Послевкусие (гет)

Тук-тук.

Нервные пальцы коротко постукивают по покрывшемуся испариной лбу.

Тук-тук.

Бум-бум. Слышит дёрганый мужичонка лет сорока-сорока пяти. И всё потому что именно его недальновидную головушку «простукивает» сейчас контрабандистка, Двурукая, так, кажется, её называют.

— Эгей, дуралей, да ты не по своей воле решил обокрасть меня, видимо, — медленно, выделяя каждое слово, говорит Реви, не отводя дула пистолета от часто вздымающейся груди неудачливого вора. — В башке-то совсем ничего нет, стало быть, даже провидению было угодно, чтобы ты сдох, умоляя меня убить тебя одним выстрелом.

— Убери от меня свои поганые ледяные руки, сука азиатская! — не выдерживает он, дергается, но тут же замирает под пристальным взглядом, обещающим не самую лучшую участь.

— Реви! Нам пора. Скоро Датч… — выстрел; мужичонка рыдает навзрыд, убаюкивая повисшую плетью руку, — … подгонит машину. У нас есть семь минут, чтобы добраться до выхода.

— Тебе повезло, — зло роняет Двурукая, секунду спустя звон стекла оповещает о том, что пуля прошла насквозь, встретившись с зеркалом за головой воришки. Рок даже не смотрит, он точно знает, что мужчина мёртв.

Реви никогда не промахивается.

* * *

— Напомни мне, какого чёрта мы с тобой тут ошиваемся? — спрашивает она и, не дожидаясь ответа, залпом выпивает очередной стакан с бренди.

— Если вкратце: ждём клиента.

— Ненавижу эту работу. Брошу всё и уеду в штаты! Жаворонки хреновы… Сейчас пять часов утра!

Реви всегда выполняет поручения Датча. Что бы при этом не говорила.

* * *

— Признайте своё поражение! — весело кричит Реви, размахивая над головой шортами Бенни. Хакер не обращает на это внимание и продолжает внимательно изучать карты.

— На самом деле, Бенни-бой, идея сыграть с Двурукой в карты на раздевание претендует на самую дурацкую в истории нашей скромной организации, — не приукрашает правду Датч, щурясь от солнечного света: трусам он предпочёл очки.

— Вы сами напросились! — смеётся Рок, ловя на себе одобрительный взгляд Реви. И его это подзадоривает ещё больше: — Деньжат пожалели, теперь расплачивайтесь по-другому!

— Заткнись! Ты же с ней в команде!

Реви умеет играть во все виды покера. И в карты как таковые. Хоть в «пиковую даму».

* * *

Реви, вообще, много чего умеет. Например, за ночь переворошить всю кровать ей не составляет труда. Обычно Рок встаёт первым и тихо одевается, но когда случается чудо, и Двурукая открывает свои ясные очи раньше, она выискивает свои вещи в бардаке, царящем в комнате, профессионально задевая каждую плохо лежащую вещь, коих множество, производя такой шум, что Окадзима вскакивает буквально сразу же.

* * *

— Рок, сегодня ты не прикасаешься к своим картам земли, воды и ещё чёрт знает чего, — безапелляционно заявляет Реви, скрещивая руки на груди и буравя переводчика вовсе недружелюбным взглядом потемневших глаз, — иначе я устрою тебе настоящий ад!

Мужчина знает, что Реви выполняет свои обещания, поэтому поспешно кивает, роняя исписанные координатами листы. Двурукая ещё и наблюдательная, поэтому она замечает, что Рок на секунду прикрывает глаза, уговаривая себя не спорить.

— Тебя что-то не устраивает?

— Всё в порядке, но я бы предпочёл поменьше шантажа в последней фразе, — разводит руками он, улыбаясь уголками губ. Рок знает, что обычно полупрозрачные глаза Двурукой часто бывают затуманены гневом…

Ребекка быстрым шагом приближается к нему и хватает за ворот рубашки.

— Я спросила: тебя что-то не устраивает? — рычит Двурукая, не отрывая пристального взгляда от его глаз.

… или страстью.

* * *

У Реви на самом деле очень тёплые руки, а кончики пальцев так и вовсе обжигающие. Рок очень продвинут в этом вопросе, он мог бы даже сказать, что никто во всём мире не разбирается в тайном языке её тела лучше его.

* * *

«Коллеги» замирают в восхищении. Кажется, только Окадзима Рокуро способен с завидной регулярностью выводить из себя одну из безумнейших стрелков этого чёртова города и неизменно оставаться на этом свете. Почти искусство.

* * *

Если раньше совместное пьянство неизменно заканчивалось сексом, то теперь с этой задачей они неплохо справлялись и на трезвую голову. Зато когда выпивали, наступало время романтики.

— Ре-е-ви-и-и! — улыбаясь во весь рот, протянул Рок, пытаясь сфокусировать взгляд на собутыльнице. — А я ведь только сейчас заметил, какие у тебя красивые глаза! — неожиданно выдал он, замерев со стаканом в руке.

— Что? — переспросила Двурукая, покачиваясь на стуле.

— Особенно левый, — распространил свою глубокую мысль мужчина, наклоняясь вперёд и утыкаясь носом в барную стойку. Он покосился на Реви, которая всё ещё сохраняла равновесие, и добавил: — А ещё снизу и в свете мигающей лампы…

— Знаешь, Рок, как показывает практика, грань между «выпьем за выходной» и «бля, завтра же с утра на заказ» невероятно тонка…

— «Вывод алкоголя и продуктов спиртового обмена можно активизировать при помощи физических нагрузок», — цитирует он, чего наверняка не сделал бы, будь в здравом уме, ведь обычно подобные уголки памяти не используются вовсе.

— Значит будем физически загружены всю ночь!

Когда Реви пьяна, она говорит то, что думает.

* * *

Это довольно глупо, но в этой бешеной пляске смерти, именуемой жизнью в Роанапуре, каждому из них больше всего остального дорога не собственная жизнь, но жизнь друг друга. Потому что каждый из них эгоистично заботится о своём душевном спокойствии.

Всё когда-нибудь кончится. И думать перед сном об этом надо бы как можно меньше.