Космос за дверью (джен)

Совсем рядом с Ехо, где-то на окраине его Темной стороны, в трех шагах от Кофейной гущи и в пяти минутах езды на амобилере от Иафаха, где-то совсем близко, но одной ногой в другом Мире, находилось то место, где Макс дожидался Шурфа.

Раньше это место ему никогда не снилось, и ни одна дверь до того дня сюда не вела. Макс решил, что оно — подарок Хумгата. Чем-то оно напоминало реальность с песчаными пляжами: так обычно море на детских рисунках всегда напоминает обо всех морях и пляжах на свете, но посторонний человек ни за что не скажет, отпечаток какого именно берега какого именно моря ребенок оставил на белоснежном листе. Море здесь было беспокойное, а ветер норовил сорвать тюрбан с головы Макса. Вместо песка под ногами была рассыпана галька.

В воздухе творилось странное: будто бы реальность в этом уголке неизвестного Максу Мира была порвана, изрезана, местами заштопана, и через все дыры и щели сюда просачивались другие Миры. Это нельзя было увидеть, но почувствовать не составляло никакого труда. Здесь пахло кофе, которое готовил Франк. Здесь гулял ветер, сбежавший с Темной стороны Ехо. Слышны были разговоры людей, спешащих на службу в каком-то далеком и неизвестном Мире. Здесь — Макс мог в этом поклясться! — даже чувствовалось присутствие Лойсо. Пожалуй, думал он, если закрыть глаза и не видеть камней, серого неба и бушующего моря, то кажется, будто бы топчешься на пороге Коридора между Мирами, решая, в какую из приоткрытых дверей заходить.

Шурф опаздывал. Сэр Лонли-Локли никогда никуда не опаздывал, но Шурф больше не был им. По крайней мере, не полностью. Наедине с Максом, во сне, на Темной Стороне или в "Кофейной гуще" от маски педантичного и серьезного сэра Лонли-Локли оставалось безумно мало. Так мало, что ему даже не нужно было менять внешность, чтобы оставаться неузнанным: ну кто поверит, что вот этот вот гражданин без тюрбана и есть новый Великий Магистр Ордена Семилистника, бывший Мастер Пресекающий Ненужные Жизни? Ха.

Светло-голубой тюрбан Великого Магистра еле-еле держался на лохматой голове сэра Макса. Так приятно было вновь нацепить на голову эту вещицу: кто бы знал, что его тоска по Ехо не только об оставленных там друзьях, архитектуре и еде, но и о таких простых мелочах как тюрбаны и лоохи. Кто бы знал, как бунтуют серьезные взрослые дяди, занимающие высокие посты, в те времена, когда маски, за которыми они прячутся, окончательно им надоедают. Единственным свидетелем этого бунта, кроме самого Макса, была Триша, наблюдавшая за ними с дерева, но вряд ли она осознала всю невозможность произошедшего. Мало ли так у них, у этих могущественных колдунов, принято: уходя, отдавать свой тюрбан тому, кто позвал тебя в этот Мир в гости, а в свой возвращаться лохматым. То, что сэр Лонли-Локли и лохматость — давние враги, и не положено им сосуществовать в одной точке времени и пространства, Триша, конечно, может, и догадывается, но вряд ли осознает, насколько важным для Шурфа является изменить это положение вещей. Не столько именно это положение вещей, сколько в целом перемешать все-все вещи и заново разложить их по местам. Новый Шурф — новое положение вещей.

Шурф опаздывал, но Макс не волновался: многочисленные обмены Ульвиара прочно связали их невидимыми нитями. Не настолько прочно, чтобы Макс знал, что именно так задерживает друга, но достаточно, чтобы чувствовать, что тот уже в пути. Все те же обмены были ответственны за правильный выбор направлений в Хумгате: никуда теперь они друг от друга не смоются.

На мгновение Максу показалось, что к нему по каменному берегу спешит сэр Шурф, но лишь потому, что встретить здесь кого-то другого Макс просто-напросто не рассчитывал. Когда незнакомец приблизился к нему достаточно близко, чтобы его можно было хорошенько разглядеть, Макс окончательно убедился, что это не может быть Шурф. Бунт бунтом, но вряд ли друг сможет променять скабу и лоохи на узкие штаны, рубашку и пиджак. Да еще и ярко-красную бабочку нацепить на шею. Да и дело-то, конечно, не в одежде. Макс не мог выразить этого словами, но понимал, что можно сколько угодно менять внешность и наряды, скидывать маски и применять новые, но таких изменений добиться, пожалуй, совершенно точно невозможно. За сутки, прошедшие с их последней встречи, так точно.

Незнакомец прошел мимо, пробормотав приветствие. Так обычно здороваются с соседями: говорить вам, вроде бы, и не о чем, но совсем ни слова не произносить просто свинство. Буквально в паре метров от того места, где сидел Макс, этот господин открыл невидимую дверь и исчез. Ничего, в сущности, удивительного в этом и не было. Приснилась ему эта реальность и он таким интересным образом проснулся, или же человек был вполне бодрствующий и просто так ловко смылся в Хумгат — по большому счету, значения это не имеело. В этом месте Макс ничему и не думал удивляться.

А вскоре наконец явился сэр Шурф с целым подносом столичной еды. Собирал он все эти яства по самым лучшим трактирам Ехо, и, как выяснилось, только из-за этого и припозднился. Ничего криминального в этом, впрочем, не было, просто очередной маленький бунт порядком уставшего сэра Шурфа. Не так-то просто быть Великим Магистром, знаете ли.

— Пикник на побережье — лучшее окончание тяжелого рабочего дня, — заметил Шурф, когда с едой уже было покончено.

Его не смущал довольно прохладный ветер, брызги неспокойного моря и отголоски других реальностей, просачивающихся на этот пляж. Здесь в сотни раз лучше, чем в Ехо, думал Шурф. Здесь чуточку лучше, чем в гостях у Франка или на теплом песке в Мире из сновидений, где он обычно отсыпается после суток бесконечной нудной работы. Здесь, как будто бы, в дополнение к бодрящему запаху моря и ухмыляющемуся Максу присутствует лучшее из всех других реальностей. А что еще ему нужно?

Неожиданно громкий звук, будто бы чей-то рев, застал их врасплох. Вслед за ним совсем рядом вновь открылась невидимая дверь и из нее выскочил все тот же странноватого вида человек: не то сновидец, не то путешественник между Мирами. По всему пляжу разнесся его рассерженный голос:

— Черт, черт, черт!

Он бродил по кругу, будто обходя что-то невидимое, и пространство, которого он касался руками, постепенно теряло свою прозрачность и приобретало синеватый оттенок. В конце концов оно стало равномерно синим, что, однако, ни одного из наблюдавших за процессом не удивило. Шурфа такие чудеса не трогали, а Макс одними лишь губами повторял только что услышанное слово: черт. Так, будто во Вселенной не было ничего важнее этого черта. Пожалуй, действительно не было.

— Где мы? — неожиданно даже для себя спросил Макс.

— Земля, — отозвался голос позади синей будки. — Но что-то не так. Тардис не слушается, я точно не знаю, что происходит, — незнакомец обошел будку, спиной прислонился к ее дверям. — Кстати, я — Доктор, а вы кто такие?

Синяя будка, которую он назвал Тардис, находилась, как показалось Максу, в самом центра рваной реальности этого пляжа, на самом что ни на есть пороге Хумгата, и время от времени как-то устало вздыхала. Доктор, хмурый, задумчивый, смотрел на них требовательно, ожидая ответа. Макс обдумывал теперь уже два слова, пробуя их на языке: черт, Земля. Никогда раньше не ставился вопрос о том, на какой планете он находится: привычным и понятными было говорить о других Мирах, но никак не о Планетах. Но у этого Доктора было какое-то совершенно иное представление об устройстве Вселенной.

Шурф молча докуривал вытащенную из Щели между Мирами сигарету. Эта немая сцена могла бы продолжаться еще долго, если бы с неба не начал капать дождь. Доктор как-то неопределенно указал на дверь своей синей будки, то ли приглашая их последовать за ним, то ли говоря таким образом: ну, счастливо оставаться, а я пошел. Он исчез внутри, оставив дверь незакрытой, и Макс мог отчетливо разглядеть бесконечное число лампочек, лестницу и что-то отдаленно напоминающее монитор компьютера.

— Думаю, нас пригласили войти, — безмятежно, но с какой-то дерзкой улыбкой, произнес Шурф. — Ну, Макс, не будь занудой, пойдем, — добавил он строго.

Дождь усиливался, и оба они уже изрядно вымокли. Можно было, конечно, отправиться в кофейню к Трише и Франку, есть пироги, рассказывать истории и пить кофе. Можно было отправиться куда-нибудь еще, где нет дождя. Что угодно казалось Максу более разумным вариантом, чем забраться в полицейскую будку этого господина с красной бабочкой на шее и оказаться как раз в том месте, где реальность нуждается в заплатке, где одновременно существуют все Миры и их Темные стороны.

Но Шурф уже тащил его к порогу. Великий Магистр, взрослый и серьезный человек, как же.

Совсем рядом с Ехо, где-то на окраине его Темной стороны, в трех шагах от Кофейной гущи и в пяти минутах езды на амобилере от Иафаха, где-то совсем близко, но одной ногой на другой Планете, находилось то место, откуда с печальным вздохом исчезла Тардис с тремя пассажирами на борту.

* * *

Так далеко от Ехо, насколько только возможно, где-то на окраине Вселенной, на той стороне Моста Времени и всего в паре секунд полета от любой точки пространства и времени, по какой-то неизвестной никому Галактике дрейфовала Тардис.

Макс вытащил из Щели между Мирами кувшин с камрой. Он очень надеялся на то, что этот кувшин был утащен им со стола сэра Джуффина Халли: по крайней мере, именно его он и представлял каждый раз, когда шарил рукой под консолью в поисках камры. По вкусу она определенно очень походила на ту, что готовила мадам Жижинда, и Шурф был с ним абсолютно согласен.

В последнее время они принялись оставлять взамен камры записки со спасибо: не столько для того, чтобы поблагодарить, сколько шутки ради. Оставалось надеяться, что записки попадают в руки адресата, и что адресатом этим является именно Джуффин.

Идея принадлежала Доктору. Если ты можешь вытащить что бы то ни было из любого другого Мира, спросил он как-то, то почему бы тебе не попробовать оставить там что-то взамен? Если уж у тебя хватает наглости стащить чужой напиток, чуть раздраженно сказал он тогда, ну хотя бы поблагодари человека. Да, самое первое спасибо было самым что ни на есть искренним.

Они сидели на пороге Тардис и пялились на далекие звезды, на межзвездную пыль и на астероиды. Шурф то и дело погружался в чтение. С каждой планеты, из каждой эпохи он забирал себе небольшой сувенир, а Тардис любезно переводила. Шурф пил чай: не нужно было никого грабить, достаточно только побродить по коридорам и отыскать кухню. Макс и Доктор наслаждались камрой из Ехо и тихо, так, чтобы не мешать Шурфу читать, разговаривали. Времена взаимного недоверия к чужим чудесам уже давно прошли, а такие вот вечера на пороге Тардис вошли у них в привычку.

Иногда Макс и Шурф сидели здесь одни, так, будто бы в их распоряжении вновь оказалась вечность из запасов Франка, только теперь им для этого даже не нужны были его удивительные часы. Впрочем, все то, что случилось с ними с того момента, как Тардис укрыла их от дождя, было их бонусной вечностью: не имело никакого значения то, как долго они собираются рассекать космическое пространство в компании Повелителя Времени, вернуться в свое здесь и сейчас они всегда успеют.

Так, разумеется, было только в теории. История Пондов, рассказанная Доктором в один из таких вечеров на пороге, была самым ярким примером того, как теория не всегда соответствует реальности. И хотя вероятность им где-нибудь также застрять была достаточно мала, уверенность в том, что пора возвращаться в свои будни, с каждым днем все росла.

За эти несколько недель они переловили несметное число злодеев и разобрались с множеством загадочных происшествий по всей Вселенной: все-таки Тайный Сыск никогда не дремлет, даже сменив род занятий и место жительства. За это время они успели завести несколько полезных знакомств в разных уголках Вселенной, два раза спасли Землю от неминуемого конца, ввязались в дюжину неприятных драк и посеяли в одной из них тюрбан Великого Магистра Ордена Семилистника. Даже с Пондами успели познакомиться.

Но пора было возвращаться. В "Кофейной гуще" Макса ждал кофе по какому-то новому рецепту, Триша обещала сварить к обеду. В то утро, несколько недель назад, он собирался ненадолго встретиться с Шурфом, а после — обратно в Город. Шурф рассчитывал всего на пару часов отдыха в компании Макса, а получил несколько дюжин дней. Непозволительная роскошь.

— Допьем камру, верну вас на тот пляж, — тихим голосом сообщил Доктор, выслушав соображения Макса о том, что пришло время разбредаться по своим Мирам.

Изорванное пространство того Мира, где находился пляж, они обсуждали практически в каждую из своих посиделок, пытаясь найти ответ на то, что же, все-таки, произошло. Однажды Доктор признался, что место было ему знакомо, и что правдивым ответом на то, где оно находится, было бы параллельная Земля, а не просто Земля. Ему, однако, так и не удалось никуда попасть в той параллельной реальности: Тардис сама привела его на пляж, но ни в какую другую точку параллельного пространства перемещаться не желала, сколько бы он не пытался.

Дождь в Мире с каменным пляжем не успел закончиться к моменту их возвращения. Шурф открыл дверь Тардис первым, шагнул с закрытыми глазами и исчез в Коридоре между Мирами. Обещал к вечеру быть у Франка. Макс пошел следом.

— Ты найдешь способ вернуться в Ехо, — сказал на прощание Доктор. — Буду ждать приглашения в гости.

Так далеко от Города, насколько только возможно, где-то на окраине Вселенной, полдня спустя и через несколько столетий в будущем, в самый неподходящий момент из кармана Доктора вдруг исчезла звуковая отвертка, оставив вместо себя белый прямоугольник с одним лишь нацарапанным на нем словом: спасибо.

* * *

Во дворе "Кофейной гущи", на окраине новорожденного Города и всего в двух шагах от Ехо, на границе Миров, в саду, где резвились щенки тумана, сидел Доктор, спиной прислонившись к Тардис.

— И они придут? — спросил он сидящего напротив Шурфа.

— Ты же пришел.

Доктор посмотрел на него укоризненно: разумеется, он пришел! Когда приглашение в гости представляет собой приглашение отыскать стащенную у тебя любимую вещь на окраине чужой Вселенной, как же тут не прийти? Звуковую отвертку ему вернули как только он вышел из Тардис, но Доктор не переставал проверять содержимое карманов: никогда не знаешь, когда тебя снова ограбят. Макса это почему-то очень веселило.

— Макс планировал эту встречу с тех самых пор как узнал о том, что произошло. А если уж что-то взбрело ему в голову, он это непременно сделает. Не сомневайся. После сегодняшнего дня они смогут приходить сюда когда захотят. Отличное место для встреч здесь у Франка.

— И Тардис нравится. Если все получится...

Доктор не стал заканчивать мысль, но Шурф и так понял его. У него с Максом был Город, песчаные пляжи, сны и невидимые ниточки через весь Хумгат, помогающие отыскать друг друга. Миллион возможностей сбежать от работы и суеты, встретиться, поговорить и помолчать. У Доктора и Пондов ничего этого не было. До сегодняшнего дня.

Они пришли на закате, когда находиться в саду стало практически невозможно, но Доктор упрямо вглядывался в окружающий его туман. Понды — значительно старше, чем те, которых он видел в последний раз — пришли в "Кофейную Гущу" пешком, с корзиной сделанных в Городе покупок, в компании сэра Макса и Триши. Выглядело это настолько естественно, что казалось, будто вся их жизнь протекала именно здесь, в этом Городе. Будто были они здесь не гостями, а соседями, решившими проводить Тришу до дома. Доктору на мгновение показалось, что все происходящее лишь пустой сон. Он не мог сдвинуться с места, не мог заставить себя это сделать. Что если они — всего лишь наваждение, и пропадут как только он сделает шаг навстречу? Шурф осторожно прикоснулся к его плечу, и оцепенении тут же пропало.

Время в "Кофейной гуще" остановилось. Старым друзьям, которые считали, что никогда больше не встретятся, было о чем рассказать друг другу. Сколько бы Макс ни обещал им, что теперь они всегда смогут найти дорогу в Город, по-настоящему поверить в это было не так-то просто. Очень хотелось, но никак не выходило. Ни у одного из них не укладывалось в голове, как это может быть возможно: путешествовать куда-то, не покидая Манхэттен? Видеться с Доктором в другом Мире, не выходя из дома?

— Это событие, — объяснял Макс, — не менее реально, чем любое другое событие в вашей повседневной жизни. Когда я был пленником Тихого Города, сэр Шурф снился мне, а я — ему, точно также как вам сейчас снимся мы. Доктор, держи, — Макс протянул Доктору вытащенный из Щели между Мирами клетчатый лист бумаги и шариковую ручку. — Напиши что-нибудь, сверни и отдай мне. Чтобы с утра вы точно знали, что это не был просто сон.

В Мире Паука, в небольшом двухэтажном домике с садом где-то в самом сердце Нью-Йорка, в прошлом, в которое не может вмешаться Повелитель Времени, с журнального столика в гостиной Пондов исчезла кружка с остывшим чаем, а на ее месте появился трижды сложенный лист бумаги. Этажом выше спали в обнимку Понды и видели один на двоих сон. В этом сне сэр Макс говорил им:

— Только не забывайте просыпаться, пожалуйста.