Mistletoe Wine (гет)

— Давным-давно, еще в стародавние времена, когда боги были юны, а горы только поднимались вверх в тени Иггдрасиля, жил да был рыцарь, красивее которого были только звезды. Он был статен и могуч, и не было ему равных ни в конной сшибке, ни в бою на мечах, и даже асы опасались вставать на его пути.

— Даже Один? — тихонько спросила Анна.

— Ну, Один, предположим, не боялся, но у него наверняка были гораздо более важные дела, нежели наблюдение за Мидгардом, так что его мы в расчет не берем. Но остальные — точно опасались, тут нет никаких сомнений. И вот однажды рыцарь возвращался с очередного подвига и вдруг из леса он услышал тонкий голосок: — «О, рыцарь, приди ко мне! Я подарю тебе десяток кобылиц, что быстрее ветра и никогда не знали узды. В дар принесу я острый меч, что рубит кольчуги как полотняные рубахи. Земли, лежащие вокруг, будут принадлежать только тебе, только прошу, умоляю тебя — возьми меня в жены!»

— Так не бывает! — фыркнула Эльза и еще глубже закуталась в теплый плед. — Почему здесь так холодно?

— Сейчас будет теплее, — с этими словами Рагнвальд подложил несколько поленьев в горящий камин и перемешал уголья, сгребая их к центру. — Тем не менее, так оно все и было. Рыцарь заинтересованно посмотрел в сторону леса и увидел в просвете между деревьями высокую фигуру, призывно машущую ему рукой. Он спешился и пошел к ней, стремясь поближе разглядеть таинственную незнакомку, но она как нарочно стояла так, что елки мешали рассмотреть ее как следует. Наконец он приблизился достаточно, и ему открылась ужасная картина…

— Какая? — нетерпеливо спросила Анна, понимая, что отец специально тянет время и просто так продолжать не будет. — Что он увидел?

— В лесу стояла троллиха! И пусть для своего вида она была очень недурна собой, рыцарь не польстился на ее дары. «Отродье Ётунхейма! Годами я истреблял тебе подобных по всему свету, сотни замученных и сожранных людей я провожал в последний путь, десятки моих друзей гибли в боях с твоими сородичами! Как ты смеешь предлагать мне подобное? Готовься к бою, прислужница Нидхёгга!» С этими словами он выхватил из ножен меч и смело бросился на своего извечного врага.

— Но она же женщина и не хотела ничего плохого! — воскликнула Анна, в страхе прижав ладошку ко рту. — Неужели он убьет ее?

— Она враг людей! — сердито ответила Эльза.— От ётунов не стоит ждать ничего хорошего, уверена, она и рыцаря просто хотела съесть!

— Успокойтесь, девочки, — сказал Рагнвальд, и если бы кто-нибудь из его недавних противников находился в комнате, он бы поразился, насколько нежен мог быть голос грозы Севера, чья секира оборвала вражеских жизней больше, чем звезд на небе. — Троллиха не хотела смерти рыцаря, она действительно влюбилась в него. И когда ее любовь бросилась к ней с мечом, она сделала единственное, что подсказало ей сердце. Стараясь не показать своих слез, она встала под его меч и произнесла: «Ах, рыцарь, почему ты так жесток? Ведь я стою одна и без оружия, неужели ты убьешь меня ради забавы? Так чем же ты будешь отличаться от столь ненавидимых моих собратьев?» Меч взлетел над ее головой и…

— Он убил ее! — в один голос сказали девочки, но интонации у них были совершенно разные, разочарованная и предвкушающая.

— Ваше величество, — в дверь осторожно постучали, — к вам прибыл срочный гонец с Восточных островов. Он просит немедленной аудиенции, случилось что-то очень важное!

— Пусть его проведут в малую приемную! — властно ответил король и тут же сменил интонацию на более мягкую. — Простите, девочки, мне надо спешить. Конец истории я расскажу вам завтра, а теперь быстро ложитесь спать.

— Пап, ну пожалуйста, расскажи, что случилось с троллихой, — Анна умильно посмотрела в глаза отцу, а Эльзу гораздо больше волновал вопрос, почему, несмотря на ярко полыхающий камин и два одеяла, ей по-прежнему холодно?

— А вот не надо было меня перебивать, — сурово начал Рагнвальд, но потом рассмеялся и показал девочкам язык, как какой-нибудь мальчишка. — Попробуйте придумать сами, а завтра вы мне скажете, чем, по-вашему, все закончилось. — Эти слова он произносил уже от двери, затушив по дороге свечку, стоящую на столе. — Мне пора. Приятных снов!..

...Так страшно Эльзе еще не было никогда. Голова Анны лежала у нее на коленях, которые дрожали и никак не хотели слушаться до смерти напуганную принцессу. Так и сидела она на леденеющем полу в главной зале, с ужасом наблюдая, как по огненной прядке волос Анны медленно пробирается что-то белое, мрачно кричащее о том, что случилось, должно быть, непоправимое. Зря она не послушалась отца и поддалась на уговоры сестры пойти в страшную пустую залу на поиски приключений. Дворец и вправду таил в себе множество опасностей, но Эльза даже не предполагала, что самым главным страшилищем, убившим маленькую сестру, окажется она сама.

— Я не специально, — всхлипнула она, когда смертельно бледные мама и папа ворвались в залу, одетые в халаты наизнанку поверх ночных рубашек.

Папа подхватил Анну на руки, одновременно с этим щупая ее лоб и не глядя на зареванную Эльзу. Мама же, напротив, пятилась к двери, а в ее глазах читалось что-то такое, чего Эльза пока не до конца понимала, но одно знала совершенно точно — мама ее боялась. Эльза попыталась отползти назад, чтобы не пугать родителей, но сделала только хуже: пол в тех местах, где его касались ее ладони, покрывался тонкой прозрачно-голубой коркой льда, блестевшей в тусклом свете, который лился сквозь широко распахнутые двери. Эльза сжала руки в кулаки и прижала их к груди, надеясь, что это поможет обуздать рвущуюся откуда-то из нее самой ледяную магию. Отец тем временем укутал стремительно холодеющую Анну в свой халат и шепнул маме с невыносимым облегчением:

— Она жива. Но надо торопиться.

Прежде Эльза никогда не верила в сказки. Но, столкнувшись с собственной невесть откуда взявшейся вспышкой ледяной магии, уже не удивлялась ничему. Спешившись с лошади, папа бережно понес Анну к покосившейся хибарке посреди леса, которую и видно было только благодаря свету полной луны. Под ногами Эльзы хрустели замерзающие от одного ее присутствия ветки, а пару раз она даже, кажется, наступила на кости каких-то мелких животных. Она слышала тяжелое дыхание матери позади себя и оттого вжимала голову в плечи — мама так и не решилась пойти впереди нее. Скрипнула дверь лесной хибарки, и взгляду королевской семьи предстала высокая и страшно худая женщина, которая, наверное, могла быть красивой, если бы не проеденный в нескольких местах молью балахон и длинные, болотного цвета волосы. Ведьма, наверняка это была самая настоящая лесная ведьма, а может, и сама троллиха из отцовской сказки! Эльза попятилась, и ведьма, застигнутая шумом врасплох, вскинула голову, оторвавшись от своего занятия. Эльза была так напугана, что даже не поняла, от чего же именно их появление отвлекло ведьму.

— Вельва! Твоими устами глаголит Один, — голос короля Рагнвальда зазвучал властно и в то же время с почтением. Вельва сузила глаза и сухо улыбнулась, после чего выбралась из-за стола и протянула костлявую руку к голове Анны. Эльзе это не понравилось, но вмешиваться она побоялась. А у вельвы был такой вид, будто она уже и без того знала, почему король и королева с дочерьми почтили ее своим присутствием. Ну конечно знала, она ведь вельва, провидица. — Ты можешь исцелить мою дочь?

— Твою дочь, — рассыпчато засмеялась вельва, глядя на короля снизу вверх. — Которую из них ты желаешь исцелить, Рагнвальд?

Королева прижала ладони к губам. А вельва между тем рассмеялась снова.

— Я помогу ей. Сделаю все, что в моих силах. Но ей, — она вдруг резко повернулась и наставила палец с длинным серым ногтем на Эльзу, — поможет кое-что другое.

— Спасите вначале Анну, — немея от страха, выговорила Эльза. Вельва хмыкнула и снова приложила пальцы к рыжей головке девочки. Мягкий фиолетовый свет озарил бледное личико и погас, тогда Анна задышала чуть ровнее и теперь просто спала, но белая прядка так никуда и не делась, явно призванная служить напоминанием о том, что натворила Эльза.

— Хорошо, что это не сердце. Изменить сердце очень непросто. Ну а голову-то я убедила. Теперь ты, Эльза, — покряхтев, вельва развернулась к пустой стене и взмахнула рукавами своего балахона, открывая пораженно застывшим гостям картину, сотканную, казалось, из миллиона снежинок. — Твоя магия будет расти. В ней много красоты, — в доказательство слов вельвы снежинки образовали статную девичью фигуру, — но и много опасностей.

Снежинки вспыхнули красным и набросились на девушку, поднимаясь снизу и поглощая ее, пока совсем не исчезли. Эльза испуганно ахнула, но тут теплая рука мамы легла ей на плечо, заставив девочку слегка успокоиться.

— Ты должна учиться ею управлять, — уже более доброжелательно добавила вельва. — И помогут тебе в этом только в Асгарде.

Не успела Эльза ничего сообразить, как мама неуверенно позвала отца по имени:

— Рагнвальд…

— Это действительно единственный выход, если мы не хотим запереть ее в покоях до скончания дней, — в голосе короля появилась печаль. Опустившись на колени перед Эльзой, он ласково взглянул дочери в глаза: — Тебе не придется бояться себя, Эльза. Ты будешь жить во дворце самого Одина, воспитываться и учиться вместе с его сыновьями и дочерьми под присмотром царицы Фригг…

— Ты больше похожа на них, чем на жителей Мидгарда, — вставила свое слово вельва.

Чувствуя подступающий комок к горлу, Эльза не без опаски бросила взгляд на свои вытянутые ладони. Сейчас они выглядели как самые обычные детские руки, мягкие и чуть розоватые, никакой опасности не представляющие. Мысль о том, что она не такая, как ее родители и сестра, снова заставила Эльзу потерять веру в себя.

— Но почему? Что со мной не так? Почему это случилось со мной?..

Казалось, король и королева сами не знали ответа на этот вопрос, но зато он нашелся у вельвы, пусть и крайне расплывчатый:

— И не такое случается, дитя, боги тоже умеют шутить, — коротко бросила она и обратила пытливый взгляд на короля. Тот поднялся на ноги, и Анна у него на руках зашевелилась, просыпаясь. — Решайся, Эльза, — от доброжелательности вельвы вдруг не осталось и следа. Она выпучила глаза и растопырила пальцы, готовая к очередному колдовству. — Я чуть-чуть добавлю ей стойкости, и она не будет так грустить по тебе.

Закусив губу, Эльза думала о том, что ее ждет. От всего произошедшего за какой-то час у нее голова шла кругом. Асгард существует на самом деле, сама она — ледяная колдунья, чуть не погубившая собственную сестру, а теперь ей, скорее всего, предстоит поселиться среди богов, и кто знает, какими еще приключениями и открытиями это обернется? Но что плохого в том, если она и вправду научится контролировать свою силу? Тогда ни Анне, ни их родителям, ни Эренделлу ничто не будет угрожать…

Решение было очевидным.

— Я согласна отправиться в Асгард, — выпалила Эльза, и довольная вельва снова приложила свою отвратительную руку ко лбу Анны. Фиолетовое сияние вновь разлилось вокруг нее, поднялось выше и еще выше, выходя за пределы лачуги, и не успело колдовство рассеяться, как все вокруг вдруг вспыхнуло прекрасным, но вместе с тем пугающим золотисто-радужным сиянием. Король Рагнвальд прекрасно знал, что оно означало. Мама взяла на руки Анну и посмотрела на Эльзу долгим печальным взглядом. Ей даже показалось, что она успела произнести ее имя, прежде чем рука отца нащупала прохладную ладонь Эльзы.

— Один уже ждет вас, — донесся до нее сухой и рассыпчатый, как крупа, голос вельвы, и следующее, что услышала Эльза, уже было сказано явно за пределами Эренделла:

— Добро пожаловать в Асгард.

Для тренировок и развития способностей асы не жалели места. Огромное здание было видно из всех частей города, а шпиль, светящийся всеми цветами и оттенками, казалось, можно заметить и из Мидгарда. «Вот бы нам в Эренделл такой маяк, чтобы корабли пореже разбивались, — мимолетом подумала Эльза, но тут же сбилась с этой мысли, когда сидящая напротив Фригг слегка нахмурилась. — Высвободи свою силу, Эльза! Как будто это так легко и просто!»

От бессилия хотелось плакать. Нет, вначале, когда ее определили для тренировок на самый верх башни вместе с детьми богов, ее переполняла гордость — как же, ее, дочь смертных, пустили в святая святых! Реальность оказалась безжалостна — то, с чем с легкостью справлялось молодое поколение асов, ей не давалось и после пятидесятой попытки. Что уж говорить, она за это время еще ни разу не смогла даже заморозить чарку воды, и ей потихоньку даже начало казаться, что тот приступ был не более чем сном. Правда, очень уж страшным, и даже сейчас, вспоминая о тех событиях, Эльза чувствовала озноб от ужаса, страха потерять свою сестру, стать причиной ее гибели.

— Опять ты витаешь в облаках, Эльза, — Фригг ласково рассмеялась и помахала рукой перед ее лицом, возвращая тем самым из плена тягостных мыслей. — Попробуй еще раз. Помни, ты не должна бояться своей силы, полюби ее — и она ответит тебе сторицей, станет твоей опорой и защитит тебя от всего на свете.

«А кто защитит свет от моей силы?» — хотела было спросить Эльза, но не стала озвучивать свою мысль вслух, не желая выслушивать в очередной раз уже наскучившую ей лекцию о контроле и самодисциплине. Вот, например, стоящий справа крепыш Тор явно не задумывался о таких мелочах, посылая молнии в уже порядком обуглившуюся мишень, а от грома, сотрясающего закрытый зал, даже у Фригг, видевшей и слышавшей еще не такое, периодически закладывало уши. Наверняка Тор и оружие себе подберет подобающее — чтобы громыхало как можно сильнее, да искр при ударе летело побольше. Малышка Фрейя, на несколько лет младше самой Эльзы, сосредоточенно проращивала какое-то деревце, а Локи с двух рук пытался прожечь стену, со стороны напоминая чернявого дракона, только очень маленького и зачем-то залезшего в человеческое обличье. И это не считая того, что у него недавно открылся второй аспект, суть которого пока что держалась в секрете. И как она, Эльза, вообще может быть на равных с ними, с учетом того, что они боги, а она — смертная?!

Асгард, прекрасный город богов, оказался еще красивее, чем в историях, что рассказывал отец им с сестрой на ночь. Прекрасные валькирии, благородные эйнехерии… «Эльза, Эльза, смотри! Это дерево красное, на нем растут красные листья и серебряные плоды! Ты когда-нибудь видела такое чудо в Эренделле, Эльза?!» — бились у нее в голове мысли, звучавшие в точности как восхищенный голос Анны, а сама Эльза наверняка смотрела на красоты Асгарда большущими глазами, полными немого восторга и тоски по не таким пышным и ярким, но все же более милым сердцу пейзажам родного Эренделла. Не было там ни кремовых, как взбитые сливки, облаков, ни танцующих в воздухе фонтанов с золотой водой, ни шепчущихся между собой, пересказывая последние сплетни из дворца, роз, ни волшебного моста, созданного, казалось, из самой радуги. И все же Асгард казался Эльзе чужим и враждебным местом, своей красотой и блеском только заманивающим в опасные ловушки, откуда обратного пути уже не будет.

Размышления Эльзы прервал угрожающий рев, и из-за поворота прямо на изумленную девочку вылетел целый отряд ётунов, размахивающих дубинами. От страха Эльза не смогла даже сдвинуться с места, видя, как на нее надвигается верная смерть. «И это Асгард, самое безопасное место во всех девяти мирах, — издевательски передразнила Одина Эльза, — Рагнвальд, твоей дочери здесь ничего не угрожает, слова аса!» Она моргнула несколько раз, надеясь, что наваждение исчезнет, но ётуны оказались только ближе. Великаны, каждому из которых Эльза доставала только до колена, уже начали замахиваться, намереваясь поставить жирную точку в ее истории, но тут она почувствовала то самое спокойствие, о котором ей столько раз говорили наставники. Сила, ледяным потоком поднимающаяся откуда-то из груди, вышла неоформленной волной, воздвигая вокруг нее ледяные шипы, и вот на них налетел первый из ётунов. Эльза прикрыла глаза, не желая видеть его гибель, но успела заметить, как великан, не обращая никакого внимания на потуги своей жертвы, проскочил через преграду так, будто ее и не существовало. Или не существовало самих ётунов? Присмотревшись, Эльза заметила то, что смущало ее с самого начала — огромные фигуры чуть светились по краям, а местами через них можно было даже видеть стены окружающих домов!

— О! — с некоторым удивлением заметил Локи, вышедший из-за того же поворота, что и иллюзия. — Ты все-таки можешь, если очень захочешь.

Так весь этот кошмар устроил какой-то бледный заморыш?

— Плевок мироздания! — во весь голос закричала Эльза, потратив на эту вспышку остаток своих сил и теперь прислоняясь к стенке, надеясь, что та не даст ей упасть. — Ты представляешь, как напугал меня?!

— Ну, кто же виноват, что ты способна колдовать только когда есть непосредственная угроза твоей жизни, — с недоумением и легкой обидой заметил Локи, всем своим видом показывая, что он сделал доброе дело, а на него теперь еще и орут. — Пришлось тебе немного помочь, но можешь мне поверить, теперь сила будет откликаться на твой зов куда как охотнее. Сейчас я тебе это докажу!

Локи встал посередине улочки, сложил руки на груди и торжественно зачитал:

— Жена Рагнвальда Герда

Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту

Ему родила дочку!

Пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам

А может, и не дочку?

Тра-та-та-та-та

А злобного песца?

И этот наш песе…

Допеть Локи уже не успел — пришлось выставить перед собой огненный щит, в который и попали льдинки, выпущенные Эльзой в него. Получившийся от столкновения льда и пламени пар обжег ему лицо, и он рассержено зашипел, теряя остатки своей веселости.

— Ну вот, в который раз убеждаюсь, что люди — неблагодарные твари, которые вместо того чтобы поблагодарить за помощь, так и норовят побить благодетеля! Счастливо оставаться!

Резко развернувшись, он стремительно пошел обратно к Дворцу, а Эльза, аккуратно поднимающаяся по стеночке, поняла, что отныне она всегда сможет призывать свою силу — достаточно только вспомнить этого гаденыша, распевающего идиотские куплеты, и откуда-то изнутри сразу поднимется ледяная волна, норовящая покинуть хрупкое человеческое тело и проткнуть кого-нибудь здоровенными кусками льда.

Когда в Асгард пришла зима, Эльза поняла это по восхваляющим песням, что день и ночь звучали в стенах дворца. С виду все было, как и прежде — земля даже не думала покрываться снегом, на него и намека-то не было, не говоря уже о том, чтобы оказаться в настоящем снежном царстве, в которое на время зимы превращался Эренделл. Оказывается, и насквозь пропитанный магией Асгард может в чем-то уступать «скучному», по словам Тора, «маленькому земному королевству».

Впрочем, Эльзу не волновали ни слова Тора, ни грядущий пир в честь зимнего солнцестояния. Она по-прежнему редко покидала свои покои, отдавая предпочтение книгам, нежели шуму, который ежедневно устраивали Тор и его друзья. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы не обращать никакого внимания на восьмилетнюю земную колдунью — хотя поначалу жительница Мидгарда, поселившаяся в чертогах дворца Одина, вызывала нескрываемое любопытство у всего Асгарда. Это было еще одной причиной, почему Эльза редко показывалась на людях.

В канун Йоля весь Асгард пребывал в состоянии легкой эйфории. Служанки, шурша накрахмаленными юбками, с самого утра не находили себе свободной минутки: тут количество золотых столовых приборов проверь, там Трапезную ветвями омелы и падуба укрась да следи, чтобы ароматный эль не остыл — и все же, несмотря на бесчисленные заботы, настроение у прислуги было замечательным. Погруженная в чтение Эльза вздрогнула от неожиданности, когда двери ее покоев широко распахнулись, и внутрь ступила Фригг в золотом одеянии. Светлые волосы царицы были уложены таким образом, что напоминали корону — более прекрасной и величественной женщины Эльзе еще не доводилось видеть. В ее присутствии даже хулиганистый Тор благоговел, с появлением Фригг расцветали невесть откуда взявшиеся цветы, слышалось пение невидимых птиц, а грозный Всеотец за одну только улыбку любимой супруги мог бросить к ее ногам все девять миров. Фригг с улыбкой протянула Эльзе руки, и девочка от волнения чуть не запуталась в подоле своего платья, спешно поднимаясь с кровати, чтобы ответить на жест царицы. Уголки губ Фригг чуть опустились, когда она окинула наряд своей подопечной взглядом, в котором читалось легкое неодобрение.

— Ты так и не покидаешь эти четыре стены, дитя. Твоя тоска по дому столь сильна?

Молчание Эльзы было красноречивее любых слов. Она опустила взгляд на свои туфли, искренне сожалея, что расстроила Фригг.

— Идем, Эльза, — позвала царица тепло, — я хочу тебя кое с кем познакомить.

О Хеймдалле, асе в золотых доспехах, который первым встретил их с отцом несколько месяцев тому назад в Асгарде, Эльза знала лишь то, что он сторожит Радужный Мост, а его взгляд охватывает все до единой души, проживающие в девяти мирах. Страж поклонился Фригг, а Эльзе — она была готова в этом поклясться — едва-едва заметно подмигнул.

— Здравствуй, Хеймдалль, — приветствовала его Фригг. — Ничто не тревожит твою службу?

— Мидгард готовится к празднику, и обычно это чревато последствиями, моя царица, — сдержанно отозвался ас.

— Сомневаюсь, что им удастся пробудить ётунов, а больше опасаться и нечего…

— Ётуны — не главная опасность, о величественная, — мягко, но непреклонно ответил Хеймдалль, склонив тяжелую голову. — В далеком Муспельхейме снова неспокойно, Сурт что-то затевает, и даже мое око не может пробиться сквозь паутину лжи, укрывающую его замыслы. Что еще страшнее, огненные великаны все чаще и чаще проникают в Нифльхейм, несмотря на все неудобства, что несет им этот мир. Мне кажется, они начинают подозревать, где находится темница...

— Не сейчас, Хеймдалль, — Фригг резко оборвала его, как будто чего-то испугалась. — Это слишком серьезный разговор для сегодняшнего праздника, да и пришли мы к тебе не за этим. Вот, познакомься, это моя воспитанница Эльза.

— Здравствуй, маленькая девочка из Эренделла, — суровый бог улыбнулся, и Эльзе тоже захотелось улыбнуться в ответ. — Как тебе Асгард? При близком общении боги оказались не такими уж возвышенными и недосягаемыми?

— Здравствуйте, — немного робея, поздоровалась Эльза. Хеймдалль казался не очень опасным, но она помнила рассказы своего отца об отчаянном штурме ледяных великанов под предводительством одного из ванов, и как всю эту орду остановил один Хеймдалль, вставший на Радужном Мосту и не пропустивший никого за свою спину. — Отец нам многое рассказывал об Асгарде, — вспомнив Анну, Эльза ощутила в горле ком, но мужественно продолжила, стараясь не показывать своих эмоций: — Но реальность оказалась гораздо более прекрасной. Здесь так… — она замолчала, пытаясь подобрать слова, а взрослые понимающе переглянулись.

— О, я помню старину Рагнвальда. Молодой, кровь кипит, а уж какой воин — некоторые эйнехерии завидуют! Да и полководец из него получился диво как хорошо! Хочешь посмотреть на него?

— А можно? — Эльза с надеждой взглянула на Хеймдалля, а он громогласно рассмеялся:

— Не просто можно! Нужно!

Он протянул Эльзе свою огромную, испещренную старыми шрамами руку, а она, уже нисколько не боясь добродушного здоровяка, пошла вслед за ним.

Увидеть семью было все равно что испить ледяной воды в знойный полдень. Король Рагнвальд, добрый и заботливый отец двух маленьких девочек, сурово взирал со своего трона на послов, прибывших с Восточных островов по какому-то жутко важному и неприятному делу. Королева Герда руководила подготовкой к празднику, казалась веселой и бодрой, но всякий раз, стоило ей отвернуться от своих подданных, на ее лице мелькала тень грусти, передавшаяся от матери и Эльзе. Анна — вот кто получал истинное наслаждение от грядущего веселья по случаю зимнего солнцестояния! Неугомонной рыжей стрелой носилась она по дворцу, путаясь под ногами у взрослых и мешая им: стремянка, на которой болтался неуклюжий мальчик, опасно накренилась, и чтобы удержаться, ему пришлось схватиться за бархатную портьеру, которая, конечно же, с громким треском сорвалась с карниза, и незадачливый слуга полетел вниз. Гордый усатый кондитер, с важным видом вышагивающий в холле, чуть не уронил свой шедевр кулинарного искусства и только чудом удержал поднос в руках, а Анна, состроив ему умильно-виноватую рожицу, тут же унеслась в дворцовый сад, натягивая прямо на ходу шапку и варежки. Понадеявшись, что хотя бы среди сугробов она будет в безопасности, Эльза порадовалась тому, что жизнь ее младшей сестры продолжается, пусть они и были вынуждены расстаться.

— Счастливого Рождества, Анна, — шепнула Эльза, поднимая перед собой ладонь.

С нее посыпались мягкие снежинки, падая на подол ее темного платья. Вверх по нему поползли сверкающие и сияющие линии, превращая скучный обыденный наряд в очаровательное праздничное платье. Когда снежинки окончательно улеглись в ее белоснежных волосах наподобие украшающих прическу Фригг жемчужин, царица одобряюще улыбнулась Эльзе, а в размытых красках небосвода вспыхнули золотые, красные, синие, зеленые фейерверки, задевая шпили дворцовых башен и возвещая о наступлении праздничной ночи.

И все-таки одно так и не давало Эльзе сполна насладиться праздником — отсутствие снега. Эренделл завалило сугробами по самые окна, а здесь по-прежнему единственным намеком хотя бы на снежинку была сама Эльза. Выбравшись из-за стола, она тихонько пошла к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания, но свернув за поворот, ведущий к большому балкону, откуда открывался удивительный вид на красоты Асгарда, Эльза вдруг нос к носу столкнулась с Тором и Фандралом, которые старательно что-то прятали в узкой, почти незаметной нише в стене.

— Таскаете вино с праздничного стола? — уперла руки в бока Эльза, хитро прищурившись.

Было забавно наблюдать за смущенным Тором — обычно таким он становился только в присутствии своей матери.

— Я никому не скажу, — честно пообещала Эльза, — если вы не станете смеяться надо мной.

Почувствовав уже привычный холод на ладонях, Эльза дала ему свободу, и та разлетелась над дворцом миллионом снежных хлопьев. Закручиваясь спиралями, они в точности повторяли движения ее рук, словно маленькие светлячки, танцующие вокруг лучика света. Пылающий внизу разными цветами дворцовый сад начал белеть, дорожки и крыши домов покрылись мягким снегом, жители Асгарда неуверенно подставляли ладони, ловя на них снежинки и любуясь ими. Позабыв про свое вино, Тор и Фандрал умчались вниз, где тут же развязали грандиозную битву снежками — правда, они их почему-то называли «какашками ледяных великанов». Даже воздух из пряного превратился в более чистый и свежий, чего так не хватало привыкшей к прохладе, что всегда царила во дворце ее родителей, Эльзе.

— Красиво, — прервал идиллию чей-то высокий громкий голос, сразу показавшийся Эльзе неприятным. К ней подступила девочка с длинными черными волосами, заплетенными в тугую косу. У нее были густые брови и крупный нос, что придавало ей сварливый и воинственный вид, хотя делать поспешные выводы Эльза не стала. Однако тон, которым говорила девочка, ей уже не нравился. — Но бесполезно, — снисходительно добавила незнакомка. — Бьюсь об заклад — в поединке мои лук и стрелы одолеют тебя и твои красивые ледышки, мидгардская принцесса.

— И где же они, твои лук и стрелы, Скади?

Локи всегда появлялся тихо и внезапно, словно из ниоткуда, и у Эльзы уже успело сложиться впечатление, что так оно на самом деле и происходило. Скади ему не обрадовалась и только больше насупилась, делаясь похожей на худого коршуна. Появлению Локи вообще никто никогда не радовался, чем он, разумеется, с большим удовольствием пользовался.

— А что до бесполезности… — продолжил Локи с усмешкой, — тот тут и поспорить можно.

Снег, по-прежнему сыпавшийся с неба, вдруг резко устремился прямо к Скади, она только и успела, что закрыть лицо ладонями. Присмотревшись, Эльза с изумлением обнаружила маленьких крылатых насекомых — наверняка дело рук Локи! Скади отступала под натиском их трепещущих с неприятным звуком крыльев, оставив попытки спрятать лицо и теперь только отмахиваясь от бабочек, которые все продолжали и продолжали атаковать ее. Наскучило это Локи не сразу, а когда он все же снял иллюзию, задиристый настрой Скади уже не был таким ощутимым. Пообещав ему припомнить это, она ушла, топая своими высокими сапогами так, что заболели уши.

— Скажи, тебе до всего в этом мире есть дело? — ощутила вдруг жуткую злость Эльза. Она и сама прекрасно знала, как бороться с задаваками, но Локи, как обычно, считал себя на порядок умнее и ловчее других, поэтому сорваться на нем было самым милым делом.

— Не только в этом, но и в остальных восьми тоже, — ничуть не смутился он. — Что, неужели обидеть мидгардскую принцессу так просто?

Эльза открыла было рот, правда, почти сразу же его растерянно захлопнула.

И правда, что она так разозлилась на него? Только потому, что это время от времени делали все окружающие? Порой Локи ее даже забавлял. За словом этот мальчишка в карман не лез и был вторым во всем Асгарде, кто мог заставить неугомонного и излишне болтливого Тора почувствовать себя не в своей тарелке.

— Только представь, — продолжал между тем Локи, с каждым словом делая в сторону Эльзы медленный шаг, — какие возможности перед нами откроются, если мы будем одной командой!

— Зачем тебе вообще команда? — непонимающе фыркнула Эльза. — Твои иллюзии прогнали Скади, прогонят и ётунов, если потребуется!

— Да, но на самом деле это был всего лишь твой снег. Разве могла иллюзия, пусть и крайне мерзкая, причинить Скади вред? А снег, который выглядел как мотыльки, наверняка был очень неприятной штукой.

— Это тебе такие фокусы нравятся. Мне все это не по душе. Я уже причинила достаточно вреда моей сестре, не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

Сказав это, Эльза вдруг поняла, что на задиру Скади сие желание не сильно распространялось. Локи приподнял брови, наверняка увидев все мысли Эльзы у нее на лице. Странный он, этот Локи, а еще более странно быть с ним на одной волне. Но что плохого в том, если в Асгарде у Эльзы и в самом деле появится друг? Локи тем временем уже протягивал ей свою ладонь, и тогда Эльза неуверенно вложила в его горячие пальцы чуть подрагивающие прохладные свои.

* * *

Локи бежал. За его спиной осталась встревоженная деревня, жители которой оказались достаточно сильны, чтобы пробиться через иллюзии хоть и молодого да уставшего, но все-таки аса, и решили поймать подозрительного субъекта, пока он не натворил дел. Нет, и их можно было понять — неизвестный ходит под чужим обличием, разнюхивает какую-то информацию, и пусть пока он ничего не натворил, что мешает ему это сделать позднее? Локи от осознания их правоты легче не было — он с детства привык полагаться на магию, а физическими тренировками занимался постольку поскольку, в рамках общепринятой программы. Всему оружию он предпочитал свой верный лук, который сейчас болтался у него за спиной, добавляя лишней тяжести и цепляясь разогнутыми плечами за ветки деревьев и кустов. «Сюда бы Тора, — с горечью подумал Локи, уворачиваясь от очередной подлой ветки, намеревавшейся выколоть ему глаза, — он у нас тот еще лось, что ему этот лес? Пробежал насквозь и даже бы не запыхался!» Увы, Тора здесь не было, а жители деревни перекрикивались где-то позади, не давая Локи даже минуты передышки. «Рано или поздно им должно надоесть, — он повторял это про себя как мантру, старательно следя за дыханием. — Надо было их на месте превратить в факелы, сейчас бы уже спокойно возвращался в Асгард». Но тут он себя резко оборвал. Смертные просто так не загораются, слухи вполне могли бы дойти и до Асгарда, а там подозрение неминуемо пало бы на него, как-никак он единственный из асов, кто владеет аспектом огня и иллюзий сразу. А еще его с детства подозревают во всех смертных грехах разом, так что ход мыслей кого-нибудь из старших был очевиден:

«В Мидгарде в деревню вломился неизвестный, способный менять облик и поджигающий людей? Кто-нибудь, позовите сюда Локи, мне необходимо с ним поговорить!»

Дальше последовали бы неизбежные вопросы, а началось бы все с самого простого: «А какого, собственно, Нихдёгга этот паршивец вообще забыл в Мидгарде? И если уж на то пошло, то как он там оказался?» Вскрылись бы их с Эльзой маленькие авантюры, и досталось в итоге всем сразу и за все подряд. Даже за то, чего они еще не сделали. Хеймдалль ужесточил бы контроль за Радужным Мостом, и на этом героическая эпопея под названием «От нас что-то скрывают, давай узнаем, что именно» накрылась бы задницей тролля.

План, придуманный Локи, был прост. Эльза, в очередной раз пришедшая к Хеймдаллю посмотреть на своих родителей, старательно пудрила доверчивому асу мозги, в то время как Локи, скрываясь под своей лучшей иллюзией, проскочил за их спинами и пробежал, не останавливаясь, по Мосту. Судя по тому, что вслед ему не несся дежурный отряд эйнехериев при поддержке валькирии, его исчезновения никто не заметил, но вот вернуться обратно тем же путем уже нельзя — Мост был спроектирован таким образом, что если смотаться незаметно еще возможно, то на обратном пути Страж непременно почувствует, как бы ты ни исхищрялся. А еще у него останется слепок твоей ауры, и по нему тебя найдут в два счета. Дальше вопросы, допросы и какой-нибудь суд, очень уж любит Один показательные процессы даже по мелким, незначительным поводам. Локи же был не из тех, кто любит сильно усложнять себе жизнь.

Крики за спиной стихли, и Локи устало привалился к стволу дерева, пытаясь проглотить ставший вязким, но такой необходимый ему воздух. Что ж, следует подвести итоги его маленькой эскапады — его чуть не поймали, пытались убить, а из всей информации, что он успел получить, доверия заслуживала только песня скальда, которую он подслушал, стоя в дверях трактира. Там его и обнаружили, так что дослушать он не успел, но его интуиция и то чувство, что присуще только лишь асам, подсказывали, что он на верном пути.

«Рагнарек!» — и его сердце отзывалось болью, пытаясь сбиться с только-только выровненного ритма. — «Рагнарек!» — и понимание своего предназначения, того, что это слово относится непосредственно к нему, и ему предстоит сыграть немаловажную роль в этом, что бы это ни было, давило на него как никогда раньше. Как же он завидовал сейчас Эльзе, жителям маленькой деревушки в горах, что были так нелюбезны с ним, всем людям, населяющим Мидгард — ибо у них было то, чего так не хватало асам и самому Локи — свобода! Право выбрать собственный путь в жизни, найти занятие себе по вкусу, обрести свою смерть — что угодно, но они могли выбирать, а он, с детства знавший о том, что рано или поздно каждому из них придется выполнить свое назначение, и мир не будет прислушиваться к их желаниям — не мог. Завидовал и ненавидел.

Возвращаться домой пришлось через одну из тропок между мирами, случайно найденную во время прогулок с Эльзой. Тропы эти опасны и непредсказуемы, никто не знает, кто встретится тебе на пути, и смогут ли потом найти хотя бы твое тело, а если вспомнить, что на тропу за раз может взойти только одно существо, данный способ не пользовался популярностью ни среди асов, ни даже среди их постоянных противников — ётунов. У этой тропы был и еще один недостаток — она вела только в Асгард, поэтому спускаться в Мидгард приходилось по старинке, обходя старину Хеймдалля. Известные тропы на всякий случай охраняли, опасаясь не то сумасшедшего одиночки, рискнувшего пробиться через тварей тропы, не то самих тварей тропы, захотевших полакомиться свежим мяском. У Локи было одно преимущество — укрывшись в иллюзиях, он мог проскочить незамеченным, но большую часть своих сил он растратил на Хеймдалля, почти весь остаток потратил в безымянной деревеньке, а того, что осталось, хватило только на небольшой эффект хамелеона да на чуть сгущающиеся тени. Однако везение оставило его в самом конце пути. Прямо около выходной точки что-то стояло и, судя по виду, уходить никуда не собиралось.

Готовый к самому худшему, Локи подобрался чуть ближе.

Путь ему преграждала девчонка не более трех лет от роду. Тщедушное тельце ее покрывало изорванное в нескольких местах платье, кожа была сероватой, а грязные коленки и ладони по цвету сливались с землей, в которой утопали босые ноги с длинными ногтями. Но самым жутким и запоминающимся были глаза девчонки — черные и безумные, как сама преисподняя. Открыв беззубый рот, девчонка издала леденящий душу вопль, и Локи понял, с кем ему предстояло иметь дело.

Это был дух убитого младенца или, как их прозвали в народе, мюлинг. Проскочить мимо незамеченным Локи не мог — эти твари, кроме глаз и воплей, использовали еще и что-то вроде магического чутья, спрятаться от которого он мог бы только на пике формы. Будучи искусными малефиками, эти уродцы могли испортить жизнь кому угодно, но, к счастью, его еще не обнаружили. Аккуратно сняв со спины свой лук, Локи нежно погладил его по плечам и начал неторопливо натягивать тетиву, стараясь не выдать себя даже малейшим шорохом. Через несколько долгих минут, замирая при малейшем движении мюлинга, он прицелился и отправил стрелу в полет. Щелчок тетивы, резко оборвавшийся свист рассекаемого воздуха и девчонку отбросило назад, впечатывая в камни. Не обращая внимания на накопившуюся усталость, Локи побежал к ней, на ходу собирая остатки сил. Огненный поток, вырвавшийся из его рук, был чахлым, но мюлингу хватило и этого, а Локи устало вывалился на улочку Асгарда.

— Дракон раздери, где тебя носило? — змеей зашипела Эльза, до его появления ходившая кругами там, где он должен был появиться, и уже готовая бежать за подмогой, несмотря на все возможные последствия. — Ты вообще о ком-нибудь, кроме себя, думаешь?

Локи глубоко вдохнул, пытаясь унять закипающую где-то внутри злобу. Эльза-то ни в чем не виновата, не ее вина, что он родился асом, и теперь ему по гроб жизни придется вертеться в паутине, сплетенной задолго до его рождения, и стараться не вляпаться в это дерьмо окончательно. Она ему помогала, она не хотела зла, она просто беспокоилась за него… Самовнушение помогло, и ответил он ей почти нормально:

— Спокойно, малышка, все закончилось, — мягко, как только мог, начал Локи, пытаясь хотя бы встать с брусчатки. Получалось не очень, ноги предательски подламывались, заставляя пробовать снова и снова, пока он не дополз до ближайшей стеночки и привалился к ней спиной. — Сейчас, только отдохну немного, и мы вернемся во дворец.

— И это ты называешь «нормально»? — стараясь не разреветься, спросила Эльза, с жалостью глядя на Локи. От плаща остались одни грязные ошметки, лицо равномерно покрывала корка из запекшейся крови и грязи, оставив относительно невредимыми только глаза и рот. Она приоткрыла губы, собираясь задать еще несколько вопросов, но Локи ее уже не слушал, провалившись в благословенное забытье. Организм, отчаявшись получить от недоумка-хозяина долгожданный отдых, решил взять дело в свои руки.

— И вот всегда с ним так, — тяжело вздохнула Эльза, наколдовывая прямо из воздуха ледяные носилки. — Он там развлекается, а мне его прикрывать и не находить себе места.

В Асгарде уже смеркалось, небо покрылось разводами акварельных красок, и добраться до чертога Локи одним тайным проходом не составило большого труда. Пришлось, правда, чуть задержаться у распахнутых дверей, ведущих в покои Тора, и терпеливо дождаться, когда он соизволит отвернуться к стене. Выражение лица Эльзы было красноречивее любых ругательных слов, и Локи тихо умирал от смеха, глядя на нее снизу вверх — засмеяться в голос не позволяло лишь сильное переутомление, граничащее с обмороком. Не особо церемонясь с ним, Эльза щелкнула пальцами, и твердые ледяные носилки под Локи исчезли, рассыпавшись миллионом снежинок, а сам он бухнулся на кровать — каждая косточка отозвалась блаженной, сладкой болью, и только пальцы Эльзы, схватившиеся за пуговицы его камзола, не позволили Локи вырубиться окончательно.

— Лежи смирно, — сурово велела она, хотя у Локи и мысли не было противиться. Губы его сами собой скривились в любопытствующей ухмылочке, но Эльзу она, похоже, мало взволновала. Прядка белых волос выбилась из косы и постоянно лезла ей в лицо, Эльза раздражалась и сдувала ее, а у Локи слишком устали руки, чтобы просто поднять их и заправить эту несчастную прядку ей за ухо. Стащив с него камзол и расстегнув рубашку, Эльза закусила губу при виде расцветающих на его теле синяков и царапин.

— Что, все настолько ужасно? — безмятежно поинтересовался Локи.

— Я видела травмы и похуже, — фыркнула она, явно припомнив хлещущую фонтаном кровь из ноги Тора, куда «случайно» угодило копье обиженной на него за какую-то ерунду Сиф.

Спорить Локи не стал. В конце концов, не каждый день он позволял кому бы то ни было к себе прикасаться. Что там делала с его увечьями Эльза, он не видел, но когда по поврежденной коже вдруг прошелся странный холодок, покрыв ее тончайшим слоем инея, Локи оторвал голову от подушки и прищурился:

— Что ты такое делаешь? Когда успела этому научиться?..

Эльза не ответила. Она сосредоточенно водила светящейся голубым сиянием ладонью в двух сантиметрах от его груди. Иней действительно странным образом исцелял его и возвращал силу, хотя ни Локи, ни, кажется, сама Эльза толком не понимали, почему такое возможно. Она нахмурила брови и пришла в себя только после того, как Локи в третий раз крайне недовольным тоном назвал ее имя.

— Лежи! — чуть не крикнула она, толкая его обратно на постель. Она явно была чем-то смущена и обескуражена — неужели его обнаженное тело, пусть и покрытое синяками, а теперь еще и замороженное, так на нее подействовало? На бледных щеках Эльзы выступил редкий румянец, который изрядно повеселил Локи, но когда она слезла с его кровати, придерживая свой неудобный и непрактичный наряд на бедрах, и в поле зрения Локи оказалась ее стройная ножка с белой, мраморно-шелковой кожей, ему вдруг стало не до смеха.

Тор, как самый старший из братьев, уже давно зажимал девушек по коридорам дворца, в тени садовых деревьев, между улочками Асгарда, да даже в перерывах между тренировками братец умудрялся находить время для того, чтобы ущипнуть не особо сопротивляющихся воительниц за какую-нибудь выдающуюся часть тела. Нет, были в их окружении юные леди, которых и Локи считал симпатичными, но почему-то ни одну из них ему не хотелось потрогать, а уж тем более дать кому-то из них к себе прикоснуться. Эльза вдруг нарушила сразу два этих правила. Сосредоточенно сопя, она стащила с ног Локи сапоги и потянулась к ремню его брюк, но вот это было уже слишком. Локи перехватил ее тонкое запястье, чувствуя под пальцами тончайшую ткань рукава и частое-частое пульсирование крови.

— Не надо, — он чуть наклонил голову, пытаясь поймать взгляд Эльзы, но она смотрела только на его руку, а надоедливый локон снова упал ей на глаза. — Тут я сам справлюсь.

Похоже, он больно сдавил ей руку, да так, что теперь и у нее останется синяк, поэтому поспешно разжал пальцы. Не очень-то хотелось, чтобы Эльза — да и вообще кто бы то ни было! — лез в его личные тайны так глубоко. Она послушно кивнула, вдохнула поглубже и привела в относительный порядок его разбитое лицо. По крайней мере, кожу теперь жгло от мороза, а не от боли. Эльза отвела его отросшие волосы с лица, пропуская их между пальцами и расправляя.

— Почти как новенький, — улыбнулась она, убирая ладонь.

«Новеньким» Локи себя отнюдь не чувствовал. Скорее даже наоборот, хотя тело его уже почти пришло в норму, а силы восстановились, активное использование способностей и нервное напряжение всего дня действовали угнетающе. Глаза слипались, а Эльза, видя его состояние, быстрым, немного нервным шагом пошла к выходу.

— Доброй ночи, Локи, — тихо произнесла она и закрыла за собой двери, по которым сразу же расползся тончайший слой серебристого льда и инея — верный признак того, что Эльзе тоже есть о чем беспокоиться.

Проснувшись и наскоро отмывшись от остатков грязи и крови, Локи начал перебирать в уме события вчерашнего дня. Мост, деревня, погоня, Рагнарек, мюлинг, Эльза… Последнее имя заставило его застонать от собственного идиотизма. Тор бы точно воспользовался моментом, ему хоть кости ломай — все равно от своего не откажется. Локи же не нашел ничего лучшего, чем просто завалиться спать. А что она теперь о нем подумает? Уже от одной этой мысли становилось стыдно показываться ей на глаза, но куда от нее спрячешься? Город большой, да только она как чувствовала его — всегда появлялась там же, где и он, хотя Локи точно был уверен, что за ним никто не следит — наставники постарались на славу. Сейчас лучше сосредоточиться на более важных проблемах, нежели играющие гормоны семнадцатилетнего аса — чем быстрее он найдет информацию про Рагнарек, тем будет лучше для всех. Во всяком случае, так он считал.