↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Мерлин мой… Люциус…
Тот не услышал, как подошёл отец. Малфой-младший лежал на траве у пруда — был жаркий летний день, он только что искупался и теперь просто валялся в тени, вольно раскинувшись на траве, разбросав руки в стороны и наслаждаясь теплом и покоем этого прекрасного июльского дня.
И отца не услышал.
А если бы даже и услышал — всё равно бы ничего не изменилось, потому что то, что потом произошло, стало для Люциуса полным сюрпризом.
— Что это такое? — медленно спросил Абраксас, наклоняясь и поднимая левую руку сына, на белом предплечье которого красовалась бледная сейчас картинка — обвившая и вылезающая из черепа змея. — Ты…
Он вдруг размахнулся и со всей силы ударил Люциуса по лицу. Пощёчина оказалась такой сильной, что у того зазвенело в голове, а в глазах заплясали искры — но в тысячу раз сильнее этого сотрясения и боли было изумление.
Отец никогда не поднимал на него руку. Вообще никогда. Это было так же немыслимо, как, к примеру, усадить с собою за стол домашнего эльфа.
Люциус так и остался лежать на земле, отстранённо подумав, что, кажется, отец его сейчас тут убьёт. Просто возьмёт свою палочку — и полыхнёт зеленью. Будет даже красиво… зелень в зелёной траве.
Никогда он не видел у отца такого лица. Он даже представить себе не мог, что оно вообще таким может быть.
— Ты, — задохнувшись, сказал Абраксас. — Ты…
Он отшвырнул его руку, развернулся и быстро, почти что бегом пошёл к дому. Чувствуя, что происходит что-то непоправимое, Люциус вскочил и побежал следом, даже не вспомнив, что сейчас на нём из одежды нет ничего.
— Па… отец, — назвать того сейчас «папой» не получилось. Догнать-то его он догнал, но…
— Убирайся. С глаз моих. Сейчас. Убирайся, — глухо проговорил тот, схватив сына за плечо с такой силой, что кожа вокруг его сомкнувшихся пальцев даже не покраснела, а побелела. — Завтра утром придёшь ко мне в кабинет. А до тех пор — не попадайся мне на глаза. Вон.
Он отшвырнул руку сына с такой силой, что тот не устоял на ногах и упал, сев на землю. Отец вновь размашисто зашагал к дому, а Люциус остался сидеть на траве, пытаясь восстановить дыхание и унять звон и пожар в голове. Самое страшное — он никак не мог понять, что же произошло, что он сделал такого, что привело отца в подобную ярость? Люциус растерянно перебирал в голове события последних дней и недель… да нет, не было там ничего особенного! Вообще всё было как обычно… что же случилось?
Он вспомнил, наконец, что раздет. Ему стало от этого неуютно — он встал и пошёл назад, к озеру. Оделся. Возвращаться домой было… страшно. В словах Абраксаса не было прямой угрозы, конечно… но лучше бы, наверное, была.
Люциус подумал немного — и аппарировал на побережье.
Ему нужно было с кем-то поговорить — с кем, как не с Руди? Если он дома, конечно.
Тот был дома, и именно дома, а, к примеру, не в море, куда очень полюбил в последнее время выходить в лодке один или на пару с братом. И очень удивился, когда Люциус аппарировал прямо в главный зал — у него на глазах. Прежде Малфой никогда себе подобного хамства не позволял — поэтому Родольфус не рассердился, а очень встревожился.
— Что случилось? — спросил он, отходя от стола, на котором изучал какую-то карту.
— Да сам не знаю, — потерянно проговорил Люциус. — Вот думал, может быть, ты мне расскажешь…
— Я? — он даже не скрывал удивления. — А я имею к этому отношение?
— Я не знаю… наверное, нет… выпить есть что-нибудь?
— Что угодно… коньяк?
— Да нет, — неожиданно отказался Люциус. — Лучше что-нибудь… я не знаю. Спирта, что ли, — он нервно рассмеялся.
— Да что у тебя стряслось? — Руди уже всерьёз начал нервничать.
— Да не знаю я! — воскликнул тот — и пересказал Лестрейнджу всё только что с ним случившееся. — Вот что это было, а? Я клянусь тебе — я вообще ничего особенного в последнее время не делал!
— Н-да, странно… вот так просто на пустом месте? — задумчиво проговорил Родольфус.
— Да! Именно! Именно что на пустом!
— Да не мог он на пустом… раз ты не делал ничего — значит… говоришь, ты просто лежал на траве? Голый?
— Так я же не посреди дома голый лежал. В траве, у пруда, один… мы всегда там купаемся!..
— Да я не к тому, — задумчиво протянул он, — скажи, а он про метку-то знает?
— Не знаю… не помню. При чём тут?
— Может… узнал?
— И что? — Люциус даже не понял. — Ну узнал… он бы, я думаю, скорее обрадовался…
— Ты полагаешь?
— Конечно… это же честь. Отличительный знак. Руди, не идиотничай. Давай дальше думай.
— Это ты идиотничаешь, — почему-то рассердился Родольфус. — И вообще, я занят сейчас, извини.
— Занят? С ума сошёл?! — Люциус даже схватил его за руку, но тот резко и грубо вырвался.
— Да, занят. Я уже сказал тебе, что я думаю.
— Да при чём здесь вообще эта метка? — разозлился Малфой. — Какая вообще отцу разница?
— Люци, — вздохнул Родольфус. — Ты… ты иногда ведёшь себя просто как полный кретин. Извини. Сядь и подумай самостоятельно.
— Я не понимаю, — проговорил Малфой озадаченно. — Метка… почему?!
— Потому что ты идиот, — вздохнул Родольфус. — Правда, я тоже. И Белла. И Асти. И все мы — стадо придурков. Ты ещё разве не понял, что это?
— Что мы все идиоты? Нет, как-то не понял. Это же ты у нас тут…
— Замолчи.
Он умолк. Руди умел неожиданно приказать… так, словно имел на это какое-то право.
— Ты не понял, что это? — Родольфус поднял рукав и кивнул на свою метку.
— В каком смысле? Что-то вроде модифицированных Протеевых чар, полагаю… очень удобно. Ну и отличительный знак, конечно, — он не удержал гордой улыбки. — Он далеко не всем…
— Ты кретин.
Нет, Родольфус, конечно, никогда в выражениях не стеснялся — ещё с детства. Но это всё-таки перебор.
— Сам такой, — ругаться Люциус не хотел, но и стерпеть не мог.
— Такой, — тот согласно кивнул. — Но я хотя бы с самого начала понимал, что делаю. А вы — кретины. Протеевы чары, — передразнил он.
— Ладно… — когда Руди в таком настроении, указывать ему на недопустимость некоторых высказываний бесперспективно. Сам потом пожалеет. — И что же это, на твой взгляд, такое?
— А это тебе папа расскажет, — зло и непривычно для него ядовито ответил Родольфус. — Не буду лишать его хотя бы этого удовольствия. Если у тебя сейчас всё — мне надо работать.
— Ты тоже меня выгоняешь? — возмутился Малфой. Родольфус вдруг побелел, схватил его за руку, спросил перепугано:
— В каком смысле тоже? Он тебя… выгнал? Изгнал?!
— С ума сошёл?! — Люциус так удивился, что даже разозлиться не смог. — Какое изгнал?! С чего бы?!
Лестрейндж выдохнул и отпустил его.
— Я подумал… ничего. Извини.
— Слушай, — Родольфус вёл себя до того странно, что Люциус невольно начал нервничать. — Что происходит, а?
— Посмотри на метку. Внимательно. И подумай. Голова у тебя есть — не Уолли. Вот к тому у меня никаких претензий по поводу. Хотя его тоже жалко. Слушай… скажи мне одну вещь. У Нарциссы есть метка?
— Нет, конечно, — Люциус дёрнул плечом. — Вот ещё. Зачем ей?
— Хорошо, — Родольфус кивнул и даже улыбнулся.
— Он ей, между прочим, не предлагал.
— И отлично, — сказал Родольфус весело. — А ты думай, Люци, думай.
Он кивнул гостю и вернулся к столу и к своей карте.
А Люциус постоял-постоял — и пошёл на берег.
Думать.
Домой он вернулся к ночи и попросил Нарциссу пока ни о чём не расспрашивать — просто сказал, что сильно повздорил с отцом. Она поняла… она всегда понимала.
А утром Люциус пришёл к своему отцу.
Абраксас встретил его спокойно. Кивком указал на стул перед своим столом.
— Садись.
Люциус сел.
— Я хочу знать, когда ты это сделал.
— Что сделал? — задал Люциус, наконец, тот вопрос, на который со вчера так ответа и не нашёл.
— Когда ты сделал себя рабом.
Абраксас произнёс это совершенно спокойно, даже, пожалуй, буднично.
— Я не… это… это просто…
Это глупо… Какое рабство?!
— Это клеймо, Люциус, — спокойно и немного устало сказал Абраксас. — А ты — раб этого полукровки. Насколько я понимаю, до смерти одного из вас.
— Да нет! — возразил он, задирая рукав рубашки — сегодня жарко, и он без мантии, ведь дома же, не на людях. — Это просто…
— Замолчи.
Люциус умолк.
Отец выглядел… постаревшим. Кажется, со вчера он прибавил лет двадцать, если не больше.
— Это клеймо, мальчик. Давай говорить как есть.
— Это просто способ… — попытался вновь возразить Люциус.
— Клеймо.
Люциус мотает головой. Он не… он не мог вот так ошибиться!
— Ну, что ж теперь, — сказал, помолчав, Абраксас. — Скажи мне только — ты там один, или и жену за собой потащил?
— Нет, — почему-то шёпотом ответил отцу сын. — Нет, что ты…
— Ну вот сбереги хотя бы её, — кивнул Абраксас. — Собственно, это всё… можешь идти.
— Папа… — слово замерло у него на языке, и он поправился, — отец…
— К сожалению, — жёстко ответил тот. — Но этого уже не исправить. Всё, мы закончили этот разговор.
— Отец, я…
— Иди. Не хочу тебя сейчас видеть, — сказал Абраксас спокойно, словно бы сообщая о некой данности. — Постарайся больше не делать глупостей: я никуда тебя не выгоняю, этот дом — твой, мы не Блэки, наследник есть наследник. Даже раб, — его губы кривятся — то ли от презрения, то ли от боли. — Но лично я лично тебя какое-то время видеть не хочу. Уходи.
— Отец, — проговорил Люциус потерянно.
— К несчастью, — жестоко повторил тот. — Иди, Люциус. Тебе жить.
…Люциус сам не помнил, как вышел из кабинета и как оказался на крыше. Сияло солнце, и та была очень горячей — он сел, привалившись спиной к какому-то выступу, а потом лёг, свернувшись клубком и прикрывая лицо от палящего солнца своими длинными волосами — практически белыми, как и у всех Малфоев.
Что же он натворил…
«Насколько я понимаю, до смерти одного из вас», — звучит в голове.
Да нет… он не мог с ними так поступить — мелькает спасительная и жалкая мысль. Том Риддл — такой сильный и такой обаятельный… Отец же сам сто раз с удовольствием принимал его у себя! Он не попался бы так… только не он… не Люциус Малфой…
Он не заметил, как задремал, а потом и заснул — прямо на крыше, под сжигающим даже куда более тёмную кожу ярким июльским солнцем.
Хэлен Онлайн
|
|
Немного невнятно. Без остальных фиков серии читать нельзя – теряется весь смысл.
|
Цитата сообщения Helen 13 от 06.04.2017 в 17:33 Немного невнятно. Без остальных фиков серии читать нельзя – теряется весь смысл. Согласна. Поэтому он в серии и стоит. |
Хэлен Онлайн
|
|
Аlteya
А кто утверждал, что все можно читать отдельно? *смеется* Что-то я вокруг "Луны" танцую, никак до нее не доберусь. |
Alteya
Ну, еще что-то такое смутило:«он упал,сев на землю». Так упал или сел? Немного странно звучит. Как раз до аппарации к Руди есть смущающие меня моменты,дальше все отлично. |
Да уж, вляпались они знатно.
|
1 |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|