Госпожа Вейра (джен)

Голоса. Они звучали не умолкая. Что-то бормотали, мямлили, шептали и бухтели. Рамина затаила дыхание, пытаясь разобрать, что они говорили, но тщетно. Всё, что было понятно, так это то, что голосов было несколько, и их количество постоянно менялось. Девушка попробовала подсчитать их, но сбилась, насчитав около десятка. Ясно было лишь одно: она не сумасшедшая. Ведь сумасшедшие не летают на драконах.

Правда ведь, не летают?

Когда она впервые их услышала? Дней, наверное, десять назад. Сначала это было как тихое назойливое гудение, потом оно стало распадаться на несколько голосов, и чем дальше, тем голоса различались всё более чётко. Девушка вслушивалась в невнятный шепот, казалось, ещё немного — и она разберёт отдельные слова, но… Шерстинка одеяла попала в нос, и Рамина звонко чихнула, проснувшись. Голоса мгновенно смолкли, вокруг воцарилась тишина. Зыбкое пламя ночника было слишком слабым, чтобы осветить хоть какую-то заметную часть огромной пещеры; его едва хватало, чтобы немного разогнать мрак у низкого ложа, на котором лежала Рамина. Ложе было не самым удобным — обычный топчан. Что и говорить, её кровать в вейре была намного удобней, но с тех пор, как Иланта, её королева, отложила яйца, Рамина не могла спать в вейре, казавшемся ей пустым и пугающе гулким без дракона. И даже то, что спальня всадницы отделялась от пещеры дракона плотной портьерой, не спасало положение. Промучившись пару ночей, Рамина обратилась к Селине с просьбой разрешить ей спать около своей золотой. О том, чтобы Иланта спала в своём вейре, и речи быть не могло: какая королева оставит свою кладку?

Селина, хоть и была уже почти два Оборота Старшей госпожой Вейра, растерялась, услышав такое. Она часто терялась, когда сталкивалась с тем, что не было описано в летописях. Рамина даже спрашивала себя, как Селина восприняла свой первый брачный полёт. Ведь в летописях Вейра нет ни слова о том, насколько сильно возбуждение дракона передается всаднице! А ещё там не написано, чтобы кто-нибудь хотя бы раз спал на Площадке Рождений. Положение спасла старая Лисса. Неодобрительно фыркнув, она вполголоса произнесла:

— Дожили! Золотая всадница спрашивает, где ей спать!

Это решило дело. Рамина сорганизовала пару всадников, и через час после разговора со Старшей госпожой в дальнем углу Площадки Рождений, там, где был каменный выступ, стоял узкий топчан, позаимствованный из казарм молодняка. Ширма и сундучок со всякими мелочами дополнили интерьер. Иланта, правда, неодобрительно глядела на сновавших туда-сюда всадников, но уступила доводам своей наездницы. Честно говоря, королева вообще не видела проблемы. «Я всегда с тобой», — заявила она в ответ на жалобу Рамины на одиночество в вейре.

Сейчас же Иланта крепко спала, свернувшись кольцом вокруг своей кладки и прикрыв её крылом, а драгоценное золотое яйцо она держала между передними лапами. Никакие голоса её не беспокоили. «Счастливая», — вздохнула Рамина, выбираясь из-под одеяла и нащупывая ногой ботинки на толстой подошве — самую подходящую обувь для ходьбы по горячему песку. Её платье и тёплая меховая безрукавка висели тут же, небрежно перекинутые через ширму. Это здесь, на Площадке Рождений, тепло от горячего песка, а за её пределами очень даже холодно. Осень в Плоскогорье — не самое приятное время года.

Одевшись, девушка потянула шнур, открывавший решетчатую корзину со светящимся мхом. Затем открыла следующую — и так до самого выхода с Площадки. Уже на пороге обернулась. Скоро, совсем скоро эта гигантская пещера будет ярко освещена, а драконы громким гудением будут приветствовать вылупившихся птенцов. Рамина невольно улыбнулась, вспомнив Запечатление Иланты. Да, дней десять ещё, может быть, пятнадцать. Как бы узнать точнее, ведь надо будет привезти кандидатов, приготовить всё для пира…

— "Ты и так поймёшь, — раздался в голове Рамины сонный голос Иланты. — Ведь ты их слышишь".

Рамина вздрогнула от неожиданности:

— "Но это невозможно! Нельзя слышать нерождённых драконов".

— "Меня же ты услышала", — спокойно возразила королева. Она немного перекатила золотое яйцо и лизнула его. Для неё это было гораздо важнее, чем мысли о том, что тут возможно или невозможно.

Всё так и было. Капризно-жалобный голос дракончика Рамина услышала в своей голове, едва ступила на Площадку Рождений. Сначала она подумала, что ослышалась, потом завертела головой в поисках вылупившегося птенца, но вокруг были только раскачивающиеся яйца. А голос уже укорял Рамину за медлительность и несообразительность, жаловался на голод — и это при том, что Иланта ещё толком не разбила свою скорлупу!

Общение со своим драконом — это самая большая радость в жизни всадника. Но у Госпожи Вейра есть обязанности, она не может всё время предаваться удовольствиям. Сегодня — очередное Падение. Рамина остаётся в Вейре со своей королевой, значит, организация доставки огненного камня, забота о раненых и многое другое — сейчас её обязанность. Это только кажется, что королевы и их всадницы не устают на Падениях. Рамина знает, как ноют плечи от огнемёта, как болят руки после нескольких часов боя, какое напряжение приходится испытывать в это время. Нити прорываются сквозь верхние крылья, и их нужно перехватить, сжечь. Ни одна Нить не должна упасть на землю Перна. Любой выход из Промежутка — это риск. Драконы не сталкиваются друг с другом в воздухе, но резкий порыв ветра может швырнуть клубок Нитей в появившегося дракона…

В кухонной пещере было пустынно. Повара уже приготовили завтрак, прикрытые котлы стояли на краю очагов. По запаху девушка поняла, что они полны кашей из речных злаков с овощами. Сидя за Верхним столом, Лисса неторопливо потягивала свой кла, а Фрида, Хозяйка Нижних пещер, хлопотала у маленького очага.

— А, Рамина, — приветливо произнесла Лисса. — Ты сегодня рано. Плохо спала? Но Иланта спокойна, да и К’рис не покидал свой вейр. Что тебе не спится?

Щёки Рамины вспыхнули при упоминании бронзового всадника, чей дракон догнал Иланту, и старая всадница это заметила.

— Милочка, это же Вейр. Здесь все всё знают. И ты, как Госпожа Вейра, должна это помнить.

Чтобы скрыть смущение, Рамина положила себе каши, налила горячий кла, размышляя о том, рассказать ли Лиссе о голосах. Но старая Госпожа правильно сказала, это Вейр, здесь нет секретов. Вдруг слышать голоса — это ненормально? А Фрида не утерпит, расскажет. Вот если бы её тут не было…

— Я думаю, — Рамина тщательно подбирала слова, — пора собирать кандидатов для Запечатления. Чтобы они немного освоились здесь.

Ей страстно хотелось, чтобы Запечатление первой кладки её королевы прошло гладко и без суматохи. Лисса бросила на неё острый взгляд, который быстро стал невидящим — всадница говорила со своим драконом.

— Яйца всегда проклёвываются невовремя, — заметила она. — Это аксиома. Сегодня Падение, за кандидатами никто не полетит. А начиная с завтрашнего дня — да, пожалуй. Это твоя обязанность, помнишь?

Фрида тем временем закончила свои хлопоты и перешла к огромным печам, где, судя по запаху, доходил хлеб. Проводив женщину взглядом, Лисса негромко спросила:

— Что тебя на самом деле беспокоит? Виета говорит, ты нервничаешь. Так ты не волновалась ни перед своим первым Падением, ни даже перед первым брачным полётом. Так что?

— Лисса, я их слышу, — на одном дыхании вполголоса выпалила Рамина и замерла в ожидании реакции. Она хотела продолжить, но старая госпожа движением кисти остановила её: она вновь общалась со своим драконом. Наконец, удовлетворённо кивнув, Лисса произнесла:

— Значит, мы точно будем знать, когда будет Рождение. И, возможно, их цвет. Интересно, с остальными кладками будет так же?

Почти тридцать Оборотов Лисса возглавляла Вейр Плоскогорье. Сейчас это особенно чувствовалось. Никаких лишних метаний и сомнений, один жёсткий прагматизм.

Тем временем в пещеру подтягивалось население Вейра. Не все всадники спускались сюда завтракать, некоторые бронзовые командиры крыльев предпочитали делать это в своих вейрах, и у подъёмников уже сновали люди, отправляя наверх подносы с едой. Всадники перебрасывались утренними приветствиями, обсуждали предстоящее Падение. Сновали мальчишки, помогавшие при кухне, — не исключено, что кто-то из них однажды Запечатлит своего дракона.

Вейр просыпался, готовясь встретить новый день.

Одна за другой появлялись золотые всадницы: отчаянно невыспавшаяся Ирина, которая, судя по всему, и эту ночь провела не в одиночестве, Адира, по обыкновению молчаливая по утрам, и Селина, пришедшая вместе с Предводителем. Увидев Л’сана, Ирина ринулась в атаку:

— Л’сан, так как насчёт Исты?

Предводитель поморщился. Ирина возвращалась к этой теме с завидной регулярностью и, такое ощущение, специально выбирала самое неподходящее время. Ну что ей стоило отложить разговор на вечер?

— Может, обсудим это потом, не сейчас?

Единственным человеком, кто мог урезонить Ирину, была Лисса. Но Старая госпожа Вейра молчала, и у Л’сана сложилось впечатление, что золотые сейчас заодно. Обыкновенно он старался не вмешиваться в дела королев, но сейчас требовалось его слово. В конце концов, он же был Предводителем Вейра Плоскогорья. Иг’ран, Предводитель Исты, уже давно дал своё согласие: после несчастья в прошлом Обороте Иста нуждалась в золотых драконах.

— Л’сан, ты всё время увиливаешь, — продолжала Ирина. — У нас пять королев, через несколько дней вылупится шестая…

Дальнейшее Рамина уже не слушала. Да и не слышала, общаясь со своей королевой. Когда все улетят на Падение и в Вейре будет значительно меньше людей, а золотых не останется вовсе, Иланта отправится охотиться. Странное дело: золотые драконы прекрасно уживаются в одном Вейре, но в период высиживания кладки подозревают друг друга в желании украсть яйцо.

— Скоро Крета поднимется опять, и я хочу, чтобы это было уже в Исте, — победным голосом подвела итог Ирина.

— Я хочу объявить свой следующий полёт открытым, — неожиданно для всех тихо произнесла Адира, и внимание Л’сана переключилось на неё. Её решение стало сюрпризом для Предводителя.

— Э… Хорошо. Адира, я принимаю твоё решение, детали обсудим позднее. Ирина… — откровенно говоря, Л’сан недолюбливал всадницу Креты и сильно подозревал, что это взаимно. Яркая и чувственная, Ирина успела покрутить романы со многими бронзовыми. Да и её королева не отличалась постоянством, что, конечно, было неплохо для породы, но как-то уж очень… не очень. — Моё решение будет следующим. Я не могу допускать ослабления Крыла золотых. До Запечатления ты останешься здесь. Но если Крета будет готова подняться до Запечатления, ты сразу же отправишься в Исту.

Лисса медленно кивнула, одобряя решение Предводителя. Если у Ирины и были возражения, она оставила их при себе. Что до Рамины, то её это решение обрадовало. Скоро она сможет занять тот вейр, в котором сейчас живёт Ирина, вместо своего нынешнего, предназначенного для бронзового и находящегося высоко над землёй. И тогда ей не надо будет каждый раз обращаться к Иланте, чтобы та её спустила на дно чаши Вейра или, наоборот, вернула домой.

— Как невовремя, — буркнул Л’сан, и взгляд его светло-серых глаз остановился на Рамине. — Дозорный сообщает о приближающемся обозе с десятиной из Плоскогорья. Они будут на Перекрёстке, когда мы отправимся на Падение. Тебе придётся заняться ещё и этим, холдеры не могут ждать, им надо вернуться в укрытия до следующего Падения.

Скороговоркой уверив Предводителя, что всё будет сделано, Рамина задумалась, припоминая, кто из всадников остаётся в Вейре.

Плоскогорье, третий по времени основания Вейр Перна, отличался от своих собратьев отсутствием наземного входа. Если в Бендене изначально была длинная узкая пещера, которую потребовалось лишь немного прорубить, а во времена работ в Форте ещё работали чудесные камнерезные машины Предков, то высекать длинный туннель в Плоскогорье пришлось бы вручную. В результате в Вейр можно было попасть только на крыльях дракона, а всю десятину и все грузы доставляли на Перекрёсток — довольно широкую площадку в предгорьях, к которой действительно сходились несколько дорог, связывавших Набол, Плоскогорье и много более мелких холдов.

Таких, как, например, холд Тоар.

Девушка, чья фигура уже почти избавилась от нескладной подростковой угловатости, быстро шла по внутреннему коридору холда, гася лишние светильники, как всегда вечером, когда все ложатся спать. Внизу, в мастерских, это делали ученики и младшие подмастерья, а здесь, на этаже, где жил владелец холда и его семья, вот уже почти три Оборота светильниками занималась она, Рамина.

Она сама жила на этом же уровне. Если пройти до конца коридора и около окна в торцевой стене повернуть во второй проход, ведущий вглубь скалы, то можно попасть в её комнатку, небольшую, но уютную. Неслыханная роскошь — занимать одной целую комнату, пусть даже и маленькую! Только члены семьи владельца холда могли рассчитывать на такое. Вания, старая хозяйка холда, предпочла бы, чтобы Рамина жила с ней, однако Киара воспротивилась этому, а Шаван неожиданно поддержал жену. Вания была разочарована, она уже видела девочку в роли своей комнатной служанки, но её сын был непреклонен. Старшая дочь Киары в свои 13 Оборотов покинет Детское крыло и переберётся в отдельную комнату.

С тех пор прошло уже три Оборота, и Рамина каждый вечер шла по этому коридору в сторону своей каморки, гася по дороге два светильника из трёх и проверяя, заперто ли окно. Его открывали редко и только днём, и девушка искренне не понимала, почему такое внимание к этому окну, выходящему на восток. Но каждый вечер проверяла его запоры.

Из приоткрытой двери комнат Шавана, владельца холда, донёсся громкий голос, и Рамина невольно прислушалась.

— В том, что произошло 17 Оборотов назад, девочка уж точно не виновата! — говоривший явно был на взводе и скрывать свой гнев даже не думал. — Она твоя дочь, Киара! Такая же, как и остальные твои дети. И ничем не заслужила твоего пренебрежения.

Рамина затаила дыхание. Она не собиралась подслушивать, но речь явно шла о ней. Девушка узнала этот голос. Киван, мастер-ткач из Телгара. Каждый Оборот он в обязательном порядке навещал одну из своих дочерей, живших в холдах Телгарской равнины. Только Киара вышла замуж в Плоскогорье. Каждые пять Оборотов наступала её очередь, и Киван приезжал сюда, в Холд Тоар.

Киара попыталась что-то возразить, но говоривший её перебил:

— Вот только этого не хватало ещё! Как ты вообще могла подумать об этом?! Ты, моя дочь!

Шаван что-то сказал, и тон Кивана изменился:

— Мы с Нодарой благодарны тебе за то, что ты сделал, и уверяем тебя, что о большем мы и мечтать не могли. У девочки есть кров над головой, она не брошена на произвол судьбы, но это всё не заменит материнского тепла. Мне страшно представить, что было бы, если бы мы не приехали 10 Оборотов назад. Киара, ты бы что, определила её в кухонные служанки? И шпыняла бы как стража порога?

Рамина почувствовала, что сзади неё кто-то есть, и обернулась. Увидев пожилую женщину, вздрогнула от неожиданности и опустила глаза.

— Не хотела бы я, чтобы ты это всё слышала, — ровным тоном негромко произнесла Нодара, опираясь на свою палку. — Не поверишь, за почти сорок Оборотов брака я так и не приучила его закрывать двери при важных разговорах. Пойдём, детка, ты меня проводишь в нашу спальню, а то мне идти тяжело.

Девушка подала женщине руку, и та опёрлась на неё.

— Я видела твои последние работы, — Нодара явно не хотела говорить в коридоре о том разговоре. — Должна сказать, что шитьё — это совсем не твоё. А вышивка мне понравилась, ты определённо делаешь успехи. Но пока тебе не хватает лёгкости и аккуратности. Милая, в твоём возрасте это уже непозволительно. Пойми, красивая и аккуратная вышивка способна украсить любое одеяние, но малейшая небрежность — и труд насмарку. Никто не захочет покупать дурно вышитые вещи.

— Да, Нодара, — пробормотала Рамина, когда ей удалось вставить слово. Назвать эту пожилую женщину бабушкой у неё не поворачивался язык. Как и не могла она называть Шавана отцом, а, заметив в детстве, что Киара вздрагивала при слове "мама", стала называть её по имени.

Тем временем они свернули в первый проход и остановились около двери. Отворив её, Нодара жестом показала, чтобы девушка тоже вошла.

— Полагаю, Вания просто счастлива, если она слышит этот скандал. Ну и пусть, ничего нового она не узнает, — заметила Нодара и посмотрела на Рамину. — Ты уже взрослая девочка, да… Как быстро бежит время.

— Нодара, о чём они говорят? Что произошло 17 Оборотов назад?

— Не осуждай свою мать, Рамина. Ей тяжело это всё вспоминать. Поэтому она с радостью приняла предложение Шавана и уехала из наших мест. Но разве можно убежать от своей памяти?

"Что вспоминать, что?" — хотелось крикнуть Рамине, но она сдерживалась, догадываясь, что могло произойти тогда. Она уже достаточно наслушалась женщин холда, перемывавших косточки всем и каждому. Девушка спешно вышла замуж, уехала подальше от родных мест и не любит своего первенца — разве здесь может быть много вариантов?

— И мне трудно забыть, — Нодара тяжело опустилась в кресло. — Она была чуть постарше тебя, когда… Нет, не хочу вспоминать. И тебе эти подробности не нужны. Я склонна считать, что мой старик там сгущает краски, но он был очень рассержен, когда мы сюда приехали впервые. Да ты, наверное, этого и не помнишь, тебе было-то Оборотов 5 или 6…

Тот приезд Рамина действительно помнила смутно. В памяти остались только сердитое лицо Кивана, его гневный голос да красивое платье от Нодары.

— Нет, что-то помню. Платье, которое ты мне подарила, — улыбнулась Рамина. — Теперь его Кати носит.

— Да, я беспокоилась, подойдёт ли оно тебе… Рамина, послушай и запомни хорошенько то, что я тебе скажу. Не позволяй тому, что ты сегодня узнала, влиять на твою жизнь. Прошлое нельзя изменить, его надо принять таким, какое оно есть, и строить свою жизнь дальше. Твоя судьба лежит за пределами холда, я чувствую это. Теперь иди, уже поздно.

За завтраком Киара раздавала женщинам задания на день. Она делала это каждое утро, и Рамина видела: управлять холдом, пусть и таким небольшим, как Тоар, не так уж и просто. Обыкновенно мать отправляла её в Детскую присматривать за малышами или брала с собой, когда нужно было проверять запасы холда или общаться с торговцами, но сейчас Киара поручила девушке заняться зимней одеждой. Холода закончились, и тяжёлые меховые вещи надо было как следует просушить на солнце и убрать в холодную кладовую на самом нижнем подземном уровне, привязав к каждой вешалке мешочек с сухими душистыми травами.

Почему, когда у тебя заняты руки, непременно начинает чесаться нос, или ухо, или чёлка падает на глаза? Рамина тащила в охапке несколько плащей и ротонду Киары, одновременно пытаясь сдуть волосы с лица. Вот что ей стоило носить по одной-две вещи? Правильно говорят, что лень раньше всех родилась.

Внизу лестницы стоял Магедин, арфист холда. С улыбкой, казавшейся Рамине сальной, он предложил ей свою помощь, но она резко отказалась. Ей не нравился Магедин, и она сама не знала, почему. Ему было едва за 30, но Рамине в её 16 он казался ужасно старым. И что в нём нашла Сильвана, сестра Шавана? Весь холд знал, что она по нему сохла.

Магедин, впрочем, не стал настаивать и отправился по своим делам, а Рамина выволокла свою кучу на передний двор и сложила на каменный прилавок, на котором заезжие торговцы раскладывали свой товар.

Закалывая непослушную чёлку, Рамина взглянула в небо — и как раз в этот самый момент там появился дракон. Говорят, увидеть, как дракон появляется из Промежутка, — это к удаче, но у Рамины эти приметы напрочь вылетели из головы, и она зачарованно смотрела на то, как голубой дракон закладывает глубокий вираж и снижается над холдом. Драконы редко прилетали в Тоар, разве что когда женщины Вейра заказывали ковры. Но сейчас, если верить арфисту, приближалось Прохождение, и всадники будут проверять готовность всех холдов Перна.

Рамине, выросшей в холде ткачей и портных, было трудно представить, что нити могут быть опасны. Она было подумала, что арфист врёт, но древние Летописи, которые она однажды копировала, убедили её, что это не так.

Дракон тем временем вскинул крылья, гася скорость, и девушка прикрыла глаза рукой, защищаясь от поднятой пыли. Какой позор для холда: двор после зимы не был чисто выметен! Шаван будет недоволен. Впрочем, похоже, всадника это обстоятельство не особо беспокоило. Он окинул взглядом фасад холда, постройки по краям двора и, заметив девушку, жестом подозвал её.

— Доброе утро, господин… — сказала Рамина, подойдя ближе и сделав книксен.

— Д’лан, — дружелюбно ответил всадник, мужчина средних лет, спускаясь со спины своего зверя. — А это Сарт.

Дракон опустил голову к девушке так, что его огромный фасетчатый глаз, переливавшийся голубым и зелёным, оказался на уровне её лица. Не осознавая полностью своих действий, Рамина подняла руку чтобы погладить нос дракона, и вдруг отдёрнула её. Но спросить разрешения она не успела.

— Можно, конечно, — добродушно усмехнулся Д’лан. — Он обожает, когда его гладят и особенно когда чешут надбровья.

Сарт фыркнул, обдав девушку тёплым воздухом, и подставил морду, подтверждая правоту своего всадника. Рамина коснулась его мягкого носа, и дракон блаженно прикрыл глаза. Она почёсывала зверю надбровья, а всадник, склонив голову, наблюдал за ними и, казалось, о чём-то размышлял.

— Ты из этого холда? Как тебя зовут? — наконец спросил он.

— Рамина, господин Д’лан. Да, я живу здесь.

— Ну, раз так, тогда проводи меня к холдеру. А ты, бездельник, лети, погрейся на солнце. Юной леди и мне пора возвращаться к своим делам, — последняя пара фраз относилась к дракону, и тот с укором взглянул на своего всадника.

— Нечего мне тут, — рассмеялся Д’лан. — Ишь, разнежился.

Дракон подождал, пока люди отойдут, и взлетел, подняв тучу пыли.

— Обиделся, — прокомментировал Д’лан, хотя Рамине показалось, что дракон чем-то очень доволен. Ну не тем же, что она его погладила!

Выяснилось, что Шаван уже ждал гостя на пороге. Обменявшись приветствиями, мужчины прошли внутрь, а Рамина вернулась к своим хлопотам. К моменту отлёта Д’лана и Сарта она закончила развешивать одежду и ушла внутрь холда. Девушка немного жалела, что не проводила гостей, но её почему-то не покидало ощущение, что произошло что-то очень хорошее.

Поздно вечером Киара разыскала Рамину в купальне.

— О чём ты разговаривала со всадником? — резко спросила она, предварительно убедившись, что в купальне больше никого нет.

— Да ни о чём, — неуверенно и немного испуганно ответила девушка. — Он спросил, из этого ли я холда, как меня зовут… Вот и весь разговор. Ма… — увидев, как дёрнулись плечи женщины, Рамина поспешно поправилась — Киара, что случилось? Что я не так сделала?

Что она могла сделать не так? Неужели всё из-за того, что она погладила дракона? Неужели всадник счёл это неподобающим поведением? Но ведь он сам разрешил, и дракон не был против. Ему даже понравилось.

Киара колебалась, не зная, что будет более жестоко: сказать и тем самым дать надежду, может быть, напрасную, или промолчать, и тогда девочка, которая всё-таки приходится ей старшей дочерью, будет мучиться неизвестностью.

— Господин Д’лан считает, что ты можешь Запечатлеть дракона. Но Шаван пока не хочет разглашать эту информацию, — наконец тихо ответила она и вышла, пресекая все возможные продолжения разговора.

Рамина замерла от неожиданности. Запечатлеть дракона! Об этом можно только мечтать. Нет большего счастья в жизни, чем найти своего крылатого друга. Но это дано не всем, Рамина слышала, как Магедин рассказывал, что какие-то драконы могут как-то находить подходящих кандидатов. Неужели Сарт из таких драконов? Но арфист мог что-то напутать или приврать по своему обыкновению. Ведь все знают, что арфисты ни слова не скажут просто так, без умысла.

Если Шаван разрешит, она уедет отсюда, возможно, навсегда. Только бы он разрешил!

Словно в полусне девушка прибралась в купальне и поднялась к себе. Нодара говорила ей совсем недавно, что её судьба лежит за пределами холда. Неужели она предвидела это?

Тем же вечером Киара, расчёсывая и заплетая на ночь свои длинные тёмно-каштановые волосы, которых ещё не коснулась седина, спросила мужа о его решении. В ответ Шаван лишь молча разделся и залез под меховое одеяло. В соседней комнате, их личной гостиной, часы пробили десять часов вечера, и холдер, наконец, соизволил ответить на вопрос жены:

— Вейр — это единственное место, где никого не интересует, кто ты, — глухо произнёс он. — И нельзя противиться зову драконов. Неправильно это. Рамина имеет право на этот шанс. Когда Вейр пришлёт официальное письмо, я объявлю всем. Иди ко мне, — позвал он, приподняв край одеяла, и женщина легла рядом.

Но сон к ней не шёл. Часы пробили одиннадцать, потом — двенадцать, а Киара лежала с закрытыми глазами. При мысли о том, что её дочь была Выбрана, женщина чувствовала лёгкую зависть, но тут же вспоминала, что всё может закончиться неудачей, и тогда зависть сменялась жалостью. Киаре не хотелось думать о возможной неудаче дочери, но исключать её было нельзя. И тогда… Что тогда? Возвращаться в Тоар? Но Вания в этом случае просто не даст Рамине спокойно жить. Не осмеливаясь оскорблять невестку, свекровь отыгрывалась на её дочери. Может, тогда отправить её к Нодаре или в Главную мастерскую ткачей, закончить обучение? Куда-нибудь подальше отсюда и чтобы никто не знал, куда именно.

Придя к конкретному решению, Киара заснула.

Когда два десятка дней спустя Д’лан привёз официальное письмо и Шаван огласил его в присутствии всех обитателей своего холда, в наступившей тишине отчётливо прозвучал злобный шёпот Вании:

— Байстрючка.

И Рамина поняла, что с этих пор двери родного холда для неё закрыты навсегда.

Со стороны могло показаться, что в Вейре царят суета и суматоха, однако любому жителю обители драконов, от всадника до последнего кухонного мальчишки, были видны чёткость и упорядоченность движений. Ведь в сущности ничего особенного и не происходило, Вейр готовился к очередному боевому вылету, каких было уже больше сотни и будет ещё несколько тысяч, прежде чем Алая звезда покинет небосклон Перна.

Люди выносили из пещер мешки с огненным камнем, навьючивали их на драконов, и те взлетали обратно к своим вейрам. Внимательный наблюдатель заметил бы, что не все всадники брали камень в складских пещерах; некоторые при перевозке камня из каменоломен несколько мешков сразу забрасывали к себе. Л’сан, став Предводителем, пытался бороться с этой практикой, но в конечном итоге смирился и махнул на это рукой. В самом деле, камень нужен всегда, а драконы не любят взлетать с поверхности земли, предпочитая нырять с высоты. От своей королевы Рамина знала, что Л’сан в последнее время и сам стал хранить немного камня у себя.

Часть мешков выносили и складывали под навесом: взятого камня хватало часа на два, а потом всадники, ещё слишком молодые и неопытные, чтобы летать с боевыми крыльями, должны доставлять его сражающимся. Туда же ставили запасные баки для огнемётов, которыми пользовались всадницы королев. Целитель Вейра и его помощники выносили лекарства и перевязочный материал для раненых всадников и драконов: потом не будет времени бегать в дальние пещеры.

"А Ларент сегодня не летит", — задумчиво произнесла Иланта, обращаясь к Рамине. Она выбралась с Площадки Рождений и сейчас сидела у входа, глядя на всё происходящее. Её замечание было настолько неожиданным, что Рамина, шедшая к вейру Лиссы, невольно споткнулась. Ну да, конечно, на прошлом Падении Ларент получил ожог перепонки крыла. Вроде бы несильный, летать он может, но недолго. Да и дела Вейра не настолько плохи, чтобы ставить в строй едва оправившихся драконов. "Это хорошо, — подумала девушка. — Значит, его можно будет отправить на Перекрёсток…"

"Он мне нравится", — безапелляционно заявила Иланта, и в памяти дракона проплыли обрывки брачного полёта, воспоминания, от которых щёки Рамины вспыхнули. Прежде чем она успела отреагировать, на неё сзади кто-то налетел, обнял за талию, и знакомый голос шепнул в ухо:

— Я мог бы разделить с тобой вейр, и тогда тебе не было бы так страшно, не находишь?

— К’рис! — от возмущения Рамина не знала, что сказать. Она вывернулась из его объятий и услышала щекочущий звук, обозначающий у драконов смех: Иланта смеялась. К ней присоединился Ларент, и какое-то время всадница слышала обоих. — Ты меня напугал. Нельзя так подкрадываться.

— Извини, больше не буду, — ответил всадник, в чьих серых глазах не было ни капли раскаяния; они светились весельем. Рамина смерила его взглядом: высокий, стройный и темноволосый, он был предметом воздыхания многих девушек Вейра. Его жизнерадостность и открытый нрав притягивали к нему людей. Что скрывать, и Рамине он нравился, но…

— Ты сегодня опять на хозяйстве? — весело продолжил К’рис, словно не замечая её замешательства. — Вот и хорошо, значит, мне не будет скучно.

— К’рис, у меня будет много дел, — как можно строже произнесла Рамина. — Камень, раненые, а тут ещё этот караван…

— Что за караван? — посерьёзнел всадник. Выслушав объяснение, он кивнул:

— Л’сан как всегда… Зря он их так гонит, холдеры вполне могут переночевать на Козьем перевале. Вечерком бы разгрузили. Ладно, если он так хочет… Могу помочь тебе с этим, если хочешь. И если поцелуешь.

— Вымогатель… На Козьем перевале? — удивилась всадница. В нескольких часах езды верхом от Перекрёстка был перевал, называвшийся Козьим: через него во время Интервала перегоняли стада животных, но с началом Прохождения эту практику прекратили.

— Да, а ты не слышала? Там ещё в конце прошлого Оборота один предприимчивый нератец устроил постоялый двор. Д’сан ещё летал туда, осматривал и подписывал разрешение от имени Вейра, что, мол, всё соответствует нормам. Говорит, ничего так местечко получилось, хозяин постарался. Конечно, не гостевые покои Великого холда, но и не хлев. Всё лучше, чем под открытым небом дрожать. Ладно, ещё увидимся, — тряхнув кудрями, К’рис пошёл по своим делам, насвистывая весёлый мотив.

Рамина смотрела, как он подходит к арфисту Вейра. Она знала, что К’риса Нашли в мастерской целителей, он мечтал об этой карьере… Нет, не так. Сын потомственного целителя, он, как и все на Перне, мечтал о драконе. Но, обладая здравым смыслом, решил, что шансов стать всадником у него почти нет, а потому надо было выбирать между цехами арфистов и целителей и там становиться лучшим. И тогда у него будет шанс попасть в один из Вейров. Цех арфистов его не привлекал, К’рис так и остался исполнителем-любителем, а карьера целителя прервалась, едва начавшись: его, уже подмастерья, Выбрали в результате Поиска, и десять Оборотов назад он Запечатлел Ларента. С тех пор он жил в Плоскогорье, занимая должность младшего помощника командира Крыла и совершенствуясь как целитель драконов.

"Ты ему нравишься", — без обиняков заявила королева. Драконы вообще отличались редкой прямотой, особенно в том, что касалось симпатий и антипатий. Любая золотая всадница знала, что можно повлиять на своего дракона в брачном полёте, очень сложно, но можно, и только в том случае, если королева не испытывала антипатии к данному бронзовому. Если испытывала — ничто, никакие политические соображения не могли заставить королеву позволить этому бронзовому догнать себя.

"А что бы он сказал, если бы знал, что я — незаконнорожденная?"

"Не понимаю, о чём ты", — сокрушённо произнесла королева, немало озадачив этим свою всадницу.

"Это… Ну… Киара родила меня не от своего мужа, а от другого мужчины".

Королева задумалась, потом неуверенно переспросила:

"Это как Крета в прошлый раз летала с Гиетом, а до этого — с Сиретом?"

"Ну да".

"И что в этом плохого? Ведь от полёта с Гиетом у неё кладка была лучше, разве не так?" — недоумение Иланты было искренним. Рамина вздохнула. Как объяснить дракону, что среди людей так не принято?

"Вы, люди, любите всё усложнять", — тем временем категорично заявила королева и зевнула, потеряв интерес к этому разговору. И впервые Рамина подумала о том, что пора бы прекратить вспоминать о своём происхождении: драконам это безразлично, да и всадникам, если честно, тоже. Нодара была абсолютно права: неважно, кем ты был когда-то, важно, кто ты есть сейчас.

Рамина поднялась в вейр Лиссы, чтобы помочь той надеть упряжь на Виету. Застёгивая лётную куртку и держа в руках шлем, Старая госпожа заметила:

— Л’сан напрасно торопится с караваном. Ты скажи Иланте, пусть проследит за молодняком. Юнцы ещё плохо рассчитывают силы драконов.

— К’рис обещал помочь.

— Вот и хорошо. Он, конечно, шалопай, но драконов знает. На него можно положиться.

Шалопаями у Лиссы были если не все всадники, то весьма значительная часть. Женщины вышли на карниз вейра, и ожидавшая там Виета присела, чтобы её всаднице было легче садиться.

— У меня плохое предчувствие, — неожиданно призналась Лисса. На соседнем карнизе заканчивала приготовления к вылету Адира. Всегда, когда Падение происходило над Тиллеком, её родным холдом, она нервничала. — Словно что-то нехорошее должно случиться. Знать бы заранее, что…

Л’сан тем временем подал сигнал, и всадники дали драконам первую порцию камня. Чаша Вейра наполнилась хрустом, драконы жевали задумчиво и сосредоточенно. Повинуясь безмолвным приказам Предводителя, драконы срывались с карнизов, и Крылья, построившись в боевом порядке, одно за другим исчезали в Промежутке. Последним отправилось Крыло Селины, в которое она сегодня включила несколько юношей из тех, кто постарше. Это была обычная практика Вейров: молодые драконы и всадники получали первый опыт, летая с королевским Крылом.

Вейр опустел, и Рамина приступила к распределению обязанностей. Коричневого подростка, самого младшего из тех, кто уже начал летать, она отправила на Перекрёсток, строго-настрого запретив соваться в Промежуток. Оставались всадники, чьи драконы не могли летать, и драконы, чьи всадники были ранены. Проверив, кто и как может летать, и прикинув обычный размер десятины, Рамина поняла, что быстро надо будет доставить только скоропортящиеся продукты, тогда как одежда, ткани, кожа, зерно, металлические изделия могут и подождать. Не зря же на Перекрёстке были сделаны каменные навесы! Вот сложить всё туда, а потом перевезти. Да хоть бы и завтра, когда всадники и драконы отдохнут.

Предводители любого Вейра радовались увеличению численности драконов и, соответственно, всадников, но препятствовали росту населения Нижних пещер, справедливо полагая, что две-три сотни крепких здоровых всадников в свободное время вполне в состоянии выполнять подсобные работы на тех же кухнях. Тем более что взрослые драконы не требовали столько внимания, сколько драконята.

— Рамина, — к девушке подошла Ильна, зелёная всадница, находящаяся на последних месяцах беременности, а потому оставшаяся в Вейре. — Мы с Алитой можем помочь с караваном.

— Но тебе же нельзя в Промежуток!

— Я и не буду, — Ильна пожала плечами. — И тяжести тоже не буду поднимать. Там на Алиту навьючат, здесь разгрузят. Или тебе не нужна лишняя пара крыльев?

Рамина моргнула. А ведь верно! Сейчас три беременные зелёные всадницы не вылетали на Падения, но их драконы-то здоровы. Да, зелёные — самые мелкие, но раз они могут нести мешки с огненным камнем, то и зерно перевезут. Логично?

— Нужна, конечно! Скажи Халине и Медеа, пусть тоже будут готовы…

Ильна кивнула и ушла к своему дракону и подругам по положению. Иланта наконец покинула свой пост у входа на Площадку Рождений и полетела к загону. Очевидно, она заранее приметила жертву; не гоняя всю стаю нелетающих птиц, она схватила двух и устроилась поодаль.

— У нас есть часа полтора, — заметил появившийся К’рис. — Потом парням надо будет доставлять огненный камень. С Перекрёстка сообщают, что караван появился.

Он чуть прищурился, глядя на зелёных всадниц, и Рамина насупилась, вспомнив, что это Ларент догнал Алиту весной и, соответственно, К’рис разделил ложе с Ильной. Не исключено, что сейчас она носит его ребёнка — дело для Вейра вполне обычное и даже желательное, ведь с такими родителями ребёнок и сам скорей всего станет всадником. И пусть с тех пор они не общались, что опять же нормально для Вейра, где жизнь людей подчинена драконам, — всё равно Рамине не нравилось это вспоминать (хотя это и было до полёта Иланты, а после него Ларент не выказывал желания гоняться за зелёными), и она просто держалась от зелёной всадницы подальше.

"Сегодня сложное Падение, — не отрываясь от еды сообщила Иланта, прервав мысли своей всадницы. — Виета говорит, резкий порывистый ветер. Будет много раненых".

Словно в подтверждение её слов над Вейром возник коричневый дракон. Иланта оторвалась на мгновение от еды, посмотрела вверх, словно уточняя, нужна ли помощь. Но дракон приземлился сам, на его боку чернел ожог. К нему уже бежал целитель с бальзамом. Х’мал осторожно слез со спины своего зверя. Его плечо тоже было обожжено. Всадником тоже занялись. Было понятно, что этот дракон в Тиллек уже не вернётся.

Он стал первым. С этого момента раненые всадники и драконы появлялись в небе над Вейром с пугающей регулярностью. Кто-то после того, как ему оказывали помощь, возвращался в строй; кому-то раны не позволяли это сделать.

К’рис в сопровождении зелёных всадниц вылетел на Перекрёсток. Четвёрка драконов перевалила через край чаши Вейра. Следом поднялись несколько молодых драконов. Проводив их взглядом, Рамина попросила Иланту присматривать за ними. Королева, покончившая к тому времени с четырьмя птицами, вернулась к входу на Площадку Рождений.

Одни всадники доставляли груз с Перекрёстка, другие, чьи драконы не могли летать, помогали разгрузить прилетевших зверей и занести мешки и ящики в складские пещеры. Там уже руководили Фрида и Ванесса, принимая, раскладывая и отмечая поступления. В какой-то момент из Тиллека запросили огненный камень, и Рамина отправила туда молодых всадников, предварительно убедившись, что они знают ориентиры.

"Ларент везёт холдеров", — сообщила Иланта своей всаднице, и в спину Рамины ударил порыв холодного воздуха от крыльев дракона. Приветливо улыбнувшись, девушка повернулась к прибывшим. Их имён она не знала, хотя по цвету наплечных шнуров без труда определила, что это люди из Набола и Плоскогорья, причём, судя по узлам, посланец Набола рангом был выше. "Ну да, — подумала всадница, — наверняка он рассчитывал на встречу с Ириной, чтобы передать ей привет от отца. Как будто не знает, что Ирина не желает о нём слышать и в ответ передаст пожелание сгинуть в Промежутке".

— Пусть процветает Вейр, нас защищающий, — сказал наболец. — Миледи, наш холд желает здоровья тебе и твоей королеве. Меня зовут Деннер, я должен передать послание от нашего лорда госпоже Ирине.

— Холд Плоскогорье и его лорд также шлют свои наилучшие пожелания Вейру, — с достоинством произнёс посланец из Плоскогорья. — Я Эллиол. Вместе с десятиной я привёз письма, в том числе для лорда Предводителя.

— Господин Деннер, господин Эллиол, — ответила Рамина, в душе проклиная эти несвоевременные церемонии. — Я рада приветствовать вас с Вейре Плоскогорье. Надеюсь, ваше путешествие было необременительным…

— Ничуть, миледи, ничуть, — немного невежливо сказал Деннер, чей цепкий взгляд уже обшаривал Вейр. Но когда он увидел раненого дракона, то несколько смутился. — Мы не сможем дожидаться конца Падения, нам дорог каждый час. Не соблаговолит ли госпожа Вейра передать послание нашего лорда госпоже Ирине, а также лорду Предводителю?

Рамина молча протянула руку и приняла два запечатанных конверта. На обоих красовался герб Набола. Эллиол тоже полез в свою сумку и извлёк ещё несколько писем, уже с печатями Плоскогорья.

— Конечно, я передам их, когда Вейр вернётся с Падения. А пока…

Резкий крик дракона прервал слова Рамины. Обернувшись к своей королеве, она увидела, как та привстала и, запрокинув голову назад, издала громкий горестный вопль, к которому присоединились остальные драконы. Траурный плач полетел по гигантской чаше, переходя порой в ультразвук, от которого ломило в висках. Люди зажимали уши, но это не помогало. Письма выпали из руки Рамины, и она, пошатнувшись, прижала пальцы к вискам, чувствуя, что ещё немного — и она потеряет сознание. Подскочивший К’рис подхватил её, не давая упасть.

— Это… Это плач по дракону? — спросил Деннер, и Эллиол кивнул. — Кто?

— Л'сан и Гарет, — с трудом произнёс К’рис, и оглушённая Рамина почему-то первым делом стала искать взглядом Ларента. От осознания того, что он здесь, ей стало немного легче, но плач драконов оглушал её, повергая в полубессознательное состояние.

— Какое несчастье, — пробормотал Деннер. — Кто теперь возглавит Вейр? Ведь Селина может отказаться от должности. Вряд ли она оправится так быстро, чтобы позволить другому дракону догнать Норбрету. Быть может, Ирина останется в Плоскогорье. Лорд Наболский был бы этому рад. Иначе больше некому, остальные слишком молоды. Да и бронзовых, достойных места Предводителя, я не вижу. Открытый полёт королевы позволит найти достойного…

Драконы замолчали, но вязкая тоска по-прежнему наполняла чашу Вейра. Голос холдера прорывался сквозь пелену драконьей скорби, становясь громче. Рамина невольно прислушивалась, поначалу не вникая в смысл. Мысленно цепляясь за него, она вернулась к реальности. Предводитель погиб, но Вейр будет выполнять свой долг перед Перном. Слушая и уже осознавая то, что говорил Деннер, Рамина взглядом нашла арфиста. Ведь это наверняка он слишком много болтает в холдах о делах Вейра.

И, повернув голову к не в меру говорливому холдеру, чужим, незнакомым голосом Младшая госпожа Вейра Плоскогорье Рамина отчеканила:

— Проблемы Вейра не касаются холдов.

В Вейре редко бывают гости, которые остаются на ночь. Быстрота, с какой дракон может перенести несколько человек в любую точку Перна, позволяет после любого праздника почти мгновенно развезти гостей по холдам. Всадники из других Вейров также предпочитают возвращаться домой.

Но всё же помещения для гостей бывают нужны кандидатам перед Запечатлением (после они либо переселяются в казармы молодняка, либо отправляются по домам или в другие Вейры, если желают попытать счастья там), заезжим мастерам, чаще всего целителям и арфистам, иногда торговцам, а также тем всадникам, чьи драконы из-за полученных ранений не могут летать. Наземных вейров не всегда хватает, поэтому в Плоскогорье и были устроены гостевые пещеры — неширокие и полутёмные, с вырубленными в стенах нишами, в которых стелились постели и которые отделялись от общего помещения плотной шторой. Над каждой кроватью была устроена небольшая полочка, куда можно было сложить одежду или поставить светильник. Обстановку пещеры дополняли длинный каменный стол и несколько табуретов.

Звуки праздника почти не долетали сюда. Спрятавшись за задёрнутой шторой, Рамина сидела на своей постели, уткнувшись в колени, и ещё раз переживала события дня. Она не плакала, хотя временами её плечи вздрагивали от безмолвных всхлипов.

Почему? Почему всё так получилось?

Все эти несколько дней, что девушка жила в Вейре, она ждала Запечатления. О да, умом она понимала, что ей может не повезти, ведь, как известно, выбирает дракон, и ещё никто не смог объяснить, почему порой только что вылупившийся птенец бросается к невзрачному хрупкому подростку, игнорируя других, возможно, более ярких и, с точки зрения людей, более подходящих. Самих драконов спрашивать было бесполезно. «Ведь ты — мой всадник. Как я мог выбрать кого-то другого?» — примерно такой ответ слышал любой, рискнувший спросить своего дракона о причинах его выбора.

Но то, что произошло, оказалось для Рамины полнейшей неожиданностью.

Вместе с другими кандидатами под звонкую песнь драконов она ступила на горячий песок Площадки Рождений — и ощутила огромное желание сбежать оттуда. В её душе поднялось раздражение, смешанное с каким-то отвращением и даже ненавистью ко всему, что её окружало. Всё её существо протестовало против её присутствия здесь, на этом празднике. Песнь драконов сменилась каким-то невнятным неприятным гулом, доносившимся откуда-то издалека. Невидящий взгляд Рамины блуждал по Площадке. Она замерла и вдруг, не отдавая себе отчёта в своих действиях, бросилась бежать прочь.

И сейчас, укрывшись от посторонних глаз, Рамина переживала, что сама, собственными руками зачеркнула своё будущее. У неё был шанс, но она сбежала. Но когда она вспоминала произошедшее, её вновь захлёстывала волна отвращения. «Не твоё это», — словно сказал какой-то внутренний голос.

Снаружи послышались шаги, и девушка замерла, надеясь, что человек, кем бы он ни был, сейчас уйдёт. Но шаги приближались, и Рамина закусила губу.

— Я знаю, что ты здесь, — раздался ровный спокойный голос Ванессы, помощницы Хозяйки Нижних пещер. Рамина знала её, она не раз бывала в Тоаре. — Расстроилась? Ну-ну, не переживай, ничего страшного не произошло. Просто здесь не было твоего дракона.

Рамина судорожно сглотнула. Как это — "не было"?

Судя по звукам, Ванесса села и поставила что-то на стол.

— Ты думаешь, все с первого раза находят своих драконов? Ну, кто-то, конечно, и с первого, но вот Лисса только на четвёртом Запечатлении нашла свою Виету.

— Ли… Лисса? — Рамина постаралась, чтобы её голос звучал спокойно.

— Ну да, Лисса. Старшая Госпожа нашего Вейра. Она мне потом говорила, что Виета на неё немного обиделась. Ну, что она пробовала Запечатлеть другого дракона. А ведь ты даже не пробовала… Давай, иди сюда. Я тебе поесть принесла, ты же с утра ничего не ела.

"Я — что? Не пробовала?!"

Эти слова поразили Рамину. Неужели Ванесса хочет сказать, что она не прилагала усилий? Прилагала, ещё как! Ну, по крайней мере хотела и пыталась. Вот только ничего не получилось.

Снова и снова Рамина прокручивала в памяти события. Вот она выходит на Площадку. Делает несколько неосознанных шагов в ту сторону, где должно быть Королевское яйцо, и ей кажется, что оно там есть. Но это обман, иллюзия. В этой кладке Креты нет золотого яйца. Девушка поворачивается к остальным, и тут… Рамина зажмурилась и замотала головой, чтобы отогнать вновь подступившее отвращение.

Рамина откинула штору и опустила ноги на пол.

— Я пробовала… — жалко сказала она, но Ванесса прервала её.

— Нет. И это все видели. К тебе направились две зелёные, но ты словно ментально отшвырнула их и выбежала. Они так жалобно захныкали.

У Рамины перехватило дыхание. Что, если… Она слышала, что иногда, очень-очень редко, дракончик не может найти себе пару. И тогда он умирает.

— Они… — и её голос сорвался.

— Ну что ты! — отмахнулась Ванесса, открывая корзинку. — Там же были ещё кандидаты. Они нашли своих всадников. Поэтому я и говорю, что тут не было твоего дракона. Так что обязательно попробуй свои силы на следующем Запечатлении. Хочешь — здесь, а хочешь — где-то через 20 дней в Форте будет Запечатление. Но здесь будет, — она ненадолго задумалась, — не раньше середины лета.

Говоря, она достала из корзинки кожаную тарелку с мясными колобками и овощами, хлеб и баклажку. Только тут девушка поняла, как она голодна. Запах мяса со специями дразнил аппетит.

— То есть я могу попробовать ещё раз? — уточнила она. Ванесса кивнула, доставая стаканчики, потом откупорила баклажку и разлила её содержимое. В воздухе поплыл аромат вина. Рамина несколько повеселела и села поближе к столу. Вот только что ей делать до Запечатления? Вряд ли ей позволят здесь остаться. А в Тоар возвращаться нельзя… Может, в Телгар? За эти несколько месяцев она с помощью Нодары сможет подготовиться к экзаменам в ткацком цехе на подмастерья, а потом, если не получится с Запечатлением, уедет куда-нибудь подальше. Например, в Керун…

Хотя от мысли об очередной возможной неудаче у Рамины сжималось сердце.

— Ванесса, а я могу попросить отвезти меня не в Тоар, а в другое место? В Телгар…

Женщина посмотрела на свою юную собеседницу.

— Можешь, конечно. Но зачем? Я, честно говоря, надеялась, что ты останешься здесь.

— А… Можно? — девушка не верила своим ушам. На самом деле ей не хотелось покидать Плоскогорье, поэтому она даже слова о Запечатлении в Форт-Вейре пропустила мимо ушей.

— Конечно, — кивнула Ванесса. — Мне бы не помешала помощница, умеющая шить и разбирающаяся в тканях… Давай, ешь. Сегодня переночуешь здесь, а завтра переедешь в жилые пещеры.

Позднее Рамина считала, что опыт пошел ей на пользу. Только благодаря тому, что несколько месяцев она жила в Нижних пещерах, она поняла и почувствовала всю организацию Вейра.

Жизнь в Вейре была в чём-то похожа на жизнь холда. Так же, как и в холде, утром дети шли заниматься с арфистом, а взрослые принимались за свои дела. Так же, как и Киара, Фрида определяла, сколько работы надо было выполнить за день. И совершенно точно так же вечером население Вейра собиралось за ужином, разговаривая о том о сём, обмениваясь шутками и обсуждая новости, которые привозили всадники. Благодаря быстроте драконов новости из разных холдов и других Вейров быстро достигали Плоскогорья. Здесь не надо было ждать торговцев, чтобы узнать, что происходит в мире.

Но были и отличия. Драконы — вот то, что определяло жизнь Вейра. Прежде Рамина, зная, что всадники могут общаться со своими зверями, думала, что это как Шаван разговаривает со своими скакунами. И только попав в Вейр, она узнала, что этот контакт намного глубже. Лицо любого всадника становилось каким-то мягким и беззащитным, когда он вспоминал своё Запечатление.

Сейчас, в преддверии Прохождения, всадники усиленно тренировались. Утром, днём или вечером, каждый день в любую погоду Крылья вылетали из Вейра. И если бы Рамину спросили, чем пахнет Вейр, она бы с уверенностью ответила: огненным камнем. Этот запах прочно въедался в одежду всадников, и никакими силами нельзя было его уничтожить.

Разве что развесить одежду над котлами, в которых варится холодильный бальзам.

Благословенная природа Перна породила кустарник с узкими стрельчатыми прохладно-зелёными листьями, названный за свои свойства холодилкой. Если сорвать лист, размять в руках, приложить к ране и подождать несколько секунд, то сначала кожа ощутит приятный холодок, а потом боль утихнет, и заживление пойдёт быстрее. Вот только надо не забыть заранее надеть перчатку, иначе пальцы надолго потеряют чувствительность. Из листьев и готовят холодильный бальзам, который, в отличие от самих листьев, целебных только весной и в начале лета, можно использовать в любое время года. Бальзам приготовить несложно, но в процессе варки он издаёт нестерпимый запах, от которого щиплет в носу и слезятся глаза. Именно поэтому ни одна здравомыслящая Хозяйка Нижних пещер не захочет варить бальзам в кухонной пещере и вообще в Вейре, ведь в этом случае холодилкой пропахнет всё, начиная от хлеба и заканчивая пряным сыром из Керуна. Даже вино — и то будет пахнуть холодилкой.

Поездка на Исту, где были густые заросли холодилки, внесла для Рамины ясность и в отношениях всадников и обитателей Нижних пещер. В Тоаре бытовало мнение, что в Нижних пещерах обитает прислуга, однако ещё живя в холде и видя, как та же Ванесса общалась с привозившими её и остальных женщин всадниками, Рамина сомневалась в его правильности. В Вейре нет господ и прислуги; есть люди, выполняющие разные обязанности, и те же всадники в свободное от тренировок время занимаются ремёслами и бытом Вейра. Например, Д’лан, как выяснилось, был мастером-ткачом, а пара коричневых всадников имела право на наплечные узлы кожевников-подмастерьев, и потому занималась изготовлением кожаной одежды и обуви. Вот и на Исте Фрида вовсю командовала всадниками, а те безропотно доставляли дрова и воду, собирали и давили листья, стараясь держаться подальше от кипящих котлов. Даже золотые всадницы, нанеся визит вежливости в Вейр Иста, тоже присоединились к этому малоприятному занятию. Драконы тем временем грелись на жарком южном солнце, предусмотрительно устроившись с наветренной стороны. Здесь не было только Лиссы и некоторых бронзовых: настало время брачного полёта Виеты.

Дни бежали, удивительно похожие друг на друга. Рамине даже начало казаться, что она всю жизнь прожила здесь, настолько ей было хорошо в Вейре. Первый раз она заволновалась, когда Виета отложила яйца: в кладке было золотое яйцо, и девушка никак не могла отделаться от мысли, что именно там её дракон. Но все девушки, ступающие на Площадку Рождений, мечтают о королеве, и она уговаривала себя, что это нереально. Однако те ощущения, которые она испытала на прошлом Запечатлении… Вспомнив это, Рамина обыкновенно встряхивала головой и принималась за шитьё. Запечатлит она дракона или нет, но на праздник Конца Оборота надо иметь красивое платье.

А второй раз Рамина волновалась в день Запечатления. Всё было как в прошлый раз. Под громкое пение драконов кандидатов выводили на Площадку Рождений, где уже начали раскачиваться яйца. Девушка слышала, что у арфиста уже делали ставки на то, дракон какого цвета вылупится первым. Ещё она, уже пожившая в Вейре, крепко подозревала, что ставили и на то, кто из десяти кандидаток станет всадницей новой королевы.

"Ну, где ты?" — возник в голове девушки капризный голосок, прервав все размышления и сбив с толку.

"Иду", — растерянно ответила девушка.

"Давай скорее! — потребовал голосок и жалобно спросил: — А у тебя есть что покушать? Я так хочу есть".

"Сейчас найдём, — неуверенно сказала Рамина и, чуть подумав, осторожно поинтересовалась: — А ты кто?"

"Иланта! — гордо ответил голосок и захныкал: — Есть хочу! Ну что ты так долго?"

Рамина боялась поверить своему счастью. Неужели этот жалобно-капризный голосок принадлежит её дракону? Если бы она могла, она бы побежала вперёд, но нельзя было обгонять Р’нара, наставника молодых всадников, ведшего кандидатов на Площадку.

"Сейчас. Подожди ещё чуть-чуть, маленькая".

Песок Площадки обжигал ноги даже через обувь, но Рамина не обращала на внимание. Она оглядывала раскачивающиеся яйца, пытаясь угадать, где яйцо Иланты.

Вдруг одно яйцо треснуло и раскололось. Вывалившийся оттуда коричневый малыш жалобно запищал, глядя по сторонам, его глаза тревожно вращались. Он сделал несколько неуверенных шагов, и тут из ряда мальчишек один выбежал, прямо-таки рванулся навстречу дракончику, упал на колени, прижимая к себе непропорционально большую голову птенца. По щекам парня текли слёзы. Песнь драконов зазвенела ещё радостней, а жалобный писк малыша сменился счастливым курлыканьем.

Следом треснуло ещё одно яйцо, потом — ещё два почти одновременно. Кто-то из дракончиков сразу находил свою пару, кто-то потерянно оглядывался и, найдя своего будущего напарника, радостно бросался к нему. Рождение шло полным ходом, и какофония звуков была почти невыносимой для человеческого уха.

"Мой хвост!" — взвизгнул голосок, и Рамина чуть нахмурилась. Кажется, никто из птенцов не придавил себе хвост; кто же мог так визжать? Виета одобрительно свистнула, и Рамина наконец посмотрела на золотое яйцо. Её ладони стали влажными от волнения, и девушка украдкой вытерла их о подол белой туники: золотое яйцо сильно раскачивалось, но в нём уже появилось отверстие, из которого торчал хвост, яростно стучавший по скорлупе. Золотая? Её Иланта — золотая? Не может быть! Так не бывает.

"Иланта, — осторожно позвала девушка. — Ещё чуть-чуть… Постарайся".

"Тебе легко говорить!" — капризно отозвался голосок, и в этот момент под ударом задней лапы от скорлупы отвалился ещё кусок, и дракончик, пятясь, выбрался на свободу и плюхнулся на хвост. Затем, задрав голову, посмотрел на Виету. Старшая королева склонила голову, коснувшись носом мордочки новорождённой.

— Иланта, — прошептала Рамина, чувствуя, как её накрывает волна нежности и слёзы струятся по щекам, а прошлая жизнь превращается в долгий сон об одиночестве. Не обращая внимания на остальных девушек, она сделала несколько шагов вперёд. — Иланта, — повторила она чуть громче. Новорождённая королева наконец обратила внимание на людей, вернее, на ту, кто услышал её, пока она была в яйце.

"Рамина, — счастливо отозвалась Иланта и на шатающихся непослушных лапах направилась к девушке, волоча за собой крылья. — Ведь ты покормишь меня, правда?"

"Правда, Иланта, милая, правда, — смеясь, говорила Рамина, гладя птенца и уже не замечая ничего вокруг. — И покормлю, и искупаю и даже спать уложу. Ведь мы с тобой теперь всегда будем вместе".

Сытые дракончики уже давно спали на своих платформах, и счастливые всадницы наконец-то справились со своими эмоциями и смогли заснуть, а Рамина лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что ей-то мешает.

Ну конечно! Вместе с этими девушками радовались их близкие, а из Тоара никто не приехал. Рамина сама не захотела никого приглашать, боясь очередной неудачи, так что они даже не знали. И Нодара тоже. Но теперь-то она должна, просто обязана им сообщить!

Тихо соскользнув с кровати, Рамина в темноте надела платье и босиком, чтобы стуком каблуков не разбудить соседок, выбежала за дверь. Там она обулась и со всех ног побежала в рабочую комнату Ванессы, где были письменные принадлежности.

Зажгла лампу, нашла чистые листы бумаги и торопливым почерком начала писать первое письмо.

Нодара, милая Нодара!

Рамина

Со вторым письмом было сложнее. Девушка смотрела на огонёк лампы, грызя кончик пера. Эмоции по-прежнему захлёстывали её, но обычная холодность Киары и Шавана удерживали от написания такого же эмоционального послания, как Нодаре. К тому же Рамина не писала домой ни разу с тех пор, как покинула Тоар, что, конечно же, было невежливо. Наконец она решилась.

Киара и Шаван!

Рамина

Второе письмо получилось корявым, но как написать по-другому, девушка не знала. Представила себе Киару, читающую эту записку, и как наяву увидела её нахмуренные брови: мол, ей, Рамине, 17 Оборотов, а она так и не научилась писать письма. Но, уверив себя, что лучше так, чем совсем никак, девушка свернула листы и запечатала их сургучом. Завтра она найдёт способ их отправить.

На следующее утро, вместе с остальными юными всадниками покормив своего дракона и отправив его спать, Рамина пошла завтракать. Письма у неё были с собой — чаша Вейра слишком большая, чтобы бегать по ней туда-сюда по пустякам, а утром на кухнях всегда можно найти всадника, который согласится отвезти послания. Войдя в кухонную пещеру, она озадаченно остановилась. Да, она спала в одной казарме с шестью зелёными всадницами. Да, они вместе кормили своих дракончиков, а потом вместе будут купать и смазывать маслом. Ведь какая разница, как считала Лисса, Старшая Госпожа Вейра, какого цвета дракон, если на первых порах птенцам требуется одно и то же? И юных всадников незачем пока расселять по разным углам, пусть научатся жить вместе.

Но Иланта — золотая… Куда ей, Рамине, теперь идти? Она должна сидеть за столом молодых всадников или отныне её место за Верхним столом, рядом с другими золотыми всадницами?

За Верхним столом сидела одна Лисса. Увидев, что к ней подошёл какой-то всадник, Рамина воспряла духом. Значит, сейчас и она может попросить помочь ей с письмами. А там и со столом как-то можно определиться.

— Доброе утро, госпожа Лисса…

— Просто Лисса, — поправила Рамину старая всадница. — Иди, возьми себе завтрак и возвращайся. Пользуйся тем, что дракон спит.

Рамина не стала спорить и вскоре вернулась обратно с миской овощей и кружкой кла.

— Как тебе первый день в роли всадницы?

Помимо воли Рамина улыбнулась.

— Непривычно. Я проснулась от того, что ужасно голодна. А потом оказалось, что это не я хочу есть, а Иланта. Вот её покормила — и поняла, что сама сыта. Даже не знаю, съем ли это всё, — девушка показала взглядом на овощи.

— Лучше съешь сейчас. Потом будет некогда. После завтрака пойдёшь с остальными готовить мясо для следующего кормления. И так несколько ближайших месяцев, пока Иланта не начнёт охотиться самостоятельно.

Вот так. Зелёная ты всадница или золотая, а еду для своего дракона нарезай сама, причём в первые дни кусочки должны быть мелкими.

— Лисса, мне надо отправить пару писем. В Телгар и в Тоар. Это можно как-то устроить?

— Легко! — кивнула всадница, оглядывая присутствующих. — Вон Н'кор сидит, он как раз из Телгара… Ты куда встала? За ним идти? Сиди. Негоже золотой всаднице за бронзовыми бегать. Сами подойдут.

Всадник уже шёл к Верхнему столу. Он был совсем молод, едва старше самой Рамины. Подойдя, Н'кор взглянул на Лиссу, но она указала на Рамину. Было видно, что отдавать приказы от своего имени она не собирается.

— Э… Н'кор, не мог бы ты сейчас отвезти пару писем? Одно в Телгар и ещё одно в Тоар, — скороговоркой произнесла девушка. — Пожалуйста…

Парень хмыкнул:

— Давай, отвезу. Не вопрос.

— И дождись ответа, если он будет, — добавила Лисса.

Вечером Н'кор разыскал Рамину и отдал ей два письма. На её благодарности он лишь сказал:

— Это я должен говорить тебе "спасибо". Хоть со своими повидался, со своего Запечатления их не видел.

Рамина, дорогая!

PS Ты не представляешь себе, как перекосилось лицо Вании, когда Шаван сообщил всем, что ты — всадница королевы!

Рамина, девочка моя!

Нодара

Звёзды висели так низко, что казалось, будто ещё чуть-чуть — и они зацепятся и повиснут на концах Короны Вейра — семи пиков, возвышавшихся над гигантской чашей обители драконов. Ночь до краёв наполнила Плоскогорье тьмой, но не принесла ни тишины, ни покоя…

Едва замолкли отголоски плача драконов, как с неба буквально обрушились две королевы, неся раненого бронзового; от перепонки его левого крыла остались одни обрывки. Крета поддержала пострадавшего за плечи, чтобы Норбрета выскользнула из-под него, и бережно опустила дракона на землю. Взмахи гигантских крыльев гнали холодный воздух по чаше Вейра. Раненый дракон мотал головой, но две королевы контролировали его сознание, не давая ему биться от боли, так что люди смогли нанести холодилку на его крыло. Д’сан, его всадник, с посеревшим от усталости и боли лицом, гладил своего зверя, успокаивая. Несколько секунд — и анестезирующий бальзам сделал своё дело; теперь дракон не чувствовал своё крыло, и К’рис занялся его осмотром и обработкой.

Ирина улетела обратно, а Селина ещё долго сидела на шее своей королевы, глядя на опустевший вейр Предводителя. Наконец она отправила свою золотую в полёт, возвращаясь в холодные бледные небеса Тиллека, забравшие у неё её Л’сана… Рамина почти физически ощутила тоску Норбреты по ушедшему Гарету.

"Всадница Алиты рожает".

Голос Иланты вырвал Рамину из оцепенения, и она, забыв о холдерах и их письмах, подобрав юбку, побежала к внутренним пещерам за Ванессой. Потрясение, испытанное драконами, было настолько велико, что у Ильны начались преждевременные роды. "Только бы она выжила, — думала Рамина, заменив Ванессу в пещерах. — Гибель сейчас ещё одного дракона станет ударом для Вейра".

Драконы — чудовищно, невероятно эмоциональные существа. У них нет полутонов. Во время Рождений они полностью отдаются радости, выражая её громкой песней; во время брачных полётов для них не существует ничего, кроме их игры, и прервать полёт может только гибель дракона. Смерть соплеменника выводит зверей из состояния душевного равновесия, что во время Падения может оказаться фатальным. И только люди способны внести нотку организованности в существование драконов. В критические минуты человеку надо собрать всю свою силу воли, чтобы удержать дракона от паники. Боль, которую испытывает всадник, заставляет его дракона страдать, и опять же человек должен успокоить своего крылатого друга. И если всадник, пусть и с огромным трудом, но в состоянии пережить смерть своего дракона, то зверь — никогда. От горя он кончает с собой, уйдя навек в Промежуток…

Когда драконы вернулись после Падения, золотые всадницы поднялись в вейр Селины. Та сидела около своего дракона, уставившись невидящим взглядом куда-то вдаль. Традиции требовали, чтобы после Падения Предводители Вейра приземлились в том холде, который они защищали, но сил Госпожи Вейра хватило лишь на то, чтобы довести Падение до конца. С холдерами общалась Адира, максимально возможно сократив визит. Оценив ситуацию, Лисса надавала Селине пощёчин, тем самым выведя её из состояния шока, потом велела Ирине и Адире проводить Селину в купальню, а Рамине — снять упряжь с Норбреты.

Тёплая вода помогла Старшей Госпоже Вейра расслабиться и прийти в себя, она наконец расплакалась, повторяя, что больше не может возглавлять Вейр, но Лисса прервала её, отложив разговор на следующий день, и дала Селине сонного зелья.

— Вот так, девочки, — сказала Лисса, выйдя на карниз вейра и начав спускаться вниз. — Завтра нам надо будет решить, как жить дальше. Вейр не может оставаться без Предводителя.

Последние слова эхом отозвались в голове Рамины. Другой Предводитель и… и другая Старшая Госпожа? Но кто, если не Селина? Она сама слишком молода, Адира не хочет взваливать на себя такую ответственность, а Ирина… Когда Деннер выразил надежду, что дочь его лорда возглавит Плоскогорье, она обрушила на него такую тираду отборных ругательств, что наболец опешил и ретировался, а выросшая в порту Тиллека Адира как-то странно посмотрела на всадницу Креты. Была бы возможность, Ирина бы пешком отправила посланца прочь из Вейра.

— Думаю, Селина скоро оправится, — тихо заметила Адира и, глядя на старую Госпожу, добавила:

— Это её долг перед Вейром.

"А кто будет следующим Предводителем, решит брачный полёт Норбреты в следующем Обороте", — вслух это никто не произнёс, хотя подумали все. Но как прожить до этого полёта?

Всадницы разошлись, и Рамина решила заглянуть на кухню, чтобы перекусить.

На правах прежнего Предводителя Н’дар распорядился достать вино, чтобы всадники могли снять стресс. Это для драконов смерть Гарета уже завтра будет чем-то далёким, а людям требуется больше времени, чтобы примириться с гибелью человека. Л’сан прожил в Плоскогорье почти 45 Оборотов — всю жизнь. Его здесь хорошо знали и уважали как человека и как Предводителя, а потому его внезапная смерть стала настоящим потрясением для Вейра.

Вино поможет снять стресс. Не страшно, что завтра половина Вейра будет мучиться похмельем — боль от утраты друга, брата, наставника куда сильнее. Поэтому пусть вино льётся рекой, пусть кто-то из подвыпивших всадников исполнит несколько диких кульбитов, пусть обрывки погребальных песен смешаются с гулом голосов, пусть… Сегодняшний вечер надо пережить, а завтра будет легче.

Девушка не задержалась на кухнях, ушла, чтобы не видеть, как в изломанном ритме дикого танца под перестук барабанов корчатся тела. Стоя недалеко от лестницы, ведшей в вейр Лиссы, Рамина поёжилась от холода и обняла себя за плечи. Она забыла взять светильник, а возвращаться желания не было. Впереди слева чернел вход на Площадку Рождений, а высоко над землёй был её собственный вейр, но туда без дракона не добраться.

Сзади послышались шаги, и Рамина обернулась: там, покачиваясь, стоял Д’сан. Он был пьян.

— Рамина, — едва ворочая языком, произнёс он. — Ты здесь… А твой дракон полетит скоро… Высоко-высоко… А мой Гиет так и останется на земле… Беспомощный и бескрылый… И никому не нужный, всеми забытый… Но он вынес меня, а Л’сан упал со своего Гарета, и Нить сожрала его… Их нет… А я остался…

Он говорил что-то ещё, но Рамина его не слушала. Всадники не падают со своих драконов! "Иланта, — позвала она, и королева сонно отозвалась. — Спроси у Гиета, что случилось с Гаретом и Л’саном".

"Гиет говорит, Гарет взмыл резко вверх, и Л’сан повис на ремне. Гарет попытался выровнять полёт, но в Л’сана попала Нить, и они ушли в Промежуток, — пару минут спустя сообщила королева, передав несколько обрывочных картинок. — Это всё, теперь он хочет спать. Ему очень плохо".

Бормоча что-то себе под нос, Д’сан сделал несколько неуверенных шагов по направлению к опешившей от неожиданности девушке, но кто-то из всадников со словами "Пойдём, тебе пора спать" утянул его в сторону наземных вейров. Рамина глубоко вздохнула, сомневаясь, что ей самой удастся заснуть, и направилась в сторону Площадки. По крайней мере там нет этого пронизывающего холода и, быть может, там не так слышен траурный бой барабанов. Чья-то рука удержала её, и знакомый голос произнёс:

— Держи. Лисса сказала, чтобы ты выпила.

В стаканчике был отвар из плодов лунного дерева. Ну конечно! Как она сама не догадалась взять снотворного! Видела же, что Лисса дала его Селине. Сейчас она его примет, дойдёт до своей кровати и уснёт…

Досадуя на себя и собственную несообразительность, Рамина залпом опустошила стаканчик…

В прошлом Обороте Рамина впервые в своей жизни увидела море. Она не умела плавать — возле Тоара нет подходящих водоёмов — и Адира научила её лежать на волнах. Вот и сейчас Рамина покачивалась на волнах сна под негромкий плеск воды. Ей было тепло и хорошо, глаз открывать совсем не хотелось.

Вверх-вниз… Вверх-вниз…

Плеск-плеск…

Наконец волны в последний раз качнули девушку и опустили её, но не на песок, а на постель. По-прежнему не открывая глаз, Рамина сладко потянулась, краем сознания отметив, что кровать шире и мягче её топчана. Какой приятный сон! Иланта ещё спала, и нерождённых дракончиков тоже не было слышно. Стояла тишина, нарушаемая лишь посапыванием дракона и плеском воды.

ЧТО?!

Вода? Какая вода, откуда? На Площадке Рождений нет воды! Рамина резко открыла глаза и села, озираясь вокруг.

Она была в вейре, но точно не в своём. В её вейре нет такой светлой деревянной стеновой панели. И такого замысловатого деревянного кронштейна, на котором висит плетёный шар со светящимся мхом, тоже нет. На стене не висит гитара, дверные проёмы скрыты новыми густо-малиновыми портьерами — подарок Нодары! — а не блёклыми синими. Но вот одежда на стуле — точно её. Меховая безрукавка, верхнее платье и даже чулки. Увидев их, Рамина невольно покраснела. Значит, кто-то принёс её сюда, раздел, оставив только нижнюю сорочку, и уложил спать.

Нижний край портьеры шевельнулся, и оттуда высунулся кончик бронзового хвоста. После брачного полёта Иланты Рамина поняла, что участвовавших тогда в погоне драконов она может узнать по полёту, но вот определить по кончику хвоста — эта задача потруднее будет. Хотя разве может быть много вариантов, особенно если вспомнить, кто дал снотворное?

— О, проснулась, — раздался голос К’риса от входа в купальню. Рамина инстинктивно прикрылась одеялом. — Да брось, что я там не видел…

— Ты? — выдохнула она. — А почему ты принёс меня сюда?

— А куда ещё? — изумился всадник. — Я не ожидал, что ты выпьешь зелье прямо там. Но ты заснула, а мне не хотелось ломать ноги, пробираясь в темноте к твоему углу на Площадке. Иланта разрешила, если ты об этом беспокоишься. Так что Ларент принёс нас сюда, я тебя раздел и уложил. Ну и сам лёг, ночные бдения в мои планы не входили, знаешь ли.

Он в последний раз провёл полотенцем по влажным волосам и повесил его на крючок.

— Раздел, уложил и… — настороженно произнесла девушка, вспомнив совершенно не к месту мнение старой Вании о всадниках. Мол, они только и ждут, чтобы затащить женщину в постель.

— И всё! — рявкнул К’рис, а Ларент недовольно заворчал. — У кого ты таких мыслей-то набралась, у Адиры, что ли? Хотя нет, когда ты появилась, она уже нормальная была.

Рамина почувствовала себя очень неловко, отвела от всадника глаза и закусила губу. Но ремарку про Адиру запомнила, видимо, мнение Вании разделяли и в других холдах.

— Купальня свободна, если хочешь, — продолжил всадник и вышел к своему дракону. Будь там дверь, он бы наверняка ею хлопнул. А так — только портьеры взметнулись крыльями.

"Ты его оскорбила своими подозрениями, — сказала Иланта. — Глупо".

"Вот ещё ты будешь учить меня, как себя вести", — вспылила Рамина. Она надеялась, что проснувшаяся и занятая своими драгоценными яйцами Иланта не обратит внимания на её разговор с всадником. Но, похоже, Ларент позаботился, чтобы узнала. Бронзовый предатель!

"Кто-то же должен", — философски заметила золотая королева. Рамине показалось, что она услышала, как бронзовый ухмыльнулся.

Выйдя из воды, Рамина завернулась в полотенце и по соломенному коврику добежала до того угла купальни, где не чувствовалось дыхание холодного воздуха от входа. Вытираясь, она искоса посмотрела на своё отражение в зеркале.

Что девушке больше всего нравилось в своей внешности, так это волосы. Пусть и тонкие, но довольно густые, слегка вьющиеся, они прекрасно скрывали то, что Рамина считала основным своим недостатком, — чуть оттопыренные уши. Из всех золотых всадниц Плоскогорья Рамина единственная носила длинные волосы; остальные предпочитали короткие стрижки. Правда, сейчас мокрые волосы прилипли к голове и предательски подчёркивали торчащие уши.

Взгляд Рамины спустился ниже. Когда она жила в Тоаре, ей казалось, что у неё некрасивая маленькая грудь, и она даже однажды попробовала подложить вату в лиф платья. Хорошо, что Киара вовремя заметила и посоветовала не маяться дурью! Сейчас девушка была почти довольна своей фигурой, разве что иногда ей хотелось быть потоньше, поизящней. Как Ирина. Но Ирина — дочь леди, а её мать — простая холдерша…

"А извиниться всё равно придётся", — сообщила Иланта.

Девушка вздохнула. Вот она, изнанка жизни всадника. Невозможно скрыть от бодрствующего дракона свои мысли. И ведь королева права, перед К’рисом надо извиниться за те необоснованные подозрения. Ей самой неловко, когда она вспоминает так неосторожно оброненные слова.

Как и многие люди, извиняться в подобных ситуациях Рамина не любила и не умела. Она просто не знала, что говорить. Высушивая волосы полотенцем, она подбирала слова, стараясь, чтобы фраза не звучала глупо или напыщенно.

Одевшись, Рамина глубоко вздохнула и шагнула в спальную пещеру.

— К’рис, я… — начала она и осеклась: мужчина доставал из плетёного короба и ставил на стол горшочки, корзинку с сырными булочками, тарелку с холодным мясом. Кувшин с кла уже стоял на жаровне.

— Там промозгло, не стоит выходить с мокрыми волосами, — буднично сказал всадник. — Я попросил доставить нам завтрак сюда. В первый раз воспользовался привилегией погонять юнцов во славу своей лени.

Он приоткрыл один горшочек, потом второй, поменял их местами и принялся за еду.

— Тут больше, — пояснил он. — Как я и просил.

— Привилегией?

— Ну да. Мне, как всаднику дракона, догнавшего королеву, положены кое-какие поблажки.

Он усмехнулся каким-то своим мыслям и взял булочку. Рамина села напротив и всё-таки решилась.

— Мне следует извиниться перед тобой…

— Насчёт извинений, — невежливо перебил К'рис. — Ты очень меня обяжешь, если забудешь о поведении Д’сана. Он перебрал, да, но его можно понять. Они были очень дружны с Л’саном, и к тому же рана Гиета очень серьёзна.

Рамина сглотнула и кивнула. Конечно, Д’сан её немного напугал вчера, но ведь ничего не произошло. Может, поэтому К’рис унёс её вчера сюда? Нет, нет, что за глупости! Что может угрожать в Вейре всаднице королевы?

— Д’сан сказал, что Предводитель упал с Гарета прежде, чем… — она запнулась. У Рамины создалось ощущение, что её не слушают. Она налила себе кла и сделала пару глотков. — Приятного аппетита.

К’рис ничего не ответил, занятый своим горшочком. Он молча ел, и только однажды его взгляд метнулся туда, где лежала упряжь Ларента. Потом отложил ложку, поднялся и, взяв упряжь, начал рассматривать какой-то ремень. Нетрудно было догадаться, что Ларент пообщался уже с Илантой, а то и напрямую с Гиетом, если тот уже проснулся (впрочем, это маловероятно).

— Может, это был несчастный случай, — предположила Рамина. — Ремень лопнул, ты же знаешь, если его регулярно не смазывать, он может лопнуть от холода Промежутка…

— Ты не знала Л’сана, — отрезал К’рис. — Впрочем, вы, золотые, редко когда действительно знаете нас, бронзовых. Даже своих, — неприятным тоном уточнил он. — У Л’сана ремень не мог просто так лопнуть. Он слишком внимательно относился к своей амуниции.

Он продолжал вертеть ремни в руках, что-то прикидывая и рассчитывая.

— Маленькая поправка к тому, что я сказал. Ремень вообще не мог просто так лопнуть в этом месте.

Он положил упряжь на место и вернулся к своему завтраку. Предупреждая ответную реплику Рамины, всадник произнёс:

— Не будем об этом говорить сейчас. И на Совете молчи. Что бы это ни было, Л’сана уже не вернуть. Да и я ни в чём не уверен… Ешь быстрее, Совет уже скоро начнётся.

— Тебя тоже позвали? — слова вырвались прежде, чем Рамина осознала их смысл. Всадник холодно взглянул на неё.

— Конечно, я там лишний. Как и остальные бронзовые. Ведь всё решаете вы, разве нет? Да, собственно, всё решено уже, имя временного Предводителя известно, осталось только сообщить его нам.

Рамина не находила слов, чтобы как-то опровергнуть высказывание всадника. Его прямота и безапелляционность смутили её. К’рис, хмыкнув, взял обрывок пергамента, что-то написал на нём и сунул в карман.

Едва девушка Запечатлевала золотую королеву, как её приглашали принимать участие в заседаниях Совета Вейра. Кто знает, может, рано или поздно молодая всадница займёт высокое резное кресло напротив Предводителя Вейра. И неважно, что пока ещё она мало что понимает в делах Вейра, — она должна впитать дух обители драконов и понимание места всадников в жизни Перна.

Рамина провела в этой пещере многие часы, читая Летописи Вейра и под руководством Лиссы разбираясь в хитросплетениях взаимоотношений Вейров и холдов. Она скучала на первых заседаниях, не понимая и половины того, что говорилось, путаясь в именах лордов, леди и Предводителей. Хотя с последними было проще, Иланта охотно подсказывала их имена.

За два Оборота Рамина посетила много заседаний, но такого напряжённого она припомнить не могла. Селина сидела на своём месте Старшей Госпожи Вейра, не поднимая глаз, чтобы не видеть пустого кресла Предводителя напротив. К’рис, будучи спрошенным Лиссой, спокойно и чётко доложил о том, что Гиет выбыл из строя на много месяцев, почти на Оборот, а потому Д’сан, бывший помощником и заместителем Л’сана, не может даже временно возглавлять Вейр. Д’сан, впрочем, и не явился на Совет — по этой же причине. Ирина сухо подтвердила своё обещание остаться до Запечатления выводка Иланты. Адира нервно покусывала губу, бросая косые взгляды на Н’кора, чей дракон догнал её королеву в последний раз. Бронзовые всадники переговаривались, предлагая и отметая кандидатуры.

— В свете сложившихся обстоятельств, — медленно, будто не желая признавать очевидное, произнесла Селина, — я считаю правильным предложить Н’дару временно возглавить Вейр.

Все взгляды обратились к старому всаднику, но тот смотрел лишь на свою супругу Лиссу.

— Полагаю, это разумное предложение, — сказала та, но было заметно, что для неё эта идея не является неожиданной. — Драконы примут Торета, а Н’дар имеет хороший опыт Предводителя, ведь он возглавлял Вейр на протяжении почти тридцать Оборотов.

Присутствовавшие бронзовые всадники, командиры Крыльев и партнёры золотых всадниц, кто сразу, кто раздумчиво, но соглашались с предложенной кандидатурой. В конце концов, это всего лишь на несколько месяцев — три, может быть, четыре… Торет уже стар и не сможет соперничать с более молодыми зверями в погоне за благосклонностью Норбреты.

Драконы, безусловно, разумнее любого другого животного на Перне, однако во многом они именно что звери, руководствующиеся инстинктами. Файры, маленькие огненные ящерицы, предки драконов, живут стаями, во главе которых стоят золотая королева и догнавший её бронзовый самец. Ни в одной стае нет двух королев. Вейр в сознании дракона — это тоже стая, но здесь золотые королевы могут сосуществовать, во многом благодаря тому, что так хотят люди. И если в этом вопросе драконы уступают людям, то в выборе Предводителя они неуступчивы: только брачный партнёр королевы. Другого дракона они за вожака стаи не признают. И если бронзовые ещё могут понять, что такое "временно исполняющий обязанности" и уступить своим всадникам, то коричневые и голубые самцы начисто это отвергают.

Но здесь опять вступают в игру люди и их правила. Предводитель Вейра — это не просто звание; на этом человеке лежит ответственность за Вейр и его политику в отношениях с холдами. К тому же среди лордов Великих холдов есть и такие, кто не преминет намекнуть всаднику, даже Предводителю, на его низкое происхождение. Но только намекнуть, у Вейров есть право отказать в защите тому холду, чей лорд нанёс оскорбление Предводителям. Холды платят десятину Вейрам, и в период Интервала это мало кому из лордов нравится. Предводитель должен быть политиком гибким и умелым и не позволять никому втягивать Вейр в дела холдов.

А ведь история знает случай, когда сильный холд подмял под себя Вейр, вынудив его поддержать претензии холда на Совете Лордов, проводимом в конце каждого Оборота. Если бы не тогдашняя Госпожа Вейра, неизвестно, чем бы всё и закончилось. Однако Ларике из Форт-Вейра, жившей около 200 Оборотов назад, хватило сил убедить свою королеву уступить другому бронзовому, тому, чей всадник мог противостоять напору лорда Форт-холда. Рамина помнила, как Лисса рассказывала ей об этом.

И это не говоря уж о том, что от Предводителя зависит то, как Вейр встретит очередное Падение!

Бронзовые разошлись, остался только К’рис, и Селина встала, чтобы взять из ниши том Летописи и вписать туда последние события.

— Ты иди, — по-матерински заботливо произнесла Лисса. — Девочки впишут…

Но Селина лишь покачала головой. Вести Записи Вейра — одна из обязанностей Старшей Госпожи Вейра, и как бы ей ни было тяжело, она напишет своей рукой, что Л’сан погиб в восьмой день одиннадцатого месяца второго года третьего Прохождения. Напишет — и подведёт черту под его жизнью. Потом откроет поимённый список драконов и всадников и в нужных графах внесёт ту же дату. Золотые всадницы и К’рис молча наблюдали за Селиной. Рамина всегда воспринимала Селину и Л’сана как Предводителей и никогда не задумывалась над тем, что они оба были обычными людьми и испытывали друг к другу какие-то чувства. И сейчас, глядя на то, как перо медленно выводит чёткие сухие строки, она осознавала, что для Селины и Норбреты жизнь разделилась на «до» и «после».

— Ну, вот и всё, — с усилием произнесла Старшая Госпожа. — Теперь о предстоящем Рождении…

Ей явно было сложно говорить об этом. Рождение — это самое яркое событие в жизни любого Вейра, и Селина, как это уже бывало, вместе со своим Предводителем должна была приветствовать новых драконов и всадников. Чуть меньше двух Оборотов они с Л’саном возглавляли Вейр, а теперь ей надо будет принять решение о том, кто станет достойным преемником… Рамина слушала вполуха, она вдруг представила себе, как однажды вот точно так же откроет Летописи и внесёт имя погибшего всадника в список. А вдруг им будет К’рис?! Как она сможет это пережить? Искоса глядя на молодого всадника, она представила себе, что он погиб, и вейр Ларента пуст, и кто-то из всадников наводит там порядок, разбирает вещи…

Возникшая в уме картина была настолько живой, что Рамина почувствовала, как её глаза наполнились слезами.

"Слушай внимательно, — недовольно произнесла королева. — Хватит выдумывать, Ларент в своём вейре".

— Рамина, — чуть возвысив голос, произнесла Селина. — Ты поняла, да? Это несложно, надо только быть очень аккуратной. Что ещё… — она запнулась и растерянно посмотрела на всадниц.

— Да, Селина, — пробормотала девушка и в панике обратилась к Иланте — "О чём шла речь?"

"Ты должна что-то написать, чтобы Ларент и К’рис развезли это что-то. Потом договорись с… я не помню имя, насчёт спальных мест для прибывших", — недовольно ответила королева.

— Ещё приглашения для гостей, — тем временем напомнила Адира. — Лорды, Главные мастера… Может, Главный арфист привезёт с собой несколько музыкантов…

Она осеклась, вспомнив о вчерашней трагедии.

— И сказать кандидатам, чтобы захватили с собой хотя бы одну смену одежды, — безразличным тоном добавила Ирина. — И, полагаю, никто не обидится, если я пропущу это Рождение. Не хочу видеть лорда Набола, лучше займусь делами Исты. Рамина, я освобожу тебе вейр накануне Рождения. Думаю, теперь я могу уйти.

— Да, — подытожила Лисса, поднимаясь. — Мы всё обсудили, осталось только это всё сделать.

Все разошлись, и Рамина беспомощно посмотрела на всадника.

— Чем ты слушала, когда Селина говорила тебе, что надо делать? — усмехнулся всадник, и девушка обратилась к своей королеве: "Только не говори Ларенту!". Из ниши в стене К’рис достал пачку листов и шлёпнул перед девушкой. Потом поставил рядом письменный прибор. Догадаться, что к чему, было несложно, и Рамина занялась делом.

Бланки были стандартные, одинаковые для всех Вейров. Требовалось вписать только название Вейра, имя адресата и дату прибытия. Дату самого Рождения можно было вычислить с точностью до дня, но иногда случались и задержки, длительностью до суток, поэтому в приглашениях для гостей указывался примерный день. К’рис складывал письма, запечатывая их печатью Вейра. Наконец, забрав последнее, он вышел из пещеры, и вскоре Иланта сообщила Рамине о том, что Ларент улетел, а вместе с ним ещё с десяток драконов. А сама Рамина отправилась к Фриде, ибо с кем ещё разговаривать о размещении кандидатов, как не с Хозяйкой Нижних пещер?

За ужином Рамина старалась не смотреть на опустевшее место Предводителя. Н’дар не стал его занимать. Не сменил он и вейр, словно подчёркивая временность своих обязанностей. Вопреки обыкновению, в кухонной пещере не было слышно весёлых разговоров, но и гнетущей атмосферу назвать было нельзя. Вчера люди помогли драконам пережить шок от потери собрата, а сегодня драконы смягчали своим всадникам боль утраты, но веселиться, вести себя как ни в чём не бывало те не могли.

Селина поднялась со своего места и обратилась к всадникам. Она попросила всех почтить память ушедшего Предводителя и сообщила, что его место временно займёт Н’дар. Последнее всадники уже знали от своих драконов, но традиции требовали огласить решение во всеуслышание. Старшая Госпожа говорила ещё что-то, но Рамина уже не слушала. Она чувствовала, как её глаза наполняются слезами, а в горле появляется колючий комок. Девушка покусывала губу, чтобы не расплакаться, а перед мысленным взором так и стояла представленная днём картина, что это она, Рамина, просит почтить память своего супруга и что это ей совсем скоро надо решить, кто займёт его место. Она всеми силами гнала от себя эти мысли, но они не отступали, и вымышленная картина расцвечивалась всё новыми подробностями. За прошедшие два Оборота Рамина повидала много ранений, но впервые столкнулась с гибелью всадника, бронзового, как и её К’рис. А ведь бронзовые летают выше всех, там, где серебристый дождь гуще всего. Он рисковал, как и остальные, одно неловкое движение, одна ошибка — и всё… И его нет…

"Иланта, скажи Ларенту, чтобы он сказал К’рису, чтобы он…", — Рамина запнулась, не зная, как сформулировать то, что она хотела выразить.

"К’рис будет ждать тебя после ужина. Ларент ему скажет", — спокойно отозвалась королева, и девушка невольно бросила взгляд на сидевшего за столом своего Крыла всадника, молясь, чтобы он ничем не выдал то, о чём говорил со своим драконом. Только бы он не оглянулся на неё!

После ужина она вышла на улицу и заозиралась. В ночной тьме на стенах чаши кое-где сверкали глаза драконов, ждавших своих всадников.

— Я здесь. Что случилось? — откуда-то сзади раздался голос К’риса, и Рамина обернулась. Вместо ответа она прижалась к нему и заплакала.

На дне древнего кратера, служившего обителью драконов, Младшая Госпожа Вейра самозабвенно рыдала, уткнувшись в меховые отвороты куртки бронзового всадника. Она не сразу осознала, что он обнял её, а поняв, заплакала сильней. Она не хотела его терять. Пусть он не рискует собой, пусть летает пониже, пусть…

— Летать пониже? — яростно прошипел К’рис у неё над ухом. — Ларент — боевой дракон, а не бескрылый Страж порога! Может, ты хочешь, чтобы он держался под крылом Иланты? Или…

Он осёкся, словно что-то резко оборвало его. Через пару минут, совсем другим тоном, он продолжил:

— Я обещаю тебе быть осторожным и осмотрительным.

Не отрываясь от его куртки, Рамина всхлипнула и кивнула. Конечно, это было обещание из разряда почти невыполнимых, но сейчас ей было достаточно и его. А всадник тем временем тихо продолжил:

—Хочу пожить подольше, чтобы однажды возглавить Вейр. Желательно с тобой.