Огоньки (гет)

Лидия вырывает очередной лист из тетради, комкает его и отправляет в корзину. Излагать свои мысли на бумаге явно не ее конёк. Сухо и бессвязно. Она ерошит волосы и тяжело вздыхает. Рисовать уже нет сил. Всякий раз получается неметон и огонь вокруг него — то, от чего она бежала сломя голову. Уехала на край света, лишь бы подальше от Бэйкон Хиллз, но от себя спрятаться так и не смогла.

Она забирается с ногами на подоконник и смотрит в окно. С самого утра льет как из ведра, и Лидии это нравится. Сырость и слякоть хоть как-то оправдывают беспросветный мрак в душе. Она дышит на стекло и выводит кончиками пальцев хаотичные узоры. Круги, линии, точки сливаются во что-то непонятное даже ей.

Вести дневник — худшая из ее идей. Психолог наверняка посоветовал бы то же самое, если бы Лидия записалась на прием, но она никогда на это не решится. В ее жизни слишком много сложностей и чертовщины. Стереотипы можно сломать, тараканов вытравить, предрассудки побороть, но выгнать из головы банши ей не под силу. Сверхъестественность въедается в кожу, заполняет собой каждый миллиметр тела — она повсюду, что бы Лидия ни делала. Она бездумно шевелит губами, глядя на пелену дождя, и не сразу чувствует, как низ живота сводит, а к горлу подступает тошнота.

Ее крик ударяется о стены и разлетается эхом по комнате, разрывает барабанные перепонки. Кричит не только банши, но и Лидия, потому что она знает, кто умрет на этот раз. Знает и не желает мириться. Все складывается в цельную картину — неметон, пламя, тревога, даже дождь. Взгляд падает на стекло, и отчаяние погребает под собой крохи надежды. Каждая буква отпечатывается шрамом на сердце. Джордан Пэрриш должен умереть. Банши не ошибается, но Лидия сделает все, чтобы ей помешать. Жить вдалеке от него тяжело, жить в мире, в котором его нет, — невозможно.

Лидия первым же рейсом вылетает в Бэйкон Хиллз. Она обязана успеть. Не имеет права опоздать.

* * *

Вот уже который вечер Джордан лежит на диване в своей квартире, смотрит на бубновую даму и думает о Лидии. Где она? Что с ней? Все ли в порядке? Заботится ли кто-то о ней? Он не подходит к окну и не включает свет, иначе все будет слишком реальным, а так… Можно делать вид, что все как прежде.

Сколько времени прошло? Он уже не считает. С каждым днем уверенность, что она вернется, угасает, но он упрямо смотрит на карту и ждет. Чего? Джордан и сам толком не знает. Наверное, чувствует себя ближе к ней. Надеется, что она ощущает его поддержку. Глупо и банально. Он вздыхает по девушке, как сопливый подросток, и даже не пытается с этим бороться. Зачем? Лидию Мартин невозможно забыть, бессмысленно и пытаться.

Привычную размеренность нарушает настойчивый стук в дверь. Бескомпромиссный и повторяющийся — набатом отдается в ушах. Незваный гость дает понять, что не уйдет, пока не получит то, за чем пришел. Джордан нехотя идет в прихожую, открывает дверь и на пару секунд застывает.

— Пустишь?

У нее совсем другой голос. Нетерпеливый и хрипловатый. Глаза бегают, будто она что-то ищет, беспокоится. Собственно, а что еще могло заставить Лидию Мартин вернуться? Уж точно не тоска по нему.

Джордан делает пару шагов в сторону, и она заходит. Осматривается, проводит кончиками пальцев по мебели, наверняка собирая много пыли, а потом резко останавливается. Ему не нужно видеть, на что она смотрит, Джордан и так знает: бубновая дама лежит на столе картинкой вверх.

— Почему она так похожа на меня? — В ее глазах почти испуг. Почему? Это всего лишь кусок картона. Подумаешь!

Она так близко, что кружится голова, а руки так и чешутся обнять.

— Сколько прошло времени?

Похоже, и она не находит слов. Отводит взгляд и отступает вглубь комнаты. «Теперь она не убегает. Радуйся, Пэрриш!» Но вместо радости он чувствует злость. Ни записки, ни строчки, а теперь она здесь, но он не знает, как к ней подступиться. Лидия кажется далекой и чужой, совсем не его малышкой. Вот только взгляд тот же, и Джордан в нем тонет. Боль, радость, тревога, отчаяние, нежность — слишком много для него одного. Это и притягивает, и пугает. Лидия как сгусток энергии, того и глядишь, шарахнет молнией от переизбытка.

— Я предсказала твою смерть, — звучит как оправдание.

Она порывисто вздыхает, подходит и берет его лицо в ладони. Пристально вглядывается в глаза и молчит. Ее тело напрягается, как струна. Они в шаге от края бездны, из которой уже точно не выбраться. Однажды попытались, но сейчас снова вернулись к отправной точке.

— Я не позволю, слышишь, не позволю тебе умереть! — шепчет, но как будто кричит она. — Только не тебе!

— Какая разница? — в его голосе горечь и усталость. — Ты бросила меня, уехала черт знает куда, а теперь вздумала спасать? Нелогично, Лидия, не думаешь?

Она ухмыляется уголком губ, совсем как та, его, Лидия, встает на мыски и легко целует его в губы.

— Как же я по тебе скучала…

— К черту, — рычит Джордан, рывком прижимает ее к себе и сминает губы в яростном поцелуе.

Он выплескивает все свои эмоции: ярость, боль, тоску, страсть и нежность. Он по-прежнему любит ее. И она любит, иначе бы не приехала, не целовала, не подавалась навстречу. Кому и что они пытались доказать, расставаясь? Она нужна ему как воздух. Только она. Только ему.

— Надеюсь, ты никуда больше не собиралась сегодня?

Она тихо смеется, перебирая его волосы.

— Только тебя спасать, — шепчет она, вычерчивая на груди вязь одной ей понятных символов.

— Уверен, это может подождать, — усмехается Джордан и увлекает ее в очередной безумный поцелуй, потом в еще один, и еще.

Лидия Мартин вернулась в его жизнь, неважно, зачем и почему. Теперь он ее никуда не отпустит, даже если придется умирать раз за разом.

— Люблю тебя, — шепчет она во сне и улыбается.

Впервые за долгое время Джордан чувствует счастье, заполняющее сердце до краев. Он не думает об опасности. Главное одно: рыжеволосая девушка в постели, так доверчиво его обнимающая.

— И я тебя, — выдыхает ей в волосы. Они по-прежнему пахнут жасмином.

Хоть что-то остается прежним.

* * *

Лидия просыпается нехотя. В глаза бьет слишком яркий свет, и она жмурится. Потягивается всем телом, встряхивает волосами. На душе невесомая легкость, будто из нее всю ночь выкачивали страх и беспокойство. Сейчас ей хорошо, как никогда до этого. Она тянется к Джордану, но рука натыкается только на подушку. Лидия слепо шарит по кровати еще пару десятков секунд, прежде чем признает, что одна. Наверное, уже поздно, и он в участке. Лидия чувствует, как тяжесть возвращается. Он там, а значит, снова рискует, значит, его могут убить. Черт!

Вскакивает как ошпаренная и судорожно ищет вещи по комнате. А она ведь даже и ухом не повела, когда он собирался. Лидия суетится: мимоходом пьет кофе, одевается и причесывается. Она морщится: придется объяснять всем, куда она пропадала и почему вернулась. Лидия не хочет, но у нее нет выбора. Она вздыхает и допивает остатки кофе. Ни к чему тянуть, каждая минута может оказаться последней.

Она не помнит, как добирается до участка. Все происходит в тумане. Вот она садится за руль, видит асфальтовую ленту дороги и уже выходит из машины, в спешке хлопая дверью. Почти врывается в помещение.

— Мисс, вы куда? — пытается остановить ее дежурная.

— Пэрриш? Где Пэрриш?

Наверняка она сейчас выглядит, как безумная. Глаза горят, волосы всклокочены — ни дать ни взять истеричка.

— Он на совещании, — вкрадчиво начинает девушка. — Как только освободится…

— Лидия? — раздается сбоку.

Она глубоко вдыхает и разворачивается к нему. Один удивленный вид Стайлза стоит тысячи слов.

— Привет. — И больше ничего не говорит.

Между ними повисает неловкая пауза. Стайлз молчит, а Лидии попросту нечего сказать. Когда-то между ними была близость, сейчас — пропасть. Непонимание, горечь и обида сквозят во взгляде и каждом движении. Эффект неожиданности делает свое дело. И когда уезжала, и когда приехала. Скоропалительно и без предупреждения.

— Вернулась? — наконец нарушает он молчание.

Слишком предсказуемо, но «как дела» было бы еще банальнее.

— Лидия?

Джордан как никогда вовремя. Она еще не готова говорить с друзьями, которых сама вычеркнула из жизни. Решила, что так будет лучше не только ей, но и им. Не попрощалась, чтобы не усложнять все еще больше. Лидия вообще не думала, что вернется. Надеялась, что сможет убежать от чертовщины, населяющей в изобилии Бэйкон Хиллз. Ошиблась, как и во многом до этого.

— Что-то случилось? — Джордан обеспокоен, но явно не хочет разговаривать при всех, и она с ним согласна. Это как минимум неудобно. — Пойдем ко мне в кабинет.

— Спасибо, — одними губами шепчет она и идет за ним, не оборачиваясь.

Она знает, что Стайлз еще потребует объяснений. Понимает, что он расценивает ее поведения как предательство, и в глубине души признает его правоту. Так оно и есть, наверное, но Джордан роднее прочих, проницательнее и мудрее. Только он смог разглядеть за многослойной броней настоящую Лидию и принять со всеми тараканами и недосказанностью. А может, ей только нравится так думать. Может…

— Лидия? — он приподнимает ее подбородок и заглядывает в глаза. — Что такое?

— Ты не разбудил меня, — отвечает она так, будто это все объясняет.

— И поэтому Лидия Мартин принеслась в полицейский участок? — Он усмехается и обнимает ее.

— Кто-то же должен тебя спасать, — она прячет лицо на груди Джордана.

— Кроме тебя некому. — Он зарывается пальцами в ее волосы и целует в макушку. — Совершенно точно некому, — прижимает к себе ближе. — Только ты.

Лидия смеется и тянется за поцелуем.

Сейчас ей все равно, что в любой момент могут войти. Плевать, что где-то там, за дверью, уязвленный и наверняка злой Стайлз. Безразлично, что Джордан на работе — коп при исполнении. Важно лишь то, что прямо сейчас он в безопасности.

Он целует так, будто в следующую секунду она испарится: жадно и голодно. Выливает накопившиеся за время ожидания эмоции. Обнимает до боли, прикусывает губы до крови, но это ни с чем не сравнимые ощущения. Лидию кружит в их вихре, поднимает до потолка и резко швыряет о землю. Она летит в пропасть на полной скорости и наслаждается этим.

— Дверь, — шепчет между поцелуями, задыхаясь.

Джордан мычит ей в губы что-то нечленораздельное и сжимает грудь сквозь ткань блузки. Лидия стонет и выгибается навстречу его рукам. Она хочет забыть обо всем, кроме него, раствориться. Хочет остановить время, чтобы «здесь и сейчас» длилось вечно.

— Джордан, — почти кричит она, хватаясь за ворот его рубашки, — дверь!

Он выдергивает из юбки блузку и запускает под нее руки. По телу — там, где он касается ее обнаженной кожи, — пробегает электрический разряд. Лидия дрожит, судорожно хватает ртом воздух. Рывком дергает форменную рубашку так, что пуговицы летят в разные стороны, но теперь и она может дотронуться до тела Джордана. Спускает поцелуи к его шее, ловит губами пульсирующую вену и целует, целует, целует. Слушает его стоны, отвечает сама. Ей кажется, что они улетают куда-то вместе. Туда, где все просто, искренне и безопасно.

Джордан подхватывает ее под бедра и подбрасывает вверх. Она запрокидывает голову, отклоняется назад. Не позволяет поцеловать себя и смеется.

— Губы, — недовольно бурчит он.

— Дверь, — подмигивает она.

Не отпуская ее, он делает пару шагов назад. Лидия слышит, как щелкает замок, и совсем не ожидает, что Джордан резко повернется, и она упрется спиной в стену.

— Вот так, значит? — она выгибает бровь и изображает недовольство.

— Именно так, — усмехается Джордан, отодвигает пальцем кружево бюстгальтера и касается соска.

Лидия шипит, как кошка, выгибается дугой и крепче обхватывает его ногами за талию. Мир сужается до его прикосновений: руки, губы, язык. Он слишком хорошо помнит, куда надавить, чтобы Лидия потеряла контроль и забыла, как ее зовут. Джордан мастерски играет на ее теле, Лидии остается только закусывать губы, стонать и шептать без остановки его имя.

— Джордан…

— Лидия…

Время все-таки застывает, пока стук в дверь не раскалывает реальность пополам.

* * *

Она неторопливо одевается и с легкой улыбкой ловит его взгляд. В этот момент он начинает понимать, насколько Лидия изменилась. Никакого смущения, никаких сомнений. Она следует своим желаниям, не стыдясь их. Она будто та же, но содержание уже другое. И Джордан не знает, как к этому относиться.

— Чем вы так заняты здесь, что так долго не открываете? — Стайлз почти вваливается в кабинет, когда Лидия открывает дверь.

— Подслушивал? — спрашивает она, невозмутимо выгнув бровь.

— Я? Что?.. — Он запинается и чуть краснеет. — Нет! — возражает слишком бурно для правдивого ответа.

Лидия ухмыляется, складывает руки на груди и прислоняется к косяку.

— Что такого срочного случилось? — она намеренно делает акцент на слове «срочного». Это чувствуется в выражении лица, повороте головы, закушенной губе.

Стилински буквально закипает от ярости, и Джордан его понимает. Слышать от Лидии такое непривычно. Каждый звук отдает если не пренебрежением, то безразличием.

— Ничего особенного, — едко бросает он, — если не считать того, что помощник шерифа развлекается в рабочее время.

Джордан уже готов высказать все, что думает о вмешательстве в их личную жизнь, когда Лидия подходит, успокаивающе сжимает его руку и поворачивается к Стайлзу.

— Я задолжала тебе объяснение. — Он фыркает и передергивает плечами. — Поговорим?

Они уже выходят, когда Джордан окликает ее.

— Я буду здесь, — улыбается она. — Для этого же и приехала.

И закрывает за собой дверь.

— Это я должен тебя спасать.

Его тяжелый вздох камнем падает в пустоту.

Это его Лидия, но жестче и циничнее. Еще взрослее. Девушка с уставшими глазами. Сбежавшая ото всех, но вернувшаяся к нему. Или за ним? Эта мысль греет изнутри и заставляет губы непроизвольно растягиваться в улыбке.

С каким удовольствием он бы заперся с ней в своей квартире и забыл обо всем, но от жизни не сбежать, а банши не ошибается.

— Никогда, — одними губами шепчет он.

— Пэрриш, срочно ко мне! — требовательный голос шерифа обрывает мысли.

И Джордан больше не думает — встает, на автомате застегивает кобуру и выходит из кабинета. Это работа, ее тоже нельзя отложить. Неправильно. Он коп, он не должен бояться, даже если и стоит. На нем лежит ответственность. Он должен жителям Бэйкон Хиллз. Без «но» и «если».

Он ловит испуганный взгляд Лидии. Она рвется к нему, но Стайлз хватает ее за руку, и Джордан ему благодарен.

Если он вернется, то обнимет и прижмет к себе крепко-крепко. Не отпустит ее больше никуда и сам не уйдет.

* * *

Лидия смотрит в лицо Стайлзу и хочет убежать. От ненужных объяснений, неуместных разговоров, которые ничего не изменят, укоризненного взгляда. Прокричать бы ему в глаза: «Забудь и отпусти!» — и хлопнуть дверью, но она не может. Не может оставить Джордана и поступить так со Стайлзом. Они не заслужили этого. Оба.

— Ну так что? — Стайлз ждет ответа, а она не знает, с чего начать.

Рассказать, почему она уехала? Объяснить на пальцах, как устала находить трупы? Разжевать, почему приехала? Разумом Стайлз поймет, но сердцем… Лидия не уверена, что поняла бы, будь она на месте Стайлза. Какими бы ни были причины, она бросила и его тоже, улетела на край света, ничего не сказав.

— Почему ты сбежала? — все-таки он первый прерывает гнетущее молчание.

— Потому что так было правильно.

Лидия больше не может подбирать слова, они в любом случае ранят. Это же Стайлз, который влюблен в нее с третьего класса. Стайлз, который знает ее так, как никто другой, может, даже лучше, чем она сама. Стайлз, который понимает с полуслова.

— Правильно или легко?

В его глазах океан эмоций, в которых она захлебывается. Он пытается понять ее выбор, но не принимает. «Сдалась течению жизни», — говорит он. «Да, сломалась, — не спорит она, — но я тоже человек».

— Я устала находить трупы, — невпопад отвечает она, но Стайлз кивает.

— А там ты их не находила?

Он и вправду не понимает. Не знает, как это работает, а Лидия научилась сдерживать банши, подавлять, задвигать на дальний угол подсознания. Вот только Пэрриш пробился через блок, не мог не пробиться. Или она устала подавлять часть себя. Она понимает это, глядя на Стайлза. Только сейчас. Вот в чем дело. Она ослабила оборону, и смерть тут же дала о себе знать. Смерть любимого и дорогого. Смерть, которая заставила ее вернуться. Смерть, от которой она не смогла отвернуться.

— Я предсказала смерть Джордана…

— И поэтому вернулась, — заканчивает за нее Стайлз, и горечи в его голосе столько, что Лидия жмурится.

— Ты не обязан быть таким понимающим!.. Я… Ты…

— Называй вещи своими именами! Ты бросила меня дважды! В первый раз — когда ушла к Пэрришу, во второй — когда уехала черт знает куда. Не думал, что Лидия Мартин может сбежать, трусливо поджав хвост!

Она отшатывается, как от пощечины. Он прав, он чертовски прав, но слова режут ее надвое. Сейчас бы к Джордану, чтобы обнял и заслонил… Как же это глупо!

— Я должна его спасти, Стайлз, потому... Потому что…

— Любишь его.

Стайлз будто сдувается. Мрачнеет на глазах, прикусывает щеку изнутри, но каким-то образом выжимает из себя кривую улыбку. Она не узнает в этой гримасе открытого и искреннего Стайлза — так же, как он вряд ли узнает в ней прежнюю Лидию.

Она подпрыгивает, когда дверь кабинета Пэрриша резко распахивается и он выходит. Собран, сосредоточен, глаза горят. Прямо сейчас в бой. Бросает на нее предостерегающий взгляд, но Лидия все равно рвется к нему. И даже не сразу понимает, что Стайлз хватает ее за руку.

— Какого черта?

— Подожди…

— Чего? Пока он умрет? — она почти визжит.

Стайлз морщится.

— Это его работа, — пытается вразумить он, — ничего экстраординарного. Ты не можешь постоянно ходить за ним по пятам.

— Я. Предсказала. Его. Смерть, — чеканит она.

— Он в опасности, но…

— Банши не предсказывают опасность!

Лидию бьет нервная дрожь. Почему он ее держит? Это же Стайлз, который первым бросается спасать кого-либо. Почему сейчас он медлит?

Она сжимает виски и закрывает глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Гул в ушах нарастает, становится нестерпимым. Она знает, что это значит. Сжимает зубы до треска, вцепляется в руку Стайлза до боли, закусывает нижнюю губу до крови.

— Кричи, Лидия, кричи, — требуют голоса в ее голове. — Кричи!

Лидия сгибается пополам и надрывается до хрипа. Тот же настойчивый шепот скрипит в мозгу: «Джордан Пэрриш, Джордан Пэрриш». Перед глазами темнеет и прыгают разноцветные мушки. Она проваливается в свой самый страшный кошмар. Чувствует руки, бьющие по щекам, слышит полный страха, срывающийся, свистящий шелест голоса Стайлза, но не может перестать кричать. Жизнь разбивается на осколки, впивающиеся в кожу. Горло саднит, ручейки крови текут по рукам и подбородку. «Конец, конец, окончательный конец», — злорадствует банши в голове.

Она бежит, не разбирая дороги. Слышит где-то позади Стайлза, но думает только о Джордане. Как она отпустила, как могла позволить?

Специально приехать, чтобы опоздать…

Нет, она не позволит! Нет!

Лидия чувствует, как подкатывает новый приступ.

«Это паника. Наверняка паника, — твердит без остановки она. — Это моя мнительность».

Она убеждает себя. Почти. Пока не видит окровавленного Пэрриша посреди дороги. Падает на колени, прижимает его голову к себе и кричит. Размазывает слезы по лицу, судорожно зажимает руками рану на груди, хоть и понимает, что бесполезно, но верит, хочет верить. Он сильный, он справится. Он же должен исцелиться! Он может!

— Я люблю тебя, — шепчет она ему в губы. — Ты не можешь меня бросить, ведь я так люблю тебя!

— И я тебя люблю, — выдыхает Джордан, и вымученная улыбка застывает в его глазах.

— Ты не можешь меня оставить, — все еще умоляет Лидия, когда Стайлз пытается расцепить ее руки. — Не позволю, — истерично шепчет, глядя в уже мертвые глаза. — Люблю, — тонет в скорбной тишине.

Больше она ничего не слышит.

И не видит.

И не чувствует.

* * *

Безумие принимает ее в свои объятия — больше нет ничего. Только огоньки. Оранжевые, желтые, красные — они пляшут перед глазами, и в каждом Лидии чудится Джордан. Улыбающийся, спящий, хмурый, окровавленный… Огоньки крутятся калейдоскопом, завораживают, ослепляют… Это Джордан, к которому она может прикоснуться только в своем воображении. Джордан, который ее все-таки не оставил. Джордан, который превращается в огоньки, чтобы быть рядом.

— Джордан… — повторяет Лидия и обнимает себя руками.

— Стайлз, — устало говорит парень напротив и прикрывает глаза.

Лидия Мартин давно никого не узнает. Просит не выключать огоньки, которые видит только она, и раскачивается из стороны в сторону.

— Джордан, — и бессмысленно улыбается.

— Лидия, — Стайлз заправляет ее прядь за ухо и почти умоляет: — Вернись ко мне.

— Я и так с тобой, огонёк. — Она обнимает его и целует в губы. — Неужели ты все еще сомневаешься?

— Ты никогда не будешь со мной, — тихо произносит он и отстраняется. — Всегда будет только Джордан.