7 способов завоевать сердце Прекрасной Дамы (гет)

Пролог

Я — Невилл Лонгботтом. Мне кажется, этим все сказано. Иногда я думаю: а каково это — быть Невиллом Лонгботтомом? Не Роном Уизли, не Гарри Поттером, а Невиллом Лонгботтомом? Я всегда считал, что это довольно неплохо, особенно если у тебя есть такая замечательная деятельная бабушка, как у меня.

С самого рождения мне была известна вся моя будущая жизнь. Я знал, что мне предстоит учиться в Хогвартсе (в Дурмштранге ужасно холодные спальни), в Гриффиндоре (как сын моих родителей и внук моей бабушки я обязан быть смельчаком), где я должен буду любить зельеварение и защиту от темных искусств (эти предметы преподают давние друзья моей бабушки, и ей совсем не хочется краснеть перед ними). Затем я поступлю в школу Авроров и буду защищать мир от зла (это единственное достойное рода Лонгботтомов призвание). Я женюсь на своей однокурснице (женщины старше меня обязательно будут конкурировать с бабушкой, а молоденьким девушкам будут нужны только мои деньги и моя фамилия), которую зовут Ханна Эббот (она не очень красива, зато хозяйственная). У нас родятся трое детей, старшего назовем Гарри, среднего Невиллом и младшую Августой. И эта жизнь... если честно, она никогда не казалась мне странной или неправильной. Все было распланировано, и я мог не бояться неожиданностей.

Но однажды все изменилось. И я все еще не могу понять, когда именно это произошло. Знаю только, что однажды я понял, что не хочу жениться на Ханне Эббот. Не хочу. Потому что хочу жениться на другой. А бабушка будет против.

Я, наверное, люблю ее. Я пробовал аккуратно расспросить бабушку о том, что такое любовь, но она сказала, чтобы я об этом не думал. Да, наверное, это любовь. Иначе как объяснить, что я могу целую вечность смотреть в ее огромные голубые глаза, следить за игрой солнечного света в ее светлых волосах, слушать, как она говорит о нарглах, мозгошмыгах и иже с ними? И я хочу быть с ней. Да. Правда, хочу. И я сделаю это. Но бабушка будет против. Поэтому она ничего не узнает.

Я должен ей понравиться. А кто нравится девушкам? Девушкам нравятся настоящие мужчины. А какие мужчины — настоящие? Я не знаю. И у бабушки спрашивать нельзя. Значит, нужно спросить у кого-то умного. О! Вот сидит Гермиона. Надо спросить у нее.

Гермиона сначала смутилась (почему?), а затем быстро сказала, что ры-ца-ри (кажется, правильно) были настоящими мужчинами. Я должен узнать об этих рыцарях побольше. Бабушке писать нельзя. Совсем нельзя. Но есть библиотека!

Я нашел книгу о рыцарях. Да, они мне подходят. В этой книге я нашел кодекс рыцарей: "Каждый рыцарь должен уметь петь, танцевать, прославлять всюду свою Прекрасную Даму, спасать ее, совершать подвиги в ее честь и посвящать ей сонеты". Именно этим я и должен заняться, чтобы привлечь внимание моей Луны, моей Прекрасной Дамы. Шесть пунктов — шесть дней. К следующему воскресенью она будет моя. И пусть бабушка будет против.

Способ первый. Песня

Понедельник. Это значит, что пришло время для реализации первого пункта из списка. Я попробую поразить Луну своими вокальными данными. Нужно выбрать песню и место, где я буду ее исполнять. С песней я определился. Почти. Всю ночь в моей голове шло состязание величайших маггловских песен о любви. Около четырех утра в финал вышли "Girl" Битлз и "Can't Help Falling in Love" Пресли. Ближе к пяти Пресли победил. Я решил не тянуть Мерлина за подтяжки и спеть прямо на завтраке.

В семь утра мои соседи по комнате встали и, толком не переодевшись, не умывшись и не проснувшись, отправились на завтрак. В любой другой день я сделал бы точно так же, но только не сегодня. Я должен был добавить больше шика к своему образу. Я придал мантии сияющий белоснежный цвет и сделал ее таинственно мерцающей под солнечными лучами. По крайней мере, так было написано в описании заклинания, которым я воспользовался. На шею полагалось надеть цветочный венок, но цветов под рукой не оказалось. А без венка никак нельзя. Неожиданно мой взгляд упал на стоящий в углу мимбулус мимблетония . Другого выхода нет. Красота требует жертв.

И вот я уже стою перед дверьми большого зала. Я нервничаю. Мне очень страшно. Но я знаю, что там сидит Луна, а я сегодня влюблю ее в себя. Да. Что подумает бабушка?

Я зашел в зал. Гул постепенно стих. Все присутствующие смотрели на меня. Я старался на них не смотреть. Слишком поздно я подумал о том, что стоило позаботиться об аккомпанементе. Но пути назад нет. И я начал петь. Музыка свободно лилась через меня, донося все мои чувства и все мои мысли. Я легко вскочил на стол Равенкло и пошел по направлению к Луне. Я ловил восхищенные взгляды, девушки теряли сознание от счастья видеть и слышать меня, даже мимбулус мимблетония на моей шее надулась от гордости.

Начиная последний куплет, я неожиданно понял, что мой голос совсем не похож на глубокий голос Пресли, а все еще не избавился от фальцетных ноток, тональность далека от той, в которой я начинал, если она вообще была, я пару раз перепутал слова, по моей мантии летали радужные пони, ученики и учителя смеялись (улыбался даже сам профессор Снейп!), девушки, не выдержавшие столь сильных приступов гомерического хохота, валились под стол, а мимбулус мимблетония надулся вовсе не от гордости...

Случилось то, что должно было случиться, ведь я — Невилл Лонгботтом. Я тянул последнюю ноту, стоя на столе совсем недалеко от Луны, как мимблус мимблетония выстрелил смердящим соком, забрызгав всех равенкловцев, сидевших неподалеку, включая и саму Луну. От неожиданности я споткнулся о чью-то сову, та больно клюнула меня за ногу, и я упал со стола прямо под ноги моей Прекрасной Дамы. Я неловко поднялся. Это был один из самых смущающих моментов моей жизни. Все внимание зала было приковано ко мне, но я видел только одни глаза...

То были глаза моей бабушки, которая, видимо, приехала погостить к профессору Макгонагалл. Бабушка, кажется, чуть не потеряла сознание, но профессор Макгонагалл, сжалившись, наслала на нее Обливиэйт.

Ученики вставали из-за своих столов, посмеивались или поздравляли меня. А Луна просто прошла мимо, вытираясь после атаки мимбулус мимблетония.

Способ второй. Танец

Вторник. Несмотря на неудачу, которая постигла меня вчера, я не должен оставлять попыток. Поэтому сегодня я буду танцевать для моей Прекрасной Дамы. Задача облегчается тем, что я люблю это делать. Еще на Святочном балу я научился танцевать вальс, думаю, у меня не возникнет проблем и с другим танцем.

И снова всю ночь я провел в размышлениях. Мне нужен был танец, не требующий специального костюма, так как я боялся опять напортачить. Я перебрал, кажется, все танцы, которые знал (вообще-то, я знаю не слишком много танцев и большую часть времени просто пытался убедить себя станцевать один из них). В конце концов, я решил исполнить танец тореадора (это такие испанские волшебники, зачаровывающие быков красной тканью). Я довольно слабо представлял себе танец тореадора, но после второй бессонной ночи я был согласен на все.

Проснувшись утром, я побежал в совятню, чтобы заказать небольшое магическое радио. Оказалось, что сегодня может быть доставлена только одна модель. Я так торопился ее заказать, что не стал читать подробное описание.

Наконец, я получил свое радио. К этому времени я успел достать красную ткань (для этого пришлось снять полог с моей кровати — я боялся заклинаний со вчерашнего дня) и потренировал несколько испанских (на мой взгляд) движений.

Наступил вечер. Сегодня я побоялся идти в Большой зал, памятуя о зловещей улыбке профессора Снейпа и внезапном появлении моей бабушки. Боюсь, профессор МакГонагалл не будет снова так добра. В гостиную Равенкло путь для меня также был закрыт. Для того, чтобы попасть туда, мне пришлось бы провести весь вечер или даже всю ночь, рассуждая с молотком-орлом на философские темы. Невилл Лонгботтом не может быть философом по определению. А рыцарь Невилл Лонгботтом тем более не может им быть. Я просто не представляю себе, где еще я могу найти Луну. Ответ пришел неожиданно. Я могу подкараулить ее у женского туалета, как бы ни было это недостойно рода Лонгботтомов.

Я спрятался в нише. Рядом со мной стоял мой новый проигрыватель, я держал в руках свой красный полог. Я ждал. Мимо проходили девушки, но Луны среди них не было. От скуки и общей усталости я, кажется, прикрыл глаза.

Я проснулся из-за того, что кто-то тряс меня за плечо. Я уже испугался, что это бабушка или профессор Снейп... но то была Луна. "Стой!" — закричал я не своим голосом, Луна испуганно отступила назад. Я спешно стукнул палочкой по проигрывателю и выпрыгнул из ниши, взмахнув пологом. Кажется, я попал Луне по лицу.

Наконец, я выпрямился и старался сосредоточиться на танце, сложные движения которого долго репетировал. Я сделал медленный шаг влево. Взмахнул пологом, пошатнув железного рыцаря, стоявшего в нише. Сделал медленный шаг вправо и снова взмахнул тряпкой, на этот раз без жертв. Теперь меня ждали шаги вперед и назад, снова влево и вправо. Эту связку нужно было повторить еще два раза. Весь захваченный танцем, я начал забывать, что мое имя — Невилл Лонгботтом. Снова вспомнить это меня заставило осознание того, что что-то пошло не так. Вместо музыки под названием Malaguena играла мелодия из маггловской рекламы кошачьего корма, которую я видел этим летом, гостя у Гермионы. Но я был рыцарем, а рыцари не теряются в таких ситуациях. И я продолжил танец. Не знаю, была ли Луна впечатлена, она просто смотрела на меня широко распахнутыми глазами, как смотрела вообще на все.

У меня оставался последний козырь — мое финальное па. Прыжок с разворотом. В комнате он у меня не получился, однако я надеялся, что присутствие Луны придаст мне сил. Я подпрыгнул и эффектно взмахнул тканью. Но я, разумеется, не справился и запутался в пологе. Я оказался на полу, завернутый в собственный полог. Видимо, всех моих мучений Мерлину не хватило, и он решил сбросить на меня еще и железного рыцаря.

Когда я, наконец, выбрался, Луны рядом не оказалось. Рядом со мной стоял еще более улыбчивый, чем вчера, профессор Снейп. Развернувшись на каблуках, ушел и он. И клянусь, я услышал его шепот: "Пять баллов Гриффиндору!".

Способ третий. Прославление

Этой ночью я, наконец, смог выспаться. Мне снился профессор Снейп в костюме железного рыцаря. Ему радостно махала красной тряпкой моя бабушка. Все еще пораженный кошмарным сновидением, я поднялся на Прорицания.

Своим поступком на третьем курсе Гермиона подтолкнула многих к тому, чтобы перестать посещать Прорицания. В классе остались только Лаванда, Парвати и я. К каждому из нас профессор Трелони проявляла теперь особенное внимание. Так, сегодня профессор посадила Лаванду перед хрустальным шаром, Парвати оставила гадать перед камином по языкам пламени, а на стол передо мной положила толкователь сновидений. Я решил разобраться с самой безобидной частью сна — красной тряпкой, а точнее, красным цветом. Как оказалось, он сулит удачу в любовных делах. Успокоенный и вдохновленный, я стал думать над планом действий на сегодня. В этот раз я побоялся делать что-либо самостоятельно или накладывать заклинания. Поэтому я прославлю имя Луны самым простым способом: напишу какие-нибудь приятные слова на пергаменте и развешу их по всей школе.

За приятными словами я отправился в библиотеку и попросил мадам Пинс дать мне книги с комплиментами для девушек. Мадам Пинс, кажется, была несколько удивлена. Она медленно сказала: "У нас нет таких книг", развернулась и ушла. Боюсь, она напишет моей бабушке.

Я мог, конечно, поискать книгу у кого-то из ребят, тем более, у Рона, кажется, была похожая, но они наверняка засмеют меня. Тогда я решил обойтись своими силами. Я полчаса нарезал круги по гостиной, но смог придумать только надписи "Луна Лавгуд самая красивая", "Луна Лавгуд самая умная" и "Луна Лавгуд самая добрая". К счастью, мне пришло в голову, что надписи могут повторяться. Еще час я работал, старательно выводя эти фразы. Еще пятнадцать минут клеил их по всей школе. Почти по всей. Только рядом с гостиной Гриффиндора и Равенкло, если честно.

Затем я спрятался в нише у гостиной Равенкло, чтобы пронаблюдать за реакцией Луны. Я уверен, она догадается, кто сделал это. Через некоторое время я увидел Луну, идущую в гостиную. Я думал, что план провален, когда она прошла мимо, даже не заметив всех этих надписей.

Я думал, что план провален, когда увидел компанию смеющихся слизеринцев и равенкловцев, волшебной палочкой исправляющих комплименты на моих листах на оскорбления.

Я думал, что план провален, когда они показали эти новые надписи Луне.

Когда я увидел, что она сидит на подоконнике и тихо плачет, я понял, что совершил тяжелую ошибку. Мне никогда еще не было так плохо. Даже если меня ругала бабушка. Прошептав: "Акцио, пергамент!", я незаметно выбрался из ниши и ушел.

Способ четвертый. Спасение

На четвертый день я боялся не только заклинаний, но и вообще любых действий. По-моему, всеми своими попытками добиться расположения Луны я делаю ей только хуже. Вчерашний день весьма убедительно это продемонстрировал. Но я неожиданно осознал, что не смогу остановиться на полпути. Теперь я понимаю, что имела в виду бабушка, когда говорила об упорстве и храбрости Лонгботтомов.

Итак, сегодня я должен буду спасти Луну. Осталось только придумать, от чего я буду ее спасать. Только бы она не слишком испугалась. После долгих раздумий я решил, что не буду составлять никаких планов. После трех прошедших дней я их страстно ненавидел. Я просто буду следить за ней, и если ей будет угрожать малейшая опасность, тут же спасу ее.

Прямо с завтрака я стал незаметно (по крайней мере, я очень на это надеюсь) ходить за Луной. К сожалению, я не мог видеть ее, пока шли занятия. Но я верил, что за оставшееся время смогу спасти ее от чего-нибудь.

Вскоре мне представился удобный случай. После обеда она шла по коридору в свою башню. Я шел на небольшом расстоянии от нее, старательно делая вид, что рассматриваю крайне необычную лиану, оплетающую окна. Она была действительно незаурядной, но я не отвлекался от своей цели. Тут я заметил что-то маленькое, что ползло по ее мантии и забралось в волосы. Это был мой шанс.

— Луна! — крикнул я. — У тебя что-то в волосах. Но не бойся, я спасу тебя! — с этими словами я аккуратно подвинул прядь ее волос. Однако вместо безобидного насекомого там оказалось что-то страшное. Я растерялся и отпрянул.

Луна поднесла прядь к глазам, смахнула этого монстра и отрешенно сказала:

— Это всего лишь паук, не бойся. Я думала, ты нашел наргла...

После этого она ушла, а мы с пауком остались в коридоре разглядывать весьма незаурядную лиану и размышлять о жизни.

В этот день Мерлин был ко мне благосклонен. Я получил второй шанс. Луна спускалась по лестнице на ужин, как вдруг одна из ступеней исчезла, а ее нога провалилась. Она достала ее, шипя от боли. Я тут же подбежал:

— Очень болит? Я спасу тебя! Я отнесу тебя к мадам Помфри! — и я уже готов был поднять ее на руки.

— Это совершенно необязательно, — сказала она медленно и отошла на пару шагов назад, — со мной все хорошо. — она взмахнула палочкой и что-то тихо сказала, а затем спокойно ушла.

И правда, ведь я мог просто убрать ушиб, а не изображать рыцаря. Тогда бы спас ее и был спокоен. Как, как я мог забыть, что я волшебник? Что подумает обо мне бабушка, если узнает? В этих невеселых раздумьях прошел остаток дня.

И все же, как говорит моя бабушка, Мерлин предпочитает тройки. Именно поэтому тогда, когда я уже отчаялся, у меня появилась третья возможность. Я шел по коридору за Луной, в который раз рассматривая уже порядком поднадоевшую и давно не кажущуюся такой уж необычной лиану. Вдруг Луна остановилась и тихо пробормотала:

— О нет. Зельеварение. Как я могла забыть? Что скажет профессор Снейп?

— Я спасу тебя от гнева профессора Снейпа! — подбежал я. — Я помогу тебе сделать домашнее задание по зельеварению.

— Боюсь, мистер Лонгботтом, в случае, если вы напишете задание для мисс Лавгуд, я буду зол на нее куда больше, чем если бы она вовсе его не сдала, — невесть откуда взявшийся профессор Снейп усмехнулся и ушел.

— Извини, но думаю, профессор прав, — сказала Луна, слегка улыбаясь.

Я расстроено кивнул и развернулся, чтобы уйти.

— Невилл! — вдруг позвала меня Луна. Я поспешно развернулся, чуть не споткнувшись. — Знаешь, обычно дни проходят так однообразно и неинтересно. Но сегодня ты просто спас меня... от скуки. Спасибо! — она широко улыбнулась и ушла, в который раз оставив меня в одиночестве размышлять над нелепыми шутками Мерлина.

Способ пятый. Подвиг

В самом начале этой недели я думал, что этот пункт моего списка, если я до него дойду, будет самым простым. Каждую ночь, начиная с четвертого курса, мы по ночам в нашей спальне разговариваем о девушках и о том, как их покорить. Я слышал сотни вариантов подвигов, которые можно было бы совершить для привлечения внимания любимой. Мне казалось, что хоть что-нибудь должно подойти. Правда, все они сводились к утреннему полету к окну девушки с последующим вручением подарка.

И вот я сижу, перебирая варианты. Чем больше я думал, тем сильнее мне казалось, что летать на метле — плохая идея, я ведь так и не садился на нее с того памятного полета на первом курсе. А Луна наверняка не оценит этого жеста, она все-таки отличается от других девушек. Хотя, скорее всего, я просто пытаюсь найти себе оправдание.

Я устроился в моём любимом уголке Хогвартса — небольшом темном тупике с широким выступом в стене. Через грязное маленькое окно видны окна гостиной Равенкло, в которых иногда появляется Луна. Я часто прихожу сюда, чтобы подумать в одиночестве или написать письмо бабушке. Я вспомнил, как она однажды сказала мне, что отличаться от других вовсе не плохо, всегда можно найти то, что придётся тебе по вкусу. Говорила она это, когда все, кроме меня, с удовольствием ели тыквенный пирог, который я терпеть не могу. Но мне кажется, эта фраза довольно универсальна и её можно использовать и в важном деле подвига в честь Прекрасной Дамы. То есть, я могу руководствоваться своими представлениями, а не общими, в частности, не летать на метле. Так бабушка сказала, а я с бабушкой предпочитаю не спорить.

Успокоив таким образом свою совесть, я посовещался сам с собой и решил, что подходящим подвигом будет оценка выше Т на Зельеварении. Перед моим воображением уже предстала эта прекрасная картина: я гордо подхожу к столу профессора Снейпа, ставлю зелье, он удивленно ахает, ставит мне О, восхищенно аплодирует, к нему присоединяются и гриффиндорцы, и слизеринцы — я герой Хогвартса, Гриффиндор получает сотню баллов, ликующая толпа несет меня в Большой Зал, прямо к Луне, которая влюбленно смотрит на меня. Счастливая бабушка уже прибыла через камин и интересуется, кому же она обязана этой великой радостью, а я отвечаю, что сделал это ради Луны. Бабушка благословляет нас...

Окрыленный этими радужными мыслями, я поспешил на урок Зельеварения. Теперь я осознал, что такое настоящий подвиг. Оценка выше Т для меня — это нечто несбыточное, но сейчас я был твердо уверен, что добьюсь хотя бы О. Я чувствовал прилив сил и энергии, мое зрение, мой слух, мое обоняние будто стали острее, мозг заработал в полную силу, руки уверенно и ловко нарезали, толкли, перемешивали. Наконец, зелье было готово. Чувствуя себя триумфатором, я встал и твёрдым шагом подошёл к столу профессора Снейпа. Никогда еще меня так не волновала оценка, но никогда еще я не был так уверен в ней. Зелье было правильного цвета — голубого, но на свету отливало золотым, что делало его похожим на лунный камень. Я подумал, что это хороший знак.

Я решительным жестом поставил зелье на стол. Будто в замедленной съемке я наблюдал, как золотые пузырьки поднялись со дна, зелье вскипело и взорвалось, с оглушительным дребезгом разлетелась склянка. Все еще оглушенный, шокированный и до конца не понимающий, что произошло, я отрешенно слушал, как профессор Снейп что-то язвительно и возмущенно говорил, указывая палочкой на вспыхнувшее примечание на доске, написанное мелкими буквами: "Зелье крайне взрывоопасно, не встряхивать". Мне казалось, что это мои мечты, посветив мне напоследок своим золотым сиянием, лопаются и растворяются в воздухе. А на пергаменте появляется привычная Т.

Вечером я сварил ещё одну порцию этого зелья. Я подумал, что хотя запланированный подвиг не удался, я все еще могу просто подарить его Луне. Правильно сваренное Невиллом Лонгботтомом зелье — уже событие незаурядное. К тому же, оно очень романтичное: позволяет днем видеть звезды, да и выглядит красиво. Я поймал Луну после ужина и подарил ей зелье, в красках расписав его замечательные свойства. Не забыл я упомянуть, что своей красотой оно напоминает мне ее. Луна мило улыбнулась мне, поблагодарила и пошла в свою башню. Несмотря на неудачу, постигшую меня сегодня, я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. До тех пор, пока до меня не донесся уже знакомый звук взрыва и разлетающейся колбы. Похоже, в моей жизни что-то идет не так.

Способ шестой. Стихи

Осталась последняя попытка. Это всегда пугающе звучит. Особенно когда предыдущие пять попыток с треском провалились. Наверное, большинство людей на моем месте оставили бы уже попытки, но я дойду до конца. Я давно заметил у себя эту странность. В обычных бытовых ситуациях я оправдываю мнение, сложившееся у всех о Невилле Лонгботтоме, но когда дело доходит до чего-то важного для меня, я становлюсь невероятно упрямым и уверенным в себе. Бабушка говорит, что эта черта у меня от отца.

Итак, я сделаю все возможное, чтобы выполнить шестой, последний, пункт идеально. И этот пункт — сонет в честь Прекрасной Дамы. После двух часов неудачных попыток написания сонета (все-таки, трудная форма, а я не Шекспир), я, как всегда, пошел на компромисс с собственной совестью, гордостью и еще какими-то чувствами, если честно, я в этом не очень разбираюсь. Я подумал, что, возможно, подойдут любые стихи, а сонетами их назвали просто из-за того, что тогда не было других форм.

Теперь я мог дать волю своей фантазии, ведь на мое счастье уже придумали белые стихи. Я уже достал перо и прикинул первую строку, как вдруг подумал, что Луна достойна большего, чем просто набора нерифмованных строк. Я быстро нашёл выход : акростих был бы оригинальным и изящным решением. Первые буквы каждой строки составляли бы ее имя — это приятно и она может быть уверенной, что я сочинил эти строки сам, а не списал, как делают все остальные.

Однако помощь со стороны литературы мне все же понадобилась. Я решил поискать в библиотеке советы о том, как писать стихи. Я не стал слишком зацикливаться на технической стороне вопроса (у меня же белый стих), но обратил внимание на простой совет: писать о том, что знаешь. Лучше всего я знаю Травологию. Как только я об этом подумал, меня посетило вдохновение, как и всегда на уроках Травологии, и стихотворение было написано в считанные минуты.

Я был уверен, что Луна поймет и оценит мои возвышенные метафоры и эпитеты. Конечно, она не очень любила Травологию, но я старался не использовать термины и названия редких растений, чтобы стихотворение было доступно для всех. После ужина я нашел Луну и сказал, что хочу с ней поговорить. Мы нашли тихое место, где я продекламировал ей стихотворение, уже ставшее мне родным:

Лицо твое прекрасно, как Манжетка,

Улыбка твоя, будто Валериана, помогает мне не бояться ни профессора Снейпа, ни бабушки.

Не знаю, какие еще слова достойны того, чтобы восхвалять тебя...

А, придумал:

Любовь моя сильнее Дьявольских силков,

Асфодель не заставит меня забыть тебя,

Взгляд твой для меня как Чихотник,

Глаза — как Любисток.

Увидев их, я становлюсь похож на Трепетливый кустик.

Дурманящая настойка в моем сердце

Луна долго смотрела на меня и вдруг сказала:

— Не мог бы ты отвести меня в комнату, где ты это написал?

Я пришёл в неописуемый восторг — это была спальня. Я уже развернулся, чтобы пойти туда, но она продолжила:

— В этой комнате, кажется, было полно мозгошмыгов. Подожди, я только сбегаю за сачком и помогу тебе их отловить.

С этими словами она побежала в сторону своей башни. Я, конечно, не так уж много понимаю в этих ее мозгошмыгах, но я уверен, что моя шестая (последняя!) попытка провалена.

На случай, если читатель, как и Луна, не до конца понял замысел Невилла, мы приводим здесь некоторые выдержки из книги "1000 магических растений и грибов":

"Манжетка используется для декоративных целей и является компонентом Зелья красоты"

"Валериана — один из ингредиентов Умиротворяющего бальзама"

"Дьявольские силки — внешне безобидное растение, при прикосновении начинает душить обидчика"

"Асфодель — трава забвения, используется в Напитке живой смерти"

"Чихотник, любисток — компоненты Дурманящей настойки"

"Трепетливый кустик — декоративное растение, листья которого колышатся без ветра"

Способ седьмой

Воскресенье. Я сижу в своем любимом уголке. Меня захватила депрессия, апатия и жалость к себе. Все, что я сделал за эту неделю, было напрасно. Похоже, я не смогу быть с Луной. Я думал о несправедливости происходящего. Почему многим парням достаточно только улыбнуться девушке, как она уже летит в объятья, хотя любят ее далеко не так сильно, как я люблю Луну? Неужели мне придется жить по тому плану, который давно придумала бабушка? Неужели мне придется видеть Луну с кем-то другим?

Эти невеселые мысли прервала сама Луна, появившись в тупике, о существовании которого, как я думал, знал только я. Она села рядом со мной и спросила, что со мной происходило на этой неделе. Я мог бы отшутиться, мог бы промолчать, соврать или сказать что-то неопределенное. Но что-то толкнуло меня на седьмую попытку:

— Ты мне нравишься, Луна, — сказал я.

И тогда она меня поцеловала. В моей голове впервые за эту сумасшедшую неделю не осталось никаких мыслей, кроме одной...

Бабушка будет мной гордиться.