Четыре искушения Августуса Руквуда (джен)

В камере темно и сыро. В камере нет даже окон. В Азкабане все же есть такая роскошь, как окна. Августус Руквуд поднимается и снова начинает ходить от стены к стене — шесть шагов в длину и четыре в ширину. Не самые шикарные апартаменты. Кабинет Главы Отдела Тайн по сравнению с этой камерой — почти бальная зала. Бывший невыразимец кривит губы в усмешке. Ведь когда-то было достаточно одного его слова, и он надолго бы стал хозяином этого кабинета с пушистым ковром, массивным столом из мореного дуба и хрустальной люстрой под высоким потолком. Всего одно его слово. Августус морщит лоб, вспоминая свое первое искушение.

— Обдумайте, Августус, — Дамблдор мягок и ласков, его голос зачаровывает. — Для чародея ваших лет занять такую должность — это, поистине, большая удача.

— К сожалению, я не верю в удачу, — Руквуд медленно качает головой.

— Очень жаль, мистер Руквуд, — голос Дамблдора полон отеческого сожаления. — Возможность возглавить Отдел Тайн выпадает не каждый день. Еще раз прошу вас — не принимайте поспешных решений.

Молодой невыразимец поднимает взгляд на Верховного Чародея Британии и несколько мгновений пристально смотрит ему в глаза. Говорят, что Дамблдор — сильный легилимент, но Августус не боится. Что он сможет увидеть из того, чего еще не знает?

— Главу Отдела Тайн утверждает Министр Магии, — медленно и тихо произносит Руквуд, не отводя от лица Дамблдора пристального взгляда.

— Он не будет возражать против вашей кандидатуры, — Альбус мягко улыбается.

Вот, значит, как? Августус сосредоточенно рассматривает блики на очках-полумесяцах Верховного чародея Визенгамота. О, конечно же, он не посмеет возразить, если рекомендовать будет сам Альбус Дамблдор, победитель Гриндевальда и прочая, прочая, прочая. Только зачем вам личный Глава Отдела Тайн, Альбус? Неужели вам мало того, что почти весь Аврорат, не скрываясь, принимает вашу сторону? Не слишком ли много даже для сильнейшего мага столетия? Все в мире основано на балансе. Если есть олень, то обязательно должен быть и волк. Августус знает такого волка. Не далее, как вчера, он обещал открыть ему некоторые тайны смерти и бессмертия. Бессмертие волнует Августуса намного меньше, чем возможность прикоснуться к тайнам Вечной Леди. «Последний враг да истребится — Смерть». Молодой волк Томас Риддл обещал ему, что они вместе смогут победить этого врага, что он уже почти победил его. Руквуд тихо улыбается своим мыслям.

— Я рад, что мы с вами понимаем друг друга, — Дамблдор истолковывает эту улыбку по-своему.

— Полагаю, что вы ошиблись, — Руквуд встает и аккуратно придвигает к столу тяжелый, обитый бархатом стул. — Как ни лестно мне ваше предложение, но я вынужден отказаться, господин Верховный Чародей. Не люблю находиться у кого-либо в долгу.

— Даже у Лорда? — в голосе Альбуса уже нет мягкости и вкрадчивости, теперь он сухой и жесткий, как прошлогодняя трава.

— Даже у Лорда, — Руквуд склоняет голову в поклоне. — Честь имею откланяться, господин Верховный чародей.

С потолка капает вода. По капле в полторы минуты. Руквуд знает, что по этим каплям можно сверять часы. Если вода будет капать так еще несколько десятков лет, то в углу камеры образуется грязно-белый сталагмит. Но его уберут еще до того, как он сможет подняться над полом хотя бы на несколько дюймов. Шесть шагов в длину и четыре в ширину — вот все его пространство сейчас. Августус проводит рукой по стене и снова улыбается, когда пальцы нащупывают старую, выцарапанную в камне надпись «Августус Руквуд, 1981 год». Он помнит каждую щербинку в полу и может обходиться в этой камере совсем без света. Он помнит все. А молодые охранники относятся к нему с суеверным ужасом. «Маги», — губы Руквуда кривит пренебрежительная усмешка. «Магглы с палочками». В далеком восемьдесят первом он вышел из этой камеры на свободу. В далеком восемьдесят первом он выиграл снова. Руквуд улыбается, вспоминая свое второе искушение.

Дверь камеры со скрипом открывается, и яркий свет бьет по глазам. Августус щурит здоровый глаз, пытаясь разглядеть, кто же стоит в проеме двери. Глаза привыкают к свету, и Руквуд различает длинную седую бороду и знакомые блики на стеклах очков-полумесяцев. Снова вы, Альбус? Что вам нужно на этот раз? Руквуд незаметно потирает левую руку, там, где под серой робой на коже отпечаталась теперь уже мертвая Метка.

— Здравствуйте, Августус, — Дамблдор легким движением палочки превращает что-то почти не видимое в темноте в удобный стул.

— Мое почтение, господин Верховный чародей, — Руквуд поднимается и отвешивает церемонный поклон.

— Ваше положение очень печально, — Альбус сокрушенно качает головой. — Очень печально, Августус.

— Я знаю, господин Верховный чародей, — Руквуд присаживается на край топчана, сдвинув в сторону ветошь, заменяющую ему и матрас, и одеяло.

— А ведь вы подавали такие большие надежды, — Дамблдор складывает руки на груди, пряча запястья в широкие рукава мантии.

Августус молчит и усмехается. Слишком просто, Альбус, слишком просто.

— Но еще не все потеряно, — Дамблдор едва заметно улыбается. — В отличие от вашего господина мы знаем, что такое прощение.

— Я говорил вам, что не люблю быть у кого-либо в долгу? — Руквуд поднимается, показывая, что визит окончен.

Дамблдор тоже встает и легким взмахом палочки возвращает стулу его прежний вид. В его глазах — сожаление и уважение. Вы плохо знаете Отдел Тайн, Альбус. Они никогда не оставляют своих. И вы плохо знаете Лорда. Он никогда не останавливается на половине пути. Он вернется. И вы это знаете. Знаете и боитесь.

За Верховным чародеем Визенгамота закрывается дверь, и Августус Руквуд снова остается в темноте.

За тяжелой дверью раздаются шаги. Это охрана совершает обход. Два раза в сутки, утром и вечером. Значит, уже вечер. Августус прикрывает здоровый глаз и задерживает дыхание, прислушиваясь к внутреннему ощущению времени. Сегодня обход раньше на четыре минуты. Августус снова вспоминает. Девяносто пятый. В девяносто пятом ему досталась другая камера. Но в ней он, как и восемьдесят первом, надолго не задержался. В этот раз о нем не забыл Лорд. Сам же отправил в нее, и сам же из нее выпустил. Снова одно его слово, и он навсегда бы забыл о том, как выглядит эта камера изнутри. Руквуд горько усмехается и вспоминает третье искушение.

— Августус, — перед ним языком пламени возникает рыжая растрепанная шевелюра. — Экспеллиармус.

— Мое почтение, мистер Уизли, — Руквуд легким движением руки принимает заклинание на Пэсто.

Спасибо Лорду за этот подарок, за это почти универсальное защитное заклинание, и спасибо Антонину за то, что спуску не давал не только боевому крылу, вбивая боевую магию как рефлекс.

Уизли воровато оглядывается и отступает между стеллажами. Нет уж, простите, мистер Уизли. Эта шутка у вас не пройдет.

— Августус, зачем вам это?— Артур делает неверный взмах палочкой и, повышая голос, добавляет: — Ступефай.

Неправильно выполненное заклинание не срабатывает, и Руквуд на мгновение замирает, внимательно всматриваясь в своего противника.

— Давайте поговорим, — Уизли отступает еще на шаг.

Руквуд внимательно вглядывается в бледно-голубые глаза. Даже в тусклых отсветах пророчеств видно, что Уизли не врет.

— Руквуд, в сторону, — коротко бросает Долохов, вскидывая палочку и отправляя в своего противника невербальное Секо.

Августус быстро оборачивается и встречается глазами с соперником Антонина. Он узнает этот волшебный глаз. Настоящий забрал Иэн Розье. Аластор Грюм. Руквуд быстро скользит за Артуром в полумрак между стеллажами.

— Августус, — Уизли серьезен и собран, еще один неправильный жест, — еще не поздно. Зачем? Петрификус Тоталус.

— Есть такое понятие — честь, Артур, — Руквуд улыбается уголком рта. — Протего.

— Служить кому? — Артур глубоко вздыхает, переводя дыхание, — Инкарцеро.

— Служить тому, кто этого достоин, — Августус отступает на шаг и вскидывает палочку, салютуя Вечной Леди. — Протего.

— Мне очень жаль, Августус, — Уизли грустно улыбается и выполняет заклинание правильно. — Инсендио.

— Протего, — выдыхает Руквуд.

— Инкарцеро, — Артур успевает раньше, и Августус падает, опутанный цепями.

Сколько еще осталось до казни? Руквуд снова идет вдоль стены. Шесть шагов в длину и четыре в ширину. Символично, именно с этой камеры все началось, именно здесь все и закончится. Августус глубоко вздыхает, вспоминая четвертое искушение. Четвертое, и последнее.

— Вам нечего больше сказать, мистер Руквуд? — Артур очень постарел за эти несколько месяцев.

— Нет, мистер Уизли, — Руквуд видит в глазах Артура облегчение.

Да, сложно пытаться оправдать убийцу собственного сына. Августус помнит, как падал со стены рыжий паренек, так похожий на Фабиана Прюэтта. Крошился древний серый гранит, и на его фоне — золотое пламя волос. На войне всегда кто-то умирает, как сказал бы Антонин. Но тебе же не нужны соболезнования и извинения, не так ли, Артур? Руквуд внимательно смотрит на того, кто сейчас сидит напротив и вертит в руках палочку.

— Подумай, Августус, — Уизли совершает над собой невероятное усилие, продолжая уговаривать.

— Прости, Артур, — тихо произносит Руквуд, и Уизли вздрагивает.

— Твое последнее желание?

— Смертная казнь.

— Посмотрю, что можно сделать, — Артур выходит, тихо закрыв за собой дверь.

Дверь камеры открывается. С потолка срывается еще одна капля. Руквуд разворачивается на звук, расправляя плечи.

— Я договорился, — голос Артура спокоен и тверд.

— Кто? — Августус поднимает на него безмятежный взгляд.

— Я, — коротко кивает Уизли.

— Благодарю, — Руквуд склоняет голову в поклоне. — Так весело, отчаянно, шел к виселице он. В последний час в последний пляс пустился Макферсон.

Под простой мотив старой шотландской песенки Августус Руквуд шагает навстречу зеленому сиянию Непростительного Проклятия.