metal heart (гет)

У Барни Стинсона множество достоинств.

Как-то раз его психотерапевт попросил записать их все вместе, на одном листе бумаги, и вот, что вышло: бог секса, инструктор по персональному росту, чемпион по гольфу, выдающийся второй пилот, эксперт в суши, мастер по даче ложных показаний, легенда лэйзер-тэга, лучший друг, спец по игре в Guitar Hero, и еще много и много всего. Вообще-то, одного листа не хватило, и понадобилось еще семь, но не то чтобы он считал. Барни полагал, что составление подобного списка должно было научить его чему-то важному, но в итоге затея оказалась настолько удачной, что Барни вставил список в рамку и повесил у себя в офисе.

А затем уволил своего психотерапевта.

Да, у Барни Стинсона множество достоинств, но одно ясно совершенно точно: он не Тед.

Совсем не Тед, и, как и полагается «не Теду», он не смущаясь заглядывает в вырез откровенного зеленого платья Эрики (или Меган?), наклоняясь, чтобы прошептать ей что-то на ушко.

И да, он в баре вместо того, чтобы ныть в своей квартире после неуместной демонстрации отстойных «чувств». Или еще хуже, тусоваться под окном Робин с цветами и бумбоксом или отрастить бороду, или, не дай Бог, написать обо всем этом стихи, или черт знает что там еще делает Тед запираясь у себя в спальне часами.

Нет, он — Барни Стинсон, и он все равно справится, как, к примеру, когда он подхватывает простуду или занимается в спортзале вдвое дольше обычного, и крутость — единственное, что остается в его теле после убийственной тренировки.

Наманикюренные пальчики Эрики уже во второй раз будто случайно касаются его брюк и, о да, он совершенно точно собирается сегодня испарить из себя эти дурацкие чувства.

Не то чтобы Робин имела что-либо против моногамии. Некоторые из ее серьезных отношений были очень даже ничего. Например, когда она встречалась с Тедом, ей нравилось, что не нужно постоянно знакомиться с новыми людьми чтобы ходить на свидания, и еще больше ей нравился регулярный гарантированный секс. А еще хорошо, когда было с кем разделить поздний завтрак; поздние завтраки вообще супер, черт возьми! Проблема была в том, что ей было наплевать на самого парня. Ее устраивала идея того, чтобы ограничить свою интимную жизнь до одного и того же человека. К тому же, не обязательно каждый раз напрягаться в постели, так что вот вам и еще один плюс.

Нет, проблемой Робин были ожидания. Именно они рушили ее отношения снова и снова, как и в этот раз, когда ожидания тараном прошлись по ее милому недороману с Рафом.

— И это все? — недовольно хмурится Лили. — «Спасибо»? Ты просто сказала «спасибо» и все?

Робин виновато пожимает плечами.

— Разве это плохо? Я его поблагодарила, это же вежливо. Я была с ним вежлива и к тому же на работе. Черт, Лили, а что еще я должна была сделать?

— Ох, Робин, — говорит Лили тем же самым тоном, как и в миллионе-другом разговоров на тему того, как Робин упускает из виду сами собой разумеющиеся вещи. Этот же тон Лили использует, когда Маршалл не может справиться с вопросом за сто долларов в «Кто хочет стать миллионером?» или когда Барни появляется в МакЛаренс в костюме Билла Клинтона или капитана Америки или Дьявола за день до Хэллоуина.

Она уже почти спрашивает Лили, что бы она сделала в такой ситуации, но в этот момент в дверях появляется Маршалл, и они с Лили улыбаются, целуются и рассказывают друг другу, что ели на обед. Все, что остается Робин, это наблюдать за ними и недоумевать, как так получилось, что в ней попросту отсутствует необходимость подобной зависимости от другого человека.

___

Робин как обычно сидит за их любимым столиком в МакЛаренс, лениво потягивая свой скотч, пока вокруг нее разворачивается все тот же, старый, как мир, разговор. Тед снова влюблен и уже строит планы. На этот раз это медсестра из скорой помощи, которую они встретили пару недель назад, когда Барни случайно поджег шляпу Маршалла.

— Ну и я думаю, может, пригласить ее в кино? Или выпить? Пару дней назад мы ужинали вместе, так что мне не хотелось бы, чтобы она заскучала со мной. Ну, вы понимаете. Разнообразие — это ключ к сердцу…

— Ради бога, если я послушаю тебя хоть еще секунду, я засну, — и Робин вздрагивает от неожиданной близости его голоса. Барни стоит рядом, стряхивает снежинки со своего шерстяного пальто, в процессе слегка задевая бедром плечо Робин. — Я вообще не понимаю, как тебе удается не усыпить своих девушек достаточно долго, чтобы успеть их трахнуть? И подвинься, Щербатски. Я вообще-то забивал вчера диван, я и так четыре дня до этого сидел на долбанном стуле.

— Ты совсем сошел с ума, если думаешь, что я уступлю тебе свое место.

— Ты можешь посидеть у меня на коленях, — двусмысленно приподнимает бровь Барни. — Ну, или я могу посидеть у тебя, тебе понравится. Я как раз подкачал свою задницу.

Робин вздыхает и протискивается поближе к Теду и его тедовским самокопаниям. Барни плюхается рядом, развязывая шарф.

— Отлично! А ведь мне еще даже не пришлось прибегать к шантажу, — взметнувшаяся рука в кожаной перчатке почти задевает Робин по голове. — Дай уступчивую пять!

Маршалл игнорирует призыв и вместо этого сверлит Барни взглядом из-под местами все еще опаленных бровей:

— Я не понимаю, почему ты уступаешь ему, Робин.

— Да просто я ей нравлюсь больше, чем ты, вот почему.

— Как будто ты можешь хоть кому-нибудь нравиться.

— Я всем нравлюсь.

— Не совсем, особенно когда ты этих кого-то поджигаешь.

— Это вообще-то была твоя вина. Ты сам влез в огонь.

— Эй! — Лили машет рукой между ними. — Не сегодня, мальчики. Я провела все утро пытаясь помирить детей, после того, как Кевин решил покидаться красками в классе. Я не собираюсь никого мирить еще как минимум часа три, так что цыц!

За столиком воцаряется стыдливое молчание, и Робин усмехается про себя: как хорошо, что есть Лили; она кого угодно может заставить чувствовать себя виноватым благодаря этому грозному родительскому тону. Робин использует подвернувшуюся возможность, чтобы схватить со стола горсть печенья, попутно двинув Барни локтем под ребра. Ведь это он захотел сидеть как сельди в бочке. Может, если пинать его почаще, он подвинется.

Но, к сожалению, Барни не из тех, кто понимает намеки. Он закидывает руку на спинку дивана, небрежно пихая Робин в спину, и с улыбкой произносит:

— Ну, и о чем мы говорили?

Возникает пауза, и…

— … Горячий шоколад в «Серендипьити»(1), может? Или это попахивает дешевой мелодрамой? Или может, боулинг? Точно, мы могли бы пойти в боулинг!

— О, Господи! — Робин не в силах больше это выдерживать, и ее голова ударяется о стол с глухим стуком.

____

— Что-то ты сегодня не особенно разговорчива.

На часах почти три часа ночи, и мысли Робин давно уже улетели туда, где огни сияют чуть ярче и все происходит в слегка замедленном темпе. Несколько часов назад Маршалл и Лили попрощались, сославшись на «кое-какие дела», что, как знает Робин, является зашифрованным сигналом к «делать это повсюду в их новой квартире». Медсестра Теда позвонила около полуночи и пригласила его на чашечку чая с продолжением.

— Мне уже нравится эта цыпочка, — ухмыльнулся тогда Барни, наблюдая за чуть ли не бегущим в припрыжку к двери Тедом.

Сейчас же Робин поднимает глаза от своего джина с тоником, шестого за вечер, чтобы посмотреть на блондинку в мини-юбке, которую еще минуту назад окучивал Барни.

— Бейби-спайс тебя так быстро утомила? — шутка звучит достаточно убого, но это максимум, на что способна Робин. Сегодняшний вечер — отстой.

Барни беззаботно пожимает плечами:

— Дошел до момента фатального «оу».

— Хранит девственность до свадьбы?

— Хуже. Бой-френд в тюрьме за попытку убийства. Топором, — Барни делает глоток, чуть не проливая свой скотч.

Несмотря на пьянящую усталость, Робин усмехается. Она знает, что Барни всегда на высоте в последней за вечер попытке снять кого-нибудь в баре.

— Тогда молодец, что не сделал глупость.

Барни поднимает свой бокал и подмигивает ей:

— Я предпочитаю быть целым и невредимым, а еще лучше, живым.

Он улыбается Робин через стол, и она действительно чувствует себя немного лучше, когда звенят их бокалы. Последние аккорды какой-то баллады из 80-х затихают, и музыкальный аппарат кряхтит, а затем полностью замолкает.

— Ну, а ты что нос повесила? Выкладывай.

Робин совсем не хочется затрагивать эту тему. По крайне мере не после того, как Барни умудрился поднять ей настроение. Так что лучшим решением было бы притвориться удивленной, что Робин и делает.

— Ты о чем? — спрашивает она, вытирая круглые следы от холодного стакана с лакированной поверхности стола.

— Да ладно тебе, Щербатски! — он придвигается ближе и улыбается обычной человеческой улыбкой, а не привычной «ухмылкой Барни». У Робин и Теда была так называемая «теория Барни». Пару недель назад, когда им было скучно, пока они ждали остальных, на салфетке они разработали удивительный график с коэффициентами и расчетами вероятности барнизма и нормально-человеческого поведения Барни. Тед до сих пор убежден, что если показать это ученым или воспользоваться супер-компьютером, то они смогут спрогнозировать колебания в диапазоне от полного придурка-Барни до адекватного человеческого существа-Барни. Кажется, сегодня вечером наблюдается как раз последний. Он внимательно смотрит на Робин, ожидая ее ответа.

— Не понимаю, о чем ты, — хмурится она.

— Неужели перестали доставлять на дом пончики из твоей любимой пекарни?

— Ха-ха, очень смешно… погоди, откуда ты знаешь про пончики?

— Упс. Ну… совсем не из твоей электронной почты, пароль от которой я совершенно точно не крал.

— Боже мой! Так это ты пончиковый вор! Мы с Тедом думали, что это миссис Риттер из квартиры напротив.

— Та старушка? — удивленно морщится Барни. — Брось, Робин, она бы ни за что их не подняла. Твои пончики весят почти тонну.

Как-то неловко получилось. Возможно, нужно будет забрать назад записку с угрозами. Или, на худой конец, извиниться перед миссис Риттер.

— Ну и ладно, зато дело раскрыто, — вздыхает Робин. Карл очень недвусмысленно вытирает барную стойку, поглядывая на них с Барни. — Кажется, нам пора. Бар закрывается.

____

Поднимаясь по лестнице, только на полпути к двери Робин замечает, что Барни идет за ней следом, а не ловит такси, как обычно.

— Ты решил зайти?

— Мы вообще-то еще не договорили, — свет уличных фонарей падает так, что Робин не видит его лица. Повисает неловкая пауза, и Барни переминается с ноги на ногу. — Хотя, конечно, я могу и домой пойти. Все нормально, уже и правда поздно.

Будь Робин чуть умнее, она бы попрощалась с ним и поднялась к себе. Но сейчас ей кажется, что провести еще пару часов с Барни не такая уж и плохая идея. По крайней мере, это лучше, чем сидеть одной в пустой квартире. Он уже собирается уходить.

— Сейчас мне просто необходима сигарета, — произносит Робин, стараясь, чтобы это звучало непринужденно. — У тебя в брюках ничего не завалялось?

Барни заинтересованно поворачивается, а она спешит добавить:

— Черт, то есть в карманах. Я ничего такого не имела в виду.

Он ухмыляется, берет ее под локоть и слегка подталкивает к двери.

— И Щербатски получает десять из десяти за клёвый непреднамеренный подкат!

_____

На самом деле в кармане у Барни не припрятаны сигареты. Но, слава Богу, он знает, где находится супер секретная заначка Теда — в нижнем ящике комода, под телефонной книгой пятилетней давности, в старых носках. Робин втягивает носом воздух, когда Барни наклоняется к ней, чтобы зажечь сигару. Приятное чувство удовлетворения растекается по легким, успокаивает нервы.

— Не могу поверить, что все это время у Теда были настоящие кубинские сигары, и он ни разу ими не поделился. Мы ведь с ним год встречались!

— Еще бы, — Барни упирается коленом в спину Робин; пожарная лестница слишком узкая, чтобы они могли сидеть рядом. — Тед вообще-то не такой уж и дурак, каким кажется. Знаю, в это сложно поверить. Но ты бы залезла в его заначку быстрее чем кореец в стриптиз-бар, — Барни тихо смеется, и его колено покачивается в такт. — Забавная история про корейцев…

— Ради Бога, только не начинай. Я не хочу ничего знать.

— Ну и ладно. Я все равно не хочу говорить о работе.

Робин откидывается на его ноги, устраиваясь поудобнее, затягивается снова и внимательно смотрит на огни города, раскинувшегося перед ней. Черт, да она обожает Нью-Йорк! За ее спиной Барни выпускает колечки дыма, и они поднимаются вверх чтобы медленно раствориться в ночном небе. Хотела бы она, чтобы все в жизни было также просто. Робин набирает воздуха в грудь, чтобы на одном дыхании выпалить:

— Раф бросил меня сегодня.

Нога Барни снова начинает дрожать, и Робин поворачивается, чтобы убедиться в своем подозрении:

— Погоди, ты что, смеешься?

— Нет, — серьезно отвечает Барни, но Робин готова поклясться, что видела, как он скрыл улыбку, делая очередную затяжку. Барни выдают смешливые морщинки в уголках его глаз. — Ну, хорошо. Просто… — он героически старается сохранить серьезное лицо. — Раф. Р-а-а-а-аф. Откуда ты берешь этих парней?

Робин тяжело вздыхает и встает со ступенек, чтобы вернуться назад в квартиру. С какой стати она вообще решила, что ему можно что-то рассказать?

— Спокойной ночи, Барни.

— Да ладно тебе, Робин, — он следует за ней через окно. — Серьезно. Извини, я повел себя не как настоящий братан. Правило Кодекса Братана номер 35: никогда не кидай братана, когда ей хреново.

Он совсем не смеется, когда произносит эти слова. Более того, кажется, что Барни говорит совершенно искренне, что само по себе удивительно.

— Извини, — тихо говорит он. — И мне жаль насчет твоего парня.

Робин приходится отвернуться, ведь всю ночь она убеждала себя, что ни капли не расстроена, и расставание не стоит выеденного яйца. Абсолютно точно она в полном порядке. Но уже поздно, а она слишком пьяна и слишком устала, и здесь только Барни. И, если совсем начистоту, может быть она не так уж и в порядке. Может быть, она даже всхлипывает пару раз.

Кожаные ботинки скрипят по полу, и, прежде чем Робин успевает хоть что-то сказать, Барни обнимает ее, успокаивающе поглаживая по спине.

— Все в порядке, — шепчет Робин, но Барни еще крепче прижимает ее, и она чувствует его тепло сквозь слои одежды. Это просто Барни, говорит себе Робин, и обнимает его в ответ, кладет голову ему на плечо, медленно и глубоко дышит, пытаясь вновь обрести контроль над собой. Напряжение прошедшего дня отпускает ее, испаряется, и то, что ее губы случайно задевают его шею, ничего не значит.

— Еще по скотчу? — произносит Барни куда-то в ее макушку, и Робин не может сдержать смех.

— Ты лучше всех.

— О-о-о, я знаю, детка.

Барни наливает им выпить, и Робин рассказывает ему о прошедшем дне. О дурацких трех неделях знакомства и неловком молчании во время ужина. О том, что ей не так уж и нравился Раф. О том, что собиралась порвать с ним в любом случае. И о том, что несмотря на все это, она чувствует себя полной неудачницей, как и во всем остальном.

— Подожди-ка, — Барни выпускает очередное колечко дыма. Робин бы следовало попросить его оставить сигару снаружи, но какого хрена? Лили здесь больше не живет. С этого момента Робин снимает мораторий на курение в квартире. Черт, сигары отлично снимают напряжение. — Этот парень бросил тебя, клёвую сексуальную тебя, потому что ты не стала распускать сопли умиления из-за плюшевого медведя? Это же подарок, достойный пятилетки. А он подарил тебе его на вшивые три недели вашего знакомства? Это вообще законно?

— Лили считает, что да. Говорит, три недели — это дата.

— Я тебя умоляю. Лили и Маршалл отмечают, даже когда Маршалл просто сходил по-большому. Они не считаются.

— Гадость какая, — и, после паузы. — Хотя, ты прав.

— Так в чем конкретно твоя проблема?

— Ну, я… просто ничего не смыслю в отношениях, — Робин сгибает и разгибает пальцы, ей хочется что-то сломать, хотя бы слегка. — Мне совсем не нравится то, что по определению должно нравиться парочкам. Кое-что что я вообще не понимаю. Это же просто секс, совсем не значит, что после этого мне сделали операцию на мозге, и изменили личность. И я ему сказала: чувак, я не собираюсь ни с того, ни с сего начать называть тебя «медвежонком».

Барни неодобрительно качает головой.

— После такого количества женоподобных мужиков, с которыми ты встречалась, можешь официально называть себя лесбиянкой. И прежде, чем ты спросишь, да, Тед тоже считается.

— Кстати, насчет Теда, — вздыхает Робин. — Жить с кем-то настолько романтичным в одной квартире просто ужасно. Одно дело, когда мы встречались, но сейчас Тед дает мне советы. Вчера он предложил подарить Рафу на День Рождения памятный альбом с нашими фотографиями. Альбом! Это просто смешно!

— Вот только не надо издеваться над памятными альбомами, — ворчит Барни. — Послушай меня, Щербатски. Дело не в том, что ты не догоняешь, как надо строить серьезные отношения. Просто сами отношения — это полная хрень. Также, как, например, собирать антиквариат. Или ярмарки какой-нибудь фигни, сделанной своими руками. Гадость. Твоя собственная крутость и рядом не стояла с какими-то серьезными отношениями. Как это можно сравнивать?

Барни плюхается на диван рядом с ней.

— Знаешь, Раф был отстойным. Вообще-то, тебе повезло, ведь могло быть и хуже. Это он тебя бросил, а значит, тебе не пришлось быть «плохим парнем» и бросать его самой. — Он обнимает Робин за плечи и улыбается своей самой хитрой улыбкой. На долю секунды Робин кажется, что вот он, настоящий Барни, но момент проходит, и наваждение улетучивается. — Черт, да ты вообще везучая! Я обожаю, когда девушки сами меня бросают, ну, то есть, не перезванивают. Это же великолепно.

Робин ничего не может с собой поделать, она прыскает от смеха и придвигается ближе к Барни.

— Ты в курсе, что ты всегда знаешь, что нужно говорить?

— Само собой. Понимаешь ли, такое случается, когда ты всегда прав. Что скажешь?

Она дает ему пять. Просто так.

___

Наутро Робин чистит зубы, пытаясь избавиться от вкуса жуткого похмелья, когда открывается входная дверь. Робин не спеша прополаскивает рот, умывается и выходит в гостиную.

— Хм, а это что-то новенькое, — произносит только что вошедший Тед, замечая на диване спящего в одних трусах Барни.

— Его вчера отшили, так что мы сидели с ним в баре допоздна. И я разрешила ему поспать у нас на диване.

— Ну, тогда ладно, — Тед направляется в свою комнату, весело насвистывая какую-то мелодию. — У Эмбер сегодня утренняя смена в скорой.

Тед всегда пребывает в отвратительно приподнятом настроении после секса, вспоминает Робин. Он подозрительно посматривает на костюм Барни, аккуратно лежащий на спинке кресла.

— Как думаешь, насколько громко завизжит Сварли, если мы прорежем маленькую дырочку в его пиджаке?

Скорее, он будет рыдать, отвечает про себя Робин. Кто-кто, а Барни ведет себя хуже девочки-подростка, когда дело касается одежды.

— Слишком громко, моя похмельная голова не выдержит такого с утра. К тому же, мне будет стыдно: он вел себя вчера очень даже мило.

— А-а-а, «Барни-человеческое существо»? — со знанием дела говорит Тед. — Надо будет отметить на том графике, для точности исследования. — Тед с тоской смотрит на костюм Барни. — Но у нас может не быть другой возможности.

Робин делает вид, что обдумывает его слова:

— Вы абсолютно правы, сэр.

_____

После секса Тед еще и ест как слон, поэтому он решает приготовить блинчики на завтрак. Робин ничего не имеет против, скорее наоборот, и даже вызывается сварить кофе, чтобы почувствовать себя полноценным членом общества. Быть хоть чем-то полезной.

— Спроси Барни, не хочет ли он присоединиться.

Барни вскрикивает и падает с дивана, когда Тед будит его подзатыльником. Очень по-взрослому.

— Я встал, я встал. И тебе привет, Тед.

— Привет, чувак.

— Ну что, поиграл вчера в доктора?

Робин фыркает, и Барни машет ей приветственное «Щербатски», поднимаясь с пола.

— Я делаю блинчики, — игнорирует его вопрос Тед.

— Блинчики? В субботу утром? Значит, ответ утвердительный, — Барни поднимает руку, и на секунду Тед мешкает, бросая опасливый взгляд на Робин.

— Да ладно тебе, — замечает Барни. — Как будто это ее задевает. Да из Робин получится больший мужик, чем из тебя. Давай уже пять, братан!

— Ну, хорошо, — Тед ударяет по ладони Барни. — Вчера было круто. Хочешь блинчиков?

— Я тебя умоляю, — хмыкает Барни, демонстрируя свой живот с несомненно идеальными кубиками пресса. — Разве я похож на кого-то, кто ест углеводы по утрам?

— Погоди, — перебивает его Робин. — Не ты ли вчера говорил, что сидеть на диетах можно только тем, у кого есть вагина?

— Это не диета, а правильное питание, — презрительно поправляет он. — Мужчина должен делать все, что необходимо, чтобы оставаться на пике своей физической формы.

— Как скажешь. Будешь кофе?

______

— Эта квартира стала лучше в тысячу раз после того, как женатики съехали. Теперь это настоящая холостяцкая берлога. Конечно, она не настолько клёвая, как моя, но что-то в ней все равно есть. Вам просто нужен телевизор побольше.

Тед отвлекается от своих блинчиков всего на секунду, достаточную, чтобы неверяще закатить глаза:

— Ты, конечно, с Робин не спишь, и поэтому мог и забыть, но она, вообще-то девушка.

— И, тем не менее, семь выпусков «Современной невесты» спрятаны не у меня под кроватью, — с наслаждением помешивает свой кофе Робин.

При этих словах лицо Барни оживляется, и Тед спешит добавить:

— Их Лили оставила, — но, очевидно, уже слишком поздно. Барни не может устоять перед отличной возможностью поиздеваться над кем-нибудь на десерт.

Робин смеется, потому что нет ничего лучше, чем сидеть вот так вместе, втроем. Когда она наедине с Тедом, иногда все же возникает некая неловкость в их общении. Но сейчас Робин нравится, как Барни читает бизнес-раздел Нью-Йорк Таймс, потягивая четвертую чашку кофе, и как Тед уничтожает гору политых сиропом блинчиков, отправляя своей очередной «единственной» сопливые сообщения. Робин любила жить одна, но сейчас ей намного уютнее. Может, иметь соседей не такая уж и плохая идея.

— Знаете, по субботам до двух в лэйзер-тэге вход всего пять баксов на неограниченное время, — с надеждой произносит Барни.

Боже, чем же еще ей заняться в субботу?

— Я пойду, — решает Робин.

— Почему бы и нет? — пожимает плечами Тед. — Эй, мне кажется, или здесь пахнет сигаретами?

— Я отменила мораторий на курение в квартире.

— Как скажешь, — Тед снова пожимает плечами.

— Да! Намного, намного круче без женатиков. — Барни вскакивает со своего кресла, довольный, как слон. — Все в лейзер-тэг! Чур, Робин в моей команде. — Он замолкает, оглядывается по сторонам. — Вы случайно не видели мой галстук?

Тед делает глоток кофе, но фыркает от смеха, и кофе проливается на его рубашку.

— Если вы хотите увидеть ваш галстук живым и невредимым, сэр, — говорит Робин с самым бесстрастным выражением лица, на которое способна, — то вы обязаны сначала дать ответ на три вопроса.

— Идите вы!

— Как называется девственница на водяной кровати?

В поисках галстука Барни бросается заглядывать под все диванные подушки, запуская одной из них в Робин. Никто больше не может сдерживать смех, и кажется, именно в этот момент рождается клёвое трио настоящих друзей.

______

Тем же вечером Робин сидит в баре с Лили, потягивая свой обычный скотч, когда смутно знакомая девушка подсаживается к ним за столик.

— Привет, — обращается она к Робин, — послушай, это не ты случайно вчера была вместе с тем парнем в костюме, Барни?

Робин требуется время, чтобы вспомнить девушку: это не кто иная, как вчерашняя блондинка, встречающаяся с топорным недоубийцей.

— Да, это я.

— Ты не могла бы передать ему это? — девушка протягивает визитку МакЛаренс с написанным на обратной стороне телефоном. — Просто он ушел раньше, чем я решилась дать ему номер. Кстати, меня зовут Эми.

Робин переворачивает визитку, озадаченно нахмурившись:

— Разве у тебя нет парня?

— Нет. А что?

— Да так... Я передам ему твой номер.

Эми благодарит ее и возвращается к своим подругам, ждущим ее у выхода. Робин недоуменно смотрит им вслед, после чего переворачивает визитку снова: внизу неразборчивым почерком написан номер девушки.

— Это что сейчас было? — спрашивает Лили, оторвавшись от своего мартини.

— Понятия не имею, — отвечает Робин. Действительно странно.

Она собирается спросить об этом у самого Барни, но когда тот появляется на пороге бара, всё, о чем он может разговаривать, это новый план, как затащить очередную девушку в постель. Согласно нему, Робин должна изображать младшую сестру Барни («Намного младше меня. Тебе вообще можно дать двадцать. Или даже восемнадцать».) и подтверждать его слезную историю о том, что их родители погибли в автокатастрофе, когда ей было двенадцать, и что Барни не позволил социальной службе забрать ее в интернат, поэтому он работал день и ночь во время учебы в колледже, чтобы содержать их обоих и чтобы Робин смогла закончить школу.

— Кажется, я смотрел этот фильм на Лайфтайм пару недель назад, — возражает Тед.

— Ты смотришь Лайфтайм? — ухмыляется Робин. — Тот самый «Лайфтайм: Телевидение для женщин»?

— Э-э-э… нет. То есть, что? — пытается выкрутиться Тед. — Тем более, никто не поверит, что вы брат и сестра. Вы совсем не похожи.

— Ставлю сотню баксов на то, что поверят, ведь Щербатски в деле, — уверенно заявляет Барни, вернувшись за столик с пивом для Робин. — Ты бы точно не справился, Тед, а Робин — запросто.

— Двадцать пять.

— По рукам!

Барни оказывается прав, и благодаря выдающимся актерским способностям Робин, он уходит в этот вечер из бара на двадцать пять долларов богаче, а в списке его побед становится на одну наивную дурочку больше. Робин тут же забывает о блондинке Эми и ее просьбе, Тед продолжает отрицать, что смотрит Лайфтайм, и все возвращается на круги своя.

____

Пару месяцев спустя Робин надирает задницу Барни в кибер-боулинг, когда заходит хмурый Тед и падает на диван.

— О, нет, — Барни опускает джойстик. — Кажется, нашему бедному другу Теду нужно взбодриться.

— Вот только не надо прикрываться Тедом. Ты просто не хочешь проигрывать с таким разгромным счетом.

— Моя жизнь не имеет больше смысла, — ноет Тед из-под вышитой бисером подушки, оставшейся еще со времен Лили. Робин тяжело вздыхает и садится рядом, ведь друг в беде важнее чертовски хорошей возможности побить рекорд Маршалла в боулинге. А победа была так близка… — Эмбер меня бросила.

— Ура! — ликует Барни. — Наконец-то!

Робин изо всех сил ударяет его в плечо.

— Мне очень жаль, Тед, — она похлопывает его по ноге настолько сочувственно, насколько может. — И не слушай Барни. Он осел, который еще и в боулинге облажался.

— Все равно, — Тед сильнее прижимается лицом к подушке. — Мне нужно выпить.

— Все в бар! — скандирует Барни.

____

Робин звонит Лили. Та поднимает трубку слегка запыхавшейся.

— Одевайтесь и приезжайте сюда. Тед собирается напиться.

— Будем через двадцать минут, — отвечает Лили. — Маршалл, натягивай свои штаны.

____

— Не могу поверить, что ради этого я одевался, — расстроено говорит Маршалл. — Пьяный Тед — это круто, но Ноющий Тед просто… ноет.

— Моё сердце разбито, Маршалл, — хватается за голову Тед в пьяной агонии. — Разбито на тысячи кусочков.

— Всё будет хорошо, приятель. Обещаю, тебе просто нужно немного времени.

— Я тебя умоляю, — презрительно усмехается Барни, подошедший с подносом в руке. — К черту время. Тебе просто нужно с кем-нибудь переспать, — Он ставит на стол три стопки, проливая немного текилы на руку Теда. — Пей. И ты тоже, Робин, — оставшиеся две текилы Барни ставит перед Робин. — Сегодня ты и я должны сделать это на благо команды.

— Что за бред ты несешь? — Робин послушно выпивает текилу и чувствует приятное жжение внутри.

— Я говорю о хет-трике. Мы втроем ни с кем не встречаемся, поэтому мы должны сыграть трое на трое. Всего одна ночь, каждый из нас подцепит кого-то и трахнет. Это должно случиться.

— Эй, а как же мы с Лили? — возмущается Маршалл. — Мы можем сыграть пять на пять.

— Не-е, вы не считаетесь. Нет никакого вызова в том, чтобы завалить свою же жену, — дьявольский огонек мгновенно вспыхивает в его глазах. — Хотя, если вы на пару часов хотите забыть про свои свадебные клятвы…

— Ни слова больше, кобелина, — взгляд Лили задерживается на чем-то за спиной Робин. — Ничего себе! Кажется, Тед уже в деле.

Все четверо обращают свое внимание в сторону бара, где Тед уже вовсю страстно целует какую-то девушку. Барни поднимает руки в победном жесте и тут же поворачивается, чтобы умоляюще посмотреть на Робин:

— Все зависит от тебя, Щербатски.

Рука Теда ложится на затылок девушки, притягивая ее еще ближе, и Робин не может этого не заметить. Странное чувство появляется в ее животе, будто все кишки разом скрутили. Она опрокидывает вторую текилу и встает из-за столика:

— Хорошо. Я согласна.

— Трое! На! Трое!

— Мы домой, — закатывает глаза Лили.

_____

На пару с Барни они разыгрывают схему «знаменитость и продюсер местного канала новостей». Это срабатывает намного лучше, учитывая, что теперь Робин ведет шоу на канале, о котором некоторые люди даже кое-что слышали. Через час Барни охмуряет секретаршу юридической фирмы, а Робин достается хирург-интерн местной больницы. У Теда дела идут более, чем хорошо, и спустя какое-то время, они вшестером решают переместить вечеринку в квартиру.

— Чур, ванная моя, — шепчет ей на ухо Барни, когда они достают из холодильника пиво для всех.

— Да ради Бога.

Он серьезно кивает:

— Трое на трое, Щербатски. Сделай это. Ради Теда.

Хлопает дверь комнаты Теда, за которой он исчезает вместе со своей неназванной девушкой.

— Впечатляет, — произносит Майк, хирург-интерн, открывая свое пиво, и передает открывалку Джессике, офис-менеджеру.

— Очень, — улыбаясь, Робин садится на диван рядом с ним, кладет ногу на ногу, поправляет прическу и готовится нанести решающий удар.

Полтора часа спустя хет-трик уже практически неизбежен. Барни и его девушка уединяются в ванной, а хирург-интерн Майк явно дает Робин «зелёный свет» на все. Ее тело приятно отзывается в предвкушении, ведь Робин не спала ни с кем с тех самых пор, как рассталась с Рафом, а это было уже слишком давно. В этом городе невероятно сложно найти хоть кого-нибудь нормального, а с новой работой у Робин не было ни сил, ни желания на всю ту чушь, что прилагается к сексу и свиданиям.

Робин придвигается ближе, когда…

— Знаю, это прозвучит банально, — начинает Майк, — но кое-что никак не дает мне покоя. Мне кажется, я где-то тебя уже видел, только никак не могу вспомнить, где.

При этих словах ее внутренности скручиваются в тугой жгут тревоги.

— А откуда ты, Майк?

— Из Торонто, а что? — недоумевает он. — Погоди, так ты тоже из Канады? Ты случайно не… — и Робин с ужасом наблюдает, как кусочки головоломки становятся на место в его голове. Черт, это была одна из причин, из-за которых Робин сбежала из Канады. — Офигеть! Ты та девушка из торгового центра! Знаешь, не так давно кто-то выложил твое видео на My Space. Эту песню теперь снова играют на вечеринках. Постоянно.

— Так. Думаю, тебе пора.

______

Робин сидит на диване, пытаясь переварить события сегодняшнего вечера, когда из ванной раздается женский крик, после которого совершенно точно следует звук пощечины. Джессика, офис-менеджер, пулей вылетает в гостиную, на ходу запахивая свою блузку.

— Мудак!

Входная дверь с силой захлопывается за ней.

— Немного просчитался, — из ванной следом появляется Барни. Робин старается не обращать внимания на то, что его рубашка расстегнута. — Только давай не будем об этом. А где хирург Брэд?

— Хирург Майк. И я отправила его домой.

— Что? Почему? А как же хет-трик, Робин, командный дух и все остальное?

— Я больше чем уверена, что ты сам только что облажался, — Робин взглядом указывает на захлопнувшуюся минутой ранее дверь. — И я не смогла. Он меня узнал, это было бы слишком странно. Я запаниковала.

— Что значит, он тебя узнал…? Погоди-ка, не может быть!

— Может.

— Ладно, позвони мне на мобильный.

— Что?

— Меньше слов — больше дела, Щербатски. Позвони мне прямо сейчас.

Робин набирает номер, и из кармана Барни начинает звучать инструментальная версия «Давайте пойдем в торговый центр». Тот ухмыляется и начинает подпевать в такт.

— Я сам подобрал ноты.

— Барни… Иди к черту!

_______

Робин переворачивается на другой бок, натягивает одеяло до подбородка и в который раз закрывает глаза. Ей не удается заснуть уже более часа, она слишком взвинчена, а выпитые коктейли на пару с предвкушением секса, который так и не случился, только усугубляют бессонницу.

К тому же мысль, что в гостиной на диване спит самый подходящий для секса без обязательств вариант, ни на секунду не оставляет Робин.

В своей жизни она совершила не так уж много непоправимых ошибок, но ночь с Барни была одной из них. Она не то, чтобы жалеет, что они переспали; если начистоту, то секс был потрясающим. И даже несмотря на реакцию Теда, все было в порядке, потому что Барни, как и она сама, прекрасно умеет не смешивать физическую близость с эмоциональной. Вообще-то, он повел себя очень по-взрослому в той ситуации.

Ошибкой Робин был неправильно выбранный момент. Как ей могло прийти в голову поцеловать Барни под песню Робин Спаркзл? Не иначе у нее была серьезная травма головы. Каждый гребаный раз, как эта песня застревает у нее в мозгах (что бывает слишком часто, ведь она ее пела на восьми тысячах гребаных концертов), воспоминания той ночи просачиваются сквозь ментальный барьер, которым Робин себя огородила. После этого довольно непросто общаться с Барни, её другом-идиотом, и не вспоминать, вкус его языка у нее во рту и его пальцы, ласкающие ее бедра.

В ее голове как на повторе в кино продолжают крутиться воспоминания о том, как она сама пересела к нему на колени, как его губы скользили по ее шее и, боже, как застучало ее сердце. Что в этом плохого? Он же не её бывший или что-то в этом роде. Они уже делали это раньше, и Робин на сто процентов уверена, что Барни ей не откажет. И Тед точно не психанет и не перестанет общаться ни с кем в этот раз.

Робин принимает решение и откидывает одеяло. Но прежде, чем она успевает встать, дверь открывается и Барни заглядывает к ней.

— Слушай, можно я с тобой лягу? Ваш диван — полный отстой.

— Конечно, — Робин чувствует, как краска заливает её лицо.

Матрас слегка прогибается, когда Барни ложится на безопасном расстоянии от Робин, насколько позволяет её кровать. Робин накрывает их обоих одеялом и чувствует себя полной идиоткой.

— Спасибо.

— Не за что, — Робин слышит, как дышит Барни, чувствует тепло его тела так близко. Это глупо, она давно не девочка-подросток. Она сильная, независимая женщина, которая знает, что она хочет. Тут нечего стыдиться.

— Ты всё ещё хочешь сделать хет-трик?

— Что? — мгновенно поворачивается Барни.

— Трое на трое, — Робин проводит рукой по его животу, едва касаясь кожи. Пусть это и не совсем честно. Нервы натянуты до предела, в чем, считает Робин виноват Рэд Бул.

— Это не был подкат, клянусь. — шумно выдыхает Барни. — Ваш диван правда отстой.

Робин запускает пальцы под резинку его трусов.

— Только секс и только сегодня. И на этот раз это точно должно остаться между нами, потому что… — оставшаяся часть предложения теряется, так как Барни стремительно накрывает её губы своими.

— Я сама деликатность, — ухмыляется он, и Робин смеется, приподнимается и садится сверху. Барни подается бедрами ей навстречу, и издает тихий стон; через тонкую ткань Робин чувствует возбуждающую твердость его члена.

— О, да. Ладно, это несомненно, абсолютно, совершенно точно был подкат.

— Я знаю, — говорит Робин и, потянув за край, снимает через голову свою футболку. — Поздравляю. Это сработало.

Робин узнает выражение лица Барни, видела его десятки раз в «Похотливом леопарде»: то самое «Ура! Сиськи!» выражение лица. Это значит, что мозгу Барни требуется секунд пять-семь на перезагрузку, а затем:

— Офигенно, — шепчет он, и Робин мягко усмехается, потому что она думает о том же.

Что-то щелкает и встает на свое место, словно маленькая шестеренка в сложном механизме часов, и стрелки циферблата начинают свое движение.

Примечание к части

(1) Серендипьити (Serendipity III) — культовый ресторан в Нью-Йорке в Верхнем Ист-Сайде, знаменитый своими необычными и дорогими десертами, например, Frrrrozen Hot Chocolate — замороженный горячий шоколад.

Робин оказывается права: на следующий день всё остается по-прежнему.

Она просыпается очень даже удовлетворенной; Барни целует её в плечо раз, другой, и прежде, чем Тед начинает подавать признаки жизни из своей комнаты, Барни уже и след простыл. И вечером в МакЛаренс всё именно так, как и должно быть, словно ничего и не случилось.

Если Барни захочет, он может быть великолепным в чём угодно.

Со временем Тед все меньше и меньше впадает в меланхолию и всего несколько недель спустя возвращается в свое привычное состояние: безнадежного романтика. За это время Робин успевает повстречаться с тремя разными парнями, которых зовут Рон, а Барни продолжает быть Барни. Ему так и не удается подцепить лесбиянку, поэтому Маршалл предлагает ему надеть парик, а Робин одалживает тушь.

— Я снова в строю, — однажды вечером заявляет Тед. Робин и Барни отвлекаются от раскладывания двойного пасьянса (Барни выигрывает, но только потому, что жульничает немного больше, чем сама Робин).

— Наконец-то ты побрился! — Барни бросает карты на стол. — Приоденься, Тед!

— Не-а.

— Ну ладно, тебе все равно не нужен будет костюм там, куда мы отправимся. Ты с нами, Робин. Это будет леген-подожди-подожди-дарно!

_____

Они непонимающе смотрят на Барни, когда, назвав место назначения, он усаживается на переднее сидение, и такси начинает движение.

— Остров Эллис(1)? — изумляется Тед. — То легендарное место, в которое ты нас тащишь — это остров Эллис?

— Мы что, будем знакомиться с подростками, которые приехали на экскурсию с классом? — забавляется Робин. — Я почти уверена, что за это нас арестуют. И несмотря на то, что это было бы «легендарно», я всё-таки неподходяще одета для тюрьмы.

— Вы вдвоем ничему от меня не научились, — Барни оскорблен до глубины души. — Ну же, Тед, порадуй меня! Кто в первую очередь увлекается генеалогией?

— Эм-м… старушки и одинокие кошатницы?

— Неверно! — он поворачивается к Робин. — Щербатски, заставь меня тобой гордиться.

Робин тяжело вздыхает:

— Девушки, обиженные на своих отцов.

— Девушки, обиженные на своих отцов! — хлопает в ладоши Барни. — Друзья, вы только представьте: сотни одиноких молодых девушек в поиске истории происхождения своей семьи пытаются заполнить ту эмоциональную дыру, которая зияет со времен их несчастного детства. Слишком просто.

Робин достает сигарету и зажигалку, затягивается, игнорируя нахмуренный взгляд Теда:

— Ну хорошо, для вас двоих звучит просто отлично. А мне-то там что делать?

— Всего одно слово, — елейно улыбается Барни, — охранники. Сильные и крепкие парни в форме, пышущие гневом и разочарованием от того, что в третий раз завалили экзамен в полиции, но все равно имеющие право носить при себе оружие.

Робин непроизвольно напрягается: слишком уж хорошо Барни знает, что ей нравится.

— Ну ладно.

________

Поездка на остров Эллис действительно становится легендарной, но не потому, что всё идет как по маслу. В тот самый момент, когда Робин у турникетов флиртует с Филом, охранником Музея, из ниоткуда появляется Барни, хватает её под руки и тянет к выходу.

— Время делать ноги, Щербатски.

Тед волочится следом:

— Вперёд, вперёд, вперёд!

— В чём дело, ребята? — Робин ускоряется, так как по опыту знает, что если даже Барни что есть мочи улепётывает от чего-то, что лучше не задерживаться, чтобы выяснить, от чего.

— Барни случайно облапал жену мэра во время церемонии открытия памятника. На камеру.

— Я споткнулся, — настаивает Барни, пока они несутся по коридору выставочного зала и поворачивают налево. Лёгкие болят от нехватки воздуха. Барни перемахивает через оградительный канат и ныряет за дверь с табличкой «Вход только для персонала», и Тед и Робин следуют за ним. Это оказывается тупик, и Робин уже даже слышит шаги преследователей, раздающиеся в коридоре.

— Твою мать, — бормочет Робин. Кажется, Барни сейчас зарыдает.

Внезапно раздается шёпот «Робин», и они втроём подпрыгивают от неожиданности, цепляясь друг за друга. Свет от карманного фонарика мечется по полу и, слава Богу, это всего лишь Фил. Он убирает фонарик обратно в карман и поправляет бейдж с именем.

— В той стороне есть ещё один выход.

Фил выводит их через служебную дверь.

— Благослови тебя Бог, охранник Фил, — произносит Барни неестественно высоким голосом. — Ты очень, очень, очень хороший человек!

Барни и Тед припускают что есть сил в сторону парома. Прежде чем последовать за ними, повинуясь порыву, Робин целует Фила в губы:

— Позвони мне как-нибудь.

_____

Только когда они оказываются в такси, Тед ошеломленно выдыхает:

— Бо-же мой!

— Я знаю. Это было потрясающе! — бешеный стук сердца Робин до сих пор отдается в ушах.

Барни кивает; его до сих пор словно потрясывает от адреналина:

— Мы только что смылись от копов, а Робин наконец-то оправилась от периода Ронов в её жизни. Нужно сделать что-нибудь клёвое! — он даже подпрыгивает на сидении. — Как насчет лэйзер-тэга?

— О, да, лэйзер-тэг! И у меня не было никакого «периода Ронов». Простое совпадение.

— Был. Будь мужиком, Робин, и признай это уже.

— Народ! — неверяще смотрит на них Тед. — Нас чуть не арестовали. Можно я пойду домой, ну пожалуйста?

— Отстой, — говорит Робин, но они всё равно подвозят Теда до дома. Барни не затыкается ни на минуту, распинаясь о том, каким клёвым получился сегодняшний день. Они уже на полпути в лэйзер-тэг, когда Робин зачем-то берет Барни за галстук, тянет его на себя и целует изо всех сил. Секунду Барни непонимающе на неё смотрит и, убедившись, что всё правильно понял, жадно целует её в ответ. Не прерывая поцелуй, Робин пересаживается к нему на колени, а Барни запускает пальцы в её волосы.

— Угол восемьдесят первой и первой, — успевает бросить Робин, и таксист только закатывает глаза.

___

Секс в этот раз быстрый и грубый и потрясающий, и Барни не переставая, заводит её ещё больше, перечисляя все непристойные вещи, которые она может проделать на свидании с Филом-охранником. Сначала Робин хочет расхохотаться, но пальцы Барни находят её сосок, а второй рукой он сжимает её ягодицы, и мгновенно всё становится не таким уж и смешным.

Робин прикусывает Барни за шею, когда он кончает, а затем она зализывает красные отметины от своих зубов.

— Это было намного лучше, чем лэйзер-тэг.

— Угу, — соглашается Барни, откидываясь на подушку.

— Надо делать это почаще. Иногда.

Он открывает глаза и поворачивается на бок:

— А что же скажет Фил-охранник?

Робин слегка ударяет Барни, а он в ответ снова валит её на кровать и проходит очень много времени, прежде чем Робин оказывается в состоянии продолжить свою мысль:

— На самом деле, я серьезно. У меня не было серьезных отношений со времен Теда, так что почему бы нам с тобой не развлекаться время от времени? Очевидно, это никак не влияет на нашу дружбу.

На секунду Робин кажется, что Барни собирается сказать что-то серьезное, но он качает головой и улыбается:

— Ты же знаешь, что я никогда не против гимнастики лёжа, Щербатски.

— А я и стоя не против, — этим Робин зарабатывает восторженное «Дай пять!», после чего Барни тащит её в душ отвечать за свои слова.

____

В холодильнике нет ничего, кроме упаковки Рэд Була. Но Робин плевать: по утрам она не привередлива; ей нужно только немного кофеина, чтобы добраться на другой конец города. Барни всё ещё без рубашки сосредоточенно работает за ноутбуком.

— Чем собираешься сегодня заниматься?

— Наверное, схожу в спортзал, — пожимает плечами Робин. — И мне нужно будет поспать.

— Угу, — кивает он. — А я наверное… — Барни замолкает, уставившись на экран. — Упс.

— Что такое? — он не отвечает, и Робин через его плечо заглядывает в монитор.

— Я забыл вчера отключить камеры, — хрипло бормочет он наконец, и желудок Робин падает куда-то вниз, когда она видит на пленке кровать Барни. А также замечает не что иное, как собственную голую задницу.

— Барни! У тебя камеры в спальне? Это же отвратительно, это… — но Робин замолкает, когда Робин-с-видео откидывает назад волосы, наращивая темп, сидя сверху Барни-с-видео. — Ух ты, а я и правда ничего.

— Ещё как, — похотливо ухмыляется Барни.

Робин ничего не может с собой поделать: она продолжает заворожено смотреть на экран и шумно выдыхает, когда Барни-на-видео перекатывает её, оказываясь сверху. Мышцы его спины напрягаются, движутся в ритме, и Робин одобрительно присвистывает:

— К черту порнозвёзд. Боже, у тебя задница как у двадцатилетнего.

— Я знаю, солнышко.

— Тебе придется это удалить.

— Конечно.

Робин замечает своё лицо на экране, блаженное выражение удовольствия на нём, когда голова Барни оказывается между её грудей. Теплая волна проходит по её телу.

— Хотя, может, сначала посмотрим пару раз? — внезапно ей в голову приходит идея. — Слушай, а можно подключить это к твоему огромному телевизору в спальне?

Барни ничего не отвечает, и Робин поворачивается к нему. Он уставился на неё с тем же самым выражением лица, которое у него зарезервировано исключительно для свежей мужской коллекции от Прада.

— В чём дело? — недоумевает она.

— Поверить не могу, что ты существуешь на самом деле, — благоговейно выдыхает Барни. Робин закатывает глаза и снова стягивает свою рубашку через голову.

И пока она смотрит, как на большом экране Барни-на-видео ласкает её пальцами, Робин испытывает такой сильный оргазм, что не может твёрдо стоять на ногах. Колени подгибаются, и она крепче держится ладонями за комод, чтобы не упасть. Реальный Барни медленно движется внутри неё, наслаждаясь остатками её удовольствия. Она восхищается его выдержкой, но сейчас ей просто необходимо присесть хоть на минуту.

Робин меняет своё положение, прижимаясь к нему спиной, и сжимает его член рукой у основания. Барни дёргается, нарушая размеренный ритм.

— А может, и не стоит удалять видео полностью. Сохраним пару эпизодов, — улыбается Робин. Пальцы Барни крепче вцепляются в её бедра, оставляя следы, а сам он наращивает темп. — Те, где не видно моего лица…

Стон срывается с его губ; движения Барни становятся всё быстрее, и Робин проводит рукой между его ягодиц. Это даже слишком просто.

— Ты мог бы сохранить их у себя в телефоне. Просматривать на своей скучной работе.

— Твою мать, — задыхается Барни, когда, наконец, его мышцы напрягаются, и Робин слышит, как он долго и глубоко выдыхает. Он щекой прислоняется к её спине, и между лопаток она ощущает его щетину.

— Я пошутила насчет видео, — наконец, произносит она, когда дыхание Барни более-менее начинает выравниваться. — Тебе придется удалить его полностью.

— Я знаю, — радостно отвечает он, лениво изучая губами её позвоночник. — И всё равно это того стоило.

___

Это продолжает происходить время от времени: раз или два в месяц, когда они остаются одни или когда нечем заняться; когда им обоим не везет подцепить кого-нибудь в МакЛаренс или когда Барни надирает всем задницу в лейзэр-тэге.

Но в остальном всё остаётся по-прежнему. Они проводят время в баре все вместе; Робин ходит на свидания, но ни разу так и не перешагивает трехнедельную отметку; Барни клеится к девушкам; Тед отчаянно старается влюбиться; а Маршалл и Лили увлеченно наблюдают за всем этим сумасшествием с безопасного расстояния.

Иногда Робин кажется, что стоит рассказать Теду или Лили или Маршаллу о ней и Барни, но раз это ничего не значит, то нужно ли об этом упоминать? Она же не докладывает им о каждом разе, как они с Барни выбираются в сигарный клуб или играют в видеоигры вместе. Если из уравнения вычеркнуть все чувства, то какая разница между этим времяпрепровождением и тем, когда Робин приковывает его наручниками к спинке кровати и они оба ловят кайф от того, что происходит дальше? Если бы все узнали, то вряд ли бы поняли. Маршалл так вообще бы не удержался бы от того, чтобы назвать её «шлюхой», неумело замаскировав это кашлем.

Лето проходит: дни сначала становятся длиннее, а затем снова начинают укорачиваться. «Проснись, Нью-Йорк» остается таким же бредовым шоу, но у этой работы хотя бы есть потенциал. Мария Мендез ведет утренние семичасовые новости, и ходит слух, что её повысят до вечернего пятичасового эфира. Она раньше работала на месте Робин, так что у Робин есть реальные шансы наконец-то получить работу в новостях, пусть и на мелком местном канале. Она продолжает просматривать вакансии в поисках работы на национальном телевидении, но без особой надежды: вряд ли Андерсон Купер(2) или кто-то ещё в ближайшее время решит уйти на покой.

— Забей на новости, — говорит ей Барни, затягиваясь сигарой и блаженно закрывая глаза от удовольствия, прежде чем передать её Робин. — Ты прекрасно понимаешь, что ты недостаточно цветная для национального телевидения.

— Ничего себе, — под простынёй Робин придвигается ближе, и Барни слегка наклоняет голову, чтобы коснуться её. — Спасибо за поддержку, кретин. А как же твой девиз, что всё «вознеможно»?

— Я серьезно. Если ты хочешь пробиться на национальный уровень, подумай о спортивных репортажах. Я говорю о ESPN(3). Сексуальная девушка, у которой везде полный комплект, разливается песней о защите Никс(4)? Такую наживку кто угодно проглотит, — Барни улыбается в волосы Робин. — Только представь, у скольких полураздетых хоккеистов тебе придется брать интервью в раздевалках, — Барни прижимает рукой воображаемый наушник. — «Передаю слово тебе, Фил. С вами была Робин Щербатски, и не только с вами». Что скажешь?

Робин передает сигару Барни:

— Никто не воспринимает спортивную журналистику всерьез.

Барни выдыхает колечко дыма на плечо Робин, затем еще одно, и смотрит, как серое облачко скользит по её коже.

— А знаешь, кто начинал спортивным репортером? Кит Олберманн(5), — Барни прижимается лбом к её шее, и Робин нахмуривается.

— Барни Стинсон, неужели ты только что меня обнял, чтобы успокоить?

— Вот ещё, — фыркает он. — Объятия предполагают отсутствие сексуального влечения.

— Да?

— Да. А у нас сплошное присутствие сексуального влечения. Просто я немного устал, чтобы доказать это тебе прямо сейчас. Поэтому никаких успокоительных обнимашек.

___

Тед начинает встречаться со студенткой по имени Мониша, которую он встретил в метро. Она достаточно милая: когда Тед впервые приводит её в МакЛаренс, то она рассказывает Лили и Робин о грандиозной обувной распродаже в Бруклине, чем зарабатывает несколько очков в свою пользу.

Но вскоре Тед снова впадает в состояние влюбленного дурачка, и каждое утро за завтраком Робин вынуждена выслушивать все шутки, что Мониша рассказала ему на вчерашнем свидании. К воскресенью её терпение лопается, и когда в очередной раз Тед просит её помочь ему понять, что Мониша имела в виду своей фразой в пятницу вечером после кино, Робин звонит Лили. Но ни Лили, ни Маршалл не отвечают на звонок, так как заняты понятно чем, поэтому Робин звонит Барни.

— Как жизнь, Щербатски? — на заднем плане Робин слышит, как женский голос спрашивает, где взять чистое полотенце, и на секунду сочувствует Барни.

— Спаси меня, срочно.

— А-а-а, устала от отвратительно милой парочки? Понимаю тебя.

Они встречаются в сигарном клубе и распивают бутылку Джонни Уокера, хотя ещё даже не полдень.

— Как ты пережил Теда в прошлый раз? — бормочет Робин, на что Барни смеется.

— Нашел друзей получше.

На минуту Робин почти верит в то, что где-то в Нью-Йорке у Барни припрятана ещё одна компания друзей. Но затем она вспоминает, каким потерянным был Барни, когда Тед разозлился и порвал все контакты с ним, и прогоняет эту мысль.

— Просто тяжело на это смотреть, когда ты одна, — Барни пристально наблюдает за Робин поверх своего бокала.

— Что?

— Брось, ты же всё ещё в него влюблена, верно? — подавленно произносит Барни, совсем непохоже на себя обычного. Внезапно Робин понимает, что, должно быть, он боится, что когда-нибудь они с Тедом вновь сойдутся, и Барни снова станет третьим лишним.

— О чём ты? Нет, конечно! — и это почти правда. Может, не совсем. — Ну, хорошо. Наверное, у меня остались к нему какие-то незначительные чувства, но это нормально. Мы встречались целый год, а сейчас мы друзья. И я не хочу когда-нибудь снова с ним встречаться, это точно, — Барни ничего не говорит на это, поэтому Робин продолжает. — Ну, то есть, это вполне нормально, когда платоническая дружба-любовь иногда перетекает в сексуальное влечение. Как будто я никогда не обращала внимания на тело Лили. Я тебя умоляю. И то, что между нами с тобой… очевидно, друзей может тянуть друг к другу, и в этом нет ничего такого.

— Понятно, — натянуто отвечает Барни.

— К тому же, — Робин смотрит на него с вызовом, — я здесь не единственная, кто неравнодушен к Теду.

Барни надменно поднимает бровь и разворачивается на кресле, чтобы осмотреть бар.

— Как скажешь. А теперь выбери парня, любого, какого хочешь. Мы сыграем в небольшую игру, которую я называю «Вы-ы-ы знакомы с сиськами Робин?». Думаю, тебе придется расстегнуть пару пуговиц для участия.

_____

Робин решает не вдаваться в подробности насчет того неловкого разговора про Теда, ведь она, прежде всего, хороший друг. Но в следующий раз, когда они с Барни оказываются в постели, Робин решает немного развить эту тему. Она слегка отстраняется, позволяя её дыханию щекотать его кожу, и соблазнительно шепчет:

— А ты когда-нибудь хотел поцеловать Теда?

— Что? — Барни шарахается в сторону, прерывая поцелуй.

Робин поворачивается, чтобы прильнуть губами к его шее, а её ладонь под простынёй скользит вверх и вниз.

— Неужели не хотел попробовать его на вкус? — мурлычет на ухо она, ускоряя движения, и Барни вздрагивает и подается бедрами навстречу. — Когда вы вечером наедине, думал ли ты хоть на секунду, что будет, если ты протянешь руку и расстегнешь его брюки?

— Боже, — выдыхает Барни, достигая оргазма. Робин довольно ухмыляется и вытирает руку о простынь.

— Что и требовалось доказать, — произносит Робин, пока Барни пытается отдышаться. — Мои чувства к Теду такие же нормальные, как и твои.

— Как тебе угодно, — он проводит рукой по своему лицу, и затем коварно улыбается. Прежде чем Робин успевает сообразить, Барни ловко переворачивает её на спину и закидывает её ноги себе на плечи. — Всегда хотел получше узнать, что там у тебя за фантазии про Лили. Вот это действительно заводит!

Примечания к главе:

(1) Остров Эллис — небольшой остров неподалеку от Статуи Свободы, на котором открыт для посещения Музей Иммиграции США.

(2) Андерсон Купер — американский журналист, писатель и телеведущий, ведет новостное шоу на канале CNN.

(3) ESPN — американский кабельный спортивный телевизионный канал.

(4) Никс — Нью-Йорк Никс, популярный профессиональный баскетбольный клуб, базирующийся в Нью-Йорке.

(5) Кит Олберманн — телеведущий, который ведет новостное политическое ток-шоу.

Парня из бара, которому её представил Барни, зовут Аарон, и он очень даже ничего. Аарон — юрист и работает на Мэтс (1); он без труда достает Маршаллу и Лили бесплатные билеты на игру, когда узнает, что Маршалл — поклонник бейсбола.

— Симпатичный и внимательный, — ухмыляется Лили.

— Ты должна выйти замуж за этого парня, — распинается Маршалл, пока Аарон в туалете. — Он потрясающий! Лучший парень, с которым ты когда-либо встречалась. Без обид, Тэд. Но правда, этот — самый лучший!

— Я тебя умоляю, — встревает Барни. — Тебе нужны билеты? Я мог бы достать тебе тысячу билетов.

— Ну, да, — поднимает брови Маршалл, — и, тем не менее, ты этого не сделал почему-то.

Когда Аарон возвращается, то рассказывает забавную историю, которая приключилась с его сестрой в Бронкском зоопарке, и все смеются. Робин кажется, что это прекрасный сон: парень, который нравится всем её друзьям. И всё же она не так сильно радуется этому, как должна бы.

Час спустя Робин просит её извинить и выходит покурить. На тротуаре уже стоит Барни с сигарой.

— Привет, — произносит она, и Барни поворачивается. Сегодня довольно ветрено, и волосы Робин развеваются, щекотя её лицо и задевая ресницы. — Я думала, ты давным-давно ушёл с той девушкой. У тебя есть ещё? — указывая на сигару.

Не говоря ни слова, Барни извлекает ещё одну из кармана своего пиджака, и, после того, как Робин разворачивает её, даёт ей прикурить.

— Значит, у вас с этим парнем теперь всё серьезно? Он кажется слегка придурком.

— Всё может быть, — пожимает плечами Робин. — Мы ещё не так хорошо знаем друг друга.

Некоторое время они стоят в свете фонарей и неловком молчании, пока Барни не говорит:

— Слушай, я только что понял: мы с тобой занимались сексом двадцать три раза. Ты разделяешь первое место с предыдущей рекордсменкой.

Робин не может сдержать изумления:

— То есть ты хочешь сказать, что тебе тридцать четыре года, а ты умудрился спать с одной и той же женщиной не больше двадцати трёх раз?

— Ты говоришь об этом так, будто это что-то плохое.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что, возможно это наш последний шанс побить рекорд. Если у вас с Аароном в итоге всё срастётся.

Барни покачивается с пятки на носок, и Робин смотрит на его лицо, не выражающее никаких эмоций. Лишь падающие тени делают его живым, притягательным — это как раз из тех моментов, когда Робин понимает, что она ещё многого не знает о настоящем Барни.

— Как же ты любишь соревноваться, — наконец произносит она, и подносит сигару к губам.

Он ухмыляется, и на секунду из-под маски самодовольства проступает «человечный» Барни, но исчезает почти сразу же.

Лили права: Робин нужна помощь мозгоправов. Её стремление стать лучшей во всём совершенно выходит из-под контроля. Ведь она точно, совершенно точно хочет быть женщиной, которая трахалась с Барни Стинсоном больше всех остальных.

— Как насчет переулка?

___

Кое-что странное случается после.

Робин одергивает и поправляет платье, когда Барни берёт её лицо в свои руки и нежно проводит пальцем по щеке.

— Что такое? — не может понять Робин.

И тогда он целует ее, целует по-настоящему, как никогда раньше не целовал с самой первой ночи в её квартире. Её сердце грохочет то ли от удивления, то ли от чего-то еще, и Робин отвечает на поцелуй. Все это сбивает с толку, потому что Робин знает, что это совсем не похоже на Барни. Он ведет себя так только когда охмуряет очередную дурочку, жаждущую серьёзных отношений. За поцелуем обычно следует «Я люблю тебя… Извини, наверное, я слишком тороплюсь». (Между собой они с Барни называют этот подкат «в стиле Теда»).

Барни отстраняется, поправляет галстук; смотрит на выражение лица Робин и кривится:

— Извини. Меня немного занесло.

— Ничего страшного, — она пожимает плечами.

— Эй, — нахально улыбается Барни, хотя в его взгляде нет привычной веселости. Внутри Робин что-то опасно кренится, готовое вот-вот рухнуть. — Двадцать четыре! Дай секс-рекордную пять!

Она ударяет по его ладони, и глухой звук отдается эхом среди бетонных стен.

— Я лучше пойду назад, — говорит Робин, и направляется в бар, цокая каблуками по тротуару. Барни не следует за ней.

Лили хмурится, когда Робин садится за столик.

— С тобой всё в порядке?

— Просто ветрено на улице.

Лили понимающе кивает, и продолжает прерванный разговор с Маршаллом и Аароном, и только Тэд пристально смотрит на Робин слегка прищурив глаза. Робин знает, что он пытается сложить два и два, и это не может означать ничего хорошего.

___

Отношения с Аароном действительно перерастают в серьёзные; они даже умудряются продержаться до Дня Благодарения. Поначалу, всё просто замечательно. Аарон очарователен и тактичен, а также всегда знает, когда можно пошутить. В постели он тоже великолепен. Но спустя примерно месяц Аарон становится более напорист в вопросе отношений: теперь он звонит Робин каждый вечер, строит совместные планы на их выходные и не только, и это начинает нервировать Робин.

Через два месяца Робин уже не знает, о чём ещё с ним поговорить, и замечает, что Аарон всегда смеется невпопад над её шутками. Три месяца, и он уже начинает задавать вопросы о том, какие у Робин дальнейшие планы на жизнь и где она видит себя через пять лет.

— Может, в Каире… — и выражение лица Аарона подсказывает Робин, что он надеялся на другой ответ.

— Узнаю этот взгляд, — радостно произносит Барни за её спиной, пока Робин наливает себе очередной бокал вина. — Ты изо всех сил пытаешься придумать повод свалить куда подальше.

Они только что закончили накрывать на стол, и Лили суетится в гостиной, пытаясь найти стулья для всех гостей. Они с Барни одни на кухне, и Робин тяжело вздыхает, потому что, как ни странно, он прав.

— Есть какие-нибудь предложения?

— Как насчет традиционного «Дело не в тебе, а во мне»? — вместо ответа Робин просто закатывает глаза, а Барни продолжает. — Нет, я серьезно. Пора это признать, Щербатски: в душе ты одиночка. И твой Билл тут совершенно ни при чём.

— Аарон, — машинально поправляет Робин. Слова Барни задевают её, потому что, если начистоту, он сказал почти правду. — Мне надоело, что вы все считаете меня какой-то снежной королевой, а это не так. Просто Аарон не тот парень, который мне нужен, — Робин раздосадовано поджимает губы; ей действительно неприятно, когда Маршалл или Тед отпускают шуточки на тему вроде «робот-Робин» или «Робин, девушка, которая не умеет плакать». — Я не неспособна полюбить, знаешь ли…

— Я никогда так не считал, — перебивает её Барни настолько серьезным тоном, что Робин невольно поднимает удивленный взгляд от своего бокала. Прежде чем она придумывает, что на это ответить, на кухню возвращается вихрь по имени Лили, которая нагружает их кружками, кофейником и тыквенным пирогом и отправляет обратно в гостиную.

___

Первого декабря Робин накрывает ладонь Аарона своей и говорит ему:

— Дело не в тебе, а во мне.

И уже на следующий вечер Барни тащит всех отметить «вновь обретённую свободу» Робин. По крайней мере, он пытается: в восемь Маршалл и Лили уже собираются домой, а Тед, Барни и сама Робин оказываются в «Похотливом леопарде».

— Я собираюсь заказать тебе приватный танец, — радостно сообщает ей Барни, — и собираюсь запечатлеть это на видео.

— Господи, только не это.

— Нельзя прийти в стрип-клуб и потратить весь вечер, флиртуя с фейс-контролем. Так не пойдет. Один приватный танец, пожалуйста!

— Ты можешь не орать «приватный танец», когда я звоню своей девушке? — умоляет его Тед, что вызывает обратный эффект: Барни отбирает у него телефон, и кричит в трубку «Мониша, я закажу Теду приватный танец!», в то время как Тед изо всех сил старается вырвать у Барни телефон. Это ему удается лишь после того, как Барни обещает Монише заказать танец и ей тоже, если она в ближайшее время приедет в стрип-клуб.

— Какой же ты придурок, — бормочет Тед. — Если она меня из-за тебя бросит…

Робин не может сдержать смех, потому что, боже, как же она скучала по всему этому.

— Как я рада, что снова с вами, мальчики.

____

Праздники подкрадываются незаметно. Ещё вчера серый и невзрачный Нью-Йорк покрывается миллионами крошечных рождественных огней. В одну из предпраздничных суббот, когда Теду и Маршаллу приходится работать, отдуваясь за остальных, Барни удаётся уговорить их с Лили напиться с самого утра. Каким-то образом втроём они оказываются в Мэйсиз (2), где фотографируются на коленях у Санты. Робин не может перестать хихикать, и когда Барни подначивает её поцеловать Санту в губы, Робин принимает вызов.

Один из эльфов отдаёт им фотографии и шепчет:

— Думаю, вам лучше поскорее убраться отсюда. Я больше чем уверен, что мой босс вызвал охрану.

Они следуют его совету.

— А на этом фото вы совершенно точно можете заглянуть Робин под юбку, — декламирует Барни, когда они оказываются в метро. Лили тянется за фото, но Барни тут же прячет его во внутренний карман пиджака. — Нет уж, я поставлю его в рамку и повешу на стену в своем офисе.

— Как будто ты никогда раньше не видел моё бельё, — фыркает Робин.

— Что? — внимательно смотрит на неё Лили.

— То есть, что? Какая мерзость! — и, о боже, неужели эти писклявые интонации действительно принадлежат Робин? Она спешит сменить тему:

— Какие у вас планы на Рождество? Уже определились?

Лили прикрывает рот ладонью и решительно мотает головой.

— Не спрашивай меня ни о чем, — её голос звучит приглушённо. — Я обещала Маршаллу, что никому ничего не скажу до сегодняшнего вечера.

Они выжидающе смотрят на Лили, потому что нет абсолютно никакого шанса, что она не проболтается раньше времени. Лили хватает секунд на тридцать:

— Ну хорошо! Нам придётся поехать в Минессоту. Чёрт, Маршалл убьёт меня. Он хотел сам всем рассказать.

Барни недовольно хмурится, а Робин берёт Лили за руку:

— Это из-за того, что жена его брата родила ребенка?

Лили кивает.

— Его мать закатила истерику, когда мы сначала сказали, что планировали остаться в Нью-Йорке. Нет, она не кричала, но всё равно. Слава Богу, мы должны вернуться к Новому году. Я бы не выдержала целую неделю в Сент-Клауде (3).

___

Рождество без Лили и Маршалла проходит отвратительно. Тед проводит канун Рождества с Монишей, Барни навещает свою маму, поэтому Робин оказывается на офисной вечеринке, где весь вечер отшивает пьяных неудачников из пиар-отдела, потягивая практически безалкогольный гоголь-моголь и закусывая его залежавшимися крекерами. Обычно её не напрягает одиночество, но сейчас, когда вокруг грёбанное Рождество, впервые с момента переезда в Нью-Йорк она чувствует себя по-настоящему одинокой.

Наутро Тед так и не возвращается и, к тому же, не отвечает на звонки, поэтому Робин выходит прогуляться. Каким-то непостижимым образом она оказывается на другой стороне Манхэттена, перед дверью квартиры Барни.

Она стучит и слышит шаги за дверью. Барни открывает дверь, и Робин ещё никогда в жизни не была так рада кого-то увидеть.

— Привет, — его лицо оживляется. — С Рождеством! Я как раз собирался тебе позвонить. — В руках у него телефон и, вне всякого сомнения, на экране светится надпись «Робин». — Чем сегодня займемся? Я слышал, что в Брайант-парке (4) сегодня будет машина с искусственным снегом. Как насчет того, чтобы надрать задницу пятиклассникам в снежки?

Она обнимает его крепко-крепко.

___

То, что они с Барни этим вечером оказываются в одной постели, казалось бы, не должно уже удивлять Робин. Однако, прошло так много времени с их последнего секса, что она даже не ожидала, что Барни всё ещё будет не против.

— Думала, ты всегда за что-то новое и необычное, — говорит Робин, пока Барни снимает с неё джинсы. — Даже странно, что тебе не надоело.

— Именно так, — пафосно произносит он, — в душе я искатель приключений. Но для тебя я делаю исключение, — быстрым движением он стягивает через голову свою рубашку. — С тобой определенно не может быть скучно.

— Вообще, да, ведь я довольно клёвая.

— И это факт, — соглашается Барни. — Хоть ты и из Канады, ты почти такая же клёвая, как и я… — остальное он не договаривает, потому что Робин наконец валит его на кровать.

____

Лили и Маршалл возвращаются как раз вовремя, чтобы закатить потрясную новогоднюю вечеринку, с мини-пирожными, закусками из крабов и артишоков, а также невероятно вкусными кексами из особой кондитерской в Аптауне и рекой шампанского. Ухажеру Робин на сегодняшний вечер явно ничего не светит, так что она сбагривает его девушке, от которой пытается отделаться Барни: они переспали в прошлом месяце, и с тех пор она продолжает ему названивать. Но всё это неважно. Важно то, что сейчас Робин с людьми, которых действительно любит.

Так она думает ровно до того момента, когда Тед и Мониша расстаются. Они кричат друг на друга на кухне, на виду у примерно семидесяти человек (Барни устраивается поудобнее и откуда-то достаёт попкорн, что одинаково бестактно и невероятно смешно), и затем Мониша пулей вылетает из квартиры. После этого вечеринка становится несколько неловкой, и поэтому Лили злится на Теда за испорченное веселье, а Тед всем своим видом выражает вселенскую скорбь и печаль.

Робин хватает лишь на полчаса подобной нелепости, прежде чем она решает сбежать оттуда.

— Хочешь пострелять по бутылкам на крыше? — тихо говорит она Барни на ухо. Он сидит рядом с хмурым Тедом, не сводя глаз с трёх блондинок в углу.

— Ты принесла оружие на новогоднюю вечеринку, — гримасничает он в ответ.

— Ты идёшь или нет?

Барни встаёт с дивана, ободряюще похлопывает Теда по плечу и следует за ней.

— Тед всё испортил, — жалуется Барни, взбираясь по пожарной лестнице. — Ни одна цыпочка не захочет замутить после увиденного разрыва. Каждая вспоминает все случаи, когда её бросали.

— Ага. Сегодня все мужики — козлы.

Он вздыхает и плюхается на складной стул, который давным-давно принёс на крышу Маршалл на случай, если они с Лили захотят сделать это под звёздами. Робин аккуратно выставляет пустые бутылки на краю стены, выходящей к реке, прицеливается и стреляет. Для неё нет ничего лучше отдачи от пистолета, когда свинцовая пуля попадает в цель.

— Тебе точно можно стрелять в таком состоянии? После всего выпитого, — спрашивает её Барни с безопасного расстояния.

— Не веди себя как Тед, — кричит она в ответ, — я даже не пьяна.

— Ещё как пьяна.

— Иди уже сюда, Барни, я научу тебя стрелять. Пришла пора стать настоящим мужчиной.

— Нет уж, спасибо, Канада, — усмехается он, но, тем не менее, подходит ближе и позволяет Робин показать ему, как правильно держать пистолет. Сила отдачи от выстрела застаёт его врасплох в первый раз, но как только он приноравливается к ней, ему удается попасть в жестянку из-под Бадвайзера (5), и они с Робин ликующе восклицают.

— Чем это вы тут занимаетесь? — спрашивает Тед с пожарной лестницы.

— Пистолеты клёвые, — восторгается Барни, и Робин смеётся, не обращая внимания на нахмуренного Теда.

— Уже почти полночь, вам пора спускаться, если не хотите пропустить тост, — Тед удрученно вздыхает. — Хотя, какая разница. Мне теперь всё равно некого поцеловать в полночь (6). И так всегда.

— Я поцелую тебя, — пожимает плечами Робин. — Я точно не собираюсь целовать моего бывшего парня-на-вечер Чака.

— Эй!

— Что?

— Если ты не заметила, Тед только что позаботился о том, что теперь мне некого целовать в полночь.

— Какая разница? — говорит Робин. — Я и тебя поцелую.

— Отлично, — ухмыляется Барни, и добавляет, — чур, я второй! Оставлю Теда тебе на разминку.

— Ах, так? — они уже спускаются по пожарной лестнице, когда Тед резко оборачивается. — В таком случае, удачно насладиться моими объедками, Барни.

Робин взрывается от хохота, а Барни изумленно глядит в спину ушедшему Теду.

Когда все наполняют бокалы, Тед просит прощения у Лили за испорченную вечеринку, она обнимает его и извиняется в ответ за то, что обижалась на него. Все хором считают последние секунды, и внезапно наступает 2010-й. Они чокаются бокалами после сопливого тоста Маршалла и Лили об их первой устроенной новогодней вечеринке, об их новом доме, и так далее, и тому подобное. Робин сдержанно целует Теда, улыбается ему и говорит «С новым годом». Он мило улыбается в ответ, и когда они обнимаются все впятером, Робин не может представить ничего более правильного.

А затем Барни оказывается прямо перед ней, берет её за плечи:

— Как же мой поцелуй, Щербатски?

Робин не может сдержать улыбку и наклоняется вперед, чтобы коснуться его губ своими. Ей нравится, как от него пахнет сегодня, поэтому она позволяет себе приблизиться к нему несколько ближе, чем должна бы. Барни скользит рукой по её шее, и Робин совсем немного приоткрывает рот, превращая поцелуй в чуть менее невинный.

Когда они отрываются друг от друга, то Робин замечает удивленно уставившегося на них Теда. Позже, когда перед уходом все помогают Лили и Маршаллу убирать со стола, Тед как можно более непринужденно говорит:

— Это был довольно серьезный поцелуй.

— Я была довольно серьезно пьяна, — отвечает Робин и, чтобы избежать дальнейших расспросов, спешит на кухню. Втроём они берут такси до дома. Вероятно, из-за близости Барни, тепла его тела рядом с её, Робин думает о том, чтобы поехать к нему, но тут же прогоняет эту мысль. Это было бы слишком странно, учитывая Теда на переднем сидении.

Примечания к главе:

(1) Мэтс — сокращение от Нью-Йорк Мэтс, популярная бейсбольная команда.

(2) Мэйсиз (Macy's) — большой торговый центр в Нью-Йорке на пересечении 34-й улицы, Шестой авеню и Бродвея.

(3) Сент-Клауд (St. Cloud) — город в Минессоте, откуда родом Маршалл.

(4) Бра?йант-парк (Bryant Park) — парк в Мидтауне на Манхэттене между Пятой и Шестой авеню и между 40-й и 42-й улицами.

(5) Байдвайзер (Budweiser) — пивной бренд.

(6) Поцелуй в Новый год — популярная традиция, согласно которой с наступлением Нового года необходимо поцеловать в губы человека противоположного пола, чтобы избежать одиночества в наступившем году.