Тоска (гет)

— Так, я удваиваю.

— Уравниваю.

— Отлично, выкладываю флоп.

— Ч-что?

— Ну, те три карты.

— А, д-да.

Я с лёгким волнением перетасовал две свои карты (обе — семёрки, из-за которых я осторожно в четыре раза поднял минимальную ставку), отложил их и разложил три верхние карты из колоды на сиденье поезда. Колёса постукивали, вагон слегка подрагивал, из приоткрытого окна приятно дул ветерок, а из наушников нашего соседа, пожилого человека, доносились звуки песен Scorpions. Вспомнить молодость решил дедуля. Хихикнув про себя от этой мысли, я взглянул на то, что вытащил из колоды. Король, семёрка и двойка. Отлично! Я не прогадал, повысив ставки в самом начале. Сохранить бесстрастное лицо мне удалось, но с дрожью в руках было посложнее. А не заметила ли она участившегося дыхания? Ханако, насколько я знаю, очень внимательна к языку тела окружающих — такое уж у неё было детство непростое.

Взявшись обучать Ханако, я и не подозревал, что она может так быстро научиться играть. Всё-таки с человеком, которому она доверяет, эта девушка ведёт себя куда более открыто и не стесняется спрашивать, что и даёт такой результат.

Она робко переводила взгляд то на сиденье, то на свои карты.

— Ну что?

— Поднимаю на д-десять.

Я слегка нахмурился. Что же у неё может быть? Пара королей? Да нет, она, как неопытный игрок, стала бы резко поднимать ставку с самого начала, а не уравнивать. Король? Двойка? Две пары? В любом случае, у меня уже три карты одного достоинства, так что мои шансы на победу куда выше и можно осторожно повышать.

Однако не думал, что меня обуяет такой азарт.

— Уравниваю и поднимаю ещё на десять.

— Х-хорошо.

Выложил следующую карту. Четверка бубен. Ничего примечательного.

Я поглядел на Ханако. Заметив мой взгляд, она не сразу отвела глаза на картину за окном, где проплывали деревья, кусты, мелкие речки, а вдалеке виднелись небоскрёбы большого города. Я что-то уловил в её взгляде. Что это было? Немного похоже на увиденное мной в её глазах в тот момент, когда мы с ней несколько недель назад заперлись в её комнате в общежитии «Ямаку» — она тогда задёрнула занавески, а меня попросила запереть дверь. И я ещё не верил в реальность происходящего. Так что, она готовится к какому-то огромному шагу?

— Ч-чек.

— Чек, — согласился я.

Последняя карта. Двойка треф.

Она облизнула губы. Нехарактерный жест.

— Поднимаю на т-тридцать.

Всё ясно — у неё двойка и она сейчас собрала комбинацию из них трёх. Прости, Ханако, но твои карты биты. Хотя не стоит мне особо злорадствовать, ведь она нашла в себе силы пригласить меня в эту поездку, которую давно планировала. Сказать, что мне было приятно, значит ничего не сказать. Единственное, что меня удивило, так это её решение не звать никого больше. С Лилли всё понятно — она в Шотландии, но как насчёт остальных? Неужели она действительно ни с кем больше так и не сблизилась хотя бы настолько, чтобы желать провести с ними каникулы?

— Ставлю всё.

— У-уравниваю.

Теперь можно улыбнуться.

— Открываем карты.

Я положил рядом с картами на сиденье свои семёрочки, принесшие мне побе… Ханако осторожно примостила по другую сторону от моей пары свои семёрку и двойку. Фулл хаус. Я проиграл. Откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза, но вскоре открыл их вновь.

— Подожди, ты что, играла в самом начале против меня с семёркой и двойкой? Это же ужасная комбинация!

— П-прости, п-просто я хотела поскорее проиграть, чтобы мы могли п-поговорить о чём-нибудь другом, а вышло в итоге всё наоборот. Знаешь, а м-мне нравится эта игра.

Ах, та же тактика, что и тогда: поставить всё на кон, чтобы только быть поближе ко мне. И, как и тогда, она не рассчитывала на выигрыш, но всё равно победила безоговорочно.

— Ого, не думал, что ты любишь доминировать над проигравшей стороной.

Она покраснела.

— Я н-ничего такого…

— Да шучу-шучу. Ладно, так о чём ты хотела поговорить?

— Я х-хотела спросить… Не рассказывал ли ты обо мне своим родителям?

Ага, время для прогулки по минному полю, фигурально выражаясь, хотя, может, я придаю вопросу слишком большое значение. Тем не менее, я действительно уже написал родителям, что начал встречаться с девушкой, чем вызвал у них целую бурю эмоций, а также ненужных поучений о безопасности секса, однако я не писал про её шрамы, про стеснительность, да и вообще обошёлся скромным «симпатичная». Родителей, конечно, такое не устроило, они требовали фото, но я ответил, что пока не готов его прислать. Да и что я им ещё мог о ней написать? «Половина её тела покрыта шрамами, а сама она испытывает трудности с социализацией?» После той беседы в парке она какое-то время вела себя с окружающими по-другому, старалась быть более открытой. Однако люди реагировали на неё по-старому, поэтому она постепенно вернулась к прежней замкнутости. Ну да ладно, мало-помалу, думаю, она всё-таки избавится от своего стеснения. Я ей в этом помогу, пусть и будет трудно. Глупо было думать, что после одного разговора всё в её жизни коренным образом поменяется, так что…

— Х-хисао? Ты не уснул? — робко улыбнулась она. — Так ты написал родителям или нет?

— Да, а как же. Мои родные нас благословили.

Она хихикнула, но затем улыбка постепенно сползла с её лица.

— Жаль только, ч-что со своими родителями я тебя познакомить не смогу.

Мы въехали на мост. Стук колёс изменился, звук стал немного выше. Гуляющий над речной гладью прохладный бриз, залетевший в окно, заставил меня поёжиться. Город всё приближался. Практически весь путь до города мы провели в тишине, только обмениваясь замечаниями относительно видов и погоды на завтра, да ещё плана нашего путешествия.

Мы подъехали к городу. Небоскрёбы отбрасывали длинные тени на железную дорогу, периодически закрывая от нас солнце, назойливо мелькавшее между ними. Мы фактически ехали в тени этих строений до самого прибытия на вокзал.

В этом городе мы останемся на день и ночь, а завтра двинемся дальше. С востока небо заволокли тучи — как и обещали в прогнозе погоды, ночью пройдёт дождь.

Пока мы ехали в такси до гостиницы, мою голову не покидали мысли о Ханако. Я люблю её… Так ведь? Я сказал ей об этом. Я улыбаюсь ей, когда мы общаемся, стараюсь подбодрить и развеселить, когда ей грустно. Но сейчас, по прошествии нескольких недель, что я чувствую? Проклятая рациональная часть меня в последнее время не даёт мне покоя. Что нас ждёт в будущем? У неё, как она вновь напомнила, нет родителей. А после всего, что между нами было, я просто не смогу бросить её, ведь я последний человек, который остался рядом, к кому она привязана. Я боюсь оставлять её одну, потому что не знаю, что с ней будет в таком случае. Значит, в перспективе нас, видимо, ожидает совместная жизнь. Я попытался представить нас вместе как семью, живущую в своём доме. Скорее всего, популярностью у соседей мы пользоваться не будем. Пусть я и привык к её шрамам, но остальные не привыкнут никогда.

Что я видел тогда в её глазах во время поездки на поезде? Она хочет дать понять, что готова связать свою жизнь со мной? Поэтому мы в этой поездке только вдвоём? А готов ли я к этому?

А ещё одна неприятная мысль: не согласился ли я быть с ней из-за того, что мне было её отчасти жаль? Не воспользовался ли я ситуацией? А не воспользовалась ли ей она?

Я вспомнил первую неделю в «Ямаку», все эти новые знакомства и все свои действия, что последовали потом. Правильный ли я сделал выбор?

О боже, о чём я только думаю.

Пришло время выходить из такси, которое мы взяли на вокзале, чтобы добраться до гостиницы. За окном виднелись стеклянные двери, подсвеченные сверху уютными жёлтыми фонарями. Прохожие в отличие от нас, приехавших с юга, оделись сегодня потеплее. Мужчина в пальто, переходящий чуть поодаль дорогу, курил сигарету. Мне почему-то тоже захотелось. Я открыл дверь и окунулся в прохладу вечернего города. За спиной послышался звук открывающейся двери. Вдруг в сердце вонзилось какое-то неприятное чувство. Я попытался прогнать его, но осадок его остался где-то глубоко в душе.

Что же это было за чувство? Неужели… тоска?