцу, — как свидетелю защиты. Мистер Дамблдор, расскажите суду о событиях ночи 31 октября 1981 года…

Голос судьи был уставшим и слегка хрипловатым, словно тот заранее смирился с бесполезностью и изрядной муторностью своей роли в процессе.

— Я находился в своем кабинете в школе Хогвартс, до тех пор, пока один из моих профессоров, мистер Северус Снейп, не известил меня о трагическом событии, произошедшей в доме четы Поттер.

— Вас известил об их смерти Пожиратель? — дама с пером, вцепившись в дужку своих очков, сделала стойку.

— Северус Снейп полностью раскаялся в содеянном и полностью оправдан Верховным судом, — спокойно ответил Дамблдор.

— И что же мистер Снейп делал в том доме? — от нетерпения дама едва сдерживалась, чтоб не покусывать кончик своего пера.

— Мисс Скитер, прошу Вас не забываться. Цель Суда — выяснить, кто виновен в ненадлежащем обращении с Гарри Джеймсом Поттером и определить его дальнейшую судьбу, а не давать пищу для новых сплетен, — судья нахмурил густые брови. Рита Скитер была подающей надежды журналисткой, но Корнелиус также понимал, что необходимо как можно скорее показать борзописеце, в чьей команде следует играть для долгой и плодотворной карьеры. — Мистер Дамблдор, в ту ночь профессор Снейп забрал ребенка?

— Нет. К сожалению, Северус в ту пору был крайне импульсивен, и аппарировал из Годриковой Лощины до того, как мне удалось связаться с ним. Однако прошу Суд учесть: молодой человек находился в состоянии аффекта. Он был напуган произошедшим, Лили и Джеймс были его однокурсниками. А, учитывая некоторые особенности его положения в тот момент, Северус справедливо опасался обвинения в убийстве Поттеров.

— Суд учтет ваши комментарии по данному вопросу.

Дамблдор окинул зал сквозь свои очки-половинки. Как устал он стоять за трибуной, но сколько раз еще придется выходить за нее, обвиняя, оправдывая, свидетельствуя?

— Я попросил своего надежного друга, мистера Хагрида, забрать маленького Гарри из дома родителей.

— Вы доверили ребенка полувеликану? — Люциус не сдержался и его губы дрогнули, скрывая улыбку. Первый промах старца уже был взят на острие мисс Скитер, тут же зашуршавшей пергаментным свитком.

— Мистер Хагрид всегда показывал себя весьма надежным и храбрым человеком, — на последнем слове Дамблдор сделал едва заметную паузу, достаточную, чтобы обратить на это внимание остальных волшебников, — что же до его происхождения… Кровь не делает человека хуже или лучше, чем он есть.

— Вы сказали, что мистер Хагрид должен был забрать ребенка. Куда он направился вместе с ним? И где в этот момент находились вы?

— В одном из прошлых заседаний я уже говорил, что прибыл в Годрикову Лощину, как только узнал о произошедшем. До тех пор, пока мистер Хагрид не смог появиться там же, я находился с Гарри вдвоем. Дом был разрушен, и мы находились снаружи — так было безопаснее. Вместе с тем я взял на себя смелость позаботиться о самочувствии Гарри. Исходя из того, что я видел, ребенку могла потребоваться немедленная помощь.

— Мистер Дамблдор, поправьте меня, если я ошибаюсь, — Малфой, после вопросительного взгляда на судью, вновь взял слово. — Юный Гарри Джеймс Поттер подвергся такому же заклятью, в результате какого погибли его родители?

Сдержанно кивнув, седобородый согласился.

— В таком случае, вы были первым, кто, как вы сами утверждаете, в трезвом уме столкнулся с неизвестным результатом воздействия одного из запрещенных заклятий. И вы не сочли нужным показать ребенка целителям, — Люциус больше не спрашивал. Он утверждал. Еще недавно один из подозреваемых, сейчас — он был обвинителем. Почти ласково сжимая собственную трость, волшебник перестал скрывать ухмылку, когда, подождав пару секунд, понял, что Дамблдор не будет отвечать на выпад, — Что же, предположим, что вы имели достаточно оснований для того, чтоб быть уверенным в здоровье ребенка. В конце концов, именно вам принадлежат многие, — мужчина еле слышно стукнул по каменному полу тростью, — открытия в магических науках.

Корнелиус встрепенулся. Глава рода Малфоев, известный своей любовью к кулуарным играм, явно вел какую-то свою игру, но, к сожалению, министр не имел ни малейшего понятия, какую именно. Даже свое участие в процессе Люциус буквально купил у Министра, пообещав взамен ослабить позиции вечного конкурента Фаджа, Альбуса Дамблдора, на политической арене. Скрипя зубами, Корнелиус уступил: в одиночку конкурировать с директором Хогвартса он не мог, а Люциус, при всей неоднозначности его репутации, был весьма ценным союзником.

— К чему вы ведете, мистер Малфой?

— О, ни к чему конкретному, господин Судья. Лишь помогаю Суду увидеть целостную картину событий.

— Хм… Продолжайте, сэр Дамблдор. Что происходило после того, как вы встретились с мистером Хагридом и передали ему ребенка?

— Если уважаемый Суд позволит… Я не совсем понимаю, как эти события относятся к нынешней ситуации?

— Прямо, мистер Дамблдор, — смотря в глаза свидетелю, ответил вместо Судьи Люциус. — Ведь Суд лишь пытается найти виновного в том, что маленький волшебник оказался один в доме у извергов, — тем же ровным тоном продолжил он, несмотря на резко поднявшийся ропот со стороны присутствующих. — Найти… И наказать.

— Благодарю за пояснения, мистер Малфой, хотя я ожидал ответа от господина Судьи, — Альбус кивнул министру и продолжил. — Я был знаком с Поттерами с детства. К сожалению, родители Джеймса Поттера к тому времени давно почивали в мире ином: Гектор скончался от драконьей оспы, а милая Петра не смогла вынести такого горя. Братьев и сестер у Джеймса не было, в отличии от его супруги, Лили, которая была младшим ребенком в семье. Я попросил Хагрида доставить ребенка к его тете, Петунье Дурсль. В тот момент она уже была замужней дамой, и растила собственного сына, ровесника Гарри. Сам же я направился в Министерство. Когда я прибыл сюда, меня уже встретила мисс Эммелина Венс, в числе некоторых других работников, разумеется.

— Отрадно видеть, что специалисты Министерства так быстро отреагировали на произошедшее, — довольно кивнул Фадж, поглаживая усы.

— Разве ваш визит состоялся не утром, мистер Дамблдор? — вкрадчиво уточнил Люциус, заставив директора Хогвартс слегка нахмуриться.

— Да, Люциус, я прибыл в Министерство как раз к открытию.

— Уважаемый Суд, по всей видимости, виновный в произошедшем найден: мисс Эммелина Венс приняла решение от имени Министерства, как начальник Отдела Опеки, о помещении юного Гарри Джеймса Поттера в семью магглов. Мистер Дамблдор лишь выполнил свой долг, помогая доставить ребенка к новому дому… — начал было свою высокопарную речь Корнелиус, когда его жестом попросил остановиться Малфой.

— По стечению обстоятельств, рассвет в тот день я встречал в пабе «Три Метлы», куда ночью забрел один небезызвестный полувеликан. Ему понадобилось не больше получаса, чтобы напиться в стельку, — поморщился аристократ, — и начать громко рыдать. И мне, и бармену пришлось долго выслушивать скорбный рассказ о том, как ему пришлось оставить некоего младенца в доме у простецов… По поручению директора школы Хогвартс.

В рядах наблюдателей тут же поднялся гвалт, а Дамблдор устало потер виски. Люциус, подлый змей, улыбался столь учтиво, что скулы сводило. Шах и мат?

— Господа! Господа, прошу немедленно успокоиться! — Министр, скрывая выступившую испарину, застучал молоточком. — Мистер Дамблдор, это правда? Вы самолично приняли решение о том, кому отдать младенца?

— Корнелиус, мисс Венс была полностью согласна со мной в данном вопросе. Мы оба рассудили, что ребенку будет лучше у родных. К тому же, завещание…

— Завещание, мистер Дамблдор?

Старик блеснул глазами из-под очков, глядя на Люциуса:

— Да, мистер Малфой, завещание Поттеров. В нем Лили и Джеймс указывали, что, в случае их гибели, опекунами ребенка должны стать родственники либо крестный отец Гарри. Последним являлся мистер Сириус Блэк… — развел руками маг, словно спрашивая, а нужны ли дальнейшие объяснения?

— Разве завещание не заверяется в Министерстве, а после — поступает на хранение в Гринготтс, откуда потом его может забрать только душеприказчик покойного? — напирал Люциус.

— Поттеры не имели возможности свободно посещать Министерство для соблюдения бюрократических процедур. Как, собственно, и любой, оказывающий активное сопротивление Волан-де-Морту.

Гвалт, унявшийся было, поднялся с новой силой. Люди, все еще пребывавшие в страхе, освистывали почтенного мага, а Рита едва успевала строчить будущую разгромную статью. Корнелиус бессильно переводил взгляд с одного волшебника на другого.

— Бумага, о которой вы говорите, не может считаться завещанием, даже если принять за аксиому ее подлинность, что, позвольте заметить, никем не было подтверждено.

Альбус был в ярости. Малфой разбивал его аргументы, точно неловкий ребенок елочные шарики. Едва узнав про намеренье Конелиуса Фаджа устроить Суд, маг появился в кабинете последнего. Но министр лишь разводил руками, упирая на то, что о произошедшем разнюхали репортеры газет. Если бы дело ограничилось одним «Пророком», Фадж еще мог бы, на правах нового министра, надавить на редакцию и не позволить материалу попасть в печать. Но теперь ему необходимо было отстаивать собственную репутацию, а, значит, провести даже усеченное разбирательство будет недостаточным.

— Альбус Персифаль Вулфрик Брайан Дамблдор, — дрожащим голосом произнес Судья Фадж, — вы признаетесь виновным в самовольном помещении Гарри Джеймса Поттера в семью простецов. Вопрос о виновности сотрудника Отдела Опеки будет разобран на следующем заседании.

Молоточек послушно застучал. Конечно, Альбусу не грозило ничего, кроме штрафа, но сам факт признания белого мага виновным сильно ударял по его репутации.

— Прошу присутствующих соблюдать тишину в зале! Следующий вопрос на повестке суда — право опекунства над Гарри Джеймсом Поттером. Суд удаляется на перерыв.

Быстро отскочив от трибуны, Фадж скрылся за дверью позади нее. Его била дрожь. Начало карьеры — и на тебе! — фактически сговор начальника одного из отделов с одним из величайших магов современности. Господь милостивый, за что?!

Ему понадобились все полчаса, чтобы привести себя в чувство. В ход пошло все, от успокаивающего зелья до бутылочки бренди, припрятанной в комнате совещаний. Лишь после трех основательных глотков последнего раскрасневшийся Министр рискнул вновь появиться в зале суда. На его трибуне уже лежал заботливо подготовленный секретарем свиток со списком заявленных кандидатов, прошедших, на этот раз, независимую проверку Отдела Опеки.

Стук молотка объявил конец перерыва.

— Итак, господа, напоминаю: перед нами стоит задача выбрать достойных опекунов для маленького Гарри, — слегка запинаясь, пробежал взглядом по списку Фадж, — и… Что?! Мистер Малфой, вы это серьезно?

— Вполне, господин министр. Моя семья достаточно обеспечена, чтобы дать юному Гарри все необходимое для достойной жизни.

— Мистер Малфой, вы многими подозревались в пособничестве сгинувшему темному магу! — выкрикнула одна из присутствующих в зале колдуний.

— Ни одно из подобных обвинений не нашло подтверждения, — Люциус и бровью не повел. Он выжидал.

— У вас есть сын, мистер Малфой. Двое детей — это большая ответственность… Возможно, другие кандидаты… Например, семья Уизли...

Дамблдор улыбнулся, слегка кивнув секретарю. Возможно, еще не все потеряно для магического мира?

— Мистер Уизли является вашим сотрудником. В его семье уже семеро отпрысков.

— Там, где семеро, найдется место и еще одному, — седобородый маг, лишь немного успокоившись, вновь встал в оппозицию.

— Ах, Альбус… Двойные стандарты? Уважаемый суд, супруга мистера Уизли содержит домашнее хозяйство. Неужто при его уровне дохода можно позволить себе достойное содержание еще одного ребенка, тем более — маленького героя?

В зале суда повисла гнетущая тишина. На самом деле, список был не слишком большим: мало кто рискнул взять на себя ответственность за юного Поттера. Ну, а те, кто рискнули, не слишком вписывались в образ идеального родителя сироты: кто-то из заявителей был ровесником Дамблдора, у одного из героев войны, вписавшего свою фамилию, наблюдались последствия поражения темным заклятьем, третьи были просто бедны… Фадж поморщился. Алкоголь уже ударил ему в голову, и он явственно чувствовал необходимость еще одной дозы.

— Хм… В заявке присутствует фамилия Чемберс?

Секретарь кивнул, поясняя:

— Да, мистер Фадж, Аврора Элизабет Чемберс, в девичестве Шафик, сэр, и Маркус Игнотус Чемберс. Он является владельцем «Обскурус»…

— Издательского дома? В Косом Переулке? — встрепенулся министр

— Да, сэр… Детей у них пока нет, пара достаточно молодая. Они заключили брак в 1978, — секретарь срочно принялся рыться в многочисленных справках, какими был завален его стол, ища подтверждение своим словам.

— А их… Их репутация? — Фадж заметно волновался и оттого едва не подпрыгивал, цепляясь за трибуну.

— На сколько мне известно, Чемберсы всегда старались соблюсти нейтралитет, — недовольным тоном проронил Малфой, — чертовы рейвенкловцы, чтоб их… — громким шепотом добавил он.

Корнелиус едва не хлопнул в ладоши. Вот он, его шанс!

— Итак, господа, голосуем! Кто за кандидатуру семейства Малфоев, прошу поднять палочки вверх? — Рита, вновь отвлекшись от пергамента, буквально сканировала взглядом каждого проголосовавшего, — так, хорошо… За чету Уизли? Отлично, отлично… Чемберс? — с нескрываемым удовольствием Фадж обвел зал взглядом и крякнул, не сдержавшись. — Итак, решено. Суд постановил: право опеки над Гарри Джеймсом Поттером передать Авроре и Маркусу Чемберсам. Заседание Суда объявляется закрытым! Большое спасибо, господа, большое спасибо.

Фадж спешно подхватывал свои бумаги с трибуны, уже открыто наплевав на соблюдение формальностей. По правде говоря, судебная процедура у магов и без того была весьма усеченной по сравнению с вариантом простецов, но на фоне всеобщего ликования кого волновал факт юридической "кастрации" процедуры?

Люциус кивнул на прощание присутствующим и вышел из зала. Неспешно направляясь к каминам, он улыбался. Фамилия Чемберс появилась в списке именно благодаря ему.

Мальчик с интересом рассматривал большой аквариум, занимавший почти всю стену Комнаты ожидания. Стажер, мисс Чипс, которой поручили присматривать за шестилетним Гарри, то и дело краснела: она совершенно не представляла, чем можно увлечь ребенка, а предложенный чай со сладостями уже исчерпали себя. Гарри, к восторгу девушки, явно отдавал предпочтение шоколадному кексу, а не имбирным тритончикам, вид которых всегда заставлял Чипс слегка морщить носик.

Прошло около двух часов, когда дверь в комнату отворилась, впуская внутрь высокого худощавого мужчину с длинной тростью. Внимательно оглядев комнату, он остановил свой взгляд на мальчике и улыбнулся.

— Добрый день, Гарри.

Закусив губу от любопытства, Поттер вежливо поздоровался, разглядывая незнакомца. Особенно его заинтересовала прическа мужчины: Гарри знал, что от природы светлой шевелюрой могут похвастаться немногие, но ведь мужчины не красили волосы?

— Можешь звать меня мистером Малфоем, — дождавшись, пока ребенок кивнет и тихо пробормочет «спасибо, сэр», Люциус продолжил: — Гарри, ты достаточно взрослый, чтобы понимать: после произошедшего мы не можем вернуть тебя на Тисовую улицу. Те люди не слишком хорошо обращались с тобой. Поэтому, посовещавшись, мы решили найти тебе новый дом.

— Ох, сэр, мистер Малфой…

— Люциус! — в комнату почти вкатился забавного вида толстячок с небольшими бакенбардами. — О, Гарри, мальчик мой! Я рад познакомиться с тобой, — толстячок, едва не подпрыгнув, тут же с важным видом протянул мальчику руку.

— Гарри, это Корнелиус Фадж, весьма уважаемый в обществе человек. Он — наш Министр. Именно он взял на себя труд найти тебе достойную семью, в которой, я надеюсь, твоя жизнь будет гораздо счастливее.

— Верно-верно, Люциус. Отныне все будет по-другому, мой мальчик, никто не сможет больше обидеть тебя. Мистер Малфой, можно вас на минутку? — тут же робко добавил Корнелиус, быстро взглянув на притихшую в уголке за столом мисс Чипс.

Сдержанно кивнув, мистер Малфой попросил Гарри «извинить его и подождать минуту». Мальчик с изумлением переводил взгляд со спин удаляющихся мужчин на растерянную Чипс и обратно.

— Мисс Чипс, а у вас тоже есть детские дома? — тихо спросил Поттер, снимая свои очки. Мир, после знакомства с мисс Венс, внезапно начал раскрываться перед ним с совершенно новой стороны. Люди здесь носили странную одежду, подчинялись непонятным Гарри законам и даже имели свой собственный суд, ничем не похожий на обычный. Но пока ему просто некого было расспросить о происходящем, и мальчик просто наблюдал за всем, что творилось вокруг него. Глаза почему-то начали слезиться, и он совершенно не знал, что с этим делать. Совсем ребенок, он беспокоился только об одном: мужчина говорил, что для него нашли новую семью. Но что же он будет делать, если не придется ко двору в этом неизвестном месте? Вдруг людям, которым его хотят отдать, он не понравится? Ведь Дурсли не любили его, и, видимо, было за что? Возможно, он слишком часто болел, а, может, доставлял уж очень много хлопот? Но то — дядя с тетей, и они, пусть и не слишком ласково обращались с ним, все-таки терпели Гарри. Незнакомцам же проявлять такую доброту совершенно незачем.

— Что? Гарри, милый, тебя не отправят в детский дом. Поверь, министр Фадж хороший человек, он ни за что не позволит отдать тебя плохим людям! — опомнившись, девушка подошла к маленькому магу и, вытащив из кармана мантии маленькую расческу, принялась бережно распутывать черные вихры. — Ты ведь ребенок, а детей любят все-все-все. Точно тебе говорю.

Гарри неуверенно улыбнулся. Может быть, все не так плохо, как он себе представляет? Может, не стоит бояться будущего? В конце концов, он всегда может обратиться к мисс Венс. Эммелина, прощаясь, строго наказала ему обязательно писать ей, если вдруг что-то пойдет не так.

— Итак, мистер Поттер, рад сообщить вам, что с этого дня право на опеку над вами предоставлено семье Чемберс, — Фадж, явно повеселевший после недолгого разговора с Малфоем, важно дул щеки и забавлялся, разговаривая с мальчиком, точно тот был уже взрослым мужчиной, подстать самому Министру. — Мистер Малфой любезно согласился сопроводить вас до нового дома и представить опекунам. К сожалению, лично они явиться не смогли: кандидатов, во избежание суматохи, было решено попросить ожидать решения суда вне Министерства. Можно подумать, у Скитер и без того не найдется, о чем написать, — тихо пробубнил он. — Итак! Думаю, вы можете отправляться прямо сейчас. Гарри, дорогой, я обязательно навещу тебя в ближайшие несколько дней, договорились? — не дождавшись ответа, Фадж пожал руку Люциусу и поспешил удалиться. В кабинете его дожидалась початая бутыль, содержимое которой так грело душу занятого чиновника.

Люциус был скуп на слова, но от того не казался Гарри дурным человеком. Велев мальчику следовать за ним, он направился куда-то по настоящему лабиринту, который образовывали коридоры Министерства. Лишь выйдя в огромный холл с замысловатой статуей посреди, он на миг остановился. Трость важно звякнула о каменный пол, словно говоря Гарри быть как можно более внимательным, не отвлекаясь на разглядывание статуи.

— Сейчас мы аппарируем, то есть переместимся в пространстве. В прошлый раз, когда тебя привели в Министерство Магии, ты спал, а потому не знаешь правил аппарации, да и ощущения вряд ли покажутся тебе знакомыми.

— Министерство чего, сэр? — наконец, не выдержал Гарри.

— Министерство Магии, — терпеливо повторил Люциус. — Что тебя так удивляет?

— Магии? Но ведь на самом деле волшебников не существует, разве нет?

Нахмурившись, мистер Малфой внимательно смотрел на Поттера. Он не понимал, как знаменитый на всю Великобританию ребенок мог просто не знать о своих способностях и о мире, которому принадлежал? Даже для Дамблдора это было жестоко. Неужели семья, в которой до сих пор рос мальчик, не знала ничего о его даре? Но это невозможно. Может быть, они просто не захотели ему рассказывать о том, кто он на самом деле? Это же предположение так отчаянно разило глупостью, что Люциус тут же отмел его: шило в мешке не утаишь, даже простецы знали об этом.

— Обещаю, что мы поговорим об этом позже. Ты получишь ответы на все свои вопросы. Но холл — не слишком подходящее место для этого, ты не находишь? — Малфой старался говорить мягко, чтобы не напугать ребенка.

Гарри только кивнул, про себя решив, что до разговора с мистером Малфоем он очень постарается ничего не пугаться. В конце концов, в сказках все всегда заканчивалось хорошо. А вдруг и он сможет научиться волшебству? Тогда ему не нужно будет задумываться о том, как бы полить бегонии или отмыть сковороду от остатков яиц и бекона. Взмахнул палочкой — и все готово!

— Запомни, Гарри: все, что тебе нужно — это держать меня за руку и постараться ни о чем не думать. Сосредоточься на дыхании. Это поможет тебе избавиться от лишних мыслей. Ты все понял? — Люциус посмотрел на него, вопросительно приподняв брови.

— Да, сэр. Спокойно держать вас за руку и крепко дышать. Ох, то есть, крепко держать вас за руку и спокойно дышать. Простите, — щеки его заалели от стыда.

— Отлично. Не волнуйся, к аппарации быстро привыкаешь. Тем более, когда перемещаешься со взрослым. Это совершенно безопасно, если ты будешь соблюдать два наших правила. Дышать и держать за руку.

Мальчик не успел даже толком испугаться: лишь только он взял мистера Малфоя за руку и набрал полную грудь воздуха, как что-то резко рвануло его вверх и в сторону. Наверное, то же чувство было у девочки Элли из Канзаса, когда смерч подхватил ее домик. Гарри будто пытался протиснуться в узкую щель, куда его тянула железная хватка мистера Малфоя. Он даже начал задыхаться, как вдруг понял, что стоит на ровной земле.

— Совсем недурно для первого раза! — раздался басовитый голос. Гарри, наконец отпустив руку мужчины, оперся на колени ладонями и согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Мир перед глазами потерял свои четкие контуры и больше напоминал яркое панно из цветных пятен — наверное, во время аппарации он потерял свои очки. Отчаянно щурясь, мальчик постарался рассмотреть фигуру человека, который приблизился к ним.

— Добрый день, Маркус. Рад сообщить, что суд одобрил вашу с Авророй кандидатуру на роль опекунов. Редкостная прозорливость со стороны министра, — улыбнулся Малфой.

Мужчина, которого мистер Малфой назвал Маркусом, вложил в руку Гарри его очки. Мальчик быстро надел их, попутно пытаясь оценить ущерб: дужка безбожно болталась, а одно из стеклышек покрылось сетью трещенок.

— Кажется, это твое, малец? — наконец, Поттеру удалось рассмотреть мужчину получше. Не такой высокий, как мистер Малфой, тот обладал той же утонченностью мраморной статуи, вышедшей из-под заботливой руки итальянского мастера. — Нам будет удобнее говорить в доме. Думаю, Гарри, тебе понравится Касл Комб.

И Маркус оказался прав: пока их компания шла по вымощенной булыжником дороге, Гарри не уставал поражаться простору полей, раскинувшихся вокруг них. Холмы простирались до самого горизонта, радуя глаз свежей весенней зеленью и буйством красочных полевых цветов. На юго-востоке можно было разглядеть контуры больших домов, многие из которых располагались по берегу широкой реки. Пока мужчины вели неспешную беседу, Гарри не смог удержаться, чтоб не сорвать несколько стебельков, увенчанных маленькими бутонами светло-голубого цвета.

— Это лен, Гарри. Аврора бы тебе подсказала, как составить букет правильно, но я в этом, к сожалению, тот еще мастер, — неожиданно обратился к нему Маркус, останавливаясь рядом, — а вон те фиолетовые — это люпин. Похожи на факел, правда?

— Да, действительно. Могу я собрать букет для вашей жены, сэр? — мальчик протянул было руку к стеблям люпина, но тут же в нерешительности замер.

— Джентльмен всегда рад подарить даме цветы, — невзначай заметил мистер Малфой. Поняв, что его порыв не встретил преград, Гарри с удовольствием продолжил рвать цветы. Вскоре он уже бережно держал в руках пышный букет, игравший всеми оттенками синего и фиолетового. Наблюдая за ним, Маркус и сам сорвал длинную травинку.

— Тоже решил порадовать жену? — пожав плечами на ироничное замечание Люциуса, мужчина быстро вытащил палочку и, убедившись, что Гарри не видит его, превратил травинку в блестящую серебристую ленту. Он не совсем понимал, почему Люциус сделал страшные глаза, лишь только Чемберс собрался сотворить простейшую трансфигурацию, но авторитет знакомого был для него достаточным, чтобы не задавать лишних вопросов.

— Вот, Гарри, держи. Думаю, тебе будет удобнее, если ты обмотаешь ею стебли. Да и пачкаться так не будет, — он кивнул на ладони мальчишки, остро пахнущие травяным соком. Им пришлось остановиться, чтобы вместе повязать ленту. Гарри держал цветы, а Маркус старательно боролся с упрямой лентой, не желавшей становиться аккуратным бантом.

— Может, оставим концы свободными? Мне кажется, это будет красиво, — предложил мальчик.

— Господа, не смею вам мешать, но мы практически пришли, — тактично вмешался мистер Малфой. Ленту, наконец, оставили в покое.

Гарри оглядывался, но перед ним были все те же поля, усеянные цветами. Деревьев в Касл Комб было не так много, чтобы за ними мог скрыться таинственный дом, и мальчик решил, что мистер Малфой просто хочет поторопить их, как вдруг Маркус взял его за руку.

— Гарри, будь добр, закрой глаза и мысленно скажи: «Комб-хаус».

Яркий солнечный свет отступил, лишь только мальчик закрыл глаза. Во тьме замелькали яркие цветные искорки. Раньше Гарри очень любил вызывать их, крепко-крепко прижимая ладони к глазам, и наблюдать, как искорки превращались в затейливо переплетающиеся линии. Но сейчас у него не было времени на это. Он только лишь крепко сжал кулаки, раз за разом повторяя «Комб-хаус. Комб-хаус. Комб-хаус». Он так старался, что даже беззвучно шевелил губами, чем вызвал смех у мужчин, сопровождавших его.

Распахнув глаза, мальчик замер в изумлении. Прямо перед ним появились кованые ворота, створки которых были увиты побегами хмеля. Маленькие, но цепкие стебли с частыми сочными листьями покрывали и длинный кирпичный забор, кое-где заросший до такой степени, что невозможно было увидеть камень.

— Добро пожаловать домой, Гарри.

Комб-хаус вольготно расположился на остатках замка, в честь которого была названа деревушка Касл Комб. И, хотя по размерам он значительно уступал имею Малфоев, сады его занимали почти восемь акров земли, которую Чемберсы получили от Эдуарда I в награду за помощь в подавлении шотландского восстания*.

Дом, показавшийся, как только троица вошла в приветливо распахнувшиеся перед Маркусом ворота, оказался под стать ограде. Оба крыла его были покрыты зеленью со свисающими гроздями неизвестных Гарри цветов с лавандовыми лепестками. Если бы мальчик разбирался в архитектуре, он тотчас понял бы, что и небольшой разбитый перед жилищем сад, и сам дом неуловимо напоминали о любви создателей к Италии.

— Аврора, милая, у нас гости, — достаточно громко возвестил хозяин, лишь только они переступили порог. На лестнице показалась женщина, черты лица которой были слишком округлыми для того, чтоб признать ее красивой. Мальчику же она показалась очень миловидной и — почему-то — достаточно умной женщиной. Возможно, всему виной были яркие зеленые глаза женщины, с уютным спокойствием оглядывающие спутников.

— Маркус, — она улыбнулась, и ее супруг отсалютовал ей в ответ. — Добрый день, Люциус. Нарцисса посещала нас на днях. Надеюсь, она в добром здравии? Кашель прошел?

— Здравствуй, Аврора. Да, травы ставят на ноги быстрее, чем зелья, — Малфой отставил трость в сторону.

— Гарри, познакомься с моей дражайшей супругой. Ее зовут Аврора, но иногда мне кажется, что следовало назвать ее Медея*. Аврора, радость моя, этот юный джентльмен — Гарри Поттер.

Почувствовав легкий толчок в спину, Гарри неуверенно двинулся было навстречу женщине, протягивая букет, как вдруг на лестницу выбежал мальчик и, увидев Аврору, обнял ее за ноги.

— Я, кажется, говорила тебе, что не следует бегать по лестницам? Гарри, милый, я очень рада познакомиться с тобой. А этот невоспитанный юноша — наш сын Калеб. Ему семь. Уверена, вы найдете общий язык.

— Люпины? Мама любит их, — со знанием дела протянул мальчишка и, услышав грозное цоканье языком, уже спокойным шагом подошел к Поттеру, протягивая руку: — Добро пожаловать, — попытался принять важный вид он, но тут же прыснул.

Лишь заняв свое место за добротным столом, Люциус смог выдохнуть. Еще на суде он было занервничал, что дело пойдет прахом, когда услышал комментарии Фаджа по поводу наличия у опекунов собственных детей, но, по счастью, этот прыщавый мальчишка-секретарь был просто завален бумагами и, по всей видимости, проконсультировал судью, не найдя документы в куче свитков. Понадеялся ли он на свою память или просто ляпнул, не задумываясь — это уже не имело значения. По счастью, никто из голосовавших не стал дотошно изучать родословную Чемберсов, но все это время, думая о Калебе, Люциус невольно ощущал тревогу. Теперь же, когда мальчик Поттеров сидел рядом с сыном Маркуса, Малфой смог, наконец, ощутить вкус своей победы. Ни Дамблдор, ни Фадж не смогут что-либо изменить. Первому не позволят принимать решение относительно семьи, в которой будет расти Гарри, после его провала на суде, второй же… Что ж, Министр, будучи плохим политиком, был, откровенно говоря, не таким уж плохим человеком. Отобрать у сироты надежду на семью, на достойное будущее… Корнелиус не пойдет на такое без достаточно серьезных причин. Семилетний же Калеб к таким причинам явно не относился.

— Гарри, тебе ведь шесть, верно? — спросила у мальчика Аврора, поливая кленовым сиропом блинчики на его тарелке.

— Да, миссис… — краем глаза наблюдая, как Калеб рисует сиропом какого-то монстра на своих блинчиках, кивнул он.

— Можешь называть меня Аврора, если хочешь. Скажи, пожалуйста, милый, тебе нравится ходить в очках?

Гарри задумался. Когда он жил у дяди с тетей, очки были почти роскошью: к сожалению, в результате проделок Дадли, они частенько ломались, и приходилось выслушивать целую речь о том, насколько мальчик неаккуратен по отношению к своим вещам. Новые же ему покупали отнюдь не сразу. Тетя Петунья предпочитала дожидаться распродаж, покупая для племянника оправу с самой значительной скидкой.

— Если честно, я не могу сказать точно, миссис Аврора, — выкрутился мальчик, пытаясь найти компромисс между желанием понравиться женщине и своей скромностью, — они не очень удобные, но зато в них я хорошо вижу.

— Гарри до этого дня жил в семье родственников его матери. Они магглы. Так что с целителями он еще не сталкивался, разве что с обыкновенной медициной, — объяснил слегка изумленной женщине Люциус. Гарри, навостривший было уши, тут же был сбит с толку: кто такие "магглы", он не знал.

— Обычной? Не будьте снобом, уважаемый сэр. Простецы со своими скальпелями способны на то, что порядочному магу и в голову не взбредет, — хохотнул Маркус, — а их эксперименты с антибиотиками? Почитай, в пробирках разводить заразу, которая просто сожрет другую заразу. Что-то вроде крысиного льва*, только на уровне мельчайших частиц, которые и вызывают хвори.

— Не имея магических способностей, простецы вынуждены достигать эволюции иными путями. Но тем не менее, это не отменяет того, что, порой, один толковый целитель может стоить дюжины видов этих твоих антибиотиков, — хмыкнул Малфой. Аврора лишь улыбнулась.

— Гарри, надеюсь, ты не будешь против, если тебя осмотрит наш семейный колдомедик? Думаю, тебе будет интересно познакомиться с миссис Страут. Она весьма интересный собеседник.

— Хорошо, мэм, если вы говорите, то… — доедая последний кусок, согласился Поттер. "Колдомедик", "маггл"… Невольно он вспомнил фразу девочки Алисы, попавшей в страну чудес: "все любопытственнее и любопытственнее".

— Отлично. А теперь, пока Калеб не протер дырку на стуле, может, вы подниметесь наверх? Возможно, этот шалопай сможет показать тебе твою комнату? — шумно выдохнув, предложил Маркус.

Гарри невольно почувствовал облегчение: в компании с младшим Чемберсом он чувствовал себя порядком спокойнее и раскованней, чем со взрослыми. Вдобавок, Калеб уже несколько минут пытался показать что-то Поттеру, отчаянно моргая. Как только отец закончил говорить, мальчик, словно ужаленный, выскочил со стула и тут же потянул Гарри за руку.

Новая жизнь определенно обещала быть интересной: Комб-хаус, внешне спокойный и умиротворенный, скрывал за своими воротами массу интересного. Оставалось лишь только понять — а сможет ли Гарри стать достойным его обитателем?

*Имеется в виду восстание Уильяма Уоллеса.

*Крысиным львом называют крысу, имеющую склонность к каннибализму.

В Комб-хаус лестниц было целых три: парадная, как ее называли домочадцы, соединяла второй этаж с холлом. Именно эту лестницу и увидел Гарри, когда впервые попал в дом. Еще одна находилась в левом крыле, позволяя любому обитателю дома спуститься в столовую, минуя холл и малую гостиную. Третья же лестница, расположенная в правом крыле, использовалась только Маркусом и его личными гостями, так как соединяла его рабочий кабинет с небольшой библиотекой, где и любили расположиться мужчины на время своих бесед.

Гарри выяснил это, когда попытался было выйти в холл, но тут же был остановлен бесцеремонным рывком за рукав: Калеб что-то отчаянно прошипел и указал глазами на красивую плетеную ширму. Правильно истолковав намек, Поттер послушно двинулся вслед за мальчиком и обнаружил, что ширма скрывает за собой винтовую лестницу. Она была не слишком крутой, с широкими ступенями, так что ребята могли идти вровень.

— Тише… Стой! — вновь дернул его за рукав Калеб.

— Что такое?

— А ты не понимаешь? Они не просто так нас отослали!

Гарри нахмурился:

— Ты что, предлагаешь подслушать взрослых? — Поттер знал, что Дадли нередко подслушивал разговоры родителей, особенно когда дело касалось покупки подарков на Рождество или День Рождения. Сам же он относился к этому крайне отрицательно: мальчик хорошо знал, что, совершив не слишком правильный поступок, будет мучиться угрызениями совести. Да и омрачать свой первый день в доме новых опекунов совсем не хотелось.

— А ты предлагаешь просто уйти? Тебе что, вот ни капельки неинтересно? — Чемберс упрямо смотрел на Гарри, но внезапно сдался. — Будь по-твоему, трусишка. Давай по-честному?

«По-честному» на языке мальчишек-одноклассников Гарри означало одно: вызов. Нет-нет, конечно, не на дуэль — они же не в Средние века жили, да и за драку в школе можно было схлопотать какое-нибудь неприятное замечание в личное дело, а то и вызов родителей к директору. Спорные вопросы школьники решали, буквально призвав на суд богиню Фортуну.

— Хорошо. На счет пять? — Калеб кивнул, и они оба протянули друг другу руки. Маленькие кулаки столкнулись, и Гарри начал считать, — Камень, ножницы, бумага, ящерица, Спок!

Чемберс в победном жесте хлопнул его по плечу, и мальчику оставалось лишь тяжело вздохнуть: удача от него отвернулась.

— Спок! Ха, я выиграл! Твой камень испарился, — довольный донельзя, мальчик быстро прокрался на несколько ступеней ниже и вновь тихонько зашипел, — ну же, давай. Только тихо!

Ни одна ступенька не скрипнула под весом Гарри — может быть, кованые ступени вовремя смазывали в местах сочленения, а, может, это он был слишком легким? Поттер не мог сказать наверняка, но, неожиданно для самого себя, испытал непонятную, волнующую радость. Никогда прежде он еще не хулиганил, но Калеб словно заряжал его своим позитивом, и желание пошалить лилось через край, затуманивая его разум.

Взрослые, все еще сидевшие за столом, вели горячий спор. Из-за ширмы невозможно было разглядеть, что они делают, но голоса были слышны так отчетливо, словно мальчишки находились в шаге от взрослых.

— …Уизли. Дамблдор настаивал на их кандидатуре, но Фадж вынес вопрос на общее голосование.

— Неужели мальчик ничего не знает, Люциус? — высокий, мелодичный голос явно принадлежал миссис Чемберс.

— Нет. Ему никто не рассказывал о магии.

— Либо старик выжил из ума, либо у него какие-то свои, одному Богу известные цели. Но так рисковать… А если бы случился стихийный выброс? Да магглов могло размазать по стенке! — сердито басил Маркус.

За столом на миг повисла тишина. Мельком взглянув на Калеба, Гарри подался вперед и зашептал тому на ухо:

— Кто такие «магглы»?

— Простецы, — отмахнулся мальчик, — тише, мы все прослушаем! О чем они говорили?

— …словно сошел с ума. Мы все подвергнемся опасности, — раздался звонкий звук, словно что-то упало со стола, а за ним, тут же, — сухой щелчок.

— Ками, прибери тут. И подай нам кофе. Чаем тут уже не обойтись.

Внезапно вытянувшийся в струнку Калеб недовольно поморщился.

— Плохо дело. Мама никогда не пьет кофе, разве что сильно волнуется. Ну, или злится, — пояснил он шепотом.

— Они его били, Люциус? — вновь загудел Маркус.

— Я сам не видел дом. Но Бэддок упомянал, что на нем чертова дюжина заклятий. Странно, что они его не убили.

— Может, защитные чары? — вновь подала голос женщина.

— Нет, это было похоже скорее…

И тут Гарри чихнул. Громко, со вкусом — стоявший рядом Калеб, не ожидавший такого коварства, даже подпрыгнул от неожиданности, но, быстро сориентировавшись, тут же потянул Поттера за собой:

— Бежим!

Страх, казалось, кусал Гарри за пятки. Он бежал так быстро, как никогда в жизни, не успевая даже думать о том, что теперь, скорее всего, Чемберсы откажутся быть его опекунами. Они выскочили из дома и тут же свернули с мощеной дорожки. Калеб, юркий, словно зверек, быстро нырнул в неприметную щель между пушистыми кустами самшита.

Налево, направо, снова налево — мальчики, подобно зайцам, петляли в живом лабиринте, пока не добрались до тупика.

— Куда теперь? — Гарри согнулся, пытаясь отдышаться. Спринтерские забеги ему никогда не нравились, хоть он и был вынужден регулярно их совершать.

Калеб лишь пожал плечами. Видимо, он находил лабиринт неплохим укрытием, и Гарри склонен был с ним согласиться: не имея карты и компаса, вряд ли кто-то способен был быстро их найти.

— О чем они говорили? Кто такие простецы?

Чемберс покосился на мальчика и пожевал губу:

— Ты совсем ничего не знаешь? — ответом было лишь удрученное мотание головой, — Слушай, а где ты жил все это время? — с любопытством воззрился на Гарри мальчик.

Поттер лишь вздохнул. Указав на траву, он сел, скрестив ноги по-турецки, словно показывая, что разговор будет долгим. Помедлив немного, Калеб устроился рядом, подперев ладонью щеку. Самшит покровительственно зашелестел мелкими листочками, будто обещая прикрыть беглецов. Подняв с земли веточку, Гарри задумался. Что он мог рассказать о своей жизни? Тетя, так сильно напоминавшая почему-то засохшее дерево. Дядя, чей вес давно перешел все границы нормы. Кузен, с которым не выходило подружиться. Он вытаскивал из своей памяти образы, бережно отряхивая их от пыли и вплетая в немного неуклюжий, скупой рассказ. Чемберс молчал, жуя травинку и внимательно рассматривая его. Наконец, описав в трех словах свое пребывание в Министерстве, мальчик притих.

— Теперь мне хоть что-то стало понятно, — нахмурился было Калеб, но тут же быстро зыркнул на Поттера. Что он имел в виду? Может быть, его занимали причины, по которым Гарри появился в их доме, а, может, он вспоминал подслушанный разговор? — В любом случае… Теперь все будет по-другому. Идем, мама, наверное, уже с ума сошла от беспокойства. Еще немного, и за нами пошлют Ками. А она может и уши закрутить.

Поднявшись с травы, Калеб улыбнулся и протянул Гарри руку. Мальчик, внимательно посмотрев на Чемберса, а затем на его ладонь, нерешительно потянулся навстречу. Сколько доверия было в одном маленьком, обыкновенном жесте... Вот — взъерошенный мальчишка, чье лицо было уже тронуто солнцем. Вот — теплая кожа, твердая, пусть и детская, ручонка. Вот — молчаливый обет: «Я буду рядом. А ты — будешь?».

Их не было в доме не больше получаса, но за это время кое-что успело измениться. Например, Аврора, которая своим взглядом напомнила Гарри книгу, выброшенную из стопки подарков Дадли. Красивая книга, на обложке которой были вытеснены блестящие буквы «Мифы Древней Греции», в числе прочих содержала и историю про женщину со смертельным взглядом, обращавшем людей в камень. Медуза Горгона, как сейчас казалось Гарри, внимательно изучавшего паркет под ногами, видимо, имела родственников в Англии. Ничем иным убийственный взгляд миссис Чемберс Поттер объяснить просто не мог. Та, скрестив руки на груди, ждала мальчиков, стоя рядом с мужем.

— Что же, было приятно навестить вас. Маркус, Аврора, — Люциус, бегло скользнув взглядом по провинившимся, кошачьей походкой скользнул от стены. Даже не заметивший его, Гарри вздрогнул: мистер Малфой отчего-то показался ему в этот момент опаснее, чем положено лощеному аристократу.

— Передавай привет Нарциссе. Мы всегда рады вас видеть, — ответила Аврора, и на миг лицо ее озарила ласковая улыбка. Возможно, ее вызвало упоминание об этой женщине, Нарциссе. «Интересно, она такая же красивая, как ее имя?» — мелькнуло в мыслях у мальчика.

Дети вновь сидели за столом. Перед ними стояли бокалы с апельсиновым соком, но Гарри казалось, что сок будет жечь его горло, точно огонь — так ему было стыдно за свои проступки. Калеб же сидел все это время, насупившись и болтая в воздухе ногами. Прошло немало времени, пока Маркус проводил мистера Малфоя до площадки у дома, с которой гостям можно было аппарировать; и все это время ребята сидели в оглушающей тишине. Скрип отодвигаемого стула больно резанул по ушам Поттера, но вид Авроры, все еще сердито поджимавшей губы, не позволил мальчику даже поморщиться.

— Итак, молодые люди, кому из вас пришла в голову блестящая мысль о том, чтобы подслушать разговор? — Маркус, удобно откинувшийся на спинку стула, напоминал Гарри героя из детективных романов. Мужчина только что трубкой не пыхтел от удовольствия. — Молчите? Ну, а если еще немного подумать? Калеб? — он перевел взгляд на сына, но тот молчал.

— Это я… То есть… Я хотел сказать… Это я чихнул… Ауч! — тихо зашипел Гарри, почувствовав болезненный пинок по ноге.

— Ничего это не ты.

— Конечно, не он. Вернее, чихнул, может, и правда ты, Гарри, — глаза Маркуса весело блестели, — но ведь я спросил совсем о другом, м? — Поттер в миг почувствовал, как его щеки залились румянцем. — В общем-то, не слишком важно, кто был автором этой идеи. Вы молодцы, что сделали это вместе…

— Дорогой! — возмущенный вскрик, наверное, услышало пол-округи, но мужчина был неумолим.

— Да, Аврора, я действительно считаю, что это хорошо, когда есть товарищ. Но, Калеб, ты сильно сглупил. Я не ожидал от тебя такого.

— Но почему, отец?! — впервые за долгое время мальчик встрепенулся и подался вперед.

— Потому, что ты знал, что Гарри еще не освоился. Ты знал, что он не имеет понятия о том, какая половица может скрипнуть или как побыстрее сделать ноги. То есть, — Маркус нахмурился, — ты оставил брата без малейшей информации, буквально вынудив его стать ведомым. Сам же ты, в свою очередь, глупый, еще неспособен нести ответственность за других, что хорошо показал ваш позорный провал.

На губах мужчины играла улыбка, так разительно отличавшаяся от его густого, грозного баса. Если сначала Гарри пытался понять, шутит ли мистер Чемберс или отчитывает их всерьез… Едва его ушей коснулось грубоватое «брат», Гарри почувствовал, как в голове зашумело. Лицо стало гореть огнем, а в горло словно насыпали песка, и он торопливо потянулся за стаканом со спасительным соком. Он не хотел плакать, лишь только внезапно ощутил, что на доли секунды видеть стало проще, но затем картинка сразу же расплылась. На губах появился солоноватый привкус.

Слезы катились градом, повергая в шок мужскую половину Комб-хаус. Но только не Аврору. Едва оказавшись у стула мальчика, она обняла его лицо ладонями и прижала к себе.

— Тише, Гарри. Тише. Это просто усталость. Ты слишком много пережил за этот день, — она вытерла мокрую щеку мальчика ладонью и прижалась губами к его макушке, — сейчас станет легче. Слезы всегда приносят облегчение. Тише, — все еще прижимая к себе ребенка, Аврора начала тихо напевать незнакомую Гарри песенку, — Que linda manito que tengo yo, que linda y blanquita que Dios me dio*…

— Пап, почему Гарри плачет? — Калеб, давно покинувший свое место, нелепо вцепился в рукав футболки Поттера, словно не представлял, как может помочь ему.

— От избытка чувств, — так же тихо ответил Маркус. В своем воображении Калеб тут же увидел небольшой пузатый аквариум, доверху наполненный водой. Лишь стоило неведомо откуда взявшейся руке выпустить в аквариум золотую рыбку, как вода с шумом хлынула через край. Мальчик с серьезным видом кивнул. Он понимал.

На руках у Авроры было тепло и уютно. Гарри не смел обнять женщину, но не мог удержаться от того, чтоб зарыться носом в ее волосы, когда думал, что никто не замечает этого. Согласившись, что разговор не стоит продолжать на кухне, семейство переместилось в библиотеку. Калеб тут же скрылся между полок, и Аврора, выбрав себе кресло поуютней, поманила Гарри к себе.

— Гарри, мой мальчик, у нас будет еще много времени, чтобы обсудить все. Но, согласись, трудно жить, не понимая очень многое, если почти не все, что происходит с тобой? Можно запереть голодного в кухне с целой кучей еды, но, если он впервые ее видит, то может и не сообразить, что вокруг — не смертоносный яд, — обратился к нему Маркус. Это вызвало недоумение мальчика, ведь он точно знал кое-что о мире, в котором жил: например, что дорогу можно переходить только на зеленый свет, а в жару нельзя поливать растения, и, конечно, обязательно нужно мыть руки перед едой…. Но, дослушав, Гарри согласно кивнул. Действительно, одно дело — знать многое, другое — знать необходимое. — Скажи, а ты замечал когда-нибудь, что одни люди умеют то, что не умеют другие?

Подумав, Гарри кивнул.

— Да, сэр, — Маркус еле заметно поморщился, — например, мой кузен, Дадли, может легко поднять что-то тяжелое. А девочка из моего класса здорово рисует. Полкинс быстро бегает, — перечислял пришедшие на ум примеры Гарри.

— Именно. Каждый из нас обладает каким-то талантом. Кто-то знает о своих сильных сторонах, кто-то еще не раскрыл их. Но быстро бегать, или хорошо рисовать, или, как Калеб, уметь выпутаться из передряги — это, пусть и отличительные, но довольно обыкновенные способности. Никто не будет удивляться, если, например, твоя одноклассница хорошо изобразит на бумаге зверька или фрукт, — Маркус ненадолго замолчал, словно пытался подобрать слова.

— Ты читал о волшебниках, Гарри? — мягко продолжила за мужа Аврора. Поттер тут же кивнул, — Маркус хочет сказать, что умение делать не совсем обычные для остальных вещи — тоже… Талант.

— Но ведь волшебников не существует, — тут же улыбнулся Гарри. Взрослые определенно хотели разыграть его, — никто и никогда не видел волшебников. Про них пишут только сказки, — виновато добавил он, решив смягчить свою категоричность.

— Скажи, а как бы ты отреагировал, если бы кто-то рядом с тобой… Ну не знаю, например, взлетел бы в воздух на метле?

— О, класс! Летать! Идемте во двор! Па-а-ап, ты обещал дать мне попробовать! — тут же показалась рядом вихрастая макушка Калеба, но Маркус лишь цокнул языком, призывая мальчика быть тише.

— Ну… наверное, я бы испугался, — пожал плечами Гарри, — вдруг этот человек упадет? А я ничем не смогу ему помочь…

Маркус одобрительно кивнул.

— А если бы кто-то рядом с тобой мог вдруг зажечь огонь без дров и спичек? — вновь спросила Аврора.

— А этот человек — хороший? А то вдруг он пожар устроит, или вещи чьи-то сожжет? — взволнованно подался Гарри, не замечая, как Калеб только фыркнул от смеха.

— Вот видишь. Люди боятся таких вещей. Если ты не можешь сам потушить вмиг пламя, то человек, способный разжечь его, кажется тебе пусть немного, но опасным. Даже если он хороший, ты допускаешь мысль, что он может навредить кому-то по неосторожности.

— Но как это относится к волшебству? — не вытерпел, наконец, Гарри.

— Хороший вопрос. По сути, умение творить магию — это тоже своего рода талант, но настолько редкий, что вызывает невольный страх перед обладателем такого дара. А когда люди боятся тебя, ты, хочешь того или нет, стремишься пореже афишировать свои возможности. Ведь каждый из нас хочет остаться частью общества, — Аврора легонько щелкнула мальчика по носу и улыбнулась.

— Зачем же быть частью общества, которое тебя боится? Я ведь могу жить один?

— Отлично. Но где же ты будешь доставать еду, одежду? Где будешь жить?

— Ну, это как в «Робинзоне Крузо». С едой все просто: в книге рассказывается, как Робинзон охотился и собирал фрукты. А еще, можно ведь найти себе временный дом, например, пещеру. А потом уж построить что-то покрепче, из досок там или камня… А одежда… Ну, есть же ткань, я смогу сшить что-то? — смешно поморщился Гарри, пускаясь в рассуждения,. — Если у меня не будет ткани, я смогу взять шкуру животного. Она ведь теплая.

— Я тоже читал эту книгу, Гарри. Ты забыл, что у Робинзона были вещи с корабля, который потерпел крушение. Они сильно помогли ему, не так ли? Что же до шкур… Несомненно, одежда достойная двадцатого века. Но скажи мне вот что: с кем ты будешь общаться? — внимательный взгляд Маркуса заставил мальчика поежится. Действительно, с кем? Робинзон делал зарубки, чтоб не потеряться во времени, и пытался писать, чтоб не забыть родной язык. Но ведь потом у него появился Пятница, и дело сразу пошло на лад.

— Что же это получается… Если рядом не будет кого-нибудь, я сойду с ума? — жалобно спросил мальчик, все еще пытаясь найти аргументы. — Но как же отшельники? Путешественники? Они же могут годами ни с кем не говорить, разве нет? — продолжил он, уже понимая, как хлипки эти доводы.

— Путешественники заводят знакомства в новых местах, чтобы лучше понять культуру места, где они находятся. А отшельники… Тут ты прав. Но ведь они не отрекались от людей, от общества. Во многом они все еще пользовались благами цивилизации. У них все-таки была одежда, какое-то жилище, а иногда были и последователи. В абсолютном одиночестве ни один человек не оставался, Гарри. Более того… Одиночество применяется, как наказание. У магов есть особое место. Его называют…

— Маркус, он ведь ребенок, — мягко попыталась остановить мужа Аврора, но снова потерпела неудачу.

— Он вполне взрослый парень, чтоб понять, что за преступления неотвратимо следует наказание. Так вот, у волшебников есть своя тюрьма. Азкабан. Это остров посреди бушующего моря. Только вдумайся, Гарри: люди, преступившие закон, сидят в своих маленьких камерах, в темнице, окруженной только холодными волнами. На самом деле именно это является самым страшным их наказанием. Все прочие, эм-м, меры лишь усиливают его эффект. Но мы отошли от темы. Волшебники, Гарри, скрывают свой дар от тех, кто им не обладает. Никто из нас не хочет оказаться в изоляции. Поверь, чувствовать себя ненормальным — не самое большое удовольствие на свете.

— Ну, разве что в подростковые годы, — со знанием дела хмыкнула Аврора, стрельнув глазками в сторону супруга. Тот замялся и сделал вид, что его поразил приступ кашля.

— Хм, да. Но, к счастью, магов не так мало, и они могут общаться между собой. Со временем даже образовались целые поселения, состоящие только из волшебников. Там нам живется гораздо проще и привольнее, чем в городах людей, магией не обладающих. Мы называем их магглами или, если тебе больше по душе, простецами.

Не выдержав, мальчик выбрался из рук Авроры.

— Но, сэр, магия — это сказки. Это не-воз-мож-но. Нельзя поднять в воздух предмет, не трогая его ни руками, ни веревкой… Нельзя сотворить огонь на пустом месте. Есть же… Физика там. Химия. Я ходил в школу, я знаю, что это проходят в старших классах. Не знаю, как именно это объяснить, но…

И тут он заметил насмешливый взгляд Калеба. Мальчик внимательно слушал его, не перебивая, но взгляд его вдруг стал колючим и неприятным, словно Гарри только что сильно обидел Чемберса. Пожав плечами, Поттер замолк.

— То есть, я не существую? И ты не существуешь? И мама с папой — тоже? Только потому, что, по мнению магглов, мы не можем делать то, что делаем? Но ведь они раньше думали, что Солнце вращается вокруг Земли, а не Земля вокруг солнца. Что дождь зависит от странных танцев с бубенцами. Что, преодолев путь от края земли до края, можно свалиться за этот самый край.

Гарри все еще молчал. Возможно, в чем-то Калеб был прав. В газетах то и дело писали о каких-то новых открытиях ученых, о достижениях, сделанных в их странных секретных лабораториях. Мальчик не знал, почему «секретных», он просто представлял их именно такими. С крышами-куполами, белыми, как снег, с обилием стекла, зеркал и бетона. И, конечно, дико секретными.

— Но почему вы думаете, что я — волшебник? — жалобно сделал он последнюю попытку защитить свой привычный мирок.

— А это, мой мальчик, ты сам увидишь. Просто нужно время.

*Колыбельная, исполняемая Каталино Сандино Морено в фильме "Париж, я люблю тебя"