По ту сторону имени (джен)

Сегодня в Кабаньей Голове яблоку было негде упасть. Отовсюду слышались тихие разговоры людей, то и дело заказывавших по стопке огневиски или кружку пенящегося сливочного пива.

Все они походили на эдакую огромную каплю чёрного моря волшебников, оказавшихся здесь случайно, но никак не по доброй воле.

— Ещё одну, пожалуйста, — произнёс звонкий голос, принадлежавший низкорослому Филиусу Флитвику, которого и за барной стойкой-то видно не было.

Аберфорт молча выполнил заказ и кинул сикли в небольшую коробку. С самого утра он и слова не проронил, хотя его вынуждал практический каждый присутствовавший, обязательно здоровавшийся и высказывающий свои соболезнования. Оставалось лишь кивать.

Даже несмотря на то, что после тех далёких лет главенствования Пожирателей утекло немало воды, внутри него царила тоска, и никакими любезностями хогвартских школьников её не перебьёшь, хотя ребята отчаянно старались сделать так, чтобы все узнали о его значимых поступках в то тёмное для всех время. Надев на себя скорлупу малоразговорчивого престарелого мага, он и не заметил, как эта оболочка крепко-накрепко приросла к настоящей коже, а заодно отталкивала от себя людей.

Быть героем — не его призвание.

Это он понял ещё в юности, когда потерял сестру и мать.

Быть знаменитым — не его призвание.

Это он уяснил тогда же, наблюдая за тем, как тонул в океане величия его собственный брат.

Быть значимым — не его призвание.

Это было данностью и добровольным решением на пути к изоляции от общества.

На склоне лет Аберфорт часто оборачивался назад в прошлое и видел только один короткий период своей жизни — вместе с любимой сестрой. Не было и дня, чтобы он не вспоминал её. Ведя тихие беседы с портретом по вечерам, он будто создавал иллюзию того, что не один. Заваривал чай на двоих. Читал книги и обязательно делился мнением. Зажигал свечу, чтобы не оставлять её в полной темноте. Найти спутницу жизни ему так и не удалось, да он и не старался вовсе, хотя и мог вырастить собственных дочерей.

— Добрый день, мистер Дамблдор, — ему улыбалась девушка с огненными волосами, совершенно неожиданно появившаяся рядом.

Джинни Поттер.

Отделываться кивком было верхом невежливости, поэтому он коротко произнёс:

— Здравствуй.

И налил ей стакан тыквенного сока.

Она искрилась каким-то невидимым светом, совсем как Ариана в детстве, и чуть заметно поддерживала округлившийся живот.

— Многовато здесь народу сегодня.

— Это точно. Словно в ожидании «Ведуний» тут собрались.

— Как ваше здоровье? — резко сменила тему она и сделала глоток. Врученные сикли Аберфорт не взял и протянул обратно.

— Осыпаюсь, как и положено старику.

— Ну, не такой уж вы и старик. Вон как бодренько всех угощаете, — Джинни смахнула чуть вьющиеся локоны с плеча, укрытого чёрной мантией, и Аберфорт подумал, что этот похоронный цвет ей совершенно не к лицу. Особенно в её положении.

— Кого с Поттером ожидаете?

— О, тут я точно сказать не могу. Профессор Трелони, однажды встретив меня в Косом переулке, чётко заявила, что будет мальчик. Но я не особо верю в предсказания, — по-доброму ухмыльнулась она и сделала ещё один щедрый глоток.

— Магия по большей части вообще откровенная чушь, не зря же магглы её сторонятся.

— Гермиона бы с вами поспорила.

— Мисс Грейнджер — редкое исключение и большая любительница дебатов.

Ощутив сильную боль в ногах, Аберфорт трансфигурировал себе стул из рядом стоявшей коробки и с облегчением на него сел. Джинни стала живо рассказывать о мире за пределами Хогсмида, о том, что ей теперь совершенно точно придётся оставить карьеру в «Гарпиях», тем более что нерадивый муж запретил ей даже рядом с метлой появляться — за будущего сына страшно боится. Голос её журчал, как молодой ручеёк, и в какой-то мере заражал своей теплотой и живостью. Откровенно угрюмый Аберфорт давно забыл, какие это ощущения.

— Вы должны пойти, — громом среди бесшумного штиля прозвучала фраза Джинни без малейшего намёка на веселье. Она вмиг повзрослела, а в ореховых глазах заплескалась еле уловимая боль.

— Ты легилимент?

— Нет. Я видела Кингсли и спрашивала его.

На доли секунд ему даже стало стыдно за то, что он старым трусом прятался в своём пабе, не желая встретиться лицом к лицу с памятью человека, на могилу которого не ходил столько лет.

— Мне нечего там делать, Джинни. Только старые раны бередить.

— Вас там ждут.

— Я не пугало праздничное, чтобы на меня смотреть.

Он отчего-то разозлился и даже чуть пристукнул кулаками по деревянной стойке. От одной мысли, что его в очередной раз окрестят братом того-самого-великого-и-непревзойдённого волшебника, ему хотелось метать молнии прямо в стенах своего же паба.

Альбус никогда для него им не был.

— Знаете, Гарри как-то сказал мне одну очень важную вещь: те, кого мы любим, никогда не уходят. Мы всегда можем найти их вот здесь, — она указала пальцами на его грудь. — Я тоже потеряла брата, мистер Дамблдор, но это не значит, что он ушёл.

Взмахнув палочкой, Джинни наколдовала пару веточек белых акаций и положила их рядом с его ладонями. Кивнув на прощание, она медленно пошла к выходу, забирая с собой яркие лучи своего тепла и понимания.

«Уважаемый мистер Дамблдор!

Я решил написать Вам лично, чтобы на этот раз не получить отказ.

30 июня 2004 года ровно в семь вечера состоится церемония памяти Альбуса Дамблдора, устраиваемая под эгидой Министерства Магии и всех волшебников нашего сообщества. И мы были бы рады видеть Вас в этот день среди присутствующих.

Место проведения: Белая гробница у Чёрного озера.

С надеждой на Ваш скорый ответ,

Министр Магии

Кингсли Бруствер»

В десятый раз прочитав лежавшее в кармане письмо, Аберфорт хотел было сжечь его мощным Инсендио, но передумал и громко произнёс: «Мы закрываемся!» так грубо и желчно, что волшебники и допивать не стали, с тихим цоканьем аппарировав прочь.

Быть вежливым Аберфорт Дамблдор отучился давным-давно.

* * *

Багрово-оранжевый шар солнца медленно опускался за горизонт, являя миру закат очередного дня и разливая оставшиеся часы мягким и теплым светом. Чёрное озеро было похоже на огненное и не дышало привычными волнами. Словно длинная ковровая дорожка, оно вытягивалось до маленького островка посредине, провожая людей в белых лодках до конечного пункта. Он не видел Хогвартс настолько давно, что и забыл, каким красивым он был в лучах закатного солнца, когда острые крыши башен обволакивает багровой пеленой, заставляя преображаться до строения совершенно удивительного. Выстояв под гнетом войны и разрушений, он гордо возвышался среди деревьев Запретного леса и высоких холмов.

В лодке, помимо Аберфота, не было никого. Она несла его сама, оставляя шлейф позади себя. Все приглашённые давно были в назначенном месте и явно не ожидали прихода того, кому семь лет назад не дали сказать и слова. Аберфорт не был в обиде на людей, его непричастность к происходящему тогда и полное безразличие сыграли свою роль. Хотя он никогда не относился к Альбусу именно так.

Подплыв к берегу, лодка развернулась боком, давая возможность выйти с кормы, и Аберфорт сделал первый шаг на землю, усыпанную белыми лепестками в виде широкой дороги вперёд к тому месту, где его ждали слишком долго. Первые пару метров он ступал неуверенно, с диким желанием повернуть назад и снова уйти в свою скорлупу. Подул лёгкий ветер, будто приветствуя нового гостя и развевая полы тёмно-фиолетовой мантии, точно такой, как любил носить хозяин этого места.

— Смотрите, это же он! — тихо раздалось откуда-то сбоку.

— Они с профессором так похожи! — шёпотом воскликнула девчушка из Хогварста.

— Не может быть!

Аберфорт продолжил свой путь, неотрывно глядя на белоснежный камень гробницы. Люди продолжали казаться ему каплей чёрного моря посреди огромного острова, только на этот раз все пришли сами. Как пришёл он. Кингсли оборвал свою речь на полуслове. На его лице показалось выражение глубокого облегчения, и он громко объявил:

— Мистер Аберфорт Дамблдор.

Взмахнув палочкой в воздухе, Аберфорт наколдовал две веточки акации и отлевитировал их на могилу брата. Он повернулся к людям лицом и увидел, как много их было: от первокурсников школы до господ и дам преклонных лет. На первом ряду сидела судьбоносная троица, а рядом с Гарри, держа его за руку, сидела она — девочка с огненными волосами и доброй улыбкой, которая кивнула ему в приветствии, а он кивнул ей в ответ.

— Я не буду говорить пышных речей, восхвалять его заслуги, говорить о его талантах. Я здесь не для этого. Каждый из вас видел или знал Альбуса Дамблдора таким человеком. Для меня он был другим. По ту сторону его имени было много одиночества, боли и страхов, которые он запечатал так глубоко, что унёс их с собой в могилу. У нас было много разногласий и непонимания. Те ценности, что притягивали его, претили моей натуре. Для всех вас Альбус Дамблдор был и остаётся великим волшебником. Для меня он был и остаётся братом, которого никогда не вернуть. Как и мою мать, отца и сестру. Берегите своих близких и никогда не вычёркивайте их своего сердца. Они всегда с нами. Вингардиум левиоса!

Лепестки взмыли вверх и затанцевали в воздухе в замысловатом ритме.

Кингсли крепко сжал его плечо и пожал руку.

А он будто смотрел на себя со стороны и ощутил долгожданное облегчение.

Совсем скоро он будет с ними рядом.

По ту сторону.