Отражение меня (гет)

Наша жизнь много от кого зависит. На наш характер влияют наши родители, братья, сестры и прочие родственники; на нас влияют учителя и друзья. Все наше окружение влияет на нас: оно воспитывает в нас подобие себя, и мы этого даже не замечаем, почти никто не замечает. Мы живём среди таких же людей как мы, с теми же привычками, с похожими историями, но иногда бывает так, что кто-то решает быть другим, рискнуть, пойти на поводу у своего “хочу”, и именно о таких людях и пойдёт речь в этом рассказе, речь пойдёт о моей семье.

Мою матушку вырастила бабушка в небольшой хорошенькой деревеньке, одной из тех, что часто попадают на открытки. Окончив школу, матушка решила, что в деревне ей больше делать нечего и уехала учиться в город. Там матушка познакомилась с папой, и они, получив свое первое высшее, поженились. Через два года родился Игорь — мой брат.

И все бы у нас шло как у обычных людей, но папа у меня человек деятельный, на одном месте ему сидеть всегда было трудно, по словам мамы, он даже на каникулах предпочитал себя чем-нибудь занимать, поэтому вскоре он затосковал, и посовещавшись с мамой они решили, что заниматься графическим дизайном они могут и не сидя на одном месте и расправившись со всеми бумагами: подготовив паспорта, уволившись с работы, они отправились путешествовать. Что примечательно, моя бабушка, со стороны мамы, отправилась с ними, мотивируя это тем, что, во-первых, она сможет присмотреть за Игорьком, а во-вторых, ей и самой хочется приключений. А через ещё год появилась я, и стало нас пятеро. Вот так и повелось, что мы переезжаем из города в город и из страны в страну, как только маме с папой надоест предыдущее место жительства. Если память мне не изменяет, то наша самая длинная остановка длилась год: мне было тогда двенадцать, мы остановились на мало заселённом островке посреди Эгейского моря, спокойно жили, мама и папа работали, мы с братом учились и гуляли с местными ребятами. А потом внезапно, за завтраком, мама, не меняя умиротворённого выражения лица, сказала, обращаясь к папе:

?— Милый, мне скучно.

— Значит через три дня уедем, — кивнул папа.

И все, мы собрались, попрощались со всеми, оплатили аренду домика, нашли место, куда переезжать и уехали. Многие друзья родителей, ещё с университетских лет, никак не могли понять нашего стиля жизни и искренне считали, что мама с папой загубили нам жизни, ведь: “Они же не учатся нормально и со сверстниками не общаются”.

Мама с папой отшучивались, но продолжали делать по-своему. И как я считаю, правильно делали, потому что так весело, как нам с братом, никому из наших сверстников не было, это я могу утверждать с уверенностью. Мы исколесили пол мира, жили и в отелях, и в катерах, и в хижине, и в палатке. Кто ещё может похвастаться подобным? И я не могу сказать, что мы остались без образования. Отучились в онлайн-школе, теперь на заочном учимся. Да и языков мы знаем много, не идеально конечно, но такое детство, как у нас, обязывает учиться говорить быстро, так что кое-чего мы все-таки нахватались.

Короче говоря, своей жизнью мы с Игорем полностью довольны… Были, пока не узнали, что наши родители решили вернуться в мамин родной город. Решение это было как ни странно обдуманным, но, как и всегда, не имело под собой веских оснований: мамочка про это долго ходила думала, а потом огласила желание навестить свою родную деревушку, но это не сопровождалось какими-то глобальными изменениями в ее мировоззрении.

Поэтому мы отправили бабушку вперёд, а сами уладили все: сдали квартиру хозяину, попрощались со всеми нашими друзьями, снова собрали вещи в походные рюкзаки и отправились вслед за ней.

Из аэропорта мы сели на электричку, а затем на автобус. Не знаю почему, но в родной деревне мы выглядели слегка неуместно. Не то что бы мы выглядели очень странно, но чем-то неуловимым мы отличались от местных жителей. Мамин посёлок небольшой, но довольно модернизированный, по крайней мере, связь здесь ловит. Вся молодёжь разъехалась в города, и остались только пожилые люди и такие как мы, приехавшие на время. Все дома были свежевыкрашенные, с целыми заборами, ухоженными огородами. Наш дом находился на дальнем от остановки конце деревни и не был виден за разросшимися фруктовыми деревьями.

Я навсегда запомню тот момент, когда я увидела наш дом. Пройдя через едва скрипящую деревянную калитку, мы пересекли заросший двор. Прямо напротив калитки стоял дом, а с левой стороны от него раскидистое дерево со старыми навесными качелями. Не обрезаные кусты, не кошеная трава и разросшиеся деревья создавали атмосферу леса и придавали дому ореол таинственности.

Я всегда читала много книг и огромную долю этих книг составляли романтические новеллы, приключения и фантастика, так что ничего удивительного, что у меня сразу появилось ощущение, будто дверь мне откроет не моя милая бабушка, а прекрасная нимфа или что в каждом цветке, за каждым листком прячется фея. Сам дом был двухэтажным и, как я позже узнала, имел четыре комнаты: кухню — гостиную, веранду и чердак. Он был сложен из красного кирпича, с крышей выложенной темно-бордовой черепицей, дверью и ставнями цвета молочного шоколада. Стены дома опутывала лоза, а под окнами висели горшочки для цветов. Я и до этого видела дивные, спокойные места, но не в родной России. До этого дня я была уверена, что даже существуй оно, современный мир сделал бы все, чтобы уничтожить этот мирный, сказочный уголок. Я застыла в восхищении, и папе пришлось меня подтолкнуть, чтобы я продолжила движение. Дом оказался милым, красивым, со слегка старомодной обстановкой: выцветшие обои, старый громоздкий сервант, немного потёртый ковёр, несмотря на старания бабушки, воздух в доме все ещё пах затхлостью, но мне и брату здесь понравилось. Бабушка заняла свою комнату на первом этаже, там же была гостиная-кухня и веранда; мы с братом заняли две комнаты рядом друг с другом на втором этаже ближе к лестнице, напротив наших комнат была ванная и детская мамы, в которой поселились родители, прямо рядом с их комнатой была лестница на чердак. Мы покидали вещи и собрались на семейный совет, на котором распределили обязанности, ведь хоть за те три дня, что бабушка была здесь, она провела огромную работу по оживлению дома, но все равно, у нас была ещё куча дел.

Первый месяц мы занимались исключительно домом, но потом, когда уборка была закончена как внутри, так и снаружи: трава скошена, окна помыты, огород убран, крыша починена, даже качели заменили. Мы с Игорем разобрались с завалами учёбы и облазили все уголки нашей деревни, и вот тогда мне стало скучно. Игорю было некогда скучать: он со своими друзьями — заочниками разрабатывал квестовую компьютерную игрушку, которой они посвящали все свободное время, тем более теперь, когда у них наконец был один часовой пояс. Я же интроверт и предпочитаю работать одна, а не в группе, так что большинство проектов делаю сама.

Прослонявшись несколько дней по дому, я окончательно надоела родителям своими стенаниями, и,в конце концов, бабушка, зная мою любовь к приключениям и не сильную любовь к людям, предложила мне разобрать чердак.

Кому не нравятся чердаки? И я имею в виду не те обжитые пауками и заваленные старым мусором, а те чердаки, на которых можно найти целые сокровища. Те, где можно вдоволь покопаться в пыльных коробках, снять покрывала со всего, до чего дотянутся руки и смотреть, смотреть, смотреть. В нашем доме оказался именно такой чердак, и я пропала для общества. Родители и брат только посмеивались, а я никак не могла насытиться этим ощущением причастности к своему роду. Было в этом что-то завораживающее: в коробке пожелтевших фотографий, в картинах, старых, облупившихся ёлочных игрушках, подсвечниках, потрескавшейся от времени гитаре, сундуках с пропахшими сыростью тканями, просто древней швейной машинке и в старом мутном, будто покрытом инеем, зеркале, что я нашла в углу.

В ту ночь я резко проснулась, открыла глаза и некоторое время рассматривала тени на потолке. Я хотела вернуться к прерванному сну, но какое-то беспокойство не давало мне уснуть, и я спустилась на кухню выпить тёплого молока: бабушка в детстве всегда поила нас молоком перед сном, потому что считала, что так мы с Игорем быстрее и крепче заснём. В доме стояла тишина, и было темно. Лестница под моими шагами слегка скрипела, и я каждый раз замирала, боясь разбудить домашних. Особенно я боялась разбудить Ба, та спала чутко и реагировала почти на любой шорох.

Какого же было моё удивление, когда я увидела полосочку света, просачивающуюся из-под кухонной двери.

Зайдя, я увидела свою бабушку, — Елизавету Павловну, — стоящую ко мне спиной, и уже собралась выдохнуть с облегчением, когда она повернулась ко мне, и я невольно поперхнулась. Нет, она ни в коем случае не стала похожа на сказочную страшилку, и у нее на лице не было маски. Но её глаза, глаза человека, который забивал нам холодильник едой перед заслуженным выходным: "Что бы вы не ходили, не голодали, да в сухомятку не питались". Глаза человека, который пол ночи сидел у постели Игоря, когда он слег с температурой, и того человека носился за нашим семейством по всему свету; эти глаза казалось подёрнулись ледяной дымкой. Её спина была неестественно прямая, губы поджаты, а руки скрещены на груди, уже это меня насторожило. Я, проведя со своей бабушкой все детство, знала все ее, и эта поза не была чем-то для нее характерным. Я сначала даже не заметила старомодную сорочку в пол, вот уж чего моя бабушка никогда не носила, предпочитая фланелевые или хлопковые пижамы.

— Бабушка… А что здесь происходит? — произнесла я с опаской.

— Нора… Проводящая… — женщина прищурила глаза и нахмурилась: казалось она что-то обдумывает.

И без того слегка напуганная и озадаченная, я была совсем выбита из колеи, когда дверь снова открылась вошла вторая Елизавета Павловна: на этот раз правильная, в хлопковой пижаме, с бигуди в седых волосах и с лучащимися добротой глазами.

Я переводила взгляд с одной Елизаветы Павловны на другую. Все, шторка опустилась. Не помню, в какой из книжек я это прочла, и что конкретно это там означало, но в нашей семье это ёмкий термин, означающий что все, трындец, Бобик спёкся.

Когда моя дражайшая маман решила, что нашей семье не помешает пожить в покое, и мы вернулись в деревеньку, в которой она провела детство, мы с братом молчали. Когда выяснилось, что интернет, как и телефон, у нас первые две недели будет исключительно в специальном кафе, мы лишь сквозь зубы поругались, но это! Это уже слишком для моей психики.

Моя бабушка замерла, не веряще смотря на свою близняшку, в то время как черты лица ледяной статуи с бабушкиным лицом разгладились, и она радостно воскликнула:

— Элиза, наконец-то! — женщина кинулась к моей ба, обнимая её.

— Трындец! — тихонечко, скорее себе, чем что бы быть услышанной воскликнула я, опираясь на холодильник и слегка истерично посмеиваясь.

Но этого оказалось достаточно, чтобы женщины одновременно повернулись ко мне, как будто только заметив.

— Две бабушки! Хи-хи, две совершено одинаковые бабушки. Ха-ха, как в мексиканском сериале, — я сделала пафосный тон. — Элоиза, мы были разлучены, но теперь мы снова вместе. Ха-ха-ха.

— Ох, что же это я, совсем забыла, что Луизочка у нас неподготовленная проводящая, — моя бабушка озабоченно нахмурила брови и помогла мне встать с пола. — Лидия, завари чайку, пожалуйста. Луизочка, пойдём, деточка, пойдём в комнатке у меня посидишь, а я тебе все-все объясню, — уговаривала меня, как маленького ребёнка, бабушка.

А я уже в принципе успокоилась, только иногда ещё пробивало на «хи-хи», но я сдерживалась, чтобы не взволновать её… Их ещё больше. Бабушка привела меня в свою комнату. Напротив двери у нее стоял шкаф, слева от двери кровать, рядом с кроватью книжный шкаф, а у окна, у противоположной стены, небольшой круглый столик с графином и два кресла. Усадив меня на кровать, Ба начала вокруг меня суетится: накинула не плечи плед, дала воды, поправила плед, забрала пустой стакан, снова поправила плед и когда уже совсем нечем стало создавать видимость бурной деятельности, она села в кресло у окна и стала рассматривать свои руки, как будто видела их впервые. Я её не торопила и пока что строила догадки о том, что же всё-таки происходит. Я вообще с людьми мало общаюсь, обычно заводилой всегда был Игорь, вот уж кто экстраверт из экстравертов; сколько себя помню, он всегда собирал вокруг себя людей, сам того не желая. Мы переезжали из места в место и каждый раз повторялось одно и то же: мы выходили во двор, и через полчаса вокруг моего брата собиралась разновозрастная компания детей. Даже если мы и не знали языка, он умудрялся общаться с ними жестами. А я предпочитала общество книг, так что вариантов происходящего у меня придумалась масса, от незабвенного мексиканского сериала, клонирования и прочего до инопланетян с их опытами над людьми. Наконец, та, которую назвали Лидией, зашла в комнату с подносом. Поставив его на столик, стоящий между креслами Лидия присела и стала разливать чай. Елизавета Павловна заговорила:

— Луизочка, ты ведь помнишь зеркало на чердаке? То, которое ты нашла неделю назад, ты ещё удивилась что оно такое мутное, как будто с белым налётом? — я утвердительно кивнула.

Зеркало было запоминающееся и неуместное в нашей модернизированной обстановке: оно было оправлено в красивую деревянную раму с облупившейся позолотой, с резьбой из плюща и дубовых листьев.

— Понимаешь, — мягко начала она. — Это зеркало особенное: оно зачарованное. Когда этого зеркала касается свет полной луны, при условии, что рядом есть проводящий, открывается своеобразное зазеркалье, и отражения могут перемещаться к нам или мы к ним.

Я смогла только моргать и улыбаться. В голове не укладывалось — я даже ей потрясла. Значит предположения про марсиан не такой уж и бред. Ба, приняв моё молчание за недоверие, продолжила:

— Понимаешь, дорогая, в семье твоего деда передаётся эта, — она замялась на секунду, — способность. Этот параллельный мир очень похож на наш, просто пошёл по другому пути развития. И там живут те же люди. Вот, например, я и Лидия, мы отражения. В момент нашего появления на свет наша душа разделилась на двое. И если во мне преобладают условно хорошие качества, то с Лидии противоположно отрицательные. Например, я терпелива, а Лидия нет; я мягкий по характеру человек, а Лидия настоящая железная леди. И только рядом со своей половинкой отражение может прийти в равновесие. Ещё есть проводящие, как ты, и твоё отражение. У вас это условное разделение не соблюдено, и ваши качества намешаны в дикий коктейль.

Пока бабушка рассказывала, я мирно тихо пребывала в шоке. Это вообще как так? Так возможно?

Лидия тем временем продолжила начатую бабушкой мысль:

— Например, человек может быть одновременно и невероятно жадным, и при этом постоянно бороться с желанием отдать последнюю рубаху. Предки моего мужа считали, что эта способность, открывать зеркала, для проводящих как инстинкт самосохранения, иначе в итоге их просто разорвёт от противоречащих эмоций и желаний.

Я сидела на бабушкиной кровати, разглядывала покрывало в цветочек, и мне хотелось тихонечко, чуть-чуть, самую малость матюгнуться. Но, к сожалению, я девочка воспитанная, и вообще, при бабушке ругаться не красиво, поэтому сейчас я спокойно посижу, покиваю в нужных местах, а потом обсужу все это дело с моим дорогим братиком. Но вот назрел у меня вопрос:

— И когда же здесь появлялась последняя проводящая... — я на секунду задумалась, — ну, или проводящий?

— Последним проводящим был твой дед, но он ушёл за зеркало. Подобное происходит каждые два-три поколения, — вновь ответила мне Лидия.

Я невольно удивилась, насколько спокойно бабушка отреагировала, будто и не её дед кинул. Ба понимающе улыбнулась.

— Твой дед очень меня любил, но чем старше он становился, тем сложнее ему было контролировать себя, и я его отпустила.

Я кивнула, делая себе пометку: “Подумать об этом завтра”.

— А вы уверены, что я проводящая? Не помню, чтобы меня раздирали противоречия.

— Ты ещё молодая, — аккуратно начала Елизавета Павловна. — Пока что, даже если тебе это не нравится, но за тебя отвечают родители, и все важные решения тоже принимают они. Но когда ты начнёшь жить сама и нести ответственность тоже будешь сама, когда тебе придётся решать все проблемы самостоятельно, вот тогда ты и начнёшь понемногу сходить с ума.

Я непроизвольно вздрогнула, представив всех тех психов-маньяков из любимых ужастиков папы. Растерянно посмотрев на обеих бабушек, я как-то жалобно спросила:

— И что же мне делать? — Лидия посмотрела на меня понимающе и мягко посоветовала:

— Пока что тебе лучше пойти поспать, милая. Я вернусь в свое зазеркалье и расскажу твоему отражению то же, что мы поведали тебе, — мягко посоветовала Лидия, понимающе на меня посмотрев.

— А откуда вы узнаете, где её искать?

Лидия посмотрела на меня так, будто я сказала несусветную глупость:

— Как же я могу не знать? Твоё отражение не наследная принцесса Элеанор Годвийская, моя любимая внучка.

Видимо я не смогла сдержать изумления, потому что бабушка снова принялась объяснять:

— Наши миры, конечно, немного разные, но все же похожи. Например, отражения могу иметь идентичную внешность, но из-за разных видов деятельности приобрести разные фигуры. Или являться не лучшими друзьями, а заклятыми врагами. В данном случае, поскольку мы с Лидией тесно связаны с проводящими, у нас и отношения с окружающими похожи, а так… тут не предугадаешь, — я кивнула, поставив ещё одну заметку на "подумать". — А теперь, Луиза, иди-ка ты спать. Тебе нужно отдохнуть и подумать.