Караван в неизведанные земли (джен)

В левом кармане у Джоны Хекса была дыра, в правом — восемь патронов. А денег не было ни цента. По-хорошему, пора было искать хоть какую-то работу, а не подпирать стенку дешевого салуна в Сент-Луисе. Но солнце приятно грело, где-то дальше по улице не то забивали гвозди, не то подковывали лошадь, из салуна тянуло чем-то жареным, и можно было подремать, как гадюке на теплом камне.

Шаги в его сторону. С виду — безоружный, щуплый, лысый старый хрен в поношенном сером костюме.

— Мне нужен охранник.

Янки. Старый, испуганный янки. Не побоялся мятежника, надо же.

— Вернее, моей семье нужен сопровождающий караван.

— Переселенцы? — Хекс даже не пошевелился.

— Да, у меня есть карта той местности, где мы хотим начать новую жизнь.

— А карта еще годная? — Хекс поддерживал разговор из вежливости, янки ему пока еще не надоел.

— Годная, мистер...?

— Звать Джона Хекс.

— Приятно познакомиться, — к старому хрену подошла его старуха, в таком же поношенном сером платье и чепце. Скво, если охотника за наградами не обманывало зрение, старая, высохшая скво с выцветшими кругами татуировок на впалых щеках и черными, сточенными в клыки, зубами, — четыреста долларов, оплата по прибытии на место. Вас устраивает?

— Да, мэм. Приятно познакомиться с вами, — Хекс сбил шляпу на затылок, глянул на нанимателей. Те не шарахались.

— Вы одни едете?

— Нет, у нас два фургона. Лизбет, Уилл и мальчики ждут нас с ними. И вас.

— Если вы, мэм, одолжите мне десятку, то я буду готов через пять минут. Куплю патронов, холодной муки и заплачу за конюшню.

Два неплохих фургона, двое здоровенных мужиков возле них, один в латаном черном костюме и с шарпсом, второй в фермерских штанах, без рубашки, зато с дробовиком. Восемь серых мулов. Уилл и Лизбет, кем бы они ни были, уже были в фургонах. Ехали не спеша. Лизбет оказалась бледной лупоглазой девкой в заношенном синем платье и стареньком чепце. Да они все тут бледные и лупоглазые, в старого хрена пошли, а не в скво. И глаза у них, как у него, желтые, жабьи. Здоровых мужиков звали Амос и Зак, и им было не по себе. Ну да, они ж — рыбаки, моряки из Новой Англии, из города Мискатоника, а тут прерия. Уилл вылез только на привале, мелкий тощий малец с костылем. Пальцы на правой руке у него срослись двупалой клешней.

Жратва была ничего так, сытная, разве что несоленая. А вот переселенцы Хексу не нравились. И не потому, что два фургона — это не караван, а легкая добыча, а потому, что непонятно было, куда они едут: в Калифорнию? Неваду? Орегон? Санта-Фе? Монтану? Неизведанная земля, скажут тоже. Нет бы золото искать или стадо перегонять, или на бизонов охотиться. Вроде ж не бедные, были б бедные, так не тащили бы с собой столько книжек. Лучше бы одеял больше взяли. И кто бы дал мальцу по шее? Весь день дрыхнет, вылезает только к вечеру. Если он такой из себя больной, то надо было его лечить в этой вашей Новой Англии, а не тащить сюда.

Время как-то тянулось, рвалось и опять тянулось, как в солдатской лихорадке. Когда проезжали форт? Вчера или неделю назад? Но там точно был аж целый капитан Монтгомери, который очень смеялся, почему Хекса еще не повысили в звании. Жаль, нельзя было ему дать в морду, может, ума бы прибавилось. Ну и хрен с ним.

И хотелось глянуть на эту годную карту. А то еще сдохнем с голоду или индейцы прирежут, или на перевале застрянем. Как искать воду и место для стоянки, так Хекс, а как подорваться среди ночи, потому что возле мулов кто-то шуршит, так они все. Никто не шуршал, ветер просто был.

И так вся живность разбежалась, только жаб поутру из кастрюль вытряхивай. Да по такому дождю даже Кит Карсон никого не найдет. Хоть бы курево не отсырело. Все, привал. Амос уже с мулами возится, хоть у кого-то руки откуда надо растут. Ты глянь! Малец сам ковыряется с костром. Женщины самозабвенно грызутся из-за кастрюль и того, кто это солил и сколько раз. Старый хрен выглядывает из фургона. А где Зак? Снова возомнил себя охотником, Дэниэл Бун гребаный? Опять из кролика дробь час выколупывать. Не, можно и не выколупывать, если кому зубы надоели. Все ж вроде бы как надо, даже дождь кончился, только неспокойно как-то.

Хекс порылся в седельной сумке, выудил оттуда плитку жевательного табака и запасную рубашку. Табак охотник за головами сунул обратно, устроился возле еле тлеющего костра и стал резать рубашку на полосы. Бинтов, патронов и воды на войне много не бывает. Старый хрен важно слез на землю и внимательно оглядел стоянку. Амос дернулся, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Хекс дорезал рукав, стал сворачивать полосы.

— Все хотел спросить, миста, — когда можно мне на вашу карту глянуть? А то у Доннера тоже хорошая карта была, пока они там не застряли и друг друга не пережрали.

Малец икнул. Старый хрен утратил дар речи. Видать, с ним раньше так никто не разговаривал.

— Хорошо, следуйте за мной.

Хекс влез в фургон, кивнул скво со спицами в руках, зыркнул на здоровенный шкаф и уставился на развернутый нанимателем кусок кожи. Тоненькая, аж просвечивает, выделанная кожа шириной в две мужские ладони: справа горы чем-то вроде угля нарисованы, слева вроде речка.

— Наш маршрут идет параллельно реке, мы физически не можем оказаться в положении Доннера.

Охотник за головами не ответил. Такого расположения гор и реки он раньше не видел. И шкура странная, в мелкую чешую вроде рыбьей. Где-то он уже такое видел, причем совсем недавно. Уже ужинать собираются, его вроде не зовут. Он не гордый, сам придет.

А вот и наш первопроходец, с пустыми руками, надо же. И тоже какой-то пришибленный. Нужно с ними поговорить, а то вдруг тут какие-то индейцы крутятся. Или еще кто. И со старым хреном — тоже. Скво отложила свое вязание, кивнула непонятно кому.

— Пойдем, пока не остыло.

Хекс жевал и думал. Мысли складывались в нехорошую картинку: такую, вот, кожу, из которой карта сделана, он видел на нанимателях. Руки у них чешуйчатые. Мулы с армейским клеймом, одеяла тоже армейские, вещей у них впритык — даже самые янкистые янки так не переезжают. Но так убегают, захватив самое ценное и что на себе было.

— От кого вы удрали?

Амос был на голову выше и пошире в плечах, чем Хекс, но и не таких домой несли.

— С чего ты взял?

Трусло. Ему бы платье носить. С кружевами. Скво аж кастрюлю уронила. Зак смотрел на все это поверх дробовика. Соображает.

— Да что здесь происходит?

Старый хрен. Вот, пусть и расскажет.

— То ж самое, хочу у вас узнать, миста. Кто это вам в суп отлил?

— Фредерик Дейл. Мы не сошлись в некоторых религиозных вопросах...

— И чего? Он подумал, что вы колдуны, и захотел вас всех перевешать?

— Угадали, мистер Хекс. Сжег дом. Убил Шарлотту.

Расклад был хреновый, если хуже не сказать. Малец нес брехню про каких-то собак, которых можно пустить по следу Дейла. А старый хрен от таких слов еще больше перепугался. Он чего, собак не видел? Да и нет тут их. И Лизбет какая-то странная, сама с собой говорит. "Сожранный рыбой, извергнутый рыбой" — под нос бормочет. Тут следы попадаться стали: то сапоги с калифорнийскими шпорами в грязи отпечатаются, то кострище чужое, квадратом — прячутся, хорошо прячутся, как для городских янки, но Хекс и не таких выслеживал, не хуже мескалеро. Похоже, будет веселуха. Или обгорелые остатки фургонов. Придется носить воду по двое: кто-то с ведрами, кто-то прикрывает. Но отправлять мальца и Лизбет вместе — это плохая идея. Вот, вроде как попросить у интенданта новые штаны, даже поопаснее. Хекс поднялся, хрустнув костями. Хоть проедусь, если не найду этих водоносов.

Почти стемнело, звезды проступали на небе старыми оспинами. Откуда-то тянуло дымом и еще чем-то. Чем-то паскудным: горелым мясом.

Хекс зажал поводья в зубах, как раньше, когда у него еще были два глаза, когда ты сам не слышишь собственного крика, потому что с тобой воет еще сотня глоток, когда янки в синих мундирах разлетались в стороны и корчились на земле. Кто-то рубил саблей, но стрелять с двух рук гораздо веселее. Первая пуля — тому в куртке с бахромой, вторая — тому, который держит сопляка, третья — тому, который старательно возится с костром. Теперь отвязать Лизбет. Хорошо, что в отключке уже. Зачем было ей под ногами костер разводить, еще и так ноги сжигать, до горелого мяса? Деньги искали? Скальпы бы с них поснимать, да времени нету. Три лошади в кустах привязаны, нам пригодятся.

— Забери у них оружие.

Малец сидел и трясся. Хекс перекинул Лизбет через седло. Она всегда такая холодная или уже успела закоченеть? Вроде ж еще живая. Малец завозился с пряжками на том, который возился с костром. Теперь он сам упал башкой в костер и даже поджарился. Ужинать как-то перехотелось.

Как же эти лупоглазые перепугались. Не получилось у них сбить Дейла со следа в Сент-Луисе. Или кто ему подсказал. Ну, с такими рожами их только слепой не заметит, им надо было ехать в настоящем караване, чтоб два десятка фургонов было. А еще хуже, что старый хрен сказал, что Дейл любит компанию, с ним может быть от десятка до трех десятков стрелков. И что тут скажешь? Может, послать их и вернуться? Все равно чертовы янки. Янки, которые обещали аж четыреста долларов. Янки, которые не смогут выкопать своей лысой дочке могилу. Или кто она им? Фургоны скрипели, стоянку решили не делать. Их мулы, загонят — пешком пойдут. Хекс ехал чуть в стороне от фургонов, и в голове у него крутился подзабытый мотивчик: "В тысяча восемьсот шестьдесят втором, в тысяча восемьсот шестьдесят втором мятежники уделали янки".

— Вы ведь южанин. Вам знаком термин "квартерон"?

Вот те раз. Старый хрен едет верхом. Он себе раньше задницу отобьет или коню спину натрет? И с какой стати такие вещи ночью спрашивать?

— Эт если белый мулатку поимел, то у них такие дети.

— Да, разбавленная кровь. Слишком слабая для Инсмута. Отец Дагон не может нам помочь.

— Он — рыба или жаба? — Хекс уже видел похожих созданий в Черных Холмах, людей-медведей. Но те были посимпатичней, особенно та скво со своим детенышем.

— Отец Дагон — бог. Он был еще до людей. И попрошу не говорить о нем таким тоном. Его дети, Глубоководные, могут дышать под водой, полукровки тоже уходят под воду, а мы уже не можем.

— А Дейл — тоже из ваших? И эт, миста, не распускайте сопли. Доберемся, куда вам надо.

— Дейл — человек, из крайне интересной и старинной семьи. Но про такое лучше говорить при свете дня.

Хекс пошарил в кисете. Вроде бы еще оставалось. А этому мальцу надо было хоть уши надрать за такую наглость, отсыпал себе половину чужого курева. А попросить нельзя было? Да еще и те трое, как назло, были некурящие. Зато собирались, как на войну — полные седельные сумки сухарей. И у кого-то нашлась металлическая фляга, полгаллона кишкодера. Некоторые люди клялись, что кишкодер может свести ржавчину со старого топора и прожечь дыру в желудке того дурака, который это выпьет. А врать этим людям не стыдно было? Самогон, как самогон, и даже ржавчину не сводит, ржавчину масляной тряпкой оттирают. Если бы было чуть больше народу, ну хоть на одного стрелка. Старый хрен не попадет в сарай ясным днем, Амоса где-то и так черти носят, Зак боится: он никогда на войне не был, никогда людей не убивал, скво не высовывалась из фургона со вчерашнего вечера.

А если этот лупоглазый недоносок наткнется на людей Дейла? Хоть бы тогда сразу его прибили, потому что расскажет, и выследят. Пока что не смогли, только это от того, что хорошо следы заметали, или потому, что тут не индейская земля? Тут водятся только жабы, кролики и койоты, птицы орут: "текели-ли" и сами не показываются. И хорошо, что не показываются, очень у этих птиц голосочки паскудные. Небо после дождя с прозеленью, как тухлое мясо. Ну, сказали же: неизведанные земли. Только вот, если старый хрен не врет, то Дейл тоже чего-то умеет, вроде бы он — ясновидец. Так и искал бы себе воду палкой, а не мешал людям жить. Так, один револьвер почистил. Хекс защелкнул барабан, положил уже заряженный кольт поближе и принялся разбирать второй револьвер. Вот же ж засранцы были те трое, нагар в стволе такой, что пуля застрянет, на стволе и барабане пятна ржавые. Разве ж можно так обращаться со своим оружием? Но это хорошо, если у них руки из задницы растут, то можно прийти к ним ночью, а потом сделать старой скво подарочек, она точно обрадуется.

Вот и Амос, с лошадью в поводу. Хромает. Ну твою ж мать, нет здесь других лошадей! Или есть, но их надо красть. Прям, как когда сам Хекс был сопляком и хотел украсть много лошадей, больше, чем десять, чтоб быть не хуже остальных мескалеро. Надо бы разведать, как там поживают дружки тех троих. Скучают, видать, — пытать им некого. Охотник за наградами глянул на небо. Рановато для хорошего набега, стоит подождать еще чуть-чуть. Или все равно уже капает, можно и раньше выдвигаться. Ползать в грязи, по незнакомой местности, по незнакомым кустам с очень цепкими колючками — Дейл сам напросился на скальпирование. Ну, или холощение, если он лысый. Да, и прятать лагерь в овраге тоже не самая хорошая идея: сверху стрелять удобно. Значит, Дейл или знает, что эти лупоглазые — не вояки, или у него какой-то свой план. Ну, не он один такой умный. Так, а сколько тут коней?

Хекс хорошо видел в темноте, да и распогодилось чуть-чуть. Какой большущий табун! Аж восемь голов! А с теми тремя было аж на двух руках не пересчитать. Плохо быть янки из Мискатоника, не большая ведь банда, чего их бояться? Часовой ходит — надо драпать, пока не заметил.

— Майк?

Хекс выстрелил, не целясь; рванул к своей лошади. Ножом надо было, а то разбудил всех сукиных детей сразу. Чалый несся непонятно куда, главное, что не к фургонам. Хекс попал еще в кого-то и надеялся, что остальные не вспомнят про винтовки. Хренушки. Мерин грохнулся с диким взвизгом, Хекс еле успел свалиться сам. Правый бок резануло. Ну, хоть не в голову. Ближе подходите. Боитесь, сучьи дети?

Холодно. Боль накатывает волнами. Паскудно, так можно и до смерти кровью истечь, и не заметить. Или пока тебя дружки Дейла не нашли. Их там трое или четверо осталось. А жевательный табак ничерта кровь не останавливает, только жжет знатно. Вляпался, как гребаный новичок. Потерял винтовку. Заполз черт знает куда. И на ноги встать просто нет сил. И воды рядом нет, а фляга на седле осталась, а седло на лошади, а лошадь хрен знает где лежит. А вырубаться нельзя, вроде сюда кто-то едет.

Ближе надо подпустить. Не Амос, не Зак, миста Калифорнийские Шпоры пожаловал. Вырядился, как на большой мексиканский праздник, весь из себя серебром украшенный, и седло с высокой спинкой тоже блестит. Остановился. Спешивается. Хекс очень аккуратно вытащил из кобуры револьвер, осторожно взвел курок. Главное, чтоб он ничего не заподозрил. Лежу я тут убитым Джонни Ребом, никого не трогаю, жду стервятников, а левую руку ему так не видно. Поворачивается. Хекс нажал на спусковой крючок. А чего это ты умер, приятель? Голова твердая, может пуля по черепу скользнула, а ты через пару часов оклемаешься и за мной пойдешь. Хренушки. Хекс завел руку себе за спину, вытащил нож из-за воротника. Далековато ты упал, приятель, шагов пять, не меньше. И не вздумай в себя сейчас приходить. А вот теперь, приятель, ты точно сдох. Из трупов так кровь не хлещет, если им горло перерезать. И лошадь теперь тебе не нужна, хоть бы не сбежала или не двинула мне копытом по башке.

Не, стоит. Пасется. Хекс вцепился в стремя, попытался встать на ноги. Только б не упасть. Пегая лошадь стояла смирно, видно миста Калифорнийские Шпоры часто напивался до ползанья по улице и садился верхом раза с сорокового. Как бы еще ногу в стремя всунуть и не свалиться при этом. Вроде влез. Ох черт, башка так крутится, даже не повернуть. Да и ехать непонятно куда. Попробуем направо, вдоль чего-то там. Вроде бы там дерево растет, на него и будем править. Хекс зашарил по чужой седельной сумке, ища застежки. Наклоняться не хотелось. Ага, тут пряжка, там ремешок, можно расстегнуть. Сухари, бритва, хорошо еще, что сложенная, здоровущий кусок мыла. Твою ж мать. О, вроде приклад какой-то возле сумки. Тянем-тянем-тянем. Черт, опять накатывает. От срань. Винтовка. Старая такая модель, которую, мать ее, клинит от всего на свете! Барабанная винтовка Кольта, которая очень хорошо отрывает своим хозяевам пальцы, аж на шесть особенных патронов, которых и так было хрен достать, а перезаряжать ее тоже надо долгонько. От срань.

Хекс наощупь вернул винтовку в кобуру, вцепился в конскую шею. Дерево не приближалось, рысь у трофейной лошади была на редкость тряской. Лечь бы где-нибудь поспать. Проснешься, правда, на том свете. Зато там тепло, и можно пожрать масла со сковородки. И там точно будет парочка шлюх. Вроде бы дым видать. Ага, среди дня. Это у кого настолько мозгов нет? Такой костер из Теннесси видно. Или это все-таки постреляли лупоглазых, а так фургоны догорают. Ну, если такой расклад, то все равно надо будет прибить этого самого Фредерика Дейла, только уже потому, что мстить надо будет. Н-но, скотинка, тут вроде недалеко.

Темно. Тепло. Дождь шуршит, фургон стоит, башка трещит. Ну, на дождь она всегда трещит, но хоть не кружится. Глаз открывать не хотелось. Хекс нащупал повязку. Кто-то постарался, не хуже военного хирурга. Это хорошо. А вот плохо, что куда-то делись револьверы, нож и штаны вдобавок. Ну, штаны в жизни не главное, мескалеро без них ходили, и ничего. Не все, правда, но без штанов воевать можно. А если нож забрали, значит, хорошо обыскивали. А если хорошо обыскивали, значит Дейл не дурак. Значит, надо драпать, пока он чего-то еще не придумал. А куда тут удерешь, если даже сесть не получается. Черт, придется по-другому. Хекс еще раз провел рукой по повязке, нащупал узел, дернул несколько раз. Ага, поддается, и сюда кто-то идет. От срань.

— Второй раз за одни сутки! И на этот раз я ничего не скажу Маленькому Цветочку. Хочет истечь кровью, так на здоровье.

Это старый хрен. А Цветочек — это вроде как скво. Интересное имечко.

— Звините, миста. Не понял.

— Чего не понял, сынок?

— Где очухался, не понял.

А вот за "сынка" Хекс обиделся. За своими бы мальчиками смотрел, а то на такой костер могли бы и остатки людей Дейла приехать.

— Не делай глупостей, лейтенант. Лежи тихо, жена с тобой еще не закончила. Или у тебя было звание повыше?

Хекс прикинулся спящим. Хреново мне, так еще и дразнишься. А с виду такой приличный янки.

— Так сколько у Дейла людей? — старый хрен не купился и требовал рапорта, что твой старший по званию. И тоже ведь никуда не пошлешь.

— Было восемь, если по лошадям считать; осталось пятеро. Может, шестеро, но тот хорошо так навернулся, долго не встанет, если еще не сдох.

— Впечатляет.

Хекс не ответил. Вроде как похвалил наниматель, но лучше б он ничего не говорил. Да и с женой интересно: чего еще скво не закончила? Пожрать даст, разве что. Тоже неплохо.

В фургон протиснулись еще двое: скво с какими-то узелками в руках и Лизбет, со свечкой и подозрительно знакомым ножом. Свинокол хороший, острый, хоть брейся, хоть глотки режь, хоть хлеб, хоть владельца бывшего. А в этой вашей Новой Англии индейцы пленников ели, еще как ели, и друг друга зимой могли поесть. Старый хрен поспешно удалился.

— Сожранный рыбой, извергнутый рыбой. Не бойся.

Лизбет опять за свое. И как это она не померла? И как это такие ожоги так быстро позаживали?

— Это не больно, только глаза лопнут, — хихикнула скво.

Шутнички, мать их. Скво тем временем извлекла из одного узелка что-то вроде засушенной змеи, а из другого — на редкость паскудную каменную тварюшку, насколько Хексу было видно. Такое: двуногое, двурукое, с гребнем вдоль спины, высотой с кружку жестяную и с такой мордой, что и не каждый раз приснится — вроде сома и жабы вместе, и глаза выпученные, как у тех ребят из Теннесси, которые трахают своих сестер.

— Держи в руках, вот так, двумя сразу.

Тварюшка была не каменной, а костяной и теплой, будто грел ее кто.

— А теперь спи, лейтенант. Если проснешься, поговорим.

Это был какой-то на редкость дурной сон. Какие-то незнакомые каньоны, серые, как крысиная шкура, с пронизывающим ветром. И Хекс знал, что ему надо пройти к началу. Вот только для чего? Да и плестись по щиколотку в воде? Грязи? Хекс пригляделся: не-е, это кровь по серым камням течет. Еще и тепленькая. Тьфу. Хорошо, хоть оружие с собой. Каньон закончился как раз тогда, когда сапоги промокли окончательно. Склоны были разрисованы черным и желтым, полоса такая и полоса другая, друг под другом, вроде как на шершнях или осах, только еще и наискосок. Пещера, из которой вытекает кровавый ручеек, и что-то здоровое возле пещеры сидит. Хорошо так здоровое, с дом трехэтажный. Охотник за головами присмотрелся и присмотрелся еще раз. Крыса. Вот такенная крысища. Хвостом шевелит. Хороший такой хвостик, человека пополам перешибет. Вот пусть какой-нибудь другой придурок ей и наступает на хвост. Хекс сел и зашарил по карманам. Ну да, дурной ведь сон: спички есть, кисета нет. Хоть посижу, тут тепло, и ветер стих.

Раненый бок поднывал очередным рубцом, на дождь. Очень хотелось курить и жрать. Еще и кастрюлями гремят. И ремень с кобурой рядом лежит. Хекс вытащил револьвер, открыл барабан, вытряхнул на дно фургона три пустые гильзы. Ох и надерет он кому-то уши! Вычистить и перезарядить — руки отвалятся? А чего еще тут рядом? О, кто-то из лупоглазых поделился подштанниками и рубашкой. Спасибо. Еще б штаны найти, а то холодновато на улице. И очень интересно, с какой стати днем стоим? Они что, ось поломали? Вот только этого не хватало.

— Сожранный рыбой, извергнутый рыбой.

Хекс обернулся, чудом не выстрелил.

— Да не подкрадывайся ты! И не клюет тут рыба.

— Забирай свою форму, Хекс. И ты правда не читал Хорошую Книгу?

— Читал, — охотник за головами застегнул ремень с кобурой, — про Гидеона, который войско набирал. И про пророка этого читал. И где мой второй кольт? Там никаких лишних деталек быть не должно.

— Уилбур никогда ничего не ломает!

— Ага. А еще он не курит. И чего это стоим? — Хекс одернул куртку, выбрался из фургона. Разлеживаться не было времени.

Скво оттирала кастрюлю песком, мулы щипали траву, старый хрен изучал небо. Да пойдет дождь, пойдет. Уилбура или его лупоглазых родственников не было видно. А жаль.

— Спасибо, мэм.

— Рановато ты встал, тебе бы еще пару дней лежать надо было.

Хекс тряхнул головой — скво, конечно, права, а Дейл сам собой не застрелится.

— И по какой дороге ты шел, лейтенант?

— Там речка кровавая была, мэм. И вот такенная крыса. С отель в Бостоне, такая здоровая была.

— Везучий ты человек, очень везучий.

Хекс пожал плечами. Кажется, дальше про эту речку и крысу расспрашивать не стоило.

— Мэм, а вы откуда? Просто хочется знать, правда ли в Новой Англии индейские колдуны все такие сильные, или токо вы?

— Я не оттуда, лейтенант. По вашему эти острова называются Полинезия.

— Запомню, мэм, — Хекс развернулся, подошел к старому хрену.

— Ось сломалась?

— Мулам нужен отдых, совсем отощали.

— И из-за них мы можем стать легкой добычей, миста. А если Дейл может поднимать мертвецов, то будет весело, — охотник за головами с удовольствием пояснил бы степень веселья, но тут скво рядом, при ней ругаться как-то неудобно.

— А вы умней, чем выглядите, Хекс. К счастью, он этого не может. Он больше, чтобы вам понятней было, будущее предсказывает. Он из весьма уважаемой семьи, чуть ли не от отцов-пилигримов происходит, но его предки вступали в слишком близкие отношения с одним из кланов микмаков. Они их даже угощали своим особым блюдом.

— Жареный проповедник, что ли? Вы бы лучше сказали, миста, где все.

— Пошли за водой и дровами. И довольно интересно, откуда вы знаете о ритуальном каннибализме этого, вполне доброго и отзывчивого, племени.

— Оставив стоянку без охраны. И как это янки войну выиграли?

— Так и охраняйте. А для шуточек у меня внук есть.

Хекс ничего не сказал. Спорить с нанимателем — себе дороже. Да и Лизбет чего-то в кастрюле мешает, можно и пожевать. Горячее сырым не бывает! Только вроде едет кто-то. Еще не видно, но уже слышно. Опять обедать после атаки.

Трофейной винтовке Хекс не доверял, поэтому ткнул ее в руки старому хрену.

— Пальцы под барабан не совать!

И осторожненько пополз влево. Одного точно уложит, может, и двоих. Хоть бы не больше было. Хорошо, что трава высокая, мулу по брюхо, самое то для засады. Всадники приближались, беспечно вопя на всю прерию. Ну вряд ли дружки Дейла такие безмозглые, чтоб песни петь. И да, это вроде малец. Где ж это он такого наслушался?

— В войсках я Ли сражался, когда все начиналось, сбежал из Пайн-Лукаут — три пули мне досталось!

Хекс поднялся. Амос осадил лошадь так, что чуть сам не вылетел из седла.

— Вы контуженные или просто рехнулись? Лагерь без охраны, шумите, как при побудке, мулов вымотали. А у Дейла — минимум пять стрелков, которые умеют прятаться и стрелять из засады. И как это янки войну выиграли?

— Шрапнелью по коннице, — Зак спешился, неуверенно подошел поближе.

— Вроде ж такой умный, а задницу об седло отбил.

— Хекс, я очень люблю и уважаю свою ма, и поэтому не хочу портить ее работу.

— А я очень хочу четыреста долларов.

— Так что делать будем? — Амос внимательно оглядывал окрестности. Шарпс висел у седла.

— Вы ж не за дровами ездили. Хоть не наследили?

— Мы не пальцем деланные! — похоже, Зак обиделся. Какие мы нежные, прям цветочки.

— Их пятеро, считая этого шлюхина сына. Ты их потрепал и сбил со следа, но Дейл хочет идти за нами.

— А скальп трудно снять? — малец сворачивал себе здоровенную самокрутку.

— Не, берешь за волосы, надрезаешь по кругу над ушами и дергаешь на себя. Потом можешь подарить своей скво или продать. Только на мне не пробуй.

Зак фыркнул.

— Ну, с вас скальп снять тоже можно, токо вы ж безволосые.

— Это тебя мятежники научили?

— Не-е, мескалеро. Индейцы такие. Кстати, это — мой кисет, и сюда идет Лизбет.

Уилбур икнул и попытался спрятать самокрутку в рукав.

— Затуши, дурень. А то точно заметят. И ты хоть не весь кисет выкурил? Заодно гони мой кольт обратно, все равно одной рукой не удержишь, от тех троих засранцев тоже оружие осталось, вроде поменьше будет. Стрелять хоть умеешь?

Уилбур поспешно закивал.

— Так что делать будем? — Амос сидел себе и сидел, как конный памятник.

— Выкинем ваш чертов шкаф и стулья.

— Не понял? — Зак почему-то удивился.

— Вы мулов угробите, фургоны для них сильно тяжелые. Не, они-то не мои, но жалко скотинку. Потом пойдем, погуляем. Но сначала я пожру.

Амос только вытаращился в ответ.

— Зак, ты и Уилл остаетесь в лагере. Амос, а ты кто? Ну, на войне кем был?

— Опытный матрос.

— Ясно. Слушать меня, стрелять на поражение, скальпы снимать после боя, а не во время. Пошли, жратва все равно сгорела, аж сюда тянет.

Кони ступали медленно. Амос то и дело поглядывал по сторонам. Нападать на превосходящего числом противника? Днем? Вдвоем? Хекс молча курил, жмурился на выглянувшее из прорехи в тучах солнце и был спокоен, как жаба под крыльцом. Или блефовал. Или просто не боялся Дейла. Счастливчик.

— У тебя кто-нибудь есть, Хекс? Братья там или сестра?

— А я знаю? Моя ма — шлюха, у нее и спрашивай.

— А еще кто? Ну жена, дети?

— А нахрена ты меня спрашиваешь? Чтоб знать, кто заплатит за мои похороны?

— Значит, есть.

— Шел бы ты в агенство Пинкертона.

— Не понял?

— Любопытный ты сильно, вроде них. Только там мало платят. И не дури. Месть — дело хорошее, а точный выстрел — еще лучше. В спину, в грудь — главное, чтоб не встал.

— А в голову?

— Не советую. Может убить, а может и вырубить, потом за тобой погонится. Если попал в голову, перережь ему потом глотку, для верности.

— Если бы мне кто-нибудь сказал два месяца назад, что я буду ехать убивать, я бы не поверил.

Хекс только фыркнул. И спешился, показав куда-то влево.

— Гости.

Амос прищурился. Да, вроде кто-то едет. Вот пусть чуть ближе подберется, вот на столечко, вот так. Шарпс грохнул. Всадник вывалился из седла, застряв ногой в стремени. Лошадь поволокла своего бывшего хозяина куда-то по кустам. Весьма колючим кустам. Хекс куда-то уполз, траву шевелил ветер, и для засады лучше места не придумаешь. Ага, еще один башкой крутит. На тебе подарочек пятидесятого калибра. Хекс выпрямился, подошел к лошадям, сел верхом.

— Атаковать сейчас?

— Ну да, пока эти трое не ждут, — Хекс пришпорил лошадь.

Вот и вражеский лагерь: кострище квадратом, палатка, из которой торчат две ноги в ботинках на пуговицах, еще один мужик в куртке жрет что-то со сковородки и — Хекс протер подзорную трубу — мужик с индейской рожей, в чем-то вроде рясы. А чего это преподобный Дейл зашевелился? Так ведь хорошо стоял, брюхом к стрелку. Амос, придурок, куда ты побежал? Ну сказано же было тебе! Шарпс же однозарядный. Охотник за головами плюнул и зажал повод в зубах. Пора вступать в бой кавалерии.

Возможно, Фредерик Дейл ожидал демонов, что живут между звезд. Или духов из забытых могил. Или тварей из неизвестных городов. Но вот от тяжелой пули пятидесятого калибра, пули, которая останавливает бегущего бизона, у него защиты не было. Амос все-таки попал отпрыску очень почтенного семейства из Мискатоника между ключиц. Мужик в куртке обернулся на дикий вопль и получил пулю в брюхо. Да, приятель, зря ты поел. Тип в ботинках на пуговицах выскочил из палатки и получил свою порцию свинца в грудь. Амос сидел на земле, зажимая ладонью правое плечо. Кровь сочилась между пальцев с перепонками, яркая, красная, человеческая.

— Сильно досталось? — Хекс спешился, пнул на всякий случай мужика в куртке. Не, дохлый.

— Это вы так орали?

— Ну да. Чего, штаны намочил?

— Иди ты.

— Я-то пойду, а с Дейлом чего делать? Голову отрубить или всего тянуть? — Хекс вытащил из кармана моток бинтов, — Помочь, или сам перевяжешься?

— Давай сюда. И берем весь труп, — Амос облизнулся длинным пупырчатым языком. Зубы у него были мелкими и острыми.

Хекс обшарил карманы стрелков — спички, конфедератский доллар, слипшиеся леденцы — это мальцу будет, дешевый портсигар с тремя сигарами. О, это хорошо. Дейла он не трогал. Мало ли что на колдунах водится, да и не хотелось заражаться от него колдовством.

Лизбет бежала навстречу всадникам, вопя и размахивая чепчиком, будто встречала с войны. Старый хрен тоже заулыбался при виде Дейла и скрылся в фургоне. Вылез он оттуда с приятно звякающим кожаным кисетом.

— Тут четыреста долларов, золотом. Можете пересчитать.

Двадцать двадцатилолларовых монет, да еще и золотом. Патроны, шлюхи, виски, покер.

— Дальше мы доберемся сами, мистер Хекс. Удачи.

В салуне было полутемно, окна заколотили досками, чтобы не стеклить их после вылета посетителей на улицу. Вот вам двери, через них выбрасывать удобнее. Местная шлюха, Мадам Жоржетт, торчала возле игроков в покер и решала трудную задачу: один, конечно, шулер, но симпатичный, зато у второго деньги еще есть.

— Лэш, есть город Мискатоник, нет города Мискатоника — мне без разницы. Заплатили — и хорошо. И закатай рукава, пока из них туз не выпал, ладно?