Моль и старый пень (джен)

Лисенка Хагрид подобрал на опушке Запретного леса, когда обходил окрестности Хогвартса перед началом нового учебного года. В лесу все было в порядке, опасных тварей не прибавилось, остальные обитатели леса вполне благополучно существовали — и вдруг у самого выхода ему послышался жалобный детский плач. Тихий, почти неслышный, и безнадежный — когда плачущий понимает, что никто уже не придет и не поможет… Хагрид пошел на голос. У корней старого вяза, сжавшись в комочек, сидел маленький серый звереныш и тихо скулил. Завидев Хагрида, он сначала попытался убежать, но на трех лапках сделать это было затруднительно. Передняя левая лапка, вывернутая под неестественным углом, помешала.

— Ох ты, бедолага! — посочувствовал Хагрид. — Как же угораздило-то тебя… Дай-ка я посмотрю…

Звереныш обреченно позволил взять себя на руки и осмотреть, но когда Хагрид вправил-таки вывих (этому он научился еще в юности, частенько доводилось), тяпнул Хагрида за руку своими мелкими, но очень острыми зубками. А потом, словно устыдившсь, лизнул укушенное место.

— Да чего, я ж понимаю, что больно… — пробормотал Хагрид. — Ишь ты… серый какой. Лисы-то тут живут, да только рыжие они все. Аккурат как Уизли. А ты, я гляжу, мастью-то не в них будешь. Где ж твои мамка с папкой?

Лисенок отвернулся и совсем по-человечески вздохнул.

— Как же тебя занесло сюда, скажи на милость… ведь отпускать тебя, такого кроху, в лес — это ж на верную гибель. Вот что. Пойдем пока со мной, а там, глядишь, или твоё семейство отыщем, или пристроим куда. — И Хагрид, бережно держа лисенка на руках, торопливо зашагал к своей хижине.

Придя домой, он первым делом напоил найдёныша (лисенок припал к миске с водой, будто день не пил — а может, так оно и было), затем покормил — у него осталось немного купленного в Хогсмиде куриного фарша, и решил уложить засыпающего звереныша спать. В качестве постели он выбрал свое старое кротовое пальто, на котором вполне уместилось бы целое лисье семейство. Из вытащенного пальто вырвался целый рой серых бабочек, а само пальто оказалось изрядно полысевшим — то есть все было в проплешинах, проеденных прожорливыми личинками.

— Ах ты, пакость какая! — Хагрид заколотил будущую лисью постель своим розовым зонтиком. — Кыш отсюда, окаянные! Кыш! Только и можете, что всё доброе жрать. Нет чтобы колорадского жука слопать или там пни какие старые… Кыш отсюда, проглоты!

Моль, изгнанная с обжитого места, вдруг стала стремительно расти. Увеличившись чуть ли не в десять раз, серые проглоты внезапно перестали беспорядочно метаться по хижине, вылетели в открытое окно и построившись атакующим клином, рванули на запад.

— Чой-та! — ахнул потрясенный результатом изгнания вредителей Хагрид. Но быстро забыл об этом — лисенка надо было устраивать, да и других дел поднакопилось.

* * *

Совет попечителей Хогвартса собрался на обычное заседание. Рутинные вопросы — утверждение расходных статей бюджета, обсуждение кандидатур новых преподавателей… Традиционно — преподавателя ЗОТИ. Проклятие на должности, по легенде наложенное Волдемортом, не развеялось и спустя десять лет после его смерти. До смертей, правда, не доходило — но в конце учебного года все преподаватели отказывались продлять контракт. По разным причинам. Кто женился, кто получил наследство, кто решил писать книгу — а преподавательская нагрузка отнимала все свободное время… Отчаявшись каждый год искать новых кандидатов, директор Макгонагал обратилась с просьбой в Министерство — и отныне на год в Хогвартс отправлялись вышедшие в отставку авроры. Теперь все были довольны: и директор, и авроры, и даже гипотетическое проклятие. А Совет попечителей ежегодно развлекался перемыванием косточек новому кандидату на должность.

Драко Малфой обводил взглядом своих коллег по Попечительскому Совету. Малфои, традиционно входившие в Совет в течение шести столетий, утратили в нем место после 1998 года. И только спустя десять лет сумели его вернуть. Немалую роль в этом сыграла тщательно демонстрируемая лояльность новой власти. Ну и щедрые пожертвования, конечно же. Без малфоевских денег бюджет Хогвартса ощутимо сократился. Драко вздохнул. Он был единственным из представителей молодого поколения магов. Остальные одиннадцать членов Совета попечителей относились к старшему поколению. Очень сильно старшему. «Железная Августа» Лонгботтом была самой младшей, а Эразмус Тофти — самым старшим. В среде магов его уже второе столетие за глаза называли Маразмус — и прозвище это он полностью оправдывал.

— Таким образом, кандидатуру Огастуса Дэвиса можно считать утвержденной, — услышал Драко голос Августы Лонгботтом.

Драко подумал, что Дэвис вполне справится с новой должностью. Это не параноик Моуди (и не псих Барти Крауч-младший, обеспечивший Драко непередаваемые ощущения и постоянную анимагическую форму). Дэвис был непрошибаемо спокойным и уравновешенным волшебником. Все бы авроры такими были…

— А оборотни? — раздался дребезжащий голос Мараз… то есть Эразмуса Тофти.

— При чем тут оборотни, мистер Тофти? — изумилась сидящая рядом с ним Кальпурния Причард, — мы голосовали за нового преподавателя ЗОТИ.

— Нельзя оборотней в Хогвартсе учить, — как обычно, никого не слушая, продолжал Тофти. — Я вот еще юному Альбусу говорил, когда он этого взял… Северуса Люпина. Темным тварям в Хогвартсе не место! Тут же дети!

— Никто их и не учит! — рявкнула «Железная Августа». — Нет в Хогвартсе оборотней.

Августу Лонгботтом Эразмус услышал. И возмутился:

— Как это нет? А кого мы на должность утверждаем? Не оборотня?

— Нет! Не оборотня! Бывшего аврора!

— Еще не лучше. Тоже оборотень, только в аврорской мантии.

— Чтоб тебя моль доела, старый ты пень, — буркнула себе под нос старуха Лонгботтом. Драко впервые в жизни был с ней полностью согласен.

— Я окно открою. Душно. — И Кальпурния Причард достала палочку. Створки массивного окна распахнулись, и в комнату влетел рой серых бабочек, которые немедленно атаковали Попечительский Совет.

— Помогите! Пожиратели!

— Авада…

— Силенцио! Рехнулся, старый дурак! Эванеско!

— Тергео!

— Оппунцио!

— Фините инкантатем!

— Инкарцеро!

— Да кто тебя за язык-то тянет, какое Инкарцеро! Фините Инкантатем!

— Авроров вызывайте!

— Да каких авроров, это просто моль. Здоровущая какая!

— Кыш! Кыш! В окно ее гоните, в окно!

Через несколько минут общими усилиями враг был повержен и отступил на заранее подготовленные позиции — то есть построился клином и вылетел в окно. Драко оглядел поле боя и с трудом сдержал смех: выглядели члены Попечительского Совета презабавно. Ненормальная моль успела проесть в добротных шерстяных мантиях огромные дыры. Ничего себе… за такое короткое время отложили яйца и дождались личинок? То-то их улетало намного больше… Кальпурния Причард, чуть не плача, рассматривала то, что осталось от ее шали, привезенной любимым племянником Грэмом из далекой России. А уж Тофти… Моль сожрала не только почти всю его мантию, и он стыдливо кутался в трансфигурированную из носового платка простыню, но и тщательно ухоженную бороду. И волосы на голове. Так что теперь старый Мараз… Эразмус Тофти был лысым, как коленка. Не пострадали только двое: сам Драко, которого бурная юность и общение с тетушкой Беллатрикс и её коллегами приучили ставить щиты на автомате, не задумываясь, и «Железная Августа», которую моль вообще облетала стороной.

— Заседание объявляю закрытым, — совершенно спокойно объявила Августа Лонгботтом. — На сегодня все.

Драко подумал, что быть членом Попечительского Совета не только почетно, но и интересно. И, вежливо попрощавшись со всеми, шагнул к камину. Ему не терпелось поскорее попасть домой…