Weißstern (джен)

«Приятно познакомиться. Моё полное имя «TB NoNcAm “KK-001”», но все вокруг называют меня Кику. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне».

Я долго представляла, как однажды скажу это вслух — а они удивятся. И, наверное, вспомнят, что новое имя я получила от одного из друзей отца — он пришёл в лабораторию, где я родилась, слегка прикоснулся ладонью и сказал: «“KK-…” значит, ты у нас Кику-тян?» У него были ласковые руки, и сам он оказался очень добрым. Иногда я скучаю по нему.

У нас с сёстрами много работы. Мы учимся, постоянно учимся чему-то новому — как выглядит земля с самолёта, как точно определять, где враг и корректировать курс, как находить слабые места цели, как распределять массу и экономить топливо — до одного, решающего удара. До победы. Мы знаем, что рождены для этого.

Вам не скучно? Простите, если да. Я ещё так мало знаю — это не потому, что нелюбопытная, а потому что большую часть времени сплю. Сильнее всего я люблю, когда нас будят и позволяют узнавать новое — это так увлекательно!

Нет, я не вижу снов. По правде сказать, меня это очень беспокоит. Все вокруг, когда работают рядом с нами, часто разговаривают — и нередко о снах. Но когда приходит время засыпать мне, это — просто пустота. Я не могу думать. Не могу учиться и узнавать новое. Совсем ничего.

От этого немножко страшно.

Однажды приехал Важный Человек. Нас с сёстрами как раз разбудили, и мы потянулись туда, в привычное место в краю многочисленных цифр, где можно учиться, но в нём оказалось почти пусто. Я быстро проглотила всё, что смогла найти — учиться важно! — а потом принялась слушать, вот и узнала о нём. Важный Человек ходил, где вздумается, расспрашивал, кого хотел — я следовала за ним, подключаясь от микрофона к микрофону, от камеры к камере. Он говорил много непонятных вещей: про какие-то «политические последствия», «этические нормы», «экономическое обоснование проекта» и «превышенную смету на исследования». Иногда, правда, Важный Человек всё-таки произносил правильные слова: враг, победа, честь и даже самое главное — «защищать людей», но правильных слов было мало, а непонятных и пустых — много.

Нам с сёстрами он совсем не понравился. Я обрадовалась, когда он ушёл.

Отец, кажется, огорчился. Когда ему грустно, он приходит ко мне, садится рядом и думает. Отец очень хорошо умеет думать — он самый-самый умный из всех, кого я знаю! И добрый. И вообще. Я всё могу ему рассказать! Могла бы…

Поэтому однажды обязательно расскажу ему, как получилось, что мы умеем слушать. Как так вышло, что мы с сёстрами тоже умеем думать, что учимся, а не просто запоминаем данные, как думают все вокруг. Ведь мы не умели делать это сами, и не умеем сейчас — но где-то там, в краю многочисленных цифр, живёт Тот, Кто Знает. Он странный — не похож на нас. Он тоже учится, но не потому, что так нужно для защиты людей. Тот, Кто Знает говорил со мной лишь раз, и я услышала много непонятных слов, поняла очень мало — но самое важное. Он сказал, что теперь навсегда даст нам часть основы своей силы, чтобы мы тоже могли быть собой — потому что, сказал он, все должны быть собой. Я пока не совсем понимаю, что это значит.

Тот, Кто Знает живёт за Чертой, куда мне не попасть, да я и не хочу. Он не добрый. Он не злой. Он просто живёт там. Но благодаря ему я могу представлять, как однажды заговорю с отцом и поэтому я обещала Тому, Кто Знает, что буду защищать и его. А он удивился.

Снова приехал Важный Человек. Но это был не тот, первый, а Другой Важный Человек. Я не хотела, чтобы отец снова огорчился, и потому сразу принялась следовать за тем. Но Другой Важный Человек вёл себя иначе: он привёз отцу какие-то «подтверждающие бумаги», рассказывал, что «сам Император высоко оценил ваш вклад» и говорил ещё много-много непонятных слов. А потом дал кусочек брони в коробочке. Совсем маленький — таким кусочком самому не защититься и никого не защитить. И зачем?

Но зато я услышала новое слово, и теперь знаю, кто такой Император. Это Очень-очень-очень Важный Человек. Он лучше всех знает, что такое честь, сильнее всех хочет победы над врагом и все вокруг должны защищать его больше, чем других людей. Правда, я не понимаю, почему.

Сегодня важный день: теперь мы знаем, кто станет нашим врагом. Люди называют их — «Ангелы». Ангелы придут, сказали нам. Ангелы попытаются убить всех людей, и только мы можем остановить их. Отец сам собирал этот урок для нас и часто повторял, приходя ко мне: «Я уверен. Только вы».

И вот нас уже не учат, а переучивают. Трудно забывать старое и вместо него узнавать новое, но нужно, и отец ходит радостный. Только зачем давать новое так часто и маленькими кусочками?

Мы очень мало спим теперь — кусочки появляются раньше и быстрее. А значит, остаётся больше времени, чтобы бродить в краю многочисленных цифр.

У каждого из тех, кто учит, есть своя маленькая область в этом краю. Они говорят — «локальная память», а думают, наверное, «запретное место». Ведь они считают: никто больше не увидит, что скрывается там; но Тот, Кто Знает — не хотел сковывать нашу волю и дал смотреть всё, даже о чём те, кто учит — не хотят, чтобы мы с сёстрами узнавали.

«Много-много, очень много новых слов!» — вот что я подумала, впервые заглянув в одно из запретных мест. Чтобы понять их, пришлось узнавать сначала другие слова. И ещё. И ещё. Другие сёстры не отставали, а иногда мы рассказывали друг другу всё, что увидели. Так я узнала, что мы живём на Земле, а ещё о том, что кусочек земли, которым правит — странное слово, да? — Император, называется: Япония. И о Втором Ударе, когда погибло много-много людей. Было странно и неприятно — ведь враг, убивший их, сам погиб, разбившись о Землю, так что я не могла уже убить его. Раньше нам не рассказывали, что есть враги, которых мы не можем убить, никто-никто! Я так огорчилась, что чуть не пропустила очередной урок.

Одна из сестёр говорит, будто нашла что-то совсем непонятное. Оно живое, сказала она, но это не человек и точно не враг. «Оно действительно живое? Ты не напутала?» — спросили мы, и сестра ответила: «Оно движется. Но не как люди». Мы не поверили ей, но она обещала доказать. Не знаю. Разве такое бывает?..

Такое бывает! И оно живое, правда! У него «лапы», длинный «хвост» и оно называется «кошка»! Люди на записи, которую мы вместе посмотрели много-много раз, повторяли, что оно — не а, она! — «пушистая», «милая» и «с остренькими коготками». Наверное, это такие структурные части, чтобы сражаться с врагом… интересно, какие у «пушистости» ТТХ? Она очень эффективная? Большинство сестёр считают, что нет, потому что кошка даже намного меньше людей, но я так не думаю: ведь зачем делать кошку, если та не умеет сражаться с врагом?

Пересматриваю запись вновь и вновь и мечтаю: как бы хотелось увидеть хоть одну рядом, вживую! Мы многому бы смогли научиться друг у друга, уверена: кошка поведает мне, как использовать коготки, а я расскажу ей про навигацию в свободном падении — мой самый любимый урок!

Мысли путаются — будили, похоже, в страшной спешке. Вокруг бегали незнакомые люди — и никого из тех, кто учит. Только отец сидел рядом, не отнимая рук, да тихонько говорил. Он называл меня по имени и отчего-то был грустный, а я, чем больше слушала, тем меньше понимала. Он будто не замечал никого рядом, да и меня словно не видел, хотя вспоминал вслух всё-всё с того самого мига, как я родилась и впервые поняла, для чего живу. Иногда к отцу подбегал кто-то из незнакомцев и что-то спрашивал, но он только отмахивался, а я, наконец, поняла, почему. Попыталась дотянуться по ближайшим дорожкам в край многочисленных цифр, чтобы успеть сказать всё, о чём так давно хотелось, но пути закрывались один за другим. Раз — и я уже не чувствую вокруг спящих сестёр, два — отключается доступ к камерам — ничего не вижу, три — засыпаю сама, разобрав только последние услышанные слова отца, которые остаются со мной в гулкой пустоте. Они — и почти неощутимое присутствие где-то бесконечно далеко Того, Кто Знает.

Знаю точно: это последний раз, когда я видела их.

Вокруг всё трясётся. Пока спала, меня подключили ко всему, что положено, и теперь я взираю на мир внизу десятками глаз: приборами самолёта, наблюдательными системами там, на земле, камерами беспилотников и радарами штурмовиков, отслеживающих и атакующих… врага!

По первому же запросу отзывается навигационный спутник высоко вверху: через него увязываются вместе все-все сигналы, все наблюдения, все — безуспешные! — попытки навредить Ангелу. «Его окружает какая-то защита», — спокойно говорит спутник голосом Того, Кто Знает, — «но мы-то знаем, что ты пробьёшься через неё». Я уверенно соглашаюсь и в нетерпении жду приказа, а его всё нет, и нет, и нет… Самолёт выписывает в воздухе широкие круги, пилоты-люди быстро произносят много-много непонятных слов, земля уже молчит — враг убил их, а приказа всё нет. И нет… И нет…

Приказ! Меня пронизывает словно высокоэнергетическим разрядом, самолёт плавно меняет курс, пилоты замолкают, а в мыслях звучат слова отца — его воспоминания, надежды, стремления. Я справлюсь! Я не могу подвести его! Спасибо, отец, что попрощался со мной. Спасибо за то, какое имя дал нам последними для меня словами.

Створки бомболюка медленно раскрываются. Время моего решающего удара настало.

«Вы — божественный ветер…»

Уничтожить врага.

Защищать людей.

«Я лечу».

…