Свидание (гет)

— «Дерзкое ограбление на Двенадцатой авеню до сих пор не раскрыто! Напоминаем читателям, что несколько дней назад, воспользовавшись технологическим сбоем на ближайшей подстанции и, как следствие — временным обесточиванием района, а также отключением сигнализации... бла-бла-бла... неизвестные преступники проникли в торговый зал ювелирного магазина „Мир золота“, где… гм-гм-гм… Демонстрационные витрины (по недосмотру персонала драгоценности не были убраны в сейф) оказались вскрытыми и опустошенными… Отпечатки пальцев отсутствуют… В итоге было похищено ценностей на сумму… Полиция предполагает, что в деле замешан Мегавольт, который…» Хм! — Антиплащ с раздражением швырнул „Сен-Канарский вестник“ в руки Бушруту, сидевшему в кресле возле окна. — А вот обо мне, заметь, эти уроды по-прежнему не написали ни слова!

— Тебя что, это огорчает? — спросил Репейник, подавляя зевок, разглядывая жиденький столбец криминальной хроники, втиснутый на последней странице „Вестника“ между сканвордом и гороскопом на грядущую неделю. — От предположений и подозрений, знаешь ли, недалеко и до ареста по обвинению в краже… А ты тоже там был?

— Разумеется! Кто, по-твоему, все это спланировал? Кто несколько дней окучивал дурочку-продавщицу, разведывая обстановку? Кто между парой анекдотов и пошлых комплиментов непринуждённо выяснил, что эти лентяи, наплевав на технику безопасности, на ночь не запирают драгоценности в хранилище, а оставляют на витринах, которые вскроет рыбьей костью любая домохозяйка? Кто, в конце концов, надоумил Мегавольта устроить скачок напряжения на подстанции, чтобы спровоцировать аварию и веерное отключение электричества по всему району? Неужели эти твердолобые ищейки всерьез предполагают, что вся эта авантюра — дело рук нашего витающего в магнитном поле электрического болвана? Надеюсь, у него по крайней мере хватит ума держать язык за зубами насчет всего этого дельца, иначе я не ручаюсь за последствия… Где его носит, кстати? Я сегодня не видел его с полудня.

— Понятия не имею. Шляется где-нибудь под высоковольтной линией… Ах, вот, кажется, и он!

Хлопнула входная дверь.

— Здорово, — сказал Квага из кухни.

Из прихожей что-то поспешно и невнятно буркнули в ответ, что-то, что равным образом могло означать как „Привет!“, так и „Проваливай к черту!“; торопливые шаги протопали по коридору, щелкнул выключатель и вновь стукнула дверь — на этот раз в конце коридора: дверь комнаты Мегавольта. Бушрут и Антиплащ быстро переглянулись.

— Что это с ним? — озадаченно спросил Репейник. — Тебе не кажется, что в последнее время он… как-то странно себя ведет?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, этот его отсутствующий взгляд, рассеянность, забывчивость, идиотская улыбка на лице в самые неподходящие моменты, подскакивание от каждого телефонного звонка, какие-то бесцельные и бессмысленные блуждания по ночным улицам… Гм! — Чуть помолчав, Бушрут опасливо оглянулся и, наклонившись к собеседнику, заговорщицки понизил голос: — В общем, не знай я Мегавольта так хорошо, я бы, пожалуй, сказал, что все эти зловещие признаки являются симптомом…

— Болезни Альцгеймера?

— Хуже… Горячей и безоглядной влюбленности!

— Влюбленности? — Антиплащ, щелкнув пальцами, откинулся на спинку кресла и откровенно расхохотался. — Что я слышу? Ты думаешь, что этот электронный балбес завел себе подружку? Ты шутишь?

— А по-твоему, — сухо спросил Репейник, — это тема для шуток?

— Применительно к Мегавольту — даже не сомневаюсь! Хо-хо! Хотел бы я посмотреть на эту его загадочную герлфренд, если, конечно, там вообще есть на что посмотреть. Хотя что-то он от нас действительно скрывает, этого трудно не заметить… Но что именно?

— А это мы сейчас выясним! — В гостиную заглянул ухмыляющийся, что-то на ходу дожевывающий Квага, и многозначительно своим дружкам подмигнул; на цыпочках подкрался к запертой комнате Мегавольта и, наклонившись, осторожно заглянул в замочную скважину…

Но Искромета было трудно застать врасплох: из скважины тут же выскочил острый зачищенный проводок и чуть не выклевал незадачливому шпиону любопытствующее око. Квага с воплем отшатнулся, закрывая ладонями лицо.

— Что ты делаешь, урод! Фуфел проклятый… Чуть глаз мне не выколол, скотина электрическая!..

— Да неужели? А как твой глаз оказался возле моей замочной скважины? — злорадно и вкрадчиво спросили из-за закрытой двери. — Ни твоему глазу, ни уху, ни пальцам, ни прочим частям тела тут совершенно нечего делать… Еще раз сунешь сюда свои наглые зенки — они так и останутся пришпиленными к филенке, понял?

— Да пошел ты… конспиратор! Секретчик несчастный… — Квага не на шутку оскорбился. — Ща Антиплащу пожалуюсь, ясно?

— Сам бы ты пошел… куда подальше! Вы, все, оставьте меня наконец в покое на полчаса, ну неужели это такая уж непосильная задача? Никакой личной жизни в этом дурдоме!

Квага что-то гневно и обиженно пробурчал в ответ — и недовольно бухтел около двери ещё несколько минут, но наконец все-таки иссяк и, по-видимому, отправился восвояси; впрочем, квагины обиды Мегавольта очень мало интересовали. Он отошел вглубь комнаты, ближе к окну, присел на кровать и, достав маленькое карманное зеркальце, поставил его на тумбочку перед собой…

Да. Сегодня он встретится с Белиорой.

О! Белиора! Какое чудесное имя! Такое красивое, такое многозначительное, скрывающее в себе столько восхитительных тайн, тончайших намеков и глубочайшего смысла! Б — божественная, Е — единственная, Л — любимая, И — изумительная, О — обворожительная, Р — роскошная, А — аристократичная… Боже! Это совсем не то, что Элмо… Электрический Лопух Местами Обтерханный, как сказал бы Антиплащ… Ладно! Ко всем чертям этого злобного мерзавца! Мог ли Мегавольт еще три дня назад надеяться, что судьба подарит ему встречу с такой поистине удивительной девушкой? Эта богиня сама, первая, заговорила с ним, когда он поднял нечаянно оброненный ею платок, воздушно-кружевной и благоухающий дорогим парфюмом; ахнув, она мило улыбнулась ему в ответ и сказала, что… впрочем, какая разница, что именно она ему сказала! Мегавольт заглянул в ее проникновенные, бездонные, подведенные зеленоватой тушью нежно-голубые глаза — и понял, что пропал…

Это было в парке. Два дня назад. А сегодня чаровница сама позвонила ему и мягким своим, бархатным, слегка извиняющимся голосом попросила о встрече… Она должна сказать ему, Элмо Искромету, что-то исключительно важное… да, да, она просит прощения за неожиданный звонок, но тогда, в парке, галантность Элмо произвела на нее просто неизгладимое впечатление. Два дня она сомневалась, стоит ли, нужно ли, не отошьет ли он ее в грубой нецензурной форме, но… Ах, сердцу не прикажешь! Можем ли мы встретиться… ну, скажем, сегодня вечером… в каком-нибудь приличном кафе или ресторане, в „Золотом Орле“, в „Зазеркалье“, или в „Сен-Канар Палас“? Ах, „Зазеркалье“ вас устроит? О, какое счастье! Я не смела и надеяться… Конечно, непременно буду! В восемь часов, договорились?

Мегавольт едва сумел промямлить в ответ нечто невнятное.

И вот сейчас до заветной минуты остается меньше полутора часов, а он еще совершенно не готов. И дело даже не в том, что его бесконечно достают эти неугомонные любопытствующие придурки вроде Кваги, просто… Он со вздохом смотрел на свое отражение в мутненьком, запотевшем от его дыхания, ничего толком не отражающем маленьком зеркальце. Эх, ну почему он не такой ладный светловолосый красавчик, как Антиплащ? Почему у него нет таких выразительных глаз с темными пушистыми ресницами, как у Бушрута? Из зеркала на Элмо уныло взирала неказистая, простецкая, совершенно заурядная физиономия записного зануды и интроверта, угрюмая и незапоминающаяся, худая и бледная от волнения, ничем абсолютно не выдающаяся, кроме разве что длинного чуть искривленного носа. Но нос — это, откровенно признать, еще далеко не самое худшее… Самое худшее — вот здесь, на лбу, над правой, светлой, тонкой, почти не приметной бровью.

Прыщ.

Циклопических размеров, наглый, видный, набухший, с отвратительной белесой головкой, лоснящийся от самодовольства, выросший, как поганка, на лобном месте практически за одну ночь… Ну почему именно сегодня?! Мегавольт застонал.

Конечно, можно надвинуть шлем пониже на глаза и таким образом скрыть чудовище от постороннего взгляда, но… не собирается же он, в самом-то деле, идти на встречу с Белиорой в этом нелепом уродливом шлеме, похожем не то на причудливую строительную каску, не то на старый жестяной котелок от примуса?.. Конечно, там, в парке, где он произвел на Неё неизгладимое впечатление, он был в привычном своем, желтом спортивном костюме и резиновых сапогах — но все же… Мегавольт решительно поднялся, стиснул зубы и с видом человека, ожидающего, что вот сейчас на него с верхней полки с грохотом упадет пожелтевший скелет, распахнул дверцы шкафа…

И с ужасом понял, что особенной проблемы выбора у него, в общем-то, и нет.

Ну как-то не было у него до сих пор ни времени, ни желания, (да и, чего уж там скрывать, особенного стимула) уделять внимание своему гардеробу. В шкафу влачила мрачное существование пара полосатых ситцевых рубашек, знакомых с утюгом сугубо теоретически, старые вытершиеся джинсы с прорехами — увы, совершенно не в тех местах, которые одобрены молодежной модой, какие-то немыслимые футболки с абстрактно-броским принтом, и… О! Мегавольт заглянул в самый дальний, пахнущий нафталином угол шкафа — и понял, что жизнь еще не закончена.

Смокинг!

Давненько, видать, законсервированный в шкафу, старомодный и запылившийся, но бывший в употреблении едва ли однажды и потому практически не ношенный — а, поскольку мода на вечерние туалеты не меняется годами, у Мегавольта внезапно оказались все шансы не ударить перед своей девушкой лицом в грязь! Значит, решено — он упакуется в смокинг и наденет черные кожаные ботинки, а прыщ… ну, на худой конец его можно замаскировать челкой, зачесанной пониже на лоб. А чтобы эти чертовы, торчащие во все стороны непослушные каштановые лохмы вели себя смирно, их следует зацементировать гелем для волос, который стоит в ванной комнате на антиплащовской полке (хоть на баллончике и налеплена (Антиплащом?) наклейка „Пена для бритья“, но все знают (а кто не знает — тот лох), что на самом-то деле это самый настоящий гель для укладки, хе-хе). Итак…

Неожиданно — Мегавольт подпрыгнул — на тумбочке ожил и нежным электронным писком напомнил о себе мобильный телефон… Это она! Белиора! Решила отменить свидание?.. Но номер на экране был незнакомый; секунду поколебавшись, Мегавольт все-таки взял хитрый черный приборчик и поднес его к уху.

— Алло?

— Здравствуйте, — робкий далекий голос в трубке был едва слышен. — Это… э-э… Элмо?

— Да. А вы кто?

— Кими. Вы… меня не помните? Несколько дней назад… в книжном магазине… я искала журнал со статьей по квантовой физике, но не нашла… А вы любезно согласились дать мне свой… Помните?

— А… э-э… ну да. — Мегавольт с трудом припомнил эту Кими: пять футов роста, мышиного цвета волосенки до плеч и очечки в тонкой гнутой оправе на остреньком носике. Девушка, по-видимому, интересовалась квантовой физикой (!), и, не успев купить последний номер научного журнала, казалась такой растерянной и расстроенной, что Мегавольт в припадке изумления дал ей „на почитать“ свой, который только что приобрел для себя. И, помнится, написал на одной из страниц номер своего телефона…

— Я, — меж тем нерешительно сообщила Кими, — хотела бы вам его вернуть. Когда мы с вами можем встретиться?

— Только не сегодня! — само собой вырвалось у Элмо. — Я занят!

— Хорошо. Может быть… завтра?

— Ладно. Давайте завтра. У книжного, часов в девять… или в десять…

— Так все-таки в девять или в десять?

— Знаете что, — с раздражением сказал Мегавольт. — Пришлите мне этот журнал по почте! На центральный почтамт, Элмо Искромету, до востребования, ага? Всего доброго! — Он решительно сбросил вызов. У него нет в запасе ни одной лишней секунды, его ждет нежная ослепительная Белиора, а он должен сидеть тут и тратить время на болтовню с какой-то назойливой очкастой дурой?.. Ну уж нет!

Он бросил нервный взгляд на часы.

До назначенного часа оставалось минут пятьдесят — только-только времени на то, чтобы галопом добраться до „Зазеркалья“. Элмо торопливо переоделся, потом осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Репей и Антиплащ по-прежнему сидели в гостиной, где по телевизору — хрясь! шмяк! — кого-то смачно убивали; из приоткрытой двери в коридор падал тусклый прямоугольник света. Квага, судя по звяканью посуды, шарился где-то на кухне… Ну, тем лучше. Мегавольт осторожно просочился в ванную и окончательно привел себя в надлежаще-товарный вид; теперь оставалось самое главное (и трудное!) — незаметно прокрасться мимо гостиной и выйти из дома. Совсем-совсем незаметно…

Не получилось.

— Мегс!

Мегавольт замер.

Секунду-другую он боролся с мучительным искушением отчаянно рвануться через прихожую и выскочить за порог — увы, было в этом негромком, но властном оклике что-то такое, что все-таки заставило его остановиться и заглянуть в приоткрытую дверь гостиной. Меньше всего на свете Мегавольту хотелось бы сейчас попадаться главарю на глаза, но он хорошо сознавал — проигнорируй он сей момент оклик босса, и впоследствии беспардонный и въедливый мерзавец Антиплащ попросту съест его с потрохами. Проглотит, переварит и выплюнет потом комочком дерьма… Так что из двух зол, о-хо-хонюшки, приходилось выбирать меньшее.

Он остановился на пороге гостиной. Телевизор в углу издавал истошные вопли, Бушрут — в кресле у окна — прятался за разворотом „Сен-Канарского вестника“, Антиплащ, закинув ногу на ногу, небрежно перелистывал лежащий у него на коленях глянцевый автомобильный журнал — и даже не повернул головы в сторону вошедшего Мегавольта. Не посчитал нужным, ага. Держал его за пустое место.

— Ты куда?

— А тебе не всё ли равно? — зло (даже более зло и вызывающе, нежели сам этого хотел бы) спросил Мегавольт: слишком уж он был взволнован предстоящим свиданием, чтобы сейчас спокойно воспринимать идиотские придирки этого самодовольного эгоиста. — Я что, обязан перед тобой отчитываться? В письменном виде? Предъявлять рапорт от и до, да?

— Нет. Пока только поставить меня в известность в устной форме. Куда ты идешь?

— Тебе не кажется, что это моё личное дело?

— Может, и так. — Антиплащ ухмыльнулся. — Я просто хочу, чтобы твое личное дело не перешло ненароком в дело общественное. Надеюсь, ты не намерен делать никаких глупостей?

— Нет! Я намерен…

— Что?

— Я намерен… э-э… пойти на маяк и проверить, как работает автономный генератор. Не перегорел ли у него ротор, не полетел ли индуктор… не упало ли на выходе напряжение…

Антиплащ наконец-то оторвал глаза от нового модельного ряда „Лексус“ и взглянул на Мегавольта пристально, испытующе, чуть исподлобья. Смерил его с головы до ног медленным цепенящим взглядом удава, оценивающего на редкость жалкую и худосочную, не достойную внимания добычу.

— Значит, ты идешь проверить генератор?

— Вот именно!

— В смокинге? И с этим… трупом в петлице?

— С каким еще трупом?

— Я имею в виду вот эту бедную засохшую маргаритку. Труп явно со стажем… Видимо, несчастная бутоньерка мумифицировалась еще лет десять назад, когда ты в последний раз надевал эту безвкусную ветошь на школьный выпускной вечер. Так?

Мегавольт побледнел — не столько от обиды и унижения, сколько от того, что Антиплащ, как всегда, прицелился метко — и угодил в самую точку.

В больное место.

— Это… это… вовсе не школьный костюм, как тебе по недомыслию показалось! Просто он… он…

— Что? Куплен в лавке старьевщика… то есть, пардон, антиквариата? И дал неожиданную усадку при стирке? Или ты просто слишком далеко просунул ноги в штанины?

— Какого черта! Мои штанины абсолютно нормальной длины!

— Да ну? Тогда почему я вижу твои носки? Они у тебя не только разные, но и плохо подобраны по цвету: один серый, а другой — в фиолетовую полоску.

Краски вернулись на лицо Мегавольта — как-то разом и в куда большем количестве, нежели то было необходимо, покрыв его щеки и лоб яркими пунцовыми пятнами: унизительной палитрой злости и, что было еще хуже, нестерпимого оглушающего стыда.

— Ах ты… Язвило проклятое! Хватит скалить зубы! По-твоему, это смешно?

— По-моему — да! Смешно. Ещё как! Впрочем, о вкусах не спорят. И, я надеюсь, этому твоему… автономному генератору абсолютно положить на твой внешний вид. Ни ротор у него внезапно не перегорит, ни индуктор не полетит, ни, кхм, напряжение не упадет, ни, э… ни на выходе, ни в прочих интересных местах. И вообще никаких иных, хе-хе, досадных казусов не случится…

— Прекрати, Антиплащ, — негромко сказал Бушрут из-за газеты.

— А что, — Антиплащ, посмеиваясь, удивленно приподнял брови. — Я что-то не то сказал? Речь, кажется, шла сугубо о генераторе.

— Важно не то, что ты сказал, а то, как.

— Я всего лишь хотел пожелать нашему дорогому Мегсу успеха… в его непростых отношениях с автономным генератором. Ты что-то имеешь против, Репей?

Бушрут промолчал. Не хотел связываться и вызывать огонь на себя — тем более что Мегавольт, воспользовавшись секундной паузой в разговоре, успел тем временем спастись бегством. Увы, бедолага Элмо не знал, что, не успела за ним закрыться входная дверь, как вся вальяжность и томная ленца с босса слетела мгновенно, точно шелуха — отбросив журнал, Антиплащ вскочил на ноги: энергичный, готовый действовать, хищно ощерившийся, как выходящий на охоту волк…

— А ты куда? — мрачно, складывая газету на коленях, спросил Бушрут.

— Я? — Антиплащ многозначительно подмигнул. — Хочу познакомиться с генератором, черт возьми! Этот электрический идиот и в самом деле улизнул на свидание, в этом нет никаких сомнений… Я не могу это пропустить!

— Неужели ты, — Репейник ужаснулся, — хочешь пойти за ним следом? Хочешь… за ним проследить, так, что ли?!

— А по-твоему, я должен лишить себя такого потрясающего и редкостного развлечения, эге?

— Но это… Это…

— Что?

— Это… подло, Антиплащ, — едва слышно, но очень твердо, очень уверенно произнес Бушрут. — Подло и низко — следить за своими друзьями и… и потешаться за их спиной. Я от тебя такого не ожидал…

— Зря. Я думал, что дал вам достаточно поводов полагать, что от меня можно ожидать всего, что угодно, — заметил Анти через плечо, недобро усмехаясь. — Ладно, мне некогда, Репей, я ухожу. Пока, до встречи!

— Стой! — Бушрут стиснул зубы. — Я пойду с тобой. — Он бросил газету на стол и решительно поднялся.

— Ты? Со мной? Это еще зачем?

— Затем, чтобы не дать ни тебе, ни Мегавольту наделать каких-нибудь ужасающих глупостей. А так же потому, что, сдается мне, я — единственный здравомыслящий человек в этом сумасшедшем доме… и, сделай одолжение, не пытайся переубедить меня в обратном, лады?