Всего лишь сон (джен)

Мама уже несколько раз звала Джека к ужину, но мальчик никогда не пасовал перед трудностями. Он упрямо приколачивал оторвавшуюся у забора дощечку. И когда наконец прибил деревяшку, только тогда, довольный, вытирая лоб, зашел в дом.

Невысокая женщина, хлопотавшая у стола, всплеснула руками:

— Джеки, малыш, марш умываться и мыть руки, ужин уже остывает. И когда я приучу вас с отцом не опаздывать! Джон, ты скоро? — высунувшись в окно, крикнула женщина.

Семья Доусонов не могла похвастаться материальным положением. У них не было дорогого автомобиля и счета в банке. Но маленький городок, что в штате Висконсин, знал их как добропорядочных граждан.

Глава семьи неутомимо и честно трудился, окружал жену и своего единственного сына трогательной заботой и преданной любовью. И хотя старая облезлая цыганка когда-то нагадала юной Мэри короткую жизнь, многие завидовали ей.

Мэри Коэл вышла замуж по любви. По настоящей любви, которая на самом деле встречается в жизни очень редко.

Ее родители, усердные фермеры из Техаса, прочили для дочери, конечно, иного мужа. Удачливого и предприимчивого Альберта Сноппа, жившего по соседству и положившего глаз на хорошенькую девушку.

Это был высокий и широкоплечий мужчина, но к его толстым пальцам и глазам на выкате трудно было привыкнуть. Естественно, Альберт не нравился романтичной Мэри. Его некрасивая внешность и отрывистая, высокомерная речь не вызывали в ней никаких чувств. Кроме, разве, отвращения. Он даже признавался ей в любви, обдавая холодным взглядом. Но только похоть была написана на его толстом круглом лице.

А спустя год, после неудачного сватовства Альберта Сноппа, в их захолустье объявилась команда плотников по найму. И среди них выделялся светловолосый и голубоглазый Джон Доусон. Веселый, обходительный. Плотник с душой путешественника — как он сам себя называл — приглянулся многим девушкам в деревушке. А он выбрал Мэри Коэл.

Джон Доусон любил высоту, шум деревьев во время ветра и бесконечную дорогу странствий. Ту, что привела его на встречу к возлюбленной.

Когда Мэри дала согласие выйти за него, ее родители погоревали из-за непрезентабельного жениха, но все же согласились. Ведь год-другой и девушка перерастет замужний возраст и останется старой девой. Пусть уж лучше выходит за этого философствующего пьяницу — решили на семейном совете Коэлы. Хотя Джон Доусон совсем не был пьяницей.

Впрочем, иногда он позволял себе выпить один-два стаканчика и тогда часами мог рассказывать о своей родине — холодном Висконсине с его суровыми зимами.

Молодые поженились и уехали в далекий штат. Поселились они в семейном доме Доусонов, где когда-то жили родители Джона и где прошло его детство. А через год родился мальчик — как две капли воды похожий на отца. Мэри считала себя счастливой женщиной.

И хотя Джон часто уезжал с плотницкой бригадой, больше трех месяцев он никогда не отсутствовал. Из этих поездок он приезжал уставший, но чрезвычайно довольный, деньги отдавал жене, два дня отсыпался, а на третий — предавался радостям жизни.

Маленького Джека он учил всему — плотничать, рыбачить, стрелять дичь, держаться в седле и главное — слушать сердце и жить так, как оно велит.

— Так уж выходит, Джеки, что мы живем на этой земле очень незначительный срок, поэтому тратить жизнь на склоки, войны и прочие гнусности не стоит. Мы забываем об этом, часто суетимся, а жизнь-то проходит, а ничего человек в ней не сделал и ничего не увидел... Никогда не надо отступать, сынок, — хорошая жизнь или плохая, это зависит только от нас. Держи знамя высоко, Джек!

Ребенок жадно внимал наставлениям, он с ранних лет был очень впечатлительным. Вечерами Джек подолгу разглядывал картинки в книжках и слушал рассказы отца о дальних городах и штатах. А когда тот был в отъезде, мама читала Джеку сказки.

— В сказки надо верить, тогда они и появятся в твоей жизни, — любила повторять Мэри.

Все истории из жизни и все сказки Джек знал почти наизусть, но никогда не уставал их слушать. Иногда отец забирался в бог знает какие дебри — рассказывал о далекой и поэтому такой неправдоподобной Европе — о веселой Франции, суровой Британии, гостеприимной Испании. И сказки, читаемые мамой, казались более реальными по сравнению с историями отца.

Засыпая, Джек думал, что обязательно побывает везде, объездит весь мир. Во сне он видел знойный Техас — родину мамы, куда на следующее лето они обязательно отправятся, сказочный Нью-Йорк с его небоскребами, солнечный берег Калифорнии с ослепительными кинозвездами и с голубым, никогда не омрачавшимся, кристаллом неба. Он всегда видел сны — радужные и счастливые.

Мэри, заходившая к мальчику перед сном, чтобы поцеловать его, не могла нарадоваться на своего белокурого ангелочка.

— Джон, ты только посмотри, он улыбается даже во сне! — каждый раз удивленно и восхищенно восклицала она, призывая мужа полюбоваться на их чудо.

— Счастливым будет, — говаривал как обычно Джон Доусон, раскуривая папиросу. Он помнил, что после рождения Джека, его прабабка, у которой были индейцы в роду, уверяла, что этого ребенка ждет уникальная, необыкновенная судьба. Что по понятиям Джона Доусона равнялось счастью.

И в этот раз, зайдя к мальчику, Мэри знала, что увидит. Но ожидания не оправдались. Улыбающегося ангелочка не было. Джек лежал как-то скрючившись на боку, лицом в подушку, свесив руку до пола и бормотал что-то несвязное:

— Холодно... вода... — только и смогла разобрать испуганная Мэри.

— Джеки, зайка, — повернув задыхающегося ребенка, Мэри пыталась его разбудить. — Проснись, малыш!

Джек открыл глаза. Его невидящий взгляд и тяжелое, прерывистое дыхание не на шутку испугали мать.

— Приснился страшный сон? — ласково и ненавязчиво погладила его руки.

— Да, — выдохнул мальчик. — Мне стало трудно дышать, мама. Кругом вода и очень холодно. Море, очень большое море... И никого...

— Успокойся, малыш. Всё будет хорошо, — Мэри Доусон поцеловала сына в лоб, погладила его светлые вихры. — Это всего лишь сон, Джек. Всего лишь сон...