Пил, пью, пьян (гет)

Я стою над пропастью: река ревет за мной и подо мной, и, если бы я еще мог соображать, то, вероятно, отошел бы от перил. Я потерял счет выпитому пиву — мне завтра работать, но я уверен, что оклемаюсь к утру. Обычно я не пью много, если только потом не выпадет редкий выходной день и возможность отдохнуть. В городе официально можно пить с восемнадцати, но я пью с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Бесстрашные не во всем следуют законам города: наши лидеры думают, что мы должны сами решать проблемы с алкоголем? Я с ними согласен. И думаю, что если прыгаю с крыш и поездов, если способен серьезно ранить кого-то голыми руками и умею обращаться с оружием и ножами, то заслуживаю право выпить.

Я пью пиво, словно воду, и не собираюсь завязывать в ближайшее время. Сегодня один из тех дней, когда я позволяю себе окунуться в великолепное зыбкое ощущение, будто я обычный восемнадцатилетка. Сейчас мне хорошо и беззаботно. Я лишь слегка взбудоражен — давно не расслаблялся. Мне нужно отвлечься от мыслей о ней, а выпивка помогает забыться. Особенно после того, что произошло между нами после симуляции. Она сообразительная, и видит то, что другие во мне не замечают. Я чувствую, что могу довериться ей и раскрыть свою тайну. Мои чувства к ней сильнее, чем когда-либо. Поэтому я должен утопить их в выпивке.

Трис.

Для меня она должна была бы быть не более чем еще одним бесстрастным лицом, очередным неофитом. Но... Я постоянно думаю о ней. И ничего не могу с собой поделать: мне неприятно видеть боль Трис или смотреть в лицо ее страхам во время симуляции, но какое удовольствие наблюдать за тем, как она борется со своими недостатками. Я вижу ту искру, которую сама Трис пока еще не чувствует. Она начинает смотреть на мир иначе, и мне это нравится.

— Вчера Джон прошел добрых десять футов, прежде чем заметил, что к его ботинку прилипла туалетная бумага! — Дэвид смеется, с трудом ворочая языком.

Он машет руками, выкатывая свои зеленые глаза. У него презабавнейшее выражение лица. Остальные ржут, и я тоже прыскаю, чуть ли не выплевывая свое пиво, но все-таки проглатываю его и смеюсь вместе с ними.

— А потом, прикиньте, — рассказывает Дэвид, — я решил повеселиться, так что просто отошел в сторону. Какая-то девушка заметила сразу же и рассмеялась, когда он проходил мимо. Джон прикрикнул на нее, а она даже не могла выговорить, почему смеется и только показывала на его ботинок. Он увидел бумагу, смутился и попытался стряхнуть ее! Видели бы вы выражение его лица, когда он начал оглядываться, высматривая, не стал ли кто еще свидетелем его позора. Это было бесценно!

История совсем не смешная, но у Дэвида ужасно красное лицо, и это так забавно, что у всех нас выступили слезы на глазах. Я даже хватаюсь за перила, потому что внезапно накатывает опьянение, заставляя чувствовать себя неуверенно.

Когда мои глаза уже не застилают слезы, я замечаю ее. С друзьями. Поначалу даже кажется, что мне мерещится. Они смеются, и, похоже, неплохо проводят время.

При виде Трис я будто заново переживаю переход от Отречения к Бесстрашию. Снова и снова. Мы похожи и в то же время — нет. Ее прыжок в темную дыру с крыши стал для меня неожиданностью: во время моей собственной инициации я один из последних сделал решающий шаг. Необычно было увидеть на ее лице очарование всем тем разнообразием еды, которую она теперь может съесть. Голубые глаза сверкают каждый раз при виде всего нового, захватывающего. На лбу на мгновение появляются морщинки, когда она что-то обдумывает и запоминает.

Трис интересная, смелая и привлекательная... И даже не подозревает об этом, потому что большую часть жизни ей, как и мне, говорили, что хоть немного потакать своим прихотям — неправильно.

Ребята вокруг шутят, но я уже потерял нить разговора. Мне задают какой-то вопрос, я механически что-то отвечаю, а сам пытаюсь уловить, о чем говорят Трис, Уилл, Кристина и Ал. Но они слишком далеко, а жаль.

— Трис, — тихо говорю я. Откашливаюсь.

— Что? — спрашивает кто-то из ребят. Но я даже не замечаю, кто именно, потому что выпал из разговора.

— Трис! — окликаю я. Гораздо громче, чем рассчитывал. Вижу, как она нервно переглядывается с Уиллом: похоже, думает, что я собираюсь прочитать ей мораль.

Ты ее инструктор. Так и должно остаться.

Сжимаю рукой перила — так сильно, что становится немного больно. Потом отталкиваюсь и иду к ней. Ведь я уже позвал ее, а она, конечно, не собирается подходить.

— Ты куда? — спрашивает кто-то. Но я направляюсь к цели, не оборачиваясь.

Приближаюсь, чувствуя, как окружающие сверлят меня глазами. Интересно, переступлю ли я незримую черту? Когда я останавливаюсь перед ней, то вдруг замечаю, что она выглядит... иначе. Ее глаза кажутся ярче, они четче выделяются на лице, вероятно, из-за черной подводки. Взгляд ее кажется более пристальным.

— Ты выглядишь иначе, — говорю я. Еще разборчиво, но куда медленнее и тяжелее, чем обычно.

— Ты тоже, — отвечает Трис. И слегка кривится, когда пытается скрыть улыбку. — Что ты делаешь?

Я недолго размышляю, что ответить.

Флиртую с тобой.

— Флиртую со смертью, — я говорю это со смешком, смущаясь от того, что кто-то внутри меня почти заставил меня ответить так.

— Напиваться возле пропасти. Не самая лучшая идея, — констатирует она.

— Не самая.

Не в силах удержаться, разглядываю Трис: одежду, лицо, фигуру. Все в ней чарует меня. И когда кажется, будто я запомнил все от и до, вдруг замечаю рисунок.

— Не знал, что ты сделала тату, — говорю я, глядя на птиц на ее ключице. Медленно отпиваю из бутылки. Я знаю, что Уилл стоит рядом, да и остальные поблизости. — Вороны, разумеется.

Я бросаю быстрый взгляд через плечо. Мои друзья все еще выглядят так, словно за моей спиной что-то взорвалось.

— Я бы предложил тебе присоединиться к нам, но ты не должна видеть меня таким, — говорю я. Стоит лучше выбирать слова, но меня это уже не заботит.

Трис, кажется, несколько смущена.

— Каким? Пьяным?

Мне хочется сказать, что она не должна видеть меня настоящим, по крайней мере, до тех пор, пока не завершит инициацию. Я ее инструктор. Это может быть опасно. Ни разу не слышал о связи между инструктором и неофитом. Даже не знаю, запрещено это или нет. Нас ясно предупредили, что неофиты должны видеть в нас лишь лидеров, а не сверстников. Общаться с ними неразумно.

— Да... Или нет, — говорю я и добавляю чуть тише: — Скорее, настоящим.

Не уверен, что Трис слышит вторую часть фразы.

— Я притворюсь, что ничего не заметила, — уверенно говорит она. Сначала такое отношение расстраивает меня, но затем я любуюсь очередным всплеском ее бравады.

— Ты хороший.

Ее уверенность... притягательна. Она придает мне смелости. Я наклоняюсь вперед, так близко, что мог бы коснуться губами ее лица, поверни она голову. Люди вокруг смотрят. Мне все равно.

— А ты хорошо выглядишь, Трис, — говорю я ей в ухо.

Она выглядит удивленной, но не шокированной моим признанием. Странно, что она не слышит, как тяжело бьется мое сердце. Может, я и люблю опасности, но отношения с Трис стали бы верхом глупости. Я всматриваюсь в ее глаза в ожидании ответа. Возникает небольшая пауза, когда она переводит взгляд на бутылку в моих руках.

— Сделай мне одолжение, — улыбается она, — постарайся держаться подальше от пропасти, ладно?

Ее улыбка настоящая, и я поневоле улыбаюсь в ответ.

— Разумеется, — отвечаю я, подмигивая. Мне все равно, если она подумает, что за меня говорило пиво. Я словно во сне, поэтому с легкостью болтаю все, что думаю. Завтра все будет иначе.

Уилл откашливается и, я понимаю, что как бы ни хотел продолжить разговор, это невозможно. Люди могут что-то заподозрить. Самое время уйти, и я улыбаюсь, чувствуя спиной ее взгляд.

Через несколько шагов оборачиваюсь от вопля Трис и вижу Ала, который, дурачась, перекинул ее через плечо. Наши глаза встречаются, и она машет мне, пока Ал уносит ее прочь. Я улыбаюсь, но не машу в ответ. Отворачиваюсь — грудь сдавливает болью, в горле появляется комок. Комната вращается, и меня вот-вот вывернет.

Наверное, все дело в пиве.